Кастлия Вагнер

Да, они мало общались и редко проводили время вместе, но ведь… быть семьёй от этого никогда не переставали? Два года назад тёплым и солнечным летом у них в деревне проводился праздник семьи, когда все жители отдыхали от работы и веселились, организовывая различные соревнования, цель которых — укрепить узы и просто отлично провести время. Вот и предложили в следующем конкурсе участвовать только детям и подросткам. Нужно было наловить как можно больше маленьких жучков, чьё тело переливалось красным, золотистым, синим и зелёным цветами. Хоть это и не несло никакой пользы для хозяйства, так как эти насекомые не являлись вредителями, взрослые одобрили все выдвинутые условия, но предупредили, что потом стоит отпустить всех пойманных жуков на волю. Назначили также награду: больше ста очков в общий конкурсный счёт семьи. Если сравнивать с начисляемым количеством баллов за прошлые соревнования, это — значительная сумма, которая кому угодно из участников могла бы помочь забрать главный приз. И Элис очень хотелось сделать всё возможное, чтобы выиграть и его заполучить. Но её соперники были куда опытнее и ловчее, если так подумать... Сможет ли она победить? Вряд ли. В одиночку ей точно не справиться. И как же всё-таки хорошо, что девочка была не одна. У неё имелся надёжный союзник — тринадцатилетний Гай, который так же, как и она, во что бы то ни стало решил стать победителем этого конкурса. Когда все ребята уже разбежались кто куда, он, немного подумав, посвятил сестру в свой грандиозный план: рассказал, где им повезёт отыскать наибольшее количество этих радужных жучков; предложил собирать их в небольшую железную чашку и накрыть её крышкой, чтобы те ненароком не сбежали; детально описал ей растение, на котором искомые насекомые больше всего любят сидеть и тем самым прятаться от людей. Уже после этого Элис сделала вывод, что на брата точно можно положиться. Поэтому, став одной командой, они поспешили на эту так называемую "охоту". Им было очень весело вместе. Впервые за долгое время они не цапались между собой, а действовали слаженно и организованно. Гай приходил ей на помощь всякий раз, когда маленький радужный жучок уползал вверх по её руке и помогал его поймать; искал внезапно упавших на землю насекомых среди невысокой травы, пока она держала чашку, прикрытую металлической крышкой. Их взаимопонимание тогда обеспечивала общая цель: та давала им обоим мотивацию прилагать максимум усилий и не обращать внимания на мелкие неприятности. Вокруг бегали остальные ребята, спрашивая, как у них обстоят дела. Девочка всегда отвечала им: «Просто прекрасно!». Да и не врала, в принципе: они отлично сработались. И это не могло не радовать её. Потому что, если всё пойдёт так и дальше, им наверняка удастся выиграть. Вот родители будут рады! А иногда мимо, словно ветер, проносилась Асия, желавшая во что бы то ни стало победить. Энергия в ней бурлила прямо через край в тот день. И, даже не останавливаясь, подруга на бегу кричала им: «Я уже сотню поймала, если не тысячу! Поверьте, то, что вас двое — вам не поможет. Я и одна вас одолею!». Элис оставалось лишь улыбнуться ей вслед и вернуться к сбору жучков. Она поражалась, с каким усердием трудится Гай. Кажется, в тот момент девочка стала восхищаться им. Потому что вместо брата-зануды, который вечно задирает нос, он предстал перед ней с совершенно другой стороны: умным, расчётливым, сообразительным и, что самое главное, весёлым. Ведь в тот день они очень много шутили и смеялись почти до слёз. Было такое чувство, что подобные взаимоотношения существовали между ними всегда и они понимали друг друга с полуслова. И ей хотелось, чтобы впредь так было всегда. Она желала проводить с Гаем побольше времени: играть вместе, разговаривать о всякой чепухе и узнавать о нём что-то новое. Однако, на следующий день всё вернулось на круги своя. Они снова стали друг для друга лишь братом и сестрой, которых связывают лишь кровные узы. Хоть тогда она и не понимала этого, позднее до неё дошло: Гай из тех людей, кто сделает всё для победы. Он — тот, кому важно в любом соревновании стать первым. Поэтому брат так и сработался с ней. Его целью было победить во что бы то ни стало. И он этого добился: они заняли первое место с огромным отрывом. Вне себя от радости, Элис крепко-крепко обняла его, когда объявили результаты. В тот день девочка гордилась, что у неё такой замечательный брат. Радовалась, что они — одна семья.

***

Стоило Гаю крикнуть слова обвинения и указать на маленькую дрожащую в толпе фигуру, все присутствующие вмиг обернулись и посмотрели на неё. Их недоверчивые и ошарашенные взгляды насквозь прожигали Элис в тот момент и заставляли дрожать. Никогда раньше ей не приходилось ощущать на себе столько презрительных и нетерпеливых глаз. От этого она терялась ещё больше. Все ждали объяснений. Никто до конца не мог поверить, что эта девочка — тот самый источник зла, который им предстояло уничтожить. И, вероятно, они в эту минуту молчания пытались понять, что важнее: любимая деревня и беззащитная Элис. Однако, если выбирать между сотнями жизней и одной единственной, выбор каждого человека в этой толпе становился очевиден. — Когда я находился при смерти, — неожиданно начал говорить Гай, вновь обращая внимание всех присутствующих на себя и отвлекая их от до смерти перепуганной девочки, — она начала колдовать своей тёмной магией: вызвала большое количество насекомых, которые летали по комнате, а потом приказала им вселиться в меня, — рассказывал он таким холодным тоном, что складывалось впечатление, что ему вся произошедшая в тот день ситуация попросту противна. А ведь она ему жизнь спасла тогда! Взгляды людей на площади с каждым его словом становились всё враждебнее и неприязненнее по отношению к ней. Очевидно, они практически безоговорочно верили всему сказанному. — Это Элис наложила на меня руки, и благодаря ей я сейчас могу стоять перед всеми вами и вещать об этом "чуде". Брат при всех признал, что её магия буквально вытянула его из могилы. Но почему же тогда все сказанные им слова — сплошные обвинения? Неужели он нисколько не рад тому, что она спасла ему жизнь? Почему он рассказывает всем присутствующим об этом так, будто бы она совершила что-то плохое? Почему сверлит её леденящим и искренне ненавидящим взглядом? Вопросов становилось всё больше и больше. Хотелось бы их поскорее задать ему, однако пока что девочка сохраняла молчание: желала дослушать эту величественную речь до самого конца. — Так как же ты увидел всё это, если был без сознания? — послышался недоверчивый голос какого-то старика, который нашёл несостыковку в словах юноши, внезапно возомнившего себя оратором. — Я пришёл в себя, когда она закончила колдовать. Естественно, я сразу почувствовал, что что-то здесь нечисто, — не растерявшись, быстро ответил тот. — Также свидетелем произошедшего в тот день стала моя мать, — переведя взгляд на толпу и ища в ней глазами того, о ком случайно зашла речь, Гай ненадолго замолчал. Окончив поиски, он самодовольно улыбнулся. — Она-то мне и рассказала все подробности. Что же это такое происходит? Почему внезапно все начали видеть в ней бо́льшую угрозу, чем в разгуливающем по ночам и нападающем на них из темноты монстре? Вместо того, чтобы испепелять её презрительными взглядами и выступать с обвиняющими речами, не лучше ли им сплотиться и вместе выступить против общего врага? И магия, о которой с таким отвращением рассказывает Гай, может спасти тех, кто сейчас находится без сознания! Ведь ей правда нетрудно всем помочь; напротив, она была только рада помочь деревне и всем её жителям. С искренней детской наивностью Элис верила в успех своего плана и не понимала, почему все эти люди не думают так же. Она должна была стать ключом к спасению Камильи, но в итоге по неизвестной ей самой причине превратилась в источник всех проблем в глазах этих людей. — Но не столь важно, как работает её магия. В чём мы точно должны быть уверены: эти насекомые — угроза для нашей деревни. На своих крыльях они принесут ничего кроме смерти, — взгляды всех присутствующих, какие бы эмоции они не выражали, прибавляли Гаю уверенности, отчего сейчас он походил на настоящего лидера, говорившего красиво и убедительно. — И она, — вновь брат указал пальцем на девочку, и все, словно повинуясь ему, презрительно посмотрели на неё, — возглавляет их рой. — На его лице снова появилась торжествующая улыбка. И она адресована… ей? — Мотылёк смерти. Его слова, точно тысяча остроконечных стрел, одно за другим пронзали насквозь её доброе, чувствительное сердце. Она не угроза для деревни и никогда ею не была! Почему её сила принесёт в будущем только смерть, если только благодаря ей Гай, вещавший с поста главы, сейчас мог стоять на ногах? Уже этого факта должно быть вполне достаточно, чтобы не считать эту силу опасной! Тот, кто, по сути, должен говорить ей «спасибо» за своё спасение, сейчас настраивает всю толпу против неё. Разве это не жестоко с его стороны? — Почему, Гай? Я же спасла тебе жизнь! — не выдержав, выкрикнула она жалобно. Каждый из присутствующих в ту же секунду счёл нужным отойти от неё на несколько шагов. Так девочка и оказалась в центре их внимания. Люди вокруг лишь стояли молча и мерили её пронзительными взглядами, будто бы ожидая сигнала, позволяющего им накинуться на Элис с обвинениями и оскорблениями. Слова брата абсолютно всех убедили, без сомнений. А её слова для них теперь — пустой звук. — Эта магия может вылечить всех, кто пострадал! — пытаясь достучаться до их здравомыслия, выпалила девочка. Её голос звучал уже громче. Она вся тряслась. Однако, лелея хоть какую-то, но всё-таки надежду переменить мнение собравшихся на площади людей в безопасности её силы, Элис шагнула вперёд на один шаг и, положа руку на сердце, взмолилась перед ними: — Пожалуйста, только позвольте мне… — Никто не будет пользоваться этой омерзительной магией, — не дал ей договорить Гай. — Поэтому просто замолчи, — его грозные слова заставили её даже пошатнуться и полностью застыть на месте в страхе. Она почувствовала, что никого не смогла убедить. И вряд ли уже сможет. Слова не шли. Как бы много ей не хотелось сказать и как бы много вопросов не вертелось в голове, сейчас Элис не могла и рта раскрыть. Ею окончательно завладел ужас от всеобщего внимания, прикованного только к её фигуре, от неодобрительных испытывающих взглядов жителей деревни и от резких грубых слов брата, который так неожиданно и, тем не менее, жестоко решил предать её. Друзья, пришедшие вместе с ней на площадь, куда-то испарились: Элиота утащила его мать, хоть он и упирался поначалу; Асия скрылась почти сразу же, как Гай при всех назвал имя подруги. Рядом совершенно никого не осталось. Было так страшно. Хотелось провалиться сквозь землю и никогда больше не видеть дневной свет, этих людей, весь этот мир в принципе. Первый раз она ощутила потребность скрыться ото всех, впервые почувствовала настоящее отчаяние. Потому что раньше ей не приходилось испытывать столь сильного давления и несправедливого осуждения со стороны других и никогда её не охватывало настолько мучительное и гнетущее чувство вины. Всё это происходило с ней в первый раз. Но уж точно не в последний. Спасением для девочки стала Одри, которая всё это время, несмотря на сопротивление толпы, упорно пробиралась к дочери, спеша той на помощь. Оказавшись возле неё, женщина схватила Элис за руку и, в ответ на все недоумевающие взгляды воинственно и грозно посмотрев на присутствующих, поспешила увести девочку подальше от площади, практически безжалостно расталкивая всех на своём пути. Сильная материнская любовь, готовая стать в тот момент непробиваемым щитом, пугала толпу. Ведь, когда ребёнок в опасности, мать самая первая кидается защищать его, не думая о себе и последствиях. Никто так и не отважился пойти против Одри и не дать ей покинуть вместе с дочерью это место: самоотверженность и отчаянное желание защитить Элис любой ценой читались в её взгляде и внушали страх. Сейчас эта женщина без колебаний могла бы наброситься на любого, кто попытается её остановить. Поэтому их обеих и отпустили, провожая слегка встревоженными, но всё ещё презрительными и злобными взглядами. А с поста главы деревни за всей этой сценой с преогромным любопытством молча наблюдал Гай; на его лице промелькнула удовлетворённая ухмылка, так и говорящая: «Это не входило в мои планы. Но так будет даже интереснее». — С этого дня постарайся больше не выходить отсюда, — когда они добрались до дома, наказала ей мать, запирая дверь на крючок. Повернувшись, та посмотрела на дочь с сочувствием. Да, женщине тоже сейчас было нелегко, но из всех сил она пыталась делать вид, что совсем не встревожена или расстроена произошедшим. Нужно было успокоить Элис, в глазах которой всё ещё отражался испуг. — Мама, ведь эти силы не опасны, — оказавшись с Одри один на один, наконец смогла выдавила из себя девочка дрожащим голосом. — Почему я должна скрываться ото всех? — и решение матери ей явно не пришлось по душе. Нужно доказать всем, что в эта магия — ключ к их победе над монстром. В этом девочка и должна была всех убедить. Сначала маму, потом друзей и близких, а затем и остальных жителей деревни. Да, ей страшно сейчас, но уж точно она не собиралась сидеть сложа руки и прятаться. У неё всё получится, если приложить должные усилия. Какое-то время женщина молчала, подбирая нужные слова. Но всё, что она произнесла по итогу, было: — Ты не должна покидать этот дом, Эли. Матери очень хотелось рассказать дочери обо всём, ответить на каждый её вопрос. Но язык ей завязывали правила деревни, нарушение которых у них каралось крайне строго. Вот и приходилось искать способы избегать прямых разговоров по данному поводу. Элис ещё слишком молода, чтобы знать об этом. — Это не ответ, мама! — уже не в силах выносить все эти недоговорки и утайки, сорвалась на крик девочка. На неё также давили ещё не потерявшие свои краски впечатления от недавних событий на площади. Ну почему, почему все так стремятся что-то от неё скрыть? Как и Асия, мать отказывалась её слушать и только и делала, что молчала и увиливала от ответа. И это не могло не выводить Элис из себя. Она была по горло этим сыта. Почему никто из близких не хочет говорить ей правду? Своей неубедительной ложью они лишь ранили её. — Я думала, что хотя бы ты будешь со мной честна, — со слезами на глазах бросила слова обвинения девочка. Сразу после этого она развернулась и, не желая продолжать этот бессмысленный разговор, побежала в свою комнату. Сегодня она только и делала, что повышала голос на дорогих сердцу людей. Но держать всё в себе было уже невыносимо. Мама не побежала за ней следом: резкие слова дочери сильно задели её. Столько лет они жили счастливо и никогда так сильно не ссорились, но сейчас творящиеся вокруг события заставили их потерять общий язык. И, по правде говоря, женщина была бы совершенно не против открыться Элис. Ей мешало слепое следование правилам, навязанное деревней. Этот барьер и не давал им достигнуть взаимопонимания. Стоя в коридоре в гнетущей тишине и смотря на лестницу, по которой недавно убежала на второй этаж девочка, Одри в тысячный раз убедилась, что «система выживания», изобретённая в Камилье, давно нуждалась в реформировании, потому что учила взрослых врать и вечно недоговаривать что-то своим детям, порождая в тех лишь недоверие.

***

Перед нами всё та же комната совета; за круглым столом сидят всё те же почтенные лица. Все люди, вновь собравшиеся здесь, были мрачными и хмурыми. После общего собрания на площади глава деревни снова пригласил всех сюда, однако теперь предмет их обсуждения существенно отличался от предыдущего. Что же им делать с Элис? Вот чего в первую очередь касался этот разговор. Естественно, заявлению Гая все беспрекословно поверили. Почему? Потому что он наконец пролил свет на своё "невероятное" исцеление от шока. Уже это было неоспоримым аргументом и весомым поводом принять все его слова за истину. Для тех, кто всё ещё сомневался, пригласили Асию — самую близкую подругу Элис, с которой та знакома с раннего детства. Это — инициатива исключительно мистера Дэккела, который практически принудил дочь прийти сюда. Асия ведь до последнего отнекивалась и заверяла отца, что ничего не знает. Все люди, сидевшие за столом, своими требовательными взглядами, оказывали на неё сильное давление. Они чувствовали, что этой девочке, недавно узнавшей правду деревни, известно чуть больше, чем она говорит. Так и было. Но Асия не хотела этого признавать. И всё-таки в конце концов сдалась, выдав, как Элис самолично хвасталась перед ней своей магией и утверждала, что всех спасёт от ужасного монстра. На том собрании Асия предала лучшую подругу. И пусть у неё не было другого выбора, простить себя она не могла. Зато все остальные стопроцентно убедились, что Элис — тот самый источник бед в Камилье. Никаких вещественных доказательств, лишь слова и ничего более помогли им поверить в это. — Мы поступим, как и в прошлый раз, — начал говорить суровым тоном глава деревни, когда Асию выпроводили за дверь, — схватим её и отдадим Юртмеру на съедение. Это поможет нам не допустить других жертв… — Нет, папочка, это же слишком жестоко! — внезапно вмешалась его молодая дочь, сидящая рядом. Она обеспокоенно взяла отца за руку и посмотрела на него, надеясь, что он изменит своё решение. В её зелёных глазах отразилась искренняя мольба о милосердии. — Элис же ещё совсем ребёнок. У неё вся жизнь впереди! — И что ты предлагаешь, Кагами? — обратилась к той женщина, сидевшая с противоположной стороны стола. Возможно, ей тоже не хотелось бы отдавать Элис в жертву монстру. Но сможет ли дочь главы деревни предложить что-то дельное? От дальнейших слов девушки и зависела теперь жизнь маленькой Элис. — Давайте отправим её в Столицу! — громче, чем стоило бы, выпалила Кагами, обращаясь ко всем присутствующим своим вопрошающим взглядом. Ненадолго между ними воцарилось молчание. Все обдумывали данное предложение с разных сторон и пытались понять, является оно безопасным для деревни или нет. — А если она вернётся? — вдруг поинтересовался мужчина с искренним опасением в голосе. — Значит мы запретим ей возвращаться! — без колебаний ответила девушка. На лице Кагами проскользнуло что-то наподобие улыбки: скорее всего, она радовалась, что её идею с отправкой Элис в Столицу не отклонили в первую же секунду, а начали рассматривать как неплохую альтернативу. Взрослые ещё долго размышляли по поводу того, как им стоит поступить. Они спорили и ходили по кругу, не могли прийти к единому решению, потому что каждый тут до последнего стоял на своём и не желал идти на компромисс. Их собрание оттого затянулось до позднего вечера. Наконец, последнее слово осталось за главой деревни. Вежливо покашляв в кулак, он призвал присутствующих к тишине и звучно объявил, что прогонит Элис из Камильи навсегда. Вариант, предложенный его дочерью, показался ему самым гуманным и справедливым. Семье Доннел сразу же было написано письмо с распоряжением незамедлительно отправить девочку в Столицу.

***

Услышав частый громкий стук в дверь, Одри с некоторой опаской подошла к ней и отворила. У неё было крайне плохое предчувствие, но она понимала, что безопасней будет открыть и узнать, кто и с какой целью пришёл сюда. Её поприветствовал сорокалетний мужчина высокого роста с серьёзным и слегка нахмуренным выражением лица. В руках он держал конверт, на котором чётко виднелась печать главы деревни. Протянув его женщине, мужчина обрисовал ситуацию: «Это официальное распоряжение. Чтобы удостовериться, что Вы с ним ознакомились, прочитайте его вслух, пожалуйста». Неприятный холодок пробежал по спине Одри. И немудрено: она понимала, что от написанного в этом конверте зависит судьба её дочери. Трясущимися руками женщина приняла письмо, раскрыла и, откашлявшись, стала читать приглушённо: «Семья Доннел. В связи с последними событиями мы были вынуждены собрать совет и решить, как следует поступить с Элис, в которой зародились магические способности. Вам прекрасно известны правила деревни, и никто уже не в силах что-либо изменить. Но, поверьте, нам тоже очень жаль. Из-за сложившихся подобным образом обстоятельств мы вынуждены требовать, чтобы Ваша дочь навсегда покинула Камилью в самые кратчайшие сроки и отправилась в Столицу. Это сохранит жизнь не только ей, но и многим людям». Что для любящей матери может стать самым сильным ударом? Наверное, известие о том, что ей придётся попрощаться с собственным ребёнком: в таком юном возрасте отпустить его в незнакомый и неизведанный мир, оставить без семьи и друзей, совершенно одного, перечеркнуть всю его прошлую жизнь и отобрать от него место, которое он называл с малых лет своим домом. Не таким Одри хотела видеть будущее маленькой Элис. Для неё мать всегда желала только самого лучшего. Поэтому для женщины принять эти условия — сродни предательству дочери. С другой стороны на неё давили обязывающие беспрекословно подчиняться приказам главы правила деревни, какими бы те несправедливыми, на её взгляд, не были. Подобно тени, они следовали за каждым жителем тут и там, не давая шагнуть в сторону. Как поступить в подобной ситуации и какой выбор будет правильным? Ей потребовалось много времени, чтобы отыскать ответы на эти вопросы. Ещё с того дня, когда она впервые увидела способности дочери, её бросало в дрожь при одной лишь мысли, что всё в итоге дойдёт до изгнания или даже до жертвоприношения. Поэтому-то Одри и просила девочку молчать: боялась за её дальнейшую судьбу и не хотела допустить ничего из этого. Женщина упрашивала сына, ставшего свидетельством проявления магии у Элис, никому не сообщать о произошедшем, вставала перед ним на колени. Прислушался ли он к её мольбам? Нет, Гай поставил деревню на первое место, задвинув семью на второй план. Потому что, как он ей сказал ранее: «Она перестала быть для меня сестрой уже в тот момент, когда выпустила на свободу свои демонические силы». По воле беспощадной судьбы семья Доннел предстала перед жестоким выбором, которого уже никак нельзя было избежать. И что бы Одри сейчас не решила, всё, так или иначе, приведёт лишь к боли и страданиям. Разлука с дочерью или ненависть всех жителей? От мыслей о первом её сердце больно сжималось в груди: настолько было невыносимо для неё даже представить, что Элис навсегда покинет деревню. Поэтому ей хотелось сделать всё возможное, чтобы этого не допустить. Какие бы тяготы в будущем не встретились им на пути, они ни за что не расстанутся. Всегда будут вместе. До самого конца. Так женщина решила для себя. — Отказываюсь, — твёрдо сказала Одри, демонстративно бросая скомканное письмо на пол. Сейчас она уже ничего не боялась: это отражалось в её решительном взгляде в тот момент. Куда страшнее для неё — потерять свою любимую, дорогую доченьку. — Вы же понимаете, что идёте против всех жителей? — сохраняя спокойствие, попытался вразумить женщину гость, вскинув бровь. Он точно не ожидал подобной реакции, но старался делать вид, что его это нисколечко не выбило из колеи. — И что? Вы заставляете меня отказаться от собственного ребёнка! — слегка повысила голос она. Холодный и равнодушный тон собеседника ей явно не понравился. — Вам просто не понять, как жестоко вы сейчас поступаете! Сколько бы жизней я не спасла, отправив Элис в Столицу, они мне её не заменят! Этот спор, в котором каждый видел лишь свою правоту и не хотел принимать сторону другого, так и не закончился бы, если бы мужчина вдруг не сказал: «Вы стали забывать о правилах, которые обещали соблюдать, миссис Доннел». Только тогда Одри и притихла, опустив голову и покрепче сжав зубы. Этой фразой всем жителям в деревне закрывали рот. Довольный собой, гость поспешил попрощаться. Напоследок он попросил поскорее изменить своё решение и, пожелав приятного вечера, словно насмехаясь над ней, и удалился. Раздражённо женщина захлопнула за ним дверь и бросила в пустоту обречённо и озлобленно: — Не обещала. Вы меня вынудили с ними согласиться. Желая пойти в комнату, она развернулась и тут же замерла в исступлении, завидев в конце коридора Элис, со слезами на глазах смотрящую на неё и всю дрожащую от страха. Без сомнений, она слышала всё. От начала и до самого конца. Тоже услышав стук в дверь, девочка поспешила проверить, кто и с какой целью к ним решил наведаться так поздно. Плюс ко всему, чувство, что причина данного визита как-то была связана с ней, её не покидало. Вот так и вышло, что весь диалог матери с этим мужчиной она услышала. Всё. От начала и до самого конца. Покинуть деревню навсегда, да?.. Лишиться возможности вернуться в дом, в котором выросла; распрощаться с родителями, заботившимися о ней столько лет, и друзьями, с которыми связанно так много светлых и счастливых воспоминаний. В один момент она потеряла всё то, что когда-то казалось ей привычным и само собой разумеющимся. Сердце бешено и болезненно заколотилось в груди от горя предстоящей утраты; эмоции так и вырывались наружу, и сдерживать их было крайне трудно. Особенно наблюдая за тем, как мама отчаянно пытается её защитить от несправедливого решения главы. В тысячный раз задавалась она вопросом: «Почему вся наша жизнь внезапно так круто поменялась?». Всегда хочется винить резко упавшие с неба неприятности в том, что они пришли совершенно не вовремя. Ведь зачастую люди не ждут чего-то плохого, и оттого возникающие трудности воспринимаются ими крайне болезненно. Всегда хочется попросить их прийти в другое — более удобное, — время. Но, если честно, момент, когда человек точно будет готов лицом к лицу столкнуться с появившимися проблемами, никогда не наступит. Потому что более удобного времени для неприятностей не существует. Подбежав к дочери, женщина спустилась перед ней на колени и, желая успокоить, обхватила руками её шею, плавно притягивая к себе и обнимая. Однако, девочка лишь уткнулась в материнское плечо и тихо заплакала. Ей стало тяжело на душе от того, что всего несколько часов назад она кричала на маму и обвиняла в чём-то. Как могла Элис злиться на неё, если Одри так смело защищала её, решив пойти против всей деревни? Из-за нахлынувшего чувства стыда она кинулась извиняться перед мамой, пока та бережно гладила её по голове и без устали повторяла, что уже давно простила. — Я всегда буду на твоей стороне, — когда девочка с покрасневшими от плача глазами взглянула на неё, проговорила с печальной улыбкой на лице женщина. — Я обещаю.