Кастлия Вагнер

«И я знаю,

Всё твоё тепло — настоящее.

Я хочу взять тебя за руку,

Которой ты срываешь синий цветок.»

BTS — The Truth Untold.

  Что-то может тянуться целую вечность. Например, эта утомительная и изнуряющая поездка в неизвестность, которая, такое чувство, никогда не завершится. Да, ей не приходилось работать до изнеможения, зарабатывая кровавые мозоли на руках и ногах, но, честно говоря, тягостные размышления обо всём пережитом за последние несколько месяцев не давали покоя её израненной душе даже после того, как она вырвалась на свободу и навсегда покинула место, что стало для неё воплощением ада на земле. Родной дом, навсегда переставший являться для неё этим самым “домом”; таинственная сила, которая взялась из ниоткуда и принесла с собой лишь разочарования и сожаления; жители деревни и близкие люди, что были рядом с ней с самого рождения, но так внезапно покинули её, вонзив ей в спину острый нож, — всё это заполняло некогда светлую голову и не позволяло той спать так же спокойно и умиротворённо, как раньше. Внутри неё, — на месте сердца, — сейчас зияла большая тёмная дыра, засасывающая в себя все чувства и эмоции и оставляющая за собой ничего, кроме холода и полного равнодушия к происходящему. Так много раз она задавалась вопросом о том, что ждёт её впереди, но все эти раздумья, так или иначе, упирались в невидимую стену, не позволяющую ей пройти этот лабиринт до конца. У неё не было совершенно никакой уверенности, что там — в Столице — её ждёт безмерное и долгожданное счастье. Если даже в деревне за ней закрепилось клеймо «ходячего бедствия», то не высока ли вероятность повторения трагедии? Она уже начинала верить в это. Потому что за все дни, проведённые в дороге, ей так и не удалось убедить себя в обратном. А ведь попытки действительно были.   Мистер Вилмер, который так любезно приглашал её поесть вместе с ним или просто банально выйти и размять затёкшие от постоянного сидения конечности, редко мог услышать положительный ответ. Чаще всего Элис качала головой и оставалась внутри повозки, продолжая медленно сливаться с кромешной тьмой, царящей там. Внешний мир, находящийся за этими дряблыми стенами, ей осточертел. Лишь иногда, когда девочка всё-таки вылезала наружу, она лицом к лицу сталкивалась с ужасной картиной: всё вокруг для неё утратило свои яркие, брызжущие жизнью краски, казалось серым и неинтересным, не вызывающим былого восторга. Интересно, зелёный свет голубых бабочек сейчас бы тоже показался ей блеклым? Не заставил бы встрепенуться её душу? Не вызвал бы детской, восхищённой улыбки? А сможет ли она вообще хотя бы когда-нибудь увидеть его вновь?   В эту ночь вместо того, чтобы наслаждаться светом звёзд на ночном небосводе и искать знакомые созвездия, о которых так много писали в книгах, вместо того, чтобы сидеть у разведённого костра и вслушиваться в успокаивающий треск дров в нём, и вместо того, чтобы ощущать на своей коже лёгкий осенний ветерок и полной грудью вдыхать прохладный, свежий воздух, Элис почти неподвижно лежала на деревянном полу среди множества ящиков, наполненных неизвестными ей товарами и провизией. Не смыкая глаз, она смотрела в одну точку своим потухшим взглядом и продолжала бесцельно размышлять о том, что ждёт её впереди. И кто бы мог подумать, что эти раздумья приведут девочку к подобному решению?   Медленно поднимая отяжелевшую от груза мыслей голову, она, опираясь на вытянутые руки, огляделась по сторонам и, замерев, прислушалась. Всё тихо. Ползком, будто бы подкрадываясь, Элис подобралась к выходу из повозки и, пытаясь не издавать лишних звуков, осторожно подняла край завесы, что отделяла её от внешнего мира. В глаза ей ударил приглушённый свет пламени, который исходил от огня, и она, привыкшая к полной темноте, инстинктивно зажмурилась на пару секунд.   Мама, дорогая, любимая мама, что отказалась от неё и бросила на произвол судьбы. Она — единственная, кто был на её стороне до самого конца и кто не желал с ней расставаться. Даже после произошедшего на площади девочка не держала на неё зла. Было очевидно, что маме пришлось так поступить. Её заставили. Ей приказали. Но по какой причине она не предупредила Элис заранее, не рассказала об этой вынужденной мере дома, где их точно никто бы не услышал? Какие мотивы ею двигали? Может, мама не хотела, чтобы у её дочери не осталось ничего, что могло бы удержать в деревне? Неужто она желала разорвать абсолютно все связи девочки с этим гиблым местом? У неё, без сомнений, это получилось.   Повозку окружал непроглядный тёмный лес, полный мрака. И если бы не уходящая вперёд грязная сырая дорога, которая вела куда-то во тьму, трудно было бы отличить стороны горизонта: настолько всё вокруг было похожим друг на друга и одинаковым. Девочка опасливо ступила на землю, бросая настороженный взгляд на сопящего возле костра мистера Вилмера. В огне хрустели сухие ветки; протяжным эхом разлеталось повсюду гуканье бодрствующей совы. Лошади мирно отдыхали после длительной дневной поездки; ночное небо заволокли чёрные облака.   И правда, ей совершенно не хотелось возвращаться назад. Полюбившиеся с детства пейзажи, стены родного дома и близкие люди — всё это должно навсегда остаться в прошлом. Нужно просто забыть. Жители деревни безумно радовались её отъезду. Они, прожившие с ней бок о бок столько лет, даже не пришли попрощаться. А друзья, с которыми у неё было связано множество прекрасных и золотых воспоминаний, оказались предателями. Причём один из них не соизволил хотя бы раскрыть причины такого низкого поступка. Ну и как ей теперь, скажите-ка на милость, доверять людям, если они в любой момент могут повернуться к ней спиной?   Тихонечко ступая по траве, Элис то и дело поглядывала на своего сопровождающего. Он часто ворочался во сне, переворачиваясь с одного бока на другой и издавая странные, невнятные звуки. Огонь в костре уже начинал затухать из-за того, что в него никто не бросал новых дров. Шорох опавших листьев под ногами и почти неслышное жужжание спящих насекомых в кустах врезались ей в уши. Каждый шаг по ощущениям становился всё тяжелее и тяжелее. До тех пор, пока она резко не сорвалась и не понеслась прочь в объятья тьмы.   Точно, кто угодно может её предать. В любой момент. Осознание этой простой истины полностью захватило сознание девочки. Сердце забилось в бешенном ритме, а дыхание перехватило. Вдруг попутчик бросит её в этом глухом лесу на растерзание дикой природе? Смерть от голода и жажды или от зубов диких хищных зверей — что из этого хуже? Возможно, глубоко в душе она понимала: не стоит слишком остро реагировать на эти тревожные мысли и, уж тем более, не нужно идти у них на поводу. Однако, подобные подозрения всецело завладели её сознанием и не позволяли отбросить себя прочь и думать более рационально. Да, если не поторопиться и не вырваться из лап этого злодея, то плохого исхода точно не избежать. Не могла Элис совладать с потоком возникающих в голове с стремительной скоростью навязчивых и параноических мыслей. Нужно бежать, бежать, бежать, упрямо твердил ей голос, подобный беспощадному року. Но объясняли ли он ей, чем побег лучше того, что может сделать с ней торговец? Конечно же, нет. По сути, и то и другое влечёт за собой один и тот же исход — смерть. Первый вариант так вообще это гарантирует со стопроцентной вероятностью. Тогда в чём смысл? Правильно, никакого. Совершенно. Девочка до последнего пыталась мыслить рационально настолько, насколько позволяли ей её умственные способности. Она старалась не дать страхам взять над ней верх. Однако, тот всё-таки победил, сломав все её убеждения и рассыпав их в пыль. Теперь у неё в голове засело только одно желание: скрыться где-нибудь от мистера Вилмера и как можно скорее. Главное вновь не быть преданной. Остальное сейчас не так важно.   Неизведанная местность, наполненная неизвестностью и тайнами, окружила её в одно мгновение. Ничего, кроме собственных шагов и тяжёлого дыхания, трещащих под ногами веток и шелестящих листьев, услышать не удавалось. Куда бежать? В какую сторону? Элис не пыталась разобраться: просто неслась прямо, огибая появляющиеся на пути стволы деревьев и спотыкаясь из-за неровностей лесного ландшафта и громадных корней, всё время цеплялась одеждой за сухие кусты, отчаянно и спешно вырывалась из этих цепких деревянных рук и бежала дальше. В этой тьме всё вокруг казалось таким пугающим и мрачным, что увидеть что-либо вдали было практически невозможно. Оглядываясь, она не могла точно сказать, бежит за ней кто-нибудь или нет. Тревожное чувство в груди заставляло её как можно чаще оборачиваться, чтобы удостовериться в собственной безопасности. И в один момент, когда девочка вновь повернула голову и посмотрела назад, собственные глаза обманули её сознание, создав размытый образ тени, стремительно приближающейся к ней. По этой причине она сразу же повернула в другую сторону, на долю секунды зажмурившись и стиснув покрепче зубы, чтобы немного успокоиться и подавить в себе желающий вырваться наружу крик о помощи. Не желая повторять свою ошибку, Элис на протяжении всего оставшегося пути пыталась заставить себя смотреть только вперёд и никуда больше. Так ей будет намного спокойней, по крайней мере. На самом деле, она бежала по времени не так много. Но, по её ощущениям, прошёл целый час, если не день. Уже не в силах переставлять ноги, девочка остановилась с целью отдышаться и немного передохнуть. Плечом опираясь о шершавый ствол рядом стоящего дерева и держась руками за бок, который внезапно начал сильно колоть, Элис поняла, что ещё одной такой пробежки в ближайшее время не выдержит. В прошлом друзья всегда ждали её, так как бегала она медленно и быстро уставала. Внутри у неё всё горело. Колени начали подкашиваться, ноги превратились в вату, не имеющую никаких костей. Сердце продолжало бешено колотиться в груди; рот жадно хватал воздух, которого по неизвестной причине стало так не доставать в лёгких; перед глазами всё постепенно мутнело и перемешивалось между собой. Очевидно, она точно не сможет дальше идти. Ей и некуда, если говорить откровенно. Необходимо было где-нибудь спрятаться, пока та злобная, иллюзорная тень не догнала её и не забрала с собой в ад. Но как найти укрытие среди деревьев и палой листвы? Эта задачка не из лёгких. Как только дыхание более-менее выровнялось, а мысли были приведены в порядок, девочка, стараясь не издавать лишних звуков, опасливо помотала головой во все возможные стороны с целью оценить обстановку. Никаких отвесных пологов и пригорков, за которыми могла бы скрываться хоть какая-то пещера; никаких ям, где можно было бы зарыться в листья и слиться с землёй. Всё вокруг отличалось от привычных ей лесных мест недалеко от деревни. И тут в глаза Элис бросилось чернеющее отверстие в одном довольно-таки дряхлом и крупном стволе старого дуба, находящегося в нескольких шагах от неё. Подойдя к нему поближе, она коснулась рукой сухой коры, провела по ней ладонью. Это некогда могучее дерево уже отжило свой век. Дыра, что зияла прямо перед её носом, была почти с неё ростом. Чем же не идеальное место, чтобы немного передохнуть и скрыться от своего преследователя? Внутри — кромешная тьма. Но скромное убежище было куда просторнее, чем казалось на первый взгляд: стенки ствола уходили вверх на несколько метров. При желании здесь можно спокойно стоять в полный рост. Всё, что осталось от этого дерева, — пустая оболочка. Весной оно не покроется ярко-зелёными листьями, а будет и дальше тихо умирать, превращаясь в безобразную, страшную корягу. Прислонившись спиной к деревянной стенке, она медленно съехала по ней вниз, принимая сидячее положение, и запрокинула голову. Её глаза невольно закрылись; желание провалиться в сон начало убаюкивать и обволакивать со всех сторон. Резко девочка выпрямилась и принялась тревожно оглядываться. Нельзя было расслабляться! Нужно сидеть наготове, не пропускать мимо ушей ни единого звука. Кто угодно может подкрасться к ней! Однако, ничего, похожего на чьи-то шаги, она так и не услышала. Лишь пение ночных птиц и стрекотание сверчков продолжали доноситься извне. В какой-то момент сознание покинуло её. Из-за усталости и пережитого стресса Элис всё-таки уснула. На борьбу с сонливостью у неё не осталось сил.   Страх и беспокойство не позволили ей долго спать: как только первые лучи начали пробираться внутрь укрытия, её глаза распахнулись, словно по щелчку пальцев. Первые несколько минут, ещё не до конца проснувшись, она в растерянности смотрела на тёмный ствол дерева, в котором находилась, и пыталась воссоздать в голове картину произошедшего этой ночью. Нахлынувшие волною воспоминания отдались зудящей болью в висках. Девочка осторожно высунула голову из своего убежища и, оглядевшись вокруг, на коленях выползла наружу, поднялась на ноги и отряхнула одежду. К сожалению, из-за утренней росы и осенней сырости некогда белая юбка тут и там покрылась коричневыми и серыми пятнами. Но мысли Элис сейчас занимала не грязная одежда, а пейзаж, представший перед глазами. Утренний лес заволок прохладный густой туман. Солнце уже выглянуло из-за горизонта и сияло на востоке среди высоких, выстроившихся в одну колонну деревьев с жёлто-красными шапками, елей, одетых в зелёную колючую шубу, и высоких сосен, которые макушками уходили к самому небу и становились совершенно недосягаемыми для обычных людей. Здесь царила такая умиротворённая и успокаивающая атмосфера: в пожелтевшей траве, прикрытой слоем уже опавших оранжевых листьев, жужжали насекомые; пели в кронах деревьев оставшиеся зимовать в своих родных краях птицы; лёгкий ветерок, хоть и был в силах вызвать мурашки на коже, не предвещал никакой беды. Ей ненадолго, но стало спокойнее на душе. Наблюдение за просыпающейся ото сна природой действовало на неё так же, как чашка горячего чая с мёдом в холодные зимние вечера. Возможно, это из-за того, что девочка выросла среди лесов, которые с малых лет изучала вдоль и поперёк? Да, тут почти как дома. Однако, здешние места ей были совершенно не знакомы.   На неё наконец-то свалилось весьма неприятное осознание: она не имеет ни малейшего понятия, где сейчас находится и куда ей дальше держать путь. А ведь Элис понимала, что в побеге нет никакого смысла, но всё равно убежала, идя на поводу у собственных страхов. Это… так глупо. И что теперь делать? Неужели по собственной дурости она обрекла себя на смерть среди деревьев, насекомых и птиц? Ладно, если бы это было лето или весна, но приближалась зима, которая приносит с собой лишь мороз и стужу! Может, попытаться найти дорогу назад? Попробовать отыскать повозку мистера Вилмера? Девочка не помнила дорогу, не знала, в какую сторону убежала. Тем более, торговец уж точно не стал бы её дожидаться, а просто бы уехал, не желая терять своё драгоценное время на непослушного ребёнка. Безвыходная ситуация, как ни крути. От нахлынувшего чувства собственной безнадёжности Элис присела возле старого дуба, приобняла колени, уткнулась в них носом и загрустила, полностью уйдя в свои мысли. Она ощущала себя самым глупым человеком на свете.   — Тоже направляешься в Столицу?   Внезапно раздавшийся совсем рядом с ней голос заставил её в один миг опомниться и, вздрогнув, поднять голову. Проснувшееся следом предчувствие опасности забило тревогу, и она, боясь даже посмотреть на лицо говорившего, вскочила на ноги и приготовилась вновь нестись сломя голову в глубь леса с одной только целью: покинуть поле зрения незнакомца. Однако, воплотить свой замысел ей не позволили. Видя, что девочка собирается убежать, неизвестный тут же схватил её за руку, чтобы та уж точно не смогла сделать и шага. Значит, это конец? Этот голос — не голос мистера Вилмера; его она слышала впервые. И этот человек не собирался её отпускать. Кто он и что ему от неё нужно? У Элис не было никаких добрых предчувствий насчёт этой встречи. Ничем хорошим это не закончится, подсказывало ей колотящееся в груди сердце.   — Не бойся. Как такой же ребёнок, как и ты, может тебе навредить?   Она настолько сконцентрировалась на неизвестности голоса, что только сейчас заметила, какой он был тоненький, звонкий и детский. Медленно развернувшись, Элис увидела перед собой обыкновенную девочку, которая была примерно одного с ней роста. Худенькая, миниатюрная и хрупкая на вид, она походила на куколку. Только розовые щёки и особый блеск в глазах выдавали её оживлённость и человечность. Пышные кудрявые волосы русо-коричневого цвета, что не касались плеч, топорщились во все стороны и едва уловимо развевались на ветру; медовая улыбка почти до ушей украшала милое личико. Элис достаточно долго смотрела на незнакомку: с ног до головы изучала её, желая убедиться, что та действительно безобидна и неопасна. С виду тёплый, связанный из серой пряжи свитер с золотистым воротничком; складчатая юбка до колен и коричневые сапоги на шнуровке с чёрной подошвой; небольшой тряпочный рюкзачок за плечами. Ничего подозрительного. Немного расслабившись, девочка облегчённо выдохнула, прикрыв глаза. В какой момент своей жизни она вообще начала шарахаться от каждого незнакомого человека и ожидать от него подставы? Так не похоже на неё, если честно. Ужасные события и трудные испытания зачастую меняют людей. В хорошую или плохую сторону — всегда по-разному. Она же явно изменилась в худшую.   — Так ты тоже идёшь в Столицу?   Нависшее молчание прервала незнакомка. Наконец она отпустила руку Элис, видимо, убедившись, что та больше никуда не собирается убегать. Её голос звучал столь расслабленно и естественно, будто бы ей не впервой встречать людей, потерявшихся в лесу, и любезничать с ними. Но почему собеседница была так спокойна и доброжелательна к человеку, которого повстречала пару минут назад? Почему она просто не прошла мимо? Какие мотивы ею двигали? Оставалось только догадываться.   — Направлялась, — нехотя призналась Элис, не выдавая всех подробностей своей ситуации. Выкладывать всё первому встречному совершенно не хотелось: она не очень доверяла этой странной девочке, хоть та и выглядела безобидно и вела себя дружелюбно. Однако делать вид, что всё под контролем — тоже очень плохая идея. Желания умирать здесь от голода и холода не было: — Но потерялась.   — Тогда нам по пути! — вмиг обрадовалась незнакомка, а после ярко и лучезарно улыбнулась, тем самым подчёркивая свои слова. — Не волнуйся, я знаю дорогу, — поспешила добавить она, чтобы сразу ответить на немой вопрос.   — Хорошо.   Да, ей необходимо было согласиться. Иного выхода всё равно нет. Раз эта девочка знает, куда идти, то почему бы ненадолго не объединиться с ней? Так она сможет выбраться из леса и наконец достичь Столицы. Хотя, честно говоря, Элис ещё не успела придумать, зачем ей туда надо. Стоило поразмыслить над этим вопросом по пути. Водить со своей новой попутчицей дружбу Элис даже не думала. Был ли в этом хоть какой-то смысл? Конечно же, нет: их дороги разойдутся сразу же после того, как они достигнут общей цели. Все эти года она и эта особа с кудрявыми волосами, по форме напоминающими макушку белого одуванчика, жили порознь и ничего не знали друг о друге. Проживут и все оставшиеся. Они — всего лишь напарники по путешествию и не более. Но, на самом деле, Элис просто было боязно сближаться с людьми после всего пережитого в деревне. Слишком много близких предали её: ей не хотелось вновь переживать это опустошающее и разбивающее изнутри чувство.   Весь день две девочки шли по лесу, всё дальше углубляясь в него, и только пару раз остановились, чтобы немного передохнуть и перевести дух. Новая знакомая шагала немного впереди. Чувствуя себя в некотором смысле сопроводителем, она в определённые моменты показывала, куда им необходимо свернуть. Причём выглядело это крайне странно: резко замирая, будто бы парализованная, спутница вытягивала вперёд руку и задумчиво, что-то бубня себе под нос, водила пальцем по воздуху вправо-влево, а после останавливалась и уже тогда говорила: «Нам вот туда!». В ней, казалось, через край бурлила жизненная энергия. Она скакала по опавшим с деревьев сухим листьям, поднимая те в воздух; подбегала к каждому растению, желая угадать, как оно называется; высматривала под корягами и камнями жучков и начинала их пересчитывать; подтанцовывала, когда слышала пение птиц, и весело подпевала им. Признаться, для Элис её поведение выглядело слегка чудаковатым. Скорее всего, потому, что если бы они встретились на несколько месяцев раньше, то она бы с радостью присоединилась ко всем этим забавам. Сейчас же всё это было ей совершенно неинтересно. Даже тогда, когда новая знакомая пыталась заговорить с ней, девочка пропускала её слова мимо ушей, предпочитая просто игнорировать все попытки познакомиться чуть ближе и продолжая уверять саму себя в том, что ей это не нужно.   Один раз спутница рассказала, как нашла в лесу красивые цветы синевато-лилового цвета, висящих в виде маленьких зонтиков на толстом, крепком стебле. Также она упомянула, что его листья были угловатыми и зубчатыми по краям, как у крапивы. По её словам, ей не приходилось прежде встречать чего-то настолько прелестного и прекрасного. «И раз я впервые увидела этот миленький цветочек в лесу, значит, мне удастся найти его вновь?» — звонким, восхищённым голосом повторяла знакомая снова и снова. Она носилась из стороны в сторону и поднимала каждую травинку, питая надежду поскорее отыскать встреченное в тот судьбоносный день растение с синеватыми лепестками и показать его Элис. Девочке было очень сложно понимать свою спутницу. Услышав эту историю, она задалась несколькими очевидными вопросами. Во-первых, какие цветы та намеревается отыскать в октябре, когда всё отцвело ещё в конце лета? Похоже, знакомая не понимает даже таких примитивных вещей. Во-вторых, по описанию этот цветок — обычный колокольчик. Что в нём особенного? Не желая её расстраивать, Элис просто смолчала.   Постепенно диск солнца начал заходить за горизонт, окрашивая округу последними тёплыми тонами на сегодняшний день. Его жёлтые лучики стали проникать сквозь стволы деревьев и плавно разливаться во все стороны. На землю медленно опускалась ночь. Как же быстро летит время! Не заметили девочки, как похолодало, а высокие сосны отбросили серые тени, которые уходили в глубину леса. Совсем скоро окончательно стемнеет и передвигаться дальше будет намного труднее. По этой причине они решили перестраховаться и остановиться на небольшой полянке, окружённой незнакомыми кустами и молоденькими ёлочками. Теперь нужно было подготовиться к ночлегу. За весь этот день никакие дикие хищные животные не повстречались им. Однако, девочки всё равно договорились дежурить по очереди, чтобы в случае опасности суметь вовремя среагировать и убежать. Первой дежурить с преогромным энтузиазмом вызвалась её спутница, поэтому Элис, у которой после продолжительной ходьбы не осталось даже сил спорить, согласилась. Вряд ли ей удастся крепко заснуть в подобных условиях: она в любом случае будет настороже. Чтобы набрать сухих веток для костра, им пришлось какое-то время походить по округе. Вскоре, собрав небольшую охапку, они сели на землю и начали разводить костёр. Раньше Элис приходилось читать о выживании в лесах, — да уж, каких только книг не было у них в библиотеке! — поэтому она старалась руководить процессом. Расчистить место от сухих листьев; оградить его камнями, чтобы ненароком не устроить пожар; соорудить небольшой шалашик из тонких веточек и подсунуть под него подожжённую бересту; постепенно подбрасывать всё более толстые дрова — вся эта последовательность действий начала воспроизводиться у неё в голове. У напарницы в рюкзачке за спиной нашлись не только спички, но и еда и вода. Уже можно было сделать вывод, что та по собственной воле отправилась в Столицу в отличие от неё: даже вещи в дорогу собрала. И всё же… какая цель у этого странного путешествия? Уютный хруст веток заполнил тишину ночи; оранжевое пламя, начиная набирать силу, слегка разрослось в высоту и стало излучать приятное тепло. Пристроившиеся вокруг него девочки почти одновременно вытянули руки к нему, желая погреться. Сейчас этот костёр для них — единственный источник света во всём диком лесу. Луны и звёзд в эту осеннюю ночь не было видно. Спутница любезно предложила им перекусить и, достав из своей тряпочной сумочки пару кусочков хлеба, протянула один из них Элис. Немного поколебавшись, та недоверчиво приняла его и едва слышно произнесла: «Спасибо». В следующую же секунду в её животе предательски заурчало. Да, есть ей сейчас хотелось неимоверно: она за весь день так ничего и не съела, упрямо отказываясь от ягод, которые ей предлагала знакомая. Именно поэтому сейчас девочка чувствовала слабость по всему телу и лёгкое головокружение. Обычный кусок хлеба и глоток воды стали для неё настоящим спасением. Наконец-то они познакомились друг с другом как следует. Хотя, признаться, стоило сделать это ещё в самом начале. Но лучше поздно, чем никогда, не так ли? Её новая знакомая внезапно спохватилась, осознав, что весь день обращалась к Элис на «ты», и представилась. Её звали Лилит, и она направлялась в Столицу, чтобы достичь идеала во владении своей магией! Ей посоветовали так поступить родители, потому что в мире людей умение колдовать стало редким явлением, в которое уже почти никто и не верил. Столица — совершенно другое дело: там оно до сих пор является обычным делом. Так, погодите-ка. Неужто собеседница хочет сказать, что тоже родилась с магическими способностями? И её родители не только отнеслись к этому положительно, но и предложили ей отправиться в другой город, чтобы она научилась в совершенстве ими пользоваться? Они были почти одного возраста, и их ситуации были в какой-то степени схожи. Это что, какая-то детская сказка? Удачно совпадение? Идеальное стечение обстоятельств? Находясь в лёгком шоке от услышанного, Элис невольно выдала, что тоже владеет магией. Это известие настолько поразило собеседницу, что она чуть не завалилась назад на спину от удивления. Сразу же посыпались вопросы о том, какая у неё магия, как Элис её в себе открыла и что та из себя представляет. Посмотрев на Лилит, с нетерпением ожидающую услышать ответы на каждый из них, девочка опустила остекленелый взгляд в землю. Ей не хотелось ничего рассказывать.   — И всё-таки я не ожидала встретить кого-то настолько похожего на меня! — нисколько не расстроившись, радостно заявила знакомая, нарушая тем самым ненадолго повисшее между ними напряжённое молчание.   — В мире таких людей слишком много. Владение магией не делает нас с тобой похожими, — категорически отрезала девочка. Собеседница не имеет ни малейшего понятия, через что ей пришлось пройти. Близкие не выгоняли Лилит из родного дома, не предавали и не называли её ходячим бедствием, поэтому она не имеет права приравнивать их друг к другу.   — Не придавай значения всяким цифрам, Элис. Неважно, сколько таких людей на свете. Важнее то, что нас с тобой свела судьба, и мы пойдём дальше вместе рука об руку и достигнем своей цели, — немного подумав, ответила ей та. Она говорила быстро, но в то же время чётко. Её спокойный, проникновенный голос достигал самого сердца, заставляя верить в искренность произнесённых ею слов. — Это и делает нас похожими, — в глазах Лилит отразилось яркое пламя горевшего напротив костра. Широкая, светлая улыбка засияла на её лице.   — Какой абсурд, — недовольно фыркнула Элис, отвернувшись от неё. Говорить нечто подобное… так глупо, если подумать. Но, честно говоря, девочка просто отказывалась принимать тот факт, что слова знакомой поселили в ней семя надежды. Надежды на то, что им действительно удастся добраться до Столицы целыми и невредимыми. Добраться вместе.   — Может, ты и права, — согласилась та, явно нисколько не расстроившись раздражённому и холодному тону говорившей. — Но я верю, что у нас всё всенепременно получится!   Так ничего ей и не ответив, Элис подкинула в костёр немного веток и прилегла на слегка прогретую огнём землю. Её глаза сами собой закрылись от усталости. Что ж, этот день и правда был трудным. И завтрашний будет точно таким же, если не в несколько раз хуже. Стоило хотя бы чуть-чуть отдохнуть.    

***

Весь следующий день они также провели в дороге, бродя по извилистым тропам, взбираясь на холмы и спускаясь в овраги. Окружавшая их местность даже и не думала меняться: со всех сторон были видны только бесчисленные войска деревьев. Такое чувство, девочки лишь сильнее углублялись в это лесное королевство. Множество раз Элис задавала своей спутнице вопрос: «А ты уверена, что мы идём в правильном направлении?». В ответ она всегда получала уверенный кивок и фразу: «У меня всё под контролем, не волнуйся!». Девочка не знала, в какой стороне находится Столица, поэтому обречённо вздыхала и позволяла Лилит направлять их и дальше. Однако, в один момент знакомая, как и прежде, застыла на месте, вытянула руку и потом, повертев её в воздухе вправо-влево, громогласно объявила, что они потерялись. Кого подобное известие не повергнет в шок? Элис чуть было не завалилась на колени от трагичности происходящего. Но гораздо больше её удивило то, что Лилит ничуть не волновалась и не стыдилась. Неужто до неё никак не могло дойти, что они заблудились в диком лесу и не имеют ни малейшего понятия, куда идти? Выведенная из себя подобной безалаберностью девочка, повысив голос, начала сурово объяснять всю серьёзность их проблемы и, подводя итог, сгоряча назвала свою спутницу недалёкой. Лилит лишь рассмеялась в ответ, ничуть не обидевшись, и, неловко почёсывая затылок, рассказала, что она очень плохо ориентируется на местности, а направление, которого им нужно держаться, ей известно. «Так значит то вождение рукой по воздуху — её способ определять сторону горизонта? — пронеслось в голове у Элис. — Да уж, тут немудрено потеряться.» И всё-таки ситуация оказалась не такой уж и безвыходной. Они, по крайней мере, знали направление. С облегчением выдохнув, девочка поинтересовалась, куда им нужно идти, и сообщила, что с этого момента она сама будет их вести.   Минимальными навыками выживания в лесу Элис, на удивление, владела. В прошлом она с Элиотом и Асией, — по инициативе, естественно, последней, — частенько забредала вглубь родного леса и вместе с ними играла в заблудившихся и вынужденных скитаться под кронами деревьев и самостоятельно находить себе пропитание людей. Иронично, что сейчас подобное произошло с ней на самом деле. Друзьями также было прочитано множество книг о великих путешественниках, заброшенных на необитаемые острова и отрезанных от цивилизованного мира. Особенно девочке запомнилась история о подводной лодке, с помощью которой можно было узнать все тайны глубин океана. Ей всё ещё хотелось на ней поплавать. Плюс ко всему, родители обучали её определять стороны света по мху на стволах деревьев и количеству веток. Говорили: «Никогда не знаешь, что может случиться в будущем. Надо быть готовым ко всему». Как в воду глядели. Благодаря всем этим знаниям, полученным невзначай, Элис сейчас полностью сконцентрировалась на определении пути и вовсе перестала следить за тем, что вытворяет её легкомысленная спутница. У неё появилось занятие поинтереснее. Они должны были держать путь на юг. Девочка тщательно обследовала стволы деревьев, определяя, на которой из их сторон больше веток; сверялась с движением солнца, стараясь припомнить, где оно вставало и заходило. Всё это нехило так затянуло Элис: можно сказать, она окончательно покинула реальный мир. Вместе с определением сторон горизонта в голове у неё невольно начали воспроизводиться воспоминания о прошлых прогулках с друзьями.   Пожалуй, самый запоминающийся момент, связанный с выживанием в лесу, — тот самый день, когда Асия внезапно решила попробовать переночевать под открытым звёздным небом без какой-либо помощи взрослых. Никого предупреждать она, конечно же, не собиралась. «Это должно оставаться тайной!» — повторяла подруга снова и снова. Стоит ли говорить, что Элис с Элиотом очень долго пытались уговорить старшую попросить разрешения у своих родителей отпустить их на ночёвку, но получили твёрдый и упрямый отказ? Асия считала, что они получат серьёзный нагоняй, если кому-нибудь расскажут об этом. Поэтому в конце концов им… пришлось с ней согласиться. Они были не в силах противиться безумным идеям своего лидера. Забравшись вглубь леса, окружавшего деревню, друзья первым делом стали искать удобное место для разбития лагеря. У них было взято с собой немного еды и воды. Всё, что им оставалось, — разжечь костёр и расстелить простыню, которую Элис тайком вынесла из своего дома, пока никто не видел. Как ни посмотри, им было очень весело в ту ночь. Ускользать из дома под вечер, под светом луны и звёзд искать растопку для костра и тщетно пытаться добыть огонь с помощью ударов камень о камень — всё это наполняло чувствами небывалого азарта и веселья. Однако, кое-что друзья всё-таки не учли. Как только они подожгли собранные ветки, на вздымающийся в небо серый дым тут же сбежались жители деревни, якобы решившие, что начался пожар. Нравоучения затянулись на целый час, если не больше. Взрослые в красках описывали им всевозможные беды и опасности, с которыми они могли столкнуться в ночном диком лесу. Асия, недовольная тем, что её грандиозный план с треском провалился, пробурчала: «Но не случилось же». И после этих слов их втроём наказали, заперев дома на всю следующую неделю. Испытанную в те тянущиеся целую вечность семь дней скуку Элис запомнила надолго. Её не описать простыми словами. Но расстроилась ли она? Расстроился ли Элиот? Асия? Естественно, нет! Недолго, но они ночевали под открытым небом: смотрели на светящуюся бледным светом луну и считали звёзды. И этого было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым.   Сейчас же ей было немного больно всё это вспоминать. Хотя, признаться, всё связанное с её прошлой жизнью тоской ложилось на сердце и вызывало глубокое чувство одиночества. Она больше никогда не сможет вернуться в те времена. Не сможет ощутить былой радости, не посмеётся вместе с Асией над очередной глупой шуткой, не прочитает новые стихотворения Элиота. Ничего из этого не будет впредь. Резко придя в себя, девочка заметила, что слегка заплутала. Похоже, ей не стоит погружаться в свои воспоминания. А то такими темпами они никогда не выберутся из этого леса.   Уже ближе к вечеру путешественницы вновь остановились на ночлег. В этот раз, согласно очереди, бодрствовать всю ночь должна была Элис, поэтому Лилит, ничего толком не объяснив, ненадолго отошла от места, где они решили разбить лагерь, и через какое-то время вернулась с охапкой разукрашенных в осенние тона опавших сухих листьев. Те уже успели смешаться с грязью и землёй, но, по всей видимости, это нисколько не смущало напарницу, с довольным личиком расстилавшую их небольшим ковром чуть поодаль от костра. Элис, которая краем глаза наблюдала за ней и параллельно с этим пыталась разжечь огонь, думала об абсурдности происходящего.   — Это называется уют, Элис, — заканчивая обустройство своего потешного лежбища, попыталась задорно объяснить ей Лилит. — У-ю-т! — она буквально по буквам произнесла это слово, будто бы предполагая, что её собеседница слышит его впервые. — Я хочу обеспечить себе самые комфортные условия для сна! — горделиво воскликнув это, знакомая завалилась в кучу листьев, подняв некоторые из них в воздух.   В ответ девочка одарила её скептическим взглядом и, ничего не ответив, продолжила греть замёрзшие руки возле костра. Насупившись из-за столь явного игнорирования, Лилит минуту смотрела на Элис, словно пытаясь прожечь в ней дыру. Однако, будучи весьма отходчивой личностью, она вскоре бросила это занятие и принялась искать в своём рюкзачке еду.   — Ой, а вот это подойдёт для растопки нашего костра! — внезапно радостно сообщила спутница, доставая какую-то сложенную пару раз пополам плотную бумажку, слегка пожелтевшую от времени.   Приподнимаясь со своего места, Лилит уже было собралась кинуть ту в огонь, но, не успев даже понять, что произошло, схватилась обеими руками за свой затылок, по которому её только что хлопнула подоспевшая Элис. Находку у неё, кстати, украли.   — Это же карта, дура! И ты чуть её не спалила! — разворачивая заполученный столь подлым путём сокровенный лист и показывая его своей знакомой, с явным возмущением в голосе прикрикнула Элис. Она держала бумажку прямо перед носом Лилит и грозно показывала ей на условные обозначения и линии пальцем. — Ты не можешь отличить карту от обычного пустого листа что ли? Да и вообще, откуда у тебя карта?! — гневные вопросы один за другим лились изо рта девочки. Она всё ещё не могла поверить, что её спутница настолько беспечна и глупа.   — Точно, я вспомнила! — задумавшаяся на пару минут Лилит наконец вновь расцвела от снизошедшего на неё просветления. — Родители дали мне её, чтобы я не потерялась, — продолжая сидеть в куче листьев и потирать рукой ушибленное место, она широко улыбнулась.   — И почему мы узнаём, что у тебя есть карта, только сейчас? — выжидающий взгляд аля «я устала от твоих глупостей» устремился на неё.   — Я про неё забыла… — виновато призналась та. Однако, уже через секунду она посмотрела на Элис с улыбкой от уха до уха и в попытках ободрить её радостно произнесла: — Главное, что мы всё-таки о ней вспомнили. Теперь мы точно сможем добраться до Столицы!   Сложив лист пополам, девочка молча присела обратно на своё место и, закрыв им своё лицо, тихо закричала в него. Интересно, сколько ещё она выдержит?   Долго Элис пыталась изучить выхваченную из рук пламени карту. Ей хотелось наконец-то узнать, сколько им ещё идти до Столицы, и где они находятся на данный момент. Но в темноте лишь с помощью небольшого света костра сделать это было практически невозможно. Тёмные линии, сливающиеся друг с другом, уже начинали плыть у неё перед глазами. Лилит подала ей половинку куска хлеба, оставляя себе вторую, а потом с лёгкой грустью сообщила, что еда у них закончилась. Новость, конечно же, не из приятных. Отложив карту в сторону, Элис глубоко задумалась, а потом через пару минут сказала, что завтра им стоит поискать в лесу какие-нибудь съедобные ягоды и грибы. Также она впомнила, что они сегодня проходили мимо небольшого озера. Значит, им следовало вернуться к нему и придумать, как взять с собой как можно больше воды, так как их водяные запасы тоже были на исходе. Поражённая до глубины души сообразительностью напарницы Лилит себе под нос прошептала: «Вау». Хотя, честно говоря, Элис сама поражалась своему упорству и желанию выжить в столь безнадёжной ситуации.   На завтра у них было запланировано много дел. И девочке очень хотелось, чтобы её спутница наконец перевернулась на другой бок и поскорее заснула. Но та, явно думающая совершенно иначе, вновь попыталась завести с ней дружескую беседу.   — Куда пойдёшь, когда мы дойдём до Столицы? У тебя там есть знакомые? Мне вот дали адрес одной женщины, которая знает моего отца, она может нам помочь. Хочешь пойти со мной? — увлечённо разглагольствовала Лилит, присев на своей подстилке. Скрестив ноги, она покачивалась в разные стороны, точно подчиняясь лёгким порывам ветра.   — Нет, — Элис, больше всего на свете в данный момент желавшая посидеть в полной тишине, удостаивала собеседницу лишь короткими ответами.   — Но почему? — огорчённо поинтересовалась та, посмотрев на девочку, которая, нахмурившись, смотрела на догорающие в костре ветки с удручённым видом.   — Мне есть, куда идти, — недолго думая, солгала Элис. У неё не было причин как отказываться, так и соглашаться. Но ей уж точно не хотелось связывать свою дальнейшую судьбу с ней.   — Ты врёшь, — после небольшой паузы чуть тише обычного произнесла Лилит, не сводя недовольного взгляда с девочки. Её голос впервые за всё их совместное путешествие звучал серьёзно.   Пойманная на лжи Элис стыдливо отвела взгляд в сторону, от досады стиснув зубы. Нет, этот разговор изначально не имел никакого смысла! В следующий раз стоит просто промолчать, просто проигнорировать. Признаться, девочку всегда сильно задевало, когда кто-то узнавал, что она врёт. Как бы Элис не старалась, лгать у неё никогда не получалось: её всегда раскрывали. И этот случай не стал исключением. Да как, чёрт возьми, они это всегда узнавали?   — Тебя выдают глаза, — ответила на вопрос, невольно возникший у девочки в голове, Лилит, поудобнее устраиваясь в куче листьев. — Они — зеркало души, — перевернувшись к Элис спиной, добавила она спокойно.   Больше собеседница ничего не сказала. Лишь тихонько, мирно засопела через пару секунд.   Глаза, значит? В этих словах было что-то правдивое. Что-то близкое, но позабытое. Что-то, что когда-то в прошлом не давало ей покоя. Ох, точно. Глаза Асии, когда она с ней встретилась после праздника. Они выдавали растерянность и печаль, тревогу и переживания, тоску и обречённость даже тогда, когда на лице подруги сияла такая знакомая и любимая улыбка. «Тебе никогда не хотелось покинуть деревню?» — томный, приглушённый голос Асии зазвучал в голове у девочки и вызвал у неё мурашки по спине. Почему подруга сказала это? Что такого зловещего случилось на Йонинесе? Какую ужасную правду таит в себе этот, на первый взгляд, светлый праздник? Но Элис никогда этого не узнает. И, возможно, оно даже к лучшему.    

***

Утро началось с того, что они отправились на поиски продовольствия. Девочки прекрасно понимали, что от этого зависят их жизни, поэтому ответственно подошли к этому делу: обошли каждый куст и пень; вернулись к озеру и, напившись как следует, взяли с собой воды, налив ту в небольшой деревянный сосуд с пробкой, который носила с собой Лилит. Рюкзачок знакомой был полностью набит веточками, на которых висели спелые ягоды клюквы, брусники и калины, а также парочкой небольших рыжиков и белых грибов. Пока что в лесу подобного добра было достаточно, чтобы утолить голод. Середина октября, как никак. Но что делать потом, когда наступит зима? На удивление, за эти две ночи ни одного опасного зверя, желавшего напасть на двух беззащитных девочек, не выпрыгнуло из тени. Однако, этот лес всё равно не был избавлен от всякой живности: пару раз им приходилось бежать со всех ног, спасаясь от змей, которым, честно говоря, было слишком лень покидать пригретое осенними лучами солнца местечко и ползти за ними. Благодаря карте Элис стало намного легче ориентироваться. Озеро стало той самой точкой, с помощью которой ей удалось определить их местоположение. Как оказалось, родители Лилит начертили карандашом прямой путь до Столицы, чтобы та чётко следовала ему. И он уж точно не проходил через лес! «Мне просто захотелось сократить, да и идти вдоль дороги было слишком скучно!» — объяснила спутница беззаботно. Веские причины для того, чтобы заблудиться в лесу, ничего не скажешь. Было ли в этом мире хоть что-то, о чём она могла бы беспокоиться? С другой же стороны, они бы не встретились, если бы Лилит строго держалась начертанного пути. Получается, во всём есть плюсы? Всё, что им теперь оставалось, — выйти на эту дорогу и чётко следовать карте. Однако, по всем вычислениям Элис, до Столицы им идти ещё очень и очень долго. Пару недель пешком, если не целый месяц. Хватит ли у них сил, чтобы добраться до своей цели?   Один вопрос очень сильно волновал девочку ещё с первого дня, поэтому она всё-таки задала его напарнице.   — Почему родители отправили тебя в столь далёкое путешествие одну?   — Потому что я сама этого захотела! — таков был её ответ. — Я хотела увидеть внешний мир своими собственными глазами.   Элис могла лишь продолжать удивляться беспечности Лилит. Потому что для неё в этом мире не было совершенно ничего интересного.   За всеми этими разговорами и поисками провизии они и не заметили, как на землю начала спускаться ночь. Притащив немного веток для костра, девочка присела на поваленный сухой сук дерева и стала ждать возвращения своей спутницы. В этот раз они разделились, чтобы собрать как можно больше дровишек для костра и пожарить на огне найденные грибы. Её взор устремился к чернеющему небу. Она не чувствовала ног; усталость разлилась по всему телу и делала его ватным. Сейчас больше всего на свете ей хотелось бы оказаться в тёплой постели и не вставать с неё как минимум неделю. Если они и правда дойдут до Столицы, то это будет чудо. Но удастся ли им? Не свалятся ли они от усталости? Не нападут ли на них дикие, ослеплённые голодом звери? Не умрут ли они от голода или обезвоживания? Не замёрзнут насмерть с приходом морозов? Элис старалась слишком много не думать об этом; её самым сокровенным желанием сейчас было выжить. Но мысли о том, что их смерть — лишь вопрос времени, не покидали голову. Вот бы отбросить все свои сомнения и так же легкомысленно и наивно верить в лучшее, как это делает Лилит, для которой это путешествие — обычная прогулка.   — Элис! — раздался крик напарницы где-то неподалёку.   Хоть в нём и не было какого-то ужаса, девочка всё равно вскочила со своего места, подумав, что случилась какая-то беда. Однако, в ту же секунду из-за деревьев показалась Лилит, которая неслась к ней с радостным до умопомрачения выражением лица.   — Там кто-то живёт! — указала она в сторону, откуда только что прибежала. — Мы можем попроситься к ним на ночь! Ну же, пошли!   Сразу же знакомая, развернувшись, сорвалась с места, и понеслась в указанную сторону, иногда оборачиваясь, чтобы удостовериться, что Элис бежит за ней. С некоторым опасением во взгляде та следовала за ней. На карте нигде не было помечено, что в этом лесу кто-то живёт. Может, Лилит просто привиделось? Да и даже если там действительно стоит чей-то дом, разве их, пришедших из ниоткуда, пустят в него, согреют и накормят? Как-то непохоже на суровую, жестокую реальность.   Несмотря на недоверие ко всему происходящему, вместе с знакомой Элис вскоре вышла на огромную круглую поляну. Полностью отрезанная от внешнего мира стеной из тёмных стволов деревьев, та создавала впечатление загадочности и таинственности. Вряд ли такая могла появиться самостоятельно; здесь точно была замешана рука человека. В самой середине поляны, точно являясь её сердцем, стояло небывалых размеров поместье, окружённое решётчатым забором с белыми каменными колоннами. Красно-рыжая черепица, покрывающая крышу; большие узорчатые окна, из которых струился ослепляющий свет; крепкие серые стены, защищающие проживающих там людей от внешнего мира — всё это вызывало у девочек, которые видели в своей жизни нечто подобное впервые, восторг и удивление, и оттого они какое-то время любовались этим чудом архитектуры с широко раскрытыми глазами. Резко рука Элис тревожно сжалась в кулак. Нервно сглотнув, она попятилась назад. Почему-то это место вместе со всей своей величественностью казалось ей таким мрачным и пугающим? Но, по всей видимости, Лилит совершенно не разделяла её чувств: светясь от счастья, знакомая нетерпеливо подпрыгивала на месте, желая поскорее подойти к поместью поближе. Не решаясь попробовать отворить ворота этого лесного замка, Элис застыла на месте. Её ладонь, приложенная к груди, пыталась унять сердцебиение. Кто там живёт? Могут ли они доверять этим людям? Эти вопросы сбивали её с толку, не позволяли мыслить рационально. Ей просто хотелось убежать отсюда. Не одолеваемая подобными сомнениями напарница сделала шаг вперёд и, положив руку на металлические прутья, слегка надавила вперёд. Поддавшись, калитка с противным скрежетом отворилась, открыв перед ними путь. Вмиг опасения Элис заиграли новыми красками. Неужели хозяева оставили дверь не запертой? Насколько нужно быть смелыми и уверенными в собственной безопасности людьми, чтобы даже не волноваться об этом? Осторожно ступая по каменной дорожке, проложенной от самого забора до главного входа в поместье, она то и дело оглядывалась по сторонам. Вдруг сейчас кто-нибудь, принявший их за нарушителей, выбежит из-за угла? Схватит их? Накричит и погонит прочь? Но вокруг царила тишина. Тревожное чувство приближающейся опасности усиливалось в девочке с каждым шагом. Смотря на широкую деревянную дверь, она, бледная и трясущаяся от страха, осознавала, что пути назад уже нет. Находившаяся в полностью противоположном настроении Лилит как ни в чём не бывало негромко постучала своим кулачком и стала с нетерпением ждать, когда кто-нибудь им откроет. Глухой звук, что последовал за этим, врезался в уши Элис и в них же застыл. С опаской глянув на напарницу, она снова нервно сглотнула. Томительное ожидание лишь ухудшало её состояние; девочка вновь стала ощущать тяжесть в лёгких, словно что-то застряло в горле и не давало свежему воздуху прохода. В тот момент, когда она, уже начиная задыхаться, инстинктивно коснулась рукой своей шеи, дверь вздрогнула и начала медленно открываться. Тут же Элис вздрогнула и, округлив глаза от испуга, остолбенела. Перед ними предстал статный мужчина лет сорока. Его аккуратно убранные назад и заплетённые в тонкий хвост, лежащий на левом плече, волосы светло-коричневого цвета; монокль с серебряной цепочкой в правом глазу; ровный, выразительный взгляд; солидный чёрный костюм с галстуком — все эти вещи создавали впечатление вполне состоятельного человека весьма незамысловатой натуры. Он будто бы был открыт всему миру и ожидал, что весь мир будет также открыт ему. Его несуровый, располагающий к себе внешний вид не источал опасности. Напротив, даже успокаивал. Может, он их действительно не погонит прочь и позволит остаться на ночь? Или же в ней из-за страха взыграла былая наивность?   — Здравствуйте! — поспешила поздороваться Лилит, радостно махая ладошкой перед ним. Ух, и сколько же энергии она вложила в это слово! Похоже, доброжелательность, которая витала сейчас в воздухе, подействовала на неё и придала энергии, которой у неё и без того было хоть отбавляй. Без каких-либо колебаний знакомая продолжила: — Мы потерялись, поэтому хотели попросить у Вас…   Что удивительно: ей даже не дали закончить фразу. Словно зная, что она собирается сказать, мужчина перебил её:   — Не вы первые, не вы последние, — на его лице воссияла спокойная, лёгкая улыбка, не предвещающая беды. — Проходите.   Отойдя немного в сторону, он вежливым жестом руки пригласил их пройти внутрь. Две девочки, поздно вечером постучавшие в дверь, будто бы являлись долгожданными гостьями, визит которых ждали с нетерпением. Удивлённо переглянувшись друг с другом, они, повинуясь, шагнули за порог. Похоже, даже Лилит поразилась столь доброму и тёплому приёму, раз поначалу раскрыла рот в полном недоумении. Однако, быстро придя в себя, она снова улыбнулась и, сверкая от восторга и счастья, направилась вслед за мужчиной. «Не понимаю, что происходит, но я чрезмерно рада, что всё складывается так, а никак иначе», — вот, что прочитала Элис во взгляде знакомой. Что ж, возможно, в чём-то та была сейчас права.   Их привели в небольшую комнатку, уютно обставленную диванчиками и креслами светлого оттенка. Скорее всего, именно сюда все высокопоставленные лица приводили своих гостей, чтобы обсудить с ними цель их визита. На стенах, облачённых в белые обои с незатейливым рисунком, висели изящные позолоченные подсвечники; они являлись единственным источником света в этом помещении. Шагая по деревянному лакированному полу, Элис вертела головой из стороны в сторону; лёгкий страх в её взгляде смешивался с искренним любопытством, вызванным необычностью обстановки. Так много всего вокруг было ранее невиданного и интересного! На полочках, к примеру, — различные статуэтки и прочие мелочи, наверняка привезённые из разных частей света. Помимо подсвечников стены украшали картины с изображениями природы и незнакомых ей людей. Хотелось всё это разглядеть поближе, осмотреть и изучить: настолько она была слаба ко всему новому и неизведанному. Мужчина предложил им сесть на диванчик бежевого цвета и отдохнуть, явно понимая, что они очень утомились. Повинуясь, Элис плавно примостилась с краю; в следующую же секунду слегка подпрыгнуть её заставило резкое и неожиданное приземление спутницы. Перед ними стоял небольшой круглый столик, на котором красовалась стеклянная ваза, полная веточек с маленькими голубыми цветами. Скорее всего, они были искусственными, потому что выглядели чересчур яркими и неестественными. Картину дополнял на вид светлый ковёр. Когда ей в последний раз приходилось ощущать подобный уют и тепло? Она уже и не помнила. Сейчас Элис хотелось только одного: прилечь и почувствовать мягкость обитого велюром диванчика всем своим телом, ненадолго позабыв о всех своих страхах и сомнениях. Для неё, жившей в деревне и не привыкшей к подобной роскоши, эта обстановка словно сошла со страниц сказки, хоть и являлась чем-то обыденным для всех поместий того времени.   — Бедроанс принадлежит семье Регет уже несколько поколений, — присев в кресло, стал рассказывать мужчина, внимательно наблюдая, как его гостьи осматривают комнату с пребольшим интересом. — Сейчас им владею я, — добавил он, когда они обратили на него свои взгляды.   Значит, Регет — это его фамилия? И Бедроанс — название этого поместья? Честно говоря, девочка не очень понимала, однако вскоре хозяин подтвердил её догадки и представился. Не давая им сообщить своим имена в ответ, он продолжил говорить:   — Само поместье находится недалеко от главной дороги, ведущей в Столицу, поэтому вы не первые, кто постучал сюда с просьбой остаться на ночь, — мужчина чуть развернулся, посмотрев куда-то в сторону. — Не бойтесь, можете выходить, — и поманил кого-то рукой к себе. Тон его был всё такой же любезный и добродушный, может, даже немного весёлый.   По инерции Элис слегка приподнялась и, обратив свой взор туда, куда глядел мистер Регет, прищурилась. Вслед за ней повернула голову и Лилит. Они обе затаили дыхание на долю секунды. Кого же звал хозяин поместья? Из арочного прохода показались два силуэта; ими оказались обычные дети. Впереди шла девочка, выглядевшая куда приветливее и доброжелательнее своего спутника. Её чёрные, как ночное небо в зимнюю пору, волосы не достигали плеч; их передние пряди, будучи чуть длиннее остальных, слегка закрывали лицо, а две боковые топорщились в противоположные стороны, создавая слабую иллюзию ушек. Одетая в не достигающий колен тканевый сарафан тёмно-синего оттенка и находящуюся под ним плотную белую рубашку, она, точно радуясь приходу гостей, уверенно шагала вперёд с задорной улыбкой на лице и постукивала своими невысокими каблучками чёрных туфелек. А вот мальчик, идущий чуть позади, напротив выглядел воинственно настроенным, будто бы готовился отчаянно и самоотверженно защищать свою спутницу, если на неё посмеют напасть. В глаза бросались его растрёпанные и топорщащиеся в разные стороны волосы рыжего цвета с красноватым переливом — весьма необычный оттенок. Подчёркивали этот хулиганский образ и повязанная на пояс тёмно-зелёная рубашка, и небольшие кармашки, располагавшиеся по бокам синих шорт и набитые чем-то тяжёлым. Нахмурившись, он то и дело кидал недоверчивый, оценивающий взгляд на девочек, что сидели на диванчике.   — Миста и Фолк, — представил их мужчина сразу после того, как они подошли к нему поближе и встали напротив гостей. Сначала он показал ладонью на девочку, а потом плавно перевёл её на мальчика. — Они живут у меня уже неделю, потому что тоже заблудились и случайно набрели на это поместье, — стал увлечённо рассказывать мистер Регет. Похоже, ему действительно очень хотелось поведать гостьям эту историю. — Я предложил им остаться здесь до наступления тепла. Всё-таки негоже детям в гремучий холод куда-то идти. Да и до Столицы ещё очень и очень далеко.   — Вы тоже можете остаться. Предлагаю вам поразмыслить над этим предложением, — поспешила присоединиться к беседе Миста, причём очень учтивым и вежливым тоном. — Уверена, мистер Регет не будет против, — посмотрев на хозяина поместья, она получила одобрительный кивок с его стороны. — А потом мы с вами можем вместе продолжить наш путь, — и, вновь переведя взгляд на девочек, улыбнулась.   — Почему ты всё решаешь без моего согласия? — недовольным тоном обратился к ней Фолк, повернувшись. — Кто тебе сказал, что я не против идти с ними до Столицы? — особый акцент он сделал на слово «я», тем самым подчёркивая важность своей персоны.   Мальчик продолжил громко возмущаться, говоря, что не хочет идти в Столицу с «какими-то там незнакомками». Но, не позволив Фолку препираться слишком долго, Миста отвесила ему лёгкий подзатыльник, тут же заставив его замолчать, а потом, развернувшись, озарила гостей невинной улыбкой и заявила: «Не воспринимайте его слова слишком близко к сердцу. Он куда добрее, чем пытается казаться». Уняв свой пыл, тот лишь недовольно сложил руки на груди и стал обиженно смотреть куда-то в сторону, задрав нос; его щёки слегка порозовели.   — Оставаться или нет — решать вам, — поднимаясь с кресла, мягко проговорил мужчина, посмотрев на притихших девочек. — Но сегодняшнюю ночь спокойно можете провести здесь, — немного подумав, он глянул на повздорившую парочку. — Не хотите показать нашим гостьям поместье?   — Всенепременно! — воскликнула Миста с энтузиазмом и уже сдержанней добавила: — Если, конечно, они не слишком устали с дороги.   — Можно для начала кое-что сказать? — наконец подала голос Лилит, поднимая руку так, будто бы ей хотелось ответить на вопрос учителя на уроке. Как только все присутствующие одобрительно кивнули, она набрала в лёгкие побольше воздуха и громко отчеканила: — Меня зовут Лилит, а её Элис!   Им, несомненно, давно уже стоило представиться. Но обязательно надо было делать это таким образом? Слегка растерявшись, Элис последовала примеру остальных и сказала, что ей тоже приятно познакомиться со всеми ими. Сразу после этого мистер Регет, ссылаясь на свои неотложные дела, покинул их, удалившись в противоположную той, откуда пришли Миста и Фолк, комнату. Поднимаясь с диванчика на ноги, девочка глянула на Лилит, которая, подбежав к их новым знакомым, начала тараторить о том, как ей не терпится поскорее осмотреть это прекрасное поместье. И откуда в ней столько энергии? Элис устало вздохнула; ей хотелось бы лечь и как минимум до утра не вставать. Однако, разделяя желание напарницы подивиться здешним красотам, она была готова отодвинуть сон на потом.   Экскурсию решили начать со второго этажа. Их провели по г-образной деревянной лестнице; для удобства и уюта на ступени её была положена тёмно-алая накладка, по краям украшенная золотистыми узорами. Положив руки на тонкие перила, на которых не было ни одной пылинки, Элис вместе с остальными поднималась наверх, не переставая осматривать всё вокруг и поражаться местной роскоши, такой непривычной её глазу. Сложно поспорить с утверждением, что им сказочно повезло набрести на это место. Их не только не прогнали, но и не возражали приютить на какое-то время. И всё же… было в этой ситуации нечто странное. Вход в поместье не запирали, точно предсказывая приход гостей; отсутствие какой-либо прислуги внутри дома; великодушие хозяина, что позволял кому угодно жить под своей крышей. Разве все эти обстоятельства не должны вызывать подозрений? Девочка особо не горела желанием оставаться здесь. Неважно, согласится с ней Лилит или нет, но она собиралась уже завтра вновь отправиться в путь. Её не столько страшили трудности, ожидающие впереди, сколько недоверие к происходящему сейчас. Однако, в то же время Элис чувствовала, как тает уверенность в этом решении с каждым новым шагом. Напарница, без умолку болтая с их новыми знакомыми всю дорогу, не переставала благодарить судьбу за посланное им спасение, словно пытаясь вбить эти мысли в голову девочки. Может, Лилит всё-таки была права и это — отличный шанс для них обеих? Или её с толку сбивали красоты здешних комнат и доброта Мисты, которая так быстро начала общаться с ними так, будто бы они знакомы уже много лет? Их проводница светилась доброжелательностью, разговаривала крайне вежливо и вела себя приветливо; такое поведение, бесспорно, располагало к себе. Даже Фолк, пытающийся сначала держаться отстранённо и холодно, быстро проникся дружеской беседой и увлечённо стал рассказывать о каждой вещи в поместье. Быть экскурсоводом ему, как можно было предположить, очень понравилось. Глубоко в душе ей, брошенной и преданной, хотелось положиться на эти новые, только зарождающиеся связи. Но, упрямствуя и отмахиваясь от своих потаённых желаний, Элис убеждала саму себя в том, что не может больше никому доверять.   В поместье оказалось очень много свободных комнат: наверняка оно изначально строилось под большую семью. Гостьям любезно предложили выбрать себе по одной. И пока они заглядывали в каждую, Лилит заприметила ту, в которой стояли две кровати, а затем предложила Элис поселиться там. Девочка согласилась, но лишь потому, что верила, что проведёт здесь только одну ночь. Внутри этой комнаты, как и в приёмной, преобладали белоснежные тона. Всё здесь — мебель, стены и пол, — словно было покрыто свежевыпавшим слоем снега. На одноместных кроватях, расположенных в противоположных углах, лежали большой кучей подушки с разнообразными и цепляющими глаз узоры, вышитые вручную. Большое окно, занавешенное практически прозрачными занавесками; небольшие тумбочки на длинных изогнутых ножках; широкий резной шкаф. Здесь было… так уютно. Почти как дома.   После второго этажа им предложили снова спуститься вниз и осмотреть всё там. Девочкам показали целый кабинет, наполненный сувенирами из всех частей света, картами, научными книгами, справочниками и другими мелочами, помогающими путешественникам в дороге. Лилит долго и упорно крутила огромный напольный глобус, пока у неё не закружилась голова, а Элис дивилась маленькому складному компасу, найденному на столе. Очень много времени экскурсоводы потратили на то, чтобы рассказать о каждом предмете, что находился в этой комнате. Особенно разговорился Фолк, принявшийся без умолку болтать обо всём, что только видит; иногда он затихал, отчаянно пытаясь вспомнить что-то, потом снова продолжал свой рассказ с умным видом. Частенько в это дело вмешивалась Миста, поправляя и дополняя его высказывания, и подшучивала над своим напарником, отчего мальчик сначала начинал что-то недовольно бурчать себе под нос, а после с удовольствием продолжал показывать гостьям убранство здешних комнат. Они действительно прекрасно ладили и понимали друг друга. Не оставалось никаких сомнений в том, что их проводники знакомы чуть ли не с самого рождения.   — Вы случаем не родственники? — поинтересовалась Лилит, когда они собрались отправиться дальше. С явным нетерпением она поглядела на них, желая поскорее убедиться в верности своего предположения.   — Да, я его старшая сестра, — подтвердила Миста, показав большим пальцем руки, сжатой в кулак, на Фолка, стоящего позади. В её голосе прозвучала нотка гордости. А сама она довольно улыбалась, иногда поглядывая краем глаза на своего младшего братишку.   — Могла бы и не уточнять, что старше меня, — нахмурившись, возмутился мальчик, обращаясь к ней. На лице его показалась недовольная и слегка стыдливая гримаса.   — Они бы и так догадались? — не сдержавшись, отшутилась та после того, как смерила его с ног до головы наигранно серьёзным взглядом и вскинула бровь. Наверняка ссылалась на свой превосходящий рост.   — Когда-нибудь я тебя всё равно перерасту! — делая шаг вперёд, раздосадовано воскликнул Фолк и посмотрел ей прямо в глаза, приподнимаясь на носочки.   Сестра в ответ лишь громко рассмеялась, схватившись за живот. Без сомнений, подобный диалог между ними происходил не в первый раз. Мальчик не обиделся на неё: немного подулся для вида и вскоре тоже рассмеялся вместе с ней. Когда-нибудь он, конечно же, перерастёт Мисту. Но за ним навсегда закрепится статус младшего братишки, такого вспыльчивого и болтливого.   Раз подвернулся такой случай, они все в конечном счёте рассказали друг другу, кому сколько лет. Самой старшей из их весьма необычной компании оказалась Миста, которой ещё в конце июня исполнилось двенадцать. Следующей по списку была Лилит, отпраздновавшая свой первый юбилей в июле. А ведь по ней и не скажешь: выглядела и вела себя она на все пять. Весенней пташкой оказался Фолк, которому в апреле должно было стукнуть десять лет. И замыкала цепочку Элис: ей пока что только восемь. К счастью, она совсем не расстроилась: в компании своих бывших друзей она тоже была самой младшей. Куда сильнее её взволновал тот факт, что ни Фолк, ни Миста не говорят о себе слишком много. Что они поведали ей? Назвали имя, возраст и подтвердили, что являются братом и сестрой. А ещё они тоже держат путь в Столицу. В отличие от Лилит, при первой встрече разболтавшей девочке всё, что только можно, эти двое не рассказали толком ничего. Поэтому Элис решила поступить точно так же: сообщила всем лишь своё имя и возраст. Большего им знать и не нужно.   Главный зал по сравнению с предыдущими комнатами был просто огромным. Скорее всего, в прошлом в нём проводились шикарные, пышные балы. Все эти небольшие диванчики с розово-красной обивкой и кресла отодвигали поближе к стенкам, обклеенным светло-персиковыми обоями, и тем самым оставляли в центре место для танцующих; распахивали шёлковые шторы кораллового оттенка, чтобы через высокие полукруглые окна помещение наполнялось нежными лучами солнца. Сейчас же всё здесь заставлено мебелью. Свободного места для изящных вальсовых движений было очень мало. Также заприметила Элис стоявший в уголке белоснежный камин, аккуратно загороженный ширмой, что не позволяла огню случайным образом попасть на мягкий коврик, устилающий пол, и спалить поместье дотла. Пока экскурсоводы продолжали рассказывать занимательные истории, связанные с этим местом, девочка прошла мимо большого овального зеркала, висевшего над маленьким столиком. На секунду всё её внимание сконцентрировалось на собственном отражении, возникшем в этом идеальном овале, края которого покрывали небольшие золотые камушки. Треск. На некогда идеальном стекле, — в самой его середине, —возникла маленькая трещина. Громко звеня и наполняя ужасом, она стремительно разрасталась во все стороны; ещё одно мгновение — осколки разлетятся и сыграют жуткую мелодию смерти, падая один за другим на пол. Но, застыв от страха, Элис не двигалась, продолжала с округлёнными глазами смотреть на зеркало и дрожать. В её памяти — кадры из недалёкого прошлого, в ушах — навязчивый звон разбивающихся окон родного дома. Вернул девочку в реальность вопрос Мисты: та подошла к ней и любезно поинтересовалась, не устала ли она. Моргнув, тяжело дышавшая Элис увидела, что зеркало, совсем недавно растрескавшееся на тысячу осколков, находится в целости и сохранности. Ей просто показалось. Бледнея, она развернулась к своей новой знакомой и растерянным голосом ответила, что предпочла бы уже отдохнуть. Как-никак они с самого утра стояли на ногах.   — Мы можем показать им второе крыло завтра, — предложил Фолк, зевая. — Поэтому пошлите наверх.   По пути к лестнице, что вела на второй этаж, мальчик не переставал вести экскурсию. Так он случайно обмолвился, что здесь неподалёку находится выход в сад. Услышав об этом, Лилит тут же оживилась и начала упрашивать всех напоследок сходить туда. Миста и Фолк, поначалу слегка удивившись, переглянулись, но возражать не стали. А потом они, видимо, уже полностью доверяя гостьям, предложили им осмотреть сад самостоятельно. Ещё сильнее загоревшись этой идеей, Лилит схватила Элис за руку, не давая ей даже возможности отказаться, и понеслась в указанную сторону. Как бы та не отнекивалась и не противилась, она продолжала крепко сжимать её ладонь. Неужели нельзя было потерпеть до утра? Да и что такого необычного можно увидеть в осеннем саду, в котором всё давно завяло и превратилось в грязь? На бегу, смотря Лилит в спину и еле-еле переставляя ноги, Элис на секунду увидела перед собой Асию, которая также любила таскать её за собой и ничего не объяснять. Даже в день, когда они поссорились, бывшая подруга вела девочку домой за руку под лучами закатного солнца, и затем… Вспоминать об этом всё ещё было больно. Элис почувствовала, как пелена слёз стала застилать ей глаза, а печаль и тоска начали пожирать её изнутри. Прийти в себя и немного успокоиться помог свежий вечерний воздух, резко ударивший в ноздри. Как и ожидалось, ничего захватывающего дух в саду не оказалось. Множество клумб пустовало: в них остались лишь тёмные, отмершие ростки некогда красивых цветов. Посаженные тут и там кусты из-за отсутствия приятных глазу зелёных листьев выглядели страшными и отвратительными на вид: будто бы пару общипанных корявых веток высадили в надежде, что станет хоть чуточку красивее. Деревья, сбросившие почти всю свою листву, не представляли из себя ничего прекрасного; лишь голые, безобразные стволы, на которые неприятно было смотреть. И дорожка, выложенная из серых камней, покрылась ковром смешавшихся с грязью листьев.   — Никогда раньше не видела ничего подобного. Этот сад так прекрасен, так удивителен! — плавно отпуская ладонь Элис, восхищённо заговорила Лилит, которую подобное зрелище нисколько не разочаровало. Она прошла немного вперёд, крутясь вокруг своей оси с раскинутыми в разные стороны руками.   — Но здесь нет цветов, красивой зелени. Сейчас осень, и выглядит всё просто ужасно, — возразила девочка, неторопливо следуя за своей спутницей. — Как ты можешь видеть в этом что-то прекрасное? — из чистого любопытства спросила она, оглядывая блеклый, серый сад отрешённым взглядом.   Собеседница остановилась, задумавшись, а после развернулась к девочке и, одарив её лучезарной, тёплой улыбкой, мечтательно произнесла:   — Посмотри в будущее. Закончится осень, незаметно пролетит зима, и наступит долгожданная весна. На этих клумбах зацветут все цветы, всё вокруг озеленится, а солнце осветит всё вокруг своими сверкающими лучами, — её голос — мягкий, чувственный и добрый. Она говорила так искренне, желая донести до Элис свои мысли, чувства и эмоции. В этот момент её улыбка была поистине драгоценной и завораживающей. — Подключай воображение! Тогда ты сумеешь увидеть даже в самом обычном нечто особенное.   Воображать, чтобы видеть красоту? Не пустая ли это трата времени — пытаться представить то, чего на самом деле не существует, лишь для того, чтобы потешить себя мыслью, что когда-нибудь оно станет явью? Не в силах понять смысл её слов и осознать простую, незамысловатую истину, девочку охватила злость. Злость на того, в ком она видела себя из прошлого.   — Чему ты так радуешься? — с раздражением выпалила она, опуская взгляд в землю и сжимая руки в кулаки. — Ты заблудилась в чаще леса, рядом с тобой нет семьи и друзей, сейчас ты вообще находишься в незнакомом доме с незнакомыми людьми, но почему-то продолжаешь мило улыбаться и что-то себе воображать, — она крепко стиснула зубы, точно пытаясь удержать в узде все эмоции, переполняющие её в эту секунду, но всё равно громко и пронзительно воскликнула: — Какой вообще в этом смысл?!   — Смысл в эмоциях, — мягко произнесла та почти сразу же. То, с какой скоростью Лилит отвечала, доказывало, что она уже давно нашла самый правильный и верный ответ на все эти вопросы. Её мечтательный и светлый взгляд продолжал бегать по всему, что находилось в этом саду. — Мы сами создаём нашу жизнь. Разве с улыбкой она не станет ярче?   — Ярче? — горько повторила за ней Элис, подняв голову и глянув на свою собеседницу. В это слово она вложила весь яд и все сожаления, которые копились в ней последние несколько месяцев. — Моя жизнь уже не станет ярче.   Слова Лилит её сильно задели. Потому что та не имеет ни малейшего понятия, через какой ад она прошла, и после каких-то нескольких дней совместного путешествия смеет ей указывать, как жить и что чувствовать. Жгучее желание поведать знакомой обо всём, чтобы та наконец перестала совать свой нос, куда не просят, захватило девочку. Поэтому она, не выдержав его давления, начала с болью на сердце вспоминать:   — Когда-то я была счастлива, — будто бы задумываясь о верности этого утверждения, Элис резко замолчала. Ей вновь вспомнился случай, когда Асия поинтересовалась у неё, хочет ли она покинуть деревню. Тогда девочка твёрдо и уверенно ответила, что любит свой дом и ни за что не покинет его. Этот слепой патриотизм взращивался во всех жителях с самого рождения. Но какой же он был лживый и лицемерный, если так подумать. Сглотнув, она продолжила: — Я полагала, что близкие и друзья будут на моей стороне до самого конца. Но самым первым меня предал собственный брат, — и опять смолкла, снова вспомнив тысячи глаз, направленных на неё. Холодок пробежал по всему её телу, а вопросы, которые мучали и в тот день, и даже сейчас, заполнили мысли. — Что я сделала, чтобы заслужить это? Неужели я ему чем-то не угодила? Он всем рассказал о моей силе, и после этого от меня все отвернулись. Они выгоняли меня из деревни, в которой я выросла, только потому, что я владела магией! И их счастью не было предела, когда я согласилась уехать, — все произнесённые слова пропитались горечью и болью, которые ей пришлось испытать тогда. Но следующая фраза, которую сказала девочка, была произнесена отрешённо и холодно. Именно её она повторяла самой себе каждый день по несколько раз: — Там меня никто ждать не будет.   По правде говоря, на этом Элис изначально планировала закончить свой рассказ. Однако, самой себе на удивление, она продолжила говорить, желая наконец выпустить на волю все скопившиеся в голове мысли и чувства:   — Из-за меня умерла мать моей лучше подруги. Я не смогла её спасти, хоть и владею способностью лечить. Именно я в ответе за эту смерть. И никто другой, — плач Асии, её страх и мольбы — всё это, как одно, возникло перед глазами, зазвучало в ушах. Но она упрямо рассказывала дальше, одну за другой открывая раны на своём сердце: — А друг, который обещал никогда меня не бросать, внезапно оборвал со мной все связи, — девочка всё ещё не понимала, почему он так поступил с ней; для неё это навсегда останется неразгаданной тайной. Ясно было только одно: тот, кто её искренне любил и ценил, так легко забыл о ней, как о смятом листке с неудачными строчками стиха. Опуская глаза в землю, она приложила руку к сердцу; по щеке её скатилась слеза: — Даже мою маму заставили от меня отказаться, понимаешь? Как я могу улыбаться этому миру и видеть его в ярких красках? Как я могу радоваться, мечтать и веселиться, если на мне висит клеймо ходячего бедствия и виновника в многочисленных жертвах? Как?.. — дрожащий от горя голос Элис становился всё тише с каждым вопросом. Конечно же, Лилит не ответит на них. Никто не ответит. А ведь ей так хотелось услышать ответ.   Из её глаз полились безутешные, неиссякаемые слёзы. Девочка выплеснула наружу все эмоции, так долго копившиеся внутри. И для чего? Чтобы показать собеседнице, какая она слабая? Но зачем? Лилит всё равно не сможет воссоздать её потрескавшуюся на мелкие кусочки жизнь. Это было бессмысленно. Подняв наполненный отчаянием взгляд на знакомую, Элис увидела, что добрая и мечтательная улыбка спала у той с лица. Похоже, эта история не только удивила собеседницу, но и повергла в замешательство.   — Эти люди не понимают, как прекрасна магия, — уязвлённо прошептала Лилит, глядя куда-то в сторону. Понять, что у неё сейчас на уме, было невозможно.   — Эта “прекрасная магия” стала моим проклятьем. Она уничтожила всё, что я любила и ценила и что хотела сберечь! — гневно отрезала девочка, махнув рукой. Её не могло не раздражать то, что даже после услышанного собеседница продолжает упорно стоять на своём. — Я ненавижу эту чёртову магию. Если бы не она… — схватившись за голову, Элис дрожала от злобы.   Но ей не позволили закончить.   — Элис, перестань, — перебила её Лилит укоряющим и суровым голосом. Больше не было в ней той лёгкости, беспечности и беззаботности. — Жалея себя и злясь на всё вокруг, ты лишь сильнее затягиваешь себя в болото сожалений и грусти.   Вновь обратив на собеседницу взор, девочка заметила, что та смотрит на неё строгим и недовольным взглядом. Почему некогда добродушные и весёлый настрой Лилит столь резко переменился? Неужели причиной этой перемены служили ненавистные слова о магии? Элис окончательно запуталась.   — А что я должна делать? Забыть о своём прошлом и сделать вид, что всего этого никогда не происходило? — в смятении спросила у неё она. Болезненная улыбка, полная безысходности, показалась на её лице. — Тогда кто я? У меня нет семьи, друзей, воспоминаний. Ничего нет. И зачем мне такая никчёмная, не имеющая совершенно никакого смысла жизнь? — в глазах отразилась искренняя мольба о помощи. Ответ на этот давно волнующий душу вопрос — вот, что ей хотелось услышать. И она стала просить его у человека, которого знает меньше недели.   — Тебе не нужно забывать, — взгляд собеседницы смягчился; она вернулась к своему прежнему безмятежному поведению. — Прими своё прошлое за пройденный этап, переверни эту страницу своей истории и напиши новую, — мечтательно проговорила Лилит, прикрыв глаза ненадолго. — И пиши так, как тебе нравится. Чтобы ни о чём потом не жалеть, — на её лице засияла яркая, лучезарная улыбка. Будто бы солнце выглянуло из ночных туч и осветило этот сад.   Невольно девочка попыталась представить своё будущее и, содрогнувшись, побледнела. То, что предстало перед глазами, было слишком грустным и печальным. С каких пор она стала таким пессимистом? С каких пор мир лишился всех красок? С каких пор чувства радости и счастья покинули её?   — Всё, что я пишу, такое серое и пустое… — виновато закрывая ладонями лицо, пролепетала Элис, готовая опять расплакаться навзрыд из-за собственной беспомощности, — такое одинокое и тоскливое… — у неё снова задрожал голос; он был тихим и полным горечи.   Внезапно она почувствовала тепло чьих-то рук на своих плечах. Вздрогнув, девочка опустила ладони с лица и увидела перед собой Лилит, что смотрела ей прямо в глаза. Их взгляды встретились, и в этот момент Элис увидела зелёный, схожий с листвой деревьев яркий цвет. Спустя столько времени он — первый, который ей удалось разглядеть среди всех тусклых и блеклых.   — Я научу тебя. Вместе мы напишем замечательную историю, поверь мне. И если когда-нибудь так случится, что ты не будешь знать, что написать, я непременно приду и помогу тебе. Но пообещай мне: ты тоже будешь стараться. Обещай мне, и тогда мы вместе справимся со всеми невзгодами и неудачами. Наша история будет иметь счастливый конец, — на одном дыхании произнесла Лилит, не сводя с девочки светлого и тёплого взгляда.   И пока собеседница это говорила, Элис, будто парализованная, не двигалась. Перед ней предстало то, что было способно осветить ей путь. Блеск в глазах Лилит, этот яркий, сияющий и сравнимый с лучом солнца блеск. Она ощутила его каждой клеточкой своего тела; почти незаметно содрогнулась, словно возвращаясь к жизни, словно пробуждаясь от долгого кошмарного сна.   — Обещаю.   Мягкая, медовая улыбка, что сияла на лице напарницы, в тот день стала для неё самым ценным оберегом. Ей захотелось сохранить её. Навсегда. Да, она напишет новую страницу своей истории — более прекрасную и счастливую. Напишет в этом поместье — рядом со своими новыми друзьями. Напишет вместе с Лилит.