Вопреки импринтингу

      Тридцать восемь и треть

      «Этого ребёнка не будет», — так он сказал.       Даже невозмутимый Жизель сказал, что не стоит торопиться с решениями, а Мирэль так и вовсе попытался его отговорить. Но Мэри был твёрд. Ещё раз он не потеряет свою карьеру и не пожертвует делом всей жизни ради… Ради чего?       Вот именно. Так что и думать было нечего.       Мэри всё-таки решил подтвердить беременность и проконсультироваться с врачом. Так, одним морозным днём, он вновь взял отгул и отправился в местную больницу.       — Так, беременность шесть недель, сердечко прослушивается отлично, вы уверены, что хотите её прервать? — спросил бета врач, сидящий напротив Мэри.       Мэри в этот момент словно отсутствовал. Он смотрел на большое окно позади врача, которое покрылось зимним узором. «Как красиво», — подумал Мэри, — «Словно художник расписал. Интересно, этот ребёнок был бы красивым?».       — Мэри, вы меня слышите?       Омега вздрогнул и обратил своё взор на врача.       — Да, да, я всё слышал.       — Я всё-таки вам повторю. У меня нет цели вас отговаривать, просто я обязан предупредить. В вашем возрасте, тем более после процедуры, вы уже вряд ли сможете повторно забеременеть. Вы просто должны это учитывать.       — Я это учитываю, — холодно ответил Мэри.       — Что ж, в таком случае давайте назначим дату. Вам нужно будет взять выходные на пару дней, и если все будет в норме, потом вы сможете вернуться к работе.       — Хорошо.       Мэри вышел из больницы с бумажкой, на которой красным была обозначена дата, когда ему нужно явиться на операцию. «Так всем будет лучше», — подумал Мэри, и его тут же замутило. Ребёнок внутри него словно протестовал. Омега мысленно сокрушался и просил прощения, но он не мог иначе. Ему срочно, срочно нужно с этим разобраться! Пока живот не начал расти. Его запах и так уже изменился. А если Ноэль обо всё узнает!?       Мэри накрыла волна ужаса, и от этого затошнило ещё сильнее. Он еле добежал до дому, и уже там, в ванной, его вывернуло наизнанку.       Он лёг на холодный кафельный пол, подтянул колени к себе, обнял их руками и тихо заплакал. Сейчас ему было так одиноко, так больно и так страшно. Ему хотелось, чтобы папа был рядом. Аллен точно знал бы, что делать и поддержал бы его в любом случае.       Мэри испытывал столько чувств сразу, что казалось, его грудь не выдержит и разорвётся. Он не хотел этого ребёнка и одновременно желал всей душой. Ему было страшно его оставлять и страшно потерять. Только от одной мысли, что после операции он проснётся без него, наполняло омегу каким-то липким и холодным чувством. В то же время Мэри ощутил острую нехватку альфы рядом. Вся его омежья сущность взывала к Ноэль. К тому, кто в этот непростой период должен его поддерживать, защищать и оберегать. И вместе с тем Мэри, как мог, сопротивлялся. Он приложил ладонь к шее, там, где была фантомная боль от зажившего укуса. Мэри старался не думать о карих глаза, тёплых объятьях и всегда таком ласковом голосе. Всегда такому преданному ему. Лишь ему одному…

***

      Проживать это было невыносимо. А сегодня, за пару дней до операции, это стало в сто раз сильнее. На Мэри давило всё. Бесконечная круговерть мыслей, вина перед человеком, которому он причинил столько боли, но в котором всё равно отчаянно нуждался. Вина к их будущему ребёнку, которому не суждено появиться на свет. И вина за их разбитые судьбы.       Всё давило. Мэри казалось, что он сходит с ума. Поэтому он быстро вышел в коридор, взял первое попавшееся под руку с вешалки и шагнул за дверь.       Лил дождь, снег таял и превращался в месиво. Мэри бежал, сам не зная куда и зачем. Просто ему хотелось скрыться от всех и от себя в первую очередь. Он добежал до пирса и встал на краю. Чёрная пожирающая пучина залива бушевал. Волны вздымались так высоко и с грохотом разбивались, обдавая омегу солёными брызгами. Волосы Мэри трепал усилившийся ветер, а он смотрел на воду и думал, что никогда не видел такого неспокойного моря.       «Может броситься?» — промелькнуло в его голове. И тогда все проблемы разом решаться. Он уже сделал шаг, но потом замер. Тело пропустило предупреждающую волну адреналина. Господи, какой же он трус? Даже не способен покончить со всем. Мэри закрыл руками лицо и громко закричал. Но его крик поглотил рёв залива. Он кричал так громко и долго, пока не закончились силы и он не сел на карточки, чтобы остатки слёз просто вытекли.       Чуть успокоившись, вытерев сопли и слезы, Мэри поднялся и пошёл, куда глаза глядят. Он бродил, словно приведение, пока не пришёл к дверям собора на вершине меловых скал. Поёжившись, он только сейчас заметил, что одет в лёгкий плащ. Мэри решил, что чуть-чуть обсохнет внутри, а потом пойдёт домой.       Старая деревянная дверь поддалась со скрипом, и омега оказался в полутёмном помещении. Белые высокие своды были в синеватой дымке, а тепло и свет исходили только от свеч на алтаре. Подойдя ближе к жёлтому свечению, Мэри сел на третий ряд лавочек. Он положил локти на деревянную спинку впереди, а на руки – голову. Ни слёз, ни сил не осталось. Мэри просто слушал, как тихонечко тлеют свечи и вдыхал запах сандала. Покой и умиротворение окутали его, и омега сам не заметил, как стал проваливаться в сон.       — Эй, ты что тут вздумал спать? А ну ступай домой.       Мэри вздрогнул и посмотрел на говорившего. Перед ним стоял местный кюре Вивьен в чёрной сутане и шляпе-сатурно. Тот явно уже собирался домой, держа сумку и ключи.       — Нечего тут рассиживаться.       Этот приход с уже несколько лет принадлежал Вивьену Делажэ – папе Ланселя. Все знали, что, несмотря на то, что Вивьен был омегой, характер его был не сахар. Исполняя свои обязанности священника, Вивьен всегда и со всеми был честен и прямолинеен, он не жалел, но сочувствовал.       — Завтра будет служба в семь утра. Вот и приходи, — продолжил Вивьен.       Мэри прикусил нижнюю губу и посмотрел на него, как затравленный зверёк, едва сдерживая слёзы. Ему просто до смерти было необходимо сейчас чьё-то сочувствие.       — О Господи, ну что с тобой делать, — сказал Вивьен и вздохнул. — Ладно, вставай, пошли. Ну, чего сидишь или хочешь заболеть?       Мэри неуверенно поднялся. Оказывается, он был на полголовы выше кюре.       — Пошли сказал, — развернулся Вивьен и пошёл в сторону алтаря, — у меня не так много времени. Принесла же тебя нелёгкая, да ещё в такую погоду.       Мэри неуверенно поплёлся за Вивьеном. В другой раз он бы ответил колкостью на такой неуважительный и приказной тон, но сейчас он, будто подбитый зверь шёл на свет. Вивьен возле алтаря свернул в право, прошёл в дверь по узкому коридору и ещё в одну дверь. Мэри сделал тоже самое. И вот они оказались в маленьким кабинете. Вивьен включил торшер на столе и стал заваривать чай.       — Садись, — сказал кюре, указывая на деревянный стул перед своим столом.       Мэри послушно сел. Оглянувшись, он увидел, что это была очень аскетичная комната с кучей священных писаний на полках.       — Мэри, снимай свой мокрый плащ и накинь пока плед. Вот держи, — Вивьен протянул ему шерстяной плед. — Чего так смотришь?       — Откуда вы? Я никогда не приходил к вам на…       — На исповедь? Не переживай за тебя это сделали другие, — Вивьен забрал мокрый плащ и повесил тот на плечики подсохнуть. — Ты себе даже не представляешь, сколько людей любит поговорить не только о своих грехах. Честно признаться, я бы лучше половины не знал. Но кто я такой, чтобы судить их? — Вивьен вновь вернулся к чайнику. — Рассказывай, что случилось?       Кюре повернулся с горячей чашкой в руках к Мэри.       — Что молчишь? — спросил Вивьен. — Вряд ли ты пришёл пореветь так поздно, да ещё и в такую погоду сюда только потому, что дома не получалось, — он поставил чашку перед Мэри, потом налил вторую и сел в своё кресло напротив.       — Я… — неуверенно начал Мэри, — я запутался.       — Это само собой. Если бы все всегда знали, что делать, то я бы остался без работы.       Вивьен открыл ящик стола и достал оттуда маленькую бутылочку, он потянулся к кружке Мэри, но тот накрыл её рукой и спросил:       — Что это?       — Виски, — ответил кюре. — Я вообще считаю, что употребление алкоголя грешно и вредно для здоровья. Но тебе сейчас поможет согреться.       — Мне нельзя, — ответил Мэри и приложил руку к животу.       — Так вот в чём дело, — сказал Вивьен, чутка подливая виски себе, — а что думает будущий отец? — уточнил кюре.       — Он не знает, — Мэри стыдливо отвёл глаза.       — Не хочет знать? Или ты так решил?       — Он не знает, потому что не станет отцом.       Вивьен отпил своего горячительного чаю. Как кюре, он должен был бы направить заблудшую душу на путь истинный в соответствии со священным писание, но Вивьен был не из таких. Он и сам знал, каково это, когда ты совершенно один в этом мире, а внутри тебя уже зародилась новая жизнь. Твою душу оплетает куча сомнений, тебе одиноко и страшно.       — Знаешь, когда я забеременел, отец ребёнка даже не захотел слушать, что это от него.       Мэри заморгал. Он держал свои ладони на кружке с чаем и пытался согреться. А ведь если подумать. Он действительно не знал ничего об отце истинного Армана.       — Я был тогда в два раза моложе тебя, — продолжил кюре, — родители отвернулись, мне некуда было идти. Казалось, жизнь кончена. Я не знал, что делать. Не знал, что мне делать с собой и с жизнью внутри меня. Но, как видишь, сейчас я сижу здесь, а Лансель счастливый и взрослый омега, — закончил кюре.       Мэри и не подозревал, что этот кюре при их соборе прошёл в юности через такое. Наверное, поэтому от него веяло аурой уверенности и твёрдости.       — Я это к тому, что не стоит торопиться. У тебя ведь есть время ещё подумать? Мэри кивнул.       — Так распорядись этим временем с пользой, — дал совет Вивьен. — Сейчас это лучшее, что ты можешь сделать. И тогда твоё решение точно будет верным.       В дверь внезапно постучали, а потом она приоткрылась. В проёме появилась голова немолодого альфы с подкрученными усами.       — Простите. Вивьен… То есть, преподобный Делаже, вы готовы…       — Мистер Дюран, я же просил вас не входить в мою келью, когда я тут с прихожанином, — отчитал альфу кюре. — Вам знакомо таинство исповеди?       — Конечно-конечно! Простите, — стал извиняться альфа, а потом добавил, — жду вас снаружи.       — Идите уже, — ответил Вивьен, а потом обернулся и посмотрел в окно, — дождь закончился.       Они вдвоём вышли из собора. Дождь и вправду закончился, но плащ Мэри высох не до конца. Над заливом появилась радуга. Мэри удивился: зима, а тут радуга.       — Вас подвезти? — спросил альфа.       Мистер Дюран в костюме и с подкрученными усами выглядел слегка комично в своём котелке.       — Нет, спасибо — ответил Мэри.       — Что ж, Вивьвен, тогда, ой… — поняв вновь свою оплошность, мистер Дюран, поспешил исправиться, — преподобный Делаже. Тогда, может быть, вас подвезти? А то дорогу немного размыло, будет трудно добираться по грязи.       — Да, будет очень мило с вашей стороны, — ответил Вивьен и повернулся к Мэри. — если нужно будет ещё поговорить, приходи в любое время, — и пошёл к машине.       — Спасибо, — тихо ответил Мэри.       Вивьен залез в машину, ругаясь на альфу. И через минуту их след простыл. Мэри вновь задрал голову к небу и улыбнулся радуге. У него было время. У них было время. Он приложил ладонь к животу.