Кастлия Вагнер

Сквозь прозрачную сетчатую занавеску пробивался дневной свет. Словно маня и завлекая к себе, он ложился на деревянные половые доски и, такое чувство, ласково шептал на ушко: «Брось все свои дела и поспеши на улицу, чтобы как следует понежиться под лучами согревающего солнышка». И девочке приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не поддаться этому дьявольскому искушению покинуть душную кухню — выпрыгнуть прямо в маленькое окно, распахнув его тёмно-коричневые створки, и вдохнуть полной грудью свежий весенний воздух, закрыв глаза от удовольствия и позволяя озорным лучам играть на её порозовевших щеках. Но, к сожалению, она не могла позволить себе бросить все свои дела и пойти прохлаждаться, пока все остальные жители поместья трудились не покладая рук. Поэтому, подавляя в себе эти соблазны, Элис концентрировала всё своё внимание на овощах, лежащих на деревянной доске перед ней. Сегодня по графику, составленному Мистой, девочке было поручено готовить обед вместе с Римми. В основном старшая доверяла кухню только самым старшим ребятам, потому что вероятность начала пожара значительно снижалась, когда там находился кто-то более ответственный и опытный. Конечно, в последнее время она всё-таки стала ставить младшеньких им в помощники, чтобы те потихоньку учились готовить. Так или иначе, Миста всё равно часто заглядывала сюда, чтобы удостовериться, что всё идёт по плану. Готовка всегда происходила под её грамотным и чутким руководством. На обед у них сегодня был суп: не очень сложный в приготовлении, но вполне сытный и вкусный. Не в первый раз девочку уже приходилось готовить его, поэтому она ощущала себя вполне уверенно и даже наслаждалось процессом готовки. Мальчик разделял её чувства: с лёгкой любознательной улыбкой на лице заглядывал в кулинарную книгу, что лежала на краю стола в раскрытом виде, и закидывал порезанные напарницей овощи в кастрюлю с кипящей водой. Из них вышла отличная команда: они не конфликтовали по пустякам и действовали очень сплочённо, распределяя обязанности между собой. Потому что, к примеру, с Фолком Элис постоянно приходилось спорить, сколько в суп класть морковки. Он её просто на дух не переваривал и всегда пытался убедить девочку отказаться от неё в принципе. Ситуацию спасала его сестра, приходившая на их громкие голоса и заставляющая неугомонного братца с помощью одного своего грозного взгляда взять из ведра бедную морковку и начать её наконец-таки чистить. С Римми подобных разногласий не возникало: он прилежно относился к готовке и всегда старался точно следовать рецепту, написанному в книге. Очевидно, мальчик боялся ошибиться в количестве ингредиентов и всё испортить. Друзья пытались ему объяснить: «От одной лишней картошины пюре не перестанет быть пюре». Но он не слушал! В данный момент они аккуратно обжаривали на сковороде натёртую морковку и мелко нарезанный лук, чтобы потом добавить всё это в кастрюлю с супом. Девочку нисколько не пугало щёлкающее из-за высокой температуры масло, а Римми постоянно вздрагивал и отходил назад, явно опасаясь, что его капельки могут попасть на него. Когда их впервые поставили готовить вместе, Элис из любопытства поинтересовалась, готовил ли он до того, как попал в поместье. В ответ мальчик с долей стыда во взгляде помотал головой и объяснил, что родители не подпускали его к кухне. Его отец придерживался правила, согласно которому «готовкой должны заниматься исключительно женщины». Поэтому сейчас Римми искренне удивлялся тому факту, что от лука очень сильно слезятся глаза, а простая соль придаёт любому блюду совершенно иной вкус. Это порождало некоторые розыгрыши со стороны друзей, — в частности Фолка, решившего однажды поведать ему, что перед тем, как начать варить манную кашу, молоко для неё нужно процеживать в сите «не менее десяти раз, иначе в ней будут комочки!». Нетрудно догадаться, что потом этот горе-шутник получил подзатыльник от Мисты, однажды увидевшей, как бедный Римми начинает процеживать молоко в кастрюлю. Но если исключить данные случаи, ребята всегда с пониманием относились к тому, что мальчик — новичок в этом деле, поэтому всегда подробно объясняли ему все тонкости, показывали, как надо делать, и не злились, если у него что-то не получалось. У Элис была совершенно обратная ситуация. Мать начала привлекать её к готовке лет с шести. Поначалу просто просила что-то подать или помыть, а со временем уже начала доверять резать овощи или ходить в огород за травами. Девочке нравилось ей помогать на кухне: процесс создания из сырых, непомытых продуктов одного вкусного блюда походил на магию. Плюс ко всему, еда, в приготовлении которой она принимала хоть какое-то участие, зачастую казалась вкуснее и сытнее. Возможно, ей просто хотелось так думать. Но не зря же люди говорят, что повара вкладывают частичку любви в своё блюдо. Она искренне в это верила. Потому что всё, что готовила её мама, было просто волшебным на вкус! — Как думаешь, когда мистер Регет приедет к нам? — внезапно спросила Элис, аккуратно помешивая деревянной лопаткой овощи на сковороде. Она посмотрела мальчика, который в этот момент мыл грязную посуду. Он предпочитал выполнять любую работу, но держаться подальше от печи и в особенности от огня, горящего в ней. Девочка понимала, почему, и не упрекала его в этом. — Не знаю… — после недолгого молчания ответил тот. Естественно, Римми не знал ответа на её вопрос. Но она уже устала держать эти мысли в себе. Куда запропастился хозяин поместья, который всего пару недель назад приезжал их навестить чуть ли не каждый день? Подобная перемена вызывала в ней сильное беспокойство. — Может, что-то случилось? — девочка вновь опустила взгляд на золотистые овощи. Готовы! Сняв её с конфорки, она быстро перекинула их со сковороды в кастрюлю с закипевшим супом, что стояла на небольшом столике неподалёку. Совместными усилиями они поставили её на чугунную печь с уходящей в потолок трубой. Её плотные металлические дверки, закрытые за защёлку, не давали горящему внутри огню и шанса выбраться наружу. — Он в последний раз выглядел очень подавленным… — продолжила говорить Элис обеспокоенным голосом. Перед её глазами то и дело рисовалась вымученная улыбка мистера Регета в тот день и печаль, запрятанная глубоко в душе, но так явно отражающаяся в его взгляде. — Я тоже это заметил, — подавая подруге приправы, которые та принялась неспеша добавлять в суп, кивнул мальчик. Конечно же, ему было абсолютно понятно её волнение: тогда он тоже почувствовал это. Почувствовал, что что-то не так. — Казалось, что… Но Римми не успел договорить. Их беседу прервал громкий возглас, раздавшийся с коридора. От неожиданности девочку, вздрогнув, чуть ли не уронила баночку с приправами прямо в кастрюлю. — Хе-е-е-ей, как у вас тут идут дела? Внезапно распахнулась дверь — в следующую же секунду она со всей силы стукнулась об стену. По кухне разлетелся глухой грохот. Тут же внутрь зашёл оживлённый Фолк, у которого так и лилась через край. Особенной в последнее время. Почему? Все предполагали, что дело в Дне Рождения мальчика, которое должно вот-вот наступить. Ещё с зимы он неустанно напоминал всем друзьям об этом. Следом за ним появилась и Миста. Не теряя времени, она сразу же отвесила своему неугомонному братцу подзатыльник со словами: «В последний раз чтоб я видела, как ты открываешь дверь с ноги. Не хватало ещё, чтобы ты в конце концов что-нибудь сломал таким образом!». Пока тот отчаянно, пусть и безуспешно, перед ней оправдывался, почёсывая место удара и тем самым ероша свои огненно-рыжие волосы ещё сильнее, Элис смотрела на эту шумную семейку вместе с Римми и, прикрывая рот ладонью, улыбалась. Подобные сцены стали для неё такими привычными и родными за эти несколько месяцев. Она была готова навечно остаться здесь — в этом греющем душу и в то же время весёлом моменте. — Как продвигается готовка? — демонстративно махнув рукой на Фолка, который продолжал упрямиться и отказывался признавать свою ошибку, Миста подошла к ребятам. Её по-детски суровый взгляд в эту минуту вместе со сложенными на груди руками создавали образ серьёзной, строгой матери, что не потерпит плохих новостей. — Осталось довести до кипения, — отчиталась перед старшей девочка, указывая на кастрюлю, из которой шёл приятный пар. После этих слов Миста быстро подскочила к Элис, успев схватить со стола чистую деревянную ложку, и, подвинув к печи ещё одну табуретку и забравшись на неё, слегка наклонилась к кастрюле и попробовала немного получившегося бульона, перед этим подув на него, чтобы ненароком не обжечь язык. Все её действия — уверенные, точные и отточенные за последнее время до идеала. И немудрено: ей приходилось проделывать это каждый день, проверяя получившиеся блюда перед тем, как подать их на стол. На долю секунды на кухне провисла тишина. Повертев в руках ложку и с умным видом вскинув бровь, старшая посмотрела на молодых поваров, смиренно ожидающих её вердикта, и спокойно произнесла безо всяких упрёков в голосе: — Нужно добавить ещё соли. — Я принесу! — быстро подняв руку так, будто бы желая ответить на вопрос учителя, воскликнул Фолк. В следующий же миг он бросился к деревянному шкафу, в котором хранились всякие сушёные травы и баночки с приправами. Выступая сегодня в качестве правой руки Мисты, мальчик пытался оказывать ей поддержку по всём, что только было в его силах. Его не могло не беспокоить, что сестра в последнее время крайне уставала от всех обязанностей по хозяйству: она постоянно бегала по поместью, проверяя, как справляются со своими заданиями остальные дети, старалась каждому помочь, если у них что-то не получалось, и ломала голову над графиками распределения дел на последующие дни. Обычно старшая садилась отдыхать лишь под вечер, когда все дети уже были накормлены и уложены спать. Она и правда походила на мать большого семейства. Запрыгнув на стул и принимаясь искать соль на полках шкафа, Фолк сопровождал этот весьма скучный процесс различными выкриками и увлекательными рассказами о каждой склянке, попадавшейся ему на глаза. Наконец, он облазил всё сверху до низу и отыскал маленькую стеклянную баночку, наполненную белыми кристалликами лишь наполовину. Её мальчик вручил сестре со всей почтительностью и наигранной претенциозностью: встал на колено и протянул руки вперёд, опуская голову в знак уважения. У него на ладонях словно была не обычная баночка с солью, а дорогая, обвязанная красной лентой коробочка с хранящимся внутри неё кольцом с бриллиантом, которое он хотел вручить даме, что стоит сейчас перед ним, и тем самым показать ей всю свою безграничную любовь. Любил Фолк подурачиться, что тут ещё сказать. Спокойно, без каких-либо ответных кривляний Миста взяла стеклянную баночку двумя пальцами за верх и, приблизив к своему лицу поближе, стала пристально изучать её содержимое. Напряжённое молчание, возникшее всего на несколько секунд, заставило мальчика озадаченно переглянуться со всеми остальными на кухне. Но оно продлилось недолго: посмотрев на братца так, будто бы из последних сил стараясь сдержать закипающий внутри гнев из-за неудачной шутки, старшая нахмурилась и воскликнула сердитым голосом: — Это же сахар! — и после этого она протянула ему эту баночку обратно. — Да быть того не может! — сразу же принялся возражать мальчик, явно не веря словам сестры. Естественно, он был полностью уверен в том, что в этой баночке была соль! Поэтому, взяв её из рук Мисты, Фолк высыпал немного содержимого на ладонь и в ту же секунду без колебаний закинул себе в рот. Сейчас им двигало непреодолимое желание доказать свою правоту. Безобидные споры подобного рода не в первый раз разворачивались на глазах Элис и Римми, поэтому они без особого удивления молча наблюдали за происходящим, даже не пытаясь вмешиваться. Им давно стало понятно, что в такие моменты встревать не было необходимости: всё разрешится само по себе через какое-то время. И победителем из данного конфликта выйдет… — А ведь реально сахар, — наконец отозвался Фолк, поставив фальшивую солонку на стол и начиная оттряхивать руки, потирая ладони друг о друга. Он сказал эти слова несколько разочарованно: без особого энтузиазма и без былой энергичности. Очевидно, ему пришлось признать своё поражение. Взяв другую солонку, что всё это время стояла на столе, Римми подошёл к Мисте и осторожно вручил ей в руки. Да, вполне логично, что они с Элис ею пользовались, пока готовили, поэтому она и стояла там, а не на полках в шкафу. Но вопрос был в другом. Кто вообще додумался насыпать сахар в солонку? — Хотя знаешь, — внезапно начал Фолк, повернувшись к сестре, которая в это время принялась солить закипающий в кастрюле суп, — что сахар, что соль — не вижу особой разницы, — признавать собственную неправоту ему совершенно не хотелось. Именно поэтому столько абсурдного упорства и решительности сейчас горело в его тёмно-зелёных глазах. — То есть ты не против сладкого супа? — взглянув на него, старшая удивлённо вскинула бровь. Она явно понимала, что братец несёт полную чушь, поэтому в её голосе звучала неприкрытая насмешка. — Да зная тебя, — на слове «тебя» он указал на Мисту пальцем, — ты никогда не осмелишься попробовать посахарить суп, — после этого мальчик, очень довольный своим остроумным ответом, скрестил руки на груди и горделиво задрал нос. Он точно ощущал себя победителем в этом споре. Главное не смеяться, главное не смеяться… прикрывая рот ладонью, Элис едва ли могла сдерживаться в этот момент. — Этот — да, — выдержав его “сокрушительную” атаку с высоко поднятой головой, согласилась сестра. — Но не корчи недовольные рожи, когда увидишь в своей тарелке крысу, — она поставила солонку обратно на стол и, хитро прищурившись, взглянула на Фолка. — Поверь, это я точно «осмелюсь» сделать. Победитель был очевиден. Но мальчик всё равно принялся доказывать Мисте, что посахаренный суп может оказаться по вкусу куда лучше посоленного. И им никогда не суждено узнать об этом, потому что она запрещает добавлять в него сахар! Лишь на секунду взглянув на брата после этих “гениальных высказываний” и закатив глаза, старшая махнула на него рукой, тем самым давая понять, что больше не хочет тратить на это своё время. Повернувшись обратно к кастрюле, она вновь попробовала бульон и, сделав вывод, что теперь тот посолен достаточно, похвалила поваров за отлично проделанную работу. Римми на это лишь смущённо улыбнулся, а Элис за них обоих сказала: «Мы всегда рады стараться ради нашей дружной семьи!». Удовлетворённая её ответом, Миста поспешила удалиться, чтобы проверить, как идут дела у остальных детей в поместье. За ней покинул кухню и Фолк. В коридоре были слышны его жалобы на то, что «он устал и проголодался». Эти двое точно стоили друг друга. Когда они с Римми принялись мыть грязную после готовки посуду и составлять на место, девочка поинтересовалась у друга, хотелось ли ему когда-нибудь иметь сестру или брата. Как-никак, он был единственным ребёнком в семье. — Я всегда мечтал о младшей сестрёнке, — с неловкой улыбкой признался тот, отводя взгляд. — Хотел учить её всему, что знаю сам, защищать и помогать всем, чем только мог бы помочь, — пояснил он, немного подумав. Его глаза засветились приятной нежностью в этот момент. Это было так на него похоже, если подумать. Элис не смогла сдержать милой улыбки, пока слушала его. И на все расспросы друга о причине, что заставила её так улыбаться, отвечала: «Из тебя вышел бы отличный старший брат!». Это было правдой: Римми очень много времени проводил с детьми в поместье. Ему нравилось играть с ними, да и те его просто обожали. Из него бы и правда вышел замечательный старший брат.

***

— Ах-х-х-х, как же я устала! — падая на мягкое кресло с раскинутыми в стороны руками и тут же утопая в нём, устало проговорила Миста. Под вечер, когда все дела по хозяйству наконец-таки завершились, а младшенькие дети разбрелись по своим комнатам, их компания любила собираться в зале. Чаще всего они просто обсуждали события минувшего дня или же разговаривали на какие-то странные, но крайне весёлые темы. После всей дневной суеты это — самый лучший отдых, не так ли? В такие моменты забываешь, что завтра снова придётся начинать всё по новой, и полностью отдаёшься недолгому, но убаюкивающему блаженству. — Никто не хочет выпить по чашечке чая? — неожиданно предложила Лилит, с нетерпением поглядывая на остальных в ожидании ответа. На её лице сияла уже привычная для всех широкая улыбка. Даже несмотря на усталость, она продолжала сиять и светиться от счастья. И эта жизнерадостность передавалась всем присутствующим, заряжала их энергией и заставляла искренне улыбаться в ответ. — Н-е-е-е отказа-а-а-алась бы, — медленно сползая вниз, словно маленькая лужица, протянула старшая, запрокинув голову к потолку. Оказавшись почти в лежачем положении, она резко вскочила и посмотрела на друзей. Странная искра проскочила в её чёрных глазах в тот же момент. — Пусть Римми этим займётся! — внезапно предложила Миста, переведя взгляд на мальчика, что при упоминании своего имени даже слегка вздрогнул. Придя в себя, Римми медленно кивнул, начиная слезать с кресла, в котором только-только поудобнее устроился. Для всех присутствующих было очевидно, что Миста вновь включила режим «командира», поэтому спорить с её приказами — не лучший вариант. Да и сам мальчик был весьма послушным: его что не попросишь — он сделает. Точно по команде подняв правую руку, Лилит первая объявила, какой чай хочет. Два кубика сахара и небольшое количество заварки, чтобы у него получился не слишком насыщенный вкус! Все остальные последовали её примеру и сообщили о своих пожеланиях по очереди. Как бы пригодился бедному мальчику сейчас листок бумаги и карандаш… — …и не забудь положить мне три кубика сахара! — закончил свой заказ Фолк, а после, закинув ногу на ногу, откинулся на спинку кресла с расслабленным и довольным выражением лица. Он говорил последним, поэтому после его слов Римми, у которого наверняка уже пошёл дым от всей полученной информации, постарался всех заверить, что постарается выполнить просьбу каждого и ничего не забыть, и поспешил удалиться. Почти возле самого выхода его нагнала старшая, внезапно о чём-то вспоминая. Она остановила мальчика, положив руку ему на плечо, и начала что-то активно шептать на ухо, прикрывая рот свободной ладонью. Никто из друзей не мог ничего расслышать, а прочитать по губам и подавно: она всё предусмотрела. После услышанного Римми округлил глаза и развернулся к ней лицом; в его глазах отразилось лёгкое недоверие, перемешанное с испугом. В следующую же секунду он принялся мотать голову, явно не соглашаясь с её словами. Но та, не собираясь так быстро сдаваться, продолжила что-то энергично бормотать ему на ухо. В конце концов, решив уступить, мальчик обречённо вздохнул и, опустив взгляд в пол, почти незаметно кивнул в знак согласия и наконец покинул зал. Миста же, ощутив прилив сил от этой крошечной победы, пружинистым шагом вернулась к остальным и одним ловким прыжком приземлилась в своё кресло. — Что ты ему сказала? — осторожно поинтересовалась Элис, являющаяся, по всей видимости, единственной, кто придал этой сцене особое значение. В это время Фолк принялся восторженно рассказывать Лилит о том, как сегодня смог дотянуться до полки в научном кабинете. Раньше у него это получалось только в том случае, если он встанет на носочки! А та, в свою очередь, с неподдельным интересом слушала его, хлопая в ладоши и поздравляя его. В общем… они даже не видели, что только что произошло. — Да просто неожиданно захотела выпить горячего молока, — непринуждённым тоном ответила старшая, откидываясь на спинку кресла со сложенными на затылке руками и расставленными в разные стороны локтями. Пусть и говорила она это весьма спокойно и без лишнего волнения в голосе, от девочки не укрылась некоторая хитрость, что снова промелькнула в её взгляде в этот момент. Что же Миста задумала? Оставалось только догадываться. Элис не собиралась пытаться как-то выудить из неё эту информацию, потому что знала, что старшая прекрасно хранит секреты: из неё сложно что-то вытащить. Да и зачем сейчас тратить на это время? Всё равно скоро станет известно, что за безумная идея пришла ей в голову. Или же можно будет увидеть, действительно у неё молоко в кружке или нет. Главное немного подождать. — А вы когда-нибудь пробовали толковать сны? — внезапно обратилась ко всем Лилит. Прерывая свою беседу с Фолком, она с озадаченным видом посмотрела сначала на Элис, а затем и на Мисту. Наверное, ей хотелось привлечь всех к этому разговору. Как и обычно, подруга выбирала крайне занимательные темы для бесед. Почему она решила заговорить именно об этом и что могла вызвать появление данного вопроса у неё в голове? Ответ Лилит озвучила сама, заговорив через пару секунд, пока ребята погрузились в размышления о сновидениях: — Мне просто приснился немного странный сон сегодня, — она обвела многозначительным взглядом всех слушателей и, не дожидаясь с их стороны просьб рассказать об этом поподробнее, продолжила: — В нём я встретила взрослую себя. Можете не верить, но я выглядела как настоящая леди! — с неподдельным восхищением, что ярко читалось в голосе, подруга принялась описывать эту молодую даму: каждую деталь её наряда, черты лица, походку и необычную ауру “взрослости”, как выразилась сама рассказчица. Друзья, затаив дыхание, внимательно слушали её. Каждый в этот момент пытался представить, как он будет выглядеть, когда вырастет. Взрослая жизнь казалась им чем-то далёким — тем, что когда-нибудь наступит, но ещё очень-очень нескоро. — Но кое-что показалось мне слишком странным, — потихоньку Лилит перешла к самой сути своего рассказа. Весёлая улыбка тут же спала с её лица, стоило ей произнести эти слова. В глазах, некогда окрашенных искорками восторга, отразилась потерянность. — Взрослая «Я» общалась с разными людьми, что встречались ей по дороге, смеялась и была счастлива. Но в какой-то момент её тело… начало рассыпаться. Пальцы медленно стали превращаться в паль вместе с красивыми кольцами. И я побежала, чтобы её спасти! — руки рассказчицы невольно сжались в кулачки. Было очевидно, что перед глазами у неё вновь возникла эта картина: к сожалению, она запомнила её слишком ярко. — Но взрослая «Я» полностью исчезла, когда я смогла нагнать её. От неё осталась лишь кучка песка, который ветер в ту же секунду просто унёс с собой далеко-далеко! И всё, что осталось… кулон с маленьким жёлтым камушком, — заканчивая свою историю, подруга с полным замешательством на лице прикусила нижнюю губу, словно задумавшись о чём-то. Однако уже через мгновение она, улыбнувшись как ни в чём не бывало, вновь посмотрела на притихших друзей и спросила: — Как вы думаете, что всё это значит? Честно, Элис понятия не имела, как можно истолковать подобный сон. Да и могут ли сны вообще что-то значить? Некоторые люди считают, что да. А для кого-то сновидения — всего лишь красочная картинка, что помогает ночи побыстрее закончится. Ещё существовало мнение, что сны предсказывают будущее. Сама же девочка никогда не придерживалась какой-то определённой точки зрения. Для неё сны всегда были загадкой, которую не могут разгадать даже учёные. С приходом в её жизнь кошмаров она убедилась, что они могут вмещать в себя и скрытые желания и мысли, но также состоять из абсолютно нелогичных и непонятных глупостей. Учитывая всё это… можно ли было отнести сон Лилит к чему-то конкретному? — Я думаю, то, что ты встретила взрослую «себя», может означать, что ты хочешь поскорее повзрослеть! — первым с предположением решил выступить Фолк. После сказанного он сложил руки на груди с умным видом, будто бы все его слова действительно являлись неопровержимой истиной, а не придуманной за пять секунд теорией. — Но разве это не противоречит второй части сна? — подключилась к обсуждению его сестра. Миста с задумчивым видом взглянула на братца и тут же опустила взгляд в пол. Естественно, она понятия не имела, что мог бы значить сон Лилит. Но то, с какой серьёзностью старшая подошла к его толкованию, можно было прочитать по её озадаченному и сосредоточенному лицу. — Может, она хочет, но не может? — осторожно вмешалась в дискуссию Элис. Одной секунды было достаточно: она сумела заметить смятение и испуг, отразившиеся в глазах подруги в этот момент. Что бы это могло значить? Друзья принялись активно обсуждать рассказанный Лилит сон, стараясь на полную подключить своё воображение и умение логически рассуждать. Конечно же, их точки зрения отличались, поэтому эта, на первый взгляд, милая и незамысловатая беседа медленно переросла в бурные дебаты, где каждый пытался доказать свою правоту. Полились громкие возгласы, подкреплённые активной жестикуляцией, бросались косые взгляды друг на друга, раздавались победные и поражённые кличи. И вся эта ожесточённая борьба закончилась… выводом, что этот сон ничего не значит. По крайне мере, так заключил Миста, решившая наконец покончить с этим бессмысленным спором. Всё равно не придём к единому мнению, пояснила она, мы одно и тоже обсуждаем уже по второму кругу. Посмеявшись, все остальные согласились с ней: всё на самом деле так и было. И как они раньше этого не заметили? Когда после этого все в зале снова затихли, Лилит предложила друзьям рассказать о своих недавних снах. По всей видимости, она планировала задать этот вопрос с самого начала. Из обычного любопытства или же из-за чего-то бóльшего – известно было только ей. Миста ответила первая, будто бы специально не давая своему братцу и рта раскрыть, хоть по выражению его лица и можно было предположить, что он с нетерпением ожидал поднятия этой темы с самого начала. Старшая спокойно сообщила, что в последнее время каждая ночь проходит для неё одинаково: она закрывает глаза и через секунду, словно по щелчку пальца, просыпается уже в следующем дне. Никакие яркие и захватывающие дух сюжеты не посещают её во сне. Лишь редкие отрывки реальности, которые забываются в первые же пять минут после пробуждения… — Возможно, это происходит из-за того, что ты слишком сильно устаёшь за день, — вскинув бровь, задумчиво предположила Элис. — Твой мозг хочет отдохнуть, и у него нет сил, чтобы показывать тебе сны. Она выдвинула эту теорию, основываясь на сведениях, что получила из книг. И, к её великому удивлению, остальные ребята с охотой поддержали её. Звучало ведь по-умному и крайне правдоподобно! Девочка даже засмущалась, услышав похвалу от друзей, и неловко опустила взгляд, уставившись на свои пальцы, пока Лилит нравоучительным, но столь забавным тоном ругала Мисту за то, что та совершенно не отдыхает от дел. Как и ожидалось, следующим захотел выступить Фолк. Он даже выпрямил спину и расправил плечи, чтобы казаться увереннее в этот момент. Его рассказ начался с того, как главный герой сна — сам мальчик, разумеется, — сидел за огромным столом с белоснежной скатертью. Что стояло на нём? Самые разные заморские блюда, которые Фолку за свою жизнь ещё ни разу не свезло опробовать на вкус. По его словам, из всего этого великолепного разнообразия ему очень пригляделась запечённая рыба с золотистой корочкой. Мальчик во всех красках описал большой салатный лист, на котором та лежала, веточки зелени, ломтики лимона… Но история приняла неожиданный поворот в середине, когда он уже приготовился воткнуть вилку в её хрустящую, аппетитную шкурку, но рыба внезапно ожила, вспорхнув с тарелки, и уплыла по воздуху прочь, перед этим дав своим золотистым хвостом своему обидчику, что собирался её съесть, пощёчину. Закончив рассказ, мальчик сразу же начал бурно и громко жаловаться на эту глупую рыбёшку. Еда не должна убегать с тарелки<i>, говорил он, по-детски хмурясь. От уморительности данной сцены друзья не выдержали и все, как один, залились пронзительным смехом. До чего же странный, но забавный был этот сон! Среди всех их голосов особенно выделялся голос его сестры. Её смех всегда был очень громким и, тем не менее, заразительным. Стоило им чуть затихнуть, в следующую же секунду в зал зашёл Римми, державший в руках большой поднос с пятью кружками, из которых медленно поднимались к потолку лёгкие, тонкие и ароматные струйки пара. Было видно, что его руки слегка дрожали, да и продвигался он к ребятам очень медленно и неуверенно, будто бы сильно переживая и держа в голове мысль, что один неверный шаг может привести в мокрому полу и куче стекла на паркете. Решая помочь ему, Фолк ловко спрыгнул со своего кресла и быстро подскочил к нему. Вместе они без особых происшествий донесли поднос до столика и поставили тот на него, синхронно издав победный вздох облегчения после этого. Протерев вспотевший от волнения лоб тыльной стороной ладони, наполовину закрытой длинным рукавом свитера, Римми принялся объяснять друзьям, где чья кружка. Указывая то на одну, то на другую пальцем, он вслух проговаривал пожелания каждого, точно до сих пор пытаясь ничего ни про кого не забыть. И что удивительно… мальчик и правда всё запомнил. Запомнил правильно. Единственное, что смутило Элис, — то, как замешкался Римми в один момент. Это трудно было заметить, но, к сожалению, она просто привыкла оставаться начеку даже в такие моменты. Во время своей речи её друг на секунду замялся. Вспомнил что-то? Или что-то осознал? Возможно, девочка придавала таким мелочам слишком много значения. Поэтому, откинув эти мысли прочь, она взяла свою чашку с горячим чаем из сушёных трав и поудобнее устроилась в кресле, продолжая краем глаза поглядывать на остальных. Ребята тоже расселись по своим местам, поставив свои кружки кто куда: кто-то на край столика рядом с собой, кто-то — на ручку сидения, а кто-то — держа её в руках. Миста, которой Римми действительно принёс горячее молоко с ложкой сливочного масла и ложкой мёда, с закрытыми от удовольствия глазами вдохнула приятный аромат, что шёл из чашки. — Римми, а тебе что-нибудь снилось сегодня? — сделав глоток горячего чая, почти сразу же выпалила Лилит. Её взгляд, полный любопытства, устремился на мальчика, пока сама она, сложив губки трубочкой, медленно дула в кружку, чтобы немного остудить её содержимое. — Кажется, сегодня ничего конкретного не было… — немного растеряно признался тот, опустив глаза в свою чашку, из которой продолжал неторопливо идти уже почти незаметный тёплый пар. Этот вопрос, скорее всего, застиг его врасплох, поэтому ему в голову не пришло какого-то однозначного ответа. Однако, желая поддержать беседу, он, нервно сглотнув, добавил: — Но мне часто снится мой родной дом. После разговора с Элис мальчик решил больше ничего не скрывать от остальных подробности своего прошлого. Ему хотелось стать более открытым и поведать им о трагедии, что с ним приключилась. Именно поэтому в один из таких же вечеров, как сегодня, Римми рассказал друзьям о том, что произошло с его семьёй и как он оказался в поместье. Последовав его примеру, девочка тоже рассказала свою историю тем, кто ещё не знал всех подробностей. Ребята с пониманием отнеслись к услышанному, а Фолк и вовсе пригрозил кулаком всем жителям Камильи, назвав их <i>«дураками, которые только о правилах и думают». В тот вечер Элис поймала на себе гордый взгляд Лилит, которая смотрела на неё как на ученика, сдавшего тест на оценку «отлично». Открывшись перед остальными, они оба почувствовали облегчение. Прошлое действительно теперь ощущалось гораздо проще: не как неподъёмный груз боли и отчаяния. Всё-таки намного важнее настоящее — то, что происходит с ними сейчас, не правда ли? Поэтому в этот момент, сообщая остальным о возникающих во снах ностальгических картинах родных улиц, стен дома и лиц близких людей, Римми не грустил. На его лице скорее отражались смущение и неловкость, чем печаль и тоска. — Ой, прости, — тут же поспешила извиниться Лилит, начиная свободной рукой смущённо почёсывать кудрявый затылок. Волнение слышалось в её голосе: она не знала, что своим вопросом случайно поднимет эту тему. Осознав свою бестактность, подруга попыталась загладить это недоразумение глупой улыбкой. Однако, Римми в ответ лишь спокойно помотал головой и, робко улыбнувшись, сказал, что ей не за что просить у него прощения. Мне больше не грустно, добавил он чуть тише, больше не грустно. Этими словами он постарался заверить Лилит и остальных, притихших в этот момент, что им не нужно так беспокоиться за него. Эти сны вызывают у него светлую грусть, ничего больше! Что ж, они старались ему верить. — Фу-у-у, что с этим чаем не так?! — выплюнув обратно в кружку всё то, что он только-только собрался проглотить, неожиданно взвизгнул Фолк в полном недоумении. Его резкие и внезапные восклицания заставили всех остальных обратить свои взгляды на него. Сразу же после этого на несколько секунд мальчик скривился от непередаваемого отвращения и сильно зажмурился в надежде, что так это противное послевкусие быстрее исчезнет из его рта. Элис удивлённо смотрела на него, ожидая получить больше подробностей о случившемся. Однако, пробежавшись взглядом по каждому из друзей, она заметила, как Римми испуганно вжал голову в плечи и отчаянно пытался зацепить внимание на чём-то другом, а не на Фолке, что продолжал плеваться и откашливать эту ужасную отраву, а Миста, изящно прикрывая рот пальцами, хитро поглядывала на братца и изо всех сил старалась сдерживать смех. Теперь уже не оставалось никаких сомнение: у неё действительно был какой-то план всё это время. И заключался он… — Он же солёный! Какая гадость! Неужто ты, Римми, не можешь отличить сахар от какой-то там соли! Фу, какой же он противный, фу-у-у, — поставив кружку на ручку кресла, принялся восклицать Фолк, с каждым разом выпаливая ругательства всё громче и громче. Очевидно, что ужасное послевкусие ещё не ушло окончательно, потому что он продолжал выражать своим лицом полное отвращение к этому мерзкому напитку. Больше его сестра не могла сдерживаться, поэтому по всему залу прокатился её пронзительный, безудержный и, как и всегда, громкий смех. Успев перед этим поставить чашку с молоком на столик, чтобы ненароком ничего не разлить, она, начиная закрывать покрасневшее лицо руками, стала хохотать, игнорируя все вопросы со стороны брата, что никак не мог понять причину накатившего на неё столь неожиданно веселья, и искренне озадаченные взгляды друзей. И тут до Элис наконец-то дошло, в чём здесь дело. И, по правде говоря, она сама чуть ли не рассмеялась на месте от осознания. — Ты же говорил, что для тебя сахар и соль — это одно и то же! — шутливо доказывала Фолку Миста, вытирая выступившие на глазах слёзы, когда он, поняв, что это из-за неё его чай превратился в отраву, накинулся на сестру с обвинениями. Каждое слово давалось ей тяжело, потому что она ни на секунду не переставала хохотать на весь зал. Даже за живот схватилась, не в силах остановиться. Друзья, которые в ходе их спора сумели понять, что вообще произошло и по какой причине, тоже начали смеяться, пусть и не так громко и безостановочно, как старшая. Одному Фолку, кажется, было совсем не до смеха в этот момент. Потому что его сестра не только попросила Римми посолить его чай, но и обернула все сказанные им днём слова против него! Конечно же, ему сейчас было очень стыдно, поэтому изо всех сил он пытался оправдаться перед всеми, хоть это и было безуспешно. Как и ожидалось, победителем той стычки на кухне в конце концов осталась Миста. Столь лёгкую, уютную и крайне беззаботную атмосферу нарушила яркая вспышка молнии, лишь на мгновение сверкнувшая за окном. Смех старшей резко прервался в ту же секунду, а сама она замерла, впиваясь взглядом на вечернее небо, затянутое густыми тёмными облаками. Всегда спокойный и дерзкий взгляд с каждой новой каплей, врезающейся в стекло, превращался в свою полную противоположность: в нём всё яснее читались ужас и стремительно усиливающаяся паника. Словно начавшаяся за пределами поместья гроза напомнила ей о чём-то. О чём-то неприятном, опасном, тревожном. Все остальные тоже постепенно затихли, заметив столь странную и внезапную перемену в Мисте. Она стала совершенно непохожа на себя: вся побледнела, начала дрожать, как зацепившийся за ветку лист на ветру, не сводила округлённых от страха глаз с злополучного окна и с трудом дышала. Раньше им не приходилось видеть её такой… напуганной? — Что-то случилось? — задавая вопрос, что наверняка крутился в голове почти у каждого, кто находился в зале, Лилит неспеша слезла со своего места и собралась уже положить ладонь на плечо старшей, чтобы привести её в чувства, но неожиданно замерла. И все её слова полностью растворились в последующим за ними глухом раскате грома, что донёсся с улицы в тот же момент. На какое-то время его отзвуки задержались в ушах каждого из ребят, а после бесследно исчезли, будто бы их никогда и не было. Тут же Миста, словно ошпаренная кипятком, резко вскочила с кресла, в котором совсем недавно так безудержно хохотала, и понеслась к выходу из зала. Какие мысли были в её голове в этот момент? Оставалось только гадать. Первым опомнился Фолк: он попытался остановить сестру, быстро нагнав её и схватив за руку. Их взгляды встретились лишь на секунду — на эту короткую, напряжённую секунду. А потом старшая, зажмурившись от очередной яркой вспышки, вырвалась из хватки братца с помощью одного отчаянного рывка и убежала прочь, игнорируя все его крики, брошенные ей вслед. Она не владела собой: неконтролируемый, дикий страх накинул на неё свои паучьи сети. Никто из присутствующих не мог поверить в реальность случившегося. Миста, та самая Миста, что всегда была самой сильной, стойкой и храброй среди них… сбежала, точно маленький бездомный котёнок, в один злосчастный день выброшенный на улицу хозяевами и впервые попавший под дождь. Но почему? Точнее, как? Как какая-то обычная молния, наверняка ударившая где-то далеко-далеко, привела старшую в столь сильный ужас? Неужели в этом мире есть что-то, что способно её напугать? У каждого из детей промелькнула эта мысль в тот момент, когда Миста скрылась из виду. Все они были одинаково шокированы развернувшейся перед их глазами сценой. Стук капель по стеклу то и дело нарушал их гнетущее молчание. Гроза разыгралась на славу. — Пожалуйста, помогите мне её найти! — развернувшись к друзьям, которые продолжали сидеть на своих местах и непонимающе хлопать глазами, крикнул Фолк, чтобы они наконец-то опомнились. — Быстрее! От его повышенного голоса Элис вздрогнула, чуть не опрокинув на себя кружку с чаем, что уже начинал потихоньку остывать. В голосе мальчика она ощутила настоящий страх, который он так упорно пытался скрыть своей грозностью. Да, Фолк старался заставить всех помочь ему как можно скорее этим приказным, суровым тоном, но всё равно ни от кого не укрылось, что он просит их, практически умоляет. Потому что мальчик тоже был охвачен ужасом, как и его сестра, но совершенно по другой причине. Всё-таки Миста — самый близкий и родной человек для него. Как бы она не ругала его и не отчитывала каждый божий день, как бы не подшучивала над ним и как бы не принуждала работать, возомнив себя командиром, он очень-очень дорожил ею. И поэтому ему не хотелось оставлять её одну в эту минуту. Первой в себя смогла прийти Лилит. Подойдя к мальчику, она положила руки на его плечи, чуть приподнявшись на носочки, и, подождав, когда тот посмотрит ей в глаза, улыбнулась и спокойно сказала: — Мы обязательно её найдём. Испуг, что затуманивал тёмно-зелёные глаза Фолка, начал медленно рассеиваться. С благодарностью улыбнувшись ей в ответ, он кивнул. Прежняя уверенность и решительность тут же отразились в его взгляде. Вот она — магия Лилит в деле. Решив разделиться, друзья отправились на поиски Мисты. Каждый из них выбрал место, куда та предположительно могла убежать, и со всех ног понёсся туда. Элис, к примеру, отправилась в кладовую, полагая, что столь тёмное и укромное помещение могло выглядеть в глазах старшей идеальным и безопасным убежищем. Промчавшись по знакомому коридору как ветер и оказавшись возле двери, девочка открыла её и в спешке заглянула внутрь. Зажгла лампу, чтобы внимательно осмотреть каждый угол. Окликнула Мисту несколько раз в надежде, что та ответит на её зов. Обошла все ящики, заглянув за каждый из них. Никого. Здесь старшей точно не было. Теперь оставалось только надеяться, что другим повезло больше в поисках. Покинув кладовую, Элис в расстроенных чувствах пошла обратно в зал — место их встречи. Медленно продвигаясь по длинному коридору, она чувствовала, как беспокойство с каждым шагом всё сильнее овладевает ею. Пусть Миста сейчас и находилась в безопасном поместье и ничто ей не угрожало, хотелось как можно быстрее отыскать её. Гроза на улице разбушевалась ни на шутку: всё громче грохотал гром, а деревья то и дело раскачивались из стороны в сторону под давлением сильного ветра и ливня. Нет, нельзя было терять ни секунды! Старшая сейчас находится совсем одна… и ей наверняка очень-очень страшно Буквально вырывая девочку из этих размышлений, в неё врезался Фолк, нёсшийся вперёд на огромной скорости. Они оба свалились на пол в следующий же момент. — Она в столовой! — выкрикнул мальчик без лишних объяснений. Он быстро поднялся на ноги, стараясь не обращать внимания на все полученные ушибы и ссадины, и вновь сорвался с места, бросив ещё раз перед тем, как скрыться за поворотом: — Лилит нашла её в столовой! Почти сразу же после него на горизонте появился Римми, который, по всей видимости, был тем, кто нашёл Фолка и сообщил ему эту новость. Друг прикладывал все усилия, чтобы продолжать бежать, но так сильно запыхался, что еле-еле волочил ноги и был готов в любой момент упасть в обморок. Медленно встав с пола и глубоко вздохнув, Элис принудила мальчика остановиться: молча преградила ему дорогу и смерила достаточно строгим взглядом, тем самым давая понять, что он не пойдёт вперёд до тех пор, пока хотя бы чуть-чуть не отдохнёт. По тяжёлому дыханию и горящему лицу можно было понять, что эта сумасшедшая беготня по поместью изрядно помотала его и небольшая передышка — как раз то, что ему сейчас нужно. Да, им обоим стоило бы поспешить, но она не могла всё так оставить. Если бы друг продолжил бежать в таком темпе, то скорее упал бы в обморок, чем добрался до столовой. Только после того, как дыхание Римми более-менее выровнялось, девочка взяла его за руку, и они вместе побежали туда, где всё это время пряталась Миста. Они нашли её. Теперь она не будет дрожать от страха в одиночестве. Поначалу им обоим показалось, что в огромной столовой никого нет. Тусклым светом освещали помещение несколько горящих в подсвечнике свеч, оставленном стоять на столе. И в этой полутьме стояла гробовая тишина. Есть ли здесь хоть кто-нибудь?.. Элис непонимающе переглянулась со своим спутником, медленными шагами продвигаясь дальше, и уже собралась задаться этим вопросом вслух, как внезапно яркая вспышка молнии на мгновение сверкнула прямо за большим окном и лишь на миг осветила всю столовую, потухнув так же быстро, как и появилась. Резко остановившись, девочка, застигнутая врасплох, крепче сжала ладонь Римми в своей и стиснула зубы. Страшно, пронеслось у неё в мыслях, это действительно очень страшно. Её опасения прервал жалобный крик, что изо всех сил кто-то старался в себе подавить. И именно с его помощью ребятам удалось найти всех остальных. Под огромным столом, белая узорчатая скатерть которого свисала почти до самого пола, сидела Миста, пытаясь спрятаться от грозы. Прижав колени и уткнувшись в них носом, она закрывала руками уши, надеясь тем самым заглушить бушующие снаружи раскаты грома и звуки барабанящего по стеклу ливня. Рядом с ней сидела Лилит, заботливо обнимая её; подруга крепко-крепко прижимала старшую к себе и вполголоса что-то ласково шептала ей на ухо. Скорее всего, пыталась успокоить. С другой стороны от них пристроился Фолк. Пусть он и не обнимал свою сестру, как это делала Лилит сейчас, но его ладонь лежала на её голове и аккуратно поглаживала по чёрным волосам. Забравшись к друзьям под стол, Элис расположилась рядышком, продолжая оглядывать каждого из них немного растерянным взглядом. У неё камень с души спал: с Мистой всё было хорошо. Почти хорошо, если быть честным. И это не давало девочке покоя. Римми, наверняка разделявший её чувства в этот момент, тоже присел неподалёку от остальных, поджав под себя колени. — Сестра боится грозы лет с пяти, — чуть пониженным тоном начал говорить Фолк. Он говорил непривычно тихо для себя. — Однажды отправилась гулять с какими-то подружками вопреки всем предостережениям о том, что скоро пойдёт дождь. Ну он и пошёл. В паре метров от них ударила молния, попав в одно из ближайших деревьев. Её подружки, испугавшись, тут же кинулись наутёк, а она… осталась стоять, точно парализованная, — он говорил неспеша. И так, будто бы сам был там в тот день. — Не знаю, что на неё нашло, но загоревшееся за секунду дерево сильно её поразило. Мысли наподобие «На его месте могла быть я» кружились в её голове в тот момент. И она не могла сдвинуться с места. До смерти перепугалась, в общем, — мальчик коротко изложил эту историю, стараясь пояснить друзьям, почему его сестра так остро отреагировала на начавшуюся грозу. А настолько детален его рассказ был потому, что… — Она так там и стояла бы, если бы я со своим отцом не нашёл её и не привел домой за руку, — …он и сам был там, видел всё своими собственными глазами. Пока Фолк говорил, его рука не переставал ласково поглаживать Мисту по голове. Естественно, он не первый раз становился свидетелем того, как сестра пугается внезапных вспышек молнии и уж точно не в последний старается успокоить её подобным милым жестом. Всякий раз, когда это происходило, брат старался быть рядом с ней, поддерживая и давая в конце концов понять, что она в безопасности. Эта гроза далеко, не волнуйся, постоянно повторял он, а если ей вздумается подобраться к тебе ближе, я тебя защищу! Идёт вразрез с его бунтарским, взрывным характером, не так ли? Что ж, люди слишком многосторонние существа, чтобы полагать, что у них есть только один сценарий поведения в голове. И всё-таки… один из этих сценариев никак не укладывался у девочки в голове. Тот, в котором Миста выглядела такой маленькой, напуганной и беззащитной; тот, в котором старшая тряслась от страха при каждом резком звуке и из последних сил старалась не заплакать; тот, в котором она перестала быть самой сильной из них. Никогда. Никогда раньше Элис не видела её такой. Потому что Миста всегда старалась быть для них опорой. — Все мы чего-то боимся, — словно угадывая, о чём девочка думала в этот момент, шёпотом произнесла Лилит, отпуская старшую и чуть-чуть отодвигаясь от неё. Её тон был как никогда серьёзен. Похоже, она тоже только что осознала эту простую истину. И злилась на себя за то, что не поняла её раньше. Как и прежде, слова подруги били в самую цель. Нечто столь очевидное, произнесённое вслух, усваивается гораздо лучше. Мир Элис вновь перевернулся. За окном вновь громыхнуло — в этот раз куда громче и зловеще. Резко вскидывая голову, старшая округлила глаза от ужаса, а затем кинулась к своему брату: прижалась к нему, пытаясь в его тёплых объятиях спрятаться от грозы. Он и правда сейчас был для неё спасителем, кто мог отогнать эти зловещие чёрные тучи прочь и не дать им подобраться к ней слишком близко. Фолк от внезапности повалился вместе с сестрой на пол, но, не растерявшись, заботливо обнял её за шею и принялся в полголоса повторять ей на ухо: «Я рядом, бояться нечего». В ответ от Мисты слышались лишь жалобные, тихие всхлипы. Высвободив одну руку, мальчик снова принялся осторожно гладить её по волосам, пока та, содрогаясь в рыданиях, пыталась сильнее зарыться носом в его одежду. Эта сцена надолго отпечаталась у Элис в памяти. Было в ней нечто крайне трогательное и душевное. Днями напролёт эти двое шутили друг над другом, одаривали колкостями и не упускали момента, чтобы в очередной раз поссориться из-за какого-то пустяка. Они вечно цапались: один постоянно, будто бы назло, косячил, а вторая — не уставала его за это отчитывать и одаривать подзатыльниками. Однако в те моменты, когда кто-то переживал неприятности или всего-навсего нуждался в поддержке, другой без раздумий протягивал руку помощи. И этот контраст не мог не восхищать. Их взаимопонимание — то, к чему девочке теперь хотелось стремиться в своих отношениях со всеми жителями поместья. — Страхи делают нас людьми, — продолжала уже более расслабленным голосом говорить Лилит с некоторыми паузами. Сейчас она взяла на себя роль того, кто не давал тишине воцариться надолго: Фолку явно было некогда думать о подобных глупостях. Или у неё была ещё какая-то цель? — Главное — не позволить им полностью овладеть тобой, — бросив короткий взгляд на Элис, подруга с нежностью посмотрела на Мисту и Фолка, что продолжали лежать на полу в объятиях друг друга. Она подползла к ним поближе и легонько погладила старшую по спине. — Миста, если ты чувствуешь, что не можешь справиться в одиночку, не убегай, — обратилась Лилит к ней, улыбнувшись. Её голос был столь согревающим и заботливым в этот момент… словно песня, нет, колыбельная. — Не обязательно быть всегда сильной в наших глазах. Помни, что у тебя есть те, кто поможет справиться с тем, с чем не способна совладать ты, — её взгляд, такое чувство, светился в полутьме тёплым зелёным цветом. — У тебя есть мы, Миста. — Спасибо… — послышался тихий, едва слышный голос старшей. Больше она ничего не сказала. Когда ей стало немного лучше, она, по-прежнему сохраняя молчание, выбралась из объятий своего брата, села немного поодаль от него и виновато опустила глаза в пол, явно чувствуя огромную неловкость по поводу всего произошедшего. Да, Миста всё это время пыталась скрывать свои слабости от них. Ты должна быть сильной ради них, вечно крутилось у неё в голове, ты их лидер. Но эта гроза… против неё она была бессильна. Закрывая глаза рукой, чтобы никто не мог увидеть остатки слёз, что катились по её мокрым щекам, старшая стиснула зубы, стараясь вновь не заплакать. Друзья подползли к ней поближе и все, как один, обняли её с разных сторон. Банальный, простой жест, но такой понятный: они не держали на неё зла, не осуждали. Все понимали её страхи. Теперь понимали. Да, у Лилит была ещё одна цель. Донести до себя и остальных, что бояться — это нормально. И то, что даже у сильного духом человека есть слабости. Им всем это и так было давно известно. Просто они не хотели этого признавать.