Кастлия Вагнер

«Будто бы «завтра» больше не существует,

Будто будущее никогда не наступит.

Ты исчезаешь на моих глазах

И всё ближе становится кромешная тьма.»

House of Cards by BTS

Всё когда-нибудь заканчивалось, давая начало чему-то совершенно новому и неизведанному. Переворачивалась очередная страница книги жизни, начиналась новая, — не запятнанная чернилами, — глава. К переменам люди относились по-разному. Кто-то радовался, с нетерпением предвкушает изменения, фантазировал о счастливом будущем. Кто-то, напротив, — грустил, воспоминая прошлое, которое никогда уже не сможет вернуть, и пытался сохранить всё дорогое сердцу, не в силах сказать «прощай». К какому типу относилась она? Пожалуй, ни к одному из перечисленных. Потому что ей было всё равно на перемены в собственной жизни. Да, возможно, она лишь хотела убедить себя, что её это больше не должно волновать. И всё же… ей правда казалось, что нужно было просто смириться. Смириться со всем. Потому что это — лишь наказание за всё сотворённое её руками; за все разрушенные судьбы по её вине. Потому что это — единственный шанс искупить свои грехи и заслужить прощение своих друзей, покинувших этот мир. В то время ею завладела мысль, что они могли бы выжить, если бы не её магия. Она и правда их погубила своими силами, не так ли? Жители деревни были правы, когда называли её бедствием, верно? Да. Элис не пыталась бороться с этими навязчивыми мыслями: не было ни сил, ни желания. Да, сейчас она просто отбывала своё наказание за всё, что происходило в прошлом. За проклятие, что следовало за ней попятам и губило всё, к чему прикасались её руки. «Но ты не виновата в том, что мистер Регет решил запереть всех в подвале! Не ты ему рассказала о побеге! И мать Асии ты не могла спасти, потому что твоя магия на это не способна!»— пытался вразумить девочку голос рассудка. «Но монстр пробудился из-за моей магии. И я убедила Асию, что способна вылечить её мать. В моих силах было предупредить всех, потому что я видела, как Миста обо всём рассказывает ему. И Лилит… умерла по моей глупости,»— отвечала она шёпотом, глядя в потолок. Близкая сердцу подруга, погибшая у неё на глазах, ни на секунду не покидала мыслей Элис. Она всегда была рядом с ней. Так же, как и при жизни. «Сейчас я ложусь спать. Лилит тоже могла бы сейчас весело прыгнуть в свою постель, подбросить одеяло в воздух и накрыться им с головой, — тихо бормотала себе под нос девочка, отворачиваясь к стене. — Но она не может. Потому что умерла из-за меня». Возможно, из-за подобных размышлений её и преследовала бессонница. «В окно светит яркое солнце и слепит мне глаза. Уверена, Лилит бы сейчас предложила мне сходить на улицу и понежиться в его лучах, — проговаривала Элис каждое утро, наблюдая за солнечным светом, проникающим в комнату через окно. — Но она не может. Потому что умерла из-за меня». Скорее всего, из-за этого ей и не хотелось вставать с кровати. «Еда сегодня вкусная. За завтраком Лилит часто расспрашивала меня, нравится мне или нет. Сейчас бы она так и поступила, — сидя в огромной столовой, где не было никого, кроме неё, шептала девочка. — Но она не может. Потому что умерла из-за меня». После этого аппетит окончательно пропадал и, отодвигая нетронутый завтрак в сторону, девочка вставала из-за стола и уходила. Эти размышления — лишь примеры. Они преследовали Элис, забрались к ней в голову и не желали исчезать. И сама она не пыталась с ними сражаться. А зачем? Это же правда, пусть и жестокая. Подруга больше не может делать то, что когда-то приносило ей радость. Исключительно по её вине. Девочка продолжала в это верить. В её руках была практически полная свобода. Но, по иронии, та тесно граничила с обычным заключением, в котором она жила предыдущие месяцы. Что же поменялось? Как и в прошлом, девочка могла спокойно ходить по поместью и исследовать всё, что на глаза попадётся, заниматься своими делами и бездумно бродить по коридорам. И в то же время путь на улицу и в сад был навсегда для неё перекрыт железными замками на дверях, ключи от которых хранились у хозяина дома. «Но ведь можно разбить окно и убежать!» — сказали бы многие. Но она не пыталась это сделать, хоть и прекрасно сознавала, что выход есть. Мистер Регет был прав, когда, открывая её клетку сказал: «Одна ты точно никуда не надумаешь сбежать». Элис тоже это знала. У неё попросту не было причин это делать. Раньше хозяин поместья мог приезжать к ним раз в неделю или месяц, чтобы навестить и привезти продукты, порадовать подарками и поздравить с праздником. Сейчас же он жил в этом доме и почти не покидал его, стараясь заниматься всеми рабочими делами здесь. Ей не казалось это странным. Только-только заключив всех детей в клетки, мужчина наверняка переехал сюда, чтобы постоянно следить за ними. Сейчас же он точно так же наблюдал и за ней. Единственное отличие — теперь клеткой выступало само поместье. Также мистер Регет нанял в дом служанку, чтобы та поддерживала порядок и чистоту и занималась готовкой. Но почему-то девочке казалось, что её первостепенной задачей было следить за каждым подозрительным действием и обо всём докладывать хозяину. Да, женщина эта была милой, трудолюбивой и дружелюбной. В одиночку ей удавалось справляться со всем хозяйством. Однако, когда мужчине нужно было куда-то ненадолго отлучиться, Элис всегда чувствовала, как та старается находиться с ней в одной комнате и не сводить с неё внимательного взгляда. Совсем не подозрительно! Можно ли было назвать такую жизнь «свободной»? Подобные условия несильно её волновали. Пожалуй, побег — последнее, о чём она хотела вообще думать. Да, здесь её больше никто и ничто не держал, но в то же время и на всём белом свете не существовало места для неё. Кому нужно было такое ходячее бедствие, как она? Предположим, что ей удалось бы сбежать: она приняла подобное решение и осуществила задуманное. Что дальше? Этот вопрос всегда ставил её в тупик. У неё больше не было ни цели в жизни, ни смысла в ней. О мечтах даже речи идти не могло. Да и смогла бы она жить, как прежде, если бы выбралась в мир? Вряд ли. Её психика трещала по швам, хоть девочка и пыталась не обращать на это внимания. Каждую ночь она просыпалась в холодном поту из-за невероятно сильной тревоги и неподдельного ужаса, хваталась за горло обеими руками и, кашляя, задыхалась от осознания собственных ошибок. Переворачиваясь на живот, падала лицом в подушку и жалобно и приглушённо рыдала, стараясь подавить в себе все рвущиеся наружу крики и вопли. А после, немного успокоившись, ложилась обратно на спину и, устремляя пустой взгляд в тёмный потолок, задавала самой себе вопрос о смысле своего существования, ответа на который ей так и не удалось отыскать. Можно ли было считать это нормальным? Нет. Однако подобные истерики стали для Элис привычным делом. Так же, как и последующая за ними апатия в течение всего последующего дня. Она не пыталась с этим бороться: не было сил. Поэтому, каждый раз, ложась спать, девочка, предвкушая вновь увидеть преследующий её так долго кошмар, не могла уснуть, потом всё же проваливалась в сон из-за эмоциональной усталости, а затем просыпалась в ужасе, жадно хватая ртом воздух. И по кругу. Изо дня в день. Почему, ну почему она всё ещё жива? Вот вопрос, который продолжал её мучать. — Как ты себя чувствуешь, Элис? — вежливо спрашивал у неё каждый день мистер Регет. — Не хотелось бы тебе спуститься в столовую и выпить со мной кружечку чая? — зашедший в её комнату, он продолжал стоять в дверном проёме и с приветливой улыбкой смотреть на девочку. — Нет, благодарю, — не раздумывая ни секунды, отвечала она, даже не оборачиваясь. Её голос всегда обдавал холодом в этот момент. — Со мной всё хорошо, — добавляла Элис чуть тише. Они оба понимали, что это ложь, но никто не говорил об этом вслух. Её не могло не поражать, что хозяин поместья снова стал вести себя так, как и прежде. Будто бы никаких клеток и убийств не было. Будто бы всё произошедшее — лишь плохой сон. Это заставляло ненависть к нему внутри неё усиливаться. Потому что ему было плевать на всех тех, кто умер! Она не глупая, поэтому прекрасно понимала, для чего весь этот спектакль. Своей вежливостью и заботой мужчина просто старался вновь завоевать её доверие. Но у него ничего не выйдет! Никогда в жизни девочка ему больше не поверит. Оставался только один вопрос: зачем мистеру Регету всё это? Чего он добивался? — Элис, не бойся меня, — успокаивал её хозяин поместья в самые первые дни после освобождения. Он видел, с каким страхом та смотрела на него, и всячески пытался наладить контакт с ней. — Я тебе не наврежу. — Скажите это Лилит, которую Вы убили голыми руками, — с ледяной злобой говорила Элис. Ему, может, и не хотелось об этом вспоминать, но она собиралась напоминать ему о смерти подруги столько, сколько потребуется. Чтобы он никогда не забыл, кого лишил жизни. Да, девочка очень боялась мужчину, поэтому старалась сохранять дистанцию и не подпускать его слишком близко к себе. Ярость в его взгляде в тот день, когда он держал своими руками подругу за волосы, словно пытаясь их вырвать с корнем, то и дело продолжала мелькать у неё перед глазами. И она ещё не окончательно сошла с ума, чтобы довериться такому ужасному человеку. Сколько бы тот не пытался убедить Элис, что не хочет вредить ей, верилось в его слова слабо. Потому что никто не знает, когда его руки схватят её волосы. Он пытался радовать девочку подарками в первое время. То могли быть и маленькие мягкие игрушки, и изящные подвески на шею из драгоценных камней, и длинные платья самых разных фасонов и цветов. Была ли это очередная попытка подкупить её и завоевать доверие? Возможно. Но с ней такие дешёвые трюки больше не сработают! Пусть все украшения и молчаливые плюшевые друзья так и остались нетронутыми, но одежда пришлась Элис по вкусу. Она не могла больше ходить в обносках, в которые превратился подарок Лилит: это вызывало неприятные воспоминания о погибшей подруге. Но все привезённые хозяином поместья платья оказались ей совершенно не по размеру; они были слишком большими как в длину, так и в ширину. Несложно догадаться, из-за чего. Всех детей достаточно поморили голодом за эти месяцы, поэтому её тело стало безобразно худым и маленьким. Иногда смотря на себя в зеркало, девочка поражалась и ужасалась одновременно: «Это я? Почему я выгляжу так, будто бы меня может сломать любое дуновение ветра?». К счастью, новая служанка помогла ей подшить эти платья под её фигуру. Увидев тщетные попытки Элис сделать это самостоятельно, та выхватила у неё нитку с иголкой и наказала за подобным обращаться к ней. После этого женщина присела на кровать и принялась аккуратно и в то же время ловко шить, а у девочки в этот момент снова от скорби сжалось сердце. Похожа на Лилит, пронеслось в мыслях, стоило лишь взглянуть на эту сцену. Именно поэтому она и решила носить новую одежду, привезённую мужчиной. Воспоминаний о подруге и так было слишком много, от одного можно было и сбежать, не так ли? Простое в дизайне платье нежно-розового цвета стало её фаворитом, в нём Элис ходила чаще всего. Его короткие, отделанные шифоном рукава не сковывали движения, а открытый круглый вырез, оформленный плиссировкой, не давил на горло и позволял дышать полной грудью. Атласный пояс, который она научилась завязывать самостоятельно, подчёркивал талию и отделял верх платья от длинной шёлковой юбки, доходящей аж до самого пола и украшенной снизу маленькими белыми бантиками, что были накрепко пришиты к нему. Да, именно в этом платье она ощущала себя удобнее всего, хоть поначалу и не могла привыкнуть к шуршанию, которое оно издавало при ходьбе. До девочки быстро дошло недовольство Лилит насчёт длинных юбок и желание изменить мир моды. Это ведь действительно было неудобно: можно зацепиться за что угодно краем юбки, нужно постоянно её приподнимать, когда спускаешься или поднимаешься по лестнице… почему люди не видят этих проблем? Или они не хотят их видеть? Для мистера Регета её новый образ стал ещё одним поводом для комплиментов. Каждый раз, услышав что-то приятное в свой адрес от этого человека, Элис содрогалась. К горлу подбиралась едкая тошнота. Ему нравится, как я выгляжу, думала она. И это раздражало. Почти всё свободное время она проводила в своей новой комнате. Да, девочка специально перебралась в другую, потому что не могла находиться там, где когда-то спала её подруга. Поэтому теперь в её распоряжении находилась небольшая спальня, заваленная подарками от хозяина поместья и книгами, принесёнными из библиотеки. От прошлой эту комнату отличало лишь иное расположение мебели: в дальнем углу стояла большая кровать с белым одеялом, шкаф находился возле стены с входной дверью. Само существование места, куда можно лечь и поспать поначалу сбивало девочку с толку. Привыкшая ко сну на жёстком металлическом полу, она долго училась заново спать на мягкой и тёплой постели. В первый дни Элис подумывала сдаться и лечь на ковре, чтобы наконец-то заснуть. Приходилось саму себя отговаривать. Потому что так она никогда не сможет приспособиться к новым условиям. И, что более важно, в её бессоннице явно не кровать была виновата, а нечто другое. Вторым по посещаемости местом стала библиотека. Спрашивается, почему именно она? Ответ достаточно просто: за книгой можно на какое-то время покинуть эту омерзительную реальность, в которой приходилось находиться. Здесь всегда царила умиротворяющая тишина, что помогала хотя бы ненадолго раствориться в строчках, написанных на белой бумаге, и стать с ними одним целым. И всё же кое-что очень сильно преобразило это место. — Гвэн? Ты здесь?.. С этими словами она зашла в библиотеку в первый раз после освобождения в надежде увидеть, как он будет как обычно сидеть на софе в окружении книг. Это бы означало, что хоть что-то в её окружении осталось прежним. Но нет. Никто демонстративно не захлопнул книжку сразу после того, как Элис закрыла за собой дверь, никто не посмотрел на неё взглядом, в котором отражался лишь один вопрос: «Чего тебе опять от меня надо?». Тогда она осознала, что больше всего на свете нуждалась в совете от этого вечно ворчащего и всем недовольного человека. — Скажи, я ведь и правда это всё заслужила? — в пустоту спрашивала девочка, сидя за большим деревянным столом в полном одиночестве. Положив голову на раскрытую книгу, что лежала на столе, она долго молчала, словно ожидая ответа, а потом отвечала: — Да, заслужила. Потому что не прислушалась к твоим словам, — чуть приподнимая взгляд и неспеша обводя им книжные шкафы в библиотеке, Элис продолжала: — Я позволила страхам управлять мною. И они отняли у меня всё самое дорогое. Как и всех детей, кто не обладал магией, Гвэна увезли из поместья ещё до заточения всех остальных в подвале. Пару раз девочка пыталась выведать у мистера Регета что-нибудь о местонахождении друзей, которым посчастливилось выжить, но тот всегда уклонялся от темы. Не будем больше говорить об этом, Элис, всё это в прошлом, были его слова. Желание мужчины поскорее забыть о своих грехах заставляло кровь в её жилах закипать сильнее. Иногда бессмысленное сидение в комнате или библиотеке сменялось таким же бессмысленным хождением по поместью. Бывали дни, когда мистер Регет отлучался по делам в город, и девочка охотно пользовалась этим временем. Нельзя было упускать возможность спокойно побродить по знакомым коридорам, не страшась, что кто-то мог увязаться за ней в попытках завести очередную пустую беседу. Да, служанка постоянно следила за всем, что Элис делала, но она не могла её упрекнуть в чём-то подозрительном. Девочка вела себя естественно и непринуждённо, так как и правда не строила никаких планов побега. Чем именно она занималась в это время? В основе своей — изучением комнат и всех вещей, которые их заполняли. В свои первые дни пребывания в поместье у неё было обхожено и исследовано всё, что только можно было. К сожалению, за время сидения в подвале многие детали успели забыться и вылететь из головы. Именно поэтому Элис снова и снова осматривалась вокруг, чтобы знать расположение каждой вещи в каждой комнате. Потому что подобная осведомлённость никогда не будет лишней. Так её исследования добрались и до кабинета мистера Регета, к которому она не приближалась с того самого дня, когда подслушивала разговор мужчины с Мистой. Скорее всего, неосознанно, но девочка оттягивала поход в эту сторону поместья, как могла. Не хотела сталкиваться с неприятными воспоминаниями. Боялась, что её нахождение здесь не одобрят. Но время пришло. Тем более, сейчас мистера Регета не было здесь. Ничего страшного не произойдёт, если она взглянет хотя бы одним глазком. Размышляя об этом, Элис нервно сглотнула и перешагнула порог. По спине тут же пробежал холодок. Кабинет выглядел совсем не так, как рисовало её воображение: вместо чёрных тонов в нём преобладали светло-бежевые тона, что прекрасно сочетались с сделанной из тёмного дерева мебелью. В самом конце комнаты стоял высокий рабочий стол, а рядом с ним — большой шкаф со стеклянными дверцами. Внутри него можно было разглядеть парочку книг, резные рамки с вставленными фотографиями, статуэтки и завязанные тонкими верёвочками стопки бумаг. В другой стороне помещения, которая находилась ближе к двери, находился прямоугольный читательский столик; возле него — белые пуфики, на которых ей нравилось сидеть, когда она приходила к мужчине поговорить о чём-нибудь и послушать его истории. Они часто с друзьями пили чай вместе с мистером Регетом, и каждый подобный вечер после себя оставлял приятные воспоминания. Это комната была точно такой же, как и все остальные в поместье: светлой, ухоженной, красиво обставленной. Но тогда почему это место вызывает у неё страх? От чего ей настолько не по себе? Рабочий стол был завален кипой бумаг, писем и документов. Складывалось впечатление, что всё это просто складировали и даже не собирались разбирать, но, напротив, отсутствие на них пыли доказывало обратное: к каждому листку хотя бы один раз прикасались, перекладывали с места на место, разбирали и тщательно изучали. Но тогда почему количество бумажной волокиты даже и не думало уменьшаться? Начнём с самого начала. После неудачной попытки сделать бизнес на детях, владеющих магией, мужчина вернулся к своей прежней работе. Его идея не выгорела, и это могла понять даже Элис — человек, не знающий основы экономики и предпринимательства. Его план был с самого начала обречён на провал, и, вероятно, мистер Регет наконец это осознал. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как заняться тем, что у него до всех событий неплохо получалось — своей фирмой по производству игрушек. Подойдя к столу поближе, девочка аккуратно, чтобы ничего случайно не перемешать, принялась быстро пробегаться глазами по всем бумагам, сложенным в высокие стопки. Больше всего ей хотелось найти полезную информацию о хозяине поместья и его работе. Потому что своего врага нужно знать лучше, чем друзей. Так почему же затея с детьми оказалась провальной и в любом бы случае привела мужчину к краху? Ведь магия — действительно чудо, на которое все хотят поглазеть! Причин несколько, и в одном из отчётов в этой кипе бумаг Элис их нашла. Во-первых, это «тёмный бизнес», если основываться на записях самого мистера Регета, — то, о чём нельзя распространяться в открытую и о чём не могут писать журналисты в газетах. Следовательно, о каком-либо маркетинге нужно было забыть и надеяться на клиентов, которые распространят слухи и приведут своих знакомых. Во-вторых, это «похоже на цирк»… Не захотелось ли ей на этом моменте превратить эти бумаги в клочья? Захотелось, но она сдержалась. «Люди теряют интерес, если программа шоу не меняется». А дети не могли показать ничего нового, потому что им это было не нужно. В-третьих, «мне было всё равно». Нельзя было содержать детей в подвале, но из-за нежелания отступать от своих прежних решений и обиды на тех, кто хотел от него сбежать, он гнул свою линию до конца. Наблюдал за тем, как убивает их, пусть и не собственными руками. Плюс ко всему, как отметил мистер Регет в этом пункте, вторая проблема решилась бы за счёт решения третьей, но он сам «не хотел ничего менять». Ему просто нужно было на что-то жить, прилагая минимум усилий. Он назвал это состояние «апатичным» и близким к «депрессии». Тяжело вздохнув, девочка отложила эти бумаги в сторону. Копаться в голове хозяина поместья оказалось труднее, чем ожидалось. Поэтому она решила оставить это на следующий раз. Можно было перейти к чему-нибудь другому. Пришло время разобраться, почему, несмотря на усердный труд, количество забот лишь увеличивалось. А ответ оказался достаточно прост. Трудно встать на ноги после того, как «сам себя закопал в землю». Только после содеянного мужчина понял, что заработал себе дурную славу. Хотя, возможно, он и так всё понимал, но не сильно заботился о будущем. И теперь, когда прошлое уже не изменить, ему приходилось думать о восстановлении не только бизнеса, но и своего доброго имени. Элис нашла множество листов, исписанных крупным круглым почерком. Все они содержали в себе самые различные распоряжения, касающиеся изучению современных «тенденций рынка», поиску новых «кадров» и «инвесторов», «презентации продукции», посещению «благотворительных вечеров». Много заумных слов, да? Она тоже улавливала лишь суть, потому что значение большинства не знала. Самое последнее письмо из этой стопки датировалась вчерашним днём. По какой-то неизвестной причине его так и не отправили. Может, что-то случилось? И, по всей видимости, именно поэтому сегодня мистер Регет уехал в город. Но всё это — лишь её догадки. Следующая стопка писем привлекла её куда больше, потому что перед строчкой «Кому:» стояла фамилия «Регет». Почерк существенно отличался от предыдущего: в нём присутствовали угловатость и резкость. Наверняка тот, кто их писал, очень торопился. Но чем была вызвана эта спешка? Содержание писем сильно её удивило, потому что в них говорилось о «снижении продаж» и «отрицательно прибыли». Особенно часто подчёркивался «угасающий энтузиазм, прежде брызжущий во все щели» и «возможная связь подобной внезапной перемены с событиями, что произошли не так давно». Быстро дочитывая до конца, Элис сильнее сжала в руках листок и впилась жадным взглядом в дату, когда это написали. Середина апреля прошлого года. Все остальные бумаги из этой стопки также датировались весной и были разложены в строгом порядке. В каждом из этих писем, написанных неким мистером Н., говорилось о стремительном снижении производства, об уходе работников, не дождавшихся выплаты заработной платы, о неизмеримых долгах и разрывах контрактов о сотрудничестве с инвесторами. Пусть девочка понимала не всё, о чём тут говорилось, но полученная информация, так или иначе, стала для неё неожиданным открытием, потому что все эти события происходили у них за спиной. Все дети в поместье тогда задавались одним вопросом: «Почему мистер Регет перестал приезжать в гости?». Она не была исключением. И вот наконец-то ей открылась правда. В те дни мужчина переживал кризис. Оказавшись в крайне тяжёлом финансовом положении, он всеми силами старался выбраться из долгов, поэтому не мог приехать и навестить их. Напряжение и стресс, вызванные увеличивающимися проблемами и заботами, могли послужить причиной, почему мистер Регет разозлился на них, когда узнал о побеге. В попытках найти способ выбраться из своего бедственного положения он выбрал самый простой, но грязный путь: использовать предавших его доверие детей. Потому что раз он страдает, то пусть страдают и все остальные! Не так ли? Её руки сильнее сжали письмо в руке, будто намереваясь порвать его. Опустив взгляд, она прикусила нижнюю губу. — Не так ли? — шёпотом кинула свой вопрос в пустоту Элис. Оставалось только разобраться, о каких «событиях, которые произошли не так давно»упоминалось в письмах. Автор связывал их с резкой переменой, подкосившей мужчину. И они наверняка служили первопричиной всего того, что уже произошло и что происходит до сих пор. Полностью погрузившись в изучение деловых бумаг, тщательно рассортированных по стопкам, девочка потеряла счёт времени. Так хотелось узнать как можно больше полезной информации, которая сможет ответить на все её вопросы. У неё действительно пропадало чувство меры, когда ею полностью овладевало любопытство. Зато впервые за долгое время она почувствовала себя… живой? Ненадолго, но Элис вновь вспомнила, как весело и увлекательно было читать исторические книги, повествующие о событиях многолетней давности. Раньше ей нравилось соединять воедино факты, воображая себя детективом, кто связывает улики красной нитью, чтобы вычислить преступника. Снова и снова просматривая и изучая все детали с разных сторон, она находила новые подробности, и всё постепенно становилось очевидно. Сейчас она вновь почувствовала этот сладкий трепет. Тут же ей на глаза попался чёрный конверт, который лежал отдельно от всех остальных. Он выглядел до боли знакомым: особенно его красная печать, расположенная прямо в середине. Когда она видела это письмо впервые? Прошлой весной? Сразу после дня рождения Фолка? Взяв его со стола, девочка развернула конверт и вгляделась в строчки, что были напечатаны на нём. 8 апреля XXXXгода. Да, она точно видела его раньше, теперь сомнений не оставалось. Дрожащими от волнения пальцами Элис вытащила из конверта письмо, сложенное пополам, раскрыла его и принялась вкрадчиво читать. «Уважаемый мистер Регет, мне бы очень хотелось сообщать Вам только хорошие новости, но я не могу. Сегодня Ваша жена, до сих пор находящаяся без сознания…» Не успев прочитать до конца, она неожиданно почувствовала, как кто-то схватил её за запястье руки. Письмо вместе с конвертом, подобно маленьким снежинкам, в ту же секунду упали перед ней на пол. — Всё никак не можешь унять своё любопытство, да? — прошептал ей на ухо вежливый мужской голос. Похоже, её бдительность сильно ослабла, раз она не смогла услышать чьи-то шаги и отворяющуюся дверь, не почувствовала чьего-то присутствия в комнате и не ощутила на себе холодный, осуждающий взгляд. В последнее время Элис не могла себе позволить настолько сильно погрузиться во что-то и забыть обо всём вокруг: всегда нужно было держать ухо в остро. Почему же она настолько расслабилась?.. Или же этот человек нарочно ступал слишком тихо, чтобы не выдать своё присутствие до самого конца? Какой низкий и подлый трюк. Она не на шутку перепугалась в тот момент. Сердце безжалостно начало бить тревогу, желая выскочить наружу, а весь воздух в лёгких внезапно куда-то делся, заставив её тяжело дышать и буквально задыхаться. Её не просто поймали с поличным за весьма подозрительным занятием, её буквально схватили и тем самым отрезали все возможности сбежать. Широко раскрыв глаза от испуга, девочка развернулась и посмотрела на мужчину. На его лице не отражалось ничего, кроме недовольства и разочарования. В последнее время он намеренно скрывал эти эмоции, словно стараясь никому не показывать их. Но, без сомнений, они были: всё ещё жили где-то глубоко внутри в его сердце. И она наконец-то увидела их вновь. Его хватка была твёрдой и немного грубой, рука — холодной. Вряд ли у неё бы получилось выбраться, если бы она попыталась. Но, как и во всех похожих ситуациях, она не могла пошевелиться. Мысли в голове перемешались, превратившись в неразборчивую и пустую субстанцию, не имеющую смысла. Не в силах ничего сказать, Элис не сводила тревожного взгляда с мужчины, практически не моргая. Капельки пота, выступившие на лбу, выдавали её растерянность и страх. В эту секунду ею овладела одна мысль: «Сейчас он убьёт меня так же, как убил и Лилит», и она не могла отделаться от неё, принявшись трястись, походя на маленький лист на ветру, который чудом зацепился за голую ветку дерева, давно сбросившего всю свою листву. Мистер Регет обещал ей безопасность, старался не касаться её и всегда учтиво сохранял между ними дистанцию. Но сейчас всё это было разрушено в один миг. Она что, поверила в его ложь? Не в силах больше выдерживать этот давящий и удушающий ужас, девочка сильно зажмурилась. Ноги предательски подкосились, и сама она упала на колени перед ним. Однако, осознав, что мужчина всё ещё держит её за руку, Элис открыла глаза и посмотрела на него. В этот короткий момент, длившийся по ощущениям вечность, она ощущала себя жертвой, загнанной в угол. Снова на неё снизошло осознание, что всё это время она находилась в клетке и вся её свобода была фальшивой. Поместье — клетка, из которой никак не выбраться, а внутри неё — хищник, способный разгрызть ей горло в любой момент. Что же ждёт её дальше? — Как давно ты здесь? Хватка неожиданно ослабла, и рука девочки медленно опустилась вниз. На её лице тут же проскользнуло безмолвное изумление, а после оно сменилось глубочайшим облегчением. Тон у мистера Регета был спокойным, пусть в нём и прослеживались недовольство и обида. И в его взгляде больше не отражалась злость, которую она смогла разглядеть в них ранее. Это действительно успокаивало, поэтому, опустив голову, девочка вздохнула. Дышать стало намного легче. Но расслабляться ещё было слишком рано. — Чуть меньше часа, — наконец ответила она, бросив взгляд на часы, висевшие над дверью. Её голос предательски дрожал в этот момент. — И что же ты хотела здесь найти? — слегка улыбнувшись, любезно поинтересовался он, вежливо подавая ей руку, чтобы Элис могла подняться на ноги. — Нашла что-нибудь интересное? Его доброта не притягивала; напротив, она лишь сильнее пугала, потому что в ней ощущалась явная фальшь и наигранность. Не в силах смотреть на своего собеседника, девочка отвернулась и попыталась своими силами встать, но, запутавшись в подоле своего платья, вновь чуть не свалилась на пол. Тогда-то мужчина осторожно подхватил её ладонь и помог устоять. Его улыбчивый взгляд в этот момент кинул Элис в дрожь, поэтому она отдёрнула руку сразу же, как смогла твёрдо стоять на ногах. Нервно сглотнув, девочка попятилась от него. Сердце продолжало болезненно биться в её груди и даже не думало успокаиваться. — Ваша жена умерла? — проигнорировав все его вопросы, прямо спросила она, поднимая взгляд на мистера Регета. Нельзя было не заметить, как он стал мрачнее тучи, услышав это. Её слова пробудили в нём воспоминания, которые ему хотелось поскорее забыть. И пару минут мужчина молчал, не двигаясь с места и погрузившись в свои мысли. — Да, — лишь коротко ответил он тихим голосом. Впервые за долгое время Элис не почувствовала наигранности в его поведении. — Я не успел вовремя, потому что был здесь. Ей нечего было сказать. Сжав правую руку в кулак, она отвела взгляд. Сопоставив в голове даты, девочка поняла, когда всё произошло — сразу после Дня Рождения Фолка. Мистер Регет был в поместье вместе с ними, но, прочитав письмо, пришедшее ранее и наверняка оповещающее о болезни жены, поспешил к ней. Но было уже поздно: чёрный конверт с трагичными новостями уже отправился сюда. Чувствовала ли она жалось? Вину? Сочувствие? Сострадание? Нет, совершенно нет. Потому что Элис всё ещё ненавидела и боялась человека, стоявшего перед ней. Она ещё не настолько сошла с ума, чтобы сопереживать ему. — Поэтому я собираюсь обручиться с тобой, когда ты подрастёшь, — нарушая тишину, воцарившуюся между ними, внезапно заявил мужчина. Он говорил уже спокойнее, чем раньше. — Этому поместью нужна хозяйка, понимаешь? — как только до девочки дошло значение этих слов, она тут же вскинула голову и увидела на его лице ухмылку. — Ты идеально подойдёшь на эту роль, Элис. — В-вы же шутите? — застигнутая врасплох подобным заявлением, спросила дрожащим голосом она, вновь начиная пятиться. Её лицо побледнело от страха в этот момент. Не могло же быть это правдой. Не могло же, да? — Вам просто не понравилось, что я рылась в Ваших документах, и Вы решили так мне отомстить, да? — хотела бы девочка, чтобы её предположение оказалось правдой. Но почти незаметные искорки безумия в глазах мистера Регета доказывали обратное. — Нет, я не шучу, — невозмутимо ответил тот, не засомневавшись ни на секунду. Её удивление, по всей видимости, сильно его позабавило, поэтому он снова улыбнулся и сделал пару шагов к ней навстречу. — Теперь всё понятно… — пазл собрался в единую картину, но это было ей не нужно. — Все эти подарки, дружелюбие, обходительность… Вы добивались моего расположения, чтобы я в конце концов согласилась с Вашим решением, — её глаза, затуманенные ужасом от происходящего, смотрели в пол, пока она говорила всё это. Но неожиданно девочка подняла взгляд на собеседника; в нём читался вызов и настоящее презрение. — А что, если я откажусь? — она была готова всю жизнь жить в этом поместье взаперти, но обручаться с ненавистным ей человеком — ни за что и никогда. Легче умереть от его рук, чем это! — У тебя не будет выбора, всё уже решено, — проигнорировав все её слова, сказанные ранее, ответил мужчина холодно. Улыбка спала с его лица. — Как низко Вы пали, — одарив его горящим злобой взглядом, огрызнулась Элис, продолжая отступать назад. Уже было абсолютно неважно, кто стоял перед ней и что он мог с ней сделать за такие слова. Столько времени подавляемая ненависть начала рваться наружу прямо из глубин её разбитой души. — Смерть жены настолько Вас подкосила? — упёршись спиной о стену, что перекрыла ей путь к дальнейшему отступлению, она, нахмурившись, посмотрела собеседнику прямо в глаза. — Вы сходите с ума и даже не замечаете этого. И вновь настала недолгая тишина. Она прекрасно понимала, какой эффект могли вызвать эти слова у хозяина поместья. Произнося их, девочка надеялась проткнуть его ими насквозь. — Как интересно… — в итоге в ответ он лишь усмехнулся и снова подошёл к ней чуть ближе. — Почему ты так думаешь? — мистер Регет готовил непринуждённо и даже весело, будто бы намеренно стараясь не воспринимать всё сказанное ею всерьёз. — Вы заперли невинных детей в клетки и морили их голодом, — пониженным тоном начала говорить Элис, не отрывая взгляда от мужчины. Он сам попросил её рассказать. Поэтому она собиралась высказать ему всё, что думала. — Вы заставляли их работать на Вас. Вы продавали их, будто бы они для Вас были не больше, чем обычный скот. Вы распоряжались их жизнями, словно они принадлежат Вам, — и чем больше девочка говорила, тем громче становился её голос. — Вы убили Лилит! Она умерла от Ваших рук! И сейчас Вы просто улыбаетесь, делая вид, словно ничего не произошло! Каждая жизнь, которая закончилась в этих стенах, теперь на Вашей совести! — все месяцы, проведённые взаперти, проносились у неё перед глазами. Все друзья, навсегда покинувшие этот мир, всплыли в памяти. Она кричала, сильно кричала. Потому что перед ней стоял человек, из-за которого всё началось. — Всё ещё не понимаете, что именно Вы сошли с ума? Не Вы ли хотите взять в жёны меня — ребёнка, — голос дрожал от переполнявших эмоций. Да что уж таить: Элис и сама вся тряслась, хоть и продолжала испепелять мистера Регета презрительным взглядом. — Но я не смогу Вам заменить Вашу жену. И когда-нибудь Вы это поймёте. Пока она всё это говорила, мужчина подошёл к ней практически вплотную, отрезая ей все пути к отступлению. На его лице не проскочило ни одной эмоции за это время: ни жалости, ни радости, ни сочувствия, ни злости, ни грусти. Лишь в глазах у него девочка сумела увидеть полную отчуждённость и растерянность. О чём он думал в эту секунду? Что чувствовал? Можно было только догадываться. — Думаешь, я не понимаю всего этого?! — внезапно хозяин поместья схватил её своей большой ладонью за горло, отчего ей стало трудно дышать. Он надавил на него с такой силой, что она, вцепившись в его руку и стараясь ослабить его железную хватку, принялась судорожно глотать ртом воздух, начиная задыхаться. Немой ужас овладел ею, вызвал растущую с каждой секундой тревогу и страх скорой смерти. Несмотря на всю свою былую уверенность, она всё ещё боялась умереть. Умереть так же жестоко, как и подруга. — Думаешь, только ты всё понимаешь? Думаешь, что ты самая умная?! — в ярости спросил мистер Регет, начиная медленно поднимать её лёгкое тело над полом и сильнее прижимать его к стене. Его гневный взгляд прожигал её, но она была не в силах отвернуться от него. — Но ты ничего не понимаешь, Элис. Никто не понимает! — крикнув эти слова, что есть мочи, он тут же отпустил девочку и, пока та ещё не успела убежать, со всей силы ударил её кулаком чуть выше живота. Она не успела понять, что произошло. Но, как только жуткая, тягучая боль расплылась по всему её телу подобно яду, Элис обхватила себя обеими руками, крепко сжав пальцами одежду, и медленно съехала по стене вниз, пока опять не оказалась на полу. Ноги её не держали, она перестала их чувствовать. Разум концентрировался на месте удара: по ощущениям было похоже на то, будто бы её пронзили насквозь. Однако, сколько бы девочка не смотрела на свои руки, на них не было следов крови. Тогда почему дышать так тяжело? Почему перед глазами всё расплывалось? Почему в голове стоял непроглядный туман? Каждый вздох стал пыткой. Трясясь, Элис жадно пыталась хватать ртом воздух, пока в один момент не закашлялась. Нечто едкое подобралось к её горлу, и она закрыла рот ладонью, склонившись вперёд. Всё внутри невыносимо горело, словно в груди у неё разжёгся пожар, обжигающий стенки лёгких; во рту стоял противный металлический привкус. Это был не обычный кашель, который возникал при простуде. Побледнев, она с опаской оторвала ладонь ото рта и взглянула на неё. Глаза округлились от ужаса в ту же секунду. Кровь! С усилием девочка сделала глубокий вдох и выпрямилась, опёршись спиной об стену. Всё вокруг сливалось в одно, и силуэт мужчины смутно маячил перед глазами. Прикусив нижнюю губу, она зажмурилась, готовясь к худшему. Сейчас он добьёт меня, мелькало в её мыслях, ему это ничего не стоит. —Нет, ты и правда всё понимаешь, — эхом до неё донёсся его приглушённый голос. С трудом, но Элис разобрала, что он говорил. — Понимаешь даже лучше, чем я. Из-за его слов она открыла глаза и посмотрела на него. Мистер Регет медленно отошёл от неё и сел в кресло возле журнального столика, закрыв лицо руками. Что бы могла значить эта картина, представшая её затуманенному взору? Что он сожалеет о том, что только что сделал? Что не контролировал себя и был во власти гнева, вызванного её словами? Девочка вспомнила, что похожая картина развернулась перед ней в день смерти Лилит. Тогда он тоже будто бы стал совершенно другим человеком, но лишь ненадолго, а потом — постепенно и болезненно осознавал, какой ужас сотворили его руки, и снова становился собой. — Когда Розелин умерла, я не находил себе места, — снова заговорил он тихим голосом, даже не смотря в сторону своей собеседницы. — Всё валилось из рук, ничего не получалось. Казалось, будто бы весь мир ополчился против меня и пытался всеми силами сломать всё, что когда-то приносило мне счастье, — в его словах чувствовалась боль, затаённая в самом укромном месте его сердца. Та самая боль, которая копилась всё это время у него в душе. — Даже сейчас желание всё бросить преследует меня, но я противлюсь ему. Но ничего не получается, сколько бы усилий я не прикладывал, — наконец мужчина посмотрел на Элис, сидящую на полу возле стены. Его взгляд был пустым в этот момент, — Ты права, я и правда постепенно схожу с ума, — голос становился всё тише. Последние слова он произнёс шёпотом. Спокойно, без каких-либо эмоций: — Но ты точно такая же, как и я, — он смотрел ей прямо в глаза, пока говорил эти слова. Заглядывал глубоко в её душу, — в тебе не осталось ничего, кроме ненависти и сожалений — Я… не такая, как Вы, — с трудом выдавила из себя девочка, опуская взгляд. Но, на самом деле, ей просто не хотелось признавать, что он был абсолютно прав. — Однако, с помощью своей силы ты могла бы вылечить свои страхи, избавиться от угнетающих и отравляющих душу чувств, — продолжал говорить он, никак не отвечая на её слова. — Представь, жизнь без кошмаров, без чувства вины, без тоски, — поднявшись со своего места, мистер Регет подошёл к ней чуть поближе и присел на корточки. Сейчас он был лишь в паре метров от неё. — Но почему же ты так этого и не сделала? — Потому что я… — честно, она и сама не знала, почему, — я не хочу забывать о своих ошибках, — голос её звучал тих и слабо. Верила ли Элис в свои слова или врала самой себе? — Неужели ты хочешь вечно страдать? — Нет, — нервно сглотнув, девочка посмотрела собеседнику прямо в глаза. В её взгляде отражались безвыходность и потерянность. — Но если я себя исцелю, то всё, в чём я виновата, быстро забудется. А я не хочу забывать, сколько по моей вине погибло людей. — И тебя это устраивает? — Неважно, устраивает меня это или нет, — она опустила взгляд, вспомнив всё то, о чём постоянно жалела перед сном. — Это моё наказание. Иногда ей в голову приходили сладостные и соблазнительные мысли применить свою магию на себе и излечиться от страхов, иглами впившихся в её душу. Тогда можно было бы забыть о кошмарах, вечном страхе и слезах, что волною накатывали при любом воспоминании об умерших друзьях. Но она всегда себя останавливала, коря свою эгоистичную душу за подобные мысли. Потому что это было неправильно. И несправедливо по отношению к покинувшим этот мир детям. — Да, Элис… — в ответ протянул мужской голос; он звучал удовлетворённо, он словно насмехался над ней. — Ты тоже сходишь с ума и отказываешься это принимать, — закончив эту фразу, хозяин поместья выпрямился и отошёл в сторону, лишь на долю секунду заглянув в её затуманенные глаза. От его проницательного взгляда бросало в дрожь. По правде говоря, у неё не находилось слов, способных опровергнуть его заявление. Мужчина был прав, действительно прав. Именно поэтому она промолчала, опустив голову, и окончательно поникла. Да, я действительно сошла с ума, пронеслось у неё в голове. Оставалось только принять это как факт. Наконец Элис почувствовала, что у неё достаточно сил, чтобы встать с пола. Упираясь правым плечом об стену, она с дрожащими коленями принялась подниматься на ноги, продолжая всё ещё обхватывать левой рукой место удара. Все движения давались ей с трудом, но девочка, стиснув зубы от боли, не сдавалась. Всё для того, чтобы доказать мистеру Регету, что она сильнее, чем тот думает. Неосознанно, но девочка хотела отгородить его от себя. С облегчением она вдохнула, когда смогла крепко стоять на ногах. — Как думаешь, тебе бы стало легче жить, если бы ты, скажем… — вновь прервал нависшее между ними молчание мужчина, успевший за это время сесть за свой рабочий стол, — вылечила с помощью своей магии меня? — он не случайно сделал паузу прежде, чем закончить фразу. Очевидно, ему хотелось знать ответ, но в то же время он боялся его услышать. И в подтверждение монокль на его правом глазу блеснул в полутьме. Интересно, почему она не думала об этом раньше? Ответ достаточно прост, и Элис, запрокинув голову к потолку, облокотилась о стену сразу после его вопроса. Не хотела, чтобы собеседник видел выражение её лица: на нём было отвращение. — Я не испытываю к Вам сочувствия, — полушёпотом ответила она с явным презрением в голосе. — Только ненависть. Её способности исцеления питались эмоциями и чувствами: они могли быть вызваны лишь желанием помочь нуждающемуся. Но перед девочкой сидел человек, загнавший в могилу множество детей, которые были её близкими друзьями! Именно его руки, а ничьи другие, держали Лилит за волосы, когда та молила о пощаде. Разве могла она испытывать хоть что-то положительное к мистеру Регету? Ни за что. В ответ она услышала лишь глухой смешок разочарования, случайно сорвавшийся с губ хозяина поместья. Больше по этой теме мужчина ничего не сказал. Оставалось только догадываться, о чём он думал в тот момент. Их неоднозначная беседа подошла к концу, поэтому Элис медленно покинула кабинет, желая поскорее остаться наедине с собой. Проходя по коридору, она старалась упираться плечом в стену, чтобы иметь хоть какую-то опору на случай, если её ноги снова подкосятся. Девочка крепко сжимала место удара свободной рукой, оно невыносимо прожигало её изнутри. Всё ещё. Впервые дорога до лестницы ощущалась такой бесконечной и мучительной. Однако, даже не предполагая, сколько прошло времени, она всё-таки добралась до своей комнаты и тут же закрыла дверь за собой, чтобы никто не мог зайти внутрь в этот миг. Нахождение здесь немного, но успокаивало. На её ладони всё ещё можно была кровь: она побагровела и отпечаталась на платье на месте самого удара. Прислонившись к двери спиной, Элис прикусила нижнюю губу и плавно съехала вниз, принимая сидячее положение. Комната наполнилась тусклым лунным светом. Пустой взгляд девочки устремился на большое окно, за которым виднелось чёрное небо и только-только начавшие загораться звёзды. — Он снова солгал. Не в первый и не в последний раз она произносила эти слова томным, холодным голосом.