Алисента. Матерь драконов

      Подготовка к королевской свадьбе была пышной. Приходилось заниматься многим — созвали всех гостей, подготовили всё, что было можно, пошили наряды… Алисенте шили прекрасное бело-золотое платье, с вышивкой и украшениями в виде символики Таргариенов, прекрасной короны с зубцами, что украшены рубинами и жемчугами. К свадьбе они готовились на пару с Рейнирой, потому что Алис просто вцепилась в принцессу и заявила, что отказывается тонуть в этой тягомотине сама. Так что страдали они, выбирая салфеточки, скатерть и блюда все вместе. Нет, конечно, был ещё лорд-десница, который активно участвовал, но дел у Алисенты всё равно было очень много.       Никогда ещё на её памяти время не летело так быстро, но так суетно. Отец её гордо улыбался, король так же мило улыбался, кивая головой, расспрашивая о свадебных приготовлениях. Что забавно, его милость ни разу не изволили поинтересоваться, хочет ли она вообще за него замуж. Видимо, по умолчанию считал, что да, раз ходила, утешала и беседовала. В общем-то, был прав, шла она на это всё вполне осознанно.       Свадьба должна была пройти в Звёздной септе, в Староместе, как в одной из самых старых и шикарных септ в Вестеросе. Всё-таки этому зданию более тысячи лет и именно в ней короновали Эйгона Завоевателя. Так что им ещё предстояло тащится аж в Старомест, что занимало несколько недель пути в каретах, но без особо длинных остановок, а уж с целым сопровождающим кортежем… Алисента натурально взвыла. Она очень не любила блядовы кареты!       Милая Рейнира предложила прилететь туда на Сиракс, что заняло бы меньше дня. В конце концов, её драконица была уже достаточно взрослой и выносливой для такого длительного перелёта с двумя пассажирами. Алис даже позволила себе целых десять минут счастливо помечтать о дне полёта, после которого, конечно, будет болеть задница и спина, зато в небе и на драконе. И это был бы всего лишь один день! Но потом в ней возобладал рассудок, который говорил, что будущая королева не может просто кинуть своего короля и умчать с принцессой в закат на драконе. А жаль.       Словом, весь мир превратился для неё в форменный дурдом и даже на новости о войне на Ступенях во главе с Корлисом и Деймоном она просто отмахнулась. Ну начали войну и начали, ничего неожиданного, а у неё тут свадьба вообще-то! Королевских, истинно драконовых масштабов, чтоб её черти побрали.       Жалостливый взгляд Рейниры иногда достигал своего апогея и тогда Алис мстительно припоминала, что ей через пару лет грозит то же самое. Нира сразу скисала, но мелкая поганка всё равно не упускала своего и делала жалобные глазки, спрашивая, не покинет ли её тогда любимая подруга в сложный час. Алисента снова чертыхалась, материлась и признавала, что организация и этой свадьбы, очевидно, ляжет на её плечи. После чего клятвенно заверила принцессу, что в ближайшие года четыре замуж она точно не выйдет, иначе Алис сойдёт с ума. Кажется, этим она только больше радовала девчонку, которая вот совсем в этот «взамуж» не хотела, хотя и осознавала необходимость.       Именно с таким дерьмовым настроем, отбитой задницей и ноющей спиной, Алисента и оказалась на собственной свадьбе. Но хотя бы септа была действительно прекрасной, так как за год своей жизни в Староместе она так в ней и не побывала. Чёрный мрамор смотрелся действительно великолепно.       Септа была единственным, что радовало её в этот день, потому что Рейнира ходила дёрганной, она сама была злой и нервной, хотя и прилагала все силы, чтобы этого не показывать, а мысли о грядущей брачной ночи выворачивали её нутро. Да, она не была девственницей в полном смысле слова, в прошлой жизни у неё был опыт и вполне удачный, но Алис впервые ложилась в постель с кем-то, кто совершенно её не привлекает, как мужчина и это было проблемой.       Мысли Алисенты блуждали где угодно, кроме того места, где она действительно присутствовала. А именно — перед септоном, подле короля, к которому её вывел «заботливый» отец. Что, впрочем, не помешало ей вовремя и без запинок произнести свои семь обетов. Потом они обменялись плащами, теперь на ней был тяжелый чёрный плащ с трёхглавым драконом на спине и красной отделкой, а на Визерисе — серый с перламутровыми акцентами и башней.       — Я её и она моя, — уверенно произнёс мужчина.       — Я его и он мой, — так же уверенно и спокойно сказала Алис, стараясь просто не думать.       Поцелуй был лёгким и мимолётным, максимально приличным — губы у короля оказались мягкими и, ну, обычными? Изо рта не воняет и ладно, — старалась утешить себя как могла. Улыбка не сходила с её губ, когда она спускалась вниз, держа супруга за руку. Дорога до замка, пир, поздравления, пожелания большого количества детей, счастливого правления. Всё проносилось мимо неё стремительно и Алисента могла только сидеть, улыбаться и кивать.       И стараться не обращать внимания на рвотные позывы. Это было бы совершенно некстати здесь и сейчас.       В какой-то момент она встретилась глазами с принцессой, которая весь день старательно на неё не смотрела. Выглядела Рейнира до крайности виноватой и скисла ещё сильнее, когда они переглянулись. Видимо, обмануть её милая дежурная улыбка не смогла. Равно как и Гвейна, что маячил совсем близко. Истерику брата на тему её скорого замужества она предпочитает не вспоминать, потому что тот слишком заманчиво предлагал ей удрать в Эссос и она почти согласилась.       Зато Отто Хайтауэр сверкал от счастья и гордости, как начищенный медяк. Вот уж у кого всё складывается идеально, ублюдок чёртов.       Когда заиграла песня «снял король корону, королева — башмачок», Алис лишь мысленно застонала. Мало ей отвратительного дня, вероятно, отвратительной брачной ночи, так тут ещё и эта традиция. Сейчас её облапают все местные мужики, срывая с неё одежду. Ну пиздец просто, как вообще все такие правильные и целомудренные лорды и леди докатились до такого?..       Со всё той же улыбкой, Алисента пошла в сторону выхода, пока её муж отправился в другую. Вокруг уже начала собираться толпа из пьяных мужиков. На последок она глубоко вдохнула и приготовилась терпеть. У неё ещё есть план и ей бы в идеале добраться до спальни первой — очень надо забежать в уборную, в которой всё должно лежать уже готовым, по крайней мере, она искренне надеялась, что Лила справилась и не подвела её.       К ней протянулась первая рука, а после ей вторили десятки других.

***

      Полуголая, в одной ночной сорочке, с остатками порванного платья, злая как тысяча фурий, Алис стремительно влетела в уборную, оставляя дверь приоткрытой для хорошей слышимости и скидывая обрывки платья и обувь на ходу, залезла за толчок и достала из-за него небольшой тканевый мешочек. Оказалось, что унижение и ощущения кучи мужских рук вкупе с «утончёнными» шуточками от лордов отлично помогают выйти из апатии и прострации. Вот просто р-раз и сразу в себе, от ярости и пелена отчуждённости спала. Возможно, было бы лучше, останься она в ней. А может и нет, но в любом случае, Алисента предпочитала контролировать и осознавать всё происходящее. Это всё же будет не разовая акция, а очень даже многолетняя.       Не особенно размышляя, она быстро извлекла из мешочка небольшую стеклянную бутылочку, откупорила, понюхала — да, там действительно было масло из виноградных косточек. Не лучший вариант, но хоть что-то. В дополнение к нему шла лёгкая обезболивающая мазь, которая наносилась прямо на рану, работая хоть и слабеньким, но анестетиком.       Не церемонясь, зато очень спеша, поставила одну ногу на унитаз, быстро задрала сорочку, под которой не предусматривались панталоны, вылила на руку масло и стала быстро заниматься подготовкой себя-любимой. Она не хотела, чтобы её там нахер порвали! Лучше она щас, быстренько и неприятно, зато сама облегчит себе дальнейшую участь, чем потом гордо страдать. Нафиг-нафиг ей такое.       Сначала один палец, потом два, потом аккуратненько, но шустро, морщась при этом, ввела три. Подвигала ими в сторону, задержала так руку, давая мышцам привыкнуть и расслабиться, пока внимательно прислушивалась к происходящему за дверью. Она не знает, что там сделал Гвейн, которого она слёзно просила сделать так, чтоб короля на провожании потискали подольше, но большая ему за это благодарность! Лучший брат просто.       Когда послышался приближающийся шум и гомон, быстро вынула из себя пальцы, смазала их обезболивающим и тщательно, как могла в спешке, обмазала им себя по самому входу. Внутри-то ладно, там вообще нихера не чувствительно, а вот тонкая «уздечка» входа — это проблема и именно её требовалось смазать как можно лучше. Мимоходом она отметила ещё один плюс — мазь была на ощупь как слизь, значит, дополнительно обеспечит большую влажность и скользость.       На последних секундах вытерла руку краем сорочки и бегом метнулась в спальню, срывая, судя по всему вместе с волосами, корону и встала спиной ко входу, зато лицом к туалетному столику с зеркалом. Начала глубоко дышать, имитируя спокойную деятельность в виде вынимания шпилек из причёски. Всё, готова!       И как раз в этот момент в комнату ввалился смеющийся, полуголый Визерис. На руке болтался остаток рукава, штаны были на месте вместе с сапогами, а вот ремня не было.       — Алисента, — радостно улыбнулся ей король.       — Муж мой, — выдавила из себя улыбку, стараясь оставаться спокойной. Вдох-выдох, Алисента, потерпишь полчасика и свобода. Она начала экстренно молиться, чтобы у короля там оказался маленький стручок, ну пожалуйста, а? Паника понемногу захватывала её, словно она и вправду была впервые с мужчиной. Но надо было брать себя в руки, чтобы обеспечить себе лучшее будущее, в том числе и этой ночью. — Я… в некоторой растерянности, — смущённо отвела она глаза, кротко опуская ресницы.       Давай, Визерис, будь взрослым и гордым мужиком, защитником, посмотри на эту маленькую растерянную девочку и позаботься о ней. Алис очень пыталась сыграть на любви короля быть чьим-то спасителем и защитником, этаким праведником.       — Не бойся, Алисента, это всего лишь наш долг, — он подошел, положив ей руки на плечи. Что-то это начало ей уже не понравилось.       — Я желаю выполнить свой долг наилучшим образом, муж мой, — кратко взглянула на него и снова опустила глаза. Давай же, заведись от этих слов, покажи своей жене, как можно выполнять долг «наилучшим образом» и с удовольствием! У тебя брат Порочный Принц, в конце концов, должно же у вас быть что-то общее! — Направь меня, прошу, — от неловкости всей ситуации хотелось рыдать, но она правда старалась отыгрывать роль до конца. Для неё это тоже впервые, знаете ли, когда секс начинается с неловких разговоров и уговаривания мужика быть поласковее! Неловкие разговоры, может, у неё и были, просить-то точно не приходилось!..       — Конечно, — покровительственно улыбнулся Визерис и она даже понадеялась на лучшее. Он взял её за руку, повёл к кровати. Пока всё было сравнительно неплохо. Ну, знаете, её не повалили в собачью позу и не стали тут же трахать, а и такие ужасы приходили ей в голову. — Тебе нужно просто лечь на кровать, Алисент.       — И всё? — наивно хлопнула на него глазами. Если он щас скажет «И раздвинь ноги», она всё-такие заорёт чайкой.       — Остальное сделаю я, — надежда умирает последней, да? У неё она как-то на последнем издыхании.       Но она всё равно покорно легла, сложив руки на животе, не зная, чувствует ли она облегчение или нет от того факта, что сорочка осталась на ней. В её восприятии сексом заниматься надо голыми, если это только не экстренная страсть где-то во внеплановом месте. А с другой стороны, так она ощущала себя гораздо более спокойной и закрытой от мужчины, что сейчас стягивает с себя сапоги со штанами.       — Всё будет хорошо, — убеждено сказал ей Визерис и поцеловал в лоб.       «Сомневаюсь», — простонала мысленно Алисента, чувствуя, как последняя надежда только что покинула её. Жену, которую собираются качественно и хорошо отыметь, не целуют в лоб.       Когда муж разделся, Али окинула его тело взглядом из-под ресниц, чтобы не заметил. Не мечта юной девы, конечно — уже и животик виден, и бока обрюзгли, но в целом, вполне себе нормальный мужик. Спины она его не видела, так что язвы, которые там должны быть, на глаза не попадались. И на том спасибо.       Член у Визериса был, ну, обычным? Не маленьким, как она там робко помечтала, но и, к счастью, не особо большим. Сантиметров тринадцать наверно?.. Или пяти дюймов здешнего измерения. Хотя бы в этом ей повезло. В какой-то момент она ловит себя на том, до какой же степени это сюр — радоваться подобному, но что поделать, если такова теперь её действительность.       Мужчина забрался на постель, успокаивающе улыбнулся нервному взгляду Алисенты — вот тут ей не приходилось ни притворятся, ни играть точно, — поцеловал её ещё раз в лоб, отчего она стала ещё на шаг ближе к тому, чтобы разрыдаться, а после развёл руками её ноги в стороны, согнув в коленях и задрав ткань нижней рубашки, тут же начиная пристраиваться.       «Бля», — коротко мысленно ругнулась, закрывая глаза и понимая, что никакая прелюдия ей не светит. Значит, придётся только сжать зубы и терпеть.       Нависнув над ней, Визерис стал входить, пока она старательно расслаблялась. Чем больше зажмётся — тем больнее будет, так что несмотря на всё своё внутреннее напряжение, она должна была расслабится. Ради себя любимой. Поначалу получалось не очень и она слегка морщилась от того, какие болезненные получаются попытки мужчины проникнуть в неё. Повезло, что он хотя бы никуда не торопился, не прорывался силой и всё такое.       Лучшим способом не демонстрировать внешних проявлений боли и переключить своё внимание с одного участка на другой — было крепко сжать пальцы или зубы, ей всегда помогало, но это так же значило, что она будет напрягать мышцы и станет ещё больнее.       Поэтому она стала прокручивать в голове сцены из «Как приручить дракона». Бред-бредом, но она этот мультик в своё время засмотрела до дыр, помнит прекрасно, нежно любит и вообще, помогает расслабится. Милый дракончик, такой же милый Иккинг, классная динамика отношений между отцом и сыном.       Она вспоминала сцену, как Иккинг не смог убить Беззубика, глядя ему в глаза, когда Визерис всё же вошел в неё.       Она думала о том, как мальчик исследовал повадки драконов, играя и общаясь с ночной фурией, когда Визерис взял её за руку, спросил всё ли у неё хорошо и она смогла лишь кивнуть, заставляя себя не напрягаться.       Она видела перед собой картинки первых полётов Иккинга, когда над ней активно пыхтел Визерис, заглушая его дыхание диалогами персонажей.       Она только дошла до того, как мальчик стал мастерить новые варианты седла для Беззубика, когда её муж хрипло застонал и откатился в сторону, на подушки. С круглыми глазами она попыталась улыбнуться, когда Визерис чмокнул её в щёку, отвернулся на другой бок и затих.       — Спокойной ночи, Алисент, — вот и всё, что сказал он ей.       — Спокойной, муж мой, — выдавила Алисента, ощущая, как у неё немного дёргается глаз.       «Ну, это было быстро», — думает Алис, немного отстранённо, потому что её как-то внезапно выдернули из собственных мыслей. Она как-то думала, что всё будет, ну… дольше? Не то чтобы она возражала, ни разу нет — у неё и так всё раздраженно щиплет между ног, когда она сворачивается на бок, спиной к мужу, одёргивая сорочку вниз, на задницу. Просто у неё впервые это так быстро.       Она лежит, смотрит широко раскрытыми глазами в никуда, дышит тихо-тихо. Больше всего Алисенте сейчас хочется уйти отсюда, но до утра нельзя. Считается, что первую брачную ночь молодожёны должны провести вместе, в одной кровати, или брак будет несчастливым. Для неё это кажется смешным, но надо просто полежать и подождать, лишние слухи ни к чему.       В её голове не было мыслей, боли, страха. Не было ничего. Впервые за все свои две жизни Алисента ощутила в голове звенящую пустоту, которую обычно наполняет постоянное течение мыслей. Это было странно. Возможно, она даже могла бы испугаться этого, если бы отупляющая пустота в голове не соседствовала с таким же ровным эмоциональным фоном. Так странно. Так тихо.       Алисента не знает, сколько именно так пролежала и моргала ли вообще — глаза казались жутко сухими, — но двигаться её заставил первый луч солнца, что пробился в окна. Значит было где-то… часа четыре утра? Где-то около того. Тихо, едва шевелясь, она встала, накинула на себя синий шелковый халат, сунула ноги в мягкие, домашние туфли и выскользнула за дверь.       Там стоял сир Гаррольд, старый, добрый рыцарь, который со дня смерти командующего Райма Редвина, занял его пост, перестав быть личным щитом принцессы. Сейчас им стал Коль.       — Ваша милость?.. — тихо привлёк к себе внимание гвардеец, заставив слегка вздрогнуть от такого чуждого и далёкого обращения.       — Я пройдусь в богорощу, — она честно пыталась выдавить из себя улыбку, но судя по обеспокоенному взгляду мужчины, получилось не очень.       — Я распоряжусь…       — Не стоит, — оборвала его. — Это мой дом, сир Гаррольд. Едва ли тут может что-то случится, — на этот раз улыбка, кажется, получилась чуть лучше. Потому что рыцарь, пусть и выглядящий всё ещё обеспокоенным, склонил голову, признавая правоту своей новой королевы.       Башня была пустой и тихой. Все, кто гулял на королевской свадьбе, уже давно напились и сейчас отсыпаются. Тихим призраком Алисента дошла до небольшой богорощи, довольно пустынного и заброшенного места в здесь, в Староместе. Подойдя к большому, старому дереву с искривлённым стволом, она аккуратно опустилась на торчащий из земли корень, морщась от жжения и дискомфорта в паху.       Это было последним, что Алис смогла сделать спокойно. Тонкая броня, защищавшая вакуумом её от всего мира словно лопнула, резко заставляя вспомнить и словно пережить заново всё, что было этой ночью. Неприятные, потные руки, что разводят в стороны её ноги. Чужой член, вторгающийся в неё. Пыхтящий и сопящий Визерис, что схватил её за руку во время секса. Липкое ощущение между ног, от смеси масла, мази и спермы. Запах короля, въевшийся в нос — пота, лекарств, с лёгким оттенком крови.       Желудок скрутило, желчь стремительно поднялась к горлу, вместе со слезами.       Её милость королева Алисента Хайтауэр из дома Таргариен, сложившись пополам, имея опору только в виде ствола и корня старого древа, выблёвывала все свои внутренности, давясь и задыхаясь от всхлипов и слёз.       Да здравствует королева.

***

      Мир казался Рейнире отвратительной шуткой. Её лучшая подруга вышла замуж за её отца. А она была той, кто согласилась с этим и поддержала. Ей было мерзко. От самой себя, от своего отца, от десницы и даже от Алисенты. А ещё обидно. Она ревновала подругу к отцу, потому что с той он проводил времени гораздо больше, чем с единственной дочерью.       С ней он почти не пересекался, не проводил время, не общался. В то время, как Алисенте полагалось его время чуть ли не ежедневно. Алисента была важнее её, родной дочери! Подруга, конечно, особо радостной не выглядела… но что-то мерзкое в душе шевелилось и шептало ей, что, возможно, это только для виду. А так Алис вполне себе может желать занять трон, стать королевой, посадить на трон своего сына. Может, она вообще уже давно приметила её отца.       Мысли были действительно мерзкими, отвратительными, принцесса гнала их от себя изо всех сил, потому её Алисента не такая!.. Однако на свадьбе она улыбалась натянуто, с трудом вообще заставляя себя это делать. А уж когда король со своей новой королевой отправились на провожание, так и вовсе захотелось разрыдаться.       Но вместо этого она, держа на лице улыбку, просто отправилась в выделенные ей покои в Староместе. Сон не шёл. Стоило закрыть глаза, как в голове всплывали картинки того, как Алисента соблазняет её отца, как коварно улыбается ей, сажая на трон и надевая корону мальчику, без лица, но с серебрянными волосами. Как они там, сейчас, трахаются.       В такие моменты, когда голову переполняли плохие мысли, она всегда шла к Алисенте, залазила к той под одеяло, пока последняя ворчала, но в конечном итоге прижимала к себе и Рейнира счастливо затихала под крылом подруги. С Алис её никогда не беспокоили плохие сны.       А сейчас принцессе было некуда пойти. Сейчас Алисента утешает её отца. Трахается с ним, стонет, работает над новым наследником трона! Перед глазами упорно всплывали картины того, как это может происходить и Рейниру даже затошнило от этого.       Не выдержав в итоге, с первыми лучами солнца, принцесса резко встала с постели, надела своё самое простое платье, которое оказалось у неё с собой, видимо, по чистой случайности — или продуманности Алисенты, которая занималась её багажом и знала о порывистости Ниры, чтобы в итоге она не пошла гулять в исподнем — и заплела простую косу, не желая видеть никого, даже служанок.       У двери дежурил сир Кристон, её новый личный щит, который тут же встревожился, увидев Таргариен.       — Где тут богороща? — тут же требовательно спросила принцесса, по привычке считая такие места самыми уединёнными и надёжными.       — Боюсь, что не знаю, но могу спросить у кого-то из слуг, — растерянно отозвался рыцарь, озираясь по сторонам, видимо, в поиске кого-то из «ночных» слуг. Через пару минут сир Кристон отловил какую-то служанку, которая рассказала ему о пути до богорощи.       По дороге Рейнира хранила молчание, лишь хмурясь, отчего её щит бросал на неё неуверенные и вопросительные взгляды. Но вести разговоры не хотелось — лишь остаться в одиночестве и тишине, где-то кроме покоев, которые казались чужими и холодными.       — Долго ещё? — раздражённо обратилась к Колю Рейнира, потому что они шли уже слишком, а терпения сейчас у неё не было совершенно.       — Осталось ещё немного, принцесса, богороща должна быть уже за тем поворотом, — махнул рукой вперёд мужчина, на что принцесса выдохнула. Наконец-то.       — Оставайтесь здесь, сир Кристон, дальше я сама, — приказала.       — Но принцесса, — попытался возразить рыцарь, однако запнулся, стоило ей резко обернутся на него, хлестнув косой, и зло посмотреть на него.       — Мы в Староместе, доме нашей… новой королевы, так что нечего бояться, сир Кристон, — процедила Рейнира, раздражаясь всё больше и больше. Кто он такой, чтобы спорить с ней?! Чтобы перечить и останавливаться?! Она была принцессой, наследницей короля, её слово — закон для простого рыцаря, особенно, её личного щита! Сир Гаррольд всегда был гораздо более понимающим, не задавал глупых вопросов и всегда знал, как не бесить её. — Оставайтесь здесь, это приказ, — отрезала, быстрым и уверенным шагом скрываясь за тем самым поворотом.       Чем ближе она становилась к богороще, ступая по открытому коридору с колоннами, чувствуя ещё по-ночному свежий воздух, тем больше замедлялся её шаг. Она успокаивалась, дыша глубоко и размеренно, как это делала Алисента в моменты гнева, как рекомендовала ей, когда задыхающаяся от слёз принцесса приходила к ней после очередного кошмара. Это странно, но такое простое действие и правда помогает, хотя вспоминает о нём Рейнира далеко не всегда, особенно в порыве гнева — лишь когда сама уже начинает остывать.       Уже почти выйдя на небольшую, чуть запущенную поляну, Нира замечает, что там, у дерева уже кто-то сидит. Достаточно мгновения, чтобы понять кто — Рейнира Алисенту узнает всегда и везде, по звуку шагов, дыхания или силуэту фигуры, словно это выбито у неё в мозгу, на самом глубинном уровне подсознания. Сам этот факт обычно завораживает её, такая связь кажется чем-то глубоко особенным, словно они были созданы друг для друга, рождены, чтобы прийти в этот мир вместе. Но сейчас всё в груди лишь болезненно сжимается, Рейнира не хочет сейчас видеть Алисенту.       Принцесса хочет просто развернутся и убежать, потому что сил на притворство — Боги, когда она стала притворятся перед Алисентой?.. — у неё совершенно нет, как и на яркую, пламенную ссору, как всегда бывает с ней. Но прежде, чем она успевает развернуться, чтобы уйти, Рейнира видит, как её подруга складывается пополам и её рвёт. А потом снова и ещё раз.       Таргариен тихо, медленно подходит ближе, стараясь оставаться в тени, она не хочет, чтобы её заметили. Зато ей становится прекрасно слышны рвотные позывы Алисенты, её судорожные, задыхающиеся всхлипы. Принцессе кажется, что её сердце снова разлетается на осколки — Алис никогда так не плакала. У неё всегда были тихие, безмолвные слёзы, без всхлипов, судорожных вздохов и даже без соплей. Алисента была красива даже в слезах, всегда.       Но сейчас её подруга словно надломилась. Она выблёвывает уже желчь, мучительно сжимаясь в отчаянных попытках выплюнуть внутренности, в перерывах задыхаясь от слёз. В какой-то момент из губ Алисент доносится тонкое, тихое подвывание, которое она тут же глушит, судорожно закрывая ладонью себе рот и нос.       «Что отец с ней сделал?..» — в голове звучит отчаянная мысль, повторяясь раз за разом. Рейнира никогда не видела Алисенту настолько разбитой. Никогда-никогда-никогда! Это не казалось даже просто возможным! Потому что её Алисента всегда такая сильная, такая цельная, такая стойкая!       И всхлип почти успевает сорваться с губ принцессы, но она успевает повторить недавнее действие подруги, зажимая лицо двумя руками, не замечая слёз, что катились по щекам.       Она была ужасной подругой.       Как Рейнира могла даже допустить мысль о том, что её Алисента могла бы так с ней поступить?!.. Как могла так плохо о ней думать?! О той, что всегда и во всём была рядом с ней, оплакивала её мать вместе с ней! А она посмела усомниться в единственной, кто всегда рядом с ней, на её стороне. В своей родственной душе!       Рейнира молча стоит в углу, в тени, всё то время, что подруга, её королева, задыхается от слёз и рвоты. И так же молча наблюдает за тем, как Алисента с трудом встаёт, медленными, чуть дёрганными движениями, опираясь руками о ствол и корни дерева. Ей очевидно больно это делать. Принцесса даже не хочет думать, как прошла её первая брачная ночь. Не хочет думать, почему отец так с ней поступил.       Нира наблюдает за тем, как сгорбившись, обняв себя руками, медленно идёт на выход из богорощи, к счастью, в другую от неё сторону. И с болезненным восторгом видит, как перед началом замкового коридора Алисента останавливается, глубоко вдыхает, аккуратным, уверенным движением вытирает лицо от слёз и слюны, а после выпрямляет спину, уверенно подняв подбородок, продолжает свой путь спокойным, размеренным шагом.       Всё лицо принцессы влажное от слёз, с покрасневшими глазами и щеками, пока она наблюдает за тем, как Хайтауэр уходит. Рейнира клянётся сама себе, что больше она никогда не допустит такой ужасной ошибки — она более не усомнится в Алисенте ни на миг. Нира станет лучше, она будет стараться, чтобы стать той королевой, которой видит её Алисента, ради которой можно пойти на такие жертвы.       Рейнира станет достойной этого. Она клянётся в этом.