Алисента. Матерь драконов

      Время в Красном замке летело… незаметно, как ни странно. Алисента просто жила, проводила время с Рейнирой, старалась поменьше мелькать на глазах отца, проводила время с Гвейном — он даже начал нормально, без ворчания, учить её владеть кинжалом. Меч ей, как женщине, ни к чему, а вот кинжал — самое оно.       Свободное время, когда Рейнира была с матерью или выполняла работу виночерпия на заседаниях Совета, она посвящала себе любимой — по утрам делала небольшую зарядку, поддерживая себя в физической форме, днём рисовала — принцесса всё ещё не может простить подруге того, что та никогда не показывает ей свои рисунки, но это было слишком… личным. Маленькая отдушина в большом замке, только для неё и про неё.       На самом деле, ей удивительно, что она вообще осталась в замке — после той выходки подруги, Алисента была свято убеждена, что мирные деньки её сочтены и узнав о её глупости отец или сошлёт её в монастырь, или выдаст замуж за первого попавшегося более-менее приличного лорда.       Но принц Деймон этого не сделал. Это было странно. Это было подозрительно. Она, конечно, не демонизировала принца, как её папенька, но прекрасно осознавала его мстительный и непростой характер, а так же «нежные» отношения с Отто. А так как забыть об этом принц не мог — эта падла при каждой встрече нахально ей скалилась и касалась своих карманов, из которых выглядывал тот-самый-платок — то вывод был один — он почему-то не стал этого делать.       Алисента думала об этом долго и упорно, если честно. Ей не слишком нравилась зависимость от ещё одного мужчины. Ей вполне хватало для этой славной роли отца, с перебором даже. Вариантов было немного. Если быть точнее — их было почти ноль. Она даже потратила некоторое время на наблюдение за принцем! Пособирала через Лилу слухи, понаблюдала сама… ей не верилось, что вот этот мужчина её пожалел. Не-ет, только не Хайтауэр!       Возможно, пожалел Рейниру, как она и говорила? Но в это верилось слабо — он бы скорее спас племянницу от гнусной пиявки, чем что либо иное. К тому же, он едва ли воспринимал их дружбу так серьёзно, как они сами. Принц Деймон сам по жизни был одиночкой и изгоем, цеплялся только за брата, который его вечно куда-то отсылал и изгонял, а оттого и разлука с кем-то близким не была для него… критичной. А все люди привычны судить по себе. Особенно с учётом того, что принц, видимо, видит в Рейнире женскую версию себя, если судить по словам самой принцессы, когда та пересказывала их взаимодействия.       Или, как вариант — приберёг на будущее? Но такие штуки со временем падают в цене! Чем больше времени пройдёт, тем меньше людей вспомнят и ещё меньше поверят. А за идиота она Деймона точно не держала. Импульсивная горячая засранистая задница — да. Идиот? Ни разу, слишком глаза умные, хоть и дурные до края.       У Алисенты нюх на ебанутых людей, она их за милю чует, а потому уверенно может утверждать, что вот этот сексуальный тип — один из таких на все тысячу процентов. Но ебанутый отнюдь не значит тупой. А потому и такую раскладку пришлось вычеркнуть и остаться вариться в своём неведении, ловя на себе насмешливые взгляды Таргариена. Он её бесил, знал об этом и с удовольствием пользовался.       Так она недавно проходила мимо него, а этот говнюк стоял у окошка и задумчиво вертел в руках блядский платок. Сколько раз она уже пожалела о дурной затее его вышить — не передать, но из песни слов не выкинешь. И вот приходилось Алисенте вежливо ему кланяться, улыбаться и не коситься в сторону своего позора. Ну, и проклинать мысленно этого засранца с его самодовольной лыбой.       Но в последнее время, слава Богам, его было не видно — судя по слухам, был весь в делах своих плащей. Настроение у Алисенты, тем не менее, было поганым.       Потому что королева снова была беременна. Потому сейчас она уже долго проносила эту беременность. Потому что ей пятнадцать, а ебучий король надумал устроить «турнир наследника», свято убеждённый, что у него будет сын. Отто ходил довольный, хоть и встревоженный, молясь на пару с королём за мальчика. А вот она была… в панике.       Хайтауэр долго откладывала все мысли на тему возможного бытия королевой куда подальше. Ведь в запасе было ещё несколько лет, а вдруг что-то поменяется, вдруг какая-то гениальная мысль в голову придёт… не пришла. Только бегали все старые по кругу.       Алисента категорически не хотела терять Рейниру. Но так же она не хотела ей и смерти. И замуж за Визериса не хотела. Но вариантов особо не было, если честно. Не подсуетится хитрый десница и его красавица-дочка — и короля едва ли посмеет ещё кто-то тревожить во время его траура. А как надавит совет, так тот и возьмёт в жёны Лейну Веларион, потому что долг. И если она родит ему сына… война обещала стать ещё более кровавой, чем та, что она знала.       Это там, по канону, Веларионы были верными соратниками Рейниры. Ведь Визерис оскорбил их, выбрав не их дочь благородной валирийской крови, а дочь второго сына, пусть и десницы. А Корлис был зациклен на мысли о своей крови, или хотя бы о своём имени, которое стояло бы рядом с троном. И вот тут есть такой «прекрасный» фактор как-то, что Веларионы — не Хайтауэры.       Да, они, как род, имели влияние в Староместе, на Веру и мейстеров, и не малое. Хайтауэры были сильным, древним домом, с большим влиянием в Просторе, длинной историей, большим влиянием на общество - всё таки, местеры и септоны это очень серьёзно здесь. Но! В них не было валирийской крови, того, что делает Таргариенов в глазах других людей ближе к богам, чем к людям. Как и не было драконов, да и сейчас они даже не были Верховным Домом, ведь шустрые Тиреллы в своё время подсуетились с поклоном Завоевателю гораздо быстрее многих более знатных Домов, в которых текла кровь королей Простора. А оттого Хайтауэры были сильны и очень, но они были такими же, как и остальные лорды. В чём-то лучше, в чём-то хуже, но всё ещё обычные влиятельные люди.       Чего не скажешь о Веларионах — самый богатый род в королевстве, самый сильный флот, большой, развитый остров в подчинении, кровь Таргариенов в Лейне и Лейноре, статус одной из древнейших семей Валирии, древнее даже Таргариенов по некоторым летописям. Да и отбрасывать в сторону былые притязания на трон Рейнис, у которой были союзники и не мало, не стоит. Если Корлис захочет посадить внука на трон — а он захочет — то пламя войны пожрёт все семь королевств.       И рассчитывать на Рейнис, как на тётю Рейниры не стоило — Алисента видела её, очень гордая, волевая, властная женщина. Она всё ещё оскорблена кузеном, хотя, судя по всему, и испытывает симпатию, но такие как она… умеют жертвовать малым ради большего. И если она была готова отдать двенадцатилетнюю дочь в жёны тридцатилетнего Визериса, при этом прекрасно зная историю Эйммы… она может любить детей. Но власть она любит больше, что бы сама там ни говорила. Действия кричат громче слов.       Словом, она сама была самым безопасным вариантом. Она сможет родить королю детей и даже не помереть в процессе. Сможет воспитать их так, чтобы они и не мыслили занять трон сестры. В каноне-то Эйгон особо и не рвался, его просто запугали и загнобили дед с матерью, но он всё равно попытался драпануть с коронации. Да и остальные дети… право, Алисента совершенно убеждена в том, что она смогла бы воспитать их лучше, любить их больше, отстранить от них Отто, в конце концов.       В отличии от совсем юной той-Алисенты, она всё-таки уже прожила одну жизнь, тут живёт вторую уже почти пять лет и несмотря на юное тело и, чего уж там, определённую дурь в голове, мысль о материнстве её хоть и пугала, но не доводила до паники. До паники её доводила мысль о том, чтобы лежать под королём, но это уже другой разговор.       Вот и сидела она в своих покоях, задумчиво рисуя грифелем на бумаге непонятные завитушки, гоняя мысли по кругу. Вот и как ей теперь «и рыбку съесть, и на хуй сесть», а? На последнее, конечно, не особо хотелось, но надо, Алис, надо. Но Нира… она была совсем не готова её терять. Она была для неё якорем, самым важным человеком в этом мире, её отрадой и радостью!       Нет, конечно, у неё был Гвейн — всегда был! Они были близки, доверяли друг другу, проводили время вместе и она прекрасно знала, что он за неё и умрёт, и убьёт, как и она за него. Но Алисента достаточно хорошо знала себя, умела и любила копаться в своей голове, а потому понимала, что Гвейн — это не то. Милый, спокойный, добрый, весёлый, ироничный. Это всё было о нём, да. Но ей всегда нужен был рядом человек… более яркий, чем она сама. Более порывистый, более безумный, в чём-то — более сильный. Характером ли, темпераментом ли, упрямством ли. Именно к таким её тянуло и именно с такими людьми она ощущала себя… цельно. Комфортно. Словно на своём месте, ведь им нужен был глас разума и чувства самосохранения, а ей — безуминка жизни. А с Гвейном именно она была более сильной, более волевой, более решительной. Он был славной опорой и поддержкой, и Алисента его очень любила! Но этого было мало.       И потерять Рейниру было бы невыносимо. Она назвала их родственными душами — и это было действительно самым точным описанием того, что она чувствовала. В конце концов, она, можно сказать, пришла в этот мир ради неё и драконов. Так что вполне закономерно, что принцессу и огромных чешуйчатых тварюшек она любила всем сердцем. И теперь перед ней стояла задача придумать, как сберечь это всё. Не самая лёгкая задача в её жизни, чего уж там.

***

      С учётом того, что они с Рейнирой были птичками-неразлучниками, то пропустить момент после Совета, когда сир Гаррольд доложил принцессе об очередном эпичном прибытии её дяди, Алисента, конечно же, не смогла. Она пыталась сопротивляться. Знаете, у них и так напряженка в отношениях, но именно поэтому Нира и сталкивала их вечно лбами. В мировоззрении принцессы два самых близких ей человека были обязаны любить друг друга. Сопротивление, что её, что Деймона, в расчёт почему-то не бралось. Поганка мелкая.       Так что взяв её под локоть, принцесса потащила Алисенту, почти волоком, в сторону тронного зала.       «Не-ет! Не тащи меня туда, где твой дядя греет своей задницей трон!» — мысленно верещала она. — «Не делай меня свидетельницей таких событий! И вообще, тебе там цацку валирийскую подарить хотят, не порть романтик-момент!» — и вот на этой мысли Алисента как-то… запнулась.       Она не хотела, чтобы эта зубастая сволочь захапала её маленького дракончика. Не то чтобы у неё были большие возражения против их отношения с точки зрения морали. Инцест — дело семейное и всё такое. Но! Вспыльчивый, порывистый, любящий власть и признание мужик, со стальными яйцами и мерзким характером — это вообще не то, чего она желала Рейнире. Будущей королеве не нужен муж, жизнь с которым будет вечным полем боя. Ей этого вполне хватит и в стране, и в своём Совете, пока все эти мужики будут вставлять ей палки в колёса. Вне работы королеве нужен кто-то надёжный и нежный, кто-то, кто не стал бы перетягивать на себя одеяло, бороться за власть в отношения, а наоборот служил бы верной поддержкой, стоя за троном и за спиной своей королевы-жены.       И деймира, конечно, очень мило смотрелась на экране — химия, все дела. Но тогда это были просто персонажи. А сейчас её под руку тащит маленький упёртый дракоша, который однозначно не заслужил такого пиздеца в своей постели!       После таких мыслей она явственно ощутила ускорение под зад и уверенно перехватила локоть Рейниры, прибавляя скорость и убирая сопротивление. Она была намерена поработать дуэньей, чтобы этот пиздец на ножках не добрался до её принцессы! Потому что её Рейнира — заслуживает только лучшего, а не вот это вот всё.       — Ты перестала бояться моего грозного дядю-дракона? — смешливо спрашивает её Рейнира, заметив метаморфозы в подруге.       — Хера ему, а не мой страх, — бурчит уныло Алисента, мысленно добавляя «…и не мой маленький дракончик!».       — Во-от, узнаю мою Алисенту! Ничего, вы с ним друг друга ещё полюбите!.. — это звучит как угроза и по спине Хайтауэр нервно пробегает стадо мурашек. Она знает упрямство и твердолобость принцессы и её пугает это стремление их «подружить». — И вообще, думай о том, что если подружишься с Деймоном, то он может покатать тебя на Караксесе.       Поганка знала, чем её подкупить. Видала она этого красного красавца в небе — самый уникальный дракон, какого она только видела! Видела она, конечно, всего двоих — Сиракс и Караксеса издалека, но Нира подтвердила, что последний внешне самый уникальный из всех. «Он немножко уродливый, но всё равно классный,» — сказала тогда принцесса, нахватавшись от неё слов-паразитов, вызвав тогда волну негодования в Алисенте. Уродливый?! Да он создан для неба! Вы видели эту длинную шею? А это необычное длинное туловище? А дополнительные «перепонки» на задних лапах?! Идеальный властелин небес! Ещё и красненький! И да, она может бесконечно недолюбливать самого Порочного Принца, но его красивенького, злобного дракона?.. Никогда!       После гневной отповеди Алисенты, принцесса ржала над ней ещё пару недель, дразня «красненьким, красивеньким и злобным» драконом. И говорила, что Караксес — ну вылитый дядюшка, только в драконьем обличии. Нет, родись Деймон драконом по-настоящему, Алисента бы, может, и пищала от восторга лишь видя его. Драконы вообще круче людей, она ж не спорит. Но он таки человек и таки мужик! Рэд-флаг! Который зарится на её Рейниру! Но за возможность полапать Караксеса или хотя бы рассмотреть его вблизи она б на многое пошла, да.       «Даже самая сильная и волевая женщина имеет право на маленькую, чешуйчатую и зубастую слабость!» — подумала она и отмахнулась от подстёбок подруги.       — Мы с Сиракс, конечно, будем немного ревновать… но только чуть-чуть. В конце концов, никто не сравнится с нашей прекрасной золотой леди, — продолжала свой спич Таргариен, в ответ на который Алисента могла лишь покивать. Сиракс — её фаворит номер один. Она и не спорит, опять-таки.       — Не переживай, вас никто и никогда не сможет заменить в моём сердце, — заверяет Алисента принцессу, на что последняя горделиво вздёргивает свой нос.       Когда они заходят в тронный зал, она слышит ошарашенный вздох со стороны рыцаря и мысленно ему сочувствует. Бедный человек ещё не привык к шокирующим выходкам своего принца. А тот ничего, развалился на троне, ака король. Рейнира на это лишь улыбнулась и успокоила сира Гаррольда.       — Чем это ты занимаешься, дядя? — с улыбкой интересуется Нира, спокойно спускаясь по ступенькам. При этом по прежнему продолжая держать под локоть её.       — Греет трон, очевидно, — тихо бурчит, зная, что принц не услышит, а Рейнира повеселится. Так и происходит, улыбка на лице девочки становится шире.       — Просто сижу, — лениво отзывается Деймон с трона, с высока поглядывая на них. — Однажды этот трон может стать моим.       — Если тебя раньше не казнят за измену, — легко парирует принцесса. А Алисенте забавно, какие недовольные взгляды кидает на неё принц. И ведь он явно не в курсе её знания валирийского! Что делает ситуацию ещё более весёлой. — Что привело тебя сюда, дядя? Ты не слишком часто появляешься при дворе.       — Двор смертельно скучен, — машет рукой на троне. — При нём слишком много… пиявок, — и взгляд в мою сторону.       Алисента слышит сердитое сопение её дракончика — та ни дурой, ни глухой не была, намёк прекрасно увидела. И её это, конечно же, не устраивало. Ну да, ну да, она тут пытается их активно подружить, а дядя ведёт себя так невоспитано.       — Но при дворе много и прекрасного, — почти пропевает эти слова, показательно дёргая рукой, подтаскивая Хайтауэр к себе поближе. Принц страдальчески хмурится. Алисента искренне подозревает, что ему проели плешь не меньше, чем ей, если не больше, по поводу их «дружбы».       — Не так много, как хотелось бы, — Порочный Принц показательно на неё не смотрит, отводит взгляд на племянницу.       — Достаточно, дядя, — и властно выдёргивает руку из её захвата, чтобы уверенно положить её на талию Алисенты, подтягивая к себе уже вплотную, когда они останавливаются у подножья трона.       В этот момент их взгляды с принцем Деймоном пересекаются и Алисента подозревает, что у них одинаково страдающие лица, полные взаимопонимания. Они не хотят вот этого всего! Не надо их «дружить», Рейнира! Составили бы пакт о ненападении — и хорошо. Но не-ет, принцессе угодно, чтоб они «любили» друг друга.       — Я слышал, что твой отец устроил пир в мою честь, — не слишком изящно переводит тему принц Деймон, снова начав игнорировать присутствие Алисенты.       — В честь своего наследника, — поправляет его принцесса. А как только мужчина собирается указать на тот факт, что он и есть наследник, добавляет: — В честь своего нового наследника.       — Пока твоя мать не родит сына, я всё равно буду им, — поднимается с трона, пожимая плечами и начинает медленно спускаться к ним, пока Алисента ловит флэшбеки и чувство дежавю. Ах, даже несмотря на её присутствие, реплики всё те же! Как минимум у принца, который решил воспринимать её, как предмет интерьера. — Я буду вашим проклятием.       Сколько пафоса! Простите, принц, но Алисента свято убеждена в том, что проклятие Дома Драконов этого поколения — совсем другой брат, если верить тому, что должно произойти. Так что, увы-увы, не дотягиваете.       — Тогда я буду молится о брате, — сказала Рейнира, которая не далее как несколько часов назад заявляла, что это будет сестра и они назовут её Висеньей, после того, как они вместе ходили в драконье логово за яйцом. Взгляд Алисенты, наполненный сарказма, принцесса видимо ощутила шкурой, так как тут же обернулась и пакостливо ей улыбнулась. Постебать ближнего — святое дело.       — Я привёз тебе подарок, — снова неизящно, но с ухмылкой меняет тему принц-изгой, стоя уже вплотную к ним. На руке у него то самое ожерелье. Видимо, это с его недавней поездки в Эссос, с которой сразу занялся своей Городской стражей, не заявляясь во дворец.       — Только мне? — и стрельнула глазками в меня. Кто там охерел больше — Алисента или Деймон непонятно.       Они синхронно сначала посмотрели круглыми глазами на принцессу, потом так же синхронно друг на друга. Степень ахуя на их лицах была где-то одинаковая, а в глазах мелькал общий вопрос: «Она издевается или как?..». Что-то у Алисенты аж жопочуйка зазудела. От дурных предчувствий, не иначе. Судя по всем вот этим её оговоркам и стреляниям глазами — она их не просто «подружить» хочет. Эта догадка пришла в голову не одной Хайтауэр, если судить по исказившемуся лицу мужчины.       — Я женат, — тут же быстро открестился Порочный Принц и Алисента искренне подозревала, что это первый раз, когда он рад этому факту.       — Он женат, — одновременно с Деймоном выпалила она, спалив своё знание валирийского, чем заслужила удивлённый взгляд принца и какой-то странный умилительный звук от Рейниры.       — Жена — не стенка. Подвинется, — категорично заявила мелкая поганка, переводя прищуренный хитрый взгляд с одного на другую. — А вы уже даже говорите вместе и одни мысли! — и вздёрнула нос.       — Кажется мне, что моя дорогая племянница не заслужила подарка, — зло прищурился Таргариен.       — Какая жалость! Тогда ты обязан подарить его Алисенте! — и выпихнула её вперёд. Круглые глаза Хайтауэр стали ещё круглее.       Но она была привычная к внезапным выходкам Рейниры, которые сулят ей неприятности, поэтому быстро соориентировалась, подмигнула принцу и протянула ему руку. Деймон просёк её задумку, с преувеличенно-печальным взглядом передавая ей валирийскую сталь. Алисента даже полюбовалась ей пару секунд, прежде чем обернуться к сияющей принцессе. Она продемонстрировала ей «подарок», увидела осознание того, что это, а так же искорку зависти в глазах с сожалением, которые тут же были Рейнирой задавлены. Видимо, она считала это допустимой жертвой во имя «великой цели».       Алисента стала медленно, со спокойным выражением лица, обходить маленькую интриганку. Та заподозрила подвох лишь когда фрейлина была уже у цели — прямо за её плечом. Принцесса попыталась убежать, но куда там — Хайтауэр успела пихнуть её в сторону дяди, который тут же схватил её, прижал и не обращал внимания на брыкания, пока Алисента откинула волосы принцессы со спины, сняла золотую цепочку и приняла застёгивать валирийское украшение.       — Эй! Ну я же хочу как лучше! Дядя, ты всё равно никогда не найдёшь лучше Алисенты! — перешла на общий язык поганка. — Алисента, дядя — лучший вариант. Он Таргариен, он принц. У него есть дракон, в конце концов! — но уговоры были бесполезны, её «жертвы» были неумолимы.       — Ожерелье — твоё. Твой дядя — женат. И нехер нас сватать! — прошипела ей гадюкой на ухо Алисента. — Я её забираю, — кивнула принцу, который скалился всё это время молча, а в конце даже ручкой им помахал. Это был тот самый уникальный случай, когда они были в полном взаимопонимании. Сир Гаррольд со смирившимся лицом молча провожал их, смирившись со всем, пока она тащила принцессу впереди себя, придерживая за локти.       Надувшийся дракончик недовольно бурчала всю дорогу до богорощи, но Алисента стойко её игнорировала. Ибо нефиг.

***

      Они собирались на турнир и Алисента бдительно наблюдала за чуть печальной Рейнирой, которая волновалась за мать. За мать, которая умрёт через пару часов. Иногда она ненавидела своё предзнание и взрослый мозг, потому что несмотря на волнение принцесса смогла достаточно быстро успокоиться и переключить своё внимание на что-то другое. В конце концов, это далеко не первая беременность королевы на её памяти и несмотря на переживания за мать, в ней присутствует то самое, подсознательное, истинно детское убеждение, что умереть может кто угодно, кроме её матери, которая будет с ней ещё долго-долго.       В конце концов, она в своей прежней жизни тоже если и думала о том, что однажды останется без матери то это случится через много-много лет и воспринималось это как нечто нереальное и эфемерное. Казалось, что мама будет с ней всегда. В таких вещах разум не властен над этой частичкой маленького ребёнка даже здесь, в этом жестоком мире.       — Рейнира-а, мы опаздываем, — напомнила чуть меланхолично о времени Алисента. Нира сегодня была особо прекрасна — в алом платье с кружевным воротником.       — Всё, бежим! — принцесса приблизилась к ней, схватила за руку и поволокла на буксире в сторону празднества. — Ты сегодня грустная.       — А ты нервная, — беззлобно огрызнулась фрейлина. — У меня дурные предчувствия.       — Всё будет хорошо, я уверена, — в ответ Алисента лишь невнятно промычала, потому что едва ли могла что-то сказать. Сегодня был день начала и день конца. День смерти королевы Эйммы — прекрасной, милой и доброй женщины с прямой осанкой, добрыми голубыми глазами и уставшей улыбкой. Сегодня был день, когда её муж свершит с ней зверство. И это был день, когда начнётся их история. Так что настроение у неё было действительно ниже плинтуса, ничего неожиданного.       На начало они всё-таки немного опоздали, король уже произносил речь. Отец просверлил Алисенту недовольным взглядом, но она даже не почесалась от этого — право, скоро у неё будут проблемы много большие, чем лёгкое недовольство Отто. Девочки проскользнули, пригнувшись, мимо его милости и уселись на свои места — через одно от юных Веларионов.       — …у королевы Эйммы начались схватки! — радостно объявил король и принцесса даже улыбнулась и похлопала. Мгновенье спустя Алисента тоже заставила себя слабо похлопать, а в ответ на взгляд Рейниры выдавить из себя нечто отдалённо напоминающее улыбку. Радостному мужику чистосердечно хотелось врезать. Рад он, мудак. Порядочным мужчинам волноваться надлежит и переживать, а не радоваться. Особенно в этом мире, особенно с историями женщин его семьи, особенно с учётом истории самой королевы. Коз-зёл венценосный.       Начались поединки и от вида насилия Алисента скисла ещё сильнее. Мужики бьются, калечат и убивают друг друга. Класс. Иногда она искренне опасается, что ещё немного и она станет мужененавистницей, чего не хотелось бы, конечно. Многие мужики — козлы, это факт. Но клеймить так всех всё же не стоило. Хотя все чувства Алисенты кричали ей о том, что род мужской ей отвратителен, она отчаянно цеплялась за своё здравомыслие, которое талдычило ей о том, что она не права. Что люди разные — есть те ещё суки женщины, а есть благородные мужчины. Вон, тот же сир Гаррольд рядышком — замечательный, понимающий мужчина, рыцарь. Искренне заботится о Рейнире и о ней, даже негласно прикрывает в определённые момент, пускай это не одобряется в Королевской гвардии. Мужик, но не мудак же.       — Таинственный рыцарь? — вырвала её из болота мыслей Таргариен. Алисента лениво перевела взгляд на ристалище, осмотрела рыцаря в потрёпанных латах, его щит с чёрными кругами. Воскресила в памяти вызубренный талмуд геральдики и чуть не сделала жест «рука-лицо». Удержало лишь выпестованная в себе сдержанность и способность сначала подумать, потом сделать. Кристон Коль, ну надо же, а она о нём и забыла. «Делатель королей», да. Ещё один мудак, только фанатичный.       — Коль, — кратко ответила Хайтауэр, а в ответ на непонимающий взгляд Рейниры, пояснила: — рыцарь из дома «Коль», стюарды Дондаррионов. Должен быть умелым рыцарем, там постоянные стычки с Дорном, так что, скорее всего, у него есть реальный боевой опыт.       — Ты ужасная зануда, — хихикнула принцесса.       — Я буду воспринимать это как комплимент моему уму и превосходной памяти, — закатила глаза Алисента.       Тут к королевской ложе подъехал Баратеон, плюнул в морду королю, попросив благословения от «Почти-Королевы». Она с лёгким интересом осмотрела мужчину, ничего особо приметного, кроме могучей фигуры не приметила и снова закатила глаза.       — Имеешь что-то против Баратеонов? — шепотом поинтересовалась подруга, наклонившись к ней.       — В общем — нет. К конкретно этому — есть немного. Говорят, сий лорд не умеет даже читать и писать, умом не наделён, зато бахвальства выше головы. Совершенно не чета своему отцу, лорду Боремунду — вот там да… Баратеон. А тут так, отрыжка рода. Мне заранее страшно, что будет с этим Домом, когда старый лорд умрёт, ему всё же уже шестьдесят три года, — поделилась сплетнями, что собирала её верная служанка, а так же те, которые слышала от придворных дам. В отличии от Рейниры, которая брезговала «женскими сборищами», Алисента там всё же время от времени появлялась, чтобы считаться «своей» и держать ушки на макушке.       — Печальная картина, — взгляд принцессы на Борроса тоже стал чуть жалостливым и брезгливым. Необразованный взрослый мужик — это грустно. — Дочь лорда Стокворта обещана оруженосцу Тарли, они должны пожениться, как только он станет рыцарем, — внесла лепту в их обмен сплетнями и информацией, Рейнира. Алисента мысленно перебрала свою «картотеку» и вспомнила слухи о том, что леди Эллинор Стокворт уже беременна, но отмахнулась от этого. Нира не любительница таких «низких» слухов, а она просто предпочтёт запомнить и, если что, использовать. Как бы ей то не нравилось, но она всё же была дочерью своего отца, который периодически вкладывал в её голову знания о поведении при дворе.       Тут как раз сир Коль выбил из седла матерящегося Баратеона.       — А он неплох, — прокомментировала Рейнира.       — Надеюсь, ты не о лорде Борросе, — съязвила фрейлина, подняв бровь, при взгляде на подругу.       — Фу, нет конечно, я о сире Коле, — скривила нос принцесса. — Он хорошо сражается.       В ответ на это Хайтауэр лишь пожала плечами. Она знала, что Коль хорош. Но это не отменяет факта его наивности. И Алисента искренне не могла решить внутри себя, что хуже — просто мудак или наивный мудак?.. Тут как раз сменили гербы на драконьи, объявили принца Деймона, который не мог пропустить такое событие. Алисента критично окинула мужчину в доспехах, выкованных на драконий мотив, в шлеме с драконьими крыльями… и признала, что она голосует за просто мудака. Хотя бы потому, что он чертовски сексуален.       И тут он ткнул своим копьём в Гвейна, выбирая его как противника.       «Блядский мудазвон!» — выматерилась мысленно Алисента на принца, в который раз прокляв братца, который уже получил рыцарские шпоры и не пропускал крупных турниров. В этот раз ему не повезло сверзиться пораньше и её мелкий брат, которому нет и восемнадцати, теперь будет махаться с блядским Деймоном Таргариеном. Она искренне помолилась, что он останется цел.       Рейнира заметила происходящее и мученическое выражение Алисенты, взяла её за руку и сжала. Принцесса видела Гвейна всего один раз и то мельком, но была заочно хорошо знакома с ним через свою фрейлину, так что искренне посочувствовала ей. А заодно кинула злобный взгляд на дядю, явлению которого минуту назад улыбалась. Хайтауэр аж выдохнула. Она знала это выражения лица дракончика и ничего хорошего оно не сулило, но в этот раз она не станет помогать Порочному Принцу. Ибо нехуй её брата обижать.       Перед началом поединка Гвейн глянул в их сторону и, несмотря на забрало, Алисента точно знала, что на лице её брата паническое выражение. Ну да, ну да, не ожидал он такой подставы. А она ведь предупреждала! Говорила ведь, не лезь в те турниры, где может заявиться принц Деймон! А он ей отнекивался, мол, глупости, не станет сам принц до такой мелочности опускаться, чтоб отыгрываться за отца на нём, мальчишке ещё, что не способен ему в поединке ничего противопоставить. Щаз-з, не будет он, мстительная мелочная драконья скотина.       Краем уха она слышит ставки высокородных лордов и членов Совета на принца. У неё нервно дёргается глаз. Она могла бы и сто драконов на Деймона поставить, против мальчишки-то! Мудаки.       И Алисента может лишь крепче сжать зубы, когда со второго раза Деймон подрезает ноги лошади Гвейна — живодёр, лошадь-то за что?! — из-за чего тот падает, а шлем с него слетает. Когда его поднимают, Алисента видит, что половина лица Гвейна стёсана об землю. Она тихо выдыхает, судорожно выкручивая свои пальцы. И тут этот гандон подъезжает к ним.       Они с Рейнирой встают и подходят к перилам.       — Неплохо, дядя, — судя по тону так как раз всё было «плохо», но принц лишь продолжал ехидно ухмыляться.       — Благодарю, принцесса, — кивок головы в её сторону и тут он переводит свой взгляд на Алисенту. Та мысленно обложила его трёхэтажным матом, послала на все стороны, а после выдохнула. Она догадывается, что сейчас будет. — Я уверен, что одержу победу на турнире. Но с вашим благословением, леди Алисента, наверняка у моих противников точно не останется ни шанса, как и в прошлый раз, — довольно улыбается, впившись глазами в её лицо.       Но Алисента, конечно, не намерена доставлять ему удовольствие своим гневом, злостью или печалью. Многовато хочет! Поэтому просто улыбается, ехидно-ехидно, поднимает вверх платок, который специально взяла и хлопает ресницами.       — Конечно, принц Деймон! Для меня большая честь оказать вам знак внимания! — мило прочирикала и ещё пару разу хлопнула ресницами. Пока Алисента подвязывала платок, они пересеклись взглядами и она одними губами чётко произнесла «мудак». В ответ на это принц расхохотался и, довольный несмотря ни на что, унёсся покорять ристалище дальше.       — Он не всегда такой, — тут же попыталась оправдать своего дядю Рейнира.       — Всегда, Нира, но в этом вся прелесть принца Деймона, — фыркнула фрейлина и только секунду спустя поняла, какую ошибку допустила, сказав это. Она еле сдержала стон при виде засиявших глаз принцессы.       — О-о, так значит, он прелестен?.. — начинает Рейнира, но Алисента замечает краем глаза движение за спиной и мир словно блекнет, а весь мир застывает, теряя краски и звуки. Король, встревоженно нахмурившись, уходит с трибуны. Отец идёт следом за ним. Она знает, что это значит. — …сента!.. Алисента!..       — Да-да, прости, давай позже поговорим о принце, не сейчас, — отмахивается Алисента, медленно проговаривая слова и, словно тормозя, идёт к своему месту, чтобы сесть. В её голове стучат барабаны, она смотрит и не видит поединок Коля с Деймоном, она почти задыхается, ей нечем дышать. Она знает, что сейчас происходит! Знает-знает-знает!       Она сидит тут, рядом с ней недоумевающая Рейнира, которая переводит взгляд на ристалище и улыбается, Боги! Алисента не знает, сколько прошло времени, не знает, сколько сидела в этом вакууме. Но когда пузырь вокруг неё лопается, когда она принимает решение — возможно неправильное, возможно роковое, но принимает! — бой ещё идёт. она хватает принцессу за руку, буквально вытаскивает её с лоджии, Рейнира даже не сопротивляется, лишь пытается просить, что произошло, но Алисента всё ещё задыхается. Ей кажется, что она слышит крики королевы, которую режут заживо.       — Что-то не так, — выдавливает из себя Алисента, когда они идут уже в сторону покоев королевы.       — Да что «не так», ты можешь объяснить?! — взрывается всё-таки Таргариен. Алисента тормозит и оборачивается на раздраженную принцессу, которая смотрит на неё нахмурившись и поджав губы.       — К ним подошел помощник мейстера и они, встревоженные и хмурые, ушли, — говорит, смотря в фиалковые глаза. Злоба в них растворяется, на смену приходит смутная догадка, которую Нира отрицает изо всех сил.       — Кто ушли?.. — Рейнира знает ответ, конечно, знает, но отрицает изо всех сил.       — Король и десница, — но Алисента не ведает жалости в этот момент, говоря то, что принцесса не желала слышать. Но этого оказывается достаточно, чтобы та приняла действительность.       — Мама… — хрипло выдыхает и тут же срывается с места и теперь уже не Хайтауэр волочит принцессу коридорами, а она — её. Рейнира не идёт, она бежит, а Алисента — вместе с ней.       Когда они достигают покоев королевы, то ни стража, которая растерялась, ни кто-либо другой не были способны остановить Рейниру. Она видела цель, она была на эмоциях, а драконы в таком состоянии преград не ведают. Криков не слышно и это пугает Алисенту ещё больше. Это значит, что уже всё.       Они врываются внутрь, Рейнира всё так же не отпускают её руки, и им в нос ударяет запах крови. Тихо хнычет ребёнок, пока мейстеры и служанки суетятся возле постели, король сидит там же, в прострации и ни на что не реагируя. Словно в замедленной съёмке они приближаются, пока окружающие замирают. Слуги ещё не успели навести порядок, хоть какой-то.        И королева Эймма, милая, добрая Эймма, лежит на постели с расставленными в стороны ногами, вспоротым и ещё не зашитым животом, с ужасом на застывшем в момент смерти лице, с широко распахнутыми глазами. И повсюду была кровь. Реки крови — на постели, на королеве, на мейстерах… И над всем этим — король Визерис, сидящий у кровати и держащий её руку. Мир Алисенты рушится и она не хочет представлять, что сейчас переживает Рейнира.       Оживает великий мейстер, шевелится десница, медленно поднимает голову король, смотря прямо на дочь.       — Рейнира, — хрипло выдохнул король и это стало спусковым крючком. Отец попытался подойти к Алисенте, но не успел — принцесса, которая не отпускала её руки, сжимая до боли и до синяков, резко, со всхлипом сорвалась с места, убегая прочь. Алисента, естественно, следом — всё такая же ошарашенная, оглушенная, бледная и с широко открытыми глазами.       Пока Рейнира смотрела на короля, на комнату, она не могла отвести взгляда от королевы. Смотрела, впитывала, запоминала и вспоминала. Вспоминала всю дорогу, пока бежала следом за всхлипывающей принцессой.       Королева Эймма устало улыбается ей, просит позаботиться о Рейнире.       Королева Эймма на прошлом турнире одевает венок королевы любви и красоты.       Королева Эймма ласково гладит дочь по волосам.       Королева Эймма, берёт её за руку, нежно гладит, говорит, как рада, что она появилась в жизни её дочери.       Королева Эймма, смеясь, шутит, чтобы она дала знак, если её насильно сажают на Сиракс.       Королева Эймма — мёртвая, в крови, с распоротым животом и ужасом на лице и в глазах.       Алисента не помнит и не понимает, как они оказались в богороще. Рейнира, скорее всего тоже, она выглядит растерянной, когда останавливается возле дуба. Но это их место, их маленькое убежище и не удивительно, что в самый тяжелый момент ноги привели принцессу именно сюда. В их личный уголок мира.       Они стоят неподвижно, Рейнира — к ней спиной. И лишь руку сжимает всё сильнее, кажется, ещё немного — и сломает, но Алисента не чувствует этой боли, воспринимает, как фон.       — Они ведь дали ей маковое молоко?.. — резко прерывает тишину принцесса хриплым, севшим голосом. Алисента хочет ей соврать, сказать хотя бы, что не знает.       — Вряд ли. Оно вредно для ребёнка, роженицам не дают, чтоб не убить младенца, — вырывается сипло и она не властна над своими словами.       — Маму что… заживо? Вот так? Как… как свинью?.. — Нира давится всхлипами, ломается, сгибается попалам, безвольно отпуская её ладонь. Алисента её ловит, держит крепко, опускается вместе с девочкой на землю, на колени. — Мою маму?.. Королеву?.. Папа…       Рейнира ломается у неё в руках, вцепляется, как в последний якорь этого мира, оставляет синяки на плечах, спине. Нира, её маленький нежный дракончик, опускает лоб ей на плечо, шумно дышит, давится всхлипами и слезами. Алисента чувствует, как они капают ей на платье и не замечает, что и у самой все щёки мокрые, пускай из неё и не вырвалось ни единого всхлипа.       Рейнира ломается и всё, что может сделать Алисент — это держать её. Держать и скорбеть, пытаться разделить это горе, чтобы её дракончик не захлебнулся в нём в одиночку.       Она чувствует себя бессильной и приговорённой к смертной казни.