Кастлия Вагнер

«Из моих глаз льются слёзы,

Я исчезаю и падаю в пропасть.

В этом замке я остался один.

Но всё ещё хочу тебя увидеть.»

The Truth Untold by BTS

Напротив него в мягком кресле с розово-красной обивкой сидела женщина средних лет. Её голову прикрывала небольшая, но на вид дорогая синяя шляпка, украшенная белыми ленточками, собранными в красивые искусственные цветы, в сердцевине которых можно было разглядеть голубые драгоценные камни. Глаза этой особы внимательно наблюдали за ним и отличались своей выразительностью и искренней заинтересованностью. Она действительно была хороша собой: изящна во всех своих движениях, словно лебедь. Этим она ему и не нравилась. В последнее время он видел слишком много людей, подобных ей: богатых и избалованных всеми прелестями жизни. От их надменного поведения его, если честно, уже тошнило. Потому что они считали, что отличаются от всех остальных, хотя на самым деле все были совершенно одинаковыми. Ненадолго между ними повисла тишина. Любопытный взгляд то и дело прищуривался, изучая каждую мелочь. Ему хотелось сказать всё, что крутилось в голове в эту минуту. Пришлось сдержаться. Нельзя. Иначе станет хуже. Взяв её за руку, одетую в голубую вельветовую перчатку, он сухо произнёс: — Как это всё уморительно. Дети, владеющие магией. Чего только не встретишь в этом мире, — мальчик продолжал смотреть на руку этой особы, не поднимая на неё взгляда. Злость кипела в нём, но он лишь сильнее прикусывал нижнюю губу, чтобы не дать этим чувствам вырваться наружу. — Но всё это просто выдумка. Этот мальчишка сейчас выдаст что-то в общих чертах, чтобы я удивилась. Вокруг сплошной обман! — возможно, в её голове это звучало более эмоционально, но его голос был таким же монотонным, как и в начале. Он слишком устал от этой глупой показухи, что устраивалась в этом зале изо дня в день. Да, Фолк всего лишь прочитал мысли этой особы из высшего круга с помощью своих способностей. Однако от него не укрылось, как та изумилась и как в её глазах сверкнуло нечто, похожее на удивление. К ней пришло осознание, что его магия — не какая-то «выдумка». Когда потрясение сошло на «нет», на лице женщины появилась скользкая, довольная улыбка. Её наверняка позабавило, как он поймал её на столь некрасивых мыслях. Жаль только, что ему было всё равно — лишь бы это побыстрее закончилось. Подобных ей выскочек мальчик встречал каждый день, они его очень раздражали. Все они приходили сюда с целью развеять слух о том, что в этом поместье есть ребёнок, умеющий читать мысли, но всегда уходили ни с чем, впустую потратив своё время и деньги. Потому что дети здесь действительно владели магией. В стенах этого поместья это и стало их проклятием. Внезапно женщина повернулась к мистеру Регету, что стоял возле окна и тихо следил за происходящим издалека, и сказала со всей любезностью: — Сколько вы хотите за этого мальца? Я отдам любую сумму, — она быстро перевела взгляд на Фолка и мило улыбнулась ему, но тот в ответ лишь отдёрнул руку. Его глаза воинственно посмотрели на неё в ответ. — Я крайне заинтересована в его магических способностях, — продолжила говорить особа, вновь обращаясь к мужчине. — Продайте мне его. Она даже не видела в нём человека… Так, очередная забавная игрушка, которую можно купить за деньги. Без своих прав на жизнь, без собственного мнения. Какой же ужасный этот мир взрослых, погрязший в жестокости и алчности. В нём закипала ярость от одного лишь осознания, какими же противными и двуличными могут быть люди. А больше всего его злил человек, что начал всё это безумие. Да-да, тот, что стоял вдалеке и продолжал молчать! Сжав руку в кулак, мальчик нахмурился и глянул в его сторону. Сейчас у Фолка всё было написано на лице: «Да чёрта с два я соглашусь на подобное! Уж лучше здесь от голода умереть, чем жить под одной крышей с этой корыстной тёткой!». Однако мистер Регет, немного подумав, посмотрел на женщину и покачал головой в ответ на её предложение: — К моему превеликому сожалению, я должен Вам отказать, — он сделал несколько шагов к ним и, оказавшись рядом с мальчиком, дружелюбно потрепал того по волосам. — У него очень редкий талант. Мне он ещё нужен, — произнося эти слова, мужчина улыбался. Когда-то с такой же улыбкой он дарил всем детям в поместье подарки на Рождество. Из-за этого, не выдержав, Фолк недовольно скинул его руку со своей головы и отвернулся. «Ещё нужен», прогремело в мыслях мальчика, моя магия тебе нужна, а не я сам, лживый ты урод! На том и закончилась эта встреча. Возможно, всё бы сложилось иначе, если бы в тот день хозяин поместья дал своё согласие. Хотя к чему эти «если бы»? Подобные рассуждения уже ничего не смогут исправить. Они лишь создают иллюзию того самого счастливого будущего, которое никогда не наступит.

***

К чему эти представления с демонстрацией магии обычным людям? Спустя пару месяцев после их заточения мистер Регет начал приглашать в поместье гостей, чтобы за небольшую плату показать фокусы детей, что владели магией. Им не давали выбора между «хотите это сделать?» или «не хотите?». Их просто поставили перед фактом: выполняйте приказы, если желаете выжить. И после этого в подвале остались только те, кто своими способностями действительно мог удивить никогда не слыхавший о магии люд. Всех остальных продали или забрали: они были не нужны мужчине. Местные богачи, которые считали, что видели всё в этом мире, иногда приезжали сюда, чтобы полюбоваться на эти «чудеса». Для них всё происходящее — просто представление. А дети, исхудалые и бледные от голода и ужасной жизни, — жалкие зверюшки. Поместье стало огромной клеткой, где жестокие взрослые забирали у них все права, свободу и мечты. И им ничего не оставалось, кроме как смиренно плясать под дудку мистера Регета и существовать в этих бесчеловечных условиях, чтобы получить хотя бы крошку хлеба. Способность читать чужие мысли превратила Фолка в известного экстрасенса, что мог угадывать, о чём думает человек. Слухи о нём давно покинули город и разлетелись по округе, поэтому, случалось, сюда приезжали люди даже с других концов страны, только чтобы испытать его магию на себе. Не сказать, что ему нравилось этим заниматься. Напротив, он постоянно противился и упрямился, не желая выполнять приказы хозяина поместья. И всё же чаще всего мальчику приходилось забывать про свою гордость и мириться с жестокой реальностью. Просто для того, чтобы выжить. В эти короткие сеансы его выпускали на волю и позволяли увидеть что-то кроме тёмных стен подвала. Садясь за маленький круглый столик, он читал мысли приезжих гостей и озвучивал их вслух. Те удивлялись и иногда просили повторить попытку, предлагая заплатить бо́льшую сумму. И всё повторялось. Иногда даже по несколько раз. В такие моменты Фолк думал о том, что когда-нибудь мистер Регет замешкается и даст слабину, и ему удастся дать отпор. Он сможет врезать мужчине, чтобы тот потерял сознание, спустится к друзьям, освободит их, и вместе они наконец смогут сбежать из этого кошмара раз и навсегда. Но шанса пока что так и не предоставилось. И сегодняшний рабочий день ничем не отличался от предыдущего для мальчика. Жизнь всех детей стала однообразно мрачной и полной отчаяния; к написанию сценария к ней приложил свои грязные руки один гнилой взрослый. Так и пролетали дни, недели, месяца. Если честно, они потеряли счёт времени уже давно. И всё же во всей этой затее хозяина поместья был один крохотный плюс: благодаря практике Фолку удалось овладеть своей магией. Он полностью научился контролировать чтение мыслей: выбирать момент, когда нужно воспользоваться силой, и человека, на котором нужно применить эту силу. Теперь никому, — в особенности ему, — не нужно было постоянно болтать и говорить о всяких глупостях, чтобы не дать тишине застояться. Сложно было поначалу поверить, что можно больше не волноваться о каждой минуте молчания и не ломать голову о новой теме для разговора. Мир мальчика, который он так старательно пытался сделать для себя и своих друзей комфортным, перевернулся в один миг. И наконец-то спустя долгое время Фолк смог спокойно спать по ночам, не выслушивая мысли всех сидящих в подвале детей. Пусть и немного, но жить стало легче. Однако, когда, казалось бы, они только-только начинали потихоньку вдыхать полной грудью, кто-то вновь перекрывал воздух, поступающий в лёгкие. В подвал всё чаще стал проникать холодный зимний воздух, и сырые клетки, что стояли на полу, никак не могли защитить их от него. Это дало им понять, что в мире наступила зима. И с каждым днем мороз усиливался, поэтому как бы ребята не прижимались друг к другу, чтобы согреться, собственного тепла их тел уже не хватало. Они все кашляли и жаловались на сопли и больное горло. Но мистер Регет продолжал игнорировать их и не проявлял к ним ни капли сочувствия. У хозяина поместья явно начались какие-то финансовые трудности, когда интерес людей к детям с магическими способностями резко пошёл на спад. Как они это поняли? По постепенно уменьшающимся порциям еды, которые им приносили в конце каждого дня. Хотя, казалось бы, куда меньше? Они и так еле стояли на ногах, а из-под кожи уже начали выпирать кости. Но мужчине было всё равно. В один день мистер Регет всё-таки принял решение избавиться от детей, которые приносили ему меньше всего денег. Не раз его клиенты спрашивали, можно ли приобрести этих «интересных зверюшек», но тот всегда отказывался. Что же побудило его изменить своё решение? Сложно сказать наверняка. Скорее всего, чтобы предотвратить разорение нового бизнеса. Постепенно количество ребят, сидящих в клетках, значительно уменьшилось. Оставалось только молиться об их дальнейшей жизни. Хоть бы там было лучше, чем здесь! Что Элис смогла понять для себя, так это то, что в планы хозяина поместья не входило продавать детей, кто мог лечить раны или болезни. Подобные способности всегда нужны: люди ещё не изобрели лекарства от всех недугов. И их магия, — Лилит, Римми и Элис, — до сих пор приносила мужчине хорошие деньги почти задаром. Значит ли это, что они проведут в этом подвале всю оставшуюся жизнь?.. Вот и дошла очередь до Фолка, продажа которого оставалась лишь вопросом времени. Приезжавшие сюда с желанием опробовать его экстрасенсорные способности на себе люди постепенно потеряли к нему интерес. Один раз развлеклись и хватит, как говорится. И потому мистер Регет отправил письмо той само женщине, которая пару месяцев назад была готова заплатить большую сумму, только чтобы заполучить мальчика себе. Каков же был её ответ? Её предложение всё ещё оставалось в силе. На следующий же день в поместье приехал мужчина, представлявший сторону этой леди; он хотел обсудить все детали их сделки. Всё прошло, конечно же, удачно. Оставалось только дождаться завтрашнего утра, чтобы к ним приехали другие люди и забрали мальчика в его новый дом. Сегодня, к сожалению, гость не мог этого сделать; он объяснил это тем, что это не входило в его обязанности. Но уже завтра… у Фолка начнётся новая жизнь. Хотелось бы в это верить. Но в эти дни он сильно заболел: у него были и сильный жар, и мучительный кашель, раздирающий горло. Лилит вылечила его своей магией, но избавление от простуды не избавило его от слабости. Он всё ещё не мог встать на ноги или хотя бы открыть рот, чтобы попить или поесть. Иногда мальчик что-то несвязно бормотал себе под нос, но никто из детей так и не смог понять, что тот пытался сказать. — ..ста, тот ча… не злю..., …рнись. Целыми днями Фолк просто лежал, не открывая глаза. Лежал неподвижно, будто бы уже давно покинув этот мир. Лишь его едва вздымающаяся грудь давала понять, что он всё ещё жив. Никто никогда не видел его настолько измученным, слабым и бледным. У Элис каждый раз сжималось от тоски сердце, когда она на него смотрела. Её магия была бесполезна, она ничем не могла помочь ему. И, что больше всего угнетало в этой ситуации, так это невозможность даже находиться с ним в этот момент. Они сидели в разных клетках, и у друзья не могли даже сесть рядом с ним, обнять или попытаться покормить. Фолк одиноко лежал на холодном полу, свернувшись калачиком из-за холода. «Фолк, ты слышишь меня?— иногда пыталась мысленно позвать друга девочка в надежде услышать его голос. Её руки хватались за металлические прутья, сильнее сжимали их, будто бы желая сломать; взгляд, полный грусти и страха, устремлялись на крохотный силуэт друга. — Скажи хоть что-нибудь, Фолк.» Но он молчал. В ночь перед отъездом его состояние снова ухудшилось. Снова жар, снова сбитое дыхание, снова несвязное бормотание и кашель. Магия Лилит уже ничем не могла помочь. И все они хотели надеяться, что мальчику удастся дотянуть до завтра. Потому что после его заберут туда, где смогут накормить, уложить в тёплую кровать и обеспечить лекарствами. Почему друзья так думали? Всё просто: вряд ли кто-то будет платить столь огромную сумму денег, — по словам самого Фолка, цифры уходили за шестизначные числа, — за то, чтобы на следующий же день заморить его голодом. Тогда все они бодрствовали, не в силах закрыть глаза из-за беспокойства за друга. Лилит сидела рядом с Элис, что обняла колени, и молча гладила ту по спине. А пристроившийся с ними неподалёку Римми стоял на коленях и шептал слова молитвы, чтобы Всевышний не забрал Фолка раньше времени. Друзья почти не говорили: и так было понятно, какие мысли занимали их головы в этот момент. Какой сейчас был день по календарю? Который час показывают часы? Они давно перестали считать, поэтому не знали. Помнится только, что через маленькое окошко пробивались тусклые серебряные лучики луны. И некоторые дети, которые ещё оставались в этом подвале помимо них, давно заснули, погрузившись в мир грёз. В какую-то из тех длительных, тяжелейших минут Фолк произнёс свои последние слова. — Мама! — внезапно крикнул он, резко вздрагивая. Его голос был… очень счастливым в тот миг. Будто бы мальчик наконец обрёл то, что так долго искал всю свою жизнь. Они видели всё до и после этих слов благодаря неяркому лунному свету, проникшему в их тюрьму. Слышали, как прерывисто и судорожно дышал Фолк, продолжавший лежать на грязном железном полу, как он цеплялся руками за собственную одежду, что превратилась в жалкие лохмотья за эти месяца, в надежде согреться, как скрипел зубами от боли и слабости по всему телу и пытался обнять себя. Следуя примеру Римми, девочка тоже начала молиться, встав на колени и сложив руки. Всего одна ночь, всего несколько часов, думала она, Боже, дай ему прожить эти ужасные минуты. Она много думала о том, что никто из них не заслуживал такой мучительной смерти. Они не воровали, не оскорбляли, не убивали… были со всеми добры, вежливы и дружелюбны. Тогда почему? Почему сейчас они умирают, словно мухи, в этом подвале? Почему жизни многих закончились в столь раннем возрасте? Ей казалось, что единственный, кто всего этого заслуживает, — мистер Регет. Из-за него всё обернулось подобным образом. Если Богу и отбирать чью-то жизнь, то нужно было забрать его! Но почему же Он всё ещё не забрал хозяина поместья на тот свет?.. Тогда-то её размышления и прервал внезапный крик Фолка. Очнувшись, она подползла к железным прутьям, вновь схватилась за них обеими руками и посмотрела на друга. — Фолк, очнись! — быстрее всех среагировала Лилит. Она подбежала к Элис и тоже посмотрела на мальчика. — Остановись, не иди за ней! — её голос в тот момент чуть ли не срывался на крик. — Фолк… — тихо прошептала девочка, опуская взгляд. Она ощутила слёзы, скатывающиеся по её щекам. Ей стало понятно, к чему всё движется. Другу приснилась его настоящая мама, которую он так сильно желал найти в Столице. Её поиски мальчик сделал целью своей жизни. В голове у Элис тут же прозвучали его слова, сказанные в конце весны, когда он только-только рассказал им всем об этом: «Хочу спросить, почему она бросила меня». Интересно, какая оказалась она в его представлении? Наверняка с такими же тёмно-рыжими волосами, что и у него самого, и ласковыми зелёными глазами. Был проделан огромный и трудный путь, чтобы наконец-то отыскать её. Пусть это и был лишь сон, но мечта Фолка исполнилась. Теперь он мог задать ей все интересующие его вопросы, узнать, каким она была человеком и провести с ней время, пусть и не наяву. Именно поэтому на просьбу настоящей мамы, чей голос был таким же заботливым и добрым, как в его воображении, мальчик согласился. И всё-таки последовал за ней. Его дыхание после этого навсегда стихло, а сердце перестало биться. Он заснул вечным сном, таким приятным и умиротворяющим. — Фолк, надеюсь, ты теперь в лучшем мире… — почти неслышно произнесла Лилит, медленно опускаясь на колени. Она старалась улыбаться в этот момент, но из её глаз безутешно лились слёзы. Последние слова друга, сказанные лёгким, оживлённым голосом, болезненным эхом раздавались у Элис в голове. Наблюдая за тем, как жизнь навсегда покидала тело мальчика, она не могла поверить, что всё это происходило на самом деле, что это — не просто какой-то страшный сон. Но он по-настоящему перестал дышать: его одежда больше не вздымалась. Всё это было реальностью, жестокой и несправедливой. Ей уже приходилось наблюдать за смертями других детей, но только кончина друга смогла отпечататься в её сознании столь ярко тогда. Опять что-то треснуло внутри неё, и ей стало трудно дышать. Округлив глаза от шока, девочка закрыла ладонями лицо и мгновенно отвернулась, не в силах больше видеть эту ужасающую картину. Она была готова расплакаться, уже чувствовала рвущиеся наружу скорбящие слёзы, но внезапно ощутила тёплое прикосновение подруги, решившей приободрить её в ту секунду. Как и всегда, Лилит обняла Элис со спины, прижала к себе и ласково, нежно прошептала: «Всё хорошо. Не волнуйся, когда-нибудь это закончится, и мы выберемся отсюда живыми. Не надо бояться». И в тот миг ещё одна трещина, молнией ударившая по её телу, заставила девочку содрогнуться. Все действия подруги были совершены лишь с целью приободрить её. Все слова о лучшем, счастливом будущем — сказаны, чтобы успокоить. Однако это не успокаивало. Напротив, больше пугало. И тогда Элис поняла, что совершила непоправимую ошибку. Но дошло до неё слишком поздно. Она забрала у друзей самое важное — страх смерти. Поэтому теперь они не могли здраво оценивать ситуацию из-за слепого оптимизма. Вот, почему Лилит осуждала её всё это время. Её голову долго не покидали вопросы, адресованные Всевышнему. Милостивый Бог, что спасает людей от неминуемой погибели, почему ты не сжалился над Фолком? Неужто он сделал что-то непростительное, чтобы заслужить столь несправедливый конец? Почему так жестоко обошёлся с ним, не даровал ему счастье? Разве не ты должен помогать слабым и карать грешников? И в один момент она нашла однозначный ответ, что стал для неё истиной. Их никто уже не спасёт. Особенно Бог, который является лишь людской выдумкой.

***

Остались только они втроём — никого больше не осталось. Все остальные отправились на тот свет. Постепенно к ней пришло осознание, что хозяин поместья, скорее всего, незаметно старался не дать им умереть с голоду. Каким образом? Всё достаточно очевидно: их порции всегда были немного больше, чем у других детей. Она старалась не придавать этому особого значения, ссылаясь на то, что ей просто это кажется. Но нет, всё вставало на свои места, стоило лишь понять ход мыслей мистера Регета. Ему нужны были деньги, а их магия, как и говорилось раньше, — никогда перестанет быть полезной. Но если они так важны для него, почему бы ему не выпустить их из клетки, не дать им более человеческие условия для жизни? Тут всё тоже очевидно: он боялся. После всего содеянного мужчина вряд ли будет думать, что дети не постараются сбежать из поместья. И потому для него было куда проще ограничить их свободу. Так проще использовать, так проще манипулировать. К подобным умозаключениям пришла Элис. Сколько прошло времени с тех пор, когда они в последний раз видели голубое бескрайнее небо с воздушными облаками? Им хотелось широко распахнуть глаза и любоваться им, лёжа на мягкой зелёной траве, а не лицезреть лишь его жалкие куски через маленькое отверстие в стене. Казалось, что минуло уже несколько лет с того дня, как их здесь заперли. Раньше они камнем выскребали на полу палочки с каждым восходом луны, но в какой-то момент их стало настолько много, что пришлось оставить попытки вести этот счёт. Возможно, так даже лучше: иногда не знать всей правды легче. День постоянно сменялся другим — таким же тяжёлым, безрадостным и похожим на все предыдущие. Всё повторялось раз за разом, и складывалось впечатление, что это злополучная временная петля, в которую они угодили вместе и теперь не могли выбраться. Но на самом деле время продолжало свой ход, хоть друзья и перестали ощущать его течение. Частенько в поместье заглядывали гости самых разных возрастных групп, и им приходилось лечить их с помощью магии. Эти люди всегда удивлялись чудесному исцелению, рассыпались в благодарностях и лестных словах. Однако их добрые слова душу не грели совершенно. Девочка, когда-то мечтавшая помогать больным и слабым с помощью своих способностей, просто кивала и ничего не отвечала. Её изнутри съедала ненависть ко всем вокруг, и ничто уже, казалось, не было способно вызвать в ней хоть толику прежних светлых чувств. Слухи о детях, которые могут справиться практически с любым недугом, быстро распространились по округе. Поток желающих выздороветь и не думал уменьшаться. Кто-то приходил повторно, будто бы намеренно придумывая себе недуг. Кто-то — положа руку на сердце, умолял исцелить своего погибающего от болезни ребёнка или жену. Наверняка мистер Регет безумно радовался, что бизнес приносил отличный доход. Но в какой момент рабство вновь стало нормой для этого сумасшедшего мира? Знал ли кто-то из их клиентов, сколько детей умерло в подвале этого злосчастного поместья, пока все они в уютной гостиной распивали чай? Знал ли, что тут их всех держали взаперти уже долгое время и морили голодом? Неужели никто из приезжающих сюда людей не видел, как износилась и испачкалась их одежда, как они исхудали и сколько боли и отчаяния в их детских глазах? Неужели им всё равно? Подобное равнодушие вызывало в Элис не только ненависть. Она постоянно ловила себя на жестоких мыслях. Они должны оказаться на нашем месте, говорил голос в её голове, они должны за всё заплатить, все они. Сражаться с этими эмоциями девочке не хотелось. Потому что если бы это действительно произошло, то справедливость наконец-то бы восторжествовала. Такие люди, как они, не заслуживали пощады. В них не было «человечности» и «милосердия», «доброты» и «великодушия»: ведь в их мире им давно нет места. Теперь она это понимала. Чаще всего свои силы использовать Лилит и Римми: их магия была намного полезнее и востребованнее у людей. Элис это не расстраивало. Кто в своём уме начнёт грустить из-за подобного? В её жизни существовало множество других поводов для печали. Да и помогать всем тем, кто приезжал в это поместье, она не хотела: они вызывали у неё лишь отвращение. Ей приходилось переступать через эти чувства, чтобы магия срабатывала. Но её друзьям приходилось колдовать по несколько раз на дню, и это сильно их выматывало. Никто из людей, обращающихся к ним за помощью, даже не представлял, сколько требуется духовных сил и эмоций, чтобы исцелить кого-нибудь. Именно поэтому девочка презирала каждого из них. Потому что для них это была очередная забава. Все они не видели, на какие жертвы идут дети ради их благополучия. У Лилит магия шла от самого сердца и вызывалась её добротой и сочувствием, потому ей требовалось куча эмоций на хотя бы одно исцеление. Но куда опаснее была сила Римми. Ему приходилось многократно ранить себя, чтобы справляться с работой, которую их вынуждали выполнять. Подруги не раз видели все бесчисленные шрамы, царапины и порезы, которые полностью покрыли тело мальчика за это время. Всеми местами, до которых можно было достать, он уже воспользовался. И эти раны банально не успевали заживать, хоть Римми и старался их промывать хотя бы собственной слюной. Каждый раз было больно смотреть на него, когда он закатывал рукава или задирал низ своего свитера: иногда это зрелище вызывало у Элис тошноту. Она видела, как какие-то раны загноились, как из некоторых всё ещё понемногу сочится кровь. И какого же это, постоянно чувствовать жжение и жгучую боль? Представить было сложно. Но больше всего пугал в данной ситуации оптимизм мальчика: он оставался всё таким же добрым и готовым помочь каждому нуждающемуся. Друг верил, что они обязательно справятся с этими тяжкими испытаниями, и искренне радовался, когда его сила приносила пользу другим людям. «Бог по-прежнему наблюдает за нами, он знает, что мы всё преодолеем» — так он говорил. Однако его светлые и тёплые эмоции, надежды на светлое будущее — её рук дело. Поэтому всякий раз, когда Римми начинал говорить об этом, по телу девочки пробегала нервная дрожь. Теперь подобный позитив казался ей неправильным. И только она была в состоянии видеть всю тщетность их положения и жестокость приходящих в поместье людей. Её же друзья перестали всё это понимать, они словно потеряли связь с реальным миром и увязли в мнимом сказочном мире, где не существовало ни смерти, ни боли, ни отчаяния. Элис действительно совершила ошибку: она закрыла им глаза на действительность. Но повернуть время вспять было уже не в её силах. В один из дней мистер Регет выпустил Римми на волю и сообщил, что для него есть работа. Положив свою гигантскую ладонь на его маленькое плечо, он повёл мальчика в комнату для гостей. Оставшимся в подвале девочкам оставалось лишь гадать, что происходило там — снаружи. По пути мужчина объяснил, что пострадавшая находилась при смерти и нужно было действовать быстро. В ответ Римми понимающе кивнул, соглашаясь помочь раненной гостье. В первую очередь потому, что у него всё равно не было выбора. И также из-за чувства долга, которое жило в нём с раннего детства. Отец учил мальчика с малых лет помогать нуждающимся. Этот суровый и нравоучительный тон он помнил до сих пор. Именно поэтому с каждым новым шагом его всё больше переполняла решимость сделать всё возможное. Перед глазами Римми предстала лежащая на диване женщина средних лет; её живот был перевязан плотной тканью, успевшей уже побагроветь от крови. Аккуратно развязав узел, мальчик открыл рану, чтобы поближе изучить её. Очень внимательно и осторожно он осматривал пострадавшую, пачкая свои пальцы в крови. Его лицо было по-прежнему спокойным: ему не в первой этим заниматься, он уже привык видеть подобное. И всё же от осознания, насколько эта рана глубокая и смертельная, он не мог не охнуть. — Несчастный случай, — принялся рассказывать до сих пор молчавший мистер Регет. Он всегда сообщал Римми всю информацию о пострадавшем. Для чего? У них была договорённость. — Неудачно упала и кубарем скатилась с обрыва, напоровшись на камень. Дочь стала этому свидетельницей, сообщила слугам, и те быстро постарались доставить её к нам. Думали, что помочь сможем только мы. Неудивительно. В округе все знали, что в этом поместье могут вылечить даже такие, казалось бы, безнадёжные случаи. Но мальчик всё равно поразился тому, что женщина всё ещё была жива. Рана была очень серьёзная, и то, что пострадавшая ещё дышала, было чудом. Щупая кожные края и прикидывая, сколько понадобится его крови, чтобы вылечить раненную, мальчик постепенно начал понимать, какой выбор встанет перед ним совсем скоро. Но, признаться, ему не очень хотелось думать о плохом, поэтому он сразу же откинул эти мысли в сторону. Всё пройдёт удачно: все будут живыми и здоровыми, убеждал он сам себя шёпотом. Тогда что это за горечь, застрявшая в горле? Он достал из кармана острый кусочек стекла, ставший для него столь родным в последнее время. Все его края были тщательно протёрты об одежду и вымыты хотя бы для минимальной дезинфекции. Одним быстрым и уже отточенным движением Римми рассадил себе левую руку от кисти до сгиба локтя. Тут же мальчик слегка зажмурился и крепче сжал зубы, чтобы не вскрикнуть от боли, но та ударила по нему настолько сильно из-за ещё не заживших загноенных царапин, что он задрожал всем телом и стал бледнее смерти. Ему приходилось множество раз резать и истязать себя, но почему-то в этот раз это ощущалось наиболее… невыносимо? Открыв рот, Римми тяжело и часто задышал, крепче сжимая в ладони осколок. Кровь медленно стекала со свежей раны вниз по его руке. Этого должно хватить, успокаивал он себя. — Мистер Регет, Вы знаете… кем является эта женщина? — с трудом выдавил из себя мальчик, посмотрев на хозяина поместья, что всё это время лишь равнодушно наблюдал за происходящим. Да, как и упоминалось ранее, между ними существовала договорённость: Римми спрашивал о раненном — мужчина отвечал. Мальчик всегда этим интересовался, потому что хотел понять, кого лечит. Был ли это хороший человек, посвятивший всего себя заботе о других? Или, напротив, он являлся подлецом? От осознания, что перед ним лежал кто-то с добрым и любящим сердцем, Римми чувствовал себя счастливее. Потому что, вылечив хорошего человека, он совершит благородный поступок. А дальше — по цепочке. И тогда их мир станет лучше и светлее. А если мальчику придётся использовать свою магию на ком-то плохом, и мистер Регет не оставит ему выбора? Подобного пока не происходило. Все, кого Римми приходилось лечить, были знакомыми хозяина поместья. И в каждом можно было найти что-то хорошее. — Это миссис Уилер. В молодости мы часто собирались друг у друга на обед и любили делиться последними новостями, — после недолгого молчания заговорил мужчина. Он всегда стоял в стороне, не желая мешать процессу, но в этот раз подошёл к мальчику поближе. — В какой-то момент я с головой ушёл в свою работу, а она предпочла уделять больше времени воспитанию детей. Поэтому видеться мы стали реже, — его голос не был полон печали. Скорее, в нём чувствовалась какая-то растерянность. — Пару лет назад её муж умер от чахотки, поэтому миссис Уилер осталась одна со своими пятилетней дочкой. Старший сын давно не живёт дома: уехал на заработки на другой конец страны, чтобы помогать семье, — он присел в кресло, что стояло неподалёку от дивана, на котором лежала женщина, и посмотрел на свою старую подругу. — Она всегда поражала меня своей остроумностью и начитанностью. Приятный человек, с которым можно проболтать не один вечер. И дети её всегда любили. Конечно же, Римми поверил его словам. Говоря честно, он верил всему, что тот говорил, до сих пор. Почему? В отличие от Элис, мальчик всё ещё считал хозяина поместья хорошим человеком. Да, сначала ему было очень страшно находиться один на один с ним. Да что уж там, он и сейчас немного побаивался мужчину, вспоминая ночь с побегом и его злобный голос тогда. Но со временем благодарность победила весь этот ужас: Римми понял, что если бы не мистер Регет, то он бы не повстречал своих друзей и не обрёл бы смысл жизни после того, как всего лишился. Неужто это — слепая вера, вызванная магией Элис? Ведь он будто бы совсем не замечал всех страданий, на которые их обрёк хозяин поместья… Да, но не совсем так. Потому что вместе с этим Бог учил его прощать. «А кто не ошибается?» — спрашивал мальчик у самого себя. Отсюда и шли его спокойное общением с хозяином поместья и вера в то, что тот говорил правду. И всё же крови оказалось недостаточно для того, чтобы рана женщины начала заживать. Требовалось больше. Намного больше. Прикусывая нижнюю губу, Римми растерянно взглянул на свою руку: та была вся в шрамах, на ней не осталось живого места. А вторая, которую он только что рассадил вдоль, практически онемела и побелела из-за сильной кровопотери. Если не поторопиться, она умрёт,промелькнула мысль в его голове в этот короткий миг. Выбор нужно было делать прямо сейчас, иначе потом будет уже поздно. Но он уже сделал его. Сразу после рассказа хозяина поместья. Миссис Уилер — единственное, что осталось у её маленькой дочери. И мальчик ни за что не мог допустить, чтобы она прошла через то же, с чем столкнулся он, потеряв всю семью. Эта девочка уже потеряла отца, а теперь этот мир хотел отнять у неё и мать. Нет, Римми просто не мог этого допустить! Задрав свой грязный потёртый свитер, он быстрым движением провёл стеклом по животу, засадив его угол как можно глубже в кожу. Наблюдавший за этой сценой мужчина не посмел останавливать мальчика. Он лишь отвёл взгляд в сторону, а потом и вовсе отвернулся. Это был выбор Римми, чьи глаза сейчас горели решимостью ярче любого огня, и мистер Регет не собирался ему мешать. Они оба были готовы к последствиям в тот миг. Вытекающая из глубокого пореза алая кровь медленно испарялась в воздухе, не успевая даже испачкать мягкий ковёр под ногами; ужасающая рана на животе женщины постепенно затягивалась, пока и вовсе не исчезла на глазах. И как только это произошло, мальчик отшатнулся назад, схватившись за отяжелевшую голову. Всё поплыло перед его глазами, словно по полотну с ещё не засохшей краской вновь прошлись мокрой кистью. В конце концов, через некоторое время миссис Уилер пришла в себя, но Римми, к сожалению, не успел этого увидеть. Закончив колдовать, он тут же камнем рухнул на пол. Но он всё же смог услышать, как выровнялось её дыхание. У него получилось. Получилось её спасти. Осознание, что женщина вернётся к своей дочери живой и невредимой, вызвало на лице мальчика счастливую, умиротворённую улыбку. С ней он и закрыл глаза. Навсегда. Мистер Регет спустя несколько часов после произошедшего спустился к Элис и Лилит в подвал и рассказал о случившемся. В тот момент им сложно было поверить, что последним воспоминанием, которое у них останется о друге — то, как он с расправленными плечами уходит с хозяином поместья. Кто же мог знать, что эта сцена — момент их расставания? Если бы они знали, то тогда хотя бы попрощались друг с другом… — Он сам сделал свой выбор: решил пожертвовать собой ради спасения чужой жизни. Говорил мужчина медленно и размеренно. В его голосе нельзя было не заметить нотки гордости и восхищения, которые испытывает отец к своему сыну. Да, пусть они и не были родными, но, по всей видимости, между ними действительно сохранились такие отношения. Но у Элис не получалось верить в искренность его слов. Со стороны мистера Регета было слишком двулично превозносить благородство мальчика и быть тем, по чьей вине умерло так много невинных детей. Возможно, если бы не все эти кошмарные условия, в которых они жили, Римми и не пришлось бы жертвовать собой! Однако они всё ещё заперты в этом тёмном подвале, а их друг будет покоиться в земле вместе с бездыханными трупами остальных детей. Конечно же, со временем она поняла, почему хозяин поместья бездействовал даже сейчас. Из-за страха, что о происходящем здесь может узнать полиция. Все свидетели этого безумия постепенно умирали, а выживших отдавали в руки тех, кто изначально соглашался держать язык за зубами. Мужчина делал всё, чтобы скрыть свои преступления. И поэтому отпускать даже их обеих — огромный риск. Когда мистер Регет ушёл, оставив подруг вдвоём, никто из них не решался нарушить тишину. Эта история поразила их, но каждого по-своему. Девочка с трудом могла поверить, что Римми так легко распрощался со своей жизнью ради женщины, которую встретил в первый раз. Иронично, что и в последний раз тоже! Она отказывалась принять тот факт, что люди действительно способны на это. Подобные благородные поступки казались ей фальшью: прикрытыми красивой оболочкой эгоистичные и корыстные желания. Но в то же время Элис знала мальчика и понимала, что он действительно мог пожертвовать собой. И от этого становилось так тоскливо на душе… — Римми поступил как настоящий герой, — спустя несколько минут томного и напряжённого молчания прошептала Лилит. На её лице проскочила лёгкая улыбка, а на глазах показалась пелена слёз. — Герой, да?.. — потухшие глаза девочки в ответ посмотрели на подругу, буквально впились в неё. — Знает ли эта женщина имя своего спасителя? Если нет, попытается его узнать, чтобы навсегда запомнить? Конечно же, нет! — вскрикнула она, злясь на эту женщину, на людей вокруг, на весь мир. Всё ей казалось таким несправедливым в этот момент. — Она даже не вспомнит о его жертве через несколько дней… — Элис опустила взгляд. Последнее, что ей удалось увидеть перед этим — то, как Лилит в ответ на её слова отвернулась и начала безутешно вытирать слезящиеся глаза руками. Подруге было больно слышать такие жестокие слова. А девочке было больно осознавать, что таков их жестокий мир. Она разучилась думать иначе. Все её мысли были пропитаны пессимизмом и ненавистью к другим людям. Человечество представлялось лишь сборищем лжецов и трусов. Мистер Регет, что обещал им всем счастливую жизнь, — был для неё злодеем, отобравшим у неё и её друзей свободу и счастливое будущее. Элис больше не верила в прекрасный, светлый мир. Её глаза видели лишь его бесчеловечность и несправедливость. И потому слова Лилит были уже не в силах подействовать на неё.

***

Она не могла забыть то время, когда в этом подвале находилось множество детей, некогда бывших для неё огромной и любящей семьёй. Их имена всё ещё крутились на языке; в памяти всплывали мельчайшие детали прошлой жизни в поместье: кто и когда любил вставать, кто что предпочитал на ужин, какой рассказ кому понравился больше всего. Где все они сейчас? Перестав дышать, навсегда покинули этот мир. И это ужасное место стало для них посмертным заключением. Как они поживают? Всё ли у них хорошо? Надеюсь, там лучше, чем здесь, хотелось им сказать. А чья-то судьба до сих пор была ей неизвестна. Их однажды увели отсюда и так не рассказали, что с ними стало. Живы они? Здоровы? Надеюсь, где-то там вы радуетесь жизни, шептали её губы. Настал тот момент, когда в этом подвале остались только они вдвоём. Было ли это чьим-то хитроумным планом или всего-навсего совпадением? Элис не знала. Судьба то ли наказывала её, то ли спасала. Да, Лилит всё ещё была рядом, и от её присутствия становилось теплее на душе. Как и раньше, девочка чувствовала, что сможет пережить любые невзгоды, если подруга будет с ней. Но та, в свою очередь, большую часть времени молчала и почти не улыбалась. Они отдалились друг от друга. — Что-то случилось, Лилит? — как-то спросила она у неё. В воздухе то и дело витало напряжение. — Тебе страшно? Ей казалось, что подругу что-то угнетает. Видеть её понурое лицо день ото дня было невыносимо. Хотелось помочь, сделать хоть что-нибудь, чтобы вновь увидеть блеск в зелёных глазах. — Нет, благодаря тебе я не боюсь, — покачала головой та в ответ, — больше не боюсь, — уголки её губ не двинулись с места. Сглотнув, она очень тихо добавила: — Но меня пугаешь ты, Элис, — и больше ничего не сказала. Даже не пытаясь расспросить и узнать, что именно пугает Лилит в ней, девочка опустила голову и прикрыла лицо ладонью. Она и так всё знала, и потому не хотела об этом слышать. Порой мысли у неё в голове пугали и её саму. Ей практически не приходилось пользоваться своей магией. Слишком редко в поместье приходили люди, которые действительно считали, что у них какие-то проблемы с головой или есть какие-то страхи. Людям свойственно отрицать подобные вещи; им крайне сложно признаться в этом другим и, уж тем более, самим себе. Именно поэтому Элис приходилось лечить приезжавших в поместье посетителей, к примеру, от дурных предчувствий или от страха перед грызунами. Смех да и только. В отличие от неё, подруге приходилось много работать. По несколько раз в день она использовала свою магию, чтобы вылечить любой чих, с которым сюда приезжали люди. Без шуток, сюда приезжали все, кому не лень, лишь почувствовав лёгкий озноб по телу. Собственными глазами девочка наблюдала за тем, как медленно истощалась и без того ослабшая из-за жестоких условий проживания Лилит. Сразу после очередного колдовства её взгляд темнел, а лицо — бледнело, теряя свой естественный розоватый цвет. Иногда она, дрожа всем телом, медленно и осторожно спускалась в подвал, но всё равно теряла равновесие и падала на пол, не в силах подняться. На это всегда было больно смотреть. Дело в том, что им приходилось использовать свою жизненную энергию и эмоции ради вылечивания приезжих незнакомцев. Это не так легко, как звучит. У неё ушло много времени на то, чтобы избавить от страхов всех детей в клетках, а они были её друзьями. А в поместье приезжали чужие люди — гадкие взрослые. И на них подруге приходилось тратить свою магию по два-три раза в день. С грустью Элис осознавала, что ничем не может помочь Лилит. Но куда больше её ранило, когда та начинала мило и беспечно напоминать ей, что она не должна себя винить в невозможности оказать помощь. Да, подруга, несмотря на всё случившееся, продолжала оставаться верной своим идеалам. Была всё такой же заботливой, доброй и тёплой… И девочка очень жалела, что не могла поверить всем её словам так же, как и раньше. Не здесь, не в этом холодном подвале. Возможно, её отталкивали нездоровый оптимизм и спокойствие Лилит. Как-никак, они появились в результате магии, которую она применила на подруге в критический момент. И пусть в тот момент Элис руководствовалась исключительно благими намерениями, теперь результат собственной силы пугал её. Потому что, гоняясь за своим идеалом, которое в реальности не существовало и в помине, она начала менять людей против их воли. Хотела ли этого подруга? Нет. И пусть Лилит не сказала ей об этом вслух, они обе прекрасно понимали, что это — непоправимая ошибка. — Ты уверена, что справишься? — Конечно, — отвечала она с безмятежностью в голосе, — я вернусь в целости и сохранности, ты даже моргнуть не успеешь! Этот диалог повторялся между ними множество раз. Изо дня в день девочка спрашивала об одном и том же, беспокоясь за состояние Лилит, но всегда получала один ответ, словно вызубренный наизусть. Было ли это попыткой уменьшить её волнение? Очень может быть. Но она так и не сумела понять. В роковой для них день ей в голову пришла безумная идея, которая, по её мнению, была способна наконец-то освободить их от страданий. Если они останутся без магии, мистер Регет не захочет держать их здесь, потому что от них не будет никакой пользы. Тогда… он их отпустит? В тот момент, когда эта мысль только-только зародилась у неё в голове, Элис не видела другого исхода. Скорее всего, тогда ей хотелось верить, что так оно и будет. И этот план выглядел идеальным, с какой стороны на него не посмотри. Вдохновлённая размышлениями о возможном спасении, она тут же рассказала обо всём Лилит. В её глазах вновь промелькнул огонёк зарождающейся надежды. Никогда ещё девочка не была уверена в успехе, как в те минуты. К ней будто бы снова вернулись все мечты, чувства радости и счастья: она ощутила небывалую лёгкость, точно у неё за спиной выросли крылья, которые совсем скоро можно будет расправить. Да, этот кошмар закончится, крутились мысли у неё в голове, мы закончим его и наконец-то будем жить так, как хотели. Можно ли было назвать это безумием на грани отчаяния? Посвятив подругу в свой план, Элис попросила её сообщить хозяину поместья, когда тот опять к ним наведается, что она больше не может колдовать. Он наверняка расстроится, но ещё сильнее упадёт духом, когда узнает, что они обе утратили свои магические способности! И после этого в расстроенных чувствах отпустит их на волю. Как и ожидалось, Лилит всецело поддержала эту затею и тоже поверила в её успех. Почему? Блеск в глазах девочки и запечатанные страхи не позволяли ей подумать иначе. Но это было ошибкой. После их разговора прошлом примерно пару часов. Они успели точно распланировать, что и каким голосом нужно сказать, а потом принялись ждать мужчину, который приходил сюда каждый день по несколько раз. Тогда томительное ожидание ощущалось сильнее обычного. — Для тебя есть работа, — холодным, почти бесстрастным тоном произнёс мистер Регет, отпирая клетку. Они уже успели привыкнуть к столь равнодушному отношению. Но скоро им удастся положить этому конец! Перед тем, как выйти наружу, Лилит приблизилась к Элис, что-то достала из кармашка на своей рубашке и протянула ей руку. Когда её ладонь разжалась, девочка увидела помятый четырёхлистный клевер — та самая «удача», которую они планировали взять с собой в Столицу. «Второй останется у меня, они будут нашими оберегами», — улыбнувшись, шепнула Лилит, когда Элис осторожно взяла тоненький стебелёк растения двумя пальцами. Чуть почерневший, он со стороны казался обычным мусором, но девочка крепко сжала его в своей руке и кивнула подруге, тем самым говоря, что у них всё получится. После этого Лилит вышла из клетки к ожидавшему хозяину поместья. Дверь тут же захлопнулась на замок, разделяя подруг. — Простите, мистер Регет, — поднявшись на ноги и посмотрев на мужчину, начала говорить Лилит. Она старалась говорить с явным разочарованием в голосе, но её выдавали глаза: они сияли надеждой. — Моя магия пропала. Боюсь, я больше не смогу колдовать… В воздухе повисло напряжение. Замерев, девочка молча ждала реакции хозяина поместья, всё ещё веря, что он действительно отпустит их. Но она и подумать не могла, чем всё оберётся на самом деле. — И ты смеешь этому радоваться?! — неожиданно воскликнул мистер Регет, прожигая Лилит взглядом. Та тут же оцепенела, округлив глаза от удивления. — Какие же ты бесполезное и глупое создание! Что мне прикажешь сейчас делать? Скажи мне! — он продолжал грозно кричать, всё больше выходя из себя. До смерти испугавшись этого грозного, озверевшего от ярости тона, подруга начала осторожно пятится к клетке, не переставая смотреть на человека, вызвавшего в ней подобный ужас. Похоже, Элис предусмотрела не всё, когда избавляла детей от страхов: она и подумать не могла, что им придётся бояться самого хозяина поместья. Поэтому Лилит за секунду вспомнила, что значит «испуг». Продолжая отступать назад из-за идущего к ней навстречу мужчины, подруга в конце концов упёрлась в железные прутья клетки, что преградили ей путь к спасению. Бежать больше некуда, думалось ей в тот момент. Как и любой ребёнок, испытавший настоящий ужас, она даже была не в силах подумать отползти в сторону. Страх сковал её, задушил и заставил стоять на месте, дрожа и не отрывая испуганного взгляда от мистера Регета. Лилит уже поняла в этот короткий миг, который по ощущениям продлился целую вечность, что произойдёт дальше. Представ перед ней огромной скалой, мужчина резко, словно хищник, вцепился своей огромной рукой в кудрявые волосы подруги, крепко-крепко сжал их в кулак до жгучего и болезненно вспыхнувшего на макушке огня. Ему будто бы хотелось вырвать их с корнем: это читалось в его обезумевших, затуманенных глазах. В следующую же секунду он поднял её над полом, продолжая мёртвой хваткой держать за коричневые пряди, и вплотную прижал к толстым стальным прутьям. Она была лёгкой и хрупкой, точно снежинка, но это не помешало ей начать царапать хозяина поместья по рукам, дёргаться из стороны в сторону и болтать ногами в воздухе в надежде вырваться. И он не без интереса наблюдал за этими отчаянными попытками выбраться на свободу. Адская боль ударила Лилит в голову, пропитала от мозга до костей, и потому она, зажмурившись, громко и пронзительно завизжала на весь подвал. Хотела верить, что кто-нибудь придёт ей на помощь. Но здесь никого, кроме них троих, не было. — Без магии ты мне не нужна, — ледяным тоном проговорил мужчина почти шёпотом. На секунду его ярость куда-то исчезла, и это сильно напугало притихшую Элис. Это плохо, пронеслось в мыслях, очень-очень плохо! Почти сразу же после этих слов последовал звонкий и врезающийся в уши удар, что заставил прутья едва заметно задрожать; эхом он разлетелся по всему помещению, и девочка инстинктивно зажмурилась на долю секунды. Что это было? Что только что произошло? Его большая тяжёлая рука со всей силы ударила маленькую голову подруги об железные столпы клетки. Пытаясь сдержать подбирающиеся к горлу стоны, та закусила нижнюю губу. По лбу тонкой струйкой вниз потекла алая кровь. Всё вокруг поплыло перед её глазами: и лицо человека, от которого она пыталась не отрывать взгляда, и подвал, ставшим им домом за эти несколько кошмарных месяцев. Даже мысли, будучи некогда столь ясными, стали рассыпаться по крупицам, превращая все размышления в бессмысленный поток, что не имел ни начала, ни конца. Не справившись с мучительной болью, разлившейся по всему телу, Лилит почти неслышно закряхтела. Было невозможно разобрать, что она пыталась сказать в этот момент. Но, скорее всего, просила её отпустить. Нет, тогда подруга не боялась умереть — ей теперь не дано было почувствовать страх смерти. Она просто не могла вынести того, что с ней происходило в тот момент. Хотела вырваться и больше никогда не чувствовать этого режущего звона в ушах. И не видеть мужчину, что так жестоко обращался с ней. Но перед глазами у неё всё равно проносилась её жизнь. Та была короткой, но полной прекрасных и счастливых воспоминаний. Лилит вспомнила, как впервые встретилась с Элис, как они вместе путешествовали по лесу, держа путь в Столицу и как случайно набрели на это поместье. В этот момент она не могла не улыбнуться — печально и вместе с тем по-прежнему тепло. Прости, что не выполнила обещание, подумала подруга, не осталась с тобой до самого конца. Она хотела бы сказать это вслух, но уже не могла. Нет, тогда Лилит не боялась умереть — она была больше не способна почувствовать подобный страх. Просто ей стало грустно от того, что Элис теперь останется совсем одна в лапах этого зверя. А ведь они обещали друг другу… что будут вместе всегда-всегда. Всё, что было дальше — настоящий ад наяву. Снова и снова мистер Регет, размахивая телом подруги, словно тряпкой, бил её головой об прутья клетки. Даже тогда, когда сознание уже покинуло Лилит, а дыхание навсегда остановилось, он не перестал вымещать на ней свою ярость. Но постепенно… его удары ослабли, а сам он застыл, точно парализованный, будто бы наконец начал осознавать, что сотворил. Хватка ослабла в тот же миг, и безжизненное тело подруги упало на холодный пол, забрызганный каплями крови. Лилит не кричала от ужаса, не молила о пощаде перед смертью. Она и правда спокойно приняла свою смерть. Свою ужасную и жестокую смерть. Трудно было поверить в реальность происходящего, но у неё не было выбора. Своими собственными глазами девочка смотрела за убийством любимой подруги. Упав на колени в тот момент, когда мужчина схватил её и поднял в воздух, она, словно разучившись ходить, медленно отползла в самый угол клетки и закрыла рот руками, боясь издать хоть какой-то лишний звук. Могла ли Элис что-то изменить, если бы вмешалась? Тогда ей казалось, что их бы обеих похоронили, если бы она так поступила. Поэтому девочка так и не смогла заставить себя шелохнуться. Лишь наблюдала за кровавой сценой с округлёнными от ужаса глазами и почти не дышала. Сон. Как ей хотелось бы, чтобы всё это оказалось лишь очередным кошмаром, лишь дикой игрой её больного воображения. Раньше мрачные и пробивающие до дрожи видения были частыми гостями в её жизни. Может, мозг всего-навсего решил напомнить ей о них и опять пошутить? Но тогда почему звук врезающейся головы Лилит в стальные прутья продолжал навязчиво раздаваться в ушах? Она пыталась заглушить его, но он не прекращался. Почему, сколько бы девочка не моргала и не мотала головой, кровь и безжизненное тело подруги не исчезали? Она очень хотела проснуться, но выбраться из плена этого сна не выходило. За что? За что мир отбирает всё, что ей так дорого? Неужто не желает видеть её счастливой? Почему? Почему же он так несправедлив и жесток? Вопросы один за другим проносились у неё в голове, пока слёзы медленно катились по её щекам. Всё это время мужчина молча смотрел на брошенное на пол тело; его взгляд был пустым в те минуты. Но потом он повернулся в сторону Элис, что сжалась в маленький калачик в углу клетки от пережитого ужаса. Когда его взор обратился на неё, она тут же вздрогнула и побледнела ещё больше. Сейчас он и меня убьёт, подумалось ей тогда. — Честно говоря, ты всегда вела себя не так, как все остальные, — внезапно заговорил хозяин поместья, бросив взгляд на мёртвую Лилит. Его голос, на удивление, был крайне спокойным. — Только в твоих глазах я всегда читал истинный ужас, видел в них ненависть, — он снова глянул на неё. — Ты будто бы единственная, кто понимал, что надеяться не на что. Все так и грезили мыслями о счастливом будущем, думая, что смогут выбраться и выжить. И что же с ними со всеми стало? — на секунду девочке показалось, что в его тоне проскочила едва заметная насмешка. К горлу подобралась неприятная горечь, и она сильнее сжала зубы, чтобы не выдать ему свой гнев. — Но выжила лишь ты, Элис, —мистер Регет ненадолго замолчал, начиная неспешно осматривать помещение. Иногда его взгляд останавливался на долю секунд, а потом продолжал бродить то тут, то там. Наконец, мужчина сделал шаг в сторону клетки, где находилась девочка, и та, почувствовав неладное, инстинктивно попыталась отступить, но лишь упёрлась спиной в железные прутья. Она была в ловушке с самого начала. Бежать некуда. — Не волнуйся, я просто хочу выпустить тебя отсюда, — объяснил он, заметив её волнение. — Одна ты точно никуда не надумаешь сбежать, — достав ключ, хозяин поместья с лёгкостью отпёр висящий на дверце замок, а потом выкинул его куда-то в сторону. Даже не взглянул, куда тот упал. — Можешь свободно передвигаться по дому, как и раньше. После этих слов он поспешил удалиться, поднявшись по лестнице. Дверь с грохотом захлопнулась за ним. Провожая его взглядом, полным ужаса, Элис ещё некоторое время смотрела туда, где он только что скрылся. Думала, что мистер Регет в любой момент может вернуться. Но внутрь так никто и не зашёл. Осознав, что она осталась совсем одна в этом подвале, девочка ненадолго расслабилась. Но почти сразу же опять напряглась. Прямо тут, за клеткой, совсем-совсем рядом лежало тело её близкой подруги, которая недавно была живой. Хотелось, конечно, верить, что Лилит только притворялась мёртвой, чтобы обмануть мужчину. Сейчас она подойдёт к ней, и та неожиданно вскрикнет, испугает её до смерти, а потом глупо, но мило рассмеётся. Да, было бы прекрасно, будь оно так… На лице Элис проскочила горькая улыбка, пока она размышляла об этом. Потому что для неё уже было очевидно, что так никогда не будет. Собравшись с духом, девочка выбралась наружу и подошла к её телу, аккуратно взяла ещё тёплую руку подруги и попыталась нащупать пульс. Питала ли она в этот момент хоть какую-то надежду? Да, скорее всего. Ей хотелось верить. Однако капли крови, забрызгавшие пол и не вздымающаяся грудь разбили её веру в дребезги ещё в самом начале. Нужно было принять тот факт, что Лилит больше не откроет свои прекрасные зелёные глаза и не посмотрит на неё, что больше никогда её рот не расплывётся в тёплой и ласкающей улыбке и не скажет какие-нибудь добрые и успокаивающие слова. Это было тяжело принять. Но скорбящие слёзы, скатывающиеся по лицу и капающие на одежду подруги, решили помочь ей справиться со столь жестокой правдой. Лилит, той самой дорогой и милой сердцу Лилит больше нет. Она умерла. Со всех сторон их окружила гробовая тишина. Ещё очень долго Элис держала ладонь подруги. Не могла отпустить. Да и не хотела. Слёзы продолжали литься из глаз и даже не думали заканчиваться. В один момент девочка аккуратно положила её руку и достала из кармашка рубашки второй четырёхлистный клевер, который должен был принести Лилит удачу. Однако половина его коричневых и помятых лепестков оторвались от стебелька прямо у неё на глазах и упали вниз. Когда, казалось бы, хуже уже быть не могло, стало слишком плохо. Она почти что задохнулась от удушающей боли, от сожалений, от горя. С неё достаточно. Склонившись над телом подруги и уткнувшись носом в её бездыханную грудь, Элис закричала, что есть мочи. Жалобно, душераздирающе, пронзительно. Радостный и ласковый голос Лилит то и дело звенел в ушах, и ей хотелось его заглушить. Счастливая и лучезарная улыбка подруги даже сейчас всплывала в памяти, и она желала бы перестать её видеть. Девочка чувствовала, как любое воспоминание разрывает изнутри, как оно ножом проходится по сердцу. — Это всё… моя вина. Глупый и до жути наивный план завёл Лилит в могилу. Почему она поняла всё только сейчас? Как ей могло прийти в голову нечто абсурдное? Отпустит?! Отпустит, да?.. С чего она это взяла? С самого начала было очевидно, что мистер Регет ни за что не позволил бы им уйти. Но Элис осознала это слишком поздно. Чудес не бывает — им место в сказке. Все они живут в жутком и жестоком мире, где давно не существует такого понятия, как «человечность». — Мне… правда жаль. Из-за неё подруга лишилась жизни. Злится ли она? Ненавидит её? Желает ей скорейшей и не менее жестокой смерти? Вряд ли. Это совсем не в стиле Лилит. Но девочка была бы не против, если бы она обиделась на неё. Так было бы справедливей всего. Признаться, сейчас бы Элис хотела отправиться вслед за ней. Всё равно в этом мире больше не было места для неё. И потому она мечтала бы навсегда исчезнуть отсюда. Кому нужна лишняя шестерёнка в механизме, который и без неё будет работать исправно? — Прости меня… Пожалуйста, прости. Девочка чувствовала, что лишилась всего. Смысла улыбаться, смысла чем-то заниматься, смысла жить. В груди образовалась бездонная пустота, и, казалось, ничто и никогда уже не сможет её заполнить. Света, что так долго указывал ей путь и не давал пасть духом, больше не было рядом. Она погубила его. Погубила собственными руками.