Гарпия на тëмном силуэте

Несмотря на довольно позднее время, подземелья Хогвартса всё ещё вели насыщенную жизнь. Ученики и ученицы перемещались по тоннелям коридоров между помещениями, разнося с собой, точно семена репейника, все последние сплетни, и распространяя их во всё большее количество умов. Даже учитывая, что Беркута, пожалуй, привыкла к скользким гнилым языкам, она старалась привлекать к себе и к своей ноше как можно меньше внимания, пока добиралась до общежитий Слизерина. Межличностные отношения, особенно романтического характера – самая насущная из всех тем во всём замке, чьей питательности для мозга сплетников и сплетниц позавидовало бы даже обсуждение стычек мракоборов с Пожирателями Смерти. Беркута ничуть не удивится, если в скором времени Гарднер и Боули начнут пихать в свою газетёнку любовные разбирательства, а также, если её собственное имя появится в ней в этом контексте. Хотя Беркуту бы не устроил любой контекст. Связать букет и профессора зельеварения не представлялось возможным, однако изучающие взгляды со всех сторон жутко напрягали. Если бы у Беркуты после изматывающего дня получилось заклинание хамелеона, она бы всё же предпочла замаскироваться. У всех на виду она чувствовала себя героиней типичных мелодрам, где „подношения прекрасным дамам“ не отличались оригинальностью и разнообразием. Цветы – самый банальный вариант, но что ожидать от человека, который знает тебя лишь неделю? «Обычные белые лилии, даже за ингредиент не сойдут. Тогда бы уж лучше маргаритки всучил…» — Беркута уставилась на нежные белые лепестки и скептически сощурилась. — «Или, может, я всё же неправильно его поняла? Он не сказал прямо, что это подарок. Может, они просто ему надоели? Хотя зачем ему вообще ставить у себя в комнате букет? Ещё и накрывать его тканью… Однако если бы он захотел что-то мне подарить, разве он бы сделал это напрямую? Наверняка утонул бы в смущении. Вот и получается: «Мисс Бейл, я подарю вам подарок, но так, чтобы вы не подумали, якобы я хотел вам его подарить, упаси вас Моргана от таких мыслей!» Вполне в его духе». Приливной волной возле Беркуты промчались три когтевранки. Цветы в её руках явно не оставили их равнодушными, и дальше они уже шли, хихикая и перешёптываясь. «А впрочем, ничего нового», — буркнула про себя Беркута, которую сейчас ничуть не волновали реакции всяких мимо проходящих. Всё её внимание притягивала неизведанная личность профессора Снейпа, притягивала, словно планета спутники, не давая иного выбора, кроме как вертеться вокруг себя. Ещё раз взглянув на белые лепестки, Беркута вспомнила рассказ семикурсницы со Слизерина о школьной подруге юного Северуса, с которой тот перестал общаться после пятого курса. Её ведь звали Лили… «Но они не общались уже лет пять. Совсем ничего не понимаю…» — Беркута постаралась приглушить неприятное давящее чувство у себя в груди, возникшее из-за очередной раз разбитого её разумом приятного заблуждения. — «Да и плевать, он попросил меня забрать этот чёртов букет, я выполнила просьбу. Надеюсь, это говорит лишь об улучшении нашей коммуникации, остальное не важно. После не самого приятного начала, закончилось всё более-менее на приятной ноте. Всё-таки настоящим подарком была его…» Беркута чуть было не подумала про заботу и со смущением одёрнула себя, приказав не зариться на подобного рода определения действий Снейпа. Так могло дойти и до того, что ей захочется иметь особое к себе отношение с его стороны. Всё-таки более подходящим словом было сподвижничество. «Может, и не плохо, что Снейп взялся спасать мою человеческую шкуру. Кто знает, во что это перерастёт… Не придётся хитрить… Так, стоп. Я же не струсила с ним связываться, да?» — Беркута и впрямь почувствовала некоторое гаденькое облегчение в купе с этими мыслями. — «Если он узнает о моих истинных намерениях, даже не представляю, как он отреагирует. А он может узнать… Чёрт, легилименция – это жульничество! Нужно быть аккуратнее, и не только мне». По пути в дом Слизерин Беркуту поймали не только любопытные взгляды, но и одна из главных проблем на данный период времени. — Здравствуйте, мисс Бейл. Куда так спешите? Маркурий Горгий образовался словно из ниоткуда, тряся налево и направо ярко-алой мантией с отблеском, и вынудил спешащую резко затормозить. «Только тебя мне не хватало», — зло прорычала Беркута у себя в голове. — Здравствуйте, профессор Горгий. Мне казалось, вы предпочитаете не расточать на меня своё время. — Сегодня у меня щедрый настрой. Так как там поживает мой вопрос? Беркута чуть было не закатила глаза. — Я иду к себе в комнату, сэр. — О, понятно. Откуда цветы? — Мне их подарили, сэр. — М-м. Дурной же у кого-то вкус. «Это он сейчас про букет или про меня? Какого хера вообще он пристал, тентакулу ему рот?!» — Все люди разные, сэр, — уже чуть более раздражённо выдавила из себя Беркута. — Не сомневаюсь, — кинул Маркурий и пропал из виду также быстро, как и появился, оставляя собеседницу путаться в непонимании, для чего вообще был этот разговор. «Пристал, подгадил и свалил… Какой же жалкий тип», — презрительно подумала она и пошла дальше, как ни в чём ни бывало. Однако уже спустя минуту равнодушие пересилила тревога. Дошло до того, что Беркута захотела связаться со своими союзницами с Пуффендуя, чтобы лишний раз разведать обстановку на чужой территории. Делать этого не пришлось. На свою удачу она заприметила нужную персону в коридоре, ведущем в гостиную Слизерина, и послала той жестом руки знак, указывающий на желание переговорить. Персона почти сразу увидела обращение, поэтому распрощалась с подругами и по виду непринуждённо подошла к Беркуте. — Привет, Виви. Стратегические запасы пополнены? — шутливо приветствовала та пуффендуйку. — Ты меня знаешь, — тоненьким кокетливым голоском ответила Вивиан и, осторожно подвинув край сумки, показала Беркуте горлышко бутылки сливочного пива, которое она, очевидно, взяла на вечер из склепа. — О-о-о! Какая прелесть у тебя за спиной! Не прячь, покажи! Это тебе Бенджамин подарил? — Мы таким не занимаемся… — Да? Мне показалось, вы разругались в пух и прах, а теперь он так извиняется. Ошиблась, значит… А-а-а, вы, наверное, расстались. Жалость какая, правда, — милое личико Вивиан исказило сострадание. — Получается, это уже от новой пассии? Кто он? — уже шёпотом: — Или это она? — О, Мерлин! Виви, возьми себя в руки и перестань привлекать к нам внимание своими томными ахами… — недовольно пробурчала Баки, в полном непонимании, зачем говорить так много лишних слов. — Ко мне пока что только наш преподаватель по защите подкатывает, и то, как он это делает, мне совершенно не нравится. Ты не замечала в последнее время некую… любопытную активность этого типа? Какие-нибудь сомнительные взаимодействия с твоими софакультетными? — Из странного, как обычно, только его приватные разговоры с некоторыми из учащихся. Остальное время он очень приветлив и дружелюбен. Всегда на позитиве, как будто пыльцы веселящего ландыша нанюхался, — Вивиан смущённо хихикнула и помотала клетчатой юбочкой. — Ладно… Будем наблюдать дальше. Недовольство Беркуты её нынешним положением усиливалось в геометрической прогрессии с каждым новым днём, когда как ощущение твёрдой земли под ногами испарялось, точно вода на раскалённом камне. Ей срочно требовалось что-то предпринять, чтобы укрепить свои позиции в школе. Попрощавшись с Вивиан, Беркута-таки дошла до общежития, где поставила букет в вазу на общий стол. Так никто не подумает, что он принадлежит ей. Для Маргарет Хоук эти мысли совершенно ни к чему. Ей вообще лучше в сторону Беркуты не думать. Давно уже было пора подниматься на пятый этаж к друзьям, но к своему неудовольствию Беркута заметила, что Бенджи забыл вывесить пергамент с новым паролем на следующие две недели. Удручённо вздохнув, она схватила чистый лист, чернила и перо, намереваясь по-быстрому исправить последствия забывчивости напарника. Чёрный кончик пера навис над белым прямоугольником. «Новый пароль: …» «Что же такого придумать?» — Беркута опёрлась локтями на стол, когда её мозг поразила тяжёлая форма задумчивости. «Был „Макабр“, а станет… что там ещё есть из величественного или мрачного? „Череп совы“? Простенько. „Хвала Салазару“? Уже было. „Morte diem“? Как-то заумно…» — Хм-м-м… «Что на счёт: „Зелёное пламя новой эпохи магии“? Воодушевляюще, но длинно. „Бейл – наше всё“! Идеально!» — Баки рассмеялась собственным мыслям, но потом пресекла веселье, понимая, что слишком увлеклась процессом. «Может тогда – „Белые лилии“?» — подумала она, вновь обратив свой взгляд к цветам. «Не величественно и не мрачно. Как-то даже грустно… Что же вы за человек, профессор? И что же я за человек, раз снова задумываюсь об этом?» Жирная капля растеклась гривастой кляксой на поверхности пергамента. Задумчивое лицо Беркуты стало хмурым. «Пускай будут „Чёрные лилии“, я устала размышлять», — заключила Беркута и дописала объявление, а кляксу превратила в цветок, якобы с замыслом небанального оформления. Главное не забыть этой ночью донести новую информацию до секретного прохода, когда Рунеспура пойдёт спать.

***

В выручай-комнате было довольно душно. Относительно овеянных ноябрьской прохладой коридоров уж точно. Берти и Бруни что-то писали, согнувшись над столиком, а Бенджи стоял в углу, словно интроверт на празднестве. В противоположном углу, на высокой тумбе, в стеклянной банке дребезжали искусственные светлячки, мигая зелёными лампочками. Давящая атмосфера… Беркута медленными, но размашистыми шагами, приблизилась к своим увлечённым друзьям. — Опаздываешь, — грозно громыхнула Брунгильда. Ещё одно слово, и с потолка покапал бы дождь. — Обстоятельства, — отмахнулась Беркута, присаживаясь рядом. — Ну что? Все готовы разрешить спор? — У нас домашка по рунам дописывается, — пробубнила себе под нос Гильберта. — Не домашка, а ваша попытка выпендриться перед Фабель. Не обязательно каждый раз прыгать выше головы, так и заучиться можно. — Королева соизволила прийти, так что все должны бросить свои дела и отдать всё внимание ей… Беркута повернулась на такой знакомый и в то же время чужой голос. Привычную мягкость приправила горчинка грубости, создавая какое-то немыслимое сочетание. — С чего вдруг такие выводы? Мы договаривались обсудить сегодня важные темы, а не дружно вымарать пергамент. К тому же у меня все домашние задания выполнены, что мне тут делать прикажешь? Смотреть в пустоту с тобой за компанию? Тут Беркута приметила в руке Бенджамина какой-то блестящий предмет, смутно напоминающий снитч. — Это теперь моё, — прохрипел Бенджи и подбросил золотой шарик вверх. — Нашёл с помощью „Акцио“ в здешних завалах. Даже не удивлён, что он тут. Беркута сцепила зубы и тяжело выдохнула. — Чую логичное завершение этого паршивого дня. Почему же ты не удивлён, Бенджи? Парень неприязненно скривился. — А ты не помнишь? На втором курсе отменили последний матч, потому что кто-то стащил из ящика снитч. Директор тогда сказал: «Если вор не вернёт украденное, в этом году кубок не достанется никому». Матч, которого я так ждал, так и не был проведён. Слизерин тогда имел большое преимущество по очкам. Мы могли бы отыграться за прошлогоднюю неудачу, но нет: гори всё синим пламенем, ведь Беркуту Бейл не приняли в команду. — Я не настолько мелочна. Мне нужен был снитч, чтобы исследовать его структуру в эксперименте с „Мутарэ Артус“. — И у такой волшебницы, как ты, конечно же, не хватило денег на собственный? — Если бы я могла купить, я бы купила. И почему бы тебе не выразить своё недовольство к персоне Дамблдора по аналогичной причине? Дед зажлобился покупать новый снитч, решив поиграться в праведного карателя. — Снова ты… — Может, хватит уже?! — не выдержала внутреннего и внешнего напряжения Берти. — Устраивайте свои семейные разборки где-нибудь ещё! — Поддерживаю, — добавила Брунгильда. — Пожалуй, допишем между занятиями. Сейчас нам всем стоит отвлечься от негатива. — Заняв свои головы другим негативом. — Всё же лучше, чем ругаться, Баки. Берти и Бруни отложили свои перья и пергаменты в сторону. — Бенджи, может, присядешь? Кошачьей поступью Бенджамин подошёл к свободному дивану и, словно деревянная кукла, опустился на него. — Ну, начинай, Баки, — на выдохе проговорила Брунгильда. — О да, спасибо, — язвительно выплюнула названная. — Мы собрались в конце этой недели, дабы подвести её итоги и разрешить спор прошлого воскресенья. Каждая пусть выложит информацию, которую ей удалось добыть в этот срок, затем я выберу нашу победитель. Бруни, выступай первая. — Как скажешь, — буркнула Брунгильда и скрестила руки на груди. — Что ж, я порасспрашивала преподавателей, как ты и распорядилась, и вот что удалось разузнать: в основном они только подтверждали уже известные нам факты о скрытной натуре профессора Снейпа, его способностях в области зельеварения, его дружбе с Лили Эванс, потом его переключении на группу чистокровных волшебников. Профессор Слизнорт уточнил их имена. Это были: Трент Мальсибер, Эван Розье, Себастьян Уилкис, Альберт Эйвери. Мелькали также Дирк Барлоу, Регулус Блэк, Барти Крауч-младший и Клайв Эртон-Кук. Не известно какие именно отношения у него были с Люциусом Малфоем. Слизнорт утверждает, что Снейп просто помогал старосте время от времени тем, что готовил для него нужные зелья и подглядывал за учащимися с разных факультетов, в основном со Слизерина. Последнее Слизнорт утверждал спьяну, и так и не пояснил, с чего он это взял, но такие замашки Снейпа подтвердила ещё одна персона — профессор Трелони, хотя казалось бы, ей неоткуда подобное знать. — Как это неоткуда? — шутливый голос Гильберты прервал доклад её подруги. — Она совершенно наверняка прочла это по линиям на его лбу. — Очень остроумно, Берти, — недовольно проворчала Брунгильда. — Иначе никак. — Скоро начну щипать тебя в отместку на каждую язву. — Что дальше, Брюн? — Беркута явно не была настроена затягивать процесс, но её нетерпение не нашло поддержки, судя по выражениям лиц вокруг. — Кто-то хочет спать? — Не переводи тему. Что сказала Трелони? Брунгильда шумно вздохнула. — Что он подслушал то, чего не должен был услышать. Из-за этого, по всей видимости, она так негативно к нему настроена. Возможно, и не только поэтому. — Навалила кучу неопределённости… Есть что-нибудь конкретное? Что-нибудь про ту маглорождённую. — А твоя чуйка не дремлет… Я уже собиралась подходить к аргументу в пользу моего предположения. Та девушка – Лили Эванс, оказывается, вышла замуж за Джеймса Поттера, школьного врага Снейпа. Фамилия никого не напоминает? — Младенец Поттеров! Тот самый, который отбил „Аваду“ на лидера Пожирателей Смерти! — возбуждённо протараторила Гильберта, и глаза её забегали в такт кружащим в мозгу мыслям. — Та девушка же, получается… мертва? — помрачнев, безвольно отпустила свой вопрос Бейл. — Так говорят. Защитила младенца своим телом и тут же его лишилась. Внутри Беркуты что-то защемило. Ей вспомнился разговор с Северусом, где она назвала людей, жертвующих своей жизнью ради других, эгоистами. Неужто из-за этой спонтанной фразы профессор так сильно похмурнел? «Нет же, утром мы вполне неплохо общались. Но он мог спросонья не припомнить мои слова… О, Мерлин… С ним разговаривать, точно прыгучий бальзамин проверять на спелость – никогда не знаешь, когда он взорвётся». — По моему мнению, это и есть причина такого незавидного состояния профессора Снейпа на данный момент. Трагедия действительно имела место быть. — Не так быстро, подруга, — запротестовала Гильберта. — Мы чётко знаем, что после пятого курса они уже не общались. Даже если они были друзьями детства, это не отменяет того, что уже несколько лет подряд их отношения находились в упадочном состоянии. Как мы можем утверждать, что профессору за это время не стало всё равно на погибшую? — А ты попробуй представить на себе: ты ссоришься со своим близким человеком, вы не общаетесь лет пять, и в какой-то день ты узнаёшь о его смерти. Неужели это событие не подкосит тебя? Все три девушки переглянулись между собой. — Тревога! Бруни хитрит! — капризно завопила Хамильтон. — Выдумщица, кошмар! Беркута тоже так подумала, только с той разницей, что эти слова были адресованы не Берти, а ей. Зрачок невольно качнулся в сторону съёжившегося в углу дивана парнишки, но быстро вильнул назад, столкнувшись с недружелюбным взглядом. — Ладно, прости, это было грубо, однако суть я, должно быть, донесла. — Может и донесла, но ты забываешь: я – это я, а Снейп не похож на чувствительного душку. Чтобы в шестнадцать лет присоединиться к Пожирателям Смерти, ещё и полукровке, нужно иметь стальные нервы. — Или просто быть ведомым глупцом. — Снейп кто угодно, только не ведомый глупец, — вмешалась Беркута. — Берти, кто тебе сказал про шестнадцать лет? — Плакса Миртл. Она подглядела как кучка шестикурсников задирала в туалете рукава и мерилась метками, — Гильберта гнусно хихикнула. — Это было в начале учебного года. Говорит, Снейпа она запомнила из-за прозвища: их на первых двух курсах женили в шутку. Сама понимаешь, с таким совпадением сложно удержаться от смеха. — Рассказывай по сути дела, пожалуйста, — строго продиктовала Бейл. — У призраков не слишком-то хорошо с ощущением времени, так что Пожирателем он мог стать и на последнем курсе. Тем не менее, я поняла, к чему ты клонишь. По-твоему Снейп из-за своего раннего вступления в ряды сторонников Неназываемого стал таким, каким мы его сейчас видим? — Ну да. Интересно, каково быть Пожирателем Смерти в таком юном возрасте да ещё и не будучи чистокровным? — Гильберта состроила карикатурно-задумчивую рожицу. — Не забывай, у него было пятеро чистокровных друзей под боком. — Ну-у-у, может, обошлось без „посвящения в рыцари“, однако от самого́ Лидера его вряд ли хоть кто-то мог укрыть. Даже если, он был не таким злобным типом, а его образ, как обычно происходит в таких случаях, гипертрофировали, никуда не деться от общей стрессовой обстановки. Пока Гильберта и Брунгильда переговаривались между собой, Беркута задумчиво сверлила взглядом свои скрещенные ладони. Анализируя их прошлые диалоги со Снейпом, его реакции и действия, она всё сильнее уверялась в правоте предположения Лоу, и это ей совершенно не нравилось. Мыслительная деятельность сосредоточилась на сборе доказательств опровержения „Гипотезы трагедии“ и подтверждении „Гипотезы служения“. Но безрезультатно. Все мысли скатывались к недостатку информации и с той, и с другой стороны. Как минимум оба варианта могли иметь место быть. — А ты что думаешь, Бенджи? — спросила Беркута молчаливого друга, воздержавшись от зрительного обращения. Бенджамин отмер и, рассеянно дёрнув плечами, угрюмо пробормотал: — Что тут вообще можно думать? Нет, серьёзно, я не понимаю, зачем всё это обсуждать. В чём суть этого спора? Может, его просто били в детстве. Рядовой случай. Мне лично никакого дела до этого типа нет. Всё в голосе, мимике, жестах Бенджамина намекало на проблематичность той линии диалога, которую он выбрал. Эту зарождающуюся гангрену требовалось отсечь как можно раньше. — Ничего страшного, если ты пока не понимаешь внутреннюю жизнь Рунеспуры. Я объясню. Такие споры, как этот, нужны в большей степени не для разрешения центрального вопроса, а для поднятия дискурса вокруг целого пласта моментов, требующих быть замеченными, и последующего тщательного разбора. В споре открываются новые важные детали, взгляд на ситуацию расширяется, происходит обмен мыслями. — Мозговой шту-у-у-рм!! — Именно так, Берти. Тебе может показаться неважным обсуждение личности нового профессора зельеварения, однако я напомню: наша сила в информации. Мы знаем всё, обо всех, обо всём… грубо говоря. — Убедила, — резко отмахнулся Бенджамин, не давая Беркуте продолжить. — И всё же мне кажется, ты втягиваешь нас в свои личные развлечения. — А без этого Рунеспуры не было бы вовсе. Глядя на то, как Беркута взъерошилась и посмурнела, Брунгильда поспешила вывести разговор в более мирное русло привычным ей способом: — Какая у тебя есть информация по вопросу, Баки? — М? Ещё же Берти не высказалась. — Так-то ничего полезного у меня больше нет. Приведения не особо разговорчивые, а если и болтают, то всякую ерунду. — Жаль. Они многое подмечают. — И многое забывают. — Что ж… Самое главное, что я узнала: Снейп – легилимент. По его словам, конечно же. Гильберта звучно присвистнула. — Снейп мог и наврать. В каком контексте он это сказал? — уточнила Лоу. Этот вопрос встал высоченной дамбой в мерном течении мыслей Беркуты. Чтобы ответить на него, придётся рассказать о той выходке профессора, которая явно не возвысит его образ в глазах Рунеспуры. Ещё и велика вероятность выйти на пренеприятнейшее обсуждение инцидента в Запретном лесу. Вот уж точно Баки не собиралась рассказывать о том, как она по своей же глупости позволила Руди себя отпинать, а о проявленных последствиях неудачной попытки стать анимагом она банально не хотела говорить прямо сейчас. Всё вело к самому простому решению: ко лжи. Но ведь Беркута зареклась врать друзьям… — Сложновато вспомнить… Там в целом странная ситуация сложилась… — туманно начала она. — Мы разговаривали, и в какой-то момент Снейп, вроде как, начал догадываться, что нам от него что-то нужно. Прикопался ко мне с расспросами, а я, естественно, не поддавалась, вот он и решил так… схитрить, — лица всех окружающих выразили немое недоумение. У Брунгильды вместе с этим оно выражало ещё и зарождающееся неприятное подозрение. — То есть он угрожал, что залезет в твою голову, дабы узнать правду? — серьёзным тоном спросила она. — Просто припугнул. Обычный блеф, мы сами так постоянно делаем. — Да, но не в отношении своих. — Брось! Твои игры в защитницу порой становятся совсем уж сумасшедшими. — Моя бдительность не раз спасала твою задницу от неприятностей. Что было до этого разговора? Он позволял себе что-то опасное или неподобающее, когда вы были в Запретном лесу? — Чёрт возьми, Бруни! Нет! Даже не вздумай раздувать из этого трагедию. Он был очень полезен… он помог мне, ясно?! — Ясно, ясно. Только зачем так нервничать? Как будто я сейчас пойду к нему разборки устраивать. Мерлин… — Ты не зря подняла эту тему, Бруни, — уже по своей инициативе подал голос Бенджамин. — Мы должны принять в Рунеспуру человека, о котором почти ничего не знаем, который в любой момент может вывернуть нам мозг? Ты издеваешься, Бейл? Может признаешь уже, что поспешила с приглашением? Признавать свои косяки бывает полезно. — Тебе виднее, Канис, — раздражённо выплюнула Беркута, метнув на друга острый взгляд, от которого все в комнате почувствовали себя неуютно. Гильберта и вовсе сжалась рядом с Брунгильдой в маленький пугливый комочек, настороженно поглядывая на конфликтную парочку. — Нам всем виднее, ведь наши глаза не заволокла пелена предвзятости, — не останавливался Бенджамин. — Скоро ты плясать вокруг Снейпа начнёшь? — А, понятно. Ты просто ревнуешь. — Чт…?! Да пошла ты, самодурка! — раскрасневшись, выкрикнул Бенджи. — О, спасибо за честность. Теперь я знаю, кем ты меня на самом деле считаешь. — Не строй из себя обиженную жертву! — Ой, прости, это ведь твоя прерогатива, да? — Какая же ты… — Замолчите оба!!! — грубый рык Брунгильды пронёсся по комнате так, что зазвенели хрустальные кубки в стеллаже. — Мы уходим. Кто уходит и куда, Беркута поняла не сразу, но потом… — Берти, ты чего? — обомлев, выдавила она, спотыкаясь о каждый слог, на что получила укоризненное: — Должна бы уже знать. Опухшее от слёз личико Гильберты плотно прижималось к мантии её большой подруги, как, впрочем, и все остальные конечности, словно по-младенчески требуя защиты. Судорожные тихие всхлипы постепенно растворялись, когда их источник становился всё дальше и дальше. В голове Беркуты крутилась одна единственная фраза: «Лучше бы я наврала». — Берти, прости! — с виноватым лицом крикнул Бенджамин вслед. — Разберитесь уже между собой, — строго приказала Брунгильда и вынесла Гильберту на руках из помещения. Дверь за ними, шурша, затворилась. Действительно достойное завершение дня, который решил взвалить на Беркуту всю головную боль разом. Но, раз уж со Слизнортом довелось разобраться, почему бы не вызвать у себя желание убиться головой об стену повторно? — Рассказывай. — Что? — Какая пикси тебя укусила, Бенджи? Ты будто с самого начала пытался выйти на конфликт. — Что же ты это не предотвратила, раз догадалась? — Так ты правда… — Нет, — огрызнулся парень. — Пытаюсь показать твою логику со стороны. Вечно у тебя кто-то виноват. Беркута промолчала, потупив взгляд. Потом поднялась с места и приземлилась на соседний диван, рядом с Бенджамином. Смотреть ему в глаза было безумно трудно, хотя гордость вынуждала не теряться под давлением чужого взгляда, каким бы он ни был. — То, что сейчас произошло… мы оба виноваты в этом, ты согласен? Чуть помолчав, Бенджамин ответил: — Да. — Нам нужно помириться, Бенджи. Давай, сейчас или никогда. Развернувшись к парню полностью всем телом, Беркута смущённо отвела взгляд, но сразу же вновь заставила себя сфокусироваться на лице перед ней. — Ты… простишь меня? Бенджамин в полной дезориентации побродил взглядом по комнате. — Я не знаю… — Что мне сделать, чтобы ты решился? — Для начала перестать давить на меня. — Чем я давлю, я же… ладно, чёрт… Видимо, я априори херово извиняюсь. Что есть, то есть. — Бруни мне говорила, что ты неисправима, но я думаю, она слишком терпеливая. Спускает тебе всё с рук. — Только не надо меня отчитывать. Не нравится со мной общаться – не общайся. — Не на долго тебя хватило… После этих слов Беркута была готова снова упасть в объятия животной ярости и выплеснуть в крике всё накопившееся за день напряжение. Только огромное усилие самоконтроля и убеждение разума не позволило ей наделать глупостей. Вспомнилась схожая ситуация в лесу. Что если сделать также? Что если искренность поможет и на сей раз? Даже несмотря на сильное эмоциональное противодействие и множественные сомнения Беркута решилась попытаться. — Слушай… сейчас для меня наступил тяжёлый период. Тяжелее, чем обычно. Мне ужасно тревожно и… не легко разбираться со всем и в то же время не рассыпаться самой на прах и пыль. Сейчас мне необходимо быть сильной. Нам необходимо быть сильнее, чем когда-либо. Раздор внутри группы может оказаться фатальным фактором для нас всех, и это, пожалуй, самое худшее из возможных последствий нынешнего положения. — То есть ты извинилась только из-за страха, что я всё испорчу, а не потому, что я важен тебе? — Я миллион раз говорила, что ты важен мне! Скажу в миллион первый. Ты. Мне. Важен. Слышишь?! Бенджамин опустил взгляд на свои руки, слегка вжал голову в плечи. — Хотел бы я чувствовать, что ты не врёшь… — Так почему не чувствуешь?! — Потому что ты всегда говоришь за меня, но никогда про меня! Вечно: как тебе плохо, как я тебя не понимаю, как ты ошибалась на счёт нас, как мне надо вести себя, чтобы всем было хорошо. Всем, кроме меня! — Не говорила я ничего такого! — Это то, что я вынес из твоих слов! Ты всё за нас обоих знаешь, а я просто глупый истеричный мальчишка, далёкий от реальной жизни, где мои чувства не имеют никакого значения! Беркута вскочила с дивана, одичало косясь на парня. — Значит, мне и впрямь плевать, — с надрывом сказала она. — Такой ответ тебя устраивает?! Бенджамин вскочил следом и подошёл к Беркуте почти вплотную. — Раз это действительно так, то устраивает! — Это не действительность. Это то, во что ты готов поверить. Двое смотрели друг на друга жёстко и с укором. Ситуация – полная бессмыслица, но каждый продолжал настаивать на своём. Самоуверенная подача Бенджамина начала таять первой: дрожащие губы и влажное нижнее веко выдавали его с головой. — Всё же… это я должен уступить, да? — неровным тоном прошептал он. — Я не смогу дать тебе то, чего у меня нет. Ты ждёшь невозможного, чего-то мне не свойственного. Если ты продолжишь ждать, наша ссора не закончится никогда. Плотно сжав губы, Бенджамин всё же не сдержал эмоций, и слёзы растеклись по его щекам. Беркута смутилась, но решила не отворачиваться и неуклюже стёрла капельки с юного лица. — Что у тебя с руками? — Ничего, Бенджи. Не смотри на них. — Но… — Не стоит переживать из-за меня ещё больше. — Баки… В кармане у Беркуты что-то загудело. — Медальон подаёт сигнал. Нужно впустить говоруний и сменить им чары. Давай займёмся вместе? Тебя нужно обучить с ними обращаться. Беркута открыла медальон и, сверяясь с данными на заколдованном пергаменте, впустила в выручай-комнату стайку металлических птичек. — Смотри, сначала нужно снять остаточные чары: Финита Инкантатем. Затем успокоить говоруний: Митешере. И переместить их на стол – не обязательно левитацией, можно вручную: Локомотор. Вот так. Теперь давай наложим на них дезиллюминационные и заглушающие чары. Последние нужно колдовать так, чтобы они остались на самом предмете и перемещались вместе с ним. Плюхнувшись на диван, Бейл поставила перед собой пару говоруний и подозвала Бенджамина сесть рядом. Тот медлил, не решался, словно застыв в тесном сковывающим его со всех возможных сторон пространстве. Первый нерешительный шаг, затем второй – он всё же принял приглашение, хотя всё в его образе выражало внутреннее смятение. — Ну так… Показывай, — пробормотал Бенджамин, в недоумении посматривая на застывшую подругу. — Ты слышишь это? — прошептала та. — Что я должен слышать? — Бренчание, тихое. — Это же светляки твои в банке, разве нет? — Нет, оно другое и исходит от… Наклонившись к столу, Баки прислушалась усерднее. Брови её тут же сдвинулись к середине, она достала палочку. — Отключись, — прозвучало заклинание, и говорунья перестала двигаться. Два напряжённых взгляда свелось на маленьком металлическом создании от которого исходили едва различимые, но частые постукивания. Осторожно взяв говорунью в руки, Беркута прошептала следующее заклятие: — Мутарэ Артус. Боковая пластина устройства изогнулась во вне и вытянулась вниз плоским завитком. Из частично полого нутра вышмыгнуло трое насекомых, и тут же они разбежались в разные стороны. В ужасе Беркута стиснула зубы, сдерживая крик, и рефлекторно шибанула по столу, где пробегал жук. — Прибей их! — приглушённо шикнула она Бенджи. Парень окончательно растерялся, завертевшись по сторонам в поиске чёрной точки на полу. Беркута уже во всю лупила каменную кладь в попытке попасть по шустрой заразе. — Помоги же!! — в панике выкрикнула она. Этот крик привёл Бенджамина в чувства. Нервными движениями он достал палочку и в несколько взмахов прибил с помощью „Инсендио“ двух оставшихся гадов. Вздох облегчения прокатился по всей комнате. Беркута осторожно опустилась на пол, словно у неё случилось сотрясение мозга. — Это же… просто букашки. Ты букашек боишься что ли? — Бенджи, не глупи! Это была подслушка. — Вот… чёрт! — Да… Не одни мы такие умные… Бенджамин медленно опустился на диван. — Что будем делать? — Мочить Горгия! — лицо Беркуты резко стало злым и мрачным. — Этот ублюдок… Это его рук дело! «Дурной же у кого-то вкус»… — спародировала она. — Наверняка он слышал, как я его осмеивала за внешний вид. Только вот где? Бенджи, тебе же выдали артефакт Гердур? Круглый такой камешек. — Да, Бруни дала сегодня утром. — Тогда… Вновь открыв медальон, Беркута определила, что говорунья, склевавшая жучков, была приставлена… к Северусу Снейпу. «Плохо… Очень, чёрт подери, плохо!!» Ноги были совсем ватные, когда Бейл поднималась с пола. Сердце ухало в ушах. Казалось, вот-вот и она рухнет без сознания от переполнявшего её стресса. Рука потянулась к столу, в поиске опоры, но мутные очертания края предмета обманули Баки, чуть не отправив её в свободное падение. — О, Мерлин… Слишком часто я валялась на жёсткой земле за один только этот день, — пролепетала Беркута, заползая на диван. Первая же волна расслабления дала ей понять, как было измотано – нет – измождено её тело. До завтрашнего утра она – камень. — Не хотел бы это говорить, но… нам уже нужно дежурить. — Смеркут!!!