Сад отзвуков

      – Что за... – Родимус обвел взглядом оживленный медбей и понизил громкость вокалайзера. – Что ты там устроил?       Дрифт кипел. Один из меддронов, на чьей траектории полета стоял Дрифт, облетел его по идеальной параболе. Его поле выплескивало гнев. Родимус не мог видеть его ауру, но догадался, что она темная.       – Дыши, мех. Найди свой центр и все такое, – Родимус попытался сделать то же самое. Он искал счастливые воспоминания, как учил его Дрифт, но запах энергона отвлекал. Давненько Лостлайт не испытывал таких потрясений. Экипаж пострадал. Корабль пострадал. Гнев и страх лип к нему в коридорах, когда он пробирался в медицинский отсек. Они грозили пробить броню его беспечности...       – Саундвейв – десептикон насквозь, Родимус, – сказал Дрифт. Его окуляры вспыхнули зеленым. – Он не ответит на искренние слова, – Дрифт провел рукой по бедру и схватился за рукоять меча. – Он говорит только на одном языке.       – Мы здесь не говорим на этом языке, – сказал Родимус.       – Я знаю, поэтому я... – Дрифт сделал шаг назад. Он погасил оптику. Через мгновение его поле успокоилось. Он глубоко вздохнул. – Я был там, где он сейчас. Он не слушает. Мы уже пробовали. Я сказал ему, что он должен делать, когда прибыл, но он этого не сделал.       – Так что же...       – Десептиконы ошиблись. Я присоединился к ним по какой-то причине, но к концу эта причина исчезла.       – Да, но...       – Мы должны найти причину, по которой он присоединился. Вскрыть её. Именно это я и пытался сделать.       – Ты действительно считаешь, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы «вскрыть» его? Это сразу после того, как он очнулся после тяжёлых повреждений?       – Для десептикона никогда не бывает подходящего времени для такого разговора. Но сейчас он – пленный слушатель. Он... – Дрифт провел ещё один глубокий цикл вентиляции. Его окуляры были ярко-синими по краям. – Если я смог это сделать, то и он сможет. И он должен.       – Да, – сказал Родимус. Он положил манипулятор на плечо Дрифта и сжал его. – Мы поможем ему справиться с этим.       – И ещё… – Дрифт нахмурился и уставился в пол.       – Да? – Родимус сейчас выкладывал весь свой позитив, хотя на самом деле не чувствовал его ни капли. Его другу было больно. Мелкие признаки были на фейсплейт – оптика Дрифта, мерцающая оттенками, медленное вращение колес в его плечах. И плюс один яркий признак – он схватился за меч. – Ещё?       – Я зол, что он зашел так далеко, что смог ранить стольких наших ещё до того, как мы поняли, что происходит. Он знал, куда нас ударить. Я зол, что не смог остановить его. Я должен был подумать об этом раньше. Я должен был знать, – Дрифт прижал ладони к фейсплейту, размазывая свои отметки. – Учения Винга тоже не сразу дошли до меня. Надо было использовать более практичные методы. Пойду принесу кристаллы...       — .:Родимус, Дрифт. В мой кабинет:. – голос Мегатрона прозвучал в шлемах обоих. Они посмотрели друг на друга.       – Похоже, предварительные отчёты готовы, – сказал Родимус с явным отвращением. – Кристаллы подождут.

***

      Родимус, Мегатрон, Ультра Магнус и Дрифт сидели по периметру стола в кабинете Мегатрона. У всех на броне подтеки энергона. В кои-то веки Родимус не ерзал и не закусывал с громким хрустом из миски с черствыми кубиками, которая была постоянным атрибутом на столе. Он не смотрел в потолок и не выстраивал забавные картинки из идеально выверенных заклепок. В комнате гнетуще царили скорбь и гнев.       Ультра Магнус перезапустил свой вокалайзер.       – Прежде всего, Рэтчет прислал новые данные: всего ранено 73 члена экипажа. Большинство из них получили ранения легкой и средней тяжести и находятся в стабильном состоянии, – он коснулся заплаток на своем шлеме, иллюстрируя это. – 24 получили критические ранения. Кроме Падальщиков, Рэтчет говорит, что уверен в том, что тяжелораненые со временем полностью восстановят работоспособность.       – Я только что был в медицинском отсеке, – сказал Родимус. – Они выкарабкаются.       – Команда отправлена на сбор металла с нижних палуб. Как только специалисты по металлу очистят его, начнется ремонт. Рэтчет в растерянности, что делать с Падальщиками. Их вывели в офф и вернули в колонны, но колонны пусты. Если в ближайшее время не удастся найти недостающий энергон 0001-ой, он заполнит их нашей текущей смесью, хотя и не знает, как это отразится на их корпусах. Но... если они стабилизируются, это не даст их искрам угаснуть.       Дрифт склонил голову и произнес короткую молитву.       – Что касается... Саундвейва... – Ультра Магнус перетасовал датапады. – Его держат в карантинной зоне медицинского отсека. Чтобы обездвижить его, Рэтчет использовал одну из исследовательских установок силового поля. Саундвейв стабилен, но не реагирует. Я послал...       – Он реагирует, – сказал Родимус. – Мы... – он взглянул на Дрифта. Наверное, лучше было не вмешивать Дрифта в это дело. – Я только что говорил с ним.       Дрифт опустил оптику. Мегатрон сел ровнее. Ультра Магнус перезагрузил свой вокалайзер.       – Извини. Продолжай, – сказал Родимус.       – Я отправил команду исследовать каюту Саундвейва, и они нашли... – Ультра Магнус протянул Мегатрону и Родимусу через стол датапады, – гнездо. Мерзкое место. Командный центр, которым может пользоваться только он. Он не оставил никаких следов своих планов, и уж тем более никаких письменных заметок. Информация была загружена в терминал. Мираж занимается ее расшифровкой. Мы уверены, что существовала вторая фаза его плана, которая была прервана, когда он потерпел крах. Либо ему нужно было предоставить какой-то код, чтобы привести его в действие, либо... какой-то другой фактор, о котором мы не знаем. Бластер, Мираж и Персептор прочесывают системы Лостлайта. Мираж говорит, что инфекционный код Саундвейва очень трудно обнаружить. Саундвейв обошел 2938-ую шифрацию Миража и прекрасно имитировал наш родной язык.       – Он пробыл здесь всего три солцикла, – сказал Дрифт. – Три! Мегатрон и Родимус склонились над датападами. Родимус снова и снова качал головой, у него подергивало в баках. Мегатрон спросил:       – Есть ли третья фаза его плана?       – Я даже не подумал об этом! – выдавил из себя Родимус.       – Неизвестно. Возможно, когда поймём, какой была вторая фаза, мы сможем это определить, – Ультра Магнус подтолкнул через стол еще один датапад. – В том же коридоре, что и командный центр Саундвейва, есть комната, не соединенная с ним, которую команда ещё не пробила. Персептор снял показания энергии и рекомендовал действовать с большой осторожностью. Он обдумывает варианты, как безопасно проникнуть в комнату и исследовать её.       Мегатрон пролистал датапад с данными:       – Все физические линии коммуникаций, ведущие в комнату, отключены.       – Изолированное пространство, – сказал Дрифт. – Возможно, он счел возможным разрабатывать свои планы без риска быть обнаруженным?       – Мы не знаем, – сказал Ультра Магнус.       Родимус в недоумении посмотрел на датапад.       – Как он... сделал всё это?       – Саундвейв – специалист по коммуникациям. Вероятно, он проник в наши системы связи. Возможно, даже в систему безопасности. Это объясняет несколько аномалий, которые мы обнаружили на записях камер за последние несколько солциклов, – Ультра Магнус сел ровнее. – Сейчас мы находимся на уникальном перекрестке справедливости и милосердия, – он посмотрел на всех остальных по очереди. – Ради безопасности корабля и всех, кто находится на его борту, мы должны убрать Саундвейва из зоны досягаемости команды.       Искра Родимуса затрепетала, когда он задумался о последствиях. Мех, которого он спас и взял на борт, подверг опасности всех. Саундвейв никак не мог остаться, но...       – Я понимаю, я все понимаю. Но что нам делать? Изгнать его в следующую вселенную? Он умрет. У него не будет источника энергии вне корабля. И мы не сможем отправить его домой.       – Отсюда и дилемма, – сказал Ультра Магнус. – Тонкий баланс между должным наказанием и дозированным милосердием.       Мегатрон мрачно что-то пробормотал, потирая манипулятор. Во время боя туда попал энергон и присох в старом разъеме для термоядерной пушки. С тех пор он постоянно ковырялся в нем.       – Как единственный здесь, кто был изгнан, – начал Дрифт. Родимус отвел взгляд, – должен сказать, я разрываюсь. Мое изгнание было моим выбором, и оно было основано на ложных притязаниях. Здесь же дело обстоит иначе. Но, по крайней мере, у меня были ресурсы. Я мог заправляться энергоном, который находил. Я не думаю, что изгнание – это морально правильное решение.       – Заключить его на неопределенный срок, – сказал Мегатрон. У него плохо получалось скрывать гнев в своем поле. – Безопасность экипажа превыше всего. Его план был заранее продуман. Он изолировал мехов, которые, по его мнению, необходимы для функционирования Лостлайта. Они должны были избежать нападения, но остальные должны были погибнуть. Изолировать его.       – Изоляция – это то, что привело к этому, – сказал Родимус. – Если бы кто-то – кто угодно – потрудился поговорить с ним...       – Я поговорил, – сказал Дрифт. – Я сказал ему, к чему приведет подобный выбор. Я сказал ему, что время, проведенное на борту, – это возможность изменить свой курс. Но он этого не сделал.       – Я недвусмысленно сказал ему, что движение десептиконов распущено, – прорычал Мегатрон. Диафрагмы его оптик сузились, почти незаметно, но Родимус научился распознавать это слабое движение. – Это влечет за собой новую проблему. Если Саундвейв больше не испытывает чувства верности ко мне, как бы ни заблуждался, то мы не знаем, кому он теперь верен. Саундвейв 0001-ой остался предан делу десептиконов даже после того, как я его покинул. Он пытался основать новую родину десептиконов в Солнечной системе Земли. Этот Саундвейв – опасный мех. Ты должен был позволить мне запереть его, когда он прибыл, Родимус.       – Ты же знаешь, что это было бы неправильно, – возразил Родимус. Его манипуляторы дрожали. Он положил их на стол. – Никто не чувствует этого так глубоко, как я. Это я привел его на борт. Я должен был держаться ближе к нему. Он разбит, и пуст. Все, что он знал, неправильно. Сейчас самое время дать ему возможность перестроиться на что-то лучшее!       – Твоя эмпатия достойна похвалы, – сказал Дрифт. – Ты действительно сосредоточился на себе, – выражение его фейсплейта исказилось сомнением. – Но...       – Но? Есть ли предел эмпатии, Дрифт? – спросил Родимус. – Ты всегда говорил иначе.       – Слепая эмпатия – это неосмотрительно, – огрызнулся Мегатрон. – Скорее можно подумать, что ты пытаешься снять с себя вину, Родимус.       – Эй! Ты, как никто другой, знаешь, что мы проводим политику мира и интеграции...       – Проводить политику, основанную на идеализированных гипотезах, и потом видеть, как эта политика проваливается, – две разные вещи, – прервал его Мегатрон. – Гибкость – это наша сильная сторона. Мы можем менять нашу политику по своему усмотрению, чтобы соответствовать новым обстоятельствам.       – Это приглашение к долгому и контрпродуктивному спору, – вставил Ультра Магнус. – Некоторые правила неизменны. Мы выбрали свои. Мы не можем корректировать их каждый раз, когда оспаривается статус-кво.       Родимус обхватил шлем манипуляторами.       – Смертельных случаев не было. За исключением роковой ошибки, которую совершил Саундвейв, пытаясь использовать Падальщиков как оружие массового поражения.       Поле Дрифта вспыхнуло горьким весельем.       – По иронии судьбы, мы были бы в худшем положении, если бы Саундвейв сделал то, что я ему сказал, – сказал Мегатрон. – Если бы он поговорил с мехами на борту, то узнал бы, что Падальщики – не воины.       Ультра Магнус взглянул на отчет Рэтчета.       – Хотя Падальщики инициировали нападение, они получили больше повреждений, чем все остальные. Когда их удалось сдержать, Никель открыла огонь по своим, и когда Спинистер уже не мог бить остальных до потери сознания, он начал бить себя.       Дрифт покачал головой.       – Так много раненых мехов, а медицинский отсек похож на руины. Рэтчету понадобится целая вечность, чтобы навести там порядок. Эксперименты Сверва, Велосити и Анода уничтожены. А энергон 0001-ой... – его манипуляторы опустились. – Храм дома...       – Я видел это, – тихо сказал Родимус. Вид разбитых флаконов с искровым энергоном был подобен статическому удару. Амбулон аккуратно вытолкнул его из комнаты содержания, пообещав позаботиться об этом. Родимус был безмолвно благодарен за это – ни один мех 0001-ой не должен был брать на себя труд подметать осколки стекла и поломанные цветы.       – Он сделал это специально, – сказал Мегатрон. – Он мог отравить наши запасы продовольствия. Практично. Легко. Но он решил... – его хмурый взгляд исказился от отвращения. – Перед... инцидентом Саундвейв пришел ко мне в кварту. Он процитировал «На пути к миру», отрывок о важности символов. Сначала я подумал, что он защищает использование символа десептиконов в знак верности мне. Но я думаю... Думаю, он имел в виду образное выражение. Врага можно сокрушить, если он раскроет содержимое своей искры. Амбулон объяснил ему, что Падальщики и энергон 0001-ой были для нас священны. Это наша последняя связь с домом. Саундвейв намеренно выбрал их в качестве мишени, чтобы уничтожить то, что нам дороже всего.       – Проникновение, – пробормотал Дрифт. Его взгляд метнулся к Мегатрону и снова в сторону. – Опустошение.       Поле Мегатрона заметно похолодело, а затем было поспешно спрятано.       – Саундвейв слишком опасен.       Родимус насмешливо хмыкнул.       – Он причинил экипажу меньше вреда, чем некоторые из нас на борту в прошлом.       – Это несправедливо, – сказал Ультра Магнус, глядя на Мегатрона. – Это не...       – Как же так? – спросил Родимус. – Мы позволили Брейнсторму вернуться. Он изменил временную линию. Типа, всё пространство и время. И мы позволили ему вернуться.       – При всём уважении, – прорычал Мегатрон, – Брейнсторм доказал свою полезность на борту.       – Эй, мы все знаем, как опасно условие «тебя стоит иметь рядом только в том случае, если ты полезен», – парировал Родимус.       – У Брейнсторма хватило ума только унизить себя, – плюнул Мегатрон. – Сколько ворн мне понадобится, чтобы восстановить свою репутацию среди экипажа? Все были свидетелями того, как Саундвейв сказал, что я приказал ему организовать нападение!       – Да! А потом все видели, как ты обезвредил его и помог раненым добраться до медицинского отсека! И не думай, что твой омыватель тоже никто не заметил!       – Это был не омыватель...       – Я видел страдания в твоей ауре, – вставил Дрифт. – Я чувствовал её в твоем поле.       – Дело не в твоем эго, Мегатрон! – крикнул Родимус.       – Из всех мехов, которые могут проповедовать об эго...       – Порядок! – Ультра Магнус стукнул кулаком по столу. – Давайте не будем накалять обстановку.       – Дышите глубже. Сосредоточьтесь, – добавил Дрифт. Родимус и Мегатрон бросили на него ядовитые взгляды.       – Если я хочу быть беспристрастным в этом деле, – сказал Ультра Магнус, – а я, несмотря на трудности, намерен им быть, я должен сообщить вам, что Брейнсторм написал рекомендательное письмо для Саундвейва, если не сказать больше.       – Что? – спросил Мегатрон.       – Передам лишь суть, – сказал Ультра Магнус. – Он говорит, что черная жидкость, которую он соскреб с пола в кафетерии, – это форма энергона, с которой мы никогда раньше не сталкивались. Она обладает огромным энергетическим потенциалом. Я не могу преуменьшить его волнение по этому поводу. Он трижды подчеркнул слова «энергетически богатый». После них последовало 14,5 восклицательных знаков, – Ультра Магнус покачал головой. – Мех – пародия на пунктуацию.       Родимус закатил окуляры.       – Тем не менее, – Ультра Магнус задумчиво подложил кулак под подбородок, – я хотел бы знать, к чему он клонит. Я считаю, что мехи с талантами Саундвейва принесут пользу Лостлайту.       – Он не продемонстрировал способности меняться, – сказал Мегатрон.       – Не думаю, что мы дали ему такую возможность, – сказал Родимус. – Я сказал Саундвейву, что здесь у него будет второй шанс. Но он был изолирован. Он был голоден. Он одинок и устал. Я не могу посмотреть на себя в зеркало и сказать: «Ага, Родимус, ты дал этому меху настоящий второй шанс. Отличная работа!»       – Я думал, дело не в эго, – пробормотал Мегатрон.       – Дело не в эго, когда дело во мне, – сказал Родимус.       Ультра Магнус фыркнул.       – Мы не можем бросить его. Мы все знаем, что это неправильно, – сказал Родимус. – И мне не нравится идея таскать кого-то в камере-одиночке до конца наших орн. Мы должны интегрировать его. На этот раз мы должны попытаться. Я знаю, если мы дадим ему шанс, он сделает удивительные вещи. Как и все остальные.       – Велосити уже предложила медицинское устройство, которое она может установить, чтобы нарушить его способность удаленно получать доступ к нашим системам связи, – сказал Ультра Магнус. – Я бы... лично был более благосклонен к его интеграции, если бы он добровольно принял это устройство.       – Интеграция, если он выберет её, будет проходить на наших условиях, а не на его, – сказал Мегатрон.       – Мы можем предоставить ему выбор, – сказал Дрифт. – Он может выбирать. Если он предпочтет быть изолированным, возможно, это будет к лучшему.       В кабинете повисла тишина. Мегатрон сидел, нахмурившись, с отрешенным взглядом. Ультра Магнус отвернулся в сторону, несомненно, мысленно сканируя тысячи судебных дел и законов. Дрифт чуть подался вперед, его поле было печальным.       Наконец Ультра Магнус нарушил молчание.       – Я считаю, что это самое справедливое решение. Мы сможем определить справедливое наказание в ближайшем будущем. Сейчас же мы должны сосредоточиться на том, чтобы заставить его ликвидировать свою систему проникновения и уничтожить свои планы.       – Хммм, – сказал Мегатрон.       Родимус хлопнул по столу.       – Звучит неплохо! Кто его спросит? – все три меха посмотрели на него. – О, нет. Не я. Это должен сделать ты, Мегатрон. Ты должен поговорить с ним.       – Нет, – отрезал Мегатрон.       – Он просил тебя.       Мегатрон нахмурился.       – Он уже сделал то плохое, о чем ты беспокоился. А ты посмотри на себя. Ты в полном порядке! Насколько я могу судить, ты не проявляешь никаких геноцидных наклонностей. Ты даже никого не ударил!       Мегатрон бросил на него мрачный взгляд и пошкреб манипулятор.       – Ну-у, кроме самого Саундвейва.       – Думаю, это была бы хорошая идея, – сказал Ультра Магнус.       Дрифт кивнул.       – Он все ещё не верит нам. Ему нужно, чтобы все закончилось. От тебя.       – Он поврежден?– Мегатрон провентилировал.       – В смысле физически? – Родимус провел манипулятором над своей искрой. – Не думаю, что ущерб нанесен именно в этом месте.       Мегатрон потер лоб и застонал.