Кастлия Вагнер

«Твой взгляд наполнен яркими красками.

Ты научил меня тому,

Что однажды печаль

Сплетёт нас воедино.»

BTS — Your eyes tell.

Ей всегда нравилась ночь, хоть родители и приучили её ложиться сразу после захода солнца. Только в это время суток воздух наполнялся какой-то необыкновенной, поистине особенной свежестью, а на небе загоралось множество звёзд, среди которых можно было до самого утра искать знакомые созвездия. Единственный плюс, который она видела в том, чтобы спать ночью, — это яркие и светлые сны, похожие на её прежнюю жизнь. К счастью или к сожалению, воспоминания о них постепенно стирались из памяти девочки. И в какой-то момент на смену красочным историям пришли мрачные и искажённые внутренними переживаниями и страхами кошмары. Бывало, из-за них она просыпалась посреди ночи в холодном поту и не могла поверить, что всё увиденное пару минут назад — лишь иллюзия, придуманная мозгом. Как и во все прошлые разы, когда это происходило с ней, Элис внезапно открыла глаза и судорожно начала оглядываться по сторонам с круглыми от пережитого только что ужаса глазами; на её бледном лице оставило свой след отчаяние и давящая на грудь тоска. Да, сейчас она находилась в своей комнате, в своей постели; здесь девочка живёт со своей подругой уже в течение долгого времени. И если это место безопасное и ничто не угрожает её жизни в данный момент, почему она так дрожит? Откуда взялось острое ощущение приближающейся смерти, что заставляет сердце болезненно колотиться в груди? Почему ей так тяжело дышать? Признаться, её давно мучают эти кошмары. Когда они начались? Сложно сказать. Каждый такой сон касался родной Камильи и её жителей, друзей и семьи. Ей приходилось видеть плачущую и в то же время разгневанную из-за утраты матери Асию, отца, что сурово смотрел на неё, брата, с лица которого не сходила дьявольская ухмылка, и мать, виновато глядящую на неё. Они приходили к ней по одному и, чтобы она им не говорила, просто молча смотрели на неё с осуждением. Как бы Элис не старалась до них докричаться, как бы не умоляла простить, как бы просила их сказать хоть что-нибудь — всё без толку. Она словно стала чужой для них; в этом укромном, волшебном мирке, в котором они жили, её больше не существовало. И эта ночь просто не стала исключением. Сегодня ей снова пришлось пережить этот кошмар в тысячный, — если не в миллионный, — раз. Да, у неё началась новая жизнь в этом поместье. Наполненная настоящими, светлыми эмоциями и приятными, греющими душу воспоминаниями, та помогла девочке, что была полностью разбитой и опустошённой, обрести любящих друзей. Они стали её семьёй. Но в глубине души Элис не могла забыть прошлое, не могла свыкнуться с мыслью, что где-то там далеко-далеко существует некогда родной дом, в который она никогда не сможет вернуться. Связь с этим местом утрачена навсегда: Асия больше не пригласит её ночью прогуляться по красивому, освещённому серебряным светом луны лесу, а мама не позовёт поужинать только-только приготовленной вкусной, домашней едой. Какой бы прекрасной не была её нынешняя жизнь, осознавать всё это всё равно было больно. Ей бы очень хотелось отпустить. Окончательно. Но эти горькие сожаления не желали исчезать из сердца. Слишком много людей умерло по её вине. Лилит, наблюдавшая подобные сцены не в первый раз, уже научилась с этим справляться. Конечно, было бы намного проще, если бы существовал способ избавить Элис от кошмаров. Но подруга пока его не придумала. Поэтому каждый раз, сквозь сон слыша тяжёлое и прерывистое дыхание девочки, она вставала со своей кровати, борясь с сильным желанием упасть на пол и, закрыв глаза, вновь провалиться в сон, подходила к ней и ласковым, тихим голосом спрашивала: «Снова приснилось?». Ответ и так был очевиден, но Лилит почему-то продолжала постоянно задавать этот вопрос. Элис всегда лишь кивала и, нервно сглатывая, шёпотом рассказывала, кого встретила во сне сегодня. Подруга уже успела выучить имена всех этих людей. За столько-то раз! Спокойно выслушивая девочку, Лилит любяще укладывала её обратно на подушку, ложилась рядом с ней и крепко-крепко обнимала сзади. Для Элис эти действия, эта забота, это внимание — как бальзам на душу. Сразу после горьких воспоминаний о навсегда утраченном кто-то дорогой и близкий напоминал ей о том, что она больше не одинока, согревал своими горячими, нежными объятиями лучше всякого одеяла, огня в камине или чая. В подобные моменты девочка понимала, что Лилит для неё теперь дороже всех на свете. Только благодаря ей она могла продолжать двигаться вперёд и меняться в лучшую сторону, только благодаря ей верила в светлое будущее. — Я всегда буду рядом, не забывай об этом, — ровным голосом шептала подруга на ухо, обжигая её своим горячим дыханием. — И я всегда отвечу на твой зов, если ты меня позовёшь. Эти слова… она тоже всегда говорила.

***

Стоял солнечный зимний день. За ночь нападало много снега, и потому дети решили погулять на поляне за поместьем. Вокруг — кучи сугробов, в которых легко можно утонуть и спрятаться. Как перед этим можно было устоять? Благодаря тёплой одежде, подаренной великодушным мистером Регетом, они не боялись замёрзнуть, поэтому валялись в снегу в своё удовольствие и весело смеялись. Сначала им в голову пришла идея слепить огромного снеговика, — метра два в высоту, если быть точным. Друзья долго ходили по поляне, толкая вперёд снежные шары, которые в будущем должны будут стать его телом. Потом — приложив колоссальные усилия, чтобы водрузить их друг на друга, начали старательно выглаживать получившегося снеговика, чтобы сделать каждую его часть идеально гладкой и ровной. Пару раз у них всё рушилось и ломалось, и в такие моменты Фолк раздражённо выкрикивал: «Я тебя строю не для того, чтобы ты ломался. А ну прекращай!», на что Миста иронично отвечала: «Так он тебя и послушал». Почти в самом конце они отыскали в лесу, находящемуся неподалёку, палки, которые могли бы послужить ему руками. И только после того, как Элис, подсаженная на плечи Фолка, закончила рисовать забавную рожицу получившемуся снеговику, Лилит достала из кармана пальто маленькую морковку и с помощью друзей воткнула её на место носа. А потом дети решили поиграть в снежки, поделившись на команды. Уверенный в своей меткости Фолк, издав боевой клич, замахнулся на замешкавшегося на секунду Римми, который всё никак не мог уследить за происходящими вокруг него событиями боя, и кинул в него снежок. Однако, к несчастью для него, тот прилетел прямо по голове его сестре, что в эту секунду гналась за Элис. Глядя на Мисту, чья шапка и выступающие из-под неё чёрные волосы теперь были полностью покрыты снегом, мальчик не мог не пошутить: — Теперь вы с Элис можете сойти за кровных родственников! Не сдержавшись, он тут же схватился за живот от смеха. И старшая, решив не упускать момент, соорудила из снега под ногами крупный снежный ком и зарядила братцу им прямо в лоб, отчего тот отлетел в ближайший сугроб. Стоит уточнить: они были в одной команде. Ближе к вечеру на небе сгустились облака, и из них вновь начали падать крупные хлопья снега. Увидев блестящие снежинки, что одна за другой спускались к ним, Лилит запрокинула голову и, расправив руки в разные стороны, начала быстро кружиться вокруг своей оси, пока не повалилась на землю, потеряв равновесие. Но, нисколько не расстроившись, она продолжила вглядываться в заполненное серыми тучами небо с восхищением. Её широко распахнутые от счастья глаза горели мягким лиственным цветом. Друзья, не отставая, упали рядом с ней, и с радостными, озорными улыбками на раскрасневшихся от мороза лицах начали делать снежных ангелов. Им действительно было весело друг с другом. До безумия. Сгущались сумерки. Присев на холодную землю, ребята обратили свои взгляды на прояснившееся тёмно-синее небо, на котором неспеша начали загораться яркие белые звёзды. Все молчали, затаив дыхание: у них на глазах рисовалась до жути красивая, хоть и до чёртиков простая, банальная картина. Лишь Фолк не умолкал, рисуя пальцем в воздухе созвездия и рассказывая различные истории про них. Остальные понимали, зачем он это делает, и не смели ему мешать. Заворожённая ночным звёздным небом Элис мирно сидела с друзьями, прижав колени к себе. Такие моменты, когда они веселятся все вместе, смеются до боли в щеках и беззаботно дурачатся, она особенно ценила и хотела сохранить в своей памяти навсегда. Даже вечная болтовня Фолка больше не действовала ей на нервы, а, напротив, начала успокаивать. И все дети, поначалу вызывающие только подозрение и недоверие, стали самыми родными и близкими для неё. Из её рта вырвалось облачко тёплого пара и тут же бесследно растворилось в воздухе. Внезапно подувший лёгкий северный ветерок заставил девочку содрогнуться. Да, точно. Они почти весь день провели на улице. Валялись в снегу, кидались друг в друга снежками, промокли до нитки. Поэтому ей и стало так холодно Римми, сидящий рядышком, посмотрел на неё и, сняв со своей шеи длинный жёлтый шарф, протянул ей. — Он мало чем может помочь, — его неловкий взгляд задерживался на ней всего на долю секунды, а потом быстро устремился куда-то в сторону, — но всё равно накинь. — Спасибо, — растроганная его чуткостью и внимательностью, Элис со смущённой улыбкой на лице приняла шарф и ловко закрутила его вокруг своей шеи. За всё то время, что Римми прожил с ними в поместье, она успела заметить, какой он добрый и заботливый человек. Иногда он помогал другим даже в ущерб себе. Ему это было только в радость. В конце концов ребята решили пойти обратно в поместье: начинало холодать. Им стоило поскорее снять с себя промокшую одежду и как следует прогреться возле камина, чтобы ненароком не заболеть. По пути домой Лилит резко остановилась и, откинувшись назад, специально упала с головой в сугроб. Тот сразу же накрыл её полностью, скрыв лицо за толстым слоем снега. И что подруге опять взбрело в голову? Не мешкая, Элис начала доставать её оттуда, боясь, что та может простудиться. Но Лилит лишь звонко и беззаботно смеялась в ответ на все предостережения девочки. — Просто мне неожиданно захотелось сделать так, — пояснила она, когда друзья подняли её на ноги и принялись отряхивать от приставшего к одежде снега. В её глазах не было ничего, кроме озорства и игривости. — Я очень люблю снег, — добавила Лилит, широко улыбаясь. Она говорила эти слова не в первый раз. — Только попробуй завтра проснуться с температурой! — легонько ударив ту по шерстяной шапочке серого цвета, пригрозила Миста довольно-таки суровым голосом. Лилит оставалось лишь кивнуть старшей со словами: «Есть, сэр!». После этого их шествие к поместью возобновилось. — Элис! Девочка немного сбавила темп, услышав своё имя. Это был Римми. Поравнявшись с ней, он объяснил, что просто хотел напомнить ей о книге, которую она обещала прочитать недавно. С тех пор, как мальчика привезли в поместье, прошло больше месяца. Он постепенно начал вести себя уже более открыто со всеми, поэтому иногда рассказывал, что родился в семье священника. Также немало им удалось узнать о религии, которую исповедовали в его родной стране. Последним по-настоящему заинтересовалась только Элис, которая мало знала о вероисповедании. В Камилье жители соблюдали только правила и лишь вскользь упоминали некие «высшие силы». Ни о каких храмах и святилищах даже речи идти не могло. Наверное, именно по этой причине данная тема искренне заинтересовала её. Также, по словам друга, его вера стремилась улучшить жизнь всех людей в мире. Звучало интригующе, не так ли? — Ох, точно! — у неё и правда выскочило из головы. В последнее время в поместье было слишком много работы, и поэтому времени на чтение совершенно не было. Только сегодня Миста решила устроить выходной. — Давай завтра встретимся в библиотеке и почитаем её вместе? — предложила девочка, глянув на Римми. Он рассказывал, что существуют «священные книги», которые хранят основные заповеди и легенды, и предлагал для начала почитать одну из них. Она из чистого любопытства согласилась. А вдруг в этой религии ей удастся найти себя? Или своё призвание? — Хорошо, — с энтузиазмом в голосе ответил друг и одарил её своей робкой улыбкой. Римми был несказанно рад, что кто-то искренне интересовался тем, во что он так сильно верил.

***

Как и предсказала Элис, на следующий день Лилит заболела. Прикованная к кровати, она тяжело дышала и часто кашляла, жалуясь на непрекращающуюся боль в горле. Смерив ей температуру, девочка убедилась, что у неё жар. Однако, даже известие о поднявшейся температуре нисколько не расстроило подругу. Напротив, на её покрасневшем лице появилась слабая, но искренняя улыбка. — Значит, вечером я смогу показать тебе чудо, — тихо сказала Лилит, откидываясь на мягкую, подобную пушистому облаку, подушку. — О чём ты? — с глупой улыбкой, вызванной скорее беспокойством, чем радостью, спросила Элис. Иногда она совершенно не понимала, что творится в этой кучерявой голове. Будто бы специально игнорируя этот вопрос и тем самым прося её дождаться назначенного часа, подруга отвернулась к стене и укрылась одеялом. Теперь из-под него торчал лишь нос. — Эй, так не пойдёт! — наигранно возмущённым голосом воскликнула девочка, начиная легонько трясти Лилит. Опять её заинтриговали и приговорили к волнительному ожиданию! — И вообще. Ты ведь можешь исцелить себя с помощью магии. Просто сделай это! — не унималась она, продолжая ворошить одеяло, под которым пряталась подруга. — Я не могу использовать свою магию на себе, Элис, — послышался голос из укрытия. Вот как? Услышав об этом, она тут же прекратила трясти подругу и просто осталась сидеть на краю её кровати. Значит, магию нельзя применять на себе? Тогда какое чудо Лилит собиралась показать ей вечером? — Ты ведь хотела что-то почитать в библиотеке, да? — вывела её из размышлений подруга. Незаметно для неё она ловко сменила тему. — Да, — кивнула девочка, вспоминая о вчерашнем обещании, которое она дала Римми. — Но я должна… — Не волнуйся, можешь идти, — тут же перебила её Лилит, словно предугадав, что та собирается ей сказать. — Миста позаботится обо мне! — и она почему-то была очень в этом уверена: на это намекала решительность в её тоне. — Скорее, она даст тебе щелбан, потому что ты заболела вопреки всем её предостережениям, — хихикнула Элис, представляя реакцию старшей на известие о болезни подруги. Всё-таки сегодня Лилит должна была отвечать за уборку приёмной. В ответ из-под одеяла до неё донёсся короткий смешок. Похоже, подруга тоже это представила. Что ж, в таком случае, перед походом в библиотеку ей стоило покончить со своими делами и помочь Мисте. Не хотелось всю работу сваливать на плечи старшей: она и так в последнее время почти не отдыхала. С этими мыслями девочка поднялась с кровати и, пожелав Лилит скорейшего выздоровления, покинула комнату.

***

За последний месяц мистер Регет привёз в поместье ещё несколько детей, оставшимся по неизвестным причинам без родителей и крыши над головой. С каждым разом подобные события становились для ребят всё менее шокирующими. Напротив, они с радостью принимали новеньких в свою дружную семью. В огромных стенах поместья стало очень оживлённо и шумно; спокойствие быстро покинуло их всех. Особенно пострадала Миста, на чьи хрупкие плечи легла огромная ответственность за всех жильцов и за порядок в доме: она была самой старшей из них. Теперь ей приходилось следить за каждым ребёнком и приучать их к работе, так как зачастую те в силу возраста предпочитали отлынивать и прятаться от неё по всем углам. Старшая даже составляла график по уборке и готовке, чтобы никто не сидел без дела слишком долгое время. Но и про выходные она старалась не забывать. Все новенькие были младше старых жильцов, поэтому хорошо сдружились между собой, а к ним относились с исключительным уважением и послушанием. Конечно же, это не мешало им время от времени устраивать различные потасовки и розыгрыши. В особенности страдал Фолк, который, по их мнению, очень смешно на всё реагировал. Над Мистой никто не решался подшучивать: зная её нрав, никто не хотел подписать себе смертный приговор. Элис всегда старалась по-доброму относиться к этим детям. Знала, что они, как и она, потеряли всё, что когда-то им было дорого. С некоторыми из них у неё даже сложились сестринские отношения. Девочка любила читать им книжки перед сном, учить их чему-нибудь или просто слушать о всяких нелепостях, которые им могли прийти в голову. Может, поначалу ей и было как-то не по себе от такого количества народу в поместье, но благодаря Лилит, которая при любой удобной возможности любила обнимать и тискать малышей за щёчки, она постепенно привыкла и перестала бояться. После того, как конфликт по поводу чтения мыслей был решён, Элис стала намного чаще появляться в библиотеке. Теперь у неё не было веских причин, чтобы игнорировать существование подобного кладезя знаний. Даже тот факт, что там она может столкнуться с Гвэном, несильно её напрягал. Каждый раз девочка заходила туда со спокойной душой и с упоением вдыхала в себя запах старых книг, которые заполняли собой все полки в шкафах. Иногда ей даже удавалось побеседовать с тихим обитателем библиотеки: как-никак, он почти всё время находился там, постоянно отказываясь помогать Мисте по хозяйству. И их разговоры… вполне могли сойти за дружеские? Дела на сегодня были закончены. Покончив с обедом, она устремилась по давно выученному маршруту. Привычный стук в дверь оповестил сидящего внутри Гвэна о её визите. Из всех жителей поместья она чаще всего посещала библиотеку, поэтому мальчику даже не надо было гадать, кто решил нарушить его покой. Да и у кого ещё могут быть такие лёгкие, почти неслышные шаги? — Привет, — без задней мысли поздоровалась Элис, найдя приятеля на его привычном месте — на бежевой софе, обставленной со всех сторон стопками различных книг. Даже не поднимая на неё взгляда, тот просто поднял ладонь в знак приветствия. Не хотел отрываться от чтения, видимо. Интересно, что он будет делать, когда книги в библиотеке закончатся? Ладно, сейчас не было времени об этом думать. Перед ней стояла куда более важная задача: отыскать книгу, которую они собирались почитать с Римми. Только вот… как среди всех этих разноцветных обложек найти ту самую, не потратив на поиски целый день? У неё быстро нашёлся ответ на этот вопрос. За помощью в этом нелёгком деле девочка обратилась к Гвэну, который прочитал уж точно больше половины произведений, находившихся в библиотеке. Если не больше, конечно же. Мальчик наверняка лучше ориентировался здесь: вместо помощи детям с уборкой и готовкой он постоянно наводил тут порядок и расставлял всё по своим местам. Ему, без сомнений, будет куда проще отыскать нужную книгу, чем ей. Неохотно, но Гвэн согласился помочь. Скорее всего, посчитал, что тогда она побыстрее отстанет от него и уйдёт отсюда. Поднявшись со своего места, приятель стал прохаживаться вдоль книжных шкафов, усердно пытаясь вспомнить, где видел внезапно понадобившуюся Элис книгу в последний раз. Через какое-то время, явно осознав, что так просто всё не получится, он взял небольшую деревянную лестницу, стоящую в углу возле двери, и принялся смотреть на полках повыше. Пару раз мальчик отвлекался от поисков и смотрел куда-то по сторонам, а затем, тряхнув головой, слезал, и шёл в другое место. Иногда, стоя на лестнице и обозревая библиотеку свысока, он медленно и неторопливо окидывал своим проницательным взглядом всё вокруг, после резко поворачивался к девочке, стоящей внизу, махал рукой куда-то в сторону и спускался, продолжая искать. В один момент, когда Гвэн слезал вниз, у него слегка слетели очки. Он аккуратно поправил их одной рукой, когда оказался на полу, и направился к следующему книжному шкафу. — Ты носишь очки, чтобы лучше видеть? — внезапно поинтересовалась Элис, следуя за ним. Раньше она не задавалась этим вопросом, но почему-то сейчас тот возник у неё в голове. Возможно, он был слегка неуместен, но почему бы им не разбавить их тягостное молчание какой-нибудь незамысловатой беседой? — А для чего ещё люди носят очки? — не поворачиваясь к собеседнице, сухо спросил тот. Ему бы очень хотелось избежать бессмысленных разговоров в данный момент. Вот так всегда! Что бы она у него не спросила, он всегда отвечал в своей заносчивой и выводящей из себя манере. Хоть кто-нибудь в детстве ему говорил, что отвечать вопросом на вопрос — невежливо? И его, по всей видимости, это нисколько не волновало! Сколько же на самом деле должно быть терпения у собеседника, чтобы общаться с этим человеком… Благо девочка уже привыкла и научилась пропускать его упрёки и колкие фразочки мимо ушей. — Некоторые носят очки лишь для образа, — попыталась объяснить она. Её голос звучал довольно-таки уверено. — Хотя на самом деле всё видят и без них. — Да, некоторые так делают, — тут же согласился мальчик, передвигая лестницу к следующей полке, — но, как по мне, это глупо. Гвэн всегда открыто высказывал своё мнение по поводу всех вещей, не боясь, что оно не совпадёт с точкой зрения собеседника. Он любил говорить: «Я критически смотрю на мир». Хотя, по правде говоря, у неё сложилось впечатление, что ему просто нравится провоцировать людей и выводить их на эмоции. — И чем же это глупо? — поддаваясь своему любопытству, спросила Элис, слегка нахмурив брови. Незамедлительного ответа на её вопрос не последовало. Вновь взобравшись по лестнице, мальчик поводил пальцем по обложкам книг, а после, достав одну из них, сдул с неё лёгкий слой пыли и подал собеседнице, когда спустился вниз. Всё это время он молчал, словно пытаясь сохранить интригу. Ей не терпелось получить ответ. И она точно знала: он его скоро даст. — Они пытаются выставить себя теми, кем на самом деле не являются, — наконец сказал Гвэн, когда девочка забрала из его рук книгу. Он не язвил, не пытался как-то остроумно пошутить, нет. Напротив, был крайне серьёзен. Вот уж выкинул! Ей было совершенно непонятно, как от разговора о назначении очков они перешли к философии. Но именно это Элис и нравилось в своём собеседнике. Он наталкивал на интересные мысли и заставлял задуматься. — И ты считаешь это глупым? — уточнила она, прижимая огромную книгу к груди. Хотелось добраться до самой сути, заключённой в его слова. — Люди всё равно рано или поздно узнают правду, — лишь усмехнулся тот, медленно уходя обратно в свой любимый угол библиотеки. Может быть, на этом ему хотелось завершить их диалог, но почему-то он неожиданно остановился и спросил, вновь развернувшись к ней: — А знаешь, как? Скорее всего, этот вопрос был риторическим. Но девочка всё равно инстинктивно покачала головой. — По взгляду, — посмотрев на неё, мальчик пожал плечами и снова поправил съехавшие вниз по переносице очки. Кажется, его искренне забавляло то, о чём он сейчас рассказывал. — Как бы эти люди не старались, в их глазах всё равно отражаются их настоящие чувства и эмоции. Не зря ведь в книгах пишут: «Глаза — зеркало души», — присаживаясь на софу, Гвэн взял положенную страницами вниз на подлокотник книгу и тут же принялся читать. Вполне в его стиле: бросить что-то заумное и оставить собеседника наедине с собой. Какое-то время она молчала, глубоко уйдя в свои размышления. Его слова, как и всегда, попали в цель. Наверное, потому что он знал, куда целится. Да, где-то Элис уже слышала эту фразу. Или испытывала на себе? Точно! Лилит говорила тоже самое, когда они разговаривали в лесу перед сном. Тебя выдают глаза, произнесла подруга в ту ночь. Она сталкивалась с подобным уже несколько раз, но никогда всерьёз не задумывалась об этом. Не могла. Или же просто не хотела? Но прямо сейчас осознание столь очевидной истины заставило девочку прозреть. Мальчику вновь удалось перевернуть её сознание с ног на голову. — Попробуй на досуге понаблюдать за своими друзьями. Точнее, за их взглядом, — закончил свою мысль он, не отрываясь от книги. Под заходящими за окном лучами солнца его очки многозначительно сверкнули. — Кто знает, может, это поможет тебе узнать что-то новое о них? Интересно, к чему был весь этот разговор? Хотелось бы ей знать, что творится в голове у Гвэна. Но, к сожалению, он не очень любил рассказывать о себе. Сделав шаг назад, желая покинуть библиотеку и поспешить к Римми, который уже наверняка её заждался, Элис открыла рот, чтобы попрощаться. И тут дверь внезапно открылась, заставляя её вмиг вздрогнуть и сильнее прижать книгу к груди. Резко обернувшись, она увидела своего белокурого друга. Подойдя к ним, он, отведя взгляд в сторону, объяснил свой визит тем, что прошло уже достаточно времени с тех пор, как девочка убежала за книгой. — Её было непросто найти, — хихикнула та, стараясь выглядеть как можно непринуждённее. Выглядеть так, будто бы ничьи глубокомысленные слова только что не потрясли её и не заставили впасть в мучительные размышления. Она ещё раз поблагодарила Гвэна за помощь — тот, в свою очередь, лишь коротко кивнул, тем самым будто бы говоря: «Вы нашли то, что вам надо. А теперь оставьте меня одного». И после этого Элис вместе с Римми поспешили удалиться, исполняя его сокровенное желание. Комната мальчика мало чем отличалась от комнат всех остальных детей. Единственным отличием служили небольшой узорчатый коврик, постеленный в углу, и висевшая неподалёку от него на крючке цепочка с небольшим серебряным крестиком. Ребята решили расположиться за небольшим деревянным столом, придвинув стулья поближе друг к другу. Книга, что лежала прямо перед ними, была тёмно-бирюзового цвета; её края слегка облезли из-за времени, чуть-чуть загнулись. Зато вдоль всего периметра рисовалась золотистая рамка, в центре которой красовалось название, выведенное красивыми прописными буквами; его правильное произношение оставалось для девочки загадкой. Иногда поглядывая на друга, не решающегося открыть священное писание, она видела, с каким теплом тот смотрел на эту старую, потёртую книгу. В тишине, которая возникла между ними в этот короткий миг, ей удалось услышать волнительное биение его сердца. Наконец Римми раскрыл её, приоткрыв завесу тайн, что были в ней заключены. По жёлтым страницам с разодранными краями девочка тут же сделала вывод, что эта книга древнее всех жителей поместья вместе взятых. Подтвердить свою догадку она не могла: из-за стёршейся даты, которую обычно пишут внизу первой страницы, чтобы указать, когда та печаталась, это не представлялось возможным. Начало было посвящено созданию их мира неким Богом: всё живое и неживое, оказывается, — его рук дело, его воля. Голубое небо с пушистыми облаками, солнце, которое поднимается на востоке каждое утро и заходит на западе; глубокие моря и океаны, быстрые реки, прозрачные озёра; зеленеющие весной деревья и распускающиеся цветы; животные и насекомые, населяющие леса и поля; люди, живущие на земле и каждый день вдыхающие полной грудью свежий воздух — всё это создал Он. Но для чего? Зачем ему это? Когда девочка задала этот вопрос, друг, ни на секунду не задумываясь, ответил: «Он хотел сотворить нечто прекрасное и дать возможность живым существам наслаждаться этим чудом». — Но ведь вместе с этим «прекрасным» он создал и много ужасных вещей, — с непонимающим видом она посмотрела на мальчика и захлопала глазами в ожидании ответа. Ей никак не верилось, что Бог мог создать смертельные болезни и смерчи и назвать это «чудом». — Все трудности, которые легли на плечи людей, — результат их грехов, — спокойно объяснил ей Римми. Он цитировал слова своего отца, у которого всегда находились мудрые ответы на все вопросы. — Именно по этой причине люди постоянно находятся в поисках «совершенства» — лучшей жизни для себя и всех остальных. Они хотят быть ближе к Богу. Подобное не могло не поразить и не отпечататься в сознании Элис. Как-никак, она всегда отличалась крайней впечатлительностью. И дружба с Лилит также сильно повлияла на неё: вернула в то самое детство, когда поверить в любую сказку проще простого. Особенно если история написана настолько правдоподобно и нереально одновременно! Друг вызвался читать вслух в одиночку, тем самым предоставляя ей возможность просто внимательно слушать и вникать в смысл написанного в священном писании. Как мальчик пояснил, ему не раз приходилось произносить эти строчки наизусть, поэтому у него получится сделать это с особой интонацией, которой научили его родители. Очень часто он просил её обратить внимание на какой-нибудь маленький рисунок в углу страницы или незнакомое для неё слово, нуждающееся в точном определении. Римми и правда старался. Прикладывал все усилия для того, чтобы она поняла, почему он во всё это по-настоящему верил. Из-за слов Гвэна, что никак не желали выходить из головы, она часто краем глаза посматривала на мальчика. На его выражение лица в те или иные моменты, на едва заметные в нём изменения на определённых строчках книги. Когда-то можно было прочитать искреннее сочувствие и переживание, когда-то — недовольство или гордость. Он действительно пропускал всё содержание через себя. И не укрылся от девочки яркий, необыкновенный блеск в светло-серых глазах, что отражал всю эту безграничную веру, заключённую в сердце. У неё не осталось сомнений, что эта, так называемая, «религия» является его опорой, помогающей двигаться вперёд и совершенствоваться. Это читалось в зачарованном серебристом взгляде. Глаза — зеркало души. Внимая всем словам, которые он произносил с такой любовью, Элис тоже пропитывалась этими мифическими идеями. Может, кто-то наверху в самом деле наблюдает за ней? И Он хотел, чтобы она прошла через все те трудности, чтобы в конце подарить ей это поместье, отрезанное от всего мира, и этих замечательных людей, ставших для неё новой семьёй? Это была награда. Долгожданная награда за пройденные страдания. Почему-то сейчас все эти мысли казались такими очевидными… как обычная таблица умножения. Зимой всегда темнело рано. Увлёкшись чтением, они и не заметили, как естественного света в комнате почти не осталось: читать стало неудобно и, можно сказать, невозможно. Но книга, честно говоря, её сильно затянула: эти текста были пропитаны таинственной мудростью. И Римми пояснял ей все неоднозначные моменты лёгкими, доступными для понимания формулировками, добавлял множество деталей для полноты картины. Хотелось слушать ещё и ещё. Узнать, что будет дальше. Поэтому она высказала идею зажечь подсвечник и продолжить. Ну хотя бы пару страничек, говорил её невинный, полный любопытства взгляд, направленный на друга. На это предложение мальчик отреагировал неоднозначно: немного помялся, отведя взгляд, а потом всё же согласился, натягивая неловкую улыбку. Может, он просто устал? Сбегав за спичками на кухню, девочка подожгла три подгоревших фитиля и, поставив подсвечник на стол недалеко от книги, сообщила, что они могут продолжать. С этого момента Римми, казалось, стал ещё более рассеянным и скованным, чем в тот день, когда мистер Регет только-только привёз его в поместье. Он постоянно переводил взгляд на маленькие огоньки, что плавили воск, и с сидевшим в глубине души ужасом наблюдал, как те содрогаются при любом его лишнем движении. А потом мальчик, резко начиная хлопать глазами, словно пытаясь прогнать наворачивающиеся слёзы, вновь смотрел в книгу и продолжал читать. И по кругу. Элис не могла этого не заметить. Весь день наблюдая за другом, она подмечала эти маленькие, незначительные детали. Как-никак, он внезапно так переменился… Чем вызваны эти резкие изменения? Одной лишь зажжённой свечкой или чем-то большим? Точно стрела, в её голове всплыло воспоминание, в котором Римми застыл в ступоре перед горящим камином, будучи не в силах пошевелиться. Его страх и отчаяние во взгляде, что отражались вместе с пламенем, были такими же, как сейчас. И тогда она всё поняла. — Ты боишься огня? Этот вопрос сорвался с её языка сам по себе. В это время мальчик как раз читал, и она перебила его. Он сразу же замолчал и, немного помедлив, легонько кивнул, не отрывая глаз от книги. Повисла напряжённая, давящая тишина. Ей тут же стало ясно: сейчас необходимо сделать выбор. Как лучше поступить? Спросить о причине? Или просто промолчать? — …Почему? — её любопытство сделало выбор за неё. Элис хотела верить, что друг будет откровенным с ней. Это значило бы, что он ей доверяет. Однако, немного помолчав, Римми сглотнул и холодно ответил: — Я не хочу об этом рассказывать. Явно привыкший к здешним правилам, он наверняка надеялся, что ему никогда не придётся раскрывать подробности своего прошлого. Поэтому его слова и звучали так грубо. Она стыдливо притихла, прекрасно осознавая свою вину. Опять сунула нос туда, куда не стоило, пронеслась мысль у неё в голове. Теперь нужно было придумать, как уладить эту неприятную ситуацию. Извиниться? Да, точно. Стоило попросить прощения. Потому что ей нельзя чрезмерно интересоваться чужой жизнью: здесь так не принято, это негласное правило поместья. Не каждый будет готов рассказывать о своём прошлом. Не каждый будет готов отвечать на её вопросы. — Ты ведь тоже не очень хочешь кому-то рассказывать о том, что произошло с тобой? — осторожно поинтересовался мальчик, решив взять на себя ответственность сгладить собственную резкость. Наверняка ему тоже было неловко из-за произошедшего. Вряд ли он ожидал ответа на свой вопрос. Тот и так был известен: девочка постоянно уходила от разговоров о своей прошлой жизни во время их вечерних посиделок. Особенно о причинах, побудивших её покинуть родной дом. Потому что ей очень хотелось поскорее перечеркнуть эту страницу. Раз и навсегда. Между ними ненадолго повисло молчание. Его нарушил Римми, извинившись за своё поведение. Видимо, он не хотел, чтобы подруга чувствовала вину перед ним. А потом друг предложил пока что закончить чтение: у них ещё будет время закончить, спешить некуда. — Да… — вставая из-за стола, Элис с потерянным видом кивнула. Ей тоже хотелось извиниться перед ним, правда. Но все столь необходимые в эту минуту слова застряли у неё в горле, образуя огромный ком, который она была не в силах проглотить. И пламя продолжавшей гореть свечи, на которую она, почти не моргая, смотрела в этот момент, лишь увеличивало его. Покинув комнату мальчика, девочка не могла перестать думать о случившемся. Глаза — зеркало души, продолжало вертеться в мыслях. Что Гвэн пытался до неё донести этой истиной? Зачем заговорил о ней? И ожидал ли он, во что всё это выльется?

***

К болеющей подруге Элис вернулась ближе к ночи, когда все жители поместья уже разошлись по своим комнатам и начали готовиться ко сну. Лилит всё также лежала в кровати, отвернувшись к стене и накрывшись одеялом с головой. Но, услышав знакомую поступь по деревянным половицам, она вылезла из своей тёплой берлоги и одарила гостью мягкой, счастливой улыбкой. Это лучистое, поистине детское выражение лица сильно контрастировало с болезненной бледностью и тёмными кругами, что рисовались под глазами из-за усталости. — Миста навещала тебя? — присаживаясь на край кровати рядом с подругой, развернувшейся к ней, Элис приложила ладонь к её лбу. Жар чувствовался, но уже не так сильно. Похоже, отдых пошёл ей на пользу. — Да, — кивнула та, продолжая глупо улыбаться. — Видела бы ты её лицо, когда она зашла сюда и я сказала, что у меня температура! — Лилит говорила эти слова с такой весёлостью и лёгкостью в голосе, словно болезнь, приковавшая её к постели, для неё совершенно ничего не значила. — Могу догадаться… — нервный смешок сорвался с уст девочки. Помогая старшей убирать приёмную, она видела, с какой злостью и, вместе с этим, с каким усердием та натирала полы. — Но потом она принесла мне горячего молока с мёдом! — говоря эти слова, подруга засветилась от благодарности и счастья. Что ж, подобного стоило ожидать от Мисты. Как бы она не злилась, на первом месте у неё всегда была забота о других. «Лает, да не кусает» — как раз про старшую. — Так что ты хотела мне показать? — вспоминая их утренний разговор, поинтересовалась Элис, убирая руку с горячего лба Лилит. Воспоминания о ссоре с Римми не желали покидать голову: хотелось немного отвлечься. А у подруги всегда получалось поднять ей настроение, в какой бездонной яме оно не находилось бы. На долю секунды Лилит задумалась, будто бы совсем забыв, о чём шла речь, а после, внезапно прозрев, резко приняла сидячее положение и, широко-широко улыбаясь, взяла девочку за руки и заговорила: — У меня всю жизнь было очень слабое здоровье. В этом я очень похожа на маму. Случалось, мне приходилось целыми месяцами лежать в постели, мучаясь от простуды, — с этих слов и начался её рассказ. И за несколько месяцев совместного жительства Элис слышала эту историю впервые. — Из-за этого у меня совсем не было друзей. Я всегда была одна. Целыми днями лежала в своей комнате, думая о смысле своего существования. «Зачем мне жить, если большую её часть мне суждено провести так?» — именно этот вопрос терзал меня больше всего на свете. И я не находила на него ответа, — её голос, тихий и расслабленный, совсем не подходил этому грустному рассказу. Складывалось впечатление, словно у подруги воспоминания об этом печальном прошлом не вызывали ни тоски, ни отчаяния. — С момента нашего знакомства меня не покидало ощущение, что ты напоминаешь мне меня из того времени, — она посмотрела на собеседницу, сказав эти слова; в её блестящих от лунного света глазах отразилось понимание и сочувствие. — Но в какой-то момент моя жизнь кардинально изменилась. Меня спасла магия, — мечтательно продолжала Лилит, устремляя взор к потолку. Что она там видела? Вероятно, нечто, что было пока скрыто от девочки. — Я просто однажды подумала: «Если бы только в моих силах было всё изменить…». Тогда моя магия и пробудилась. И я увидела чудо, сотворённое моими собственными руками. Это было прекрасно, удивительно, захватывающе, завораживающе, восхитительно… — перечисляя одно прилагательное за другим, подруга, чуть покачиваясь из стороны в сторону, вкладывала в каждое из них всё своё восхищение и благодарность, испытанные в тот день. — Всё перевернулось в один миг: я наконец-то начала видеть красоту этого мира, улыбаться. Простуда больше не беспокоила меня, потому что я могла вылечить и себя, и даже маму. Я могла выйти погулять на улицу, побежать за птицами, размахивая руками и представляя, что лечу вместе с ними; могла подойти к детям и попроситься поиграть вместе с ними; могла валяться в снегу и ловить ртом снежинки. Обычные вещи стали самыми красивыми для меня. Просто раньше я сама отказывалась их замечать, — она глянула на притихшую Элис, ненадолго замолчала, а потом завершила свою историю: — Моя магия спасла меня: сделала той, кем я являюсь сейчас. Некоторое замешательство не желало сходить с лица девочки. Почему Лилит ни с того, ни с сего вдруг начала рассказывать о своём прошлом? И ещё. Что-то не сходилось. Но она не успела понять, что именно. Вся эта душераздирающая история была лишь вступлением к небольшому красочному шоу, последовавшему далее. Не дав Элис и рта открыть, Лилит подняла в воздух правую руку, медленно закрывая глаза. И в эту же секунду комната, в которой только что царила темнота, озарилась бледно-жёлтым светом, а из ниоткуда начали появляться маленькие золотистые рыбки с переливающимися полупрозрачными плавниками и большим, плавно треплющимся, будто бы от ветра, хвостом. Если в голубых бабочек ещё можно было поверить, то в это — крайне сложно. Но они действительно кружили перед ними в воздухе, проплывали прямо перед их лицами. А их яркий блеск по-настоящему ослеплял и завораживал. В следующий миг все рыбки, наполнившие комнату, вселились в тело больной подруги, и бледно-жёлтые цвета преобразились в ярко оранжевые, схожие с цветом пламени, оттенки. Только после этого вокруг снова стало темно. От непривычки девочка захлопала глазами, до сих пор отказываясь верить, что всё это происходило на самом деле. Хотя, казалось бы, она сама владеет похожими способностями. Но всё равно… каким же это ощущалось нереальным. Она обратила взор на Лилит. Та выглядела полностью здоровой: на щеках заиграл румянец, а все её движения больше не казались таким вымученными и проделанными с трудом. Приложив ладонь к её лбу, Элис убедилась, что жар тоже исчез. Значит, магия сработала? Да, всё это происходило наяву, а не во сне. И эти плавающие в воздухе рыбки — действительно заполнили комнату, а не привиделись ей. Они были поразительными, поистине прекрасными. — Но ты же говорила утром, что не можешь применять свою магию на себе, — наконец до девочки дошло, что показалось ей странным во всём рассказе подруги. И, вопросительно подняв бровь, она стала ждать объяснения этой наглой лжи. — Я просто не хотела убираться в приёмной, — в ответ Лилит лишь состроила глупую моську и почесала затылок. Тут же Элис издала весёлый смешок. Что ж, это было вполне в духе подруги. Главное, чтобы Миста об этом не узнала. Иначе она с неё шкуру спустит. — Дурочка ты, — мягко произнесла девочка после недолгого молчания. — Ну а как бы ещё я показала тебе свою магию во всей красе? — рассмеялась собеседница, продолжая с озорством улыбаться. Её нисколько не обижали эти слова. — Такое возможно только в полной темноте! Признаться, Элис всегда поражалась открытости и честности Лилит. Она так спокойно рассказывала о своём прошлом, о магии, не стыдилась своих ошибок и не грустила из-за того, что не может изменить. Ссора с Римми вновь всплыла в голове девочки и кольнула в самое сердце. В отличие от подруги мальчик не горел желанием посвящать её в свою боль. И она сама утаивала ото всех обстоятельства, выгнавшие её из Камильи. Что нужно сделать, чтобы перестать бояться быть полностью откровенной со своими друзьями? — Почему ты решила обо всём этом мне рассказать? — девочка и правда задала этот вопрос, пусть он и менял тему их беседы. — Неужели тебе не страшно быть столь открытой с другими людьми? Открыв шире глаза от удивления, подруга с озадаченным выражением лица пару секунд смотрела на Элис, словно пытаясь понять причину, что побудила ту спросить её об этом. Наконец она улыбнулась и ответила со всей теплотой и заботой в голосе: — Просто я не хочу утаивать что-то от своих друзей. Если я буду открытой с ними, они ведь тоже будут честны со мной. Вот оно что… Всё это время девочка старалась оправдывать свою скрытность тем, что в поместье попросту не принято говорить о своём прошлом. Однако, получалось, что иногда нужно всего лишь сделать первый шаг. Так ты показываешь, что доверяешь человеку, и он, в свою очередь, тоже начинает потихоньку открываться тебе. — И ты готова поведать даже те вещи, вспоминать о которых не очень хочешь? — продолжала расспрашивать её Элис. — Даже те, что приносят тебе боль? — Помнишь, как ты пообещала мне, что будешь стараться не терзаться из-за своего прошлого? — строгость с тот же момент проскользнула во взгляде Лилит. — Пора начать, Элис, — серьёзным, — как тогда в осеннем саду, — голосом произнесла она. А после, расслабившись, вновь улыбнулась и продолжила уже с привычной лёгкостью: — Твоё прошлое — неотъемлемая часть тебя. Как бы тебе этого не хотелось, оно всегда будет с тобой. И оно делает тебя тем, кто ты есть сейчас. Каким бы ни было твоё прошлое, — грустным или полным веселья, — оно уже прошло, — ткнув собеседницу пальчиком в щёку, чтобы та наконец-то посмотрела ей в глаза, подруга мило хихикнула и закончила свою мысль: — Почему бы тебе просто не начать относиться к нему проще? Растроганно девочка смотрела на Лилит, на её искреннюю светлую улыбку, на светящиеся ярко-зелёным цветом глаза. Всё это так хотелось сохранить в своём сердце. Навсегда. В её словах был смысл. Не нужно забывать прошлое, не нужно закрывать на него глаза, не нужно скрывать его ото всех близких. Оно ведь всегда будет с ней. С самого первого дня подруга пыталась донести до неё эту истину, но по-настоящему осознать её Элис смогла только сейчас. Да, прошлое — всего лишь прошлое. Без него невозможно прожить, потому что оно учит тебя не совершать те же ошибки и помогает становиться лучше. Если она наконец-то примет его, может, ночные кошмары оставят её в покое? И можно будет двигаться вперёд? Ей сразу же захотелось поделиться своими мыслями с Римми, поэтому девочка, поблагодарив Лилит, быстро покинула комнату. Возможно, им станет легче на душе, если они откроются друг другу? И их дружба станет ещё сильнее, чем прежде? Тогда… стоило сделать первый шаг. Стоя напротив его двери, она достаточно тихо постучалась. К счастью, он ещё не спал и, выглянув в коридор, на секунду замер, увидев её. Естественно, друг был удивлён такому неожиданному визиту в столь поздний час. Однако, несмотря на всё своё изумление, он пригласил её войти. С благодарностью кивнув ему, Элис зашла внутрь. — Что-то случилось? — с беспокойством спросил Римми, когда они поудобнее расположились в комнате. Он сидел на стуле, повёрнутом к кровати, на которой устроилась девочка по его просьбе. Она покачала головой, тем самым давая понять, что ему не о чем волноваться. — Я хотела извиниться, — опустив глаза, честно сказала Элис. Это — то, что ей следовало сделать ещё перед своим уходом. — Вечно я сую нос не в своё дело в силу своего глупого любопытства. — Всё хорошо, я не обижаюсь, — тут же поспешил заверить её мальчик. Ему не хотелось, чтобы между ними возникло какое-то недопонимание. Однако после этих слов он неловко отвёл взгляд в сторону, сильнее впиваясь пальцами в сидение. Конечно же, друг не хотел снова поднимать эту тему. А она заявилась к нему посреди ночи и опять заговорила об этом! Девочка могла понять, что он сейчас чувствует. Но останавливаться не собиралась. На самом деле их разговор только начался. Набрав в лёгкие побольше воздуха, она поведала ему всю свою историю. О дне, когда открыла в себе магические силы. О брате, жизнь которого спасла и который предал её. О кровожадном монстре, что нападал на их деревню. О друзьях, отвернувшихся от неё. О матери, которая до конца защищала её. О деревне, откуда ей пришлось уехать. О своём побеге и встрече с Лилит. Дрожащим, тихим голосом Элис, продолжавшая смотреть на свои руки и ломать пальцы от волнения, рассказывала ему обо всём, с чем ей пришлось столкнуться. Она верила, что поступает правильно. Римми, даже не думая перебивать её, смирно сидел на своём месте и внимательно слушал девочку. И, закончив свой рассказ, она всё-таки осмелилась посмотреть на него. Искреннее сочувствие читалось в его взгляде. Он выглядел так, будто бы сам только что пережил всё это вместе с ней. — Скорее всего, всех твоих близких заставили от тебя отвернуться, — прерывая их тягостное молчание, произнёс мальчик с толикой неуверенности в голосе. Конечно же, его одолевало желание как-нибудь поддержать её. И он изо всех сил пытался это сделать. — Я думаю, ты и правда была им очень дорога. Но им не оставили выбора. — Да, я тоже так думаю, — в ответ Элис горько улыбнулась. Размышления часто приводили её к подобному выводу. Это было очевидно. Все боялись идти против правил деревни. Даже её мама в конце концов отступила. — Но меня всё равно изнутри съедает тоска по родному дому. Как бы мне не было хорошо здесь с вами, я не могу перестать думать о тех, кого больше никогда не смогу увидеть, — опуская взгляд, шёпотом призналась она. Её постоянные ночные кошмары служили явным подтверждением этого. — С чего ты взяла, что вы больше никогда не встретитесь? — поинтересовался собеседник, с недоумением продолжая глядеть на неё. Видя, как та замялась с ответом, он поспешил объяснить свой вопрос: — Они не пострадали, не ушли в другой мир. Элис, они всё ещё живы. Существует маленькая, но всё-таки возможность, что вам ещё удастся встретиться в будущем, — наблюдая за тем, как глаза той расширяются от осознания, друг опустил голову и тихо добавил: — У кого-то даже такой возможности нет, — ей едва ли удалось чётко разобрать его слова. Тут же вскинув голову и приглядевшись к нему, девочка заметила почти незаметную пелену слёз на его глазах. По тому, сколько скорби и печали звучало в его голосе, она поняла: он говорил про себя. Но стоило ли ей расспрашивать его? Не успела Элис ответить на этот вопрос, как мальчик вновь заговорил, но уже громче: — У моего отца было множество врагов. Люди привыкли враждовать и ненавидеть друг друга из-за религиозных взглядов, — да, он сам решил немного рассказать о своём прошлом. Без вопросов и излишнего любопытства. Честность Элис дала свои плоды. — Наш дом подожгли в одну ночь. Матушка спасла меня, но сама погибла вместе с отцом, — было видно, как дрожат его руки при воспоминании о том дне. Из последних сил Римми старался не плакать. — Поэтому я и боюсь огня, — этим добавлением он как раз ответил на все вопросы в её голове. Всё наконец-то встало на свои места. По краткости рассказа можно было сделать вывод, что ему не очень приятно вдаваться в подробности произошедшего. Пока она думала об этом, мальчик снова внезапно прервал эту неловкую тишину: — Ой, прости, что перетянул разговор на себя. Ты же говорила про свою деревню… — после он виновато опустил голову, по всей видимости, не решаясь посмотреть ей в глаза. — Не волнуйся, я рада, что ты рассказал мне об этом, — попыталась успокоить его девочка и слегка улыбнулась, когда он всё-таки поднял на неё свой виноватый взгляд. Вот этот момент! Момент, когда стоило передать ему слова Лилит. — Я понимаю, что прошлое приносит тебе боль. Прекрасно понимаю. Но, знаешь, оно ведь всегда будет с тобой: от него не убежишь, — чем больше она говорила, тем сильнее верила в истинность этих слов. — Да, ты не можешь вернуть своих родителей, но твоя жизнь на этом не закончилась. Ты по-прежнему жив. Так давай же тогда вместе творить наше настоящее и будущее! После всего ею сказанного Римми посмотрел на неё полными слёз глазами. Нет, больше он не мог их сдерживать: те слишком долго копились в нём всё это время из-за боязни обнажить всю свою боль перед остальными жителями поместья. И как только всё пришло к этому? Элис пришла сюда, чтобы открыться ему и попробовать передать слова подруги, открывшие ей глаза на многие вещи. А в итоге её друг, так долго хранящий этот шрам на сердце в глубине своей души, плакал прямо перед ней и, хлюпая носом, вытирал глаза краями рукавов бежевого свитера. Признаться, девочка могла понять его чувства: с ней нечто подобное тоже случалось, но тогда она была на его месте. Они и правда были очень похожи. Желая его подбодрить, девочка спустила ноги с кровати и, поднявшись, подошла к нему поближе. В следующий миг друг уже был в её неловких, но искренних объятиях. Поначалу слегка вздрогнув, он ответил ей тем же через несколько секунд. Прижал к себе сильнее и, сомкнув руки за её спиной, уткнулся носом ей в грудь. Она не видела его лица в тот момент, но была уверена, что мальчик решил дать волю всем переполнявшим его изнутри чувствам. И поэтому Элис не смела мешать ему. Лишь слегка поглаживала по светлым волосам. Да, прошлое — всего лишь прошлое. Сейчас им необходимо было обратить внимание на настоящее. У них всё, о чём они могут только мечтать: крыша над головой, вкусная еда, уютная кровать и множество друзей, которых смело можно назвать семьёй и без всякого кровного родства. В этом поместье никто не станет игнорировать её слова и просьбы о помощи. Она больше не одинока в этом мире. От разговора с Римми и Лилит ей стало намного легче. Тяжёлый камень вины наконец-то спал с её детских плеч. Прошлое её больше тяготило. Пожалуй, в эту ночь она всё-таки смогла его отпустить. В этот раз уже окончательно. И не только ей это удалось. Успокоившись, мальчик, продолжая тереть краем рукава красный нос, виновато посмотрел на неё блестящими от слёз глазами. Однако, в его взгляде больше не было того горя и отчаяния: он тоже смог сбросить этот тяжкий груз. В ответ девочка ласково улыбнулась ему и вытерла пальчиком последнюю слезинку, что в этот момент намеревалась скатиться по его щеке. Теперь они оба могут двигаться вперёд — к счастливому будущему. В этот раз уже наверняка.