Гарпия на тëмном силуэте

Конверт с письмом не долго вертелся между пальцев Северуса. Вскорости после ухода Бейл печать была нещадно разорвана, сама оболочка письма выкинута прочь, куда-то под диван. Сведения, способные унять гнетущую тревогу оказались у Северуса прямо перед глазами, коими он жадно вцепился в грубый, без унции изящества, почерк. «Здравствуй, Северус. Ничуть не удивилась, когда моя милая соплячка попросила меня заглянуть в реестр используемых легилиментами зелий, аргументируя это поручением её профессора. Довольно нетипичное для школьницы задание, но я уверена, предложение исходило не с твоей стороны. И всё же тебе стоило сразу написать мне. В следующий раз не стесняйся», — Северус возмущённо хмыкнул, слегка закатив глаза. — «Реестр я просмотрела, но, увы, не думаю, что там есть то, что тебе нужно. Указаны довольно тривиальные зелья со стандартным составом. Следуя твоему описанию, искомой может быть дурманящая настойка с некоторой модификацией, однако, чтобы узнать подлинный список компонентов того варева, коим тебя пичкали внизу, нужен образец. Я постараюсь достать его для тебя, но, сам понимаешь, мне понадобится время. Напишу тебе повторно, когда добуду необходимое. Прощаюсь. P. S. Рада, что вы с Беркутой сдружились. Только чур оценки ей не завышай, а то совсем уж зазнается». Брошенное на столик письмо проскользило по гладкой поверхности чуть ли не до самого края. Северус сгорбился, вцепился освобождёнными руками в волосы, крепко сжав их. Ждать? Сколько ещё ждать? Ожидание сведёт его с ума, растреплет на бесформенные клочки отчаяния, в итоге он заблудится в кромешной тьме своего собственного разума. Вскочив с дивана, Северус в три шага оказался рядом с лабораторным столом. Поодаль с уже бурлящим котлом образовался ещё один, ящички лишились хранимых ими ингредиентов, которые водопадом повалились на деревянную поверхность. Унять накатывающую панику. Хоть бы чем. Два часа было отжито в белом тумане потока безуспешных экспериментов. Когда Северус оклемался, он резко замер. В реальность его вернула острая боль, потом вид стекающей с пальца капельки крови. Каким же далёким и чужим казалось то время, в котором случались подобные ошибки… Это даже не время, а иной мир, прокрадывающийся лишь в мутных видениях сквозь прореху ослабленного рассудка. Состояние тревоги, заглушённое суетой, вновь вернулось как ни в чём не бывало. Снейп забегал глазами в поиске ранозаживляющего зелья. Новый способ отвлечения сработал немного иначе, и всё внимание перешло на незнакомый предмет на кофейном столике, коим оказался клетчатый платок. «Это платок Бейл», — вспомнил Северус. — «Чары сошли достаточно быстро, она явно не собиралась у меня задерживаться. Ну да, она же староста. Сейчас должна быть уже на дежурстве». Северус подошёл к столику и скосился на кусок ткани расцветки шотландского килта. Взял его в руку… «Не станет ли она хуже от носиться ко мне после недавнего?» Абсурдный вопрос. Но всё же Северус искренне задал его себе. До этого момента он гадал, как сам относится к Бейл, то, как она относится к нему по-настоящему заинтересовало его впервые. Трижды абсурд. Ответ ведь очевиден: как угодно, только не позитивно. Иначе быть не могло. Но… почему? Падение в бездну рефлексии было неизбежным, а раз так, лучше всего выйти на прогулку. Сминая в руке платок и не видя перед собой дороги, Северус направился блуждать по коридорам Хогвартса, сопровождаемый липкими тягучими мыслями. Единственный человек в его жизни, в чьих искренних светлых чувствах он никогда не сомневался, уже не существовал в этом мире. Бейл совершено не походила на Лили. Можно даже сказать – была её противоположностью. Тем не менее, кого-то близкого она Северусу напоминала. По ощущениям. Кого именно понять не удавалось, сколько бы не сгорало попыток. В прошлый раз мысль застряла на несоответствии: Северус пытался понять причину своего раздражения к Бейл, сравнив её со своими школьными друзьями, которые также порой выводили его на эмоции, однако припомнив своё к ним отношение, ещё больше запутался. Эйвери был ужасно докучливым и фамильярным, но Северус был терпелив к нему. Розье постоянно врал, но Северус воспринимал это как черту характера. Уилкис любил шутить идиотские шутки, но Северуса они не раздражали. Мальсибер был агрессивным, но Северус принимал это как неизбежное. Удивительно, что не эти очевидные признаки служили спусковым крючком для клубка шипящих ядовитых змей, затаившихся в горле юноши. Возможно, он просто закрывал глаза на многие недостатки своих приятелей, сглаживал углы? Всё-таки они не Бейл… Нет, она такой же подросток из чистокровной семьи, никакой разницы. Дело не в ней. Учись Северус с Беркутой на одном курсе, она бы с лёгкостью стала частью его компании, но ныне она ученица, а он профессор. Профессор… Статус, в который не верилось до сих пор. Нелепый, случайный, не стоящий того, чтобы с ним носиться, и всё же Северусу было так важно указать на эту данность, обесцененную им же самим множество раз. Словно мальчишка, он сыграл с Беркутой в игру на палки вместо монет. Победа приятно поласкала эго, но ничего значимого не принесла. Северус будто бы хотел доказать самому себе, что он не просто так занимает должность преподавателя, что в этом есть смысл в том числе и для него самого, что он главнее и не даст водить себя за нос какой-то школьнице. Хотел одно, а на деле повёл себя, как всё тот же подросток. Видимо, на это и намекал Дамблдор в их беседе. Потому-то в его глазах Северус оставался тем нескладным слизеринцем, коим был во время обучения в Хогвартсе. Ужасные мысли, приносящие ужасные чувства… Северус вдохнул поглубже, пытаясь разогнать потоком воздуха своё внутреннее напряжение. Как же он ненавидел сталкиваться с напоминанием самого омерзительнейшего факта из всех: ему не всё равно, что о нём думают другие. В том числе и Бейл. То, как резко возрастала её значимость, очевидно, пугало Северуса. Как человек стыдящийся принимать чужую помощь, он невероятно легко принимал её от Беркуты. А их совместные посиделки, беседы… После них приходилось признаваться себе в жажде простого человеческого общения, отстраняясь от привлекательного образа неисправимого одиночки, приходилось признавать свою нуждаемость. Это всё пустота. Бездонная оголодалая яма в середине самой души Северуса, зверско клацающая челюстями, требующая насыщения. Против такого голода не спасает разум, потому и все решения Снейпа относительно Бейл были предрешены изначально. Сам он просто листик, подхваченный мощным течением. Он не способен перебороть себя. Это бесило. Беспомощность всегда выводила Северуса из себя, делая его похожим на зверя, мечущегося по запертой клетке. Именно это он и мог чувствовать рядом с Беркутой, именно это и могло вызывать раздражение, желание разоблачить, прочитать её как открытую книгу, в которой для него не было ничего тайного и… опасного. И всё-таки нападки на Бейл были осмысленным ходом, а не просто хаотической реакцией, ибо если она будет побаиваться Северуса, то не посмеет обмануть его, использовать или навредить. Но существовала и другая крайность, чья новоприобретённая значимость вызывала у юноши не меньший страх – Беркута могла передумать, отвергнуть своего профессора из-за опасений или негативных чувств, которыми он умел наполнить общение с людьми. У него, у Северуса Снейпа, всегда так: что ни слово, то попытка ущипнуть да побольнее. «Тогда почему она всё ещё приходит ко мне, общается со мной?» — юноша опустил взгляд на платок в своей руке, пропитавшийся кровью из раны. В голове пронеслись слова мягким девичьим голосом: «Комфорт. С вами я чувствую себя в своей тарелке, как если бы мы были давними друзьями». — Какой же абсурд! — грубо прошипел Северус вслух. — Ненормальная, как и её родственница! Все они… Поверить в то, что Беркута использует его или в то, что она просто чокнутая, было куда проще, чем вообразить, будто она считает его человеком, с которым можно приятно провести вечер. И всё же, если она тоже нуждалась в Северусе, если она тоже была уязвима перед ним, искренность имела место быть, но доказательством этому служили лишь слова. Её слова, которые запросто могли оказаться ложью. В самом деле зачем Беркуте он, когда она могла купить кого угодно себе в учителя? Зачем ей бесславный затворник, от которого больше проблем, чем толку, если, как минимум, половина учащихся Хогвартса у неё на побегушках, а сама она на хорошем счету у большинства преподавателей? Северус остановился, прикрыв глаза, затем отошёл к арочным окнам и присел рядом на холодный камень, как любил делать это раньше в обеденный час, иногда по-вечерам. Вид внутреннего двора ничуть не изменился с того времени, не изменилось и умиротворяющее чувство, даримое его наблюдением. Оно-то сейчас и нужно. Несколько тысяч секунд Северус разглядывал небольшой фонтанчик в перекрестии вымощенных разноцветными плитами дорог, фонари между каждой второй парой колонн, пожухлые цветочные кусты, позолотевшее дерево клёна с лавочкой поодаль. Успел заморосить дождик, подняться небольшой ветер, однако даже так Северус расслышал дальние шаги откуда-то справа, от чего недовольно нахмурился. По-привычке он сидел прижав колени к груди – поза типичная для ученика, но ужасно недостойная для профессора. Если кто-то увидит юношу таким, позор ещё долго не перестанет терзать его. Потому Снейп вскочил с места и замер, точно статуя, не отрывая глаз от угла, из-за которого предположительно должно появиться двое учащихся. Показались старосты Пуффендуя. Парень с девушкой болтали о своём, а когда заприметили профессора, то лишь пугливо скосились на него, не прерывая беседы. Северус уже, казалось, привык, что многие с ним не здороваются, и сам уже начал игнорировать приветствия, сводя их к статусу бессмысленного сотрясания воздуха. Тут бы он тоже промолчал, так что… Пора было возвращаться назад в подземелья. Слишком много дел оставалось выполнить на последующие дни. Специальное снотворное нужно скоро помешивать, добавлять в него следующие по списку ингредиенты. Так Северус и побрёл обратно в свою комнату одиночества, но по пути остановился в вестибюле. Его внимание привлекли сосуды для сбора голосов. Дно стеклянного сосуда Адама уже плотно занесло клочками пергамента. А что же соседний? Северус всмотрелся в тёмную дыру посередине горлышка вазона. Ни черта не видно! „Люмос“ мог привлечь внимание как минимум портретов на стенах, поэтому юноша предпочёл не рисковать и попытался изменить угол зрения, чтобы хоть что-то увидеть, но безрезультатно. — Что-то потеряли? Северус резко повернулся на звук, рефлекторно направив на слабо подсвеченную фигуру волшебную палочку. Смущение тут же поглотило его с головой, только удалось распознать стоящего рядом человека. — Заклинание тихого шага… Какой необходимости оно служит? Или вы любитель испытывать чужую сноровку? — обозлённо прошипел Снейп. На лице Горгия блеснула хара́ктерная улыбка в аккомпанемент театральному поигрыванию бровями. Он продолжил говорить непривычным для себя гладким и невыразительным голосом. — Если бы я хотел проверить вашу сноровку, мой юный друг, я бы вызвал вас на дуэль. Однако, боюсь я заведомо в проигрышном положении. Всё-таки я писатель, а не боец. — Думал, вы скажете – террорист, — Северус усмехнулся и опустил наконец свою палочку. — Как любезно… — О, я мастер любезностей в самом деле. Говорю без иронии, хоть и понимаю, что вам это покажется насмешкой. Северус недоумевающе сощурился. — А это не так? — На этот раз нет, — сомкнув руки за спиной, Маркурий с задумчивым видом подошёл к песочным часам факультетов. — Вы, случаем, не читали повесть Дайонн Лавуазье „Оголённый мрамор“? — Очень редко прибегаю к художественной литературе… — лицо Северуса ещё усерднее скривилось под давлением дурного предчувствия. — Там была одна фраза автора, которая запомнилась мне дословно. Звучала она так: «Все люди заложники своего опыта. Без него мы беспомощны, с ним мы становимся лже-пророками. Единственный выход из тюрьмы опыта – сомнение. Сомнение во всех своих выводах, сделанных поспешно, и реакциях, которые всегда говорят лишь о нас самих». Маркурий замолчал, продолжая рассматривать сосуды с драгоценными камнями. Пуффендуй „дышал в спину“ Слизерину, за ними плёлся Когтевран, а в самыми скудными богатствами располагал Гриффиндор. Непривычная картина. Ничего хорошего от Горгия Северус не ожидал, однако был заинтригован его нынешним поведением. Со слов Бейл, он подслушивал их разговоры. Может быть, именно сейчас он попытается использовать полученную информацию? Северус встал рядом с Маркурием и направил свой взгляд туда же, куда и он, заблаговременно гадая, чем закончится этот разговор. — Что вы хотите этим сказать? Маркурий скосился на юношу, игриво сверкнув взглядом. — Вы очень похожи на свою мать – Эйлин. Как внешне, так и по характеру. Я неплохо знал её, мы одногодки, — лицо Северуса оставалось непроницаемым, хотя его кулак заметно крепче сжал палочку. — Очень ранимая особа, но по виду твёрже камня. На седьмом курсе едко припомнила мне мои слова, сказанные по глупости на первом. — Какое мне дело до того, что вы знали мою мать?! — Не нервничайте так. Я веду к тому, что ваша мама тоже мне изначально не понравилась, а потом мы внезапно сдружились. Удивительно как для неё, и уж тем более для меня. Особенно я был поражён, когда она вышла замуж за маггла, просто чтобы досадить своей чистокровной родне, — Маркурий тихо рассмеялся, Северус же становился всё мрачнее и мрачнее. — После долгих размышлений, я рассудил, что, несмотря на свой весьма ужасный поступок, вы тоже жертва. Ваш папаша не самый лучший маггл, что я имею неудовольствие признавать. Из-за его скверного отношения к жизни, вы оказались в очень уязвимом положении, чем и воспользовались ваши… сокурсники. Учитывая это, я решил присмотреться к вам. Возможно, нам стоило бы начать наше знакомство заново. — Если думаете, что к вас получится примазаться ко мне и вытянуть информацию… — Мерлин милостивый, какую информацию, мистер Снейп? Не поразила ли вас, случаем, звёздная болезнь после того, как за вас вступился сам Альбус Дамблдор? Северус только нахмурился и судорожно дёрнул губами, не найдя подходящего ответа. — Нет, я лишь пытаюсь соответствовать своим убеждениям: быть вдумчивым и справедливым человеком, который помогает нуждающимся в нём людям. — Я не нуждаюсь в вашей помощи. У меня достаточно помощников. — Это вы про мисс Бейл и её сподручных? Решили наступить на те же грабли во второй раз? — Что в первый, что во второй – это мой личный выбор, и моя личная ответственность! — раздражённо кинул Снейп. — Похвально, что вы признаёте это, и всё же все люди ведо́мы в той или иной степени. Не уповайте на свою исключительность. — Я не… Хорошо. Я понял, чего вы добиваетесь. Хотите, чтобы я остался без союзников. Так меня будет куда проще убрать. — Отряд малолеток – это, конечно, весомое подспорье, ничего не скажешь, — снисходительно сыронизировал Горгий. — Не смотрите на меня так. Мой характер уже ничем не исправить, как и ваш. В обоих случаях стоит благодарить вашу маму, — простодушно хохотнув, он потрепал Северуса по плечу. — Даже если нам не суждено обрести взаимопонимание, я прошу вас выслушать меня. Только не здесь. В моём кабинете будет удобнее. — Я не пойду, — отрезал Снейп. — Либо так, либо никак. — Значит никак. — Что ж… Ожидаемо. И тем не менее, я выдам вам маленькое предупреждение: вами манипулируют и… за вами наблюдают. Всё это делаю не я, как ваша язвительная натура успела предположить. Хотите доказательств – мой кабинет на первом этаже, рядом с картиной „Всадник на гиппогрифе“. С семи до восьми я обычно проверяю письменные работы. Всего наилучшего, — Маркурий откланялся и моментально устранился из видимого пространства Северуса, оставляя того в усилившихся муках неопределённости.

***

Ранка на пальце всё ещё назойливо побаливала, притягивая внимание как к себе, так и к чужому платку, обвитому вокруг неё. Спустившись в подземелья, Северус споткнулся о желание найти Бейл, поговорить с ней на счёт всего, что так волновало в этот момент. Хотелось хоть как-то увериться, что он не ошибся, выбрав её в союзницы. Прямо сейчас. „Мисс, вы забыли свой платок“ – какой-то сомнительный повод прийти к человеку, которого совсем недавно выпроводил прочь. И всё же другого у Северуса не было. Он навёл кончик палочки на ткань, где расплылось алое пятно, чтобы очистить её. Но этого не сделал. Что если отдать платок таким? Образец своей крови тёмному магу… Будет выглядеть как акт примирения, принятия чужих ошибок и… обнажения своей уязвимости перед человеком, которому не доверяешь… Бейл безусловно поймёт намёк, она не глупа, но уверен ли Северус в твёрдости своих намерений? Конечно, нет. Он в ступоре, а мысль всё бросить, никуда не лезть, продолжала преследовать его и по сей день, но и этот вариант теперь уже казался плохой альтернативой. Маркурий Горгий – скользкий тип. Так думал Северус, однако слова мужчины всё же проникли разъедающим ядом сомнения под кожу. «Может, сначала послушать, что тот скажет, а потом уже принять окончательное решение?» — юноша забегал глазами по стенам коридора и неуверенно шагнул в обратном направлении. — «Да что от него ждать? Выльет помойное ведро вранья мне на голову, только и всего». С ныне ясным намерением Северус направился блуждать по подземельям в поисках Бейл. Вслушиваясь в каждый шорох, через четверть часа его уши настигли чью-то тихую речь. Он узнал этот мягкий глубокий голос. Беркута болтала со вторым старостой, стоя за ближайшим поворотом. Стоит Северусу выйти из-за него, и он тут же увидит искомую персону. Всё ближе и ближе к углу каменной стены, голоса всё громче, сердцебиение всё чаще… «Ну и чего ты мнёшься, Снейп?» — обратился юноша сам к себе. — «Она только рада будет. Не всё же ей тебя донимать, ты тоже в праве нарушать свои правила… Скажешь, что передумал, и вам надо поговорить сейчас. Наедине», — он было дёрнулся в нужном направлении, но застыл. — «О, Мерлин! Конечно Дамблдор будет считать тебя глупым юнцом! Мало того, что ты не в состоянии решить свои проблемы единолично, так ещё и робеешь перед девчонкой! Браво, Снейп, браво!» Хорошенько разозлившись на себя, Северус всё же высунулся из-за угла, и как ожидалось, увидел пару своих факультетских старост, болтающих между собой. Увлечённые обществом друг друга, они не заметили своего профессора, продолжив обсуждать матчи по квиддичу команд со странными названиями. Оставалось лишь подойти к ней… «Здравствуйте, мисс Бейл. Вы забыли у меня свой платок… И было бы не плохо всё же закончить нашу беседу… Проклятье! Она просто посмеётся надо мной… Я буду выглядеть, как воплощённая нелепость!» — Северус сжал кулаки и вдохнул поглубже, словно пытаясь не утонуть во всех своих противоречивых внутренних ощущениях. — «Что если она манипулирует мной, а я даже не понимаю этого? Отряд малолеток… Но для Горгия я ведь тоже малолетка, которого можно недооценивать». Серебряные глаза удивлённо блеснули где-то на периферии зрения Снейпа, затем с жадным любопытством прямо обратились к нему. Беркута смотрела не отрываясь, а он не мог сдвинуться с места. „Это ловушка, нужно бежать“, – гудел осипший от крика голос в голове юноши. И вот уже вторая пара глаз с удивлением обнаружила третьего участника беседы. Северус оцепенел окончательно. Если бы она только позвала его, если бы она помахала ему рукой, как делала это раньше… Ничего этого не происходило. «Ну почему именно сейчас вы решили послушаться меня?!» Не выдержав напряжения, Северус сорвался с места и, точно тень, скрылся за противоположной стеной, во тьме. — Это же был профессор Снейп? — недоумевая, спросил Беркуту Бенджамин. — Да, определённо… — Странный же он. Думаешь, он нас подслушивал? — Нет… Не думаю. Наверное, стоит догнать его… Бенджамин непонимающе скривился, глядя на подругу. — Зачем? — Не важно. Забудь. В среду мы всё с ним обсудим, как он сам и сказал. На душе у Беркуты скребли кошки и выли привидения. Неожиданная встреча с профессором только усугубила это чувство. Девушка достала из кармана мантии две серебряные запонки, которые не успела отдать Северусу во время сегодняшней беседы, и крепко сжала их в руке. За отсутствием рядом с её профессором говоруньи, не оставалось ни единого элемента, связывающего Беркуту с ним. Так тревожно и потерянно она ощущала себя лишь когда лишалась волшебной палочки или медальона – чего-то очень важного, привычного, что всегда было рядом. Так и сейчас, с одной лишь разницей: Беркута знала, где найти Северуса, но не могла приблизиться к нему. Как и он к ней.