Алисента. Матерь драконов

      После семидневного сидения у Алисенты болело всё. Она хотела просто лечь и не шевелиться, в чём себе и потворствовала — она легла на кровати, положила себе под бок Эйгона и не думала ни о чём, глядя сквозь пространство, лишь аккуратно поглаживая сына по животу.       Она убила семнадцать человек за семь дней. Хладнокровно приговорила их. На её глазах им отрезали члены, а потом на площади — вешали. Целую неделю она хранила полное спокойствие по этому поводу, не позволяя себе думать и вспоминать. Жестоко и решительно отдавала приказы, хладнокровно наблюдала, испытывая какое-то низменное удовлетворение от того, что очередной насильник или убийца получил по заслугам.       Алисента наслаждалась болью других людей.       Было неважно — заслужили ли они. Факт в том, что как бы она не ожидала, что по прибытию в покои выблюет весь свой желудок, как это было в первый раз или иногда после ночей с Визерисом… этого не произошло. Королева просто вытерпела ванные процедуры, поцеловала сына, Рейниру, зажала Принца и завалилась спать. И на следующий день. И через один.       Даже сейчас, когда она лежала, дав себе день полного отдыха прежде чем взяться за разбор тех дел, которые не удалось решить на месте, Алис не ощущала желания проблеваться или порыдать, не чувствовала ужаса от убийства, как в первый раз. Даже руки не дрожали.       «Этот мир меняет меня», — как никогда чётко осознала. — «Делает не просто жесткой и сильной, но жестокой.»       Да, к этому моменту она уже убивала, но — в состоянии аффекта, до дрожи боясь за Рейниру. Да, видела смерти на турнире, видела растерзанное тело королевы Эйммы, но… она никогда не выносила приговоров. Никого не убивала вот так — хладнокровно и решительно, получая удовольствие, когда насильники лишались членов, вопя и корчась в муках. Это было ненормально. Раньше такого не было. Почему так?       Если подумать, разобраться… Алис прокручивала в голове все свои приговоры, свои чувства, ощущения… нет, она ничего не испытывала, когда убийце отрезали голову на месте, стоило только доказать его преступление. А вот насильники… да, она наслаждалась, видя, как им отрубают члены. Почему? В чём разница?       Алисента со стоном перевернулась на спину, закрывая глаза предплечьем. О, ну конечно же, разница есть.       Потому что на месте девушек она видела себя. А насильников — Визериса, которому была бы совсем не прочь отрубить лишнее. Да, он её не насиловал. Она сама решила стать его женой, в постели он не был груб или жесток, просто… равнодушен. Выполнял свой долг, трахая её, и отпускал. Визерис не был насильником, Алисента не была жертвой, потому что жертвы не имеют выбора. Свою судьбу она выбрала сама, ради Рейниры, ради женщин королевства… ради себя.       Алис не любит врать самой себе. И может признаться в том, что ей нравится быть королевой. Нравится, как люди склоняют голову перед ней, как вкус власти остро-сладко оседает на языке, её власть над другими людьми… опьяняет. Конечно, она сохраняет трезвость рассудка, понимает, что все они люди, что власть любого — эфемерна, всех можно свергнуть, история тому пример, а она даже не Таргариен с драконом.       Но Алисента была выше всех остальных людей — здесь и сейчас. Более того, это было заслуженное влияние, ради которого она работала, старалась, шла на жертвы, а значит — имела полное право наслаждаться этим. Никого, по сути, не было выше неё — Рейнира была принцессой, которую Алис буквально сама воспитывала и лепила, готовила стать той, кем хочет её видеть, готовила к роли королевы. Могла ли она поступить иначе? Через влияние на девочку, на Визериса, протолкнуть к трону Эйгона, убедив Ниру в том, что без короны той будет лучше?.. Конечно. Принцессе было четырнадцать, когда её назвали наследницей, её никто к этому не готовил, она даже не думала об этом — до тех пор, пока подруга не подтолкнула её.       Но Хайтауэр хотела не просто «счастья Рейнире». Не-ет, она хотела изменить мир. Посадить женщину на трон, создать прецедент… посадить свою королеву, воспитанную ею, с теми идеями и мыслями, что она столько лет вкладывала в голову девочки и продолжает это делать.       Из злости на мужчин, на мироздание, на отца… возвысить над ними женщину, чтобы они все склонили свои колени перед кем-то, с кем привыкли не считаться. Пусть не перед ней, хорошо. Но перед её протеже, кем-то, кого она сама создала. Это вполне устраивало Алис, которая получила возможность властвовать в новой жизни. Всегда нравилось кем-то командовать — она и не отрицает, но возможности были сравнительно небольшими — над командой как лидер, над одногрупниками как староста, над одноклассниками как староста класса. А тут такой шанс — стать королевой. Командовать не кучкой людей, но десятками, сотнями тысяч. Дорвалась девочка.       В итоге над ней остались только отец и Визерис, но если Отто она сможет однажды отослать — это она знает точно, имеет приблизительные идеи как, то король… тот, кто имеет над ней неоспоримую власть. Пользуется, как резиновой куклой для секса с функцией инкубатора. Неприязнь, симпатия — это были чувства, это было то, с чем была готова сталкиваться и работать Алисента, но равнодушие? Оно, и правда, ранит больнее всего.       Алис вполне осознаёт, что в какой-то момент возвела Эймму Аррен на пьедестал мученика, воплощение всей жестокости мужчин этого мира к женщине, испытывая к ней искренние сочувствие и жалость. Но это никогда не значило, что её устраивало быть всегда чем-то худшим, чем Эймма в глазах мужа. Недостойной даже мимолётной, простой ласки в виде поцелуя в губы. Словно она грязная.       Именно такой она себя ощущала после каждого секса с королём. Грязной. Запятнанной. Недостойной.       И мечтала отрезать Визерису член, причинить ему боль, просто чтобы… показать, что это он ниже её. Что это именно он не достоин Алисенты. Трус, слабак, что лжёт самому себе каждый миг своего существования, не способный нести ответ за собственные решения.       А тут такая возможность — иметь власть над мужчинами, которые посчитали женщин ниже себя. И Алисента, которая могла лишить их всего, доставить боль, показать какие они грязные в глазах своих и всего мира. То, чего она никак и никаким способом не могла сделать с Визерисом. Это было неправильно и неприемлемо. Само по себе ничего страшного, конечно, она ведь не сходит с ума, не режет всем мужикам члены направо и налево, но… но Алис не хочет быть той, кто получает удовольствие от чужих страданий.       В конце концов, корнем всего этого является её неприязнь к Визерису и это может вылиться в итоге… в нечто похуже, чем удовлетворение от страданий насильников.       Взгляд королевы упал на сопящего Эйгона, что спал, раскинув в стороны ручки и ножки. Такой маленький, такой родной, такой её… она снова повернулась к нему на бок, нежно провела рукой по нежным белым волосикам, по щёчке с надутыми губами. Её сын. Её и Визериса — от этого никуда не уйти. Меньше всего на свете Алисента желает однажды стать плохой, травмирующей матерью для своего ребёнка.       А значит, ей надо с этим работать. Ради Эйгона и самой себя.

***

      Спустя четыре месяца после родов Алисента уже полностью оправилась от родов, была бодра и весела. С последствиями от Встречи Королевы разобралась — как минимум, с самыми насущными — все дела были решены, к удовлетворению или нет сторон. Отец одобрил, оценив жесткость и решимость дочери, сказав, что видит, как сильно она выросла. Визерис слегка не одобрял, но так как всё было законно и доказано, то со вздохом согласился, что королям и королевам приходится принимать неприятные решения.       А весь замок дружно привыкал к виду уже не просто бегающей повсюду Алисенты, а бегающей с ребёнком в слинге. Эйгон был ужаснейшим липучкой, разлуку с матерью переносил отвратительно, поднимая вопль на весь замок. Няньки, служанки, фрейлины — его не устраивал никто, кроме мамы. Разве что для Рейниры мелкий засранец делал исключение, принимая в качестве замены, отчего сама принцесса светилась — а как же, младший брат выделяет её наравне с матерью! Ну да, не ей же приходилось чуть что срываться с места, чтобы успокоить маленького дебошира.       Поэтому она снова припрягла швею, чтобы та пошила ей слинг. Тяжеловато, конечно, всё время таскать на себе семь кило веса, поясница под конец дня иногда отваливалась, но зато так спокойнее было всем — и Эггу, и Алис, и всем служанкам. Зато зарядку для мышц и спины Алисента теперь делала не только по утрам, но и по вечерам, ибо надорвать спину совсем не хотелось. Она даже заглядывалась куда-то в Эссос, чтобы найти себе хорошего массажиста, ведь в Вестеросе это дело было неразвито совсем, в отличии от ближайшего соседа. Но эту идею пришлось пока отложить — искать надо тщательно, с полной проверкой подноготной, ибо не хватало ещё какого-то засланца к телу королевы подпустить, плюс это должен быть действительно профессионал… словом, всё было сложно. Но она об этом не забудет!       Деятельная королева снова навела шухер в замке, перепроверила всё, что могла, удовлетворённо вздохнула, потому что всё было хорошо и Нира с помощью Амары и Лизабет справлялась, как и её любимый стюард, муштровавший своих учеников. Лорд Гарифф пообещал, что из пацанят толк выйдет, а ему верить было можно.       Так как дела в замке были налажены, а со Встречей она разгреблась, получив хвалебные оды среди простого народа, да и аристократы несколько потеплели к юной королеве, то настало время для новой вехи. Ей нужен был чёртов Совет. А для него нужна была канализация. Красивый, настоящий повод временно пригреть стульчик на Заседаниях, а там уж и закрепиться. С отцом всё было налажено, мастера, сведущего в этом деле он ей нашел — мужчина, который отвечал за снабжение и обслуживание канализации в Староместе, но недавно вышедший «на пенсию» ибо работа заставляла довольно активно двигаться, а ему было уже шестьдесят лет и ноги уже не те. Зато мозги хорошие.       Ему сказали, что надо проложить канализацию в Королевской Гавани, дали её карту с точной планировкой улицы и велели подготовить первый, черновой проект канализации. Мужик подохирел, конечно, но золота сулили немало, дело интересное, более того — историческое, поручение от самой королевы… так что впрягся мастер, подсуетил своих учеников-помощников-подмастерьев и через три недели, изучив Гавань лично и её планировку, предоставил черновик. И смету. Алисент поняла, что Бисбери её сожрёт.       Но прежде чем приступать, было самое главное — уговорить Визериса. В её пользу играло то, что срок «воздержания» истёк, муж истосковался по супруге и сексу, а потому, морально и физически подготовившись, вечером Алисента решительно пошла к королю.       Она планировала, конечно, с ним поговорить о сексе, попробовать сказать, что ей бы хотелось побольше внимания в процессе, но это могло и подождать. Сначала — канализация и Совет. Потом — будет разгребать собственные личные проблемы, с которыми жить можно, но проблемно.       После совместного, семейного ужина, на котором был и Эйгон, потому что Алис его категорично таскала с собой, она удалилась в королевские покои вместе с супругом, предварительно передав насупившегося Эгга сестре, что всё же не дало ему разреветься — Нира тут же принялась говорить с ним на валирийском, намереваясь передать ему язык даже раньше, чем дядя — ей, отчего мальчик затих и лишь таращил свои глаза на принцессу.       Визерис лучился счастьем от всего и сразу — и от картины своих детей в мире, и от того, что у него наконец-то будет секс. К шлюхам Визерис почему-то не ходил, хотя она узнала по слухам, что по молодости, во время беременностей Эйммы бегал. Говоря при этом о любви, ага. Видимо, шлюхи не считаются в его мировоззрении. А вот ей он почему-то не изменял, хотя она честно признаётся, что не обиделась бы. Ревность — это о чём-то любимом или просто своём. О любви говорить не стоит, а своим мужчиной она Визериса однозначно не считала. Слишком хорошо знает, как это должно быть, чтобы цепляться за вот эти их типа-отношения построенные на долге и власти.       — Не могу нарадоваться, когда смотрю на Рейниру с Эйгоном. Из неё получилась замечательная старшая сестра! — лучился восторгами король по пути в покои.       — Лучшей и пожелать было бы нельзя, муж мой, — ну да, Алис очень постаралась, чтобы так и было. — Я уверена, что Эйгон станет ей верным и добрым братом, что всегда будет поддерживать свою сестру и любить её.       — Конечно станет! — закивал Визерис, словно это само собой разумеется. — Мой сын всегда будет защищать свою старшую сестру, — и лучится гордостью.       «Твой сын может только вырасти несчастным неврастеником, а вот мой сын — да, однозначно», — проворчала мысленно, а потом остановила себя на этой мысли и чуть не поморщилась. М-да, проблема есть и сидит стабильно, а что с ней делать она не совсем понимает.       Эйгон бесспорно сын Визериса, этого нельзя отрицать, но… Алисента воспринимает его только своим сыном. А этот мужик чисто попыхтел пять минут, так что не заслужил. Что не отменяет того, что мальчик, скорее всего, будет тянуться к отцу. Остаётся лишь надеяться, что без конфликта между женой и дочерью король в итоге будет больше внимания уделять своим младшим детям.       Уже в покоях она помогла мужу раздеться, оглядела его язвы, которых стало больше и которые, очевидно, очень плохо заживали — даже несмотря на прижигание, язва возникала на прежнем месте, продолжая расти и гноиться. Пока их было не так уж много, они были небольшими, но пальцы уже были перемотаны и, очевидно, черви и пиявки не спасали. Странно, почему бы это?..       — …недавно Эйгон устроил целую истерику, что я оставила его на целый час, пока проверяла последние поставки продуктов в замок, довёл всех бедных нянечек до отчаяния, пока на крики не пришла Рейнира. Мне потом рассказали, что как только он увидел свою старшую сестру, тут же затих, заагукал и потянулся к ней, — рассказывала о буднях их детей Алисента, зная, как это повышает настроение королю.       — Он знает толк в прекрасном! Зачем ему какие-то няньки, когда в его окружении две самые прекрасные женщины, которых он желает лицезреть? — рассмеялся супруг, пока она бережно обтирала его плечи тряпицей, сидя в ванной. — Настоящий маленький дракон, чует родную кровь сразу.       — Рейнира с нетерпением ждёт, когда его яйцо проклюнется, чтобы дракончик поскорее вырос и она смогла научить его обращаться со своим другом, — делилась планами. — А до того собирается через пару месяцев поднять его в небо на Сиракс.       — Разве не слишком рано? Рейнира ещё совсем юная всадница, а Эйгон мал, — чуть встревожился Визерис, что удивило Алисенту. Серьёзно, она подозревает, что его брат бы взял своего ребёнка в полёт в день его рождения, если бы было можно. Как это сделала со своими сыновьями принцесса Алисса.       — Разве твоя матушка, храбрая принцесса Алисса, не брала тебя в полёт через две недели после рождения? Чтобы как настоящий дракон, ты знал радость неба с рождения, муж мой? — лукаво поинтересовалась у него, специально не упоминая Деймона. Ей сейчас нужен максимально радостный и счастливый муж, а упоминания брата его не радуют.       — Действительно, — расслабился мужчина, чуть неловко улыбаясь в ответ. — Просто мне немного тревожно, наш всё же совсем мал.       — Зато все мейстеры сходятся во мнении, что более крепкого и здорового ребёнка давно не видели, — фыркнула королева. — Да и кому доверить нашего принца, как не его сестре? Я ни на секунду не сомневаюсь в том, что Рейнира будет осторожна в полёте с братом.       Похвали Рейниру — сделай Визериса счастливым, вечно работающая схема.       Алисента помогла королю вытереться, одеть ночную сорочку, а потом настало время пяти минут пыхтения. С непривычки было вдвойне неприятно — за полтора года отсутствия этого ужаса, что не имеет право зваться гордым словом «секс», она успела привыкнуть к хорошему. Но ничего, и это перетерпела, зато потом сразу не ушла, прильнув к мужу вопреки привычке. А теперь придётся врать напропалую.       — Я соскучилась по тебе за это время, муж мой, — нежно улыбнулась Визерису, ложась на его плечо, обнимая и заглядывая в глаза.       — Мне тоже тебя не хватало, Алисента. Но ты хорошо потрудилась, подарив королевству славного принца, — он приобнял её за плечо, целуя в макушку.       — Я счастлива знать это, Визерис, то, что я смогла дать спокойствие и твоему сердцу, — положила руку на его грудь, где как раз было ощутимо чуть ускоренное сердцебиение. — И нашему королевству, — а потом чуть расстроенно вздохнула, пряча лицо в груди супруга.       «Во мне умирает актриса, достойная Оскара», — иронично подумала, почти восхищаясь собственными умениями. А это ещё двух лет нет, как она стала королевой!       — Что такое, Алисент? — встревожился супруг, ласково приподнимая её лицо, чтобы она посмотрела на него.       — Просто… это, конечно, возможно глупости… — коротко взглянула на него и тут же отвела взгляд, замявшись.       — Не может быть, моя жена очень умна и добра, наверняка это что-то, что стоит внимания, — тут же утешил её Визерис, который действительно умел быть очень милым дядечкой, в определённые моменты — так точно. — Возможно, я смогу помочь тебе в чём-то? — да! Поймался!       — Понимаешь, во время беременности мне было… нелегко здесь, — аккуратно начала Алисента, понимая, что ступает по минному полю. — Все чувства стали такими острыми и сильными… особенно обоняние. Это заставило вспомнить меня Старомест, где обычно такого не было. Я понимаю, что, возможно, это излишне… амбициозно с моей стороны, даже как твоей жены и королевы, но я не могла… не задуматься о том, почему в Королевской Гавани не провели канализацию.       — Это довольно сложный проект, дорогостоящий, Завоевателю было не до этого, да и жил он в основном на Драконьем Камне, а мой дед с бабкой делали всё что могли, чтобы улучшить столицу, но времена были непростые и всегда находилось множество других забот, наверное, — задумчиво проговорил Визерис, поглаживая её по плечу и это заставило её выдохнуть.       На протяжении всей беременности она периодически, мягко, жаловалась на ужасный запах, подготавливая себе почву. А теперь всё сработало как надо — если не отмахнулся сразу, то дело в шляпе. Щас она тут робко предложит, потом Визерис пойдёт посоветоваться с папенькой, тот одобрит, скажет, что это повысит народную любовь к королю и его юной королеве, которой вполне можно это поручить, ведь она же уже показала, что способна справляться с обязанностями королевы, даже спустя всего через месяц после родов и даже во время беременности… ну, папулька точно как-то его заговорит, у него годы опыта в этом деле, это она пока так, аккуратно прокладывает себе дорожку.       — Я подумала, что, возможно, мы могли бы закончить дело, которое не смог сделать даже король Джейхейрис? Понимаю, я ещё очень юна и неопытна, но с твоей помощью и поддержкой, я могла бы… помочь Королевской Гавани стать чище, сделать жизнь малого народца чуть менее сложной, ведь из-за грязи те так часто болеют и умирают, а мне бы так хотелось облегчить их жизнь! — кротко, с надеждой взглянула на мужа из-под ресниц и буквально увидела, как тот растаял, улыбаясь.       — Хорошо, дорогая, я подумаю над твоей идеей, — ещё раз чмокнул её в лоб. — А потом скажу тебе, что мы можем сделать для простого люда и наших бедных носов, — смешливо прищурился, ткнув ей в нос пальцем и Алисента в ответ тихо рассмеялась. Как бы плох ни был моментами Визерис, ей искренне нравилось его чувство юмора своей лёгкостью. Возможно, она сама предпочитала более острый и чернушный, но это всё равно часто спасало ситуацию и поднимало настроение.       Уходила из покоев короля Алисента радостная и довольная. Канализация — есть! Скоро возьмёт штурмом и осадой Совет, а там уж постарается наладить и свою постельную жизнь. За прошедшее время, на самом-то деле, Визерис демонстрировал себя не так уж и плохо и, возможно, если ему мягко сказать и намекнуть, то всё наладится?..