Кастлия Вагнер

Когда зажмуриваешься, привычный мир обволакивает густая и непроглядная тьма. Ты теряешь связь с реальностью и становишься в этом неощутимом, безмерном и мнимом пространстве лишь крохотной, незаметной частичкой, но не пугаешься от неожиданности и не замираешь в неведении. Да и зачем бояться, если в любой момент можно вернуться назад, связать два конца разорванной нити так, будто бы она никогда не рвалась? И это будет не безобразный, небрежный узел или неаккуратно завязанный бантик, нет. Никаких следов разрыва не останется, совершенно никаких. Откроешь глаза — в тот же миг ударит в них яркий солнечный свет, и всё вернётся на круги своя: вся мебель встанет на законные места, приятные цвета и оттенки вновь окрасят их. Всё останется таким же, как и до твоего ухода в другой мир, — неизменным. Никто не придаёт особого значения подобным обстоятельствам: они так же обыденны и привычны, как дыхание полной грудью и утоление жажды прохладной, чистой водой в прозрачном стакане. Но что делать тем, кто не в силах выбраться из объятий этого леденящего душу мрака? Тем, кто не может пробудиться ото сна и из раза в раз чувствует, как тьма опутывает его пальцы, ноги и руки, всё тело, затягивая в самую пучину кошмара? Снова и снова эти люди ощущают неосторожные и бесчисленные прикосновения страха, что пробирают их до дрожи; отчаяние пробегает по коже и лезет к ним прямо в рот, заставляя задыхаться от тревожности, заполняет собой изнутри и, когда добирается до внутренностей, сжимает их и разжимает вновь, точно играясь и забавляясь с ними. В такие моменты кажется, будто бы сейчас все органы вылезут наружу и подступит к горлу едкая горечь, желающая вырваться на свободу, — настолько невыносима эта боль. Глаза расширяются от ужаса, кровь застывает в жилах, сердце бешено колотится в груди, а в голове застывает только одна мысль: «Я снова здесь — в этом чудовищном хаосе, из которого нельзя найти выход. И никто не придёт сюда, чтобы спасти меня». В этом мире не стоит ожидать чего-то внятного или нормального, логичного или поддающемуся научному объяснению, потому что он — всего лишь иллюзия, порождённая мозгом и сильно искажённая внутренними эмоциями и переживаниями. Всё происходящее во сне — отражение так называемой души, которую люди считают наивысшей человеческой ценностью. Но видели ли они хотя бы раз, что скрывается в этом окутанном туманом подсознании на самом деле? Она каждый день боролась с ним, каждое утро просыпалась в холодном поту и каждый раз боялась закрывать глаза снова. Оказываясь в этом пугающем месте, девочка с замиранием сердца застывала как вкопанная и не осмеливалась ступить ни шагу вперёд; её сковывали тяжёлые, железные цепи ужаса, а голову невольно посещала мысль: «Почему я опять оказалась тут?». И хоть этот вопрос не был произнесён вслух, эти пропитанные чувством безысходности слова разлетались тут и там, гулким продолжительным эхом исчезая во тьме. Не в первый раз перед её глазами рисовался этот жестокий потусторонний мир, но она всё равно была в нём бессильна и не имела возможности выбраться из него. Даже прекрасно осознавая, что всё это — просто кошмарный сон, девочка не могла взять управление им в свои слабые руки. Здесь ничего не поддавалось контролю, происходило без её согласия. Ей оставалось лишь безвольно подчиняться и действовать по его указке. Как только оковы спадали, а под ногами появлялся маленький ручеёк, текущий в непроглядную даль, она томно смотрела вниз на его светящуюся чистой, невинной прозрачностью и белоснежностью воду и медленно шла вперёд. Где-то там, возможно, спрятан выход отсюда и ответ на давно измучивший её и без того затуманенное сознание вопрос: «Что я должна здесь отыскать?». Тайна, покрытая мраком здешнего мира, всегда вынуждала девочку желать своего трепетного раскрытия. Ощущая опасность и страх, она возвращалась сюда, не помня собственного имени, но, не в силах противостоять своему любопытству, являющемуся неотъемлемой частью её души, двигалась на свет. Все воспоминания о прошлой жизни превращались в жалкие осколки, которые ей так хотелось собрать воедино. Она жаждала узнать, кем является в реальном мире и какая магическая сила заставляет её страдать в подобном неведении. Ясно ей было только одно: это не первое её появление здесь. И, по всей видимости, все прошлые разы не принесли успеха. Журчащий под ногами прохладный ручеёк освежал её босые ноги, будто бы придавая сил идти дальше. Мерцающая вода напоминала ей магическое хрустальное озеро, имеющее способность исцелять истерзанные муками души. Ручеёк был единственным крохотным светом в этом пустом пространстве; светясь чистым белым цветом, лучом уходил вдаль и скрывался за нечётким горизонтом, извиваясь в разные стороны. Если бы не он, девочка давно бы потерялась. Только благодаря ему она верила, что не стоит на одном месте, создавая лишь иллюзию упорной ходьбы, а двигается к своей цели. Сколько уже пролетело времени с тех пор, как началось это долгое путешествие по миру снов? Одновременно ей казалось, что минуло как минимум несколько сотен лет, пробежавших, на удивление, совсем незаметно и неощутимо, и прошла какая-то жалкая минута, которая готова была неумолимо тянуться ещё целую вечность. А может, часы и вовсе приостановили свой ход, предпочтя бесконечное, сладостное забвение? Нельзя было знать наверняка. У неё внутри всё сжималось от недоброго предчувствия ожидающего её впереди краха, но маленький огонёк надежды, горящий в сердце, не давал ей пасть духом. Вдруг эта попытка, будь она вторая или даже миллиардная, изменит всё? Трагедия не произойдёт вновь, и привычная цепь событий изменится; этот мир сам себя разрушит, оставив после себя только ключ ко всем замкам, и наконец перестанет играться с нею, не будет больше завязывать тонкие крепкие нити вокруг рук и ног, тем самым превращая её в беспомощную марионетку. Она желала верить в лучший исход. Внезапно всё почернело в один миг. Уступая место кромешной тьме, погас спасительный свет под её ногами, и бегущая вперёд вода скрылась вдалеке, оставляя своего спутника в полном одиночестве. Ожидавшая подобное развитие событий девочка опешила лишь на долю секунды, а потом упорно зашагала туда, куда только что унёсся ручеёк. Сейчас ей хотелось одного — найти ответы на все свои вопросы. Тем более, настоящий кошмар ещё даже не начался. Она целеустремлённо продолжала свой нелёгкий путь, закрыв глаза. На них не было смысла полагаться в данной ситуации. Лучше не тратить силы на бессмысленные попытки разглядеть в этом мраке хоть что-то, а довериться оставшимся органам чувств. Болезненный, пронзительный крик вырвался у неё из груди, когда девочка почувствовала острые стеклянные осколки, один за другим впивающимися ей в ноги. Куда ни ступи — они ковром лежали повсюду, грубо вонзались в кожу своими заточенными остриями, забираясь всё глубже и глубже и выпуская наружу алую кровь. Её колени сильно задрожали и в следующую же секунду подкосились, согнулись от нестерпимой боли и отказались повиноваться. Ледяные осколки, явно намеревавшиеся оставить как можно больше следов на ней, безжалостно покрывали всё тело бесчисленным множеством шрамов. Она могла лишь чувствовать, как тёплые кровавые капельки, сочившиеся из царапин, медленно стекали вниз на проклятую землю и обагряли её собой. В такой отчаянной, до дрожи пугающей и смертельно ужасной ситуации ей хотелось расплакаться на месте; свернуться калачиком и тем самым обезопасить себя от всех опасностей и невзгод, продолжая небрежно утирать катящиеся по щекам солёные слёзы; просто взять и в конце концов исчезнуть, испариться, разлететься на множество крошечных огоньков, которые никто и никогда не сможет отыскать и соединить вновь. Как выбраться из этого кошмара? Как вырваться из пут собственных мыслей и сожалений, когда даже в реальности не способен с ними совладать? Почему она так ничтожна и труслива? Почему не в силах обуздать свой страх? Разве может всё и дальше происходить по одному и тому же сценарию? Разве может играть в голове одна и та же мелодия на протяжении всей её бесполезной жизни? Неужели нет способа остановить этот бесконечный вихрь, засасывающий в себя всё сладостно-паршивое и до безумия прекрасное? Существовал только один выход: прекратить бояться и зарывать себя в ошибках прошлого, восстать из пепла, засияв ярче ночных звёзд, и смело взглянуть кошмару в лицо. Однако, сделать это совсем непросто. Её нельзя было назвать смелой и решительной. Девочке бы хотелось, чтобы кто-нибудь очень дорогой и близкий сердцу в эту трудную минуту протянул свою руку помощи и с нежной, милой улыбкой на лице заботливо произнёс: «Ты слишком рано сдалась. Борись!». Тогда бы ей не точно не составило труда подняться на ноги и, невзирая на продолжавшие кровоточить раны, идти вперёд. Этот человек стал бы для неё сияющим лучиком света в этом тёмном царстве. Лучиком, способным разогнать прочь всю тьму и исцелить все её раны. Только он мог спасти девочку. Проблема лишь в том, что её прекрасный свет уже давно погас. Зачах, словно сорванный с клумбы цветок, прямо на глазах. Этого человека не стало, и поэтому некому теперь было приходить ей на помощь. Но кем он был? Кто в далёком прошлом излучал всем своим видом доброту и согревал её покрытое трещинами сердце? Как бы девочка ни старалась вспомнить, схватившись за голову и вглядываясь в беспросветную темноту, образ человека, который раньше был для неё дороже собственной жизни, так и не всплыл в памяти. Вместо него — искажённая помехами тень, молча и осуждающе наблюдавшая за её тщетными попытками вернуть свою память. Похоже, чтобы найти ответ на эту загадку, ей нужно направится дальше. Превозмогая пульсирующую боль и крепко стиснув зубы, она поднялась на ноги, упираясь руками в дрожащие колени. Сразу же осколки с новой силой впились в стопы, отчего девочке опять захотелось истошно завопить. Пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы суметь выпрямиться и снова закрыть глаза. Неприятное чувство от стекающих вниз змеиных струек крови усилилось вместе с ощущением мурашек, пробегающих по спине. Первый шаг, а за ним второй, третий… Осторожно ступая по стеклянной тропинке, стелящейся во все стороны, девочка попыталась представить у себя под ногами мягкую зелёную траву и жёлтые, солнечные одуванчики, наполненные запахом лета. Хоть адская боль уже звенела в ушах, ей стало чуточку легче на душе. Пока у неё в сердце горело желание вспомнить человека, некогда наполнявшего её жизнь смыслом, она ни за что не сдастся. Вокруг царила мёртвая тишина; никто и ничто не издавало здесь ни звука. Это было намного лучше тихих, жалобных всхлипов, горьких слёз, просьб о помощи и яростных сожалений, что не переставали преследовать её в реальности, изо дня в день нещадно звуча в голове. Но чьи это голоса? И почему они так внезапно вспомнились ей? Неожиданно лёгкий ветерок, — тот самый, что примчался с другого континента, — принёс с собой спасительное журчание воды. Та быстро забегала по земле, проникая во все щели и превращая в лежащие на земле осколки стекла в песочную пыль. Её капли, разлетаясь и брызгаясь тут и там, так или иначе попадали на хрупкое тело девочки, что бродила по тьме долгое время, и наполняли живительными силами. Уже через пару мгновений под ногами у неё простилался мягкий песок, присущий всем морским берегам, и не было больше тех острых камней, пронзающих кожу. Неужели это — добрый знак? Компенсация за все муки, который пришлось вытерпеть на пути? Вознаграждение за приложенные усилия и старания? Вслед за прохладным, изгоняющим прочь боль ручейком решил вернуться и свет: он возник прямо под девочкой, подобно зажёгшейся на ночном небосводе звезде, искристой молнией разбежался по земле во все стороны, прихватив с собой прозрачную воду, вмиг взмыл в воздух и сомкнулся уже наверху, почти над её головой, образовывая яркое, согревающее сердце солнце, а капли, от света походившие на маленькие драгоценные огоньки, попадали снова вниз. Прошёл небольшой сверкающий дождик, что смывал с рук, которые она протянула к небу, успевшую засохнуть кровь. Лёгкая, еле заметная детская улыбка проскочила на её лице. Прекрасное зрелище предстало перед глазами девочки, отражалось в них, тонуло. Пусть кошмарный сон и не думал отпускать её и создавал всё новые и новые испытания для неё, эта чарующая картина помогала поверить в счастливый конец этой истории. Один за другим впереди возникли огромные зеркала, всем своим видом показывающие собственные величие и значимость. Солнце любезно направило свои лучи на каждое из них поочерёдно, словно заставляя девочку подойти к ним ближе. Была ли это какая-то новая загадка или очередное тяжёлое для неё испытание — неизвестно. Но отступать уже слишком поздно. Она направилась к ним, пытаясь не думать о своих ноющих ранах и о некогда чистой воде, что медленно окрашивалась в кроваво-красный цвет под её ногами. Одно из появившихся из ниоткуда зеркал было во весь рост девочки. Или, может, даже выше в два раза. Так или иначе, она долго не могла отважиться заглянуть в него: что-то глубоко в душе заставляло её бояться делать это. По телу то и дело пробегала неприятная и веющая зловещим холодом дрожь, будто бы пытающаяся напомнить ей о чём-то страшном и болезненном. Однако, проделав такой путь, могла ли девочка повернуть назад? Конечно же, нет. В стеклянной поверхности зеркала, начищенного до блеска, ей удалось разглядеть своё отражение и наконец вспомнить, как она выглядит в реальной жизни. Но увиденное, к сожалению, тут же захотелось забыть, навсегда выбросить из головы и снова стереть из памяти. По ту сторону стекла на неё смотрела девочка, вся бледная и едва ли походившая на живого человека; на исхудалых ногах её сплошь и рядом зияли многочисленные царапины и порезы, до колен на них виднелись следы тёмно-красной крови. Одетая в лёгкое белое платьице, чей подол тоже окрасился в багровый цвет, она смотрела на неё пустыми, затуманенными жёлтыми глазами, в которых не отражалось ничего, кроме несчастий, мучений и страданий; её белоснежные волосы, достигавшие поясницы, на концах тоже запачкались, слегка промокли из-за прошедшего дождя. Всё в ней так и кричало: «Вся наша с тобой жизнь — сплошной мрак. На что ты вообще надеешься?». И неужели это было её отражение? Сердце никак не хотело в это верить, до последнего отчаянно и слепо всё отрицало, но мозг всё-таки заставил девочку принять эту горькую правду и в конце концов смириться с ней. Что произошло в реальности, раз её вид был так ужасен и так безобразен? Через какие несчастья и испытания прошло это истерзанное тело? Кто или что поспособствовало этому колоссальному изменению в худшую сторону? Или её внешний вид всегда был таким? Один за другим вопросы всплывали в голове, и девочка в ужасе зажмурилась, чтобы больше не видеть себя, сделала шаг назад и почти до крови прикусила нижнюю губу, когда молниеносная боль от ран вновь прошлась по ней плёткой. Нет, это был ещё далеко не конец. Нельзя останавливаться. Странные мысли, не так давно уже проносившиеся у неё в мыслях, продолжали вытеснять все сомнения и заставлять её идти вперёд. Но кто их говорил? — Ещё с самого рождения твоя судьба была предрешена. Голос, внезапно прозвучавший где-то поблизости, заставил девочку распахнуть глаза, вернуться реальность, если этот мир можно таковым считать. С опаской она стала оглядываться по сторонам, пока не почувствовала чью-то тяжёлую руку на своём плече, и испуганно тотчас обернулась. Прямо за ней стояла размытая тень, что была выше её на целую голову, не двигалась. На секунду ей показалось, что кто-то нещадно перекрывает своими крупными пальцами доступ к свежему воздуху, с силой надавливая ими на её горло. Не это ли называют диким, неконтролируемым страхом? — Таких, как ты, раньше сжигали на кострах, обвиняя во всех бедах. Тут же тень исчезла, а слова, наполненные лёгкой насмешкой и чистой ненавистью, раздались за спиной девочки. Она быстро развернулась и увидела, что та теперь находилась в зеркале, заменяя собой жуткое отражение, увиденное ею ранее. Совершенно смутно и обрывисто, но память начала возвращаться к ней. Ей удалось вспомнить, кем для неё являлся этот человек и какую роль он сыграл в её жизни. Подойдя чуть ближе к нему и положив одну руку на холодное стекло, девочка приложила ладонь второй к бешено бьющемуся в груди сердцу. Всё это время её мучал вопрос, на который ей так и не удалось получить ответа. И если возможность сама прибежала к ней, прямо кинувшись под ноги, почему бы ею не воспользоваться? — Почему ты решил настроить всех жителей деревни против меня? Пожалуй, это — всё, что она хотела от него узнать. Неважно уже, как он к ней относился раньше и почему игнорирует сам факт того, что был вытащен из могилы с помощью её магии. Ей просто хотелось понять, за что этот человек так сильно её ненавидит. Наверное, оттого голос у неё и прозвучал так вопрошающе и жалостливо. Однако, для него чувства девочки ничего не значили. Подарив ей в ответ лишь своё фирменное цоканье языком, он недовольно, зловеще произнёс: — Тебя тоже надо было сжечь. Стоило ему это только произнести, по краям зеркала звонко пошли трещины. Словно ошпаренная кипятком, девочка резко убрала руку с его поверхности: ярче и отчётливее, чем когда-либо, она ощутила приближающуюся опасность. Сначала одна, потом уже три, а вскоре и все десять — трещины разрастались с невероятной скоростью, и уже через несколько секунд, покрыли собой всё стекло. Тёмный силуэт, продолжавший отражаться в нём, начал искажаться; ей удалось разглядеть его ядовитую ухмылку. Громкий, чудовищный треск оглушил её на мгновение. Осколки зеркала разлетелись в разные стороны, заставляя девочку инстинктивно отпрянуть от него и закрыть лицо руками, страшась пораниться. Назойливый, звенящий звук застыл в её ушах, повторялся снова и снова, напоминая о бьющихся окнах родного дома. Определённо, всё это происходило с ней в прошлом. Всё это изменило её жизнь до неузнаваемости. Но что случилось потом? Луч света, освещающий разбитое зеркало, мгновенно погас, тем самым отдавая распоряжение закончить тут и двигаться дальше. Обрывки страниц потихоньку стали соединяться в единую историю её жизни, и она уже начала желать о ней. Однако, всё ещё существовало множество громадных пробелов, которые ей так сильно хотелось заполнить. Любопытство побеждало страх, недоверие и отчаяние, а таинственный голос продолжал командовать в голове, приказывая продолжать путь. Слепо подчиняясь ему, девочка подошла к следующему зеркалу и осторожно осмотрела его. С виду оно было таким же, как и предыдущее. Только вместо её отражения в нём — силуэт, детский и очень знакомый, что смотрел на неё своими большими, выразительными глазами, не имеющими цвета. Кто этот ребёнок? Его имя вертелось на языке. За одно лишь мгновение девочка мысленно пронеслась через целую бурю воспоминаний. Яркие, чёткие картины прошлого, связанные с человеком по ту сторону стекла, одна за другой воспроизводились у неё в голове. Но всё равно не хватало одной мельчайшей, но до безумия важной детали, которая могла бы помочь сложить этот трудный, запутанный пазл. Счастливые, наполненные мечтаниями разговоры по душам в уютных креслах возле разожжённого камина и с кружкой сладкого, тёплого какао; падающий хлопьями снег за окном одним зимним вечером и радостный, детский смех; раскатистый гром и яркая молния в тёмном небе, назло начавшийся ливень, идущий стеною; сплетённые из тёмных бусин две маленькие хрупкие бабочки, что аккуратно завёрнуты в белую ткань. Эти воспоминания… с кем они были связаны? Кто же, кто этот человек, серой тенью отражающийся в зеркале? Она умоляюще взглянула на него, в её глазах читалась просьба получить ответ на эти мучавшие сознание вопросы. Когда желание узнать имя этого ребёнка, продолжавшего хранить многозначительное молчание, достигло своего пика, девочка положила обе руки на ледяную поверхность стекла и приблизилась к нему почти вплотную, полностью позабыв об опасности и наивно надеясь, что её друг из прошлого тихо прошепчет ей ответ на ухо. Но ответа так и не последовало. — Я хочу тебя вспомнить, — почти неслышно пролепетала она, прижимаясь лбом к стеклу. Бесцветные глаза с пышными ресницами продолжали смотреть на неё. — А я хочу, чтобы ты перестала строить из себя жертву, — наконец произнесла тень ехидным голоском, резко хватая девочку, облокотившуюся на стекло, за пряди волос и начиная тянуть её на себя со всей силой. Испуганная столь внезапным выпадом со стороны старого знакомого, та издала негромкий писк и стала вырываться. Однако, справиться с крепкой и цепкой хваткой противника ей так и не удалось. — Ты ничего, совершенно ничего не знаешь о страданиях! — гневно заявила та, злобно оскалившись. — Тебе легче сидеть и плакать от бессилия, чем начать хоть что-то делать! — и ещё сильнее дёрнула девочку за волосы, словно пытаясь беспощадно вырвать их прямо с корнем. Больно, невыносимо больно. Вцепившись в голову, что будто бы хотели оторвать от тела, обеими руками, она рассеянно стала хвататься за пряди, за которые её тащили; ноги, напряжённые до предела для того, чтобы суметь устоять и не потерять равновесие, дрожали. Из неё, такое чувство, выкачивали всё живое. И если бы земля всё ещё была заполнена стеклянными осколками, девочка, не сомневаясь, воспользовалась бы одним из них и отрезала свои волосы, прокладывающие ей сейчас дорогу в ад. Она кричала, громко и неистово, и извивалась во все стороны, чуть не плача. Что с ней пытаются сделать и по какой причине? Греющие душу воспоминания, связывающие их, — где они? Неужели на всём белом свете нет добра и справедливости, а существует лишь горькое, ядовитое зло? — Почему только ты осталась жива?! — бешено завопила тень своим быстрым, дрожащим от ненависти голосом. Её руки преодолели зеркальный барьер и подняли жертву над землёй. И когда напуганный взгляд девочки поравнялся со взглядом охотницы, она, явно ощутив полный контроль над ней и собственное превосходство, презрительно произнесла: — Я бы на твоём месте никогда себя за это не простила. Последнее, что увидела девочка, — дерзкая улыбка. А потом её, как куклу, отбросили назад, небрежно кинув на землю. Зеркало разбилось в тот же миг, и его осколки один за другим попадали вниз, создавая жуткую мелодию. Был ли смысл после всего случившегося вновь подниматься и идти дальше, если все, с кем она встречалась в этом пропитанном злобой и сожалениями кошмарном мире, искренне ненавидели её и желали ей смерти? Был ли в этом хоть какой-то чёртов смысл, если вернувшиеся воспоминания только ранили? Да, ей и правда легче бездействовать и лить горькие слёзы, чем начать действовать. Голова гудела, а ощущение, что кто-то всё ещё безжалостно тянет её за волосы, не собиралось бесследно пропадать. От пережитого ужаса девочка, округлив глаза, прерывисто дышала и иногда, начиная задыхаться, кашляла. Голос снова и снова навязчиво требовал, чтобы она вставала и шла дальше; он убеждал её, что подобное больше не произойдёт с ней здесь, причём в крайне вежливой и любезной манере. Ей пришлось подчиниться ему. Человек, играющий важную роль в жизни девочки, стоял по ту сторону стекла; его тень была искажена куда больше всех остальных, а её границы размывались многочисленными помехами. Тёмно-серый силуэт, сливающийся с пустым пространством вокруг, почти не отличался от обычных прохожих, лица которых всё равно забываются уже через пару минут. Скорее всего, этот образ ей больше всего хотелось забыть. Однако, он всё равно выбрался из глубин её души и предстал перед ней. Девочка ничего не говорила и лишь неподвижно стояла перед зеркалом в ожидании тех самых слов, что когда-то уже скинули в её в бездонную пропасть. Это ведь произойдёт в любом случае, не так ли? Она успела вспомнить тот день в мельчайших подробностях: и закатные лучи солнца, и пропитанные сожалениями извинения, и навязчивые взгляды. Но тень молчала, не издавая ни звука, не двигалась и, если ей, конечно, не показалось, даже не смотрела на неё. Какое равнодушное, безразличное, холодное отношение! За что этот человек так жесток с ней? Почему делает вид, что они не знакомы? А как же все эти громкие слова о том, что он всегда будет на её стороне? Всё это — сплошная ложь? Горечь и отчаяние вновь волною накрыли девочку с головой, и она бросилась к зеркалу и, приложив обе руки к стеклу и встав на колени, упёрлась пальцами в стену, разделявшую их, точно желая пройти сквозь этот барьер. — Не забывай меня, не бросай! — переставая контролировать собственные эмоции, истерично выкрикнула девочка. — Не отвергай, не делай вид, что меня никогда не существовало в твоей жизни! — её голос надрывался, дрожал. Ей просто хотелось ещё раз побывать там, где она когда-то была счастлива, — в своём детстве. Пропуская все её жалобные мольбы, тень, так ничего и не ответив, медленно исчезла, растворившись в воздухе; тут же пропало и зеркало, от чего руки девочки плавно опустились на песок. В глазах у неё стояли слёзы, но они уже не могли литься. Пожалуй, эта встреча стала самой опустошающей для девочки, потому что смогла открыть старый шрам на сердце. Эти эпизоды можно считать самыми горькими и предательскими в её жизни. Лучше бы она о них не вспоминала никогда. — Подними голову и получше осмотрись вокруг. Серьёзный, немного суровый голос прозвучал совсем рядом с ней. Оторвав взгляд от земли, девочка поглядела на человека, стоявшего неподалёку и скрестившего руки на груди. Его силуэт был раскрашен в привычные цвета, и оттого их разговор легко мог бы сойти за обычный, если бы не мрачный мир снов, в котором она сейчас находилась. Так почему же он тоже решил навестить её здесь? Ей мало было о нём известно: этот человек мало рассказывал о себе в прошлом и часто проводил всё своё свободное время в полном одиночестве. Но девочку никогда не пугал его до жути невозмутимый, заносчивый вид; она не ощущала никакой угрозы, общаясь с ним. Странно, не правда ли? Чаще всего люди просят избегать таких, как он. Однако, по неизвестной причине ей нравилось коротать с ним часы за интересной беседой. Может, потому что её знакомый не был похож на всех остальных? — Что ты видишь? — продолжила говорить тень в своей уверенной, надменной манере, прерывая размышления девочки. Что она видит вокруг себя? Темноту, которая стелилась во все стороны; бледное, тусклое солнце, уже почти переставшее светить; кровавый ручей, который вобрал в себя все её сожаления и страдания; серые силуэты некогда близких и дорогих людей, желающих ей только одного конца — смерти. Пусть девочка и смолчала, кажется, собеседник без проблем смог прочитать её мысли. — Всё это результат твоих страхов. Я всегда говорил, что они тебя до добра не доведут. Он будто бы и правда был живым человеком, а не искажённым иллюзорным образом, создавшимся в её голове. Такое чувство, ему даже было известно, где они сейчас находятся и по какой причине. И его слова, как и в прошлом, попадали прямо в цель. Ей никак не хотелось с ним соглашаться, но он был прав, абсолютно прав. Стыдливо опустив взгляд, девочка долго собиралась с мыслями, чтобы ему ответить. Но всё, что она сумела произнести, было тихое и несчастное: — Ты сказал мне, что я изменилась… Однако, он тут же пресёк все её попытки оправдаться: — Нет, я тогда ошибся, — его голос — недовольный и раздражённый. Ему было сложно признать собственную неправоту. — Если бы ты действительно изменилась, этого никогда бы не произошло. Точнее сказать просто невозможно; эти слова молнией ударили по ней, пробудив новые воспоминания о давно минувших днях. Теперь девочка поняла, почему здесь её все ненавидят. Всё потому, что она не смогла никого спасти. Всех их погубила её трусость, её страх. От осознания этой неприятной, жестокой правды у неё болезненно закололо в сердце. Почему нельзя повернуть время вспять? Тогда она точно не стала бы колебаться и сделала бы всё возможное, чтобы помочь своим друзьям. Тогда бы ей не пришлось тонуть в море сожалений… Опять перед ней большое зеркало; в нём отражается хрупкий, совсем безобидный, серый силуэт. Взглянув в его глаза, которые, в отличие от прошлых теней, имели цвет, девочка сразу вспомнила, как были связаны их судьбы. Они столько всего пережили вместе, столько всего преодолели! Встретившиеся совершенно случайно по воле судьбы и, тем не менее, нашедшие друг в друге опору и поддержку, эти двое желали сделать этот мир лучше и добрее, хотели осчастливить всех людей. Однако, они даже на шаг не приблизились к своей мечте. Для человека с такими высокими идеалами и моральными устоями всё закончилось слишком печально. Он не заслужил такого ужасного конца, пусть и сам для себя его выбрал! Как земля вообще может носить столько лжецов, мерзавцев и поистине жестоких, бессердечных людей, а тяжелейшим, кровавым испытаниям и пыткам подвергать беззащитных и неспособных никому навредить детей с чистой, светлой душой? Есть ли тогда смысл быть хорошим и послушным, помогать слабым и действовать лишь на благо общества, если никому нет до этого совершенно никакого дела? Значит ли это, что в их мире выживают только те, кто ставит себя выше других и готов идти по головам, оправдывая все свои преступления прогнившей, омерзительной фразой: «Цель оправдывает средства»? — Самопожертвование, — долгое время молчавшая тень начала говорить, отчего девочка сразу же инстинктивно отскочила назад, не желая снова попадаться на одну и ту же удочку, — оно ведь всегда восхвалялось обществом. Люди ценят тех, кто жертвует своей жизнью ради кого-то другого. Их называют героями, — однако, голос этого человека был спокойным, безобидным и даже в некоторой степени счастливым. — Отец говорил мне, что такие люди попадают в рай. Она не решалась прервать его монолог своими гнусными мыслями, что то и дело возникали у неё в голове. Ей было противно от них. Но кто сейчас помнит этих людей? О них либо лицемерно вспоминают раз в несколько лет, произнося громкие, лестные слова, не имеющие никакого веса, и хваля за храбрость и мужество, либо навсегда забывают. Чем больше проходит времени, тем меньше людей помнят этих так называемых “героев”. И вскоре память о них и вовсе угасает, как и воспоминания о том, что происходило год назад. Есть ли в самопожертвовании хоть какой-то смысл, если человек не извлечёт из него ничего, кроме смерти в муках? Неужели попадание в рай, которого, может быть, и не существует на самом деле, того стоит? Какой же бред! Улыбка, больше походящая на горькую ухмылку, проскочила на её лице. — Я никогда не жалел, — отвлекая девочку от раздумий, сказала тень с добродушной улыбкой на лице, приложив правую руку к сердцу и начиная постепенно растворяться в воздухе. Это было сказано так искренне, так благородно и так отважно, что она, сама того не ожидая, приложила ладонь к сердцу. Да, этот человек всегда мог тронуть её до глубины души своей верой. Лишь на долю секунды, но ей удалось снова поверить в строки, прочитанные в божественном писании. — Но если бы твой Бог и правда следил бы за нами с небес, то он бы не позволил тебе умереть такой жестокой смертью. Он бы всех нас спас, — она не хотела озвучивать свои мысли вслух, но эти слова всё равно сорвались у неё с языка. Честно говоря, от её веры уже давно ничего не осталось. Ярко вспыхнула искра, на миг ослепив девочку, а затем обожгла руку жарким, губительным огнём; пламя охватило её тело, словно приглашая проследовать за собой — прямо в пучину ада. Жгучая боль, продолжавшаяся несколько секунд, быстро и бесследно исчезла: даже ожогов не было. Неужто за подобные оскорбительные и паршивые слова кто-то решил её наказать? Это и правда её настоящие мысли? Когда её душа успела так прогнить? Ей уже не хотелось с этим разбираться. Куда важнее сейчас — продолжать путь. Голос не соврал: последние несколько теней не намеревались лишить её жизни. Значит, он не соврал? Ей действительно больше ничего не угрожает? Хоть от вернувшихся воспоминаний пустота ощущалась как тяжёлый валун, свалившийся на плечи, а в носу всё ещё стоял запах дыма и гари, она пошла дальше по тёплой и вязкой воде. Свет над её головой жутко мигал. Это зеркало отличалось от всех остальных: его деревянная рама была украшена различными узорами, оно искусственно светилось бледно-жёлтым цветом, создавая атмосферу тепла и загадочности. Девочку вмиг наполнили чувства нежности и любви. Без сомнений, перед ней — самое дорогое в её жизни; то, что дарило ей причину жить, а не бессмысленно существовать. Всё это время голос вёл девочку к нему — человеку, находящемуся по ту сторону стекла. Ей правда хотелось его вспомнить. Она верила, что он сумеет вернуть утраченную ею доброту, жизнерадостность и веру в счастливое будущее. Её омертвевшая душа нуждалась в волшебном исцелении: больше никто и ничто не в силах ей помочь. И разве это не будет лучшим и самым логичным завершением этого кошмарного сна? Вздохнув, желая собраться с силами, девочка заглянула в зеркало, чтобы поскорее увидеть этого человека. Но пред ней вновь предстало её отражение — такое же истерзанное и такое же измученное, с потухшими, неясными глазами и бледной кожей. Вода, уже высохшая на волосах, окрасила их в багровый цвет. Оно больше не пугало: теперь она осознавала, почему так выглядела. Продолжая всматриваться в своё отражение, девочка неосознанно погрузилась в размышления обо всём, что с ней здесь произошло, и пыталась понять, почему тот, кто мог ей помочь, до сих пор не появился. Неужели всё, что у неё осталось, — лишь она сама? Но как спасти себя, находясь уже на самом дне и задыхаясь от недостатка кислорода в лёгких? Что ей нужно сделать, чтобы изменить свою жизнь в лучшую сторону? А может ли она вообще стать хоть капельку лучше? Словно выпрашивая ответы у другой себя, девочка осторожно прикоснулась к холодному стеклу, и её отражение тут же повторило за ней. Вот бы всё снова забыть и начать жить с нового, чистого листа. Но ведь не бывает так просто, да? Память рано или поздно вернётся, страхи не дадут спать спокойно, грехи не искупит ни одна молитва, а кровь с рук не смоет даже самое лучшее мыло. Есть ли тогда вообще смысл жить с этим грузом на плечах? На все эти вопросы без лишних слов ответила появившаяся в зеркале тень, что резко вылетела из него и схватила своими руками девочку за горло. Потеряв равновесие от этого неожиданного нападения, вместе с ней та упала на землю. По телу прошла колкая, неприятная боль. — Это всё твоя вина! — грозно закричал силуэт, сильнее обхватывая горло своей жертвы и впиваясь в него пальцами. Его зелёные глаза цвета свежей майской листвы, — единственное, что сияло в окружившей их полутьме, — пылали яростным, мстительным огнём и, без сомнений, жаждали крови. Подобно бешеному вихрю, в голове девочки всплывали счастливые картины, наполненные смехом, теплом и искренней детской дружбой; в ноздри ударил сладостный запах омелы. Тот образ, что ещё в самом начале придал ей сил двигаться дальше, вселив надежду, сейчас больше всех остальных хотел увидеть, как жизнь покинет её тело. — Если бы не ты… — озлобилась тень, вжимая девочку в землю, будто бы пытаясь закопать ту в песке живьём. Их лица находились на расстоянии пары сантиметров друг от друга; взгляд давней знакомой не отражал ничего, кроме ненависти и желания отомстить. — … не умерла! — она крепче сжала хватку. А ведь когда-то они были лучшими подругами… Дышать становилось всё сложнее и сложнее с каждой секундой. Начиная задыхаться, девочка стала пытаться остановить тень, вырывалась, царапалась и ёрзала, но все эти попытки оказывались тщетными: она слишком слаба, чтобы сражаться. Всё же у той были веские причины, чтобы ненавидеть её, их можно понять. Вина за эту смерть, за эту кровь полностью лежит на ней. Не видели бы глаза девочки больше того бледного лица, утратившего былую румяность, не слышали бы уши пугающей тишины вместо обычного биения сердца. Прикосновения тени были такими же ледяными, как и в тот день, и оттого заставляли её кожу покрываться мурашками, пока та безжалостно сжимала ей горло, продолжая яростно вопить и обвинять во всех бедах. — Как же я ненавижу тебя, Элис, как же я тебя ненавижу! Точно, вот как её звали. Имя, данное отцом и матерью; имя, которым она представлялась всем новым знакомым всю свою жизнь; имя, которым к ней обращались друзья. За весь этот путь девочка так много думала и размышляла о своих печально утраченных воспоминаниях, что совершенно забыла о нём. Но, наконец-то узнав его, она захотела раз и навсегда от него отречься и не быть больше той самой «Элис», выглядевшей в глазах людей источником всех бед и несчастий. Лучше бы её вообще не существовало. Стереть бы своё жалкое существование с этой проклятой земли! Только что это изменит? Чья жизнь станет хотя бы на толику лучше после сей жалкой смерти, не способной более тронуть ничьего сердца? Последний девочка взглянула на тень подруги, переставая сопротивляться и препятствовать попыткам той прикончить её. Какой смысл сражаться, если рано или поздно найдётся тот, кто попытается это сделать? На свете слишком много людей, желающих закопать её тело в сырой земле. Зачем цепляться за жизнь, в которой давно уже нет никакого чёртова смысла? Она была готова умереть, никакого желания жить не существовало и в помине. Яркие глаза цвета первых весенних листьев, что в этот миг презрительно и беспощадно, когда-то освещали ей путь. Сейчас они обжигали. — Прости меня… — кряхтя и продолжая задыхаться, выдавила из себя девочка. Она давно хотела подруге сказать это, пусть и не надеялась получить прощение. Главное, чтобы та знала, — ей правда жаль. Глаза смиренно закрылись. Сознание медленно начало покидать тело. Девочка вспомнила, кто был тем самым человеком, освещающим её мрачную, унылую жизнь своим светом, и наконец поняла, почему снова и снова возвращалась в этот кошмарный, ужасный мир. Она приходила сюда, чтобы умереть.

***

Очнувшись, Элис широко открыла глаза, резко вскочила, принимая сидячее положение, и закашлялась. Её руки инстинктивно потянулись к шее сначала одним, а затем несколькими пальцами. Но, как оказалось, никто больше с яростью не сжимал горло девочки, и никаких следов удушья не осталось на коже. Всё произошедшее только что — всего лишь очередной плохой сон. Какая жалость. Она огляделась по сторонам: её взору открылась одинокая комната, уставленная богатой мебелью. Больше здесь никого нет. Кровать, на которой спала Элис, была тёплой и мягкой, но всё равно чужой. Высокое окно занавешивали плотные шторы, не пропускающие внутрь свет звёзд и луны. Этого ей хватило, чтобы осознать, где она сейчас находилась и по какой причине. — Он снова солгал, — было тихо сказано в пустоту мрачным, безрадостным тоном.