Deals With Devils

Они зашептались по-французски еще до того, как кто-либо из них успел полностью высвободиться из объятий, и Жан, обхватив ладонями их лица, произнес свое первое предупреждение. — Та девушка, Дженни, была шпионкой, Рико послал ее… — Мы знаем. — Перебил его Нил, прежде чем спросить. — Так вот в чем был смысл твоего предупреждения? Ты пытался предупредить меня о ней? Взгляд Жана метнулся к телохранителю, все еще стоявшему перед открытым дверным проемом в легкой панике, а затем он понизил голос и объяснил: — Да, но сейчас происходит нечто еще более странное. Этот человек, он называет себя новым помощником тренера, но он ничего не знает об экси, и он не перестает повсюду ходить за мною, куда я… Нил снова прервал его, схватив за руку, все еще ласкавшую его подбородок, и убеждая: — Нет, все в порядке, он не представляет угрозы, он здесь, чтобы помочь тебе. — Помочь мне? — Спросил Жан, уже переводя взгляд на Кевина, который, казалось, все еще был в шоке от того, что Жан находится здесь и прикасается к нему. Когда стало ясно, что у Кева нет ответов, он снова посмотрел на Нила, и на его лице появилось выражение медленно растущего горя и замешательства, когда он понял, что любая помощь для него не была бы оказана Нилу бесплатно. Наконец, он отпустил Кевина и сменил хватку на Ниле на более нежную и в то же время отчаянную, спросив: — Что ты натворил? Нил прочистил горло от внезапно подступившего кома и огляделся, чтобы убедиться, что они все еще одни, а затем начал излагать упрощенную версию их нового соглашения с главной ветвью. Он опустил ту часть, где говорилось, что он теперь переводчик Ичиро, но Жан всегда умел читать между строк и лучше других знал, что его защита никогда не станет приоритетом для семьи Морияма по их собственной воле. Он знал, что Нил отдал больше, чем просто свою долю, чтобы обезопасить его, он просто не знал, какую именно форму приняла эта плата. И в результате на протяжении всего своего объяснения Жан то смотрел на Нила так, словно ему больно, то на Кевина так, словно это он держал нож. Когда он закончил, Жан притянул его к себе, чтобы еще раз обнять и поцеловать в макушку, а после отстранился и бросил ему в лицо знакомое оскорбление: — Ты, забывчивый британский болван. У тебя что, совсем нет мозгов под твоими кудряшками? — Наверное, нет. — Согласился Нил, нахмурив брови и прося разъяснений: — Но ты просто ведешь себя как жалкий французский ублюдок или у тебя есть реальная причина оскорбить меня на этот раз? — О, у меня есть бесконечный список причин оскорблять тебя, — Ответил Жан, кивнув, а затем перевел тему. — Но у меня есть еще более длинный список причин, по которым я обязан тебе жизнью, так что я склонен оставить все как есть. А вот ты, — сказал он, сердито ткнув Кевина в грудь, — о чем ты думал? До какого алкогольного опьянения ты себя довел, решив, что все это хорошая идея? — Я… я вообще-то бросил пить. — Кевин неуверенно опустил глаза, на что Жан сразу же отреагировал. — Ты? И как долго это продлится? День? Неделя? Час? Бросаясь в его защиту, Нил сказал: — Он правда бросил. И он от многого отказался, чтобы помочь нам. Он был рядом со мной, когда я в нем нуждался, и я знаю, что он очень скучает по тебе… Я знаю, что у нас есть все основания злиться на него за то, что он бросил нас в гнезде, но сейчас он делает все возможное, чтобы загладить свою вину. Я простил его за это, Жан, и думаю, тебе тоже стоит простить, нам лучше работать сообща, чем ворошить старые раны. На мгновение Жан выглядел смущенным, но потом до него дошло, и он снова повернулся к Кеву. — Ты все еще не рассказал ему? — Спросил Жан с почти озадаченным выражением лица. Глаза Кевина стали немного шире, когда он переводил взгляд с одного на другого, выглядя виноватым и раздираемым противоречиями. — Не рассказал мне чего? — Спросил Нил. Кевин лишь слегка приоткрыл рот и пожал плечами, словно подыскивая нужные слова, Нил спросил еще раз, чуть громче. — Не рассказал мне чего? Однако ответа он не получил, потому что именно в этот момент Эндрю довольно громко появился на месте, споря с телохранителем, пытаясь протиснуться мимо него. — Убирайся нахрен с моей дороги! — Эндрю выругался, когда гораздо более крупный мужчина оттолкнул его назад, но Эндрю снова бросился вперед и был схвачен за голову. — Отъебись от меня! Нил подбежал к нему и снова начал умолять и объяснять по-японски. — Все хорошо, он с нами. — За неимением лучшего способа объяснить все быстро и убедительно, он добавил: — Он мой защитник, он должен быть со мной. Мужчина посмотрел вниз на Эндрю, который все еще пытался пройти мимо него, и слегка усмехнулся, ответив: — Он? Он маленький. Похоже, ему самому нужен защитник. — Нужен. Им являюсь я. — Ты ненамного крупнее. — Пуля так же смертоносна, как и пушечное ядро. Мужчина пожал плечами и, издав тихий смешок, отпустил Эндрю, не обращая внимания на то, как тот, спотыкаясь, вошел в комнату и продолжил ругаться на него, как на злую псину, добавив: — Держи его на поводке. Если он тронет моего подопечного, я его прирежу. Несмотря на свой гнев и досаду на этого человека за его поведение, он знал, что тот отчитывается перед главной ветвью и находится здесь, чтобы защитить Жана. Поэтому Нил низко поклонился ему, выражая свою благодарность. — Он этого не сделает, спасибо. Эндрю схватил его сзади за рубашку и рывком поставил в вертикальное положение, ворча при этом: — Не кланяйся этому засранцу. Ему повезло, что, когда мы только приехали сюда, охрана вынудила меня оставить ножи у двери. — Знаю, — проговорил он в ответ приглушенным шепотом, — просто пойдем, у нас не так много времени. Нил подвел Эндрю обратно к Жану и Кевину, которые, казалось, вели какой-то безмолвный разговор, используя только мимику и неопределенные жесты, которые прекратились, как только они приблизились. Нил хотел снова попросить у Кева объяснений, но Жан перебил его, обратившись к новому участнику группы с вопросом, который больше походил на констатацию факта. — Ты — Эндрю Миньярд. — А ты, должно быть, Жан Вальжан, крал ли в последнее время какие-нибудь хорошие буханки хлебал? — Ответил Эндрю саркастичной усмешкой. — Разбивал ли в последнее время какие-нибудь машины, в которых сидела твоя биологическая мать? — Жан с шипением огрызнулся в ответ. Эндрю скорчил гримасу, как будто был не уверен, рассказал ли ему об этом Нил или Жан провел собственное расследование, но в любом случае был удивлен его осведомленностью; однако через полминуты он скрыл это выражение за защитной усмешкой притворного безразличия. — Знаешь ли, те, кто живет в домах криминальных авторитетов, не должны бросаться камнями. — А кто-то вообще чем-то швыряется? — Жан в ответ пожал плечами. — Я не в том положении, чтобы судить. Я спрашиваю только потому, что мне нужно знать, готов ли ты сделать это снова. — К чему ты клонишь, ты, огромный человеческий багет? — Шепотом спросил Эндрю, подходя ближе. — Я спрашиваю тебя, бомба замедленного действия размером с пинту, готов ли ты сделать все возможное, чтобы обезопасить их. Сейчас они полагаются на тебя, и никто не знает требований этой работы лучше, чем я. Если ты не готов переломать за них кости — в том числе и свои собственные — значит, ты недостаточно хорош. Нет такой черты, которую ты не переступил бы, нет законов или ожиданий общества, которые ты не захотел бы нарушить. И если тебя будет недостаточно, мне придется строить собственные планы и заключать собственные сделки, чтобы найти кого-то, кто… Так скажи мне сейчас, Миньярд, ты бы сделал это снова? Эндрю оглядел Жана с головы до ног, словно оценивая его и одновременно ища какие-либо намеки на ложь, после выдав короткое: — Да. Жан оглядел его с ног до головы примерно таким же образом, прежде чем прийти к собственному выводу и, скрестив руки на груди, сказать. — Хорошо… Тогда, я полагаю, я могу простить тебя за то, что ты увел у меня моего партнера. Все еще пытаясь осознать, что только что произошло, и чувствуя себя немного ошеломленным всем этим, Нил обнаружил, что пререкается с ним. — Он не тот, кто украл меня. Кевин теперь мой новый партнер. Жан посмотрел на него, приподняв бровь, которая медленно превратилась в ухмылку, за которой последовал ответ. — Нет, не он. Нил уже собирался открыть рот, чтобы возразить, но охранник у двери заговорил вместо него. — У вас есть одна минута. Заканчивайте, или мы опоздаем… А мы не опоздаем. У Нила внутри все сжалось от осознания того, что у них не осталось времени. Он вообще не ожидал увидеть сегодня Жана, но теперь, когда он был здесь, ему не хотелось, чтобы тот уходил так скоро. Точно так же, как он не осознавал, какой груз лег на его плечи и насколько легче ему стало дышать в присутствии Жана, пока рядом не появился его партнер, разделив эту ношу. Теперь, когда он осознал это, тот человек с таким же успехом мог сказать ему, что собирается отнять у него легкое, а не только его лучшего друга. Жан, казалось, тоже был потрясен этим, он посмотрел на Нила широко раскрытыми глазами и быстро притянул его к себе, заключив в самые крепкие объятия, бормоча ему на ухо ободряющие французские фразы, пока они раскачивались взад-вперед, как будто потерялись в море. — Все будет хорошо, мой маленький ворон. Мы и раньше переживали худшее, мы сможем пережить это снова… Ты помнишь, что я тебе однажды сказал? Это все еще правда. Это всегда будет правдой. Нил прижался еще теснее, пытаясь впитать как можно больше этого утешения, пока у них еще было время. — Знаю. — Прошептал в ответ Нил. — Я знаю… Береги себя, хорошо? Не беспокойся обо мне. Со мной все будет в порядке. Мы скоро снова увидимся. Жан издал короткий смешок, когда хватка на нем усилилась: — Я надеюсь на это. Но если мы не увидимся… — Увидимся. — Настаивал Нил. — Мы увидимся. Впереди банкеты, игры и, возможно, еще одно интервью. Просто потерпи год, Жан, а потом, я обещаю, мы вытащим тебя оттуда. Жан не ответил на это вслух, но его пальцы впились в ткань одежды Нила, а после ослабили хватку настолько, чтобы отбить ему в спину последнее «Хорошо». Нил ответил на это, все еще обнимая Жана за талию, а затем заставил себя отстраниться и отпустить, чтобы Кевин мог попрощаться сам. — Я позабочусь о нем за тебя. — Сказал Кевин Жану, как будто пытался убедить себя в том же. — Я не допущу, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое, обещаю. Жан оглядел Кевина с головы до ног, прежде чем протянуть руку и дважды потрепать его по щеке. — С ним уже происходит что-то плохое. — Что ты… — Зачем ты делал те снимки? Кевин попытался что-то сказать, но больше ничего не смог произнести, поэтому Жан закончил разговор за него. — Если у тебя есть еще какие-то фотографии, я предлагаю тебе удалить их. Не усложняй ему задачу еще больше, каковой она уже является. Жан закончил свое загадочное прощание, бросив последний взгляд в сторону Эндрю и кивнув в знак благодарности, а затем развернулся и последовал за своим телохранителем к выходу из комнаты. И вот он снова исчез, а Нил почувствовал, как тяжесть разлуки снова легла ему на плечи и грудь… Очевидно, он был не единственным, кто внезапно почувствовал нехватку кислорода, потому что краем глаза увидел, как Кевин медленно оседает на пол, одной рукой зажимая рот, чтобы заглушить крики, а другой дергая себя за волосы, сворачиваясь комочком. Нил вздохнул и присел перед ним на корточки, запустив на своем телефоне видеозапись классического фортепианного попурри в попытке помочь предотвратить надвигающуюся паническую атаку Кева, и произнес: — Ладно, серьезно, ты должен объяснить мне, что такое война с эму. — Ч-что? — Война с эму. Что это значит? И раз уж об этом заговорили, может быть, ты расскажешь мне о том, что на самом деле Троянской войны тоже не было. Я все еще этого не понимаю. Кевин состроил гримасу, и хотя он был уверен, что они оба прекрасно понимают, что он спрашивает только для того, чтобы отвлечь Кева от всего, что вывело его из себя за прошедший час, он все равно послушно начал объяснять оба события, и его вздохи и всхлипывания в конце концов постепенно сменились на простой монотонный рассказ фактов. В конечном итоге Кевин, казалось, пришел в себя настолько, что они смогли умыть ему лицо и выйти из гримерной так, чтобы никто из тех, у кого были глаза, не заметил, что он только что плакал. Итак, они нашли остальных Лисов и вернулись в автобус, который на обратной дороге был заметно тише, чем по дороге туда. На этот раз Нил занял место рядом с Эндрю, но постарался сесть на краешек сиденьев, чтобы между ними было достаточно места. После того, как тот телохранитель подверг его жестокому обращению и Лисы буквально усадили его, у него возникло подозрение, что сегодня Эндрю вышел далеко за пределы своей максимальной способности к человеческому общению. Кевин сел на сиденье перед ними и просто уставился в окно, как будто его здесь на самом деле не существовало. Было немного неприятно видеть его таким, но, по крайней мере, это было лучше по сравнению с абсолютным ужасом на его лице при виде Рико или всепоглощающего чего бы то ни было, что овладело им, когда он был с Жаном. Нил видел его таким опустошенным всего несколько раз до этого, обычно после того, как с ним или с Жаном случалось что-то особенно неприятное, и он был вынужден наблюдать за этим, но он всегда приходил в себя достаточно быстро, чтобы присутствовать на следующей тренировке. Так что пока он не слишком беспокоился по этому поводу. Он знал, что Кев избавится от этого, как только у него появится новый повод для беспокойства, им просто нужно было подождать. Примерно на полпути обратно Нил посмотрел на Эндрю и обнаружил, что тот тоже тупо смотрит в окно, поэтому он понизил голос до шепота и спросил по-немецки: — Ты в норме? — Что? — Спросил Эндрю, моргнув пару раз. — Ты в норме? — Снова спросил Нил. — Я видел, что произошло в зале, когда Рико и Жан вышли из-за кулис… Я хотел помочь тебе, но подумал, что, привлекая к этому внимание, все только усугубится. А потом этот телохранитель… Сегодня на тебе побывало много рук, и я знаю, что ты это ненавидишь, поэтому я просто хотел проверить и убедиться. Эндрю на мгновение посмотрел на него так, словно у него было две головы, прежде чем снова придать своему лицу притворно нейтральное выражение и перейти на английский. — Ты спрашиваешь об этом меня? Этот крысиный ублюдок заставил тебя обнять его, а ты спрашиваешь меня, в норме ли я? У Кевина случился приступ паники, а Рико втянул твою настоящую подружку в какое-то дерьмо, и ты хочешь знать, как у меня дела? Нил огляделся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает, прежде чем ответить: — Конечно, я… И, к твоему сведению, у человека может быть более одного лучшего друга. — Осознав, что он на самом деле не знает, как это работает, он добавил: — Как мне кажется… Эндрю фыркнул на это и слегка ухмыльнулся. — Ты, кажется, не очень уверен в этом… Скажи мне, Джостен, на каком месте я стою в твоем постоянно расширяющемся списке «подружек». Имя Жана по-прежнему на первом месте или мое? Или, может быть, Кевина? — Не заставляй меня выбирать. — Почему, потому что я проиграю? — Это не соревнование. Эндрю помолчал минуту или две, обдумывая это, прежде чем кинуть простое «ладно» и отвернуться к окну. Нил помолчал секунду, снова задавая свой вопрос. — Ты так и не ответил на мой вопрос… Ты в норме? — Я в порядке, Кролик. — Начал Эндрю, но когда молчание затянулось еще больше, он вздохнул и перешел на немецкий, чтобы объяснить: — Со мной все будет в порядке, когда этот самодовольный ублюдок окажется под землей. — Это может занять некоторое время. — Ответил Нил, озабоченно сдвинув брови. — Я могу чем-нибудь помочь до этого момента? Эндрю, казалось, тоже долго обдумывал этот вопрос, прежде чем в конце концов ответить: — Ты можешь встретиться со мной на крыше сегодня вечером перед ужином… А пока… Иди посиди с Кевином. Проследи, чтобы этот идиот не довел себя до очередного нервного срыва. Нил посмотрел поверх сидений и увидел, что Кев действительно уже достаточно долго не пялился в окно, чтобы начать одержимо листать твиттер. По его опыту, обычно было лучше просто позволить ему делать свое дело, когда он становился таким, но он знал, что просьба Эндрю была больше связана с предоставлением ему личного пространства, чем с тем, чтобы остановить саморазрушение Кева, поэтому он кивнул в знак согласия и пересел. Кевин едва удостоил его взглядом, чтобы убедиться, что это он, а затем еще отчаяннее прокрутил страницу. Примерно через тридцать секунд Кев начал шепотом выражать ему свои опасения по-французски. — Это катастрофа. — Что там? — Смотри. — Кевин начал тыкать телефоном в грудь Нила. Этот эпизод вышел в эфир всего около часа назад, но уже появились сотни твитов о Ниле с Жаном. Скриншоты фотографий, сделанных Кевином в гнезде. Гифки, на которых они бегут обниматься, сравниваются со сценами из различных фильмов и телешоу, где пары воссоединяются после долгой разлуки. Даже люди, цитирующие что-то из того, что Нил или Жан сказали во время интервью, сопровождали это множеством смайликов с сердечками в глазах или плачущими лицами. Было много мемов, смысла которых Нил не понимал, или люди вступали в жаркие споры о «природе их отношений». Он даже увидел пару ссылок на чей-то фан-арт или что там еще, черт возьми, называлось «фанфиками» о них двоих. Но на всех тех, кто строил о них дикие предположения, было равное, но противоположное количество людей, которые говорили, что эти люди слишком глубоко вникают в суть вещей, или людей, которым до этого, казалось бы, нравились Нил или Жан, а теперь, похоже, у них возникли проблемы с ними. Как ни странно, не так много людей обвиняли Нила в предательстве или дезертирстве, но многие обозлились на Кевина за то, что он «разлучник»… что бы это, блять, ни значило. В полном недоумении от того, как несколько фотографий и одно интервью могли так быстро вызвать все это (и что вообще значила половина из них), он вернул телефон Кевину, который начал просматривать все это снова с растущим чувством визуального ужаса перед всем этим. — Ну… мы хотели, чтобы люди говорили о нас, — сказал Нил, слегка пожав плечами. — Да, о нас. О Лисах, о нашей командной работе и обо всем таком. Не о… Черт, он будет в ярости. — О ком? Из-за чего? — в замешательстве спросил Нил. — О них. — Кевин многозначительно посмотрел ему в глаза. — И обо всем этом тоже. Люди называют вас Ромео и Джульеттой из экси. — Как из Шекспира? — Да, из Шекспира! — Кевин зашептал в отчаянии вскрикнув, а затем горестно вздохнул и несколько раз ударился головой о смартфон. — Значит… люди думают, что мы с Жаном… пара? — Нил тщательно сопоставил все факты в своей голове, а затем понял, почему Кевин так беспокоился по этому поводу. — Это всего лишь слухи, Кев, люди постоянно начинают и распространяют слухи, это не значит… — Только не такие слухи. — Кевин, сидевший склонившись вперед на сидении, с явным беспокойством прервал его объяснения. — Одно дело, если бы это были слухи о тебе и какой-нибудь девушке, но о тебе и Жане? Ты не можешь быть геем и играть в экси, ни профессионально, ни со спонсорами, ни на корте, ни… Нам нужно быть в шорт-листе лучших команд страны, Нил. Никто, за кого стоит играть, не станет нанимать кого-то, против кого выдвинуты подобные обвинения. Мы в полной заднице. — Ладно, ладно, просто дыши. Все будет хорошо. Кевин не ответил ему вслух, но отрицательно покачал головой, продолжая листать. Тогда Нил отобрал у него телефон и спрятал за спину, а Кевин издал протестующий вопль и попытался дотянуться до него. — Прекрати, просто сиди спокойно и… Черт возьми, Кев! Просто заткнись и послушай меня секунду! — Раздраженно громким шепотом сказал ему в ответ Нил, оттесняя Кевина еще дальше в угол и ожидая, пока тот успокоится. — Вот так… можешь забрать его обратно, когда немного успокоишься. — Я спокоен, — возразил Кевин, как ребенок, пытающийся избежать дремоты. Когда Нил просто удивленно приподнял бровь, он фыркнул и закатил глаза, но прекратил попытки отобрать у него телефон. — Это всего лишь слухи. Кевин попытался возразить ему, но Нил оборвал его, прикрыв рот рукой, и продолжил свою речь. — Возможно, эти слухи являются для нас худшей прессой, чем что-либо другое. Я признаю это. Люди быстрее находят оправдание плохому поведению, чем преодолевают свои собственные предрассудки, я не закрываю на это глаза. Но, в конце концов, на самом деле не имеет значения, что говорят люди прямо сейчас, потому что слухи — это все, чем они когда-либо будут. Это неправда, у них нет никаких доказательств, так что в конце концов все это пройдет. Людям становится скучно, и они переходят к следующему набору голословной хуйни, как только она появляется. Ты же знаешь это. Все, что нам нужно сделать, это в ближайшее время провести еще одно интервью, объяснив, что ничего не происходит, и с этим разберутся. — Ты не понимаешь, — возразил Кевин, как только Нил убрал руку. — Когда что-то подобное происходит, это не обязательно должно быть правдой, это просто должно быть возможным, и это разрушит твою карьеру. Слухов такого рода достаточно, чтобы тебя занесли в черный список. И что касается доказательств, я предоставил СМИ все, что они могли пожелать, с помощью этих фотографий. И даже без этого — то, как вы, ребята, разговариваете друг с другом, как вы смотрите друг на друга, то, как вы… Я знаю, что ты не осознаешь таких вещей, Нил, но вы двое делаете так, что это кажется возможным. — Что ты имеешь в виду под «то, как мы разговариваем друг с другом»? Мы друзья, поэтому хорошо относимся друг к другу, что в этом плохого? — В этом нет ничего плохого, просто… вы, ребята, сильно распускаете руки. — Распускаем руки? — Тактильны. Ты часто прикасаешься. — Ты хочешь сказать, что натуралы никогда не прикасаются к своим друзьям? — Они прикасаются, просто… это другое, Нил. Вы, ребята, держитесь за руки, обнимаете друг друга за колени, прижимаетесь друг к другу, засыпая. — Мы тоже так делаем. — Заметил Нил. — Мы вместе заснули по дороге туда… И друзья могут держаться за руки, это комфортно, но не… — Не мог бы ты просто… — Кевин оборвал себя на полуслове и потер переносицу, как будто у него разболелась голова. После пары секунд размышлений о том, как лучше всего донести свою точку зрения до Нила, Кевин сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и объяснил. — Я не говорю, что все это обязательно должно что-то значить, или что это не то, чем можно заниматься с близким другом. Я просто пытаюсь сказать, что все это чаще ассоциируется с людьми, у которых… отношения другого рода. Это воспринимается как свидетельство романтики, или сексуальности, или… чего угодно… Обычный человек, видя, как два парня вот так держатся за руки и смотрят друг другу в глаза, скорее предположит, что они пара, чем что-то чисто платоническое. Просто так оно и есть. Поэтому нам нужно быть осторожными в том, что мы делаем и говорим, находясь в общественных местах, и нам определенно не следует заниматься подобным на национальном телевидении. — Подчеркнул Кевин, указывая на экран своего телефона, все еще открытого в руке Нила, на фотографии, где он кладет руку на колено Жана и говорит, что у него разбито сердце. Нил по-прежнему считал, что люди делают из мухи слона. Он держался за руки с Эндрю на протяжении всего посещения океанариума, и он определенно часто трогал его за ноги, когда Нил показывал ему свои шрамы, и он знал, что на самом деле Эндрю им не интересуется. Поэтому он не видел причин, по которым все, что он делал с Жаном, могло свидетельствовать о каких-то романтических намерениях… Но он опустил взгляд на телефон и немного поразмыслил над тем, «мог ли кто-то потенциально считать это гейством, если семя уже посеяно в его голове», и он мог признать, что это определенно… не казалось невозможным… И если бы критерием для подобных слухов, которые могут подорвать чью-то карьеру, было просто «правдоподобно ли это?», как сказал Кев, тогда… Ладно, да, возможно, у них были небольшие проблемы. Он снова прикусил нижнюю губу, размышляя, настолько ли плоха ситуация, чтобы привлечь внимание Ичиро, или нет. Если ответ был «да», то они, возможно, уже были в опасности, но если «нет», то им нужно было придумать, как оставить все как есть. — Хорошо, тогда… Мы придумаем историю для прикрытия. Что-нибудь еще более правдоподобное, чтобы очистить наши имена. — Предложил Нил. Кевин снова начал трясти головой, словно уже смирился со смертным приговором, а затем повторил испуганным шепотом: — Он будет в ярости. — Только если мы дадим ему повод для этого. — Нил пытался успокоить и убедить себя в той же степени, в какой пытался убедить Кевина. Все еще можно было спасти, пока нет необходимости бить тревогу. — Просто не подливай масла в огонь, ладно? Не обращай на это внимания, пока мы не придумаем стратегию, как все предотвратить. И… И, может быть, на всякий случай очисти свою галерею? Очевидно, у Рико все еще есть к ней доступ. Кевин кивнул в знак согласия, но выглядел немного обескураженным этой идеей. После пары секунд молчания он прошептал: — Это моя вина. Рико делает все из-за меня. — Он делает это для того, чтобы просто сделать. Он забирает то, что тебе нравится, и портит это. Он находит способ все испортить и сделать плохие вещи еще хуже. Просто так он действует. Он знает, что больше не может причинить нам вред напрямую, поэтому он находит способ заставить других людей снова сделать это за него. Пачкает руки о кого-то другого, а сам выходит сухим из воды… Честно говоря, мы, наверное, должны были предвидеть, что произойдет нечто подобное. — Он прав, — сказал Кевин, и в голосе его послышались нотки вины и огорчения. — Мне не следовало хранить эти фотографии. Мне вообще не следовало их делать. О чем, черт возьми, я думал? — Эй. — Нил попытался вмешаться, но безуспешно. — Теперь мы потеряем всех наших спонсоров, и скауты будут искать кого-нибудь другого, и… — Эй, — отозвался Нил чуть более настойчиво, наклоняясь, чтобы снова оказаться в поле зрения Кевина. — Это не твоя вина, Кевин. На самом деле, это еще даже не проблема. Это просто небольшой проеб. Мы справлялись и с худшими ситуациями… Мы придумаем что-нибудь блестящее, и все слухи рассеются, и все будет хорошо. Ладно? А теперь дыши глубже… И постарайся немного поспать. У нас еще есть час или около того до возвращения домой. Было не похоже, что он вообще поверил ему, но, должно быть, он был достаточно измучен всем этим, чтобы хотя бы попытаться выполнить последнюю команду. Поэтому Кевин вяло кивнул ему, а после грубо свернул свою ветровку в подобие подушки и прислонился к окну, нахмурив брови и зажмурив глаза так крепко, как только смог, словно пытался прогнать сон одной лишь силой своей решимости. Нил наблюдал за этим мучительным зрелищем еще минуту или около того, прежде чем выскользнуть из своей ветровки и завернуть ее, чтобы Кев мог держаться за что-нибудь мягкое. Как бы он ни пытался это отрицать, Дэй был прирожденным любителем обнимашек и никогда не мог заснуть, не обняв кого-нибудь. И поскольку их, по-видимому, больше нельзя было видеть на публике, прижимающимися друг к другу (чтобы слухи не придали новый поворот их нынешним разногласиям)… Сойдет и ветровка. Его партнер одарил его благодарной, но смущенной полуулыбкой в ответ на подношение, а после принял гораздо более удобную позу; и через несколько минут он еще немного расслабился и заснул. Нил оставался на месте, наблюдая за происходящим, пока они не вернулись в Пальметто. Но его мысли были заняты мыслями о Жане, беспокойством о его благополучии, а также размышлениями о том, как опровергнуть слухи, о которых он даже не подозревал во время интервью… И вскоре после этого он переключился на мысли об Эндрю, задаваясь вопросом, что подумали бы о них люди, если бы кто-нибудь когда-нибудь стал свидетелем их переговоров на крыше или других моментов кажущейся близости. Когда они добрались до общежития, Нил передал все еще измученного Кевина Эндрю и спрятался на своей койке под одеялом. Он немного полистал свой телефон, прежде чем решил, что это принесет ему больше вреда, чем пользы; ожидание телефонного звонка от Мориямы, смешанное с наблюдением за тем, как публика все глубже и глубже погружается в эту кроличью нору, пытаясь «доказать» статус в их отношениях тем или иным способом, просто заставляло его еще больше нервничать. Поэтому он сунул телефон обратно в карман и попытался немного почитать книги из библиотеки, чтобы скоротать время. Он пытался сосредоточиться на том, что читал, и ему это действительно удавалось. Но его разум продолжал прокручивать воспоминания о каждом общении, которое у него когда-либо было с Жаном, Кевином или Эндрю, и он задавался вопросом, были ли это те вещи, о которых «обычный» человек мог бы делать предположения. Не успел он опомниться, как снова взялся за телефон и начал искать в истории поиска что-то вроде: «как определить, что кто-то гей» или «в чем разница между дружбой и крашем?» или «как понять, что кто-то флиртует с тобой», и даже «можешь ли ты встречаться с кем-то, не подозревая об этом?» За какие-то минуты или часы Нил превратился в сгусток нервной энергии, вызвав целый ряд новых тревог, отличных от тех, что были у него раньше. Он провел большим пальцем по списку контактов, готовый обратиться к кому-нибудь за советом или разъяснениями, даже не зная, кому он хочет позвонить. На диаграмме Венна, где люди, которые могли что-то знать об этом, сравнивались с людьми, о которых ему было комфортно спрашивать, задавая подобные вопросы, перекресток был почти полностью заполнен людьми, о которых у него теперь было больше всего вопросов. Эндрю как-то признался ему, что пытался соблазнить Нила, потому что, по его мнению, именно это пытался сделать с ним Нил. Но он также сказал, что не все, что было до Колумбии, было притворством. Он сказал, что кое-что из этого было искренним, так о каких частях он говорил? И что в поведении Нила создало у Эндрю впечатление, что он пытается соблазнить его или Кева? Если он пытался применить ту же стратегию к нему в ответ, то Эндрю притворялся с ним не просто в дружеских отношениях, но и в некотором роде «флиртовал», верно? Было ли это тогда фальшивым? Но он не может представить себе какой-либо заметной разницы между тем, как он вел себя с ним тогда, и тем, как он ведет себя с ним сейчас. Кроме того, что, возможно, сейчас у них больше физического контакта, чем было раньше?.. Но Кевин сказал, что подобная «тактильность» — признак возможного романтического или сексуального интереса, так что, если у них больше этого сейчас, то это значит, что они на самом деле стали более флиртующими, чем раньше. Верно? Но если это была та часть, которая была фальшивой, то… Нил слегка поморщился от внезапной мигрени, и решил, что другого выхода просто нет. Ему придется спросить Эндрю, потому что он ни за что не смог бы разобраться во всем этом самостоятельно. Поэтому, когда он получил сообщение о встрече на крыше через пять минут, Нил вылез из-под одеяла, уже точно зная, каким будет его «единственный честный вопрос» за день. Ему просто нужно было выбрать подходящее время и формулировку… и набраться смелости, чтобы действительно задать этот вопрос… Потому что, каким бы ни был ответ, у него есть осознание того, что это изменит все. И хотя Нил, возможно, и привык кардинально менять все в себе в мгновение ока, он не привык к мысли о том, чтобы изменить это. Сам того не желая, Нил спроецировал эту идею стабильности на Эндрю Миньярда. Он сделал его своим постоянным, неизменным «истинным севером». И мысль о том, что ему придется мысленно переосмыслить все, что, как ему казалось, он знал о нем и их отношениях (снова), вызвала у него какое-то затаенное чувство, среднее между страхом и волнением. Его руки были потными и дрожали, и ему потребовалось более одной попытки дерганья дверной ручки, ведущей на крышу, но, когда он стоял там, глядя на это золотое свечение светло-карих глаз в свете заходящего солнца, то он подумал, что если бы это было тем чувством, когда боишься высоты. Стоять на самом краю чего-то опасного, ощущать, как земля уходит у тебя из-под ног, и все равно быть озадаченным открывшимся видом. — Ты планируешь что-то сказать в ближайшее время? Или ты так и собираешься стоять и пялиться на меня весь вечер? — Спросил Эндрю, приподняв бровь. — Я мог бы совместить. — Съязвил в ответ Нил, подходя ближе и засовывая руки в карманы. — Хм, не знаю, использовать глаза и рот одновременно? Это ужасно много для многозадачности, ты уверен, что твои извилины головного мозга справятся с этим? Нил слегка усмехнулся шутке и закатил глаза, даже не удостоив его подобающим ответом. Но затем он поймал себя на том, что кусает нижнюю губу, глядя сверху вниз на Эндрю, и снова был вызван на допрос за свое странное поведение. — Опять пялишься… Хотя слов по-прежнему немного. — Черт, думаю, ты прав, у меня, должно быть, не хватает извилин. Эндрю легонько щелкнул его по лбу, чтобы тот перестал пялиться, а затем скрестил руки перед собой, чтобы самому немного поглазеть. Но, должно быть, он не нашел ответа ни на лице, ни в позе Нила, потому что секунду или две спустя он спросил: — Что у тебя на уме, Джостен? Я слышу, как крутится это хомячье колесо в твоем мозгу уже на протяжении некоторого времени. — Ты… — Нил прочистил горло и попытался снова: — Некоторое время назад ты сказал мне, что если я захочу воспроизвести «по порядку» все моменты, которые были искренними до того, как мы впервые поехали в Колумбию, то ты мне расскажешь… Это предложение все еще в силе? Или мне придется спрашивать тебя обо всем по очереди во время нашей ежевечерней игры в «маленькую правду»? Эндрю слегка нахмурил брови, и выражение его лица стало чуть более настороженным, но он все равно ответил ему: — Это все еще в силе… Может потребоваться некоторое время, чтобы пережить каждую секунду каждого дня в течение примерно месяца. У тебя были какие-то более конкретные вопросы? — Я… По правде говоря, у Нила было около сотни вопросов обо всем на свете, и у него было ощущение, что с каждым полученным ответом будет возникать еще больше вопросов. Но был один особый случай, который мучил его больше всего, то, в чем он был так сильно неуверен по целому ряду причин, не последней из которых был тот факт, что это вызвало в нем что-то такое, о чем он даже не подозревал, что подобное смогло что-то вызвать. Если он собирался начать расшифровывать все свое внутреннее смятение, то это казалось ему довольно важным местом для начала. — Там был… Был такой момент, сразу после того, как ты попросил меня остаться, и… и до этого… Может быть, я просто неправильно все понял, но я… Я был почти уверен, что ты попытался поцеловать меня? Это то, что… Это произошло на самом деле, или мне просто показалось? На лице Эндрю промелькнула череда плохо скрываемых, но трудно поддающихся классификации эмоций, прежде чем он уловил что-то похожее на чувство вины и стыда. — Тебе не показалось. — Признался Эндрю, опустив глаза. — Если бы мы не… отвлеклись… Тогда да… Я бы попытался. Нил сглотнул, несмотря на внезапную сухость во рту, и перешел к следующему вопросу. — Ты правда этого хотел? Или это было просто частью твоего плана «соблазнить соблазнителя»? — В тот момент не было никакого плана. — Эндрю покачал головой. — Как только я увидел это сальто назад и понял, что ты уходишь, я… я понял, что ты вовсе не пытался меня обмануть… Я снова убедил себя в обратном, увидев, как ты выходишь из того лимузина, но в тот момент… Все, что я сказал на крыше, было правдой, Нил. Включая ту прерванную попытку выкинуть кое-какую глупость. — Если ты действительно так думал, то что же в этом было такого глупого? — Спросил Нил, нахмурив брови, покачав головой и придвинувшись немного ближе. — Тот факт, что ты этого не сделал. — Эндрю сказал это так, словно все было очевидно, и сделал еще один шаг в направлении Нила. — Я думал, что мои намерения были достаточно очевидны, когда я пригласил тебя на ночь глядя и спросил «да или нет». Но тот факт, что ты сейчас все еще спрашиваешь меня, что я собирался сделать, означает, что я явно недостаточно ясно выразился. И это означает, что твое «да» не было настоящим «да». И я никогда не получу настоящего «да», потому что ты не «интересуешься». — Не интересуюсь. — Подтвердил Нил, прежде чем снова прикусить губу и признаться: — Но, может быть, я… интересуюсь… немного… при определенных обстоятельствах… Эндрю выглядел так, словно пытался перевести это предложение примерно на пятьдесят языков и прогнать его через несколько алгоритмов, чтобы понять его истинный смысл, но когда ему этого не удалось, то он просто спросил. — Что именно ты пытаешься сказать, Джостен? — Я говорю, что я… Может быть, я не понял, что это значит, когда ты спросил в первый раз. Но как только ты начал наклоняться ко мне, как только я понял, что ты собираешься сделать… Мой ответ не изменился. Это все еще было «да». Что-то промелькнуло в глубине глаз Эндрю, когда он медленно потянулся вперед, чтобы взять Нила за подбородок большим и указательным пальцами, и слегка наклонился, а его голос понизился до низкого рокота. — А если бы я сейчас спросил тебя еще раз? Ты бы все равно сказал мне «да»? Нил почувствовал, как по спине у него пробежал холодок, а когда он тоже начал наклоняться, то в животе разлилось тепло, и его губы уже начали складываться в слова: — С тобой всегда «да». — И дверь на крышу внезапно распахнулась, а к ним подбежал Аарон с широко раскрытыми глазами. — Кевин пропал! — Крикнул Аарон, прежде чем, по-видимому, осознал, что за сцену он только что увидел, и застыл на месте на полуслове. Эндрю отпустил его и попятился в сторону близнеца, спросив в ответ: — Что, черт возьми, ты имеешь в виду под «Кевин пропал»? По-видимому, оправившись от шока, Аарон прочистил горло и сглотнул, спеша все разъяснить: — Именно то, что он пропал. Я вышел из комнаты примерно на пять минут, чтобы посрать, а когда вернулся, его уже не было. Я пытался дозвониться до него и написать СМС, я даже проверил другие общежития и стадион, но, черт возьми, не могу его найти. — У тебя было время все это сделать, но почему я впервые слышу об этом? — Эндрю раздраженно рявкнул в ответ, схватил свои вещи и направился к двери. Нил последовал за ними и начал набрасывать текст, чтобы спросить Кева, куда он подевался, пока Аарон пытался защищаться. — Потому что я подумал, что у меня просто паранойя. Я не хотел тебя беспокоить, если он просто отправился гонять мяч по площадке или еще что-нибудь в этом роде. — Когда дело доходит до Кевина Дэя, ты никогда не станешь слишком параноидальном. У этого ублюдка есть склонность усложнять мою работу. — Эндрю фыркнул, прежде чем пробежаться по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, в спешке возвращаясь на место преступления. После повторной проверки общежитий и стадиона беспокойство Нила начало брать над ним верх. Что, если Ичиро все-таки недоволен из-за их интервью и послал кого-нибудь за ними? Что, если Рико выскользнул из гнезда и пришел, чтобы еще раз его запугать? Что, если люди его отца решили использовать Кевина, чтобы добраться до него, как лазейку в обход защиты главной ветви? Что, если чувства вины и паранойи, которые вызвало в нем их спонтанное воссоединение этим утром, было достаточным, чтобы убедить Кевина вернуться в гнездо до того, как Ичиро решит их освободить? Чем больше он думал об этом, тем больше приходило в голову причин, по которым Кев мог быть в опасности или, что еще хуже, уже мертв. Они пытались дозвониться до него еще шесть раз, но только на седьмом звонке кто-то наконец взял трубку. Услышав щелчок, Эндрю выхватил телефон из рук Нила и практически взревел в трубку, когда вокруг них заурчал двигатель машины. — Куда ты, блять, пропал?