Алисента. Матерь драконов

      Во время подготовки к балу в честь двухлетия принца никто, тем не менее, не забывал про грядущее замужество принцессы и многие лорды продолжали активно вести охоту за симпатиями Рейниры. Алисента наблюдала за этим с изрядной долей ехидства и насмешки, тщательно задвигая на задний план лёгкие проблески зависти. Потому что кто сказал, что ей бы не хотелось, чтобы множество лордов устраивало ради неё поединки, дарили цветы, украшения, платья, слагали стихи и песни?..       Нира свято убеждена в том, что делается это исключительно из-за её статуса принцессы и будущей королевы, но вот сама Алис прекрасно видела как смотрят на неё мужчины. Принцесса красива и необычна — она Таргариен, её валирийская внешность была тем, что пленяло, если не сердца, то глаза мужчин, а вызывающее поведение и искромётный, едкий юмор — многих задевал изнутри.       Чего только стоил сир Харвин, который в последние дни чаще мелькал в замке, так как отец того вызвал, как своего наследника — доблестный рыцарь часто следил чуть восторженным взглядом за принцессой, которая в очередной раз плевалась в кого-то ядом, едва пытаясь прикрыть это этикетом. Ему, очевидно, понравилась Рейнира много раньше и охоты, и их более близкого знакомства — и понравилась именно за свой характер.       Королева бдительно за ним следила, заодно послала немного пошпионить Талию, да служанок пораспрашивала — мало ли что там было в том сериале, её подруга-то вполне реальна, равно как и этот здоровенный мужик, так что справки надо было наводить точные, чтобы решить, стоит ли мягко обратить взор принцессы на конкретно этого мужчину.       Выбор, конечно, в итоге останется исключительно за Нирой, тут Алис никак давить не собиралась, но, будем честны, на такого… рыцаря, и сама Алисента была бы не против слюни попускать. Если бы ей в своё время довелось выбирать, кого брать в мужья, то именно сир Харвин стал бы одним из главных вариантов — спокойный, добрый, рассудительный, неамбициозный, честный, благородный, сильный и прекрасно осознаёт эту свою силу, контролируя её. К тому же, наследник хороших земель и большого замка — и пусть, что полуразрушенного, при должном уме и старании обновить его вполне возможно, пусть и сложно. Не более, чем проложить чёртову канализацию в Гавани.       Умом она бы точно выбрала именно его.       Даже если память прошлой жизни подсказывает ей, что она никогда не умела выбирать себе мужчин умом, действуя исключительно через свою странноватую, не обладающую инстинктом самосохранения, сердечную мышцу. Она совершенно убеждена, что сейчас, спустя годы жизни в этом дерьмовом мире и неудачный брак, она всё же стала более… прагматичной в этом плане.       В любом случае, речь шла не о ней, а о Рейнире, которая как раз таки тяготела к некой… стабильности и крепкому плечу рядом, да и для будущей правительницы лучших качеств для мужа сложно подобрать. Замечательно, что Рейнира всегда может положиться на неё, но — этого было мало.       Алис искренне старалась не думать, что сама полноценно положиться не может ни на кого. Разве что на Гвейна и то — частично.       И когда слухи не доложили ничего особенного о Стронге, рассказывая лишь о мелких его грешках, как-то, что сир периодически бывает вспыльчив в отношении своей чести или оскорблений брата-калеки, временами излишне честен и благороден на свою беду, но не слишком часто, королева обратилась к своим пока ещё небольшим, но всё же существующим шёлковым связям.       Но даже шлюхи ничего особенного не рассказали — да, бывал, да, выбирал женщин, но никогда — слишком юных, предпочитал обходится одной, а лучше — более-менее постоянной партнёршей, никакой жести, грубости или чего-то подобного, шлюхи всегда были рады обслужить его и чуть ли не дрались за то, кто пойдёт к этому мужчине. Паранойя Алисенты оказалась повержена.       Так что она решила начать обращать внимание Рейниры на конкретно этого мужчину, так как муж ей будет нужен, а доводить Визериса до того, что он решит женить дочь на Лейноре всё же не стоит. Равно как и до Джейсона Ланнистера.       — Что. Это. Такое?.. — с непередаваемым выражением лица держала на вытянутых руках один из подарков от лорда Ланнистера принцесса. Сидели они сейчас в покоях Ниры, разгребая очередную кучу даров от поклонников. Таргариен сортировала их на нравится/не нравится, а потом они придумывали, куда деть то, что «не нравится». Части находили практичное применение, остальное оставляли на растерзание королевским фрейлинам, которые, словно на распродаже, разбирали эти дары с азартом в глазах, а остальное просто сносили в склад ненужных вещей, которые выкинуть и жалко, и неприлично.       — Платье, видимо, — философски отозвалась Алис, с ухмылкой разглядывая это нечто.       — В каком месте?! — у принцессы отчётливо дёрнулась щека.       Платье было, конечно, эффектным. Ядовито-розовое, с нежно-розовым шелком в виде отделки, мирийскими кружевами, лентами, розовым турмалином отделаны завитушки узоров в виде вышитых золотой нитью роз. Прелестное платье могло бы быть, если бы не его безвкусность и тот факт, что оно было кричаще-богатым.       — Вот поэтому сир Тиланд мне нравится больше, — прокомментировала Хайтауэр. — Он, по крайней мере, всегда очень лаконичен и изыскан в выборе своих даров.       — Кому вообще могут нравится Ланнистеры?.. — перекосило Рейниру и она откинула розовый ужас в сторону. Алисента же с лёгким ехидством вспомнила Тайвина Ланнистера, который был… впечатляющ. Но, что поделать, до этого момента ещё почти триста лет. Хотя и младший из братьев Ланнистеров неплох — умён, остёр на язык, элегантен. Да, немного излишне напыщен да хитроват, но то мелочи жизни.       — В любом случае, отправляй его сразу в кладовку — едва ли кто-то из моих фрейлин на такое позарится, да и вообще… на память оставить, — продолжала ухмыляться королева, на что Нира просто швырнула в неё это платье, вызвав волну смеха.       И они продолжили разбирать горы подарков, который слали лорды. Хоть какая-то от них польза.

***

      Сказать, что Алисента была нервной — значило сильно преуменьшить. Во-первых, у неё отваливалась поясница. С самого утра на ногах, с огромным животом и ребёнком, что весил четырнадцать килограмм, на руках. Во-вторых, нервировал Визерис, тянущий свои лапы к её сыну и бахвалящийся на весь зал тем, как мальчик на него похож. В-третьих, бесили все те лорды, что собрались вокруг них и поддакивали королю: «У него ваши волосы, ваша милость!», «У него ваши глаза!».       «У него мамины губы и овал лица!» — хотелось рявкнуть Алисенте, потому что это она та, кто терпел над собой пыхтение мужика, а потом девять месяцев сносил пинания по почкам и мочевому пузырю, чтобы в итоге кучу часов корчиться от боли, чтобы родить этого карапуза. А эти умники теперь вопят о том, что мальчик — вылитый отец.       По крайней мере, у неё есть Гвейн, который свято убеждён в том, что Эйгон — копия Алис. В какой момент своей жизни брат научился разбираться во внешности младенцев история умалчивала, но королева решила принять его версию. Эгг однозначно мамин сынок и чхать на всех и вся.       Единственным плюсом в ситуации было то, что сам принц - ребёнок общительный, к вниманию незнакомых дядек и тётек относился спокойно, улыбался, тянул ручонки и лишь иногда надувал губы, вспоминая о том, что его разлучили с дракончиком, но внимание отца, к которому Эйгон всегда неизменно тянулся, перебивало тоску по Огоньку. Так что публике предстал образцово-показательный младенец — счастливый и улыбающийся, а не её привычная маленькая капризная булочка, поджигающая ковры и вопящая несколько часов кряду, если что было не по его воле.       Хороша жизнь была лишь у Рейниры, которая мирно отпочковалась куда-то в угол, где ненавязчиво стоял и сир Харвин, который туда плавно передислоцировался следом за принцессой. Последняя, кстати, этого в упор не замечала, оглядывая собравшихся скучающим взглядом и терпя подле себя Карлу, заблаговременно представленную к ней Алисентой. Корбрей как могла пыталась развлечь принцессу и втянуть ту в дамские беседы, но, очевидно, терпела крах.       Нира могла сколь угодно повзрослеть и быть любезной с лордами, училась поддерживать с ними беседы о налогах, урожаях и прочем, но кружки леди?.. Это было сильнее неё.       Из положения Алисенту спас сир Тиланд, который крайне неудачно для себя завёл тему со Ступенями. Ступени, война, Деймон… о, это однозначно не было тем, что любил обсуждать её супруг. Поэтому Визерис стойко игнорировал бегающего за ним Тиланда, который таки решил впрячься за Ступени, несмотря на всю выгоду Ланнистеров от нынешнего распределения сил.       На самом-то деле, пока все морские пути через Прилив и прилегающие территории были перекрыты, наибольшую выгоду имели именно Ланнистеры и Хайтауэры с их крупными портами. Поэтому отец, ожидаемо, осадил Ланнистера, а заодно и к королю подмазался. С учётом взглядов дяди Хоберта, которые тот кидал на её сына, то лорд Хайтауэр не понимает, почему мальчик ещё не назван наследником короны и теперь пинает младшего брата, чтобы тот повлиял на короля.       Тиланд остался несчастно смотреть вслед королю и когда их взгляды пересеклись, Алисента могла лишь сочувственно улыбнуться мастеру над кораблями. Бедняга пока совершенно не понимал, как работает мозг короля, а потому пёр со своими аргументами, не зная, что роет своей идее могилу. К Визерису так нельзя.       Поудобнее перехватив сына, которого она упорно отказывалась передавать служанкам или Джоханне, что следовала за ними, направилась к углу принцессы.       — Ниа! — тут же радостно взвизгнул Эйгон, протянув ручёнки к сестре. — На уки! Ниа!       — О, мой valonqar хочет на руки к своей mandia?.. разве ты уже не слишком большой для этого? Целых два года! — склонившись, заворковала с Эггом Нира, пощекотав мальчику живот, вызывая волну смеха. Что и вовсе не помешало принцу надуться и продолжить тянуть руки к сестре. — Иди ко мне, взрослый маленький принц! — рассмеялась принцесса, сажая Эйгона на бедро. В этом она уже была опытной, зато Алис смогла облегчённо вздохнуть, потянувшись и размяв немного свою поясницу. — Тебе вообще можно его ещё таскать? Эйгон довольно тяжелый.       — Своя ноша не тянет, — проворчала королева, поправляя одёжку на сыне. Следом перешла на Рейниру, поправив той пару локонов и воротник платья. — Ты ужасная игнорщица, моя дорогая.       — М-м? Ты о чём? — недоумённо приподняла брови, подставляясь под действия королевы.       — Рядом с тобой больше часа трётся здоровенный, красивый мужчина, а ты на него — ноль внимания. А сир не изволит навязываться принцессе, что так явно высказывает свои возражения против чужой компании, — насмешливо, но тихо проговорила Алисента, стрельнув быстро глазами в сторону Стронга.       Нира тут же незаметно, словно просто удобнее перехватывая брата, повернулась, чтобы быстро окинуть взглядом Харвина. Несмотря на недовольно скривившийся нос, Алис не упустила мелькнувшую на мгновенье довольную улыбку принцессы. Маленькая любительница чужого внимания, особенно когда оно ненавязчиво и от такого красавца-мужчины.       — Как ты правильно отметила, принцесса против чужой компании, так пусть стоит, — негромко фыркнула Таргариен.       — Рейнира, присмотрись повнимательнее к тем, кто здесь есть, — она приблизилась к Нире, ненавязчиво ухватив девочку за локоток и наклоняясь к уху, при этом улыбаясь окружающим. — Тебе надо поскорее выбрать себе если не мужа, то хотя бы жениха.       — С чего бы это? Отец сказал, что я могу выбирать сама, — недовольно тряхнула волосами принцесса.       — Мало ли что он тебе сказал, дорогая моя, это всего-лишь слова, которые отнюдь не вечны и не нерушимы. Зато есть факт того, что он договорился с лордом Джейсоном и поощряет его ухаживания за тобой, уже подготовив вашу встречу во время охоты, — просветила Ниру.       — Что?! — возмутилась, но, к счастью, негромко Рейнира. — Он не!..       — Поживём — увидим, Нира, но я говорю тебе то, что знаю и нет, мне никто этого прямо не говорил, но имей уши — да услышишь, а информация правит этой жизнью, — спокойно пожала плечами Алис, а вот Нира была откровенно напряженна. Верить в услышанное девочке явно не хотелось, но и сомневаться в её словах повода не было.       — Он обещал… — потерянно пробормотала Таргариен.       — Обещать — не значит жениться, — снова проворчала Алисента. — В любом случае, не тяни, моя дорогая. Лорд Джейсон — дурак, такой и сам может настроить против себя короля, но вот его Совет активно склоняет к заключению брака между тобой и Лейнором Веларионом, а мы с тобой знаем, что счастье в таком браке сомнительно, равно как и дети… зато выгода очевидна.       — Лейнор?! Но он ведь…       — Большинство мужчин свято убеждены, что предпочтение в одном, не отменяет способностей в другом, что часто бывает заблуждением, а риск — дело благородное, конечно, но в меру, — и королева поцеловала принцессу в щёку, оглядела композицию того, как Нира уверенно держала на руках брата и решила оставить мальчика пока с ней. — Пойду, пообщаюсь с моим серпентарием, а ты, как устанешь носить этого бутуза, — она сделала «пуньк» Эггу по носу, заставив того скривиться. — Передай Джоханне, она мне его вернёт.       И оставила дракончиков, устремившись вести светскую жизнь с лордами и леди, пока Нира осталась растерянно смотреть в даль покачивая на руках брата, что вознамерился испортить причёску сестры. Рейнире стоило хорошо подумать над тем, стоит ли ей и дальше дёргать тигра за усы и тянуть время, или быстро воспользоваться возможностью, которую имеют отнюдь не многие девушки в их мире. И Алисента не собиралась ей мешать, потому что принцессе пора самой принимать важные решения относительно хотя бы своей жизни.

***

      В Королевский лес вся семья ехала в одной карете и, по старой привычке, Рейнира заняла место рядом с ней, а между ними стратегически сидел Эйгон, который недовольно лупил игрушечным драконом по матери и сестре. Да-да, принц изволили быть недовольными тем, что его лишили настоящего дракона, сунув взамен игрушечного. Благо, что тот был мягким, потому что Алис прекрасно знала любовь сына бить кого-то игрушками и швырять их в случае недовольства.       Она пыталась его отучить это делать, но Эгг действительно упрямый ребёнок и, в итоге, она избрала путь игнорирования. Не самой проблемы, но желаний мальчика, которые тот так проявляет. Хочешь сладкого и требуешь их таким образом?.. Не получишь до тех пор, пока не попросишь по-нормальному и вежливо. Пока что у них шло бодание характеров, но Алисента была убеждена, что сын скоро сдаст свои позиции. Она умела быть упрямой, даже если выступать приходилось против её обожаемого сына. Как бы ни хотелось потакать всем капризам ребёнка, особенно когда есть такая возможность, Алис прекрасно осознавала, что однажды этот малыш вырастет и ей бы хотелось знать, что она вырастила достойного человека, а не просто капризную мамину булочку. А воспитывать надо начинать с самого начала, закладывая правильные основы.       Хотя Эйгон всё равно останется для неё навсегда её маленькой сладкой булочкой с корицей.       — Как славно всем вместе, одной семьёй отправится в Королевский лес, не так ли? — радостно улыбался Визерис и Алисента улыбнулась ему в ответ. Рейнира была откровенно скисшей и задумчивой, видимо, переваривала тот факт, что слово её отца может оказаться отнюдь не «нерушимым».       — Несомненно, — ойкнула недовольно Алисента, когда повозку в очередной раз тряхнуло. Кареты не созданы для глубоко беременных женщин, это точно.       — Может, тебе не стоило ехать на таком сроке? — пробормотала неуверенно Рейнира, поддерживая королеву за руку.       — Может, мне и жить не стоит на таком сроке? — беззлобно проворчала Алисента, удобнее устраиваясь на сиденье, пока Джоханна, сопровождающая их, заботливо подсовывала подушку ей под поясницу. Алис послала фрейлине благодарный взгляд и снова перевела внимание на принцессу. — Всё будет в порядке, я здорова, а свежий воздух и прогулки полезны, — улыбнулась подруге, поглаживая живот. И тут она заметила, как Визерис протягивает свой кубок сыну. Опять!       — Муж мой! — почти прикрикнула на него Алисента. Она, конечно, милая и добрая жена, но когда речь идёт о здоровье её сына — ей было плевать на любые роли. Этот придурок в который уже раз пытается споить её мальчика!       — Да ладно тебе, Алисента, это слабое вино, — недоумённо улыбнулся король и даже протянул ей, словно в доказательство, кубок.       — Вино может быть сколь угодно слабым или дорогим, или хорошим, но Эйгон ещё слишком мал для него, — в который уже раз отстаивала свою позицию королева. — Поэтому он будет пить компоты, кипячённую воду или воду с лимонами и апельсинами. В ближайшие годы.       — Ты слишком строга к мальчику, — рассмеялся супруг, заставив Алис закатить глаза.       — Я переживаю и забочусь о нём, вот и всё, — и сунула сыну в руки бутылочку с крышечкой, наподобие «спортивных» того мира, в котором была вода с апельсиновым соком.       — Ты хорошая мать, Алисента, — довольно покивал Визерис, словно в том была его личная заслуга. Дайте ей терпения, Боги. — Ты скоро тоже станешь матерью, Рейнира, и сделаешь меня счастливым, — перевёл тему на дочь Визерис.       Алисента просто прикрыла глаза, незаметно протянув руку и сжав ладонь Рейниры. Вопрос детей… даже более болезненный, чем вопрос замужества. Несмотря на успешные роды самой Алис, Нира по прежнему панически боялась даже самой мысли о беременности и родах. Она заранее предвещала тот кошмар, который будет, когда Нира действительно забеременеет.       — Мне казалось, что у меня ещё есть время, отец, — со скрытым вызовом посмотрела на короля принцесса. Алисенте искренне хотелось застонать, потому что, ну… зачем так прямо-то, Рейнира?! Впрочем, Визерис всегда довольно мягок и снисходителен к любимой дочери, так что, возможно, никакой резкой реакции и не последует. Не стоит забывать о том, что в мировосприятии супруга отдельно была дочь и отдельно — все остальные.       — Тебе уже семнадцать, Рейнира, и я надеюсь, что скоро ты выберешь себе достойного мужа и порадуешь меня внуками, твоими наследниками, — и действительно, король сохранял спокойствие и благожелательность, несмотря на определённый наезд со стороны дочери.       — Мне всего семнадцать, отец, и куда мне торопиться?! — тут Алисента тихонько кашлянула, как бы напоминая о том, что ей так-то восемнадцать, а её сыну уже два года и скоро родится дочь. Так что аргумент был фиговеньким, о чём так же намекнул дочери и король, показательно переведя глаза с Рейниры на Алисенту и обратно. Но, несмотря на лёгкую растерянность принцессы, отступать Рейнира была не намерена. — В любом случае, я хочу найти себе… надёжного мужа, чтобы я могла на него положиться так же, как ты — на маму или Алисенту, — о. А вот тут Алис готова даже похлопать, потому что это действительно умный ход.       Во-первых, упоминание Эйммы — это почти всегда выигрышная стратегия для Рейниры. Если не в моменте, то со временем, когда король достаточно себя накрутит. А во-вторых, сам факт того, что Нира сказал, что она «хочет себе мужа» — уже утешал и радовал его милость, после всех тех месяцев, когда принцесса буквально рогом упиралась в саму идею замужества.       — Конечно, дочка, но я надеюсь всё же, что это произойдёт скоро — сейчас столько славных лордов гостят у нас, ты со столькими можешь встретиться и познакомиться поближе. Наверняка кто-то впечатлит тебя и окажется достойным того, чтобы быть твоим супругом, — улыбался король довольно, несмотря ни на что. — Поедем сегодня на охоту вместе, а? Забьём зверя вдвоём.       — Я лучше останусь с Алисентой и Эйгоном, ей тяжело за ним присматривать сейчас, а брат больше любит родную сестру, чем каких-то служанок, — и подгребла к себе счастливого принца, который тут же залез к ней на колени и стал водить пальчиками по вышивке на походном костюме сестры.       — Хорошо, хотя ты всегда можешь передумать и присоединиться ко мне, — согласился Визерис и, потянувшись, потрепал Эйгона за щёку, после чего куда как более расслабленно откинулся на спинку сиденья.       — Как низко — прикрываться беременной женщиной и маленьким ребёнком, — еле слышно прошептала Алис, наклонившись к уху Рейниры. Та в ответ прыснула и покосилась с улыбкой на Хайтауэр.       — Зато всегда работает, — фыркнула лукаво принцесса и переключила своё внимание на брата, пытаясь заставить того научиться выговаривать букву «р» и правильно произносить хотя бы её имя, перемежая это со словами на валирийском. Нира весьма серьёзно относилась к своей обязанности быть той, кто выучит принца «их родному языку». И говорила девочка это до того важно, что становилось понятно у кого она эту фразу взяла.       Когда от игр двух дракончиков Алисенте по голове прилетело игрушкой, она просто порадовалась тому, что не даёт Эггу ничего деревянного, что можно было бы кинуть. Единственное исключение — это качалка в виде дракона, как аналог обыкновенной лошадке. Но её и кинуть мальчик не мог, так что там всё было безопасно.       Королева мученечески переглянулась со своей фрейлиной, которая лишь сочувственно ей улыбнулась и сползла вниз, морщась на очередной кочке. Что ж ей в замке спокойно не сиделось, а?..

***

      Тиланд печально наблюдал за королевской процессией и за тем, как под ликование лордов и леди из кареты вышел сначала король, после его дочь, с братом на руках и следом — глубоко беременная королева, которую под руку поддерживал, что удивительно, не король, а принцесса, посадившая именинника на бедро. Со стороны лорда Хайтауэра раздались вопли о юном Эйгоне, именуемым вторым и сир Ланнистер ухмыльнулся. Хайтауэр сообщал о своих мыслях настолько явно, что дальше — только прямо заявить в глаза королю, кто должен быть его наследником.       Вот только к любым намёкам его милость оставался глух и пока, судя по всему, менять наследника не собирался. Точно так же глух, как и к его словам про Ступени.       Ступени, которые были и есть реальной проблемой! Да, он понимает, что его милость в неладах с братом, о той его выходке — сначала с «Наследником на день», а после и со шлюхой, все слышали, но это не повод забывать о благе целого куска королевства! У Тиланда, к примеру, тоже есть раздражающий брат, и что? Если случается беда в Утёсе Кастерли, неважно, в ссоре они или нет — Тиланд будет помогать брату разгребать бардак и тут без вариантов.       Король же словно решил ослепнуть и оглохнуть к тому, что его брат и Морской Змей сдают свои позиции на Ступенях, а если они проиграют, то Триархия и вовсе потеряет всякие берега — начнутся куда как более явные атаки на многие земли Семи Королевств, которые зарабатывают тем, что имеют порты и морскую торговлю. Именно это в своё время заставило лорда Корлиса вступить в войну и если они проиграют её — то бед будет ещё больше.       Уже ходят слухи о том, что королевский флот слаб, могут усилиться набеги эсосских пиратов и рабовладельцев не только на земли близ Прилива и Ступеней, но и на Ланниспорт, и на земли Простора. И если они тогда не смогу оказать достойный отпор, то вполне себе могут взбунтоваться Железные Острова, которые так-то живут мирно, но среди их лордов всегда найдётся парочка тех, кто активно ратует за возобновление Старого Закона.       Гораздо проще, гораздо логичнее, было бы помочь принцу Деймону и Морскому Змею сейчас, а не разбираться потом с последствиями. Потому что флот Ланнистеров или Хайтауэров может быть силён, да, но ни один флот не сравнится с опытом и навыками моряков Веларионов, а они в таком деле часто значит больше, чем количество.       А потом его милость мог бы бесконечно пенять брату «я же говорил» и «без меня ты был бы в дерьме», как это всегда делает сам Тиланд. И все были бы довольны!       И хотя король активно его игнорировал, Тиланд не сдавался — вопрос стоял остро, потому что откладывали его уже не раз, а он, между прочим, уже более полугода пытается добиться хоть чего-то на этом поприще. Дошло до того, что в частной беседе лорд-десница ему намекнул, что с таким упорством он не задержиться в Малом Совете короля.       Связываться с Отто Хайтауэром себе дороже, конечно, ведь все знали, кто имеет самое большое влияния на короля — и в былые-то времена его милость прислушивался практически к каждому слову десницы, а уж с тех пор, как дочь Хайтауэра стала королевой и матерью долгожданного принца — и вовсе. Однако точно так же Тиланд понимал, что если начнётся прогнозируемый им беспредел, то на месте мастера над кораблями он так же не задержится. Монарха едва ли будет волновать тот факт, что он пытался что-то сделать, чтобы предотвратить. Не смог? Значит, возвращайся в свой Утёс.       А он совершенно точно не собирался возвращаться в Утёс, к своему идиоту-брату, который будет припоминать ему провал до конца дней.       Был, конечно, прекрасный запасной вариант — стать мужем принцессы Рейниры. Он молод, хорош собой, умён и стал бы хорошим консортом для жены-королевы, помогая той в управлении страной. Потому что в отличии от своего идиота-брата, Тиланд не думал, что это выгодно — взять наследницу престола и сделать её всего-лишь леди Утёса. В любом другом случае — любая почла бы за честь, но иметь подле себя просто леди-жену, когда можно иметь целую королеву, которая правит Семью Королевствами и будущего сына, который сядет на трон?.. Выбор был довольно очевиден.       А скудоумием своего брата, к счастью, Тиланд не страдал и не строил иллюзий насчёт женщины при власти. Сколько таких примеров было — не счесть. Достаточно даже взглянуть на их нынешнюю королеву, которая и королевой-то стала всего три года назад, но уже успела навести столько шуму, сколько не было с начала правления Старого Короля и Доброй Королевы. И пускай пока все реформы королевы происходят в Королевских землях, Тиланд не питал иллюзий, что деятельная женщина на этом остановится.       Поэтому вариант с принцессой Рейнирой был хорош и он даже за ней ухаживал, дарил подарки и пару раз, к своему стыду, попытался читать стихи, но принцесса оставалась равнодушна и смотрела на него с принеприятнейшим налётом брезгливости, пускай и старалась держаться вежливо. Причин подобного Тиланд понять не мог категорически, потому что он отличный вариант для неё, но это было.       Другим вариантом было поддержать королеву и лорда-десницу с юным принцем Эйгоном, как будущим королём. Они могли бы легко договорится, Тиланд оказал бы всецелую поддержку Хайтауэрам при дворе и в Совете, а взамен мог бы в будущем не волноваться за своё место, а может, даже рассчитывать на большее. Десница не молод, в конце концов, в отличии от самого Ланнистера.       Вот только Боги не обделили его наблюдательностью, а ум был остёр, равно как и глаза — стоило внимательно присмотреться и можно заметить, что, казалось бы, бесспорно единая партия Хайтауэров была… не столь уж едина.       Давнюю дружбу королевы с принцессой можно и не принимать в расчёт, в конце концов, что есть дружба, когда на кону стоит трон для сына и своей крови… но он не стал поступать столь неосмотрительно.       Её милость не просто дружила с принцессой Рейнирой, она её всецело поддерживала в притязаниях на трон. Занималась образованием, вводила в дамские круги, знакомила с лордами, брала с собой в город на благотворительные встречи и никогда не говорила о том, что её сын станет наследником, а стоило такому разговору возникнуть — ловко переводила тему, не давая никаких комментариев.       Более того, наблюдая за королевой Алисентой на Советах, Тиланд был далёк от мыслей о том, что это просто поведение юной, наивной девушки, что просто ещё не осознала, какую власть может однажды получить, как мать короля. Стоило лишь вспомнить хищный взгляд её милости в сторону бедного лорда Бисбери, а так же то, что не было ещё такого прошения, которого бы — пускай и спустя месяц — мастер над монетой не утвердил бы… что ж, Алисента Хайтауэр очевидно не глупа.       К тому же, если забыть о таком знаменателе, как «своя кровь на троне», что сложно, но возможно — сам же Тиланд готов примкнуть к Хайтауэрам не за обещание того, что его несуществующую дочь или племянницу возьмут в королевы, — то положение королевы-матери не сильно бы отличалось от того, что будет, если королевой станет принцесса.       Потому что принцесса Рейнира души не чаяла в своей подруге-мачехе, часто возилась с принцем Эйгоном — даже сейчас она гуляла по шатру с братом на руках и подле королевы, прислушивалась к словам Хайтауэр и, в принципе, они были близки не столько как подруги, а как сёстры. И отрицать влияния её милости на принцессу нельзя.       Конечно, подруги всегда могут рассориться… ну так и не все сыновья почтительны и прислушиваются к матерям. А зная традиции Таргариенов, вполне очевидно, что рано или поздно, но кровь Хайтауэров окажется на троне. Роди сейчас или потом королева дочь, а принцесса — сына и они практически наверняка будут помолвлены. А уж если первенцем принцессы станет дочь, то её наверняка выдадут за принца Эйгона, сделав его будущим принцем-консортом.       Вариант был практически беспроигрышным.       Самым забавным в ситуации было то, что мало кто это замечал. Особенно сам лорд-десница, который слыл человеком крайнего ума и наблюдательности, но в отношении родной дочери словно не видел того, что королева не особо-то и скрывала, пускай прямо и не говорила. За неё кричали поступки.       Итого — ставить стоило или на десницу, или на его дочь. Принцесса сама по себе пока ничего особого не представляла, партии и поддержки особо не имела. У неё была поддержка тех, кто придерживается исключительно мнения короля, не разбиваясь на отдельные группы, а это, в основном, одни только Королевские земли. У остальных регионов обычно свои партии, которые то объединялись, то расходились, то негласно враждовали меж собой.       Отто Хайтауэр был умён, хитёр, амбициозен… и стар. Он был другом короля, но не его женой, а умная жена подчас имеет власти больше, чем сам муж. Королева же пока ещё не слишком опытна и многое в её влиянии опиралось на власть отца… конечно, её муж — король, но тот скорее на стороне своей дочери и своей собственной, пускай его милость и мил к супруге, но над покойной королевой Эйммой, если верить тому, что он слышал и мельком видел, трусился король явно больше.       Вопрос в том, сможет ли молодая королева самостоятельно удержать и нарастить власть в случае отставки отца-десницы или — держать с ним борьбу на равных в вопросе престолонаследия. И держать такую же битву со своим дядей — лордом Хобертом, который весьма явно выступает за внучатого племянника.       Лучшей позицией на данный момент было наблюдать и выжидать лучший момент, пускай, с другой стороны, будущий союзник много более оценил бы его помощь в том случае, прояви он поддержку сейчас, а не тогда, когда станет понятно, кто лидирует в этой игре.       И Тиланд решил прощупать почву с её милостью для начала — как обстоят дела с лордом-десницей он прекрасно знал, слишком уж часто пересекались. Кроме прочего, это могло бы принести ему выгоду не только в далеком будущем, но и вполне обозримом.       Принцесса всё ещё не определилась с кандидатом в мужья и хотя сам король поддержал его брата, все знали, что пока решающее слово именно за Рейнирой. И кто, как не лучшая подруга, чуть ли не сестра, может знать, как понравиться принцессе?.. Многих надежд он на это не возлагал, но как повод и слабый, но всё же шанс — подойдёт.       Выловить королеву оказалось не так уж легко — её милость была всюду и одновременно с этим нигде, что удивительно, с учётом того, что рожать ей в ближайшие недели. Но в итоге у него всё получилось и он смог аккуратно подойти к её милости, пока та уверенным, быстрым шагом перемещалась меж палаток.       — Ваша милость, рад приветствовать вас, — учтиво поклонился ей Тиланд, улыбаясь.       Королева, не останавливаясь, но замедляясь, кивнула ему в ответ.       — Сир Тиланд, — и выжидательно на него смотрела, видимо, не собираясь сильно облегчать задачу.       — Сегодня радостный день, вашему сыну исполнилось уже два года, а он всё так же весел и здоров, это истинное благо для всего королевства — получить ещё одного прекрасного принца династии, — учтиво начал издалека Ланнистер.       — Действительно, Боги милостивы, в нашей семье наконец-то наступила истинно светлая полоса, — улыбнулась её милость, кладя руку на живот. — И если они от нас не отвернутся, то это будет первое, но не последнее столь радостное событие в грядущие годы.       — Я буду молиться за это, ваша милость, — королева чуть сощурилась и смешливые искорки промелькнули в её глазах. Они оба знали, что он подошел к ней отнюдь не для стандартных любезностей, которые уже высказывал в замке. — Мне искренне не хотелось бы омрачать вашу радость в такой день и, надеюсь, я не стану тем, кто вызовет вашу печаль, однако я хотел бы просить у вас совета… — осторожно начал Тиланд.       — О, вот как? Позвольте же заранее поинтересоваться — это насчёт короля или принцессы? — воспользовалась небольшой паузой в его речи королева, вызвав в нём лёгкое недоумение.       — Короля или принцессы?.. — негромко уточнил, потому что попасть в неудобную ситуацию было бы весьма… нежелательно, мягко говоря.       — Ступени или замужество, если изволите, — небольшая ухмылка на мгновенье исказила изогнутые в вежливой улыбке губы её милости и Тиланд задумался.       Он, конечно, подошел к королеве с планами насчёт принцессы… но шансов было маловато, брезгливое выражение глаз последней всё ещё всплывало в голове и вызывало неприязнь, а вот как подойти к королю со Ступенями, его основной обязанностью и головной болью… это звучало куда как более возможно и выгодно в перспективе.       — Ступени, конечно же, ваша милость, — он сделал вид, что всё так и планировалось, а королева — что она и не сомневалась в ином.       — Конечно, — мягко кивнула ему Хайтауэр, показывая, что готова выслушать его для начала, а лишь потом что-то говорить. Что ж, эту речь он не готовил, но он столько времени говорит об этих проклятых Ступенях и столько аргументов привёл его милости, что оно ему и без надобности.       — Вам, должно быть, известно, что в последнее время меня весьма тревожит положение дел у принца Деймона и лорда Корлиса, которые, конечно же, бравые воины и мореходы, однако сейчас даже дракон не помогает им удерживать завоеванные в начале кампании территории. И когда они познают поражение… королевство ждут не самые лёгкие времена. Корона покажет свою слабость — в кампании принимал участие наш принц, вне зависимости от позиции его милости, а сам королевский флот никак не вмешался и не смог отбить Триархию, вследствие чего последуют попытки пробить нашу морскую оборону — в Ланниспорте, в порте Староместа, наши воды станут небезопасны. Да и Железные Острова, несмотря ни на что, нестабильны в своём курсе развития, там многие слишком хорошо помнят своё пиратское прошлое, о чём нам с вами так же прекрасно известно, а лорды Речных земель не дадут мне в этом солгать…       Возможно, он увлёкся. Потому как обнаружил себя под конец речи сидящим в палатке её милости, за столом, на котором лежали полупустые блюда с фруктами и бокалы с… водой, кажется, с каким-то цитрусовым привкусом, наполовину пусты. И даже если это было так, то Тиланд, конечно, признаёт за собой долю вины, но он слишком давно и много об этом думал и не было ещё ни одного раза, когда его не заткнули бы в самом начале на Советах! Он даже выработал свою стратегию — никогда не начинать речь с одного и того же, тогда он успевал сказать что-то новое королю и надеялся, что это будет понемногу копиться в памяти его милости, чтобы однажды, до того, как станет слишком поздно, тот всё же прислушался.       — Вы недооцениваете принца Деймона, сир, — лишь покачала головой в конце его речи королева. Тиланд ощутил, как возмущение поднимается в нём. Он здраво оценивал Порочного Принца, но сейчас их кампании может помочь только чудо!.. — Сумасбродство отчаянных душ иногда творит чудеса, милорд, — чуть снисходительно улыбнулась ему Хайтауэр. Но прежде, чем он сумел возразить, продолжила: — что, однако, не отменяет того факта, что королевский флот там нужен. Или в качестве поддержки, или в качестве стимула для сумасбродства принца Деймона. Едва ли он вынесет саму мысль о том, чтобы возвратиться в Королевскую Гавань к брату, который будет припоминать ему это всю оставшуюся жизнь.       Ланнистер тихо фыркнул, потому что да, будь он на месте принца, он предпочёл бы совершить там самоубийство во имя победы, но не возвращаться побитой псиной пред очи Джейсона. Всё же братья — это такие… братья. Особенно старшие, даже если на несколько минут.       — Но не подходите с такой речью к его милости, он не дослушает даже до середины, — почти незаметно, но королева закатила глаза. От этого жеста с трудом сдержался и он сам, потому что да, он знает. — И не упоминайте принца Деймона. Особенно его доблесть или успехи. И лорда Корлиса. Вспомните правление Джехейриса, который был миротворцем, но Дорн помнит дважды, как запомнят и Ступени Визериса Миролюбивого… — тихо, но чётко проговаривала королева, а Тиланд старался всё запомнить чуть ли не дословно.       Конечно, он наблюдал за тем, как общается с королём десница, но он никогда не делал лесть столь… явной.       — И не равняйтесь на лорда-десницу, — словно прочитав его мысли, заметила королева. — У него опыт почти двадцать лет знакомства с его милостью. И если всё же упоминаете принца Деймона, то упоминайте, как он будет благодарен брату за помощь, как вернётся домой, в семью, даже если не признает это вслух. У вас же есть брат? Вот и ссылайтесь на свой опыт.       Брови Тиланда заломились, потому что его опыт был не тем, что может звучать… красиво.       — Даже если это не так, — хмыкнула её милость.       — Благодарю, ваша милость, мне бесконечно ценно, что вы выслушали меня и прониклись нашей проблемой, — благодарно кивнул Тиланд, вставая, а заодно намекая, что они вполне могли бы работать вместе над общими проблемами. Когда королева принялась неуклюже подниматься, опомнился и придержал за руку женщину, помогая ей, на что та благодарно кивнула.       — И не заводите таких бесед в разгар праздника или веселья, дождитесь паузы, — дала, видимо последний совет Хайтауэр, на что Ланнистер склонил голову. — К тому же меня действительно весьма обеспокоила наша проблема, — аккуратно выделила слово королева. — И я поговорю с моим супругом об этом, как только выдастся возможность.       А вот теперь звучало совсем хорошо и Ланнистер искренне улыбнулся, раскланиваясь с королевой Алисентой.       Это ставка, конечно, могла и не сыграть. Но нельзя заранее знать сторону победителя, особенно в столь щепетильном вопросе, а он выбрал как минимум обаятельную женщину в компанию, склонную слушать и думать, в отличии от своего отца, который ему имел наглость намекать.       С этим уже можно было работать и думать, как заставить делать это наилучшим образом к обоюдной выгоде.       Главное теперь не пропустить момент, когда принцесса отвергнет Джейсона. Тиланд просто не мог упустить подобное зрелище и лишиться шанса сказать брату — «а я же говорил».