Кто же спасёт меня?

      — Для начала предлагаю сходить купить лекарств, — вздохнул Наследный принц государства Сяньлэ, вчитываясь в список, вручённый ему Советником, и замечая: — Должно быть, Советник собирается уже сегодня начать лечение солдат этими травами, поэтому сейчас купим всё необходимое, отнесём ему и отправимся на прогулку…              — Было бы замечательно, используй он своих пиявок для лечения этих солдат… — тяжело вздохнул юноша и всё же не смог сдержать лёгкой улыбки от тихого, мелодичного смеха Его Высочества. — И приспособления для прижигания!              — Хунхун-эр, тебе совсем не жалко наших солдат? — Наследный принц государства Сяньлэ и Юнань мягко поглаживает своего юного последователя по плечу и с лёгким удивлением замечает, как на чёрные волосы медленно опускается белоснежная снежинка. Сначала одна, следом вторая и третья… — Смотри, снег пошёл…              Юноша, облачённый в одеяния алее клёна, поднимает удивлённый взгляд на небо и следом смотрит на принца, волосы которого мигом оказываются украшены снежинками. Нужно будет купить Его Высочеству вместе с родителями зимние накидки, отделанные мехом животных, и тёплую обувь… А на случай, если народ снова взбунтуется и им придётся в спешке покидать столицу, накидки следует приказать изготовить без длинного шлейфа и каких-либо тяжёлых украшений.              «А ещё для Фэн Синя, Му Цина и Куан Ю нужно что-то подыскать» — мысленно отмечает юноша. У них не так много средств, конечно, но трое вышеупомянутых товарищей частенько покидают пределы дворца по поручениям принца или отца… Не будет никакой пользы от того, что они заболеют. Советник даже не подумает тратить на них пиявок, а вот нормальные лекарства обойдутся совсем недёшево.              — Хунхун-эр, что с тобой? — обеспокоенно интересуется Се Лянь, стоит заметить, как помрачнел юноша, глядя на обыкновенные снежинки, и начинает волноваться ещё больше, когда Хунхун-эр вздрагивает от его вопроса, словно выходя из каких-то глубоких раздумий. — Ты не любишь снег?              — Простите, Ваше Высочество… Я задумался и забылся, — покачал головой Хуа Чэн, переводя взгляд вперёд и заводя руки за спину. — Мне больше нравится середина весны и начало лета, на улицах становится тепло, поют птицы, и можно найти красивых цветов, чтобы преподнести их своему Божеству.              — Хунхун-эр… — мягко посмеивается Наследный принц, кажется, даже покрасневший немного от холода, и где-то внутри мёртвого тела разрывается сердце от мысли о том, что Его Высочество может снова оказаться в постели по причине лихорадки.              — Ваше Высочество, хотите, я вам свои верхние одеяния отдам? Вы же замёрзнете!              — Хунхун-эр, постой не надо! — мигом останавливая юношу, который уже потянулся к поясу на своих одеяниях, покачал головой принц. — За несколько лет скитаний я привык к холодной, сырой погоде, а ты иногда даже во дворце мёрзнешь! Давай лучше поскорее закончим с заданием Советника и пойдём во дворец? Вместо прогулки можем просто посидеть чай попить или, если ты в настроении, устроим тренировку, а может ещё что-нибудь придумаем…              С одной стороны, слова Его Высочества были недалёки от истины… С другой же Хуа Чэн вполне был готов попытаться доказать, что ему совсем не холодно, но вступать в спор со своим Божеством сейчас совершенно не хотелось. Они ведь хотели развлечься, погулять и отвлечься от всех проблем, количество которых увеличивалось с каждым днём… Лучше уж в самом деле прибавить шагу и пораньше вернуться в госпиталь, а после и во дворец!              — Ваше Высочество, может, зайдём посмотрим для вас тёплую накидку и сапоги? Скоро ведь станет совсем холодно, — решился всё-таки заметить Хуа Чэн. В конце концов, будет лучше, если Его Высочество выберет то, что ему понравится самостоятельно, а не получит в качестве подарка…              — Не нужно… — неожиданно вздохнул Наследный принц, касаясь пальцами пряди своих волос и слегка играясь с ней, словно желая занять чем-то руки. — Я подумываю о том, чтобы выделить каждой семье Сяньлэ по несколько золотых листков… Скоро начнутся холода, а у них, должно быть, нет денег ни на одежду, ни на одеяла, ни на пропитание, и остались одни старики да женщины с детьми, они вряд ли смогут устроиться на работу. Ты только не говори никому, пожалуйста… Не хочу, чтобы Советник опять ругался, да и отец скажет, что народ Юнань может взбунтоваться от такой подачки, а Му Цин так вообще может заметить, что жизнь ничему меня не учит, но не могу я оставить мысли о том, сколько погибло людей из моего народа из-за меня…              — Ваше Высочество, вы не виноваты в том, что произошло… — осторожно заметил Хуа Чэн, однако просто был не в силах выносить вида сгорбившегося принца. — Я никому не скажу, обещаю… Даже могу помочь Вам, в конце концов, думаю, что в Игорном доме ещё достаточно средств, чтобы осуществить Ваш план, вот только в этом вопросе и правда следует действовать постепенно и не стоит доверять столько денег простому народу. Есть родители, которые могут их пропить, и дети по-прежнему останутся голодать, или они могут проиграть их в каком-нибудь споре…              — И как тогда будет лучше поступить? — с лёгким удивлением интересуется Се Лянь, и губы трогает лёгкая улыбка оттого, что по дороге Хунхун-эр решает попинать какой-то камушек.              — Следует узнать, сколько семей нуждаются в помощи и в какой именно… В принципе, можно купить огромные мешки с рисом на каждую семью и с ними же раздать рыбы на первое время, а также было бы неплохо отправить наших солдат, чтобы укрепить дома на период зимы — заделать дыры, подлатать крыши и полы… А также закупить пару десятков тёплых одеял, пусть их передадут людям их родственники и знакомые, якобы это они все купили и помогают своим родным. Тогда и у народа Юнань не возникнет слишком много вопросов, но вот их внимание в самом деле лучше отвлечь и увеличить пункты бесплатной выдачи горячей еды на время зимы… Всё это выйдет даже дешевле, чем раздавать по два золотых листка на семью, и мало кто подумает возмущаться, в конце концов, при дворце всегда платили неплохое жалование.              — Тогда может и из казны ничего брать не придётся, — выдохнул Се Лянь, коротко кивнув и, кажется, даже немного расслабившись после слов юноши.              — Я прикажу солдатам узнать, сколько людей Сяньлэ сейчас проживают в столице, и какая помощь им требуется. А также составлю список того, что они могут попросить, включая лекарства и одежду, — немедленно кивнул Хуа Чэн, решая заняться данным вопросом сразу же по прибытию во дворец.              Всё-таки было совершенно невыносимо наблюдать за страданиями Его Высочества, который после самоубийства той служанки и смерти её сестры, в самом деле не был похож на себя… И сейчас полный благодарности взгляд медовых глаз, не приносил ни капли облегчения… Хуа Чэн должен был раньше об этом задуматься, в конце концов у отца просто могло не быть времени на размышления о чём-то подобном после попытки нападения на императорскую семью.              — Благодарю… Тогда сразу после обещаю, что схожу посмотреть тёплую одежду, — с милой улыбкой пообещал принц и невольно замер, когда юноша радостно хмыкнул.              — Можем по дороге во дворец заглянуть на рынок и посмотреть, по чём сейчас продаются тёплые одеяния и обувь? Думаю, что Ваше поручение займёт не больше двух дней.              — Хунхун-эр… — мягко посмеивается Се Лянь, мысленно всё же отмечая, что это невозможно… Однако, зайти посмотреть не значит покупать, верно же? Если после его задумки у них останутся деньги, то никаких проблем в том, чтобы купить тёплую одежду не будет, так же, как и угрызений совести за то, что пока его народ замерзает, Наследный принц осмеливается покупать себе что-нибудь новое.              Во дворец удаётся вернуться ближе к обеду, и взгляду сразу же предстаёт отчего-то напряженное лицо Му Цина, который быстрым шагом направляется к Се Ляню с каким-то списком.              — Ваше Высочество, ты можешь мне кое-что объяснить?              — Конечно, — немедленно кивает Наследный принц, невольно вытягиваясь под пытливым взглядом тёмных глаз и одновременно с тем придерживая за плечо Хуа Чэна, который мигом попытался заслонить его собой. — Что-то случилось?              — У нас в прислуге восемь человек?              Се Лянь невольно замирает, переводя вопросительный взгляд сначала на Хуа Чэна, а после на троих совсем ещё юных девочек за спиной Му Цина… Верно. Пятеро постарше решили сегодня отправиться в госпиталь, чтобы оказать посильную помощь врачам, вот только принц и правда забыл, что у них в прислуге всего восемь человек.              — У-угу… Восемь, — даже боясь представить реакцию служащего Нижних небес, выдохнул принц. Му Цин не шевелится, когда смотрит на него, и оттого ещё страшнее.              — Ваше Высочество, тебе одному когда-то выделялось около двадцати слуг, чтобы жить на горе Тайцан, а сейчас ты считаешь, что восемь маленьких девочек смогут нормально следить за огромным дворцом? — вновь интересуется обладатель чжаньмадао, слыша нервный смешок принца.              — Просто не получилось в тот момент набрать больше… Я посмотрю, что с этим можно сделать… — в конце концов за это время в столицу могли прибыть ещё люди Сяньлэ, которые нуждались в пропитании, крыше над головой и работе.              — Сегодня наберём ещё двадцать двух… — немедленно кивнул Хуа Чэн, встречаясь взглядом с мечником и совершенно не желая, чтобы принц ещё волновался по поводу недостатка слуг. — Достаточно будет?              — Достаточно…              Му Цин махнул рукой, позволяя троим девочкам за его спиной всё-таки откланяться и думая о том, что просто бессмысленно начинать обучение прислуги сегодня.              — Завтра пусть все соберутся в обеденном зале после завтрака, — теперь мечник обращается скорее к Хунхун-эру, чем к Се Ляню, и юноша быстро кивает.              В самом деле, как Се Лянь мог забыть, что у них всего восемь служанок? Теперь и не возникало вопросов о том, почему во дворце не так чисто, как должно быть, но что он мог сделать? Сразу же после отбора этой немногочисленной группы слуг, во дворец прибыл Советник и, откровенно говоря, после его прибытия из головы как-то вылетела задача найти ещё служанок.              А он ещё приказывал Хунхун-эру ничего не делать и отдыхать, так словно во служении и правда было несколько десятков человек!              — Прости, Му Цин, я просто забыл совсем о том, что у нас так мало слуг… — вздыхает Се Лянь, потирая точку между бровей и замирая, стоит служащему Нижних небес перевести взгляд вглубь коридора, откуда послышался мягкий мелодичный смех и удивительно тёплый знакомый голос… Одного из генералов?              — Всё в порядке, можете идти греться, скоро приду… — спустя какое-то время, бросил Му Цин, не сводя пристального взгляда с коридора и спеша зайти за стену, чтобы, видимо, скрыться от чьих-то глаз.              Хунхун-эр вместе с принцем одновременно последовали примеру Му Цина, и демонëнок вопросительно приподнял бровь, стоило из-за угла увидеть своего бывшего генерала с парой рубашек в руках и Госпожу Ян, направляющуюся вместе с ним к лестнице.              — Так вот после этого они у меня ещё сотню раз отжимались! Подумать только, подраться во дворце, ещё и попасться на глаза Его Величеству и Советнику, ещё и разгневать Его Высочество! И всё это сразу же после полученного мною ранения! — возмущённо высказывался мужчина, активно жестикулируя здоровой рукой и, видимо, этим ещё сильнее смеша матушку Му Цина.              Последний заметно вытянулся, напряженным взглядом из-за угла наблюдая подобную картину и, кажется, совершенно не собираясь пока что-либо предпринимать.              — Большое спасибо, что помогли зашить одежду этих двух балбесов… — выдохнул мужчина, а после немного погодя решил добавить: — Ничего страшного, если зайду к вам сегодня и заплачу за столь великолепную работу? И ведь даже швов не видно! Привык, должно быть, что наши солдаты умеют только грубые нашивки делать, а тут словно новые рубашки выдали…              Хунхун-эр не смог сдержать тихого смешка, когда обладатель чжаньмадао закатил глаза и с силой смял список с именами слуг, что был у него в руках. И только из-за Его Высочества, приложившего палец к своим губам, удалось немного переключиться…              — Что вы такое говорите? — кажется, матушка Му Цина также была не против продолжить разговор с генералом. — Там не столь много работы, чтобы я требовала плату за починку двух рубашек у наших солдат… Я многим обязана Их Величествам за возможность жить здесь и лечиться у лучших врачей, поэтому сделать что-то для армии императора для меня совершенно не сложно!              — Эти два балбеса к императорской семье никакого отношения не имеют! — отмахнулся мужчина, однако всё же немного замялся, прежде чем спросить: — А если не секрет, вы больше любите фрукты или сладости? Просто всё равно нужно на рынок сегодня идти, лекари только на несколько часов разрешили отлучиться, может, хотите чего-нибудь вкусного?              Больше сдерживать рвущегося наружу смеха у Хуа Чэна не получилось, глядя то на сереющее, то на зеленеющее лицо мечника, что убийственным взглядом смотрел за данной картиной и, кажется, планировал что-то не слишком законное. А вот Се Лянь посмотрел на друга с долей сочувствия и понимания, ведь в конце концов кому, как не ему было знать, насколько Му Цину тяжело доверять людям? Впрочем, кажется, генерал и матушка мечника были настолько заняты, что совершенно не услышали смех юноши и их с Му Цином никак не заметили.              — Я просто тебе напомню, что у нас не так много генералов, чтобы убивать их… — поддел маленький демонëнок, явно забавляясь этой ситуацией, и Се Лянь невольно порадовался тому, что друг постарался сохранить хладнокровие и сделал несколько успокаивающих разум вдохов и выдохов, прежде чем заговорить:              — Вместо того, чтобы язвить, лучше бы сходили и переоделись в сухую одежду… Если Советник вернётся и увидит тебя с Его Высочеством в таком виде, боюсь, только иглоукалыванием никак не отделаетесь!               Принцу оставалось только тепло улыбнуться на возмущённый взгляд юноши и направиться в сторону лестницы, по пути приветствуя матушку Му Цина и генерала, что выпрямился перед Госпожой Ян так, словно собирался сейчас отправляться в смертельную битву, а не на больничную койку, и стоило признать… Этот факт в глубине души немного умилял Наследного принца.              — Ваше Высочество, идите в купальню первым, — неожиданно попросил Хунхун-эр, по возвращению в спальню, хватая парочку пустых свитков со стола и быстро отчитываясь: — Я загляну к Куан Ю, а после найду солдат для выполнения вашего поручения.              — Хунхун-эр, мы ведь только пришли… Отдохни немного, согрейся и оденься в сухую одежду, — вот только мальчишка, кажется, за несколько секунд оказался у двери и бросил:              — Это дело займёт не больше получаса, а после клянусь, что выполню всё, что вы прикажете! — немедленно заметил юноша, вылетая из комнаты и заставляя Се Ляня слабо улыбнуться от мысли о том, насколько же ему повезло с учеником. Должно быть, даже родители и друзья никогда не поддерживали все его задумки так, как этот очаровательный юный последователь.              Вот только сразу после купальни и приведения себя в порядок, принц озадачился ещё одним вопросом… Не стоило ли купить тёплую накидку Хунхун-эру и родителям, которые также могут захотеть выйти подышать свежим воздухом? Он бывшее Божество, к тому же бессмертный и может пережить и холод, и голод, каким бы тот ни был… А вот отец и матушка такой способности не имели.              «Интересно, а что держит Хунхун-эра в этом мире?» — взявшись за кисть и выводя строки первого же пришедшего на ум стихотворения, неожиданно подумал Се Лянь.              Разве мог этот очаровательный ребёнок пожелать продолжить своё существование в этом мире только из-за желания служить Се Ляню? У него ведь было ужасное детство, а на юность выпали тягости войны, свержения власти и скитаний какое-то время… В какой-то момент сам принц, откровенно говоря, перестал видеть смысл в своём существовании, и он мучался всего-то два года, когда Хунхун-эр страдал всю свою жизнь.              Так странно…              «Ваше Высочество, я никогда вас не покину»              «Я не верю»              Тот праздник фонарей трудно было не запомнить… Омрачённый грустью от ухода друга. Тот призрачный огонёк в самом деле чем-то напоминал в своём поведении, юного последователя, сейчас омывающегося в купальне, и всё же, должно быть, не был Хунхун-эром. Призрачный огонёк ведь говорил о какой-то возлюбленной, которую хотел оберегать даже после своей смерти, а у Хунхун-эра точно не было возлюбленной, иначе он бы обязательно нашёл её и сейчас находился бы рядом с любимым человеком.              И как бы эгоистично ни звучало это… Се Лянь был рад, что у Хунхун-эра не было подобных чувств к кому-либо, ведь сейчас сам принц вместе со своей семьёй мог в полной мере дать мальчишке любовь, заботу и образование, которые он заслуживал! А если и появится такая избранница, тогда…              — Ваше Высочество? — тихий голос вырывает из размышлений и заставляет удивлённо взглянуть на бумагу, куда накапала тушь с занесённой над ней кисточкой. — Что с Вами? Ничего не болит?              — Я задумался… — покачал головой принц, откладывая кисть и понимая, что желание заниматься каллиграфией совершенно пропало. — Хочешь, пойдём в тренировочный зал, и я покажу тебе парочку новых приёмов?              — Конечно, — сверкнув чёрным глазом, мигом закивал мальчишка, хватая с пола ятаган.              — Только высохни сначала, Хунхун-эр… — посмеивается Се Лянь, когда бывший солдат государства Сяньлэ уже подлетает к двери. — Вот простудишься, и придётся лежать под иголочками маленьким лисятам…              — Лучше под одеялом и с кружкой тёплого молочка, — мягко хмыкает юноша, подходя ближе и читая стихотворение, выведенное рукой принца. — Красивое… Вы сами его придумали?              Се Лянь невольно улыбнулся, наблюдая за юношей, опустившимся на ковёр и с лёгким сожалением, поглядевшим на получившуюся кляксу.              — Нет… Мне не доводилось придумывать свои стихи, а это так, вспомнилось к чему-то… — принц опустил кисть на стол и, видя ожидание в сверкающем подобно звезде черном глазу, прочитал:              — Выхожу один я на дорогу, сквозь туман кремнистый путь блестит.       Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу, и звезда со звездою говорит.       В небесах торжественно и чудно, спит земля в сиянье голубом.       Что же мне так больно и так трудно… Жду ль чего? Жалею ли о чём?       Уж не жду от жизни ничего я, и не жаль мне прошлого ничуть,       Я ищу свободы и покоя. Я б хотел забыться и заснуть.       Но не тем холодным сном могилы я б желал навеки так заснуть,       Чтоб в груди дремали жизни силы, чтоб дыша вздымалась тихо грудь.       Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, про любовь мне сладкий голос пел,       Надо мной чтоб вечно зеленея, тёмный дуб склонялся и шумел.              — Красивый стих… — на выдохе согласился юноша, устраивая руки на столе и опуская на них свой подбородок. — А вы много стихов знаете?              — Не так уж и много… — качнул головой принц. — Но пару десятков смогу наизусть рассказать!              — Пару десятков — это очень много… — удивлённо приподняв брови, замечает демонёнок и неожиданно интересуется: — А какие ваши самые любимые писатели? Или стихи?              — Определённых писателей нет… — неловко улыбнувшись, признаётся Се Лянь. — И стихов тоже, откровенно говоря… Многие из стихов, которые отложились в памяти, по вечерам читала мне матушка перед сном.              — Подождите… — мигом хватая какой-то свиток и чернильницу, попросил Хунхун-эр, подготавливая всё необходимое… к письму? — Я запишу, так запомнить не получится с первого раза.              Се Лянь не знал, смеяться ему или плакать, встретившись с удивительно уверенным взглядом юноши и всё же вновь поспешил поправить положение руки и пальцев, обхвативших тонкую кисть.              — Единый раз вскипает пеной, и рассыпается волна.       Не может сердце жить изменой, измены нет: любовь одна!       Мы негодуем, иль играем, или лжём, но в сердце тишина.       Мы никогда не изменяем: Душа одна — любовь одна.       Однообразно и пустынно, однообразием сильна.       Проходит жизнь, и в жизни длинной       Любовь одна, всегда одна.       Лишь в неизменном бесконечность, лишь в постоянном глубина.       И дальше путь, и ближе вечность, и всё ясней — любовь одна.       Любви мы платим нашей кровью, но верная душа верна,       И любим мы одной любовью, Любовь одна, как смерть одна.              — Ваше Высочество, это прекрасно… — признаётся юноша, заканчивая конспектировать небольшой стишок, и сверкает заинтересованным взглядом.              — Верно подмечено… Вот только я забыл названия этих двух стихов, — невольно посмеиваясь, признался Се Лянь и даже порадовался оттого, что юноша легкомысленно отмахнулся…              — Я найду эти названия… Просто немного позже, а ещё расскажите какой-нибудь стих?              Вот уж и правда, жизнь полна сюрпризов… Наследный принц и представить себе не мог, что Хунхун-эр захочет заниматься каллиграфией благодаря тому, что ему расскажут парочку стишков. Они, должно быть, просидели в комнате несколько часов, и только под самый конец Хуа-эр решил прилечь к нему на колени головой и прикрыть свой глаз. А вот несколько штук свитков, которые оказались израсходованы, всё же показывали, что левой рукой юноше писать всё-таки немного удобнее…              Только времени подобное письмо занимало больше — должно быть, с непривычки… Но Се Лянь никуда не торопился, а если требовалось, то повторял по несколько раз всё, что было необходимо.              — Его Высочество знает определённо больше стихов, чем двадцать… — неожиданно замечает Хунхун-эр и дёргается, когда двери кто-то резко открывает и на пороге появляется Фэн Синь вместе с Му Цином.              — Ваше Высочество, ты спишь… Ты опять на коленях у Его Высочества лежишь? — возмущённо интересуется лучник, однако Хуа Чэна мигом придерживают за плечо, не позволяя подняться.              — Он только прилёг после занятий по каллиграфии, может позволить себе полежать там, где хочет… — немедленно замечает Се Лянь, встречаясь взглядом с мальчишкой и мягко улыбаясь: — Всё хорошо… Лежи, если хочется.              — Му Цин, ты только глянь на обнаглевшую морду…              Наследный принц государства Сяньлэ не смог сдержать тёплого смеха, когда Хунхун-эр показал язык этим двоим и бросил:              — Завидуйте молча!              — Завидуем, завидуем… — хмыкнул лучник, присаживаясь рядом и посматривая на выведенные рукой Хунхун-эра свитки. — Слушай, а правда лучше… Глядишь, скоро почерк станет, как у меня!              — Тогда стоит вернуться к прежней манере письма, — легко отозвался мальчишка, закрыв глаз и переворачиваясь на бок… Когда позади слышится резкий звук распахнувшихся дверей и задыхающиеся выдохи одного из воинов.              — Ваше Высочество, помогите, пожалуйста! У ворот во дворец группа наших солдат дерутся с солдатами армии Юнань!