Алисента. Матерь драконов

      Галия стояла у борта корабля, глядя на отдаляющиеся острова. Плакать девочка себе не позволяла — она была железнорождённой, дочерью лорда Харлоу и слабость была ей ни к лицу. В конце концов, её участь будет много лучше той, что могла бы быть. Пусть и не дома, не на родных островах, зато ей не придётся выходить замуж за старика Майра.       По жизни Галии почему-то не везло — мать её скончалась, пока она была ещё совсем дитём и всю власть в Доме получила соляная жена отца. В отличии от многих железнорождённых, которые имели десятки таких жен, её отец имел лишь одну, зато какую. Зира была не слишком-то дружелюбной к своей падчерице. Она быстро родила мужу троих сыновей, отослала девочку в другое крыло замка, аргументируя это тем, что она обижает своих младших братьев. Не то чтобы она этого не делала, мальчишки иногда говорили гадости, и она их била. Возможно, один раз она переборщила — и сломала нос своему первому брату, но он назвал её дурой, так что сам виноват.       А мачеха развела из этого трагедию, нажаловалась отцу и отселила Галию в другое крыло замка. Помещения там были похуже, чем там, где жил лорд с семьёй, вечные сквозняки и влажность. Девочка думает, что мачеха рассчитывала, что она там заболеет и помрёт, но Галия просто на зло решила, что стерва обойдётся.       Харлоу мечтала однажды стать капитаном своего собственного корабля, быть свободной, бороздить моря!.. Но ей снова не повезло — отец отказался учить её ремеслу, а после над ней и вовсе пошутил Утонувший Бог, когда она так рано расцвела. Девочки обычно взрослеют в тринадцать-четырнадцать лет, но Галия стала девушкой в десять. И её почти сразу решили выдать замуж за одного из вассалов их дома — старого Майра, которому уже было за сорок, он имел семерых сыновей, пятерых дочерей и девять соляных жен. Вот только его свободнорождённая жена скончалась три года тому как, поэтому он решил женится снова.       А мачеха, клятая дура, решила избавиться от падчерицы, выдав за непримечательного ничем вассала, да так, что даже её детям ничего не перепадёт в наследство. Однако планам этой женщины не суждено было сбыться — пришло письмо из зелёных земель, от самой королевы. Это вызвало небывалый ажиотаж в замке, слишком редко такое происходят, да и пишут обычно Грейджоям в таком случае, ведь Харлоу, пусть и сильнейшие из вассалов Верховных лордов, но всё именно что вассалы. Оказалось, что её милость, молодая королева Алисента, желает видеть её, Галию Харлоу, в качестве своей фрейлины.       Это был шанс. Так считал и отец.       — Ты будешь первой женщиной Железных островов, что станет приближённой королевы, — пробасил лорд Тир Харлоу — высокий, бородатый, черноволосый мужчина с пронзительными светло-серыми глазами, которые дочка унаследовала от него. — И хотя она одна из людей зелёных земель, она королева. Мать будущего короля, что бы там ни говорил король о дочери-наследнице. Её отец десница, и сама Алисента Хайтауэр будет иметь влияние при короле. Будь преданной, верной и старательной, тогда сможешь заслужить благосклонность для нашего дома.       Отец много ещё о чём говорил. О том, что нужно островам Харлоу — более дешёвая поставка древесины, продовольствия, снижение налогов. И о том, что стоит ей покинуть острова, отправившись жить к зелёным, как она потеряет право вернуться домой. Замуж её выдаст потом королева, за выгодную для неё партию, а до тех пор пусть служит при ней. Но при этом Галия должна помнить откуда она родом, кому обязана жизнью и морской кровью в своих жилах.       Галия кивала, понимая, что в кои-то веке ей повезло. Пусть не дома, пусть одна, пусть среди зелёных. Но она войдёт в историю, сможет принести почёт и выгоду своему дому, добиться чего-то кроме того, чтобы раздвигать ноги перед старым боровом!       И вот теперь она на корабле, навсегда покидает свои земли, чтобы служить королеве Алисенте, имея при себе лишь скупые сундуки с одеждой да старый, материнский ещё, кинжал.       Она провела почти месяц в море, добираясь до Королевской Гавани, наслаждаясь брызгами в лицо и покачиванием корабля. Это всё было чем-то родным, чем-то привычным и успокаивающим. Тем, чего она теперь будет лишена если не навсегда, то на долгие годы. Это рождало сожаление в душе.       Однако Галия не собиралась давать слабину и расклеиваться — она была Галией Харлоу, первенцем своего отца, свободнорождённой! Если понадобиться, то она будет выгрызать каждый шанс на лучшую жизнь зубами, убирать со своего пути все препятствия и соперников. Ей было, в общем-то, плевать какой будет королева. Едва ли доброй — такие не становятся королевами в шестнадцать лет, будучи дочерьми вторых сыновей. Да и вообще, добрых женщин девочка ещё не встречала — её собственная мать, если верить оговоркам слуг и мачехи, была той ещё злобной стервой, что любила пороть слуг и измываться над соляной женой отца. За что та потом отыгралась на дочери нелюбимой соперницы.       Галия и сама доброй не была и прекрасно это понимала — когда дворовой мальчишка попытался посмеяться над ней за то, что она была в обносках, маленькая леди повалила его на землю и выколола глаза, а ей тогда было восемь. Но она была восьмилетней леди Харлоу, а мальчишка — никем, всего лишь служкой. Зира потом, конечно, оставила падчерицу без еды на неделю, но девочка отлично умела воровать с кухни. Отец и вовсе не обратил внимания.       К тому же, отец предупредил её, что на материке их не особо любят, особенно речники и просторцы — их корабли иногда случайно заплывают на их территории. А королева была Хайтауэр. Вполне может выместить гнев на одной из островитян в свите. Зачем-то же она пригласила её в свиту? Единственным вариантом, о котором она могла предположить, было желание утвердиться над мелкой железнорождённой.       Но это было не страшно, Галия потерпит и покажет, что умеет быть полезной. И получит всё, что ей нужно. Она всегда была упорной.       Королевская Гавань встречала её вонью, почему-то гораздо худшей, чем на родном острове — там обычно пахло рыбой, гнилью и тиной, а тут ещё и дерьмом. Столица ей сразу не понравилась. А потом не понравилась карета — она была не неженкой и умела держаться в седле! Её отец был богат, второй после Грейджоев, у них были лучшие кони и она умела на них ездить с трёх лет! Но девочка молча подчинилась, зная, что сейчас её характер будет мешать.       Сам королевский замок был большим и красным. Она шла по коридорам, мрачно зыркая вокруг, на косящихся на неё людей. Все они были одеты дорого и богато во всякие шелка и прочее, не то что Галия — на острове ценилась добротная, плотная и простая ткань, даже у самых богатых лордов. В ответ на презрительные взгляды девочка внутренне ощерилась, но, опять-таки, сдержала себя, позволяя лишь злобно зыркать в ответ. Шла Харлоу с прямой спиной и гордо поднятой головой, не собираясь тушеваться перед этими сухопутными крысами. Слишком много чести.       Перед большой деревянной дверью, к которой её привели, стоял страж в доспехах и в белом плаще. Личная гвардия короля, вроде, но Галия была не уверена. К сожалению, образование у неё было не очень — читала, писала худо-бедно и ладно. Учителей ей мачеха не нанимала и всему она училась сама, наблюдая и запоминая.       Тот же рыцарь распахнул двери и она вошла внутрь, пока сопровождающие её слуги остались снаружи, лишь указав кивком головы направление в нужную комнату. Видимо, она сейчас увидит королеву.       Галия, всё так же гордо подняв голову, шагала по большим, шикарным покоям в светлых тонах, с дорогой мебелью и украшениями. Это было… необычно. И красиво. У неё зачесались руки, так хотелось что-то из этого немного… приватизировать, но она себя сдержала. Это королева, а не какая-то лисенийка, а Галия её фрейлина, а не пират-набежчик. Это было немного печально.       Зайдя в нужную комнату, она увидела молодую женщину, что сидела на диване и сложила руки на изрядно круглом животе. Это удивило, ей никто не говорил, что королева уже беременна и давно.       Сама же Алисента Хайтауэр была… ну, красивой?.. По крайней мере, так наверняка посчитали бы мужчины, да и на девочку она произвела впечатление. Несмотря на живот она была стройной, но опытный взгляд Галии сразу увидел, что тело у неё пусть и немного, но тренированное — там были не сопли, как у остальных леди, что она видела по пути сюда, а жилистые, почти незаметные, но мышцы. Мягкое округлое лицо с пухлыми губами и небольшим, аккуратным носом. Тёплые каре-зелёные глаза, что с ненавязчивым любопытством разглядывали её в ответ. И одета королева была… по-королевски. Роскошное алое платье, с серебренной вышивкой, ожерельем из пластин белого золота — Галия отлично разбиралась в металах, как истинная железнорождённая! — и многочисленными браслетами с кольцами, и с изящными серьгами в виде цветов. Красивая.       — Приветствую, леди Харлоу, — обратилась к ней с улыбкой королева.       — Честь для меня предстать пред вами, ваша милость, — отчеканила Галия, поклонившись. Так делали люди её отца, она видела, но так как перед ней была королева, а не лорд, то поклонилась она ниже. — Галия Харлоу прибыла служить вам в качестве фрейлины!       — И я очень рада видеть вас здесь, — чуть удивлённо смотрела на неё женщина. Кажется, она всё же сделала что-то не так. — Надеюсь, путешествие прошло легко? Столько времени в море может быть тяжело выдержать.       — Я железнорождённая, ваша милость, море — моя естественная стихия, — горделиво выпятила подбородок, не успев отдёрнуть себя. Слишком, слишком резко. Галия собиралась быть кроткой с королевой!       Но женщина лишь рассмеялась, судя по всему, ничуть не оскорблённая. И стала совсем-совсем красивой. Неудивительно, что король захотел её в жены. Любой мужчина взял бы такую женой, ограбив даже кучу чужих земель ради этого.       — Тогда это радует меня, — вновь посмотрела на неё. — Надеюсь, моё приглашение и отплытие из дома не опечалило вас? — а вот и то, о чём думала Галия. Её милость пробует, насколько она смогла расстроить Харлоу!       — Нет, ваша милость, — кратко и мрачно ответила девочка, понимая, что её язык слишком часто говорит перед ней. Милой и кроткой, такой, какой она хотела тут быть из неё как-то не получается. И колючий взгляд, и оборонная позиция были тому свидетелями.       Королева вздохнула и посмотрела на неё каким-то сложным взглядом, после чего всё-таки улыбнулась и отослала её в новые покои, до которых Галию сопровождала веснушчатая служанка.       Она вошла в предложенную дверь — не особо далёкую от спальни королевы, но в чуть соседнем крыле, потому что это, как объяснила та самая служанка, которую звали Лила, предназначены для членов королевской семьи, прилегающие же покои — для ближайшей свиты, — и Галия замерла от восторга. Потому что покои были… большими. Большими, светлыми, богатыми! С высокими потолками, лепниной, гобеленами на морскую тематику, огромными окнами!..       — С тех пор как ваш батюшка, лорд Харлоу, ответил согласием на ваше пребывание в свите её милости, королева Алисента лично подготавливала ваши покои, — с улыбкой простовато поделилась с ней служанка. — Её милость переживала, как вы воспримите отлучение от дома в таком юном возрасте и постаралась сделать так, чтобы ваши покои напоминали вам о доме.       О доме тут, конечно, не напоминало вообще ничего. Ни вечных сквозняков, ни сырости, ни холода, ни заплесневелых пустых стен, ни одиночной старой койки… но тут было прекрасно. И это были только её покои. Её личная территория!       — Сейчас к вам подойдут ваши служанки, которые помогут вам освежиться и разобрать вещи, леди Галия, — продолжала щебетать девица.       — Нет, — тут же резко отрезала девочка, зыркнув на служанку, что тут же ошарашенно замолкла. — Мне не нужны служанки. Я сама.       Она не собиралась терпеть на своей территории чужаков, засланцев королевы! Галия вполне может позаботиться о себе сама так же, как делала это с тех пор как скончалась её мать. Впрочем, девочка тут же скривилась, понимая, что если её милость прикажет, то никуда она не денется. Ей должно подчиняться своей госпоже.       — О, тогда я скажу о вашем желании её милости, — чуть натянуто улыбнулась служанка, после чего показала Харлоу все её комнаты — целых три! — и удалилась. Видимо, докладывать королеве.       Однако Галии снова повезло, как везло с тех пор, как на остров пришло письмо от королевы, и Алисента Хайтауэр разрешила ей обходиться без служек, но в случае необходимости — звать на помощь. Это было хорошим началом, — заключила девочка, довольно оглядывая своё новое жилище. Очень хорошо!

***

      Королева предоставила ей скоро пошитую одежду, которую Галия надевать не стала — она не бродяжка какая, чтобы носить подати, у неё есть одежда, которую пошили ей дома! Даже Зира была вынуждена раскошелиться, отдавая приказ снабдить её одеждой, ведь падчерица отправлялась не куда-нибудь, а в Королевскую Гавань. К тому же, ей принесли кучу бесполезных тряпок — платьев — в которых девочка отродясь не ходила.       Вскоре она познакомилась и с остальными фрейлинами — как выяснилось, Харлоу прибыла последней. Новые знакомые девочку совершенно не порадовали, но делать было нечего — и не с такими выживала. Другое дело, что тут привычные методы решения ссор не сработают — этих девок бить нельзя, они все тут повлиятельнее её будут. Зато смотрели так же недобро, как и дома.       Самой противной была Талия Талли — дура, под стать своему дурацкому имени. Рыжая и некрасивая, она вечно кривила свои губы при взгляде на неё, отпускала кучу замечаний о том, как Галия выглядела, во что была одета, как вела… обзывала нищенкой на попечении королевы. Но Харлоу только гордо задирала нос — она-то, может, и нищенка, но семья этой нищенки поколениями обносила семью этой рыбины — и те не могли ничего противопоставить железнорождённым. А эта дура только и может что пытаться её оскорбить. И, может, у той даже что-то бы и вышло, если бы не тот факт, что половину её изысканных, завуалированных оскорбления Галия просто не понимала, а оттого пропускала мимо ушей.       Однажды она, конечно, отомстит — обкорнает, к примеру, её рыжие косы, единственное недурное, что вообще было в девке Талли, но потом и так, чтобы недоказуемо.       Эстермонт, Корбрей и Мандерли сбились в одну стайку, наверное, потому что были одного возраста. Вечно жались вместе и шипели в своём змеином кругу. Зато было забавно наблюдать как Мандерли шипит на Тирелл — причин Галия не знала, но всё равно было забавно, как северная девка доводила до слёз просторскую. Минара вообще любила в слёзы, чуть что — и ревёт белугой, становится вся красная, надутая и с глазами-щёлками. Галия так искренне хохотала над этим в первый раз, что девчонка на неё «смертельно обиделась» и не разговаривала целую неделю. Харлоу аж выдохнула — та была ужасной тарахтелкой, но надолго Тирелл не хватило, потому что потом она просто заявила, что прощает её «потому что глупо обижаться на маленьких!» и снова прилипла. А всё было так хорошо!       Джоханна была… тихой. Сидела себе, вышивала, улыбалась, когда к ней обращались. Галия, может, и хотела бы как-то её оскорбить или невзлюбить, но было просто не за что. Она вроде и была вся такая тихая, но ни разу не забитая — вроде и отвечает нормально, и не прячется, если вдруг нападки какие от девчонок постарше, а вроде и сама по себе. За умение так обеспечить себе личную территорию Харлоу её даже почти уважала. Вестерлинг буквально была тем, кем она хотела бы стать — тихая, кроткая, но сама себе на уме и независимая.       И была ещё, конечно, Стокворт, но вот та как раз относилась к типу людей, которых железнорождённая прям презирала — тихая, робкая, забитая какая-то. Пошлёт её куда-то никчёмная Талли — она и побежит. Пошлёт любая другая девка — так она и рада хвостом вертеть. Ни характера, ни самоуважения. При взгляде на неё хотелось только сплюнуть брезгливо.       И была, конечно же, принцесса Рейнира. Будущая королева Семи Королевств, которая. То есть она, конечно, не была частью свиты, но казалось, что да. Потому что принцесса была везде, где была королева, цеплялась к той, словно репей, да глядела на всех них — фрейлин — будто они убили всю её родню разом. Рейнира Галии тоже не понравилась — капризная и взбалмошная, вся какая-то липучая к Хайтауэр, будто не понимает, что та отберёт у неё корону при помощи мальчика в животе.       И если на мачеху та смотрела горящими от восторга глазищами, то вот на них всех зыркала так, что казалось — чуть что дракону скормит. Харлоу угрозу почувствовала и ответила так, как привыкла — ответной угрозой. И как-то так получилось, что именно её Таргариен невзлюбила больше всех.       В итоге получилось так, что по всем своим планам она провалилась, как только могла. Если после всего этого её сошлют обратно, то Галия не удивится. А вот удавиться можно будет вполне — отец-то ясно сказал, что его авторитет и негласный щит над ней кончился, а значит либо мачеха прибьёт где-то в тупике замка, или замуж за старого Майра таки выдадут. Это было грустно и она понимала, что виновата в этом сама, раз уж не смогла быть умнее, как многие другие, не сдержала характера, не притворилась ласковой и покорной. В этом плане даже Стокворт была умнее — вроде и тряпка-тряпкой, а таких не выгоняют, потому что тихо сидят себе, всё делают, не высовываются.       — Что случилось, Галия? — она как раз сидела во внутреннем дворе, смотрела, как рыцари здешние дубасят друг друга и думала о том, что её скоро ждёт, когда вышлют со двора, как подошла королева.       «Ну вот, сейчас и скажет, что такая фрейлина ей не нужна», — мрачно подумала девочка, насупившись.       — Я дерьмовая фрейлина, да? — угрюмо спросила, не вставая, не кланяясь, не поворачиваясь даже. А смысл?       — Ты у меня во фрейлинах чуть больше недели ходишь, — фыркнула Хайтауэр, вопреки ожиданиям, даже не зло. — Мы тут пока только знакомимся, так как дожидались твоего прибытия. Но с чего ты это взяла?       И ей бы побыть умнее, правда. Начать ныть и жаловаться на прочих девок при дворе, мол, обижают несчастную малютку… да только не могла так гордячка-Галия, чья гордость свободорождённой появилась на свет прежде самой девочки.       — Я ненавижу всех этих дур, меня не любит принцесса, я не знаю этикета, историю, геральдику… я даже читать-писать толком не умею. Я дерьмовая фрейлина, — пожала плечами, всё-таки шмыгнув носом. Себя Галия утешала тем, что это из-за простуды. Или ещё чего-то. Но сырость она разводить бы точно не стала — она же Харлоу!       — Ты не хотела учиться дома? — спокойно поинтересовалась королева, осторожно и кое-как садясь рядом с ней на землю, что она заметила краем глаза. Девочка даже удивилась тому, как та смогла, если у неё живот уже с арбуз, которые отец иногда из Эссоса привозил.       — Не, — отмахнулась Галия, всё так же не смотря в лицо её милости. — Я же дочка первой жены, а мачеха ту терпеть не может — мать её изводила, вроде. Зира-то соляная жена, не чета одной из нас, свободорождённых. А как мамка померла, так она за меня принялась. Отец-то в плаваньях, да и так, ну, какое ему дело до девочки? Мачеха ему троих сыновей родила. Так что не учил меня никто. Я же замуж в этом году выйти должна была, а там только знай да делай — ноги раздвигай да рожай. Много ума не надо, — Харлой старалась говорить спокойно, с достоинством… но какое там, провалилась она по всем статьям как гордая железнорождённая, только и звучала, как обиженная, злобная девчонка. Таких никто не любит.       — Замуж… в этом году?.. — как-то сдавленно спросила королева. — Тебе же… одиннадцать всего. Или муж должен был ждать?..       — Так я созрела рано — у меня уж год как лунные дни идут. Самое то замуж, — снова пожала плечами девочка, удивляясь, что королева о таком спрашивает. Раз кровь пошла, значит — взрослая, замуж надо и детей рожать пора. Она же не капитан, не обученная… в море толку от неё никакого, значит толк должен быть на родильном ложе.       — Какой пиздец, Боги, — расслышала тихий-тихий шепот со стороны королевы и аж рот открыла в удивлении, резко на ту обернувшись. — Ну, что ты так на меня смотришь, зверёныш, не человек я, что ли? — с тихим смешком поинтересовалась у неё королева.       — Не, вы леди, — тут же замотала головой Галия, у которой величественная и пузатая королева вообще не складывалась с руганью. Ладно мужчины, ладно она-то… но её милость?!       — Леди я, потому что училась этому, а родилась человеком, живу человеком и помру такой же. Кровь у всех красная, зверёк, — и взлохматила рукой ей косы. И как никогда ей живой показалась, а то до этого вся такая… идеальная, как статуэтка была. — И тебя научим, — кивнула, серьёзно смотря на неё. Что там было глубже в глазах Хайтауэр Галия разобрать не смогла — слишком много и сложно всего. — И читать, и писать, и истории, и геральдике, и скалиться правильно, по правилам высшего общества, ребёнок.       — Я не ребёнок! — тут же, очень глупо, огрызнулась Харлоу.       — Ребёнок-ребёнок, до шестнадцати годков-то точно будешь, если не дольше. В моих глазах, — тут же уточнила. — Я обучу тебя. Всему, чему захочешь — хоть гладью вышивать, хоть мечом владеть, — лишь услышав последнюю фразу, глаза у Галии зажглись. — И замуж пойдёшь только тогда, когда сама захочешь и за того, за кого захочешь. Если захочешь, — выделила слово королева, начиная аккуратно и чуть неловко вставать. — Даю тебе слово.       Слова Алисенты её оглушили. Она сидела, смотрела на женщину перед собой большими глазами, а перед мысленным взором мелькала жизнь — свободная, без мужа, без кучи детей, с мечом, с выбором!.. Галия была почти готова кинуться к королеве, вцепиться в подол и пообещать всё, что угодно. Но именно на этой мысли она и запнулась.       — А что взамен?.. — сглотнув, сипло поинтересовалась. Она была готова на всё, почти на всё, но и продаваться без уточнения, не зная, было страшно. — Что я должна буду вам взамен?..       Её милость странно замерла, уже стоя на ногах, положив руки на живот, слегка поглаживая его. Она была прямой, словно стрела, а лицо у неё было сложным — Галия совершенно не могла понять, о чём та думает.       — Верность, Галия, — тихо выдохнула Хайтауэр и решительно, уверенно посмотрела на неё. В карих глазах сияла валирийская сталь клинка её отца. — Абсолютная преданность и верность — мне, вот и вся цена. Нет в этом мире, в этом замке, вещи более ценной, чем верность. И за неё я готова дать тебе всё, что будет в моих силах.       И Харлоу выдохнула. Потому что это было понятно. Она сама уже увидела, какой же гадючник этот Красный замок. И отец её, лорд Харлоу, всегда говорил, что пылких да умелых моряков он найдёт себе много — не велика цена такому, а вот истинно преданных — единицы, оттого они и стоят так дорого, оттого и прощается им многое. Галия не слишком этого понимала, считая, что тот, кто сильнее да ловчее, будет всяко лучше чем какой-то старик, что ещё её деду под мачтой служил, но… но мудрость и ум отца она под сомнение никогда не ставила. Лорд Харлоу был велик и успешен, добился этого не только с помощью предков, но и сам возвеличил свой Дом изрядно. А значит и тут он был прав, раз уж сама королева готова столько ей дать лишь за то, что Галия будет верна только ей — всегда и во всём.       — Тогда я буду верна вам до последней капли крови, моя королева! — девочка резво вскочила, чтобы тут же опуститься на одно колено и уверенно посмотреть во всё то же сложное лицо её милости. Она видела, знала, что так делают, когда клянутся в верности. — Я посвящу вам всю свою жизнь, буду верно служить каждому вашему слову и пожеланию! В этом вам клянусь я, Галия Харлоу, и пусть Утонувший Бог будет мне свидетелем! — уверенно отчеканила железнорождённая, доставая из-за пояса материнский кинжал, с которым никогда не расставалась, и рассекая им ладонь — глубоко и сильно.       Королева пред ней стояла бледная и решительная, с поджатыми в тонкую нитку губами. Галия начала переживать — может, она не так поклялась?.. Наверняка не так, она ведь ни черта об этом не знает! Но ведь главное, что она была искренна, да ведь?..       — Я, Алисента Хайтауэр, из Дома Таргариен, принимаю твою клятву, Галия Харлоу. И отплачу тебе за твою преданность, — голос её милости не дрожал, звуча твёрдо и решительно. Что-то внутри девочки от самой этой картины, от того, что она стоит сейчас на одном колене, клянясь в верности самой королеве, трепетало от восторга. Она теперь не одна из всех! Не такая как все! Не заморыш с Харлоу, а личная подданая королевы, что присягнула ей! Ни одна из девок в свите, даже сама принцесса, не такие как она!       А после женщина достала платок, белоснежный, вышитый тонкими золотыми вензелями и узорами, взяла Галию за руку и крепко перемотала её руку. Девочка знала, что там теперь навсегда останется шрам. Шрам, который будет вечной памятью её клятве и гордилась им больше любых иных. Даже больше шрама на руке, который она получила в одиночку отбившись от бешенного пса!       И позже, через несколько дней, когда королева всем своим фрейлинам вручила знак принадлежности — драгоценную брошь с инициалом её милости, Галия Харлоу сияла от счастья, стоя в новенькой одежде, которую гордо надела на себя.       Впервые за всю свою короткую жизнь она могла смотреть в будущее уверенно, не страшась его. И это было ценно.