Сказание о чуде и кости

Тлеющий уголь в медной чаше дарил несказанное тепло. Но ещё большее тепло ощущала маленькая девочка в объятиях своей приёмной матери, самого близкого ей человека в этом мире. За ветхими стенами бушевал ветер, а дождь тяжёлыми каплями окроплял землю. [Ториэль] – Дитя моё, бог Чуда есть и будет. Он жаждет пробуждения, но для этого ему нужна твоя любовь. Алые глаза сверкнули во тьме, а маленький, аккуратный рот растянулся в широкой улыбке. Звук отчаянно бьющегося крохотного сердечка заполнял тёмную комнату, укрытую пыльной завесой и дымкой от зажжëнных благовоний. [Чара] – Матушка, я обещаю, я буду любить бога Чуда всем своим сердцем. Изящная, седовласая леди улыбнулась, глядя на столь хрупкое и чистое создание в своих руках. Мягко прикасаясь к чужой голове, она убрала локон тёмно-русых волос за ухо своей маленькой дочке, приговаривая: [Ториэль] – Я верю тебе, дитя моё.... А теперь... Преподнеси нашему богу дар. Маленькая девочка, сидевшая на коленях матери резво вскочила с нагретого места. Женщина средних лет сидела на потрескавшихся, трухлявых досках. Перед её ясными розовыми глазами, еле двигаясь, развивался гобелен с изображением её бога. Ториэль смотрела на него с трепетом и великой любовью. И хотя у сидящего на портрете мужчины было сокрыто лицо, она помнила его, нашëптывая его имя во тьме. Топот маленьких, спешащих ног, заставил благородную жрицу отвернуться и позабыть о тихой молитве. Чара несла в своих маленьких и неуклюжих руках ожерелье из деревянных бусин, покрытых лаком. На ожерелье по бокам блестели, отражая тлеющий огонь, два волчьих клыка, а в середине сияла нефритовая подвеска в форме сердца. Девочка остановилась. Сжимая в своих руках ожерелье, застенчиво опустив взгляд, она прошептала: [Чара] – Маменька... Боженька примет мой дар?... Улыбка Ториэль была нежна, а голос почти осязательно ласкал, даря покой. [Ториэль] – Конечно, наш бог примет твой дар, и однажды... Когда он вернётся, ты получишь от него благословение. [Чара] – Т-ты имеешь в виду чудо? [Ториэль] – Да, дитя моё, настоящее чудо.

***

Всеми почитаемая, жрица из забытого храма направлялась в свой дом и обитель своей души. Ториэль служила богу Чуда. В деревне ходили слухи о её святой силе, что дарит исцеление не только телу, но и душе. Это было правдой лишь на половину. Душа хрупка, неосязаема, и с тем же имет огромную силу. Но, если в душе раскол, тяжесть разочарования и уныния, даже самая священная сила в этом мире не исцелит её. Истощенная детская рука дрожала, источала леденящий холод и одиночество. Ториэль сжала детскую ладонь в своих теплых руках. [Ториэль] – Больше тебе нечего бояться, я Ториэль, хранительница старого храма Чудес. Как твоё имя, дитя моё? Но бледное дитя молчало. Старая жрица раздавала освящённые талисманы в городе и заметила в тени домов маленький дрожащий комок несчастья. Это дитя было лохматым, грязным и кишело паразитами. Ни одна душа не осмеливалась подойти к чему-то настолько смердящему и омерзительному. "Вдруг заразная..." - говорили безжалостные рты, пронзая безразличными взглядами маленькую четырёхлетнюю девочку. Жалкая смерть для не менее жалкой души... [Ториэль] – Ох... Неужели, у тебя нет имени? Не только имени, у малышки не было и голоса, коим она хотела бы позвать кого-либо на помощь. Всё, чему её научили, так это мычать или же вовсе помалкивать. Несчастное, всеми покинутое дитя таращило на жрицу тëмно-карие глаза, что выглядывали из под неухоженных тёмно-каштановых волос. Но ребёнок не чувствовал отвращения или презрения от женщины напротив. Улыбающиеся губы промолвили: [Ториэль] – Раз так, могу я звать тебя Фриск? Как тебе, Фриск? Тусклые глаза засияли жизнью. Маленькая девочка кивнула в знак согласия. Распрямившись, жрица направилась в сторону кленовой рощи. [Ториэль] – Идём со мной, дитя моё. Отныне, ты моя дочь, а я, с сегодняшнего дня и до скончания времен, твоя мать. И впервые за свои малые года, Фриск почувствовала величие и благородство от другого человека. И ей было не важно, куда её отведет эта старая леди, Фриск была готова держать её теплую и шершавую ладонь, пока не испустит последний вздох. Храм был ветхим, но чистым. Ториэль поддерживала в нём порядок настолько, насколько могла. Фриск поняла, что обрела настоящий дом. У неё ничего не было: ни жилища, ни семьи, ни даже имени. Она жила как призрак, готовый уйти в мир иной в любой миг, но ей посчастливилось встретить жрицу по имени Ториэль, что отличалась от других людей своим добрым сердцем. И в тот день, когда она взяла её руку, Фриск обрела семью. У старой леди уже была дочь, на пару лет старше самой Фриск. Девочка худощавого телосложения с кукольным лицом и яркими алыми глазами - проклятыми глазами. [Чара] – Привет, я Чара. С лучезарной улыбкой на лице промолвила она, протягивая малышке руку. Ториэль напоминала Фриск солнце, тёплое, величественное и большое. А Чара была похоже на огонёк, маленький и очень яркий. Такой же согревающий. [Фриск] – Я - Фриск... С трудом проговорили сухие губы. Глаза новой сестры напоминали Фриск листья клёна, что постоянно падали на дорожку в храме. Дом, место где тебе рады, где ты свой. Оно было тут, это место. Жизнь в храме была нелегка. Ториэль была строга, если дело касалось служения богу Чуда. "Кто это?" - спрашивала Фриск, указывая на изображение закрыто одетого мужчины. "Наш господин..." - с некой тоской в голосе отвечала ей мать. Фриск было десять, а Чаре двенадцать. Впервые за несколько лет с горы неподалёку на их храм подул ледяной ветер. И с ветром, в храм прилетели птицы, несущие перемены. [Ториэль] – Дети мои... Мои дорогие девочки... На пушистых белых ресницах сияли слёзы, что походили на жемчужины. Впервые Чара и Фриск увидели на лице матери такое отчаяние. Бледное женское лицо выражало страх и боль. Её худые, аккуратные руки дрожали, протягивая дочерям оружие. Две катаны, идеального качества. Еле удерживая меч в двух руках, Фриск, обняв его, непонятливо смотрела на матушку. Чара сжала катану в одной руке, её алые глаза сияли, а губы поджались. [Ториэль] – Есть кое что, о чём я вам не говорила... Ториэль сидела на полу, а позади неё, на ветру развивался гобелен с их богом. Бог, сотворивший Чудо, так называла его Ториэль. И во тьме девочке казалось, что прежде нереальный бог на картине засиял... Самыми зловещими на свете красками. [Ториэль] – Вы ведь знаете... Наш бог творил Чудеса... Он исполнял желания людей, слушал их молитвы, сочинял для них песни. Густые брови Фриск нахмурились. Она множество раз слышала от матери хвалу к богу Чудес, потому её рассказ уже более не впечатлял. Но Чара была другой. С горящими пламенем глазами она смотрела на матушку, что говорила о её возлюбленном боге. [Ториэль] – Но... Я не говорила вам о самом великом чуде, что совершил наш господин... Глаза десятилетней Фриск дрогнули. Девочка была не по годам сообразительна и чересчур серьёзна, но впервые она выражала полное непонимание ситуации. Меч в её руках был холодным и таким чужим, что заполнял все её мысли тревогами. [Ториэль] – Три века назад, господин согнал на гору Эботт существ за гранью нашего понимания. Демоны... Они существуют. Демоны, Ёкаи из легенд и старых сказок, которыми родители пугали своих детей, дабы те не ходили по ночам в леса, в самом деле существовали. И они были готовы творить зло, убивая людей, разрушая плоды их труда и даже поедая их тела. Для Чары услышанные истории будто были откровением, без которого её мир казался не целостным, но для Фриск рассказы матери походили на самую не смешную шутку. Ёкаи, что творят зло, не были выдумками стариков и прочих людей, а самой настоящей, тёмной частью их реальности. Назревал вопрос - "Зачем матушка дала нам с сестрой эти мечи?..." [Ториэль] – Дети мои... Мне тяжело говорить вам об этом, но вы должны об этом знать. Вы должны понять... Если есть злая сила, ей всегда должна противостоять сила добра. [Фриск] – И какая же это сила, матушка?... [Ториэль] – Святая сила, которой обладают экзорцисты. Чара, Фриск, дети мои... Вы имеете эту силу... Решимость, которой обладают ваши души - тому подтверждение. Всё, что могло прийти в голову маленькой Фриск так это лишь одно слово - "бред...". Маленькие пальцы, державшие большой меч, задрожали, мысли в голове роились, но Фриск могла выделить среди них заключительные слова - "Матушка неумело лжёт". Но честные глаза Ториэль слезились, искренне выражая скорбь по мирным временам, что останутся позади. Чара сильнее сжала меч, открыв в себе ту самую решимость, о которой говорила её беспокойная мать. "Я готова..." - выражали алые глаза. Жизнь, к которой Фриск лишь недавно привыкла, быстро оборвалась. Началась новая, более суровая. Впервые за года, она смогла услышать по настоящему холодный и строгий голос своей нежной матери - "Вставай. Если не встанешь сейчас, демон убьёт тебя." Истощенная от изнурительных тренировок, Фриск поднялась на дрожащие ноги. Ториэль заставляла дочерей тренировать выдержку, закалять тело и дух. Но для столь юной Фриск подобные нагрузки были опасными. [Ториэль] – Где твоя решимость!? С обидой в голосе спросила женщина у лежавшей на грязной земле Фриск. К неподвижному тельцу подбежала Чара. С её розового лица градом скатывались капли пота, наполняя сухую землю вокруг влагой. [Ториэль] – Дети мои... Возможно, вы не понимаете, но если вы встретите демона, или что ещё хуже - настоящего древнего Ёкая... Вы... На розовых глазах снова возникли слёзы. Медленно, Фриск перевела пустой взгляд на рыдающую мать. Она понимала причину её строгости. Ториэль не хотела, чтобы они умерли, она желала для них лучшей жизни. "Так почему ты хочешь заставить нас сражаться..." - с душевной болью спрашивала у матери двенадцатилетняя Фриск. Ответ пришёл в голову быстро. Стоя на тренировочной площадке, она прекрасно могла видеть ту открытую часть храма, из которой виднелся гобелен с их божеством. "Во имя тебя я должна поднять свой меч?" - с усмешкой подумала Фриск, направляясь к молельную, где её уже ожидала её семья. Ториэль и Чара от всей души молились божеству Чудес, а Фриск... Сердцем была не тут. Семья - вот её истинный идол, другого она не знала. Всё окончательно изменилось, когда в храм прокралось омерзительное создание, не принадлежащее этому миру. Монстр, нет, демон, чьё тело было слизью с множеством красных глаз. Это нечто походило на огромного зеленого желейного червя. И хотя во время тренировок Чара горела решимостью убивать зло, увидев его воочию, молодая девушка не смогла сдвинуть ноги с места. Из полутьмы на встречу опасности вышла Фриск. Девушка крепко держала катану в руках, будто то было частью её собственного тела. Лезвие её оружия отражало лунный свет, а тёмные глаза казались бездонно чёрными. "Во имя чего ты сражаешься?... Я..." - шептала она, вставая в стойку. Меч сверкнул во тьме, а тело желейного монстра было истерзано. "Я сражаюсь во имя семьи. Для тех, кого я люблю, жизни не жаль." - вот что выражал её презрительный взгляд. [Чара] – Ри-чан?... Алые зрачки дрожали. Чара была не способна убить демона, и как экзорцист, она не представляла ценности. Лицо русой девушки побледнело от ужаса, а руки, бросившие оружие, прикрыли мокрые от слёз глаза. Её катана, украшенная гардой в виде кленового листа, свалилась на каменную плитку. Убрав своё оружие в ножны, Фриск проследовала к сестре и крепко обняла её. [Фриск] – Не волнуйся, Чи-чан. Тебе не нужно сражаться. Хрупкие плечи дрогнули. Ториэль растила дочерей как воинов. Священная сила, что была в их душах, обременяла их обязанностями, но вдруг тяжкий груз слетел с плеч робкой Чары. [Фриск] – Я смогу защитить и тебя, и маму. Предоставь всё сестре, Чи-чан. [Чара] – ... Д-да... Сестрица...

***

За прошедшие годы мир людей привык к набегам злых существ. Демоны стали хоть и опасной, но всё же частью непростого людского бытия. И тогда, в один ряд с такими людьми как Фриск, на защиту человечества встали экзорцисты и святые монахи. Таким образом, люди научились справляться с опасностью демонических существ, что спустились с горы. Выживание было приоритетом для каждого и потому, в мире людей были приняты новые законы и правила. Не выходить из дома ночью было основным, ведь ночь время, когда мрак отпирает свои врата и самая мерзкая часть мира выпускает свой яд. И второе – экзорцисты имеют привилегии, за которые платят своим обязательством избавлять города и посёлки от зла. Но для Чары и Фриск эти правила не были важны. В отличии от других обладателей святой силы, они не путешествовали по миру, дабы искоренить ростки зла. Уже повзрослевшие девушки даже не думали покидать свою родную обитель. Весь их мир включал в себя лишь их храм Чудес и деревню неподалеку. И девушек это ни капли не смущало. В их незнании было и их счастье. Хрупкая, изящная девушка мягкими движениями сметала с белоснежной каменной дорожки кленовые листья. Клён, который окружал их храм на километры вперед, начал краснеть и опадать и потому Чаре прибавилось несколько забот. Она не сражалась, не брала в руки свой меч. Главным орудием девушки была метла, с помощью которой она исправно доказывала своему богу привязанность. Но даже без битв, девушка нашла способ защищать свой дом и свою деревню. Своей святой силой она делилась с простым народом, освящая для них воду и делая талисманы. Вытирая пот со своего веселого лица, Чара вытащила из храма корзинку, наполненную небольшими мешочками с символом их храма. [Фриск] – Готово? От неожиданного, безэмоционального голоса, Чара подпрыгнула. Лицо её младшей сестры было холодным и спокойным, а глаза умиротворённо прикрытыми. Половину своей жизни Чара заботилась о Фриск как о младшеЙ, но в итоге, преисполнилась к ней небывалым уважением и любовью. В отличии от неё, тело Фриск было более массивным, хоть и не высоким, а лицо имело более грубые черты. Фриск была воином, готовым обнажить клыки и меч против врага в любой миг. [Чара] – Ага, всё готово. В этот раз вышло меньше, чем я рассчитывала... Спокойно Фриск взяла в руки один из талисманов. Приподнимая густую бровь, она разглядывала вышитую символику их храма на пурпурной ткани. [Фриск] – Ты отлично постаралась, молодец. Тон девушки был покровительственным, но Чара была не против. С лёгким румянцем она лучезарно улыбнулась. [Чара] – Спасибо, сестрица, ты такая добрая!... Ох! Взгляд алых глаз приковало темное пятно на белой мантии. Подобно Ториэль, Чара и Фриск носили священную одежду, состоящую из белой накидки с длинным рукавом, а так же из брючной алой юбки. Чара всегда бережно относилась к своей одежде, будто та сама была для неё неприкосновенным талисманом, но Фриск обходила это правило, постоянно пачкая свою белую мантию. [Чара] – Сестрица! Как же так!? Ты же знаешь, как тяжело отстирывать белую одежду! Наконец, кроткий нрав Чары приобрёл строгие нотки. С великим возмущением, она схватила рукав сестры и, обслюнявив свои пальцы, начала старательно тереть уже давным-давно въевшееся пятно. В некотором смысле, она походила на свою матушку, с которой провела больше времени, нежели Фриск, что была удочерена в четыре. Мягко, еле уловимо, Фриск посмивалась, убирая от своей одежды руки сестры. Снова она осмотрела талисманы, которые приготовила для неё Чара. Проведя пальцем по вышивке, она с теплом в душе прошептала - "Ну, зачем же так стараться?...". [Чара] – Ну, а как же, это ведь легенда нашего храма. Помнишь? [Фриск] – Да-да... Ангел, повидавший ад вернётся и подарит нам чудо. Матушка на протяжении десяти лет перед сном говорила нам об этом. Встав на носки, Чара схватила сестру за ухо и притянула к себе. Отчитывая, она сказала: [Чара] – Мне показалось, или твой тон был преисполнен высокомерием, дорогая сестрица? [Фриск] – Исключено. Спокойно ответила Фриск и тогда Чара наконец отпустила её. Взявшись за метлу, алоглазая девушка фыркнула. Усмехнувшись, Фриск подняла корзину и поставила ту на небольшую тележку. На нижних полках телеги звенели маленькие колбы с мутной водой. [Фриск] – Когда матушка выйдет из молельной, передай, что я ушла. Всё ещё дуясь, Чара кивнула. Свою злость она пустила в энергию и потому ещё более усердно она продолжила подметать дорожку. Дорога до деревни была прямой, почти без склонов, и потому катить телегу было просто. Фриск глядела вверх, рассматривая то, как солнечные лучи пробивались сквозь её любимые красные листья. "Прямо как глаза сестры" - с любовью подумала она. А глаза матери Фриск ощущала как раннюю сакуру, прекрасные и нежные. Деревня была бедной и маленькой, но не смотря на это, рынок был внушающим. Девушка заняла своё привычное место. В тот же миг большая толпа слетелась на её тележку, почти снося с ног друг друга. Фриск было понятно их отчаяние. Талисманы, что она продавала, отпугивали слабых демонов, а святая вода могла исцелить от ран, оставленных младшими Ёкаями. Через несколько минут товар девушки опустел, а кошель наполнился звенящими монетами. Ториэль знала, что Фриск торгует предметами из их храма, но не стала противостоять этому. Ведь им нужно было на что-то жить. Мужчина в старом кимоно озадаченно потирал свою лысину. И что-то было необычное в его испуганных глазах, что настораживало Фриск. [Мужчина] – Уже распродано? Ох... [Фриск] – Да, искренне прошу прощения. Ужас в глазах этого мужчины заставил губы девушки непроизвольно скривиться. "Проклятые демоны..." - рычала она в своих мыслях, даже не заметив, как сжала в руке рукоять катаны. Мужчина вздрогнул от страха и тогда, девушка в миг вскинула руки вверх. [Мужчина] – Ничего не поможет... И смысла нет... Его слова наводили Фриск на мысль, что тот и вовсе был не в своём уме. Он продолжал говорить нечто невнятное, привлекая внимание прохожих. [Мужчина] – Окститесь! Он уже близко! Зло надвигается с востока! Брови Фриск нахмурились. "Он?" - задавалась она вопросом. Безумство мужчины, что пару секунд назад казался нормальным человеком, угнетало её и без того беспокойное сердце. Юная девушка чувствовала, что в этом безумии укрывается немалая доля правды. Концентрированное зло надвигалось, и этому ни один человек не мог противостоять. Фриск ощущала демоническую энергию. Нечистая сила огромной волной приближалась, и всё, что ей оставалось, это смириться и приготовиться к битве. "Я убью их всех..." - подумала она, строго глядя на восток. Вернувшись, девушка увидела свою старшую сестру, сидящую на ступенях храма. Чара была мрачнее самой тёмной тучи. Алые глаза будто лишись жизни. [Фриск] – Чи-чан? Ласково позвала девушка по прозвищу сестрицу. Выплыв из омута тёмных мыслеЙ, Чара вскочила с места. Её дыхание было прерывистым. [Чара] – Ри-чан... Густые брови девушки дрогнули. С тех пор, как она убила своего первого монстра, Чара отринула её прозвище и стала называть её "сестрица". Небо затягивало тучами, а в воздухе витал запах дождя. [Фриск] – В чём дело?... Стыдливо русоволосая девушка отвернулась. Фриск не видела её лица, но знала, что сейчас ей было тяжело. Выдохнув, строгим тоном она спросила: [Фриск] – Где сейчас матушка? [Чара] – ... Ты знаешь... Прикрыв глаза, Фриск молчаливо ушла. Звон обуви о деревянный пол эхом раздавался в её голове. Решительно она направлялась в святилище, где день за днём уединялась Ториэль. Старая жрица будто ожидая чего-то, днями напролёт запиралась в зале с гобеленами, разглядывая ветхие, почти стёртые рисунки. Фриск считала эту одержимость ненормальной, хоть и с ранних лет она была выращена в этом необычном храме. Наконец, шустрые, сильные ноги остановились. Перед ясным, решительным взором предстал гобелен с их богом. "Бог, что закрыл от народа свой лик..." - вспоминала Фриск, осматривая зал. В храме было множество картин и легенд, что были изображены на свитках и полотнах. Ториэль сидела на коленях около порванных картин. Уже более осторожно, почти бесшумно, девушка подошла ближе к матери, но не спешила садиться. Фриск не уважала то, во что верила её семья. Ториэль горько улыбнулась. За прошедшие годы на её лице совсем не прибавилось морщин. Она была прекрасна и с тем же, до жути, неестественно однообразна. Прикрывая глаза, старая леди сказала: [Ториэль] – Присядь, дитя моё. Любую просьбу Ториэль, Фриск воспринимала как приказ и потому, без излишних слов села рядом с матушкой. Старая жрица почти не дышала. Нехотя, Фриск взглянула на почти разорванную картину и увидела на ней двух драконов, что состояли из костей. Мерзкие создания, которым не место было в храме, по какой-то причине были изображены на священных полотнах. [Ториэль] – Ох... Дитя моё... Было время, когда мир был поделён на чёрное и белое... Прекрасное время, когда людское шло к людскому, а потустороннее к потустороннему. Мирное время, когда наш бог творил чудеса, защищая нас. Старая жрица говорила так, будто сама была свидетелем тех самых времен. Это казалось для Фриск забавным, ведь в таком случае, её любимой матушке должно быть более пятисот лет. [Ториэль] – Фриск, дорогая... В тебе есть сила. Сила, что передавалась в твоей семье из поколения в поколение, сильная священная сила. Если решимость твоя не угаснет, ты сможешь преодолеть даже верховного Ёкая. Ни одна мышца на лице Фриск не дрогнула. Она не желала слушать очередные фантазии своей матушки. Преисполненная гордыней, девушка искреннее считала, что уже достигла своего пика. Ведь любой демон, даже Ёкай, проникший в их деревню, в тот же миг обращался в ничто от её силы. Некоторое время они сидели в тишине. Наконец, Фриск начала то, зачем пришла. [Фриск] – Надвигается зло. Я чувствую это и Чара, вероятно, тоже. Люди в деревне напуганы, мы должны быть готовы. Ториэль продолжала завороженно глядеть на узоры перед собой, будто специально пропуская все слова дочери мимо ушей. Она всё продолжала глядеть на изображение двух драконов, будто искала в их противостоянии ответ. Безразлично Фриск взглянула на костяных драконов. Матушка никогда не рассказывала ей легенду о них, но она и так знала их историю. Хотя воспоминания о них меркли с каждым днём из-за своей старости. Перед глазами Фриск всплыли образы пятнадцатилетней давности. Ториэль, нежно державшая Чару на своих руках стояла напротив этой неаккуратной картины. Алые глаза мельком исследовали каждый сантиметр полотна, а маленькие губы вопросительно кривились. [Чара] – Матушка, почему ты смотришь на эту картину?... Разве это не демоны? Ториэль нежно улыбнулась. [Ториэль] – Это не обычные демоны. Верховные Ёкаи, почти боги. Маленькие плечи задрожали. Фриск, будучи малюткой, осваивалась в храме, чувствуя себя отчужденно. Она не осмеливалась подойти к новой маме и сестре, и потому наблюдала за ними издалека. [Ториэль] – Эти драконы-братья. Драконы зла и добра. Драконы, голод и гнев которых был неутолим. [Чара] – Зло и добро?... Но... Как Ёкай может быть добрым?... [Ториэль] – Хи-хи... Это сложно. Один дракон спал, будучи преисполненный ленью. А другой горел мечтой. Мечтой завоевать всё, что было в поле его зрения. Остальную часть диалога Фриск не помнила, уж слишком она была мала. Но спрашивать у матери об этой истории она не собиралась. Как бы то ни было, для Фриск все байки Ториэль – не более чем легенды, не подкрепленные никакими фактами. А демоны, что прямо сейчас убивают множество людей, были реальны, и потому девушка до скрежета зубов стискивала челюсть, но молчала, будучи преисполненной уважением к своей дорогой матушке. Понимая, что диалога не состоится, почтительно поклонившись, Фриск покинула комнату. Злобно вышагивая, девушка вспоминала лица всех тех, кто пострадал от руки нечисти. "Добрый Ёкай, ха! Как же!..." - скалясь, говорила она под нос, не заметив чужого присутствия. Чара стояла с метлой в руке. Она глядела на необычно эмоциональное лицо сестры и вытирала пот со лба. [Чара] – Сестрица... Ты... [Фриск] – Ничего... Забудь. Поджимая красные, искусанные губы, Чара промолвила: [Чара] – Знаешь... Необязательно сражаться в одиночку. [Фриск] – Ты думаешь, меня это волнует? Брови русой девушки нахмурились, а глаза обидчиво прикрылись. [Чара] – Меня пугает твоя излишняя самоуверенность, сестрица... Иногда... Бывают вещи, которые от нас не зависят, понимаешь? Приподнимая одну бровь, Фриск скривилась и скрестила руки на груди. Поведение её сестры было более чем подозрительным, и оттого её внутренний покой лишь сильнее пошатнулся. [Фриск] – Сестра, ты что-то скрываешь? Голос Фриск был холоден и строг, будто она говорит не с родным её душе человеком, а с незнакомцем. Вскинув удивлённые брови, Чара вытаращила свои большие глаза в пустоту. [Чара] – Н-нет, это не так... "Ложь.." - с желчью в сердце подумала Фриск, небрежно схватив сестру за руку. [Фриск] – Ты о чём-то знаешь?... Это не шутки, Чара, могут погибнуть люди! [Чара] – Ай, мне больно! Звериная грубость Фриск как бушующая волна накрывала всех, кто был с ней рядом. Спокойный нрав скрывал в её душе неописуемый гнев, направленный на нечистую силу. Будто животное, что посадили в клетку. И когда эта ненависть вырывалась наружу, страдали невинные. Вырвавшись из крепкого захвата, со слезами на глазах, Чара прорычала: [Чара] – Да плевать мне! Пусть пропадут пропадом эти люди! Фриск широко распахнула холодные, застывшие в гневе глаза. Она не могла поверить, что услышала нечто подобное из прекрасных уст своей дорогой сестры. Гримаса обиды Чары превратилась в лицо, полное ехидной ненависти. Красные губы растянулись в улыбку, а алые глаза загорелись. [Чара] – Что хорошего они мне сделали, чтобы я их защищала? Люди алчные, мерзкие создания, что топят тех, кто слабее и вышагивают по их головам. Яд, что источала Чара, тягуче расползался в разуме Фриск, походя на змей или червей. Не желая слушать ахинею дальше, кареглазая девушка выставила руку перед лицом ошеломлëнной сестры. Со всей строгостью и холодом, она сказала: [Фриск] – Вот она – причина, почему твоей решимости недостаточно. Живёшь ради невнятного бога, игнорируя реальность. Поэтому ты и не можешь сражаться. Поэтому ты не экзорцист. И потому бесполезна. Безразлично Фриск прошла мимо своей старшей сестры. Она и не припомнила, когда в последний раз они настолько сильно ссорились. И когда последний раз она была так зла. Обязанности экзорциста, защита семьи, всё это упало на её одинокие плечи. И это давило, ужасно давило на Фриск и потому она была обязана стать камнем, скалой, способной вынести любой шторм. Ужин проходил неловко. Молчание почти физически давило на всех сидящих в комнате. Опустошив миску с рисом, Фриск выдохнула, даже не взглянув на сидящую рядом поникшую Чару. Ториэль мягким, почти неуловимым движением положила палочки на тарелку. Спокойным тоном она проговорила: [Ториэль] – Не взирая на ваши различия, вы должны быть вместе. Лишь за пару секундьмудрая Ториэль смогла понять, что между её девочками произошел конфликт. Ладони Фриск крепко сжались. "Я всё понимаю, но... Как она могла проклинать род людской, я понять не могу!... - думала она, поджимая губы. Чара грустно глядела в никуда, её глаза были преисполнены стыдом, но явно не за содержимое сказанного ею. Она никогда не питала страсти к защите других. Чара была отчуждëнной и ненавидела покидать храм с самого детства, и потому Фриск думала о том, что она просто закрытый человек. Но её недавние слова обнажили не самую светлую часть её характера. [Ториэль] – Фриск... Дитя моё, нельзя видеть мир лишь в чёрном и белом. Лицо Фриск почти скуксилось, но она придержала свои эмоциональные порывы. Только недавно её матушка тосковала по временам, когда мир был прост, а теперь продвигала противоречивые поучения. Нежное лицо жрицы приобрело печальные нотки. [Ториэль] – Дитя моё, почему ты скрываешь свои истинные чувства? Глаза Фриск приоткрылись. Она не ожидала, что мать заметит перемены в её настроении и от того растерялась. [Ториэль] – Фриск, ты ведь не солдат и не воин. Не нужно... [Фриск] – Но я экзорцист. Фриск крайне серьёзно относилась к этому званию и ничего другого в себе не видела. Тишина продолжала давить на горло каждому, кто скрывал чувства и правду в своей душе. Закончив с трапезой, младшая дочь встала из-за стола. [Ториэль] – Дитя моё... После ужина зайди ко мне пожалуйста. Кротко девушка кивнула и покинула комнату. Как и просила Ториэль, Фриск пришла к ней в ночи. Сумерки сгущались. Комната Ториэль была скромна, почти пуста и сверкала от чистоты. Старая леди сидела среди свечей перед зеркалом и расчёсывала свои прямые, серебристые локоны. Волосы Ториэль напоминали Фриск серебряно-платиновые нити и иногда ей казалось, что голова её матери состоит из расчёсанных паучьих сетей. Ториэль, как и её дочь, была облачена в пижаму. На её лице было умиротворение, что никак не сходилось с её недавним беспокойством. Розовые глаза были ясны, казалось, что их обладательница узнала истину и полностью приняла её. Но в чём же эта истина? Фриск с померкшим лицом присела напротив матери, сложив руки на бёдрах. "Слишком смирна, слишком послушна..." - с печалью в глазах думала Ториэль, разглядывая бледное лицо своей дочери. Она переживала о том, что без неё Фриск не будет знать как жить и самостоятельно принимать решения. Женщина осторожными движениями открыла шкаф и вытащила из него аккуратно сложенную ткань лавандового цвета. С теплой улыбкой Ториэль протянула сверток оживленной девушке. Развернув подарок, Фриск поняла, что в её руках кимоно высокого качества с красным поясом и вышивкой в виде цветков и листьев лотоса. [Фриск] – Мама, это... [Ториэль] – Я хотела подарить это кимоно немного позже, но подумала, что... Сегодня, возможно самый лучший шанс. Слова матери имели некий подтекст, что был для Фриск неясен. Девушка не знала, как реагировать на что-то настолько дорогое. С осторожностью она провела рукой вдоль вышитого рисунка. Тихо, неуверенно, она спросила: [Фриск] – Почему... Именно лотос?... [Ториэль] – Ох, дитя... Я подумала, тебе этот цветок подходит как ничто другое. Ториэль звучала столь убедительно, что Фриск больше не желала интересоваться этим вопросом. [Фриск] – Спасибо, матушка... Но, когда же я его надену? Фриск не понимала, на какой случай ей пригодится столь роскошное кимоно. Ториэль улыбнулась. Медленно женщина поднялась и крепко обняла свою младшую дочь. Её объятия были полны чувств, что практически кричали, хотя Ториэль молчаливо улыбалась. Это тревожило сердце Фриск, но она не смела просить мать об искренности. Взяв подарок, Фриск ушла в свою комнату. Сидя перед своим собственным зеркалом, девушка разглядывала свои суровые черты лица. Мельком она взглянула на кимоно позади себя, что отражалось на зеркальной глади. "Красивое... Совсем не подходит мне." - подумала она. Брови Фриск нахмурились, девушка вспомнила о недавнем конфликте с сестрой, которая, казалось, была ей ближе всех на свете. Твёрдо Фриск приняла решение помириться с Чарой на рассвете. Задувая свечи, девушка легла на футон и закрыла глаза. И её сны не радовали мирными образами. Фриск корчилась, избегая кошмары, что проникли в её беспокойный разум. "Ангел смерти... Настигнет." - шепот, ядовитый, проникающий в самое сердце, заполнил всё пространство. В ледяном поту, Фриск, вскрикивая, вскочила со спального места, откидывая одеяло в сторону. Схватившись за лицо, она глубоко дышала, пытаясь заглотить как можно больше воздуха, от чего её голова кружилась. "Нет... Это по другой причине." - осознала она. Поднявшись на ноги, Фриск сделала глубокий вздох и поняла, что её комнату застелил дым. Спешно она распахнула двери, перед её глазами вспыхнуло пламя. Прикрыв лицо, девушка уклонилась от падающих искр и поняла, что это пламя необычное. Огонь был яркого розового оттенка, а ближе к концам языков пламени оно было белым. И такой опытный экзорцист как Фриск быстро смогла распознать зловещий почерк. [Фриск] – Чара! В храме Ёкай!!! Молниеносно девушка схватила свой меч. Босые ноги быстро передвигались по раскаленным в уголь доскам. Фриск кричала имя сестры, взывала к матери, молясь Будде, чтобы с ними всё было в порядке. Но на её зов никто не откликнулся. Выбежав на улицу, Фриск устремила взгляд на храм, что был объят розовым пламенем, искры от которого достигали кленового леса. Ещё раз Фриск звала свою семью, надрывая глотку. Её душа яростно затрепетала, как только она почувствовал демоническую энергию доносящуюся из священного зала. Чувство долга переросло беспокойство и потому, бросив поиски, Фриск решила истребить причину пожара, что поглотил самое дорогое её сердцу место. Несмотря на поврежденные огнём ноги, Фриск устремилась к источнику зла. Наконец вот он, демон, причина несчастья перед её глазами. Это существо было высоким и массивным, на его теле еле сходилось белое, тонкое кимоно. На его руках сияли длинные когти, на коже - белоснежная шерсть, а на голове были пара длинных козьих ушей и драконьи рога. Нечто было повёрнуто к гобелену с богом Чуда. Прожигая чудище взглядом, изучая повадки, Фриск неспеша вытащила катану из ножен. Услышав звук лезвия, демон обернулся. Руки Фриск задрожали, впервые она потеряла контроль над своим телом. Лицо монстра напротив неё походило на животное, один глаз этого существа был полностью чёрным, настолько, что казалось, в нём была сама бездна. Но, второй... Нежный, розовый цвет, такой теплый и родной, что заставлял плакать. [Фриск] – Мама?... С трудом выдавила из себя шокированная девушка. Её приёмная, добросердечная матушка была самым настоящим демоном, а она этого не поняла. Всё это время Ториэль обучала своих неродных дочерей, людей, убивать ей подобных. Безумная правда накрыла Фриск чёрной пеленой. Тяжело дыша, девушка глядела в никуда. Её глаза были полны боли и ужаса, а так же страха. "Кто ты?" - пронеслось у неё в голове. Фриск начала думать о том, что всё, что было между ними – не более чем грязная ложь, ведь демонам веры нет. Монстр сделал шаг вперед, от чего Фриск дёрнулась, но поднять свой меч она никак не могла. "Она Ёкай, мой долг убить её..." - убеждала она себя, тщетно. Схватившись за чёрный глаз, Ториэль скривилась от боли. На несколько мгновений, Фриск почувствовала, что перед её глазами витает некая дымка состоящая из нескольких цветов. Демоница прорычала: [Ториэль] – Дитя... Моё... Из её темного глаза струились чёрные слёзы, а изо рта клубилась пена. Розовый глаз дрогнул. Сердце Фриск выскакивало из груди, каждая клеточка в теле кричала о том, что тут находиться опасно, но девушка замерла. [Ториэль] – Фриск... Ты должна... Убить меня... [Фриск] – Что!? Резко девушка убрала меч в сторону. Человек или демон, ей было не важно, она точно знала, что Ториэль была самым добросердечным существом на свете и никогда не причиняла вреда другим. Поднять против неё оружие Фриск никак не могла, она слишком сильно любила её. Отдышавшись, старая леди продолжила: Ториэль – Мне не помочь... Фриск, я уже под его властью. Миазмы достигли моей души... Мне осталось немного... И тогда я убью всех... Я сожгу леса, уничтожу деревню... От осознания ситуации глаза Фриск заслезились. [Фриск] – Мама... Я не могу! [Ториэль] – Ты экзорцист, дитя моё!... Твоя работа убивать демонов! Зубы Ториэль стали длиннее, а второй глаз заполонила тьма. По щекам девушки струились горячие слёзы. Существо перед ней более не её мать. И как Ториэль обещала, она была матерью для Фриск до скончания времен. Своих времен, которые встретили конец в эту ночь. От резкого рывка глаза девушки в миг просохли. Одним движением она направила лезвие своей катаны к шее Ториэль, но та выставила перед собой массивную руку. Глаза девушка широко распахнулись, когда она поняла, что рука этого демона была прочнее стали. Рука демона поднялась высь. В воздухе появились шары из розового пламени. Гобелен с возлюбленным богом семьи поглотило пламя. С трудом Фриск смогла увернуться от атак Ториэль. Непрекращающиеся нападения вытолкнули Фриск на улицу, прямо ко входу в храм. Вытирая с лица пот, девушка наполнилась решимостью убить существо напротив, ведь если она выйдет наружу, без жертв эта ночь не сменится днём. Фриск понимала, что перед ней был могущественный Ёкай, сильнее прочих, кого она раньше встречала. И она прекрасно осознавала, что где-то внутри Ториэль продолжает бороться, ибо она бы умерла, если бы этот монстр того захотел. А значит, мать выиграла для Фриск немного времени, чтобы покончить со всем. Собрав всю свою святую силу, Фриск встала в стойку, её глаза засияли белым светом и тогда прямо под демоном образовался белый магический круг. Из него одна за другой выскочили магические цепи и заключили бушующего демона в ловушку. Один взмах отделяет это создание от смерти. Со слезами на глазах, Фриск подняла меч вверх и наконец замахнулась. Нечто алое пронеслось перед её глазами. Взвизгнув, Фриск схватилась за правый глаз и поняла, что его заполняет кровь. Поднимая взгляд, она увидела перед собой сестру. Её глаза горели решимостью, а в руках отражал розовый свет, нож танто. С гневом в голосе, Фриск крикнула: [Фриск] – Что ты делаешь!? Но Чара была непреклонна. Девушка встала в боевую позу, напрочь отказываясь отступать. От удивления Фриск широко распахнула глаз и приоткрыла рот. Действия сестры она не понимала. [Фриск] – Отойди с дороги! Её нужно убить! Иначе она уничтожит всё живое, что найдёт! [Чара] – И?... Пусть всё умрёт. Я не дам тебе убить маму. Наконец к Фриск пришло болезненное осознание. [Фриск] – Ты знала! Ты знала, что матушка Ёкай! И... Ты подняла оружие против меня!!! Глаза Чары зловеще горели, она была полна решимости убить собственную сестру, лишь бы мать осталась жива, не взирая на её состояние. [Фриск] – Как ты можешь так говорить... это больше не наша мать, она убьёт всех: нас, людей в деревне! [Чара] – Я повторюсь, пусть сдохнут! Люди отвратительны! На несколько секунд Фриск лишилась дара речи и только тогда она наконец поняла, что представляет из себя сестра. [Фриск] – Только не говори мне, что ты предпочитаешь их нам?... Поэтому ты не могла убить ни одного демона, ты прониклась к ним!? К убийцам!? [Чара] – ... И что с того? Ты тоже убийца!... Люди... Что хорошего они нам сделали? Ты ведь сама была оставлена своими сородичами, умирать в холоде и голоде, и только наша маменька тебя пожалела! Фриск было нечего ответить на это. Но и правой она считать сестру не могла. Годами она наблюдала за тем, как демоны издевательски истребляли целые деревни из праздного удовлетворения. Быть на их стороне она не могла этически. [Чара] – Знаешь, что случилось со мной?... Люди из моей деревни и мои собственные родители выбросили меня. Из-за моих проклятых кровавых глаз. Они отдали меня, двухлетнего ребенка, в жертву богу войны... А потом... Папенька нашёл меня и передал маменьке. Папенька... Тот, кого Чара и Ториэль лишь пару раз упоминали при Фриск, и потому она не знала кто он. Но даже так она могла предположить, что, вероятнее всего, это другой Ёкай. Цепи, которые наложила Фриск, начинали трещать. [Фриск] – Довольно. Уйди с дороги! Фриск направила меч в сторону сестры. Глаза Чары наполнились отчаянием и обидой. [Чара] – Даже после того, что я тебе рассказала... И в миг её глаза снова загорелись жаждой крови, а красные губы растянулись в улыбке. [Чара] – В таком случае, запомни, сестрица... К дальнейшему меня побудила не моя решимость, а твоя. И снова хрупкая девушка набросилась на сестру с ножом. Лезвие её небольшого оружия отражало красные глаза, от чего весь кинжал казался алым. Фриск отражала атаки сестры, подмечая, что та бесполезна в сражениях с демонами, но в убийстве людей у неё явный талант. Потерянный глаз понижал защиту Фриск и потому уворачиваться от столь проворных атак было крайне сложно. Нож оставил неглубокие порезы на её плече и бедре, но адреналин позволил ей не ощущать боли. И наконец Чара открылась, но... Фриск не видела в ней врага. Перед её глазами мелькнул образ девчушки кукольной внешности, маленькой, светлой и теплой. Той самой, что пятнадцать лет назад протянула ей руку. Она не могла убить её. В отличие от самой Чары. Как только Фриск ослабила бдительность, кинжал пролетел около её горла. Изворотливость и желание выжить помогли Фриск за считанные секунды развернуться, и тогда, нож резким движением срезал её собранные в хвост волосы. Большой пучок длинных, прямых волос свалился на землю. Девушка схватилась за горло, которое Чара успела поцарапать, пытаясь остановить кровь. И вот ещё один взмах. И если бы Фриск пропустила этот удар, она бы совершенно точно умерла. Но она не пропустила. И тут сработало ясное правило этой никчёмной и несправедливой жизни - убей, или будь убитым.

***

Дождь густыми каплями окроплял сырую землю. Фриск стояла под его натиском, не склоняясь. Её глаза почти просохли от непрекращающихся соленых слёз, но снова смочились проливным дождем. Прохладные капли с неба смогли затушить горящий лес и храм, от которого оставались лишь руины. Обезглавленное тело её любимой сестры то и дело маячило перед её пустыми глазами. Фонтан крови, безжизненные красные глаза... А затем и распадающееся в прах тело матери. То, что благородная судьба подарила Фриск в один день, было отнято ей в эту злосчастную ночь. Дождь прекратился, настал рассвет. Рассвет новой жизни для Фриск, что теперь желает умереть. Семья была её идолом, её миром. Теперь она осталась совсем одна. Мысль покончить со всеми страданиями пришла ей очень скоро. Незамедлительно, истощенная девушка взялась за свою катану и приставила ту к шее. И лишь маленький зачаток умной мысли остановил её бесом ведомые руки. Её глаз распахнулся. [Фриск] – Ублюдок, что ответственен за это... Я должна найти его. Девушка вспомнила, как её матушка упоминала некое третье лицо, что захватило её разум. Фриск поняла, что был некто, кто заставил её миролюбивую мать потерять контроль над телом и наполниться жаждой убивать. Прежде светлую душу пронзила ядовитая стрела. Огонь мести сжирал её сердце. Решимость приобрела для Фриск новый смысл. Закрыв свой разум от чувств и эмоций, Фриск взяла обезглавленное тело Чары и похоронила его под клёном. Там же она похоронила пыль, что осталась от её матушки. Подсознательно Фриск надеялась на то, что дух её матери продолжит охранять это место, уже не как хранительница храма, но как хранительница руин. Девушка приняла решение, что оплакивать свою семью будет в тот день, когда голова ублюдка, сотворившего это невообразимое зло, покатится с его плеч. И только тогда она сможет распрощаться с бременем своей одинокой и осквернëнной жизни. Руины храма смогли сохранить для неё немного вещей. Немного обуглившийся меч её сестры и подаренное матушкой кимоно. Сбросив с себя белые спальные одежды, Фриск одела подпаленное кимоно поверх холодно-серого наряда, служащего ей нижним бельём. Двухцветным красно-фиолетовым шнуром она подвязала красивые рукава. И так же, с помощью подвязки, она просунула за спину клинок своей сестры. Последним штрихом стали бинты, которые она наложила на свой поврежденный глаз и шею, что едва ли не была рассечена клинком. Больше она не жрица и не экзорцист. "Я сражалась во имя семьи раньше, и так же впредь я умру за вас, и только за вас" - прошептала она, глядя на безымянную могилу своей сестры.

***

Фриск не знала что делать и куда идти. И даже личность врага она совсем не представляла. Всё, что она знала прежде, это их храм божества Чудес и деревня поблизости. С неё она и собиралась начать. И чем ближе девушка подходила к поселению, тем сильнее ей вбивался в нос запах крови и горелой плоти. Деревня была почти уничтожена. Немногие уцелевшие люди собирали трупы и части тел своих погибших близких. Та ночь была трагедией не только для Фриск, девушка осознала это в этот самый миг. Женщины, надрывая глотки рыдали, а мужчины отворачивали лица, сдерживая свои слёзы. Фриск неспеша шагала, понимая, что сейчас она не более чем призрак для этих израненных судьбой людей. И вот она наткнулась на того самого мужчину, что прошлым днём пророчествовал конец всего. Он сидел около полуразрушенного дома, полностью лишенных обеих ног. Лишь одного взгляда на него Фриск хватило, чтобы понять, что он не жилец. [Мужчина] – А я говорил... Я говорил... Ты... Почему ты не защитила нас!?... Хах... Погляди на себя... Ты сама еле уцелела, да? Уважаемая жрица. Фриск молчаливо глядела на человека, что вот-вот распрощается с жизнью. Девушка опустилась на колено. [Фриск] – Что произошло? Её голос своим спокойствием ранил, казался безнравственно безразличным. Мужчина усмехнулся. [Мужчина] – Демоны... Словно лишенные разума... Напали на деревню, крошили людей, как мясники! Брови Фриск нахмурились. Она поняла, что этот некто, кто завладел её матерью, причастен к этой разрухе. Кто-то, кто управляет другими демонами с помощью необычных миазм... Он казался недосягаемым. И пока мужчина был жив, она поспешила спросить: [Фриск] – Откуда вы узнали о надвигающемся зле? [Мужчина] – Легендарная Каппа сказал мне. Легендарная Каппа... Фриск припоминала истории об этом необычном Ёкае, что не убивает людей, а лишь издевается над ними. И если преподнести ему дар в виде огурцов, этот монстр поделится с тобой крупицами своей мудрости, что копил столетиями. Фриск не была уверена в его существовании, поэтому мало интересовалась этим демоном. [Фриск] – Тогда, где мне её искать? [Мужчина] – В деревне, что расположена у устья реки.... Которая перетекает в болото... [Фриск] –...Спасибо... Но мужчина уже более не мог услышать её благодарность. Девушка прикрыла его веки. [Фриск] – Да упокоится душа ваша... Обещаю, ваша смерть не останется безнаказанной. "Своими руками я выпотрошу этого мерзавца..." - добавила она. Выпрямившись, Фриск крепко, до скрипа кожи, сжала кулаки. Тех, кто умер, не вернуть, но демоны так легко лишают людей жизни... Она была полна решимости покончить с этими несчастьями раз и навсегда и тогда... Она смогла бы с гордостью посмотреть в глаза своей семье на том свете. Разузнав направление, Фриск выдвинулась к деревне на болоте, о которой говорил умерший. Ей было не важно, кто этот Каппа, настоящий демон или выдумка, пока он остается единственной зацепкой, Фриск была готова смириться с тем, что ей придется искать помощи у Ёкая. Пока с ней была её решимость и катана, девушка знала, что она справится со своей миссией. Решимость адским пламенем горела в сердце. Месть, справедливость, долг, послужат топливом для огня в её душе.