Алисента. Матерь драконов

      После их посещения борделя, во время которого Алис славно, несколько часов к ряду, общалась с Лайзой о положении города, торговли, простого люда, неофициальной работорговле, последних балладах и поэмах, которые, как ни странно, девушка знала ибо была из разряда «очень элитных» шлюх, Рейнира вышла… ошеломлённой, с горящими глазами и щеками, с какой-то потерянной улыбкой. Если бы принцесса ещё и покачивалась, то королева бы всерьёз заподозрила, что ту опоили чем-то.       Но нет, Нира просто познала грани плотских удовольствий и ещё несколько дней после ходила спокойно-счастливая, пока Визерис снова не поднял тему замужества. Тут была бессильна даже Алисента — если король брал какой-то курс, он был в нём неумолим, не отступая ни под чьими советами, а замужество дочери стало его идеей фикс. Очень уж желал он дочурке семейного счастья, уверенный, что сопротивляется та только из-за своего дурного характера да молодости. Алис даже поймала печальные флешбэки, как её отец был убеждён в том, что брак с королём — это вершина счастья.       Рейнира же от этих напоминаний скинула с себя флёр мечтательности и даже согласилась подумать о варианте со смотринами, чтобы присмотреть себе кого-нибудь, кого она могла бы выбрать. Счастье Визериса было бескрайним, а так как принцесса была умницей, решившей окончательно замирить её с Визерисом, и презентовала это под соусом «мы с Алисентой поговорили и я подумала…», то счастлив муж был вдвойне и часть этого счастья перепала и ей. А потому она по-тихому подсунула ему последний из остро-горящих своих проектов, пусть и с приметкой «займусь через годик».       Детский дом сам себя не построит, но подождать может.       Через месяц великое событие «отбора» было согласовано и Нира стала собираться отбыть со слугами и парочкой рыцарей в Штормовые земли, когда произошло самое необычайное событие последнего времени.       Днём, во время очередного «дамского сборища» в солярии королевы, Эйгон ползал по полу, который был устлан пушистым, мягким ковром, которые регулярно — читай, раз в неделю — мыли и тщательно чистили. Рядом с ним, естественно, лежало его яйцо — в последние дни малыш отказывался расставаться с ним, требуя, чтобы где-то рядом постоянно находился будущий дракончик — неважно, у него в руках или на руках у служанки, что шла следом за его матерью, но — рядом.       Алис следила за этим взволновано и надеялась, что это значит, что скоро дракончик должен проклюнуться, а не просто новая детская причуда Эгга, которых у него было дофига и чуточку больше. Однажды у них была неделя, когда ребёнок отказывался носить любую одежду, кроме красного цвета. А потом так же неделю отказывался видеть красный в любом виде, устраивая истерики по этому поводу. Дети были немного — или много — странными, да.       Когда раздался вопль Эйгона с пола, Алисента тут же вскочила в панике — честное слово, когда твой ребёнок резко начинает верещать, то в первую очередь ощущаешь панику и страх, а лишь потом разбираешь его интонации. Эгг верещал радостно и восторженно, хлопая в ладоши и причина вскоре была ясна — на золотом яйце появилось несколько маленьких трещинок.       — Ма! Ма! — радостно восклицал принц, не отрывая взгляда от яйца.       — О, мой сладкий, — выдохнула Алис, тут же садясь рядом с ним на колени и вперяя внимательный взгляд в яйцо, которое еле уловимо подрагивало. Малыш внутри, видимо, прикладывал усилия, чтобы вырваться наружу. — Немедленно позовите драконоблюстителей, известите о событии принцессу, его милость и лорда-десницу, — скомандовала не глядя.       За спиной раздалось копошение и недовольное попискивание, пока дверь не открылась и закрылась. Видимо, кого-то выпнули по слабейшему принципу. Лично Алис ставила на Марель, потому что всех остальных хер куда-то выпнешь. Ну, если ты не королева, конечно, но и то — сильно обижать собственную свиту было бы не самым умным поступком.       — Ваша милость, а нам… можно остаться? — практически подлезла ей под руку Джоханна и Алисента даже быстро кинула на неё взгляд. Такой умоляющей мордашки она ещё не видела у девушки.       — Оставайтесь, только не слишком близко — не будем пугать малыша, — благосклонно кивнула Алис и снова сосредоточила всё своё внимание на яйце, немного подползая поближе, чтобы и удобнее сесть, и притянуть сына к себе.       Дракончик — это хорошо, но никто не знает, как он себя поведёт сразу после рождения, а сын ей всё же дороже.       Вскоре в солярий буквально влетела Рейнира, моментально подскочившая к ним с Эйгоном и упавшая на ковёр рядом.       — Давно он? — шепотом спросила принцесса, не отрывая восторженного взгляда от яйца.       — Минут десять-пятнадцать, наверное, — ответила королева, а трещина расползалась всё больше.       На секунду в голове Алисенты мелькнула мысль, что, может, стоило отнести яйцо в огонь, может, так драконышу было бы комфортнее, она даже успела немного попаниковать внутренне на эту тему, но вот раздался новый треск и она отмахнулась от этой мысли. Трещин становилось всё больше и больше, а королева слегка удерживала сына, который, видимо, рвался помочь дракончику.       В комнату тихо просочился драконоблюститель, но внимания на него практически никто не обратил — тот просто тихо замер в стороне, наблюдая за процессом. Видимо, всё шло как надо. Когда отвалился первый маленький кусочек скорлупы, все затаили дыхание. Когда второй — и показалась маленькая, когтистая лапка, Алис услышала восторженный писк с нескольких сторон. Один, кажется, исходил от Рейниры.       У неё же просто перехватило дыхание. Единственное, на что хватало концентрации — это поддерживать за туловище сына, чтобы тот не рванул помогать дракончику. Насколько она помнит из книг и разговоров с блюстителями — естественно, Алисента узнала всё, что только могла о вылуплении яиц, — то дракончикам лучше не помогать во время процесса «рождения» — мол, тогда они будут слабенькими и могут не пережить первый год. Имело ли это какой-то практический смысл? Она сомневалась в этом, но… сам факт существования драконов, магии и всего подобного — это не имело смысла, было невозможным и невероятным. Так что лучше не лезть туда, где ничего не понимаешь.       Момент, когда дракончик смог разрушить большую часть скорлупы и наружу высунулась маленькая золотая мордочка, увенчанная рожками… ну, Алис честно признаётся, что у неё есть некоторая помешанность на драконах. И никто не может её осуждать — это буквально живое воплощение магии и всего невозможного, что было в её первой жизни, и они безумно красивые, хищные, опасные, и их динамика отношений с всадниками, и повадки, и умные глаза… она была в полном восторге от маленького дракоши, который неуклюже пытался выбраться из своей скорлупы.       Первым порывом было протянуть руки к крохе, но — это был не её дракон и это было бы неправильно. Поэтому она просто перестала держать Эгга, отпустив на волю. Сын тут же рванул к Солнечному Огню, не видя препятствий и хватая бедную животинку за шею, чтобы притянуть к себе в объятия.       На какой-то момент ей, как и прочим присутствующим, вероятно, стало страшно, что Эйгон просто задушит своего дракончика или тот его покусает за такие действия — благо, что новорождённые дракончики хотя бы огнём плеваться сразу не умеют.       Когда в комнату прибежали король с десницей, Огонёк был уже немного замучан любовью принца. Немедленно была разведена бурная деятельность, восторги Визериса, объявление грядущего пира в честь вылупления дракона, а гордый дед довольно взирал на творящееся вокруг безобразие, даже одобрительно погладил внука по голове.       Ситуация с огнём исправилась через неделю и первой жертвой пали шторы, так как Эйгон отказался отпускать от себя детёныша, которого обожал прижимать к себе и хватать за шею. Самым удивительным было многотерпение дракоши, который ни разу даже не куснул своего будущего всадника.       Для Алисенты стало почти трагедией то, что она была вынуждена отселить сына в соседние покои, подготовленные под детскую, но использующиеся до сих пор только как игровая да склад игрушек и одёжек. Но у неё в покоях и спальне были повсюду записи, бумаги, да и в целом — дорогие платья, украшения и прочее. А огнедышащий дракончик был… не тем, что могло жить в этих покоях.       Такой же трагедией это стало и для Эйгона, который закатывал истерики, доводил до слёз нянек и слуг, а успокаивался только когда мать приходила к нему, чтобы уложить спать, и то не сразу. При этом расставаться с дракончиком он так же отказывался, а драконоблюститель, приставленный на постоянной основе теперь к Эггу и Огоньку, называл это нормальным — начало установления связи всегда является важным временем для всадника и дракона и сейчас их лучше не разлучать.       Но это нисколько не уменьшало их трагедию, потому что пока Алисента перебарывала себя, слыша вопли сына за стенкой и понимая, что должна их игнорировать, чтобы мальчик привыкал спать самостоятельно, она сама рыдала навзрыд уткнувшись в подушку.       Это было ужасно. Расставаться со своим ребёнком, с которым был практически неразлучен два года — сначала он был частью неё, а потом почти всё время рядом, а сейчас он был в отдельной комнате, отдельной кровати и он рыдал от тоски по своей матери. Но Алис так же осознавала, гладя свой живот, что скоро у них в семье появится ещё один младенец и он будет жить с ним — Боги, она уже предвещает новую трагедию Эгга, который наверняка будет убеждён, что его заменили, несмотря на маленький возраст, — и её дочери наверняка надо будет много внимания.       И да, она была по-прежнему категорически против расставаться со своим ребёнком как минимум до года. Хотя идея установить дополнительную, взрослую кровать в детской, — звучала чертовски соблазнительно. Это был бы хороший компромисс.       Нира пыталась утешать её, правда, очевидно не понимая глубину трагедии — тут вообще было не принято, чтобы матери так носились со своими детьми, для этого были слуги и младенцы обычно с первого дня рождения жили в своей, отдельной, комнате. Али не представляла, как это работает и как можно так легко отпустить от себя того, кто жил в тебе девять месяцев. Кошмар и ужас.       Благостью было лишь то, что беременность не была для неё бременем и она оставалась всё такой же активной, как и ранее, даже более того. Алисента была сурово настроена на то, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос с канализацией до рождения Хелейны. Этот проклятый проект забирал у неё слишком много нервов и она мечтала о том, чтобы просто о нём забыть. Но чтобы это произошло сделать надо было не просто быстро, но и качественно — чтобы более вообще не возвращаться к вопросу того, что помои полились куда-то не туда или затопили какую-то улицу.       Рейнира отбыла в Штормовой Предел с настолько тоскливым взглядом, что Алис даже почти её пожалела. А с другой стороны — у принцессы будет выбор из десятков разных мужчин и Визерис даже не настаивает на том, чтобы это был кто-то очень высокопоставленный. Кажется, король просто мечтает о том, чтобы дочь вышла замуж хоть за кого-то. Чтоб ей в своё время такую роскошь иметь, честное слово.       Пока принцесса отсутствовала, Алис продолжала активно шуршать по всей столице со своими проектами, совершала активные выезды в город, благотворительные встречи, провела ещё одну Встречу Королевы, общалась с простым народом, несмотря на всё сопротивление отца и мужа, мол, это опасно — быть так близко к черни, пусть и с охраной. Но у неё была цель и Алисента, опять-таки, умела быть настойчивой.       Отец тоже не сидел сложа руки, распространяя различные слухи, так что люди искренне любили свою новую королеву. Другое дело, что уже стали гулять слухи о том, что её сын был бы лучшим наследником, чем Рейнира. Но пока они были тихими и почти незаметными, так что их можно было игнорировать.       Фрейлины тоже всё больше начинали функционировать, как полноценный управленческий орган королевы — девушки начинали всё активней вникать в свои обязанности, Алис даже организовала им отдельный комплекс комнат, где у всех девочек был, пусть небольшой, но свой кабинет, где они могли работать. Со временем обнаружилась небольшая проблема поддерживания быстрой связи между всеми и хотя, в теории, за это могла бы отвечать Марель, как её леди-секретарь, но Стокворт была занята объёмной корреспонденцией её милости, так что Алис лёгкой рукой приватизировала одного из учеников стюарда — Мальта Харта, назначив его «секретарём фрейлин».       Поначалу мальчишка имел наглость возмущаться, что его из почётного возможного будущего стюарда перевели к фрейлинам, но получил подзатыльник и выговор от лорда Гариффа и присмирел. А уж как начал бегать по поручениям дам, да учится составлять расписание каждой, так о своих возмущениях и вовсе забыл — на них просто не было ни сил, ни времени, особенно когда имеешь дело с огромным количеством благородных леди.       К тому моменту, как чёртова канализация проходила финальные проверки и поправки, живот Алис уже был внушительных размеров и, если честно, она бы даже могла предположить, что носит двойню, несмотря на то, что знала, что там должна быть лишь одна девочка. Впрочем, с Эйгоном он у неё тоже был внушительных размеров, так что, может, всё было в порядке.       Ноги стандартно отекали, поясница периодически ныла, но ничего смертельного или сильно усложняющего жизнь — как носилась королева по всей Гавани, так и продолжила, чтобы там ни пытались ей втирать мейстеры и король с отцом. Единственное послабление, которое она сделала — это приблизила к себе мейстера Орвиля, решив таки начать прикармливать будущего великого мейстера, при этом по прежнему стараясь не подпускать к себе Меллоса. Конечно, всё было сделано по красивому и её милость просто не хотела отвлекать такого важного человека от здоровья короля, но… кому надо — тот понял, что ученика она привечает больше.       Сам Орвиль, естественно, тоже это просёк, был горд и рад, продолжая мягко увещевать королеву о том, что был бы рад поприсутствовать на её родах, мешать повитухе он, конечно, не будет, но в случае чего подстрахует, понаблюдает, может, потом даже составит учебный труд о том, как лучше и легче женщинам переносить роды, чтобы мейстеры были более эффективны… Алисента была всё более склонна согласится, но легко позиции не сдавала, чтобы парень больше ценил оказанную ему честь и доверие, да больше старался в будущем. Тут, конечно, главным было не пережать, но она старалась быть чуткой.       К тому же, приближалось двухлетие Эйгона, официальный признак того, что её сын пережил младенчество и был совершенно здоров, в честь чего его милость уже планировал грандиозную охоту в лесу, а к тому моменту должна была вернуться и Рейнира, по которой Хайтауэр успела искренне соскучится. Почти два месяца порознь — когда такое вообще было! Ссорились — бывало, не разговаривали какое-то время — тоже, но чтобы прям настолько далеко друг от друга, чтобы только письма слать… но это было и полезно, чтобы построить хоть какие-то чёткие границы. Им обеим.       А пока стоило выдохнуть, взять себя в руки и снова наводить шухер в подготовке к пиру и охоте. И побдительнее следить за приехавшим Джейсоном Ланнистером, который как-то подозрительно обхаживает короля, который ему благоволит. Ибо нефиг.

***

      Рейнира прибыла за несколько недель до празднований именин брата, язвительная и злая, буркнула что-то на официальное приветствие, но радостно впорхнула в её объятия наедине, заодно приватизировав брата для тисканий. Солнечный Огонь возмущённо пытался добраться до будущего всадника, порыкивая и карабкаясь по юбкам принцессы.       Та в ответ посмеивалась и позволяла это.       — Это было ужасно, Алис! Они смотрели на меня, как на кусок мяса, говорили о своём величии, а некоторые даже о том, какой славной я буду хозяйкой их дому! Словно забывали о том, что однажды я буду королевой! — возмущалась Нира.       — Не удивляйся, многие ждут, что на пиру в честь именин Эгга король объявит его своим новым наследником, — устало вздохнула Алис, вспоминая многочасовые беседы с отцом, который полоскал ей мозг о том, как она должна влиять на короля. — Лорд-десница упорно трудится над тем, чтобы все так и считали, равно как и лорд Хайтауэр. Да и так… многие мужчины не могут смириться с тем, что ими может однажды править женщина, — пожала плечами, слишком уж тема уже приелась. Она ожидала взрыва от Рейниры, но та была задумчива и смурна.       — А такая вероятность есть?       — Ни единой, — ухмыльнулась Алисента.       Визерис умел быть упрямым ослом. И сам по себе он бы, может, и мог поменять своё мнение, что всё равно сомнительно из-за того, как сильно он любит дочь, но чем сильнее ему намекали — тем больше он сопротивлялся. Пока он был в стойке страуса — просто игнорировал и делал вид, что не замечает никаких намёков, но стоит кому-то надавить и сказать прямо? О, её супруг станет в позу намертво и до конца.       — М-м, — непонятно покивала головой принцесса. — Ясно.       — А ты бы хотела? — чуть удивлённо приподняла брови Алис, поглаживая живот и не отводя взгляда от Ниры, которая наоборот целиком и полностью сосредоточила своё внимание на Эйгоне и Огоньке, что пытался свернуться клубком на принце, но не помещался.       — Не знаю, — выдохнула Таргариен, отпуская брата и позволяя тому скатиться по коленям на ковёр, чтобы играть с дракончиком, которого Эгг по пути хватанул за шею. Бедняга всё ещё страдает от приступов любви всадника. — Сначала я была напугана перспективой стать королевой, меня никто и никогда к этому не готовил, да ещё и обижалась на отца, что он выбрал не меня, а просто отверг Деймона…       Рейнира развалилась на диване, откинув голову на спинку и смотря в расписной потолок. Алисента же следила за её лицом, пусть и посматривала периодически на сына с драконом, но те мирно возились на ковре.       — Потом я боялась, что ты родишь сына и меня лишат моего места наследника, — невесело хмыкнула Нира, а королева взяла её за руку, оказывая свою поддержку. Можно подумать, она не видела этих страхов в подруге. — Но это прошло и я стала учится, и видела сколько работаешь ты, даже не как полноценная королева, а как королева-консорт, и всё больше осознавала, и осознаю, сколько это ответственности, труда и тяжелых решений. И я… я не знаю. Я могу стать королевой, изменить мир, изменить отношение к женщинам, получить власть… но какой ценой?..       Рейнира снова вздохнула и повернулась к ней, крепче сжимая её руку.       — Меня привлекает идея власти, мысль о том, что все эти лорды склонят передо мной колени и будут мне подчиняться, — кривая ухмылка прорезала лицо принцессы. — Однако пугает мысль о том, чем я буду за это платить. Сын Эйгона-дракона убил своего племянника, пленил племянницу, насилуя её в браке. Эйнис буквально умер из-за страха восстания. Король Джейхейрис пережил всех своих детей, а единственную дочь, что осталась жива — прогнал и так и не простил, лишь звал на смертном одре, да в бреду. Отец погубил любимую жену в желании иметь сына.       Алисента сидела, откровенно впечатлённая. Вот так вот, отпускаешь ребёнка от себя на пару месяцев, а он возвращается и внезапно оказывается, что он вырос и всё, что ты столько лет ненавязчиво вливал в его мозг, не особо веря в результат, прекрасно там прижилось. Рейнира, вот такая, думающая и повзрослевшая… впечатляла. В сравнении с той девочкой, которую много лет назад встретила Алис. Но и печалила тоже.       — Мне страшно, Алис, — взгляд Рейнире был почти больным. — И я не знаю, хотела бы я или нет, чтобы меня оставили в статусе наследника, — тут принцесса посмотрела на Эгга, который снова попытался придушить возмущающуюся рептилию в объятиях, попутно тыкая той в морду плюшевую игрушку в виде золотого дракона. В теории, это должна была быть Сиракс, но получилось довольно абстрактно и больше напоминало крокодила Гену с крылышками. Что поделать, Алисента была не слишком хороша в этом. — Поэтому я решила просто оставить это на отца.       «И на меня,» — мелькнула мрачная мысль у королевы.       Потому что решение, конечно, принимает король… но под влиянием той же Рейниры мог его переменить. А Рейнира могла бы повлиять, если бы здесь и сейчас, в момент распутья, если дорогая подруга убедит её в том, что принц Эйгон — лучший вариант. И она могла бы, пожалуй. Но то ли это, чего она хотела? Нет, ни разу.       Алисенте было жаль принцессу, она её любила, но — взгляд невольно упал на беззаботного сына — планы у неё были совершенно иными. Желания менять их тоже не наблюдалось.       — Однажды я сказала, что хочу быть той, кто первая склонит перед тобой колени, — вспомнила с улыбкой. — Я поменяла своё мнение, Рейнира.       — Алис?.. — растерянно, но всё так же хмуро, смотрела на неё Таргариен, очевидно, думая совсем не в ту сторону. Алисента ухмыльнулась, наклоняясь ближе к подруге, прикасаясь своим лбом к её и не отрывая взгляда:       — Я хочу быть той, кто тебя коронует.       И Рейнира начинает улыбаться, после чего бросается к ней на шею. Алис обнимает в ответ, они валятся спиной на диван и всё было бы в порядке, если бы не одно но, о котором вовремя вспомнила королева.       — Живот! Нира, живот! — это был краткий момент паники, но принцесса успевает извернуться так, чтобы оказаться на полу, благо, там мягкий ковёр, как и везде, где много времени проводит Эйгон, а не на внушительном животе Алисенты.       От абсурда ситуации она начинает смеяться и с пола доносятся такие же звуки.       — Ладно, уговорила, буду королевой Семи Королевств, — всё ещё смеясь машет рукой, словно флагом, Таргариен. — И ты даже сможешь меня короновать вместо очередного сморчка-септона.       — Ох, какое счастье, ваша милость! А то когда бы ещё мне выпал такой шанс! — наигранно лепечет Алисента и они заходят на новый виток смеха.       Возможно, она могла бы прямо сейчас поменять весь курс истории. Посадить на трон сына, продолжить свою линию, все дела… но это никогда не было её целью, в историю она предпочтёт войти самостоятельно, благодаря своим деяниям, а не тому, что была матерью будущего короля. Да и вот такая Рейнира, которая учится думать, осознаёт свою ответственность и цену власти — это кто-то, кто действительно может быть достоин того, чтобы править.       А её мальчик будет расти нежной булочкой, да. Может, с перцем и аллергенами ради самозащиты. Она мать и ей не стыдно.       — Алис?.. — немного напряженно доносится голос принцессы.       — А?       — Принюхайся, — недоумённо нахмурившись, королева делает то, что ей сказали и чует то, что не должна.       — Эйгон! Огонёк! — она резко подрывается — точнее скатывается — с дивана, чтобы увидеть, что у них горит и дымиться край ковра. Ребёнок и дракон, к счастью, на безопасном расстоянии, а горит не сильно, но это не мешает ей резко схватить подушку и кинуться к месту аварии, чтобы быстро «притоптать» их мини-пожар. — Сколько раз я говорила ничего не поджигать, если вы хотите возиться в покоях вместе?.. — переходя на валирийский она разворачивается к двум непоседам, показательно уперев руки в бока. С учётом того, что она сейчас изрядно напоминает шар, то выглядит комично, конечно, но Эйгон вроде бы понял посыл — и насупился, принявшись ковырять одежду.       — Нибубу, — звучит насупленное со стороны маленького принца, а его дракончик стратегически отползает за спину будущего всадника. — Ниа! — и тут же обращает внимание на сестру, тяня к ней ручонки, чтобы защитила от материнского гнева, делая вид, что вот-вот заплачет. Мелкий засранец.       — Не расстраивайся, это всего-лишь случайность и мама не будет слишком ругаться, — Рейнира тут же сдаёт все позиции, успокаивает мальчика и тянет его к себе на руки. Солнечный Огонь, видимо, улавливает сигналы Эгга и шустро ползёт по платью на руки к принцессе. — Алис, ничего же страшного, верно? — и оба Таргариены поднимают на неё большие жалобные глаза.       — Рейнира, тебя только что развели, — устало вздыхает Алис, покачивая головой, хотя внутри ей искренне смешно. А ещё это было безумно мило и каждый раз, когда она видит взаимодействие этих двух детей, то всегда тает. Эйгон, видимо, просёк эту фишку. — Это не первый раз, он знает, что виноват и он не собирался плакать.       Нира быстро смотрит на брата, тот — жалобными глазками на неё и снова переводит внимание на королеву.       — Эти глаза не могут врать, Алис! И ему всего два года, — категорично мотает головой принцесса.       — О, ты просто не представляешь, насколько могут быть коварными эти мальки, — она грозит пальцем сыну, а тот в ответ посмеивается, отчего зарабатывает подозрительный взгляд сестры. И тут же делает невинную моську.       На говорящий взгляд Алисенты Рейнира лишь пожимает плечами и улыбается. Мол, не было ничего подозрительного и вообще.       — Драконья команда и все — против меня, — бурчит Алисента, кидая испорченную подушку на диван и с жалостью смотря на свой прекрасный, дорогой ковёр. Вредители. — Ничего, рожу себе дочь, будет хоть кто-то меня поддерживать, а не вот это вот всё!.. — продолжая тихо возмущаться она машет рукой, слыша смешки с пола, идёт к колокольчику на стене, чтобы вызвать служанок.       Беспорядок надо убрать, поменять ковёр на запасной и, на всякий случай, разориться на новую партию. Почему-то эти двое особенно любят портить её любимые ковры и шторы. Поэтому у неё есть их стратегический запас, но его, однозначно, стоит увеличить ещё больше.       Вот в такие моменты она однозначно радуется, что следующие её дети будут всадниками уже взрослых драконов. Никаких пострадавших ковров и мебели!