Алисента. Матерь драконов

      Алисента не знает, сколько прошло времени, прежде чем к ним, сжавшимся в один комок на земле, у корней дуба, подошел сир Гаррольд. Рыцарь осторожно, медленно подошел и некоторое время просто молчал, стоя рядом, так как девочки не реагировали на его приход. Рейнира была не в силах реагировать сейчас на внешний мир, значит, силы в себе должна была найти она.       — Что-то случилось, сир Гаррольд? — не поворачивая к нему головы и не выпуская принцессу из рук, спросила она, догадываясь, какой будет ответ.       — Простите, леди Алисента, принцесса, — тихо говорит страж и в голосе его явное сожаление. Алисента не знает, видел ли он то, что видели они — скорее всего рыцарь побежал сразу за ними, так что вполне вероятно… — Принц Бейлон скончался. Мне жаль.       На поляне царит тишина, пока из Ниры не вырывается ещё один мученический всхлип.       — Мой брат, ради которого убили мою мать, мёртв?.. Он же был жив, я слышала, — дрожа, выдавливает из себя Рейнира, а Алисента крепче прижимает её к себе.       — К сожалению, принцесса, принц Бейлон скончался несколько минут назад. Внезапно перестал дышать, — всё так же печально отвечает мужчина.       Из Рейниры вырывается какой-то животный вой, она крепче вцепляется в Алисенту и впервые за всё время из принцессы вырываются рыдания. Хайтауэр может лишь выдохнуть от этого — так лучше. Теперь, когда её дракончик не сдерживает себя, вышла из оцепенения, она сможет хотя бы отпустить всё то горе и боль, что сидят внутри неё. Хотя бы частично.       Алисента гладит принцессу по голове и думает о том, что неизвестно было бы лучше, если бы выжил принц Бейлон или нет. Сейчас Рейнира скорбит по нему, как по брату, что хоть и прожил всего пару часов, но он был. Её кровь, кровь её матери и отца… но если бы мальчик выжил, то что? Как ей было бы смотреть на него, зная, что ради его рождения их мать заживо резали?.. Будь Рейнира младше или наоборот старше, будь роды и смерть от них королевы естественной, тогда возможно всё было бы хорошо. Но сейчас? Алисента искренне сомневается, что Нира смогла бы смотреть на маленького принца и не вспоминать выпотрошенное тело матери.       Спустя ещё какое-то время, когда Рейнира затихает в её руках, выплакав, кажется, все слёзы, что вообще были, Алисента всё же заставляет себя обернуться к сиру Гаррольду, который всё это время просто тихо стоял рядом, опустив голову. Она подозревает, что выглядит в этот миг не сильно лучше принцессы — взъерошенная, с растрёпанными волосами, распухшим носом и красными глазами.       Алис пересекается взглядами с мужчиной и одними губами спрашивает: «Похороны?», в ответ на что рыцарь лишь кивает со скорбным выражением лица. Она понимает, что именно ей быть той, кто растормошит Рейниру, чтобы отвести её переодеться на похороны и чтобы она в итоге смогла провести церемонию сожжения.       С осознанием предстоящего, она еле сдерживает стон, прижимает напоследок принцессу к себе как можно ближе, пока не заставляет себя отстраниться. Девочка смотрит на неё потерянным, заплаканным взглядом, не понимая, почему она делает это. Сердце Алисенты разрывается на части, но есть то, что они обе должны сделать. Ради королевы Эйммы.       — Похороны. Нам надо будет… тебе надо будет провести церемонию сожжения. Для королевы Эйммы и принца Бейлона, — Алисента сжимает руки принцессы, пока та смотрит на неё совершенно больным взглядом.       — Я не смогу, — тихо говорит она. — Не смогу видеть его, не смогу видеть их, не смогу… сжечь своих маму и брата, Алисента.       — Я… я понимаю, в какой-то степени, — Хайтауэр отпускает руки принцессы, зато кладёт ладонь той за шею, прижимается лбом к её, смотрит неотрывно в глаза. — Ты справишься. Я буду рядом, буду держать тебя за руку, мы вместе скажем «dracarys», вместе проводим королеву с принцем достойно в последний путь. Они сгорят в огне, чтобы родиться вновь — более счастливыми, возможно, в другом мире, не таком жестоком, как наш. Ты сделаешь это для своей мамы, Рейнира. А я буду рядом. Всегда.       Девочка смотрит в её глаза неотрывно, слушает, что-то ищет во взгляде. Алисента не знает, что именно. Но, судя по всему, она это находит. Рейнира закрывает глаза и пара слезинок скатываются по её вискам, прижимается крепче ко лбу Алисенты, слабо кивает.       — Я сделаю это, Алис, — и открывает глаза, смотря на неё всё ещё больным, да, но решительным взглядом. Её сильный маленький дракон.

***

      Они добрались до покоев принцессы, слуги принесли им обеим одежду — Алисента отказалась покидать принцессу даже на пару минут, за что заслужила тёплый, очень благодарный взгляд.       Чёрные одежды были непривычны Алисенте — она ещё не носила траур. Та-Алисента хоронила мать после таких же неудачных родов, правда, она умерла естественной смертью, а не под скальпелем. Но она сама? Нет. Простые чёрные платья, как никогда соответствовали настроению и атмосфере, придавливая реальностью ещё больше.       Алисента взяла Рейниру за руку и, переглянувшись, они отправились в карету, чтобы доехать до Драконьего Логова, где они должны были седлать Сиракс и уже на ней прилететь за стены Красного замка, около обрыва, где и будет проходить церемония. Весь путь и даже полёт они преодолели молча, лишь не отпускали рук друг друга, даже на дракона с трудом, но залезли именно так.       На месте похорон, они оставили Сиракс на холме, а сами спустились вниз, к стоящей там, перед пьедесталом с двумя обмотанными телами — большим и маленьким, толпе, во главе которой стоял король. Визерис Таргариен молча смотрел в никуда, не реагируя на окружающих. На подошедшую дочь он не кинул и взгляда. Впрочем, и сама Рейнира старалась на отца не смотреть. Когда они стали, к ним сзади подошёл и молчаливо встал принц Деймон, прямо за спиной принцессы.       Но Рейнира не торопилась ничего делать — она просто стояла и молча смотрела на тела своих матери и брата, держа Алисенту за руку, но уже не сжимая её так судорожно. Алис и не торопила, точно так же замерев — смотря, вспоминая… перед глазами стояла прекрасная королева и её растерзанный труп. Две картинки сменяли друг друга перед глазами, то наслаиваясь, то расходясь. Было сложно поверить в то, что ещё этим утром они с принцессой проведывали улыбающуюся королеву Эймму. А сейчас её уже нет. Она мертва. Её убили.       — Они ждут тебя, — тихо сказал принц, разрывая тишину.       — Хотела бы я знать, был ли отец наконец счастлив те пару часов, что у него был сын, — Нира не отрывала глаз от тел, говоря это.       — Твой отец нуждается в тебе. Сейчас больше, чем когда-либо, — от этих слов Алисенте захотелось истерично расхохотаться. Нуждается. Нуждается в ребёнке, чью мать он приказал освежевать. Невольный, тихий горький смешок всё же вырвался из её губ, тут же приковав к себе внимание двух Таргариенов. И если Деймон зло нахмурился, то Рейнира лишь смотрела с безграничным пониманием и разделением общей мысли.       — Это смешно, — согласилась с ней Рейнира. — Мой отец нуждается во мне после того, как убил мою мать.       — Он… он выбрал меньшее из зол, — поджав губы сказал принц-изгой и Алисента искренне, впервые, поразилась тому, насколько Деймон любит своего брата. Брата, который вечно изгоняет его, который выбирает кого угодно, кроме него, который отказывает Деймону в самом заветном его желании — освободиться от ненавистного брака и это с учётом того, что это не повлекло бы никаких последствий, ведь даже сама Рея Ройс только «за» расторжение брака. Но принц всё равно любит своего брата. Вопреки.       — Ты не был там, дядя, — качает головой Рейнира. — Ты не видел маму… такой. Её резали заживо, дядя, — всхлип вырывается из девочки, но она тут же давит его, Алисента поддерживающе сжимает руку принцессы. — Они даже не дали ей макового молока, чтобы не навредить ребёнку. Ты не видел её лица — оно было искажено от ужаса. А папа… он был рядом понимаешь? Он был рядом и не защитил её, а казнил. Он твой брат и мой отец. Но она моя мама.       — И всё же… — после молчания пытается что-то сказать мужчина, после того, как стоял, отведя глаза от своей племянницы на тело своей кузины. На лице принца читались боль и горечь.       «Не знаю, что там был за тост на самом деле, но принц Деймон скорбит. Искренне», — подумала Алисента, понимая, что историю с тостом за «Наследника на день» её отец изрядно переврёт и выставит в нужном ему свете.       — И всё же я никогда не стану сыном, — перебивает дядю Рейнира, после чего сжимает ладонь Алисенты, смотрит на неё решительным взглядом и делает шаг вперёд. — Dracarys! — уверенным голосом командует она Сиракс и та приближается с сочувствующим клёкотом, чтобы выдохнуть струю пламени на постамент. Тела королевы и принца загораются.       «Прощайте, моя королева,» — слёзы снова катятся по щекам Алисенты, всё так же молча и без всхлипов. — «Я всегда буду помнить вас и вашу участь. И обещаю выполнить вашу последнюю просьбу. Я позабочусь о Рейнире. Обещаю.»

***

      Рейнира разбита. Целиком и полностью. Ей кажется, что мир сошел с ума. Что он не должен быть таким. Что она спит и находится в кошмаре. Потому что её отец не мог убить её любимую матушку.       Ведь он любил её!       Но она помнит, что видела. Помнит тихое хныканье младенца — она так и не увидела своего брата, - помнит окровавленного мейстера, помнит алые простыни… помнит маму со вспоротым кровавым животом. И ей страшно. До ужаса, до дрожи страшно. Страшно, что такое сделали с её матерью — королевой! — и что сделал это её собственный отец. Ради долгожданного мальчика. Мальчика, который скончался спустя пару часов, пока она рыдала в руках Алисенты.       Рейнире смешно от слов дяди о том, что она нужна сейчас отцу больше, чем когда-либо. Больше всего ему нужен сын. А ей как никогда нужен отец, который не стал бы убивать её мать. Но почему-то дядя не думает о ней в тот момент, предпочтя своего брата. Одна лишь Алисента понимающе кривит губы в тот момент, не принимая сторону короля.       Рейнира не дура, на самом-то деле, и понимает, что едва ли её мать выжила бы и без того… зверства. Но она могла бы уйти спокойно. Она могла бы выпить макового молока, попрощаться с семьёй и уйти спокойно. А не в ужасе от того, что любимый муж сделал с ней это. Её мама не заслужила такого ужасного конца.       Она снимает пропахшее костром платье сама, отсылая служанок. Алисента по-прежнему рядом и это то, что придаёт ей сил двигаться, что-то делать, думать, жить. Она не одна, рядом с ней её верная подруга, единственная, кто понимает и разделяет её мысли, чувства, эмоции. Внезапно Рейнира вспоминает, что у Алисенты так же нет матери. Почему-то до этого момента принцесса даже не думала о том, что у её подруги только отец и брат. Ей становится невыносимо стыдно.       — Как? — вопрос вырывается мимо воли и Рейнира прикусывает свой язык. Она не хотела спрашивать об этом, не хотела делать Алисенте больнее, чем есть уже сейчас. Потому что Алис скорбит по её матери лишь немногим меньше её самой — это видно, это чувствуется. Кажется, она одна разделяет её безграничную скорбь по королеве во всём дворце. Думать об отце Рейнира отказывается, он не имеет права на скорбь по её маме.       — М-м?.. — тянет устало подруга, уже переодевшись в другое, тоже чёрное, платье.       — Как ты пережила… смерть своей матери? — всё же задаёт интересующий её вопрос, полностью разворачиваясь к Алисенте. Последняя хмурится, кусает губы и падает спиной на кровать.       — Было тяжело осознавать, что теперь я одна в этом мире. Истерила больше недели, — честно призналась Хайтауэр и Рейнира качает головой. Ей сложно представить подругу — сильную, уверенную, держащую себя в руках, истерящей. Даже сегодня Алисента плакала молча, без всхлипов, без рыданий. Достойно. — Отто и Гвейн… никогда не такие близкие, как моя мама. Я очень люблю брата и, увы мне, люблю отца. Но они не моя мама, — впервые в жизни Рейнира с удивлением осознаёт, что она понимает сожаления Алисенты о том, что та любит своего отца.       Раньше, когда Алис говорила о том, что сожалеет о своей любви к отцу, Нира никогда не могла этого понять. Да, Отто был не лучшим человеком, да, она сама его недолюбливала, но в основном из-за дяди, а не из-за чего-то личного. Алисента рассказывала, как тот поднимает руку на её брата, как требует от них слишком многого, как смотрит, как на ценный актив. И Рейнира испытывала неприязнь к деснице. Но никогда не могла понять этих сожалений Алисенты. Ведь, ну, папа — это папа. Разве можно жалеть о любви к папе?..       Но вот она здесь, сидит и осознаёт, что она любит своего отца. Злится, не понимает его, винит в смерти матери — да!.. Но любит. И это невыносимо больно — любить человека, который убил твою мать, который причинил столько боли тебе и ей. Рейнира, к сожалению, всё ещё любит своего отца. Так же сильно, как и сегодня с утра. Так же сильно, как и до смерти матери. Любит, но не может простить. И не сможет никогда.       — …но я рада, — внезапно говорит Алисента и Рейнира в шоке на неё смотрит. Чему тут можна радоваться?! — Рада, что… что умерла она, а не я. Родители не должны переживать своих детей. Моя мама очень, очень, любила меня. И она бы… она бы не смогла жить дальше, радоваться жизни без меня. Так, как могу делать это я. Потому что это больно, это чертовски больно, остаться одной, без мамы, но дети живут дольше родителей. Наоборот быть не должно. Так что пусть… пусть лучше так, чем, чем иначе, понимаешь?.. Я думаю, что даже королева Эймма, на том ужасном кровавом ложе, была в своей смерти счастливее, чем если бы ей довелось похоронить тебя.       Алисента сворачивается клубочком на кровати, тихие слёзы снова текут по её лицу и сердце Рейниры снова разбивается. Её Алисента. Её сильная, смелая, умная, такая стойкая! Алисента, которая убила человека ради неё, не проронив ни слезинки. Алисента, которая была рядом с ней после смерти матери не отпуская ни на мгновенье. Утешая. Рядом. Алисента, которая способна найти в себе силы находить что-то хорошее даже в том, что её мама умерла первой. Её Алисента, которая мыслит так, как никто другой в этом мире. И заставляет её разбивать и строить свой мир заново.       Рейнира подходит к кровати, как была, в одной сорочке, потому что забросила одевание, и ложится за спиной Алисенты, обнимая её, подстраиваясь под её позу. Так близко, так цельно, чтоб между ними не осталось пространства.       Она думает о словах Алисенты, о том, что её мама горевала бы много больше, если бы умерла она. Вспоминает, любящий взгляд мамы, её тёплые руки, слова наполненные любовью. И думает, что подруга права. Пусть… пусть смерть её матери была ужасна и жестока. Но ради неё, ради её любви, ради её памяти, она будет жить дальше, она будет снова радоваться жизни. Потом, позже, но будет. Потому что это то, чего больше всего на свете желала бы её мама.       — Спасибо, что ты рядом со мной, — тихо шепчет Рейнира.       — Всегда, — в голосе Алисенты слышится улыбка и она накрывает своей рукой ладонь Рейниры, которой та обнимала её.       Рейнире всё ещё безумно больно от потери матери, такой ужасной, от предательства отца, от слов дяди… но она не одна и она с этим справится. В конце концов, она — Рейнира Таргариен, кровь от крови драконов. Она сильная и она должна.