Deals With Devils

Сакавич Нора «Все ради игры»
Слэш
Перевод
В процессе
NC-17
Deals With Devils
переводчик
Автор оригинала
Оригинал
Описание
Нил был в бегах со своей матерью на протяжении трех лет, а затем его отец настиг их. И после того, как его, в конце концов, передали Воронам, его жизнь уже никогда не была прежней. После еще трех лет жестоких тренировок и издевательств со стороны Рико и Тэцудзи его жизнь снова меняется в тот день, когда Кевин Дэй убегает к Лисам, оставляя их с Жаном Моро страдать от последствий.
Примечания
Дополнительно к описанию: Еще через шесть отвратительных месяцев после этого, летом перед его давно обещанным дебютом, ему, наконец, разрешают покинуть гнездо... но он все еще далеко не свободен. По мере того как растет список друзей и союзников, растет и список его проблем. Какую часть себя он готов отдать, чтобы обезопасить важных для него людей? И сколько лжи и секретов он сможет нагромоздить друг на друга, прежде чем его карточный домик рухнет? Дополнительно: этот фик написан под настоящее время/современное. Здесь нет телефонов-раскладушек, но есть смартфоны Жесткий слоуберн, где вы будете материть буквально всех и вся, так что будьте готовы (слоуберн оооочень длинный) также скажу сразу, здесь описывается психология и психологические реакции, которые случаются в реальности отношения будут строиться методом проб и ошибок, это не мелодрама, здесь жандрилы НИКОГДА не были в отношениях (они не профи в отношения и они явно не читали сотни фф, чтобы знать, что правильно, а что нет), они поломаны жизнью про будущие вопросы: автор консультируются со своими друзьями, состоящими в полиаморных отношениях, поэтому здесь живой пример тому, как могут развиваться полиаморные отношения в моем тгк (https://t.me/moorerory) есть арты от автора истории
Содержание Вперед

Глава 51

Аарон уставился на него со своего места в кресле-мешке, выглядя, как обычно, подозрительным и раздраженным. — Где Эндрю? — Спросил Нил, оглядывая комнату и не видя его следов. — Наверное, на крыше, замышляет твою кончину. — Невозмутимо ответил Аарон. Нил кивнул в знак согласия, пожав плечами, и спросил следующее: — А Кев? — В спальне, никак не может уснуть. — Аарон прервал его последующие слова: — И, прежде чем ты спросишь, Ники в кафетерии, он в полной мере использует свой рацион питания, запихивая в сумку столько маффинов, сколько сможет, до того как его поймают. — Так вот почему у них всегда так быстро заканчиваются бананово-ореховые? — Может быть. — Аарон согласился с его оценкой довольно легко, прежде чем слегка вздернуть подбородок и спросить: — Так в чем дело? Какого черта ты позвонил мне? Нил снова пожал плечами, за которым последовало объяснение: — Ты вроде как до этого в бешенстве убежал. Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Аарон нахмурил брови в еще большем подозрении, и ответил: — Ты хочешь сказать, что ты чувствовал себя виноватым из-за того, что использовал меня в качестве козла отпущения? — Почему я должен чувствовать себя виноватым из-за этого? Аарон издал смешок, как будто не был уверен, оскорблен он или впечатлен услышанным. — Почему ты вообще должен чувствовать себя виноватым из-за чего-то? Нил ничего не ответил на это, просто приподнял бровь и стал ждать ответа на свой вопрос, но вместо этого получил еще один вопрос в свой адрес. — Почему ты здесь на самом деле? — Я же сказал тебе. Ты казался расстроенным, а у меня не было возможности раньше связаться с тобой. — Пиздишь. — Небольшая проблемка Кевина на пути к выздоровлению, похоже, сначала расстроила тебя. А потом… Я просто хотел убедиться, что у тебя все хорошо. — А почему тебя это должно волновать? — Потому что мы друзья? — Спросил Нил с растущим чувством неуверенности в этом заявлении из-за реакции Аарона. — С каких это, блять, пор? — С тех пор, как… всегда? Аарон секунду-другую в замешательстве смотрит на него, прежде чем задать следующий вопрос: — О чем ты, черт возьми, говоришь? Ты не перестаешь меня доставать с того самого дня, как появился здесь. Нил пожал плечами в третий раз, отвечая: — Назови хоть одного своего друга, который бы не доставал тебя каждый день. На лице Аарона промелькнула череда мимических выражений, прежде чем он, похоже, принял это за правду. — Хорошо. Да. Вполне справедливо… — Аарон выглянул в окно, еще глубже вжавшись в кресло. — Знаешь, я бы хотел, чтобы хоть один человек в этой команде проявил эмоции и повел себя как нормальный, мать его, человек. — Нас бы здесь не было, если бы мы ими были. Аарон прошел такой же стремительный путь от замешательства к возмущению и принятию этого, а после вздохнул и снова посмотрел в его сторону. — Что случилось с твоим лицом? — А что случилось с твоим? — Нил отскочил назад с ухмылкой, от которой у него перехватило дыхание, за что получил подушкой в лицо и средним пальцем, показанным в его сторону. Он рассмеялся и отмахнулся от нее, прежде чем ответить на вопрос Эрнеста. — Ударили… наверное, это выглядит хуже, чем есть на самом деле. — А что насчет рук? — Спросил Аарон, указывая на его потрескавшиеся кутикулы, все еще покрытые красными пятнами засохшей крови. — Стал нетерпеливым. — Сказал Нил за неимением лучшего объяснения, которое он был готов дать. — Не хочешь спросить, почему меня ударили? Аарон пожал плечами, прежде чем ответить: — Не-а. Я понимаю их порыв. Честно говоря, я удивлен, что у кого-то на это ушло так много времени. — Засранец. — Нил закатил глаза в ответ. Аарон указал на Нила, а после на себя, и сказал: — Чья бы корова мычала. — Вполне справедливо. Аарон немного помолчал, но после снова спросил: — Зачем ты это сделал? — Сделал что? — Солгал ему. Нил тоже подумал, как лучше ответить, но в конце концов сказал: — Чтобы обезопасить его… Чтобы вы все были в безопасности. Аарон слегка покачал головой, говоря: — Эндрю не заботится о своей безопасности, он заботится о том, чтобы люди не обманули его доверие. И на данный момент твой послужной список лжи вызывает у меня искушение назвать тебя «патологическим». Нил тоже сначала не ответил, но после небольшой паузы пояснил: — Кто-то же должен заботиться о его безопасности. Если это будет не он, то… — То тогда это буду я. — Аарон прервал его с серьезным блеском в глазах. — Позволь мне быть тем, кто уводит его с передовой, когда это необходимо. Он все равно меня ненавидит, так что это вряд ли что-то изменит. Но ты не можешь так лгать ему, больше нет, если вы двое собираетесь быть… Аарон скорчил гримасу, как будто ему на самом деле не хотелось говорить или думать о том, что он в данный момент представлял, но, скривившись от отвращения, он закончил: — Он и так уже через многое прошел. Так что, если ты собираешься заниматься такой ерундой, как… какого бы хрена я ни помешал этому там, на крыше, он должен уметь доверять тебе. И я имею в виду полное доверие к тебе. Это нужно ему в миллион раз больше, чем любые твои необоснованные попытки обеспечить его «безопасность». Так что насрать мне, каковы были твои намерения и от каких мелких ужасов, по-твоему, ты защищал его в спарринге. Ты больше не лжешь ему. Этого больше никогда не повторится. Я понятно объясняю? Возможно, он слишком глубоко увяз, чтобы вычеркнуть тебя из своей жизни на данный момент, но если ты еще раз ему так соврешь, я сделаю это за него. Понимаешь? — Да. Я понял, — Ответил Нил, поразмыслив над обоснованностью этих заявлений. — Спасибо. — Не благодари меня. Просто старайся быть лучше. Аарон уже потянулся к контроллеру, который он отложил, когда появился Нил, очевидно, решив, что разговор окончен и пора возвращаться к своей игре. Но он все еще не получил ответа, за которым пришел, поэтому спросил снова. — Ты все еще не сказал мне, в порядке ты или нет. На лице Аарона отразилось легкое удивление, прежде чем он слегка пожал плечами и ответил: — Я в порядке. По какой-то причине это напомнило Нилу о недавнем разговоре с Ваймаком о том, насколько его определение этого слова отличается от определения других людей. И он подумал, что, возможно, определение Аарона тоже было немного предвзятым. Но он не пытался расспрашивать собеседника, и если тот не хотел говорить о том, что его беспокоило, то Нил не собирался давить на него, поэтому он пожал плечами в ответ и кинул простое «ладно». И развернулся к их спальне, чтобы проверить, как там Кев. Он дважды постучал в дверной косяк, прежде чем медленно приоткрыть его, и увидел Кевина Дэя, который лежал на спине на полу и смотрел в потолок. — Его тошнит от морской болезни? — Спросил Нил, зашаркав в комнату и закрыв за собой дверь. — Мы на земле, — ответил Кевин. — Тебя тошнит от земли? — Технически, мы на пятом этаже, на самом деле, подо мной сейчас нет настоящей земли, только… просто много бетона и плохой ковер. — Значит, тебя тошнит от мерзкого бетона и плохого ковра? — Угу. Очень. — Ответил Кевин, после чего выражение воспоминаний и осознания отразилось на его лице, и он сел быстрее, чем следовало в его нынешнем состоянии, чтобы спросить: — Ты…? Конечно же, Кев прикрыл рот рукой и, казалось, сосредоточился на том, чтобы его не стошнило, прежде чем справился с собой и попытался снова. — Тебе позвонил Морияма? Ты туда пошел? Что случилось? Нил глубоко вздохнул и пересказал наиболее важные моменты разговора с ним, сообщив ему о новой «маркетинговой стратегии» и их планах играть на обеих сторонах поля, чтобы извлечь выгоду из слухов о них с Жаном. Он ожидал, что Кевин испытает облегчение и радость от того, что обвинения в их сексуальной ориентации, в конце концов, не подорвали его карьеру. Но по мере продолжения разговора его новый партнер, как ни странно, с каждой секундой становился все бледнее и выглядел все более потрясенным. К концу всего этого стало казаться, что Кевин смотрит скорее сквозь него, чем на него, и Нил поймал себя на том, что задает этот вопрос. — Ты в порядке? Кевин сначала ничего не ответил, просто продолжал смотреть куда-то вдаль с отсутствующим выражением лица, прежде чем в конце концов разразился негромким, глухо звучащим смехом. — Ты что, шутишь? — Э-э… Нет? — Это… Главная ветвь считает, что вас с Жаном сегодня разоблачили, и вместо того, чтобы убить кого-то из вас из-за этого, они… по сути, они сказали тебе, чтобы ты стал квир-приманкой для СМИ, и «не говорить о геях», чтобы решить проблему? К концу дня плечи Нила должны были болеть от того, что он так часто пожимал плечами… Но он все равно пожал плечами, и ответил: — В принципе, да… Мы будем чаще видеть его на интервью, фотосессиях и тому подобном. Так что, я думаю, это здорово. Но я правда не уверен, как мне заставить людей поверить… что я тайно встречаюсь с ним. Или убедить других людей, что это не так. Честно говоря, я… Я до сих пор не понимаю, как мы вообще оказались в такой ситуации. Но, думаю, что все прошло достаточно хорошо… Верно? Кевин снова уставился куда-то вдаль, и выражение их лиц и позы постепенно изменились. А затем он снова лежал на полу, глядя в потолок влажными глазами. — Кев? — Спросил Нил с растущим беспокойством. — Что не так?.. Это, ведь, хорошо? Кевин прикрыл глаза тыльной стороной ладони, но Нил все равно увидел, как одинокая слезинка скатилась по его щеке на ковер, когда его лучший друг издал еще один жалкий смешок. — Да… Это здорово… Я просто… На твоем месте мог быть я… Я так долго и так усердно пытался это скрыть, и все это время я… Кев открыл лицо и повернул голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и спросил: — Ты хочешь сказать, что я мог бы просто быть с ним все это время? Я мог бы хотя бы попытаться? Я мог бы… Нил был немного ошарашен этим, когда до него начал доходить смысл сказанного, а затем он поймал себя на том, что спрашивает: — Ты говоришь о Джереми? — Д… о ком? — Кев спросил с таким же замешательством и неуверенностью. — Джереми Нокс? Ты знаешь, нападающий Троянцев, за которым ты всегда киберсталкерил? — Я… что? Нет? Я не «киберсталкерил» его. С чего бы мне это делать… Ты думаешь, я влюблен в Джереми? — Ну… А ты не? Нил никогда не был лучшим в подобных вещах, но он не мог припомнить других парней, на которых Кевин был бы так же одержим… Кроме, может быть, него, Жана и, может быть, Эндрю. Но они не в счет. Кевин несколько раз моргнул, а после смахнул последние слезы и поудобнее устроился на полу, чтобы лучше видеть его. — Нет, я… Поверь мне, Нил, у меня длинный и трагический опыт влюбленности в людей, в которых я не должен влюбляться, в людей, которые буквально никогда не будут испытывать ко мне тех же чувств… но Джереми Нокс не входит в этот список. Нил согласился с этим достаточно легко, поскольку его любопытство к остальной части заявления возросло еще больше. — Ладно-ладно… Если не с ним, то с кем?.. О ком ты говоришь? Если бы Кевин не был так пьян и не был так психически и эмоционально взвинчен, как в тот момент, Нил сомневался, что он признался бы во всем этом, и какая-то маленькая часть его почти чувствовала себя виноватой из-за того, что он вообще задал этот вопрос. Но Кевин весь день был на грани нервного срыва, так что было очевидно, что вся эта ситуация уже давно снедала его изнутри. Ему нужен был шанс излить душу, и Нил был более чем готов выслушать его. Но его готовность слушать быстро сменилась сомнениями в том, что он вообще правильно расслышал, когда Кевин глубоко вздохнул и пролепетал: — Жан… — Жан? Жан, который Жан Моро? Жан, это который мой Жан? Этот Жан? Кевин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, по-видимому, в последнюю секунду передумал, поскольку выражение его лица стало еще более печальным, когда он согласился. — Да. Тот, который твой Жан… Твой практически во всех смыслах этого слова… Но на мгновение или два он был… он был почти моим… Нил не был уверен, чего он ожидал. Но уж точно не этого. — Я… я не понимаю. Ты хочешь сказать, что ты влюблен в Жана? Как долго это продолжается? Как ты понял? — Как я…? — начал было спрашивать Кевин, но потом он слегка покачал головой и ответил на совершенно другой вопрос. — Я не говорил, что «влюблен в него», я сказал, что… Мы почти… я мог бы… п-поцеловать его, до того как… — Признался Кев, слегка покраснев и отводя взгляд. Нил почувствовал, как от этого откровения у него отвисла челюсть, и от шока закричал немного громче, чем хотел. — Ты поцеловал Жана?! — Тихо! — Кевин в панике заставил его замолчать и бросился вперед, чтобы зажать рот Нила рукой. — Заткнись, ты не можешь просто так кричать что-то подобное, что, если бы тебя кто-нибудь услышал? — Я все еще не уверен, что я расслышал тебя. — Нил огрызнулся в ответ, после того как слегка оттолкнул Кевина, но все равно понизил голос до шипящего шепота, когда начал сыпать вопросами: — Что, черт возьми, ты имел в виду, когда сказал, что поцеловал Жана? Когда? И каким образом? И почему? Это не имеет никакого смысла, как я мог не знать об этом? Кевин имел наглость насмехаться над этим, повторяя слова, которые, как он был уверен, Жан использовал против него миллион раз. — Они могли бы заполнить книгу вещами, о которых ты не знаешь. Даже целую библиотеку. — Ладно, во-первых, сходи-ка на хуй. А во-вторых, ответь на вопрос. Когда, черт возьми, это вообще произошло? Кевин на мгновение отвел взгляд и слегка поежился под обвиняющим взглядом Нила, словно не был уверен, стоит ли ему говорить что-то еще. Но довольно скоро он сдался и испустил еще один долгий и усталый вздох, признаваясь: — В прошлом году… в его день рождения. Нил снова нечаянно вскрикнул, сказав «На его!… , но благоразумно прикрыл рот рукой, чтобы прервать себя, пытаясь переварить смесь шока и странного чувства предательства, которое, как он чувствовал, почти захлебнуло его от этого откровения. Его затошнило. Прошлый год. В его день рождения. В прошлом году Нил тоже поцеловал Жана в его день рождения. Это был маленький и невинный поступок, просто способ утешить друга, который оплакивал отсутствие «настоящего первого поцелуя». А Жан сразу после этого столкнул его с матраса и стал дразнить за то, чтобы он хотя бы почистил зубы. И это… Это случилось рано утром. А потом, спустя некоторое время, в тот же день его и Кевин поцеловал? И никто из них никогда не упоминал об этом при нем? Какого хуя? С другой стороны, непохоже, чтобы они с Жаном упомянули Кевину о своем поцелуе на день рождения, так что, может быть, секретность все-таки была справедливой? Или, может быть, Жан упомянул об этом. Может быть, именно поэтому Кевин сделал то же самое. Чтобы пополнить маленькую копилку приятных моментов, которые Жан мог бы сохранить. Что-то вроде солидарности… Может быть, именно поэтому Кев некоторое время назад спросил его, разговаривал ли он с Жаном, когда тот спросил его, «нормально» ли это — поддаться случайному порыву поцеловать друга. Потому что Кев с самого начала знал, что они оба уже сделали это однажды. У него было около миллиона вопросов по этому поводу, но он свел их к единственной просьбе, тряхнув головой, чтобы прояснить ситуацию. — Ладно, мне нужно, чтобы ты просто начал с самого начала и объяснил мне это. В прошлом году на его дне рождения ты подошел к Жану — или он подошел к тебе — и… что? Он просто попросил тебя поцеловать его? — Ну… не совсем… — Начал Кевин, поморщившись, прежде чем пуститься в объяснения. — Это было больше похоже на…

***

Год назад

Кевин в последний раз провели руками по обложке, еще раз проверяя, чтобы на ней не было пыли и ни один из краев не был помят или порван. Какой-то внутренний голос подсказывал им, что это плохая идея. Что они переступали черту или пошли на риск, на который идти не должны были. Но шансы на то, что у них когда-нибудь появится еще один подобный шанс, были ничтожно малы. Нил был занят, Рико ушел на фотосессию, остальные Вороны были в местах общего пользования, так что они могли остаться только вдвоем. И такие моменты истинного уединения, как этот, были роскошью, более редкой, чем любой бриллиант. Кроме того, время для этого было выбрано просто идеально. У Жана был день рождения. Кевин спрятали книгу за спину, когда услышали, как дверь в раздевалку распахнулась, и Жан смерил их раздраженным и равнодушным взглядом, проходя дальше в комнату. — Мы сегодня сделали это упражнение 50 раз, ты серьезно все еще хочешь повторить? — Со вздохом спросил именинник, показывая сообщение, которое Кевин прислали ему минуту назад. — На самом деле, нет. — Сначала они немного успокоились, прежде чем объясниться. — Но мне нужно было сказать что-то, что привело бы тебя сюда и что никого бы не насторожило. Я… я заметили, что ты выглядел немного… рассеянным… на сегодняшней тренировке… Все хорошо? Жан снова вздохнул и отвел взгляд, отвечая: — У меня была долгая ночь… и странное утро… Я буду в порядке. — Ты уверен? — Да, это больше не повлияет на тренировку, уверяю тебя. — Хорошо, это хорошо… — Кевин уставились на плитку пола, силясь придумать, как бы получше затронуть эту тему, но ничего не нашли. Поэтому они просто вытащили книгу из-за спины и протянули ее Жану. — У меня для тебя кое-что есть. Жан уставился на подарок, нахмурив брови и разинув рот от шока, а Кевин мысленно сосчитали до пяти до того как Жан медленно протянул руку, чтобы выхватить книгу у них из рук. — Ч… — Жан начал что-то говорить, но, должно быть, ему не понравился пораженный тон его собственного голоса, поэтому он прочистил горло и попытался еще раз, гораздо более сдержанным тоном. — Что это? Несмотря на то, что Жан задал этот вопрос, он уже листал страницы в поисках ответа, рассматривая изображения на каждой странице и просматривая информацию под каждой из них. — Это книга по искусству. — Кевин все равно объяснили, — Все лучшие картины и скульптуры в Риме и его окрестностях, а также в многочисленных музеях… Я знаю, что у тебя уже есть много справочников для занятий по истории искусств. Но этой у тебя еще нет, и я… Какое-то мгновение они раздумывали, не произнести ли следующую часть вслух, чтобы отказаться от разговора, что они планировали в глубине души в течение нескольких месяцев, просто чтобы избежать возможной неловкости и горечи отказа. Но после всего этого времени им нужно было знать наверняка. Даже если бы сегодня им сказали «нет», это все равно было бы лучше, чем «возможно», которое навсегда осталось вопросительным знаком в их сознании. Они снова сглотнули и сделали решительный шаг. — И я считаю, что это своего рода предварительный просмотр грядущих перемен к лучшему… Я хочу когда-нибудь свозить тебя в Рим. Если позволишь мне… Мы можем лично осмотреть все эти музеи. И попробовать эспрессо в каждой маленькой кафешке на углу, что нам попадется, просто чтобы определится, в какой из них самое вкусное. И съесть столько пасты, чтобы полностью разрушить наши планы на год… Может быть, мы даже возьмем напрокат один из этих маленьких скутеров Vespa и будем кататься на нем по городу вместе, притворяясь, что участвуем в съемках романтической комедии или чего-то еще. При этих словах Жан перестал просматривать страницы, и легкий намек на улыбку, появившийся в уголках его губ, замер, когда он вопросительно посмотрел в сторону Кевина. Внезапно почувствовав, что они сделаны из мрамора и что их осматривают в поисках недостатков, они поступили трусливо и отвели взгляд, снова уставившись в пол, пытаясь спасти ситуацию слабым жестом. — Было бы забавно… Тишина. Одна Миссисипи, две Миссисипи, три Миссисипи… — Да… — Жан, наконец, ответил в слишком холодном воздухе. — Может быть. Кевин выдохнули, о чем они и не подозревали, и снова подняли глаза как раз вовремя, чтобы почувствовать, как у них чуть-чуть защемило сердце, при последующих словах Жана: — Жаль, что они никогда бы этого не допустили… Они даже не позволяют мне увидеть солнце без их разрешения. У меня такое чувство, что путешествовать с рюкзаком по Европе — это не про меня. — Не по Европе. — Они обнаружили, что защищают не ту сторону проблемы. — Только Рим… и, может быть, Тоскану? Или Венецию? Дело в том, что я знаю, что ты бы никогда не вернулся во Францию, если бы мог, а в Великобритании слишком много дождей. Но Италия? Для меня — много истории, а для тебя — вкусная еда и искусство? Это было бы идеально, правда? Было похоже, что Жан собирается продолжать протестовать, поэтому Кевин поспешили прервать его, сказав: — И мы бы не стали «собирать рюкзак». Только не для этой поездки. Я бы забронировал для нас только лучшие отели и, возможно, даже нанял частного гида, чтобы он возил нас с места на место. Я бы позаботился о том, чтобы тебе не пришлось ни о чем беспокоиться и ты все время был бы окружен роскошью… Ты заслуживаешь хороших вещей… Выражение лица Жана чуть смягчилось, когда он снова уткнулся в книгу. — Ладно, ну… Если ты когда-нибудь найдешь способ воплотить это в жизнь, я, конечно, не откажусь от отпуска. Кевин почувствовали, как на их лице расплывается широкая победоносная улыбка, которую они изо всех сил пытались удержать, когда Жан снова сказал что-то непреднамеренно уничтожающее. — Но я уверен, что Нил уже немного знает итальянский, и я бы не удивился, если бы он бывал там хотя бы раз или два раньше, так что я не уверен, что потребуется туристический гид… Но все остальное звучит очень хорошо… Спасибо. — Да, — ответили они, преодолевая комок в горле, — без проблем. — И спасибо за это, — поблагодарил Жан, слегка приподнимая книгу для пущей выразительности. — Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то дарил мне подарок на день рождения. Во всяком случае, не материальный. Кевин не знали, что на это ответить. «Я знаю» было сродни посыпанию соли на рану, а «я подарю тебе еще» было обещанием, которое, как они оба знали, они, возможно, не сможет сдержать. Поэтому они ничего не сказали, а просто одарили его легкой улыбкой, что, как они надеялись, давала понять, что они хотели бы дарить ему что-то каждый год, но это был первый случай, когда судьба сложилась в их пользу, чтобы это произошло. Жан, казалось, понял это, или же он просто думал о чем-то другом, но после еще одной короткой паузы он сменил тему разговора в таком направлении, которого Кевин никак не ожидали. — Если бы я попросил тебя сделать что-то для меня… что-то… возможно, действительно странное, неподобающее и даже опасное… ты бы это сделал? — Ты бы позволил мне? — Спросили Кевин в ответ, обеспокоенно и с любопытством наклонив голову. — На этот раз я мог бы. — Уступил Жан, а на его лице появилось более задумчивое выражение. — Но это… Решив, что они может еще немного попытать счастье, Кевин сделали несколько неуверенных шагов вперед и протянули руку, чтобы забрать книгу из взволнованных рук Жана, их пальцы соприкоснулись так, что, как они надеялся, он не заметил намеренности, прежде чем отложить подарок на ближайшую скамейку. — О чем ты? — Спросили Кевин, встречаясь с Жаном взглядами. — Если бы я… Скажем так, гипотетически, если бы я сказал тебе, что меня никогда раньше не целовали. Не по своей воле, не от кого-то, кого я был бы не против поцеловать… Ты бы это сделал? Не мог бы ты поцеловать меня, чтобы я мог сказать, что у меня был один настоящий поцелуй? Или это… Им показалось, что мир остановился на своей оси и, одновременно с тем, начал вращаться в тройном темпе. Их язык внезапно отяжелел, а в животе бурлила смесь голода и страха перед сопутствующим ядом. — Я… Почему ты спрашиваешь об этом меня? — Они начали высказывать свои мысли вслух быстрее, чем до них это дошло. — Если… если ты спрашиваешь меня, справедливо ли это, потому что ты не уверен, стоит ли тебе просить их об этом, то я… я почти уверен, что они согласятся. Но… — Нет, я… — Жан оборвал себя на полуслове и снова вздохнул, прежде чем продолжить. — Я знаю, что они бы так и сделали. Мне даже не пришлось бы спрашивать, они бы просто выслушали мою слезливую историю об этом и взяли бы на себя ответственность… Но именно поэтому я их и не спрашиваю. Я не хочу знать, как ты считаешь, сделали бы они. Я спрашиваю, стал бы ты это делать… Это то, что ты… ты мог бы сделать для близкого друга? Кевин снова на мгновение растерялись, не зная, что сказать, а после отодвинули свой шок и замешательство по поводу того, откуда это взялось, на второй план, чтобы они смогли честно ответить на вопрос. — Я предполагаю… Да? Думаю, я бы так и сделал. Если бы это было ради тебя или… Да, я бы сделал это. — И это ничего бы не изменило? — Спросил Жан. — Поцелуешь меня, потому что я бы просто сказал, что мне грустно, никто и никогда не делал этого раньше без… Это ничего бы не значило. Это не изменило бы ни того, кто мы есть, ни того, что мы чувствуем друг к другу, ничего. Это просто… это будет еще один подарок на день рождения? Кевин прекрасно понимали, что они идут по натянутому канату с завязанными глазами, осознавая, что один неверный шаг может привести к падению без страховочной сетки, но они все равно медленно продвигались вперед, отвечая на вопросы. — Ну… Есть только один способ это выяснить. Жан удивленно моргнул, словно не ожидал, что его гипотезу воспримут всерьез или воплотят в реальность, но когда легкий шок и замешательство от их предложения улеглись и уступили место любопытству и намеку на вызов, он тоже шагнул вперед, отвечая. — Значит, ради науки? Приняв это за зеленый свет, Кевин наклонились вперед, пока их губы не оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга, позволяя Жану самому решать, хочет ли он все еще попробовать или передумал в последнюю секунду. Но не успели они и глазом моргнуть, как Жан приблизился к ним и подарил легкий целомудренный поцелуй, сразу отстраняясь. Их сердце так громко стучало в груди, что они были уверены, что Жан все слышит, но они все равно изо всех сил старались выглядеть невозмутимыми и спокойными, как удав. Что-то подсказывало им, что если Жан узнает, как много значил для них тот крошечный поцелуй, то это однозначно будем тем, что никогда больше не повторится. И, Боже, как же им было нужно, чтобы все повторилось. У Жана было такое выражение лица, словно он только что попробовал что-то новенькое и не был уверен, понравилось ему это или нет, но, слегка пожав плечами в знак того, что он уходит, он снова потянулся за своей новой книгой, бормоча что-то себе под нос. — Ну, по крайней мере, ты почистил зубы. Позже, тем же вечером, когда Кевин уставились в потолок широко раскрытыми глазами и в их сознании закружился калейдоскоп новых воспоминаний, они пришли к выводу, что реакция на это замечание была несколько чрезмерной и бессмысленной. Однако в тот момент такие вещи, как логика или здравый смысл, практически покинули их. Последние четыре года они просто надеялись и молились о том, чтобы каким-то образом им представился шанс поцеловать Жана Моро. И теперь, когда это случилось, единственной похвалой или критикой в их адрес по этому поводу было: «по крайней мере, ты почистил зубы»? Нет. Точно нет. Кевин были настоящими перфекционистами. Они не допустили бы, чтобы их единственный контакт с Жаном был абсолютно заурядным. Они оставили бы о себе лучшее впечатление, даже если бы им пришлось убить часть себя, чтобы добиться этого. Жан уже сделал несколько шагов к двери, когда Кевин набрались решимости и окликнули его. — Давай я попробую еще раз. — Что? — Откликнулся Жан, разворачиваясь к ним. — Давай я попробую еще раз. — Повторили Кевин. — Это было так быстро и просто, что едва ли можно было назвать поцелуем. Я могу придумать что-нибудь получше… И, кроме того, для любого хорошего эксперимента требуется более одной точки данных. Ты должен… попробовать альтернативные переменные и посмотреть, какие из них, если таковые имеются, подтверждают твою гипотезу. Верно? Жан подозрительно покосился на них, как будто видел насквозь все эти отговорки и пытался решить, будет ли он подыгрывать в любом случае. Но, оглядев комнату, чтобы убедиться, что они по-прежнему одни, Жан вернулся к ним и ответил: — Хорошо, профессор Дэй. Ради нашего эксперимента… давай посмотрим, на что ты горазд. В тот раз, пытаясь взять ситуацию в свои руки, Кевин протянули руку и положили ее на щеку Жана, проведя большим пальцем по его подбородку, а затем, постепенно отодвигая ее назад, запустил пальцы в волосы у него на затылке. Они наблюдали за тем, как веки Жана слегка затрепетали, а по телу при прикосновении разлилась волна тепла и блаженства, и Жан выдохнул, что отразилось на лице Кевина, когда они наклонялись все ближе и ближе. В тот момент им пришло в голову, что это был последний возможный шанс отстраниться, последний шанс уйти и не причинять себе таких страданий. Они знали, что для Жана это ничего не значит, а для них это значило все, и что бы сейчас ни случилось, эти чувства ни для кого из них не изменятся. Но Жана никогда не целовали по-настоящему, ни тот, кто заботился бы о нем, ни тот, кто целовал бы его ради него самого, а не ради них самих. И это было тем, что они могли исправить. Жан заслуживал всего лучшего, особенно сегодня, и у Кевина не было проблем с тем, чтобы отдаться своему самому близкому другу, если бы он этого захотел. Никаких проблем… Поэтому они взяли Жана за затылок, притянули его к себе и соединили их губы в поцелуе. А потом еще раз. И еще. Они пробовали надавить чуть сильнее или чуть слабее в каждом из них. Пробовали наклонить голову в ту или иную сторону. Пробовали еще раз провести руками по волосам Жана, пробовали изменить хватку, чтобы она была более или менее сильной. Они пообещали ему множество вариантов для этого маленького эксперимента, и у Кевина было несколько лет воображаемых поцелуев, которые они могли воспроизвести в качестве контрольных данных, так что, начав, они поняли, что даже представить себе не могли, что в ближайшее время остановятся. После седьмого или восьмого поцелуя Жан, казалось, тоже увлекся, руки, что раньше безвольно висели у него по бокам, с тех пор обвились вокруг Кевина и притянули их ближе, по мере того как отношения становились глубже и раскрывались. Кевин ответили на приоткрытые губы Жана экспериментальным движением языка, и их другу не терпелось ответить тем же. Затем они пробежались руками вверх и вниз по спине Жана, кончиками пальцев выводя узоры на его позвоночнике, прежде чем позволить своим ногтям скользнуть по его бокам, а рукам — по бедрам. Жан положил свои руки Кевину на грудь и начал водить ими в обратном направлении, пока холодное шипение металлических шкафчиков за спиной не заставило Кевина ахнуть. Жан воспользовался этим, оставив свои губы в защите, чтобы вместо этого продолжить дорожку из поцелуев на подбородке Кевина и вниз по шее. Их голова сама по себе откинулась назад, чтобы предоставить Жану лучший доступ, но в этом, как оказалось, не было необходимости. Он поднялся, чтобы посмотреть Кевину в глаза, его руки теребили верхнюю пуговицу на рубашке, когда он спросил: — Могу я?.. Кевин не знали, о чем именно он просит, но в тот момент им было все равно. Они кивнули в знак согласия, опьяненные поцелуем, а потом вспомнили, что должны были дать устное согласие. — Да, да, пожалуйста. Жан проложил поцелуями дорожку вниз по шее, пока расстегивал каждую пуговичку на их рубашке, и как только у него появился доступ к тому участку кожи, который не был виден, он начали покусывать и посасывать кожу ниже косточки, пока на груди не начали образовываться восхитительно выглядящие засосы. Покончив с этим, он провел рукой по их прессу и, казалось, намеревался провести по нему губами до самого низа. Но предполагалось, что все будет не так. Жан был создан для того, чтобы снова и снова радовать других. Сегодняшний день был о том, что он получит все, что хотел, и от него не требовалось ничего взамен. Сегодняшний день был посвящен тому, чтобы Кевин убедились, что Жан ушел с гораздо лучшим впечатлением о том, на что способен их рот, чем просто сказать, что он «почищен». Сегодняшний день был посвящен тому, чтобы Жан почувствовал себя лучше и довольнее, и ощутил, что у него, по крайней мере, был один хороший опыт, к которому можно вернуться. Так что к тому времени, когда след Жана достиг области чуть ниже грудных мышц, Кевин схватили его за плечи и снова поставили в вертикальное положение, а затем развернули так, что Жан оказался прижатым к шкафчику. Они еще немного пофлиртовали с ним, наслаждаясь каждой секундой и убеждаясь, что он все еще в настроении для этого, а затем прижались к нему и для пробы соприкоснулись своими бедрами с бедрами Жана. Когда Жан тихонько ахнул от этого ощущения, Кевин оторвали свои губы от его губ и медленно провели ими по краю челюсти. Как только они оказались достаточно близко, они взяли в рот мочку Жана, посасывая и слегка прикусывая ее, а затем, оторвавшись, провели по ней зубами, наслаждаясь тихими звуками-реакциями. Они откинулись достаточно далеко назад, чтобы посмотреть Жану в глаза, выискивая какие-либо признаки неуверенности или сожаления, и медленно провели рукой по всей длине его тела. Как только пальцы коснулись пояса джинс, они остановились и испытующе посмотрели на него, повторяя его же слова, сказанные ранее. — Могу я?.. Жан сглотнул в предвкушении и откинул голову назад, ударяясь о шкафчик, переводя дыхание и обдумывая услышанное. После некоторого колебания он снова посмотрел Кевину в глаза и спросил: — Ты уверен? — Да. А ты? Жан тоже подумал об этом, но ответил вопросом на вопрос: — И это ничего не изменит? Кевин сделали паузу всего на долю секунды, уже честно отвечая: — Ничего не изменит. — Тогда… Хорошо. Если ты уверен. Поддерживая зрительный контакт весь свой путь, на случай, если он передумает, Кевин опустились перед ним на колени и медленно потянулись к ремню. — Боже. — Жан ответил придушено, не веря своим глазам. — Какое зрелище. Королева экси опускается на колени перед пешкой. Не было слов, чтобы описать тот сложный набор эмоций, которые эти слова вызывали где-то глубоко в их душе. За годы их называли по-разному, и они слушали, как Рико называл себя «королем», пытаясь почувствовать себя значительнее, чем он был на самом деле. Несмотря на то, что могут сказать о них другие, эго Кевина на самом деле никогда не было настолько уверенными (или ненадежными), чтобы цепляться за такие искусственные названия, как это. Но называть их Королевой? Самой смертоносной фигурой на шахматной доске. Нечто избранное и божественное… Они никогда не чувствовали себя более могущественными и властными, чем сейчас, стоя на коленях перед алтарем, сделанным из плоти их лучшего друга. Несомненно, именно так чувствовали себя те, кого боги призвали править. — Ты не пешка. Только не для меня. Кевин не сводили с Жана глаз, пока заканчивали расстегивать пряжку его ремня и пуговицу с ширинкой; медленно, но неуклонно обхватывая пальцами ткань его пояса, прежде чем сдвинуть все это в сторону и спустить вниз по бедрам. — Позволь мне тебе показать, кто ты для меня. Это ничего не изменило. Как и обещали Кевин, этого не произойдет. Они были влюблены в Жана уже много лет, и это не изменилось. И Жан не чувствовал того же. Это тоже было неизменно. Все, что они делали в раздевалке в тот день, ни на йоту не изменило их чувств друг к другу. И это не помешало им на следующий день общаться друг с другом (как на корте, так и за его пределами), как будто ничего не произошло. Это была случайность, разовый подарок в честь дня рождения. И это все, что было, потому что это было всем, что могло когда-либо быть. Жан был прав. Он всегда прав. У них никогда не будет шанса провести вместе отпуск в Риме… Ни для кого из них это просто не входило в планы. Они уже смирились с этим… Но теперь Кевин знали, каков он на вкус. Знали, как звучит их собственное имя, произнесенное в отчаянии приоткрытыми губами Жана. Знали, каково это — на один день стать королевой. Они знали, какое сильное напряжение может оказать на поверженное сердце, прежде чем оно расколется. И это ничего не поменяло. Совсем ничего. Ни в малейшей степени. Ни капельки.
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.