Сад отзвуков

      Как только «Лостлайт» зафиксировался над маяком, Родимус стал следовать стандартной процедуре для новоприбывших, разработанной Рэтчетом. Это была одна из немногих официальных вещей, к которым со-капитан относился серьёзно. Каждый новый мех, совершивший межпространственный прыжок к «Лостлайту», заболевал. Родимус передал по радиосвязи все необходимые сведения о состоянии Саундвейва, а также упомянул немного ненужной информации.       Каждый новый член экипажа «Лостлайта» подвергался первичному осмотру и сканированию на предмет обнаружения внутренних повреждений, образцы энергона забирались на отправку Брейнсторму и Персептору для синтеза индивидуального топлива. Рэтчет разработал эту процедуру, основываясь на опыте наблюдений за первым приведённым на корабль. В дальнейшем эта процедура дорабатывалась, поскольку у следующих двух мехов так же был опасно низкий уровень топлива. Все они были брошены: мехи, которых забыли или оставили слишком долго ждать спасения в их родных вселенных.       Саундвейв не стал исключением. По прибытии у него сразу проявилась БМА (Болезнь Межпространственной Акклиматизации), или, как любит это называть Вирл, «молекулы из другой вселенной пытаются тебя уебать» и был помещён в карантин единогласным решением всех четырех медиков корабля.       Теперь основной задачей Родимуса, после прохождения санитарного блока и обработки корпуса дезинфектантом, на чём твёрдо настаивал Минимус, был созыв клуба новоприбывших. Это было невероятно креативное название, которым он обозвал попавших ранее на борт трёх мехов. У них было своё мнение по поводу «Лостлайта», отличное от остального экипажа корабля. Опираясь на их опыт, Родимусу нравилось узнавать, что, по их мнению, может понадобиться новичку. Хотя на этот раз Родимус предполагал, что разговор пройдёт не так гладко, как обычно.       Они остановились у медотсека, чтобы через окошко по очереди поглазеть на Саундвейва. И теперь в кабинете Родимуса собрались Трейлбрейкер — выходец из вселенной 0203, который не имел ни малейшего понятия, почему все поначалу называли его Трейлкаттер, Амбулон и Мираж. Родимус почувствовал прилив гордости, и с ним и тень печали, которая появлялась каждый раз, как он их видел. Родимус поставил себе цель найти копию каждого утерянного члена экипажа. Всякий раз, когда Лостлайт прыгал в новую вселенную, Родимус ускользал и совершал несколько прыжков вокруг Земли и Кибертрона. Пайпс, Триподека, Гиперион, Полярис, Шок, Рэведж, Ор, Скидс… Так много мехов, которых нужно было найти! Но эти трое были теми, кого он уже успел обнаружить. Остальные придут со временем. Никто не мог бы заменить оригиналы, но помогало осознание того, что новички хотели подняться на борт корабля. И в той или иной мере успешно сумели влиться в команду и найти друзей.       — ...вязкий сине-фиолетовый энергон, который мы не встречали ни в одной из посещённых вселенных, а также очень необычное расположение комплектующих, — сказал Амбулон. — У Саундвейва есть большая тройка: искра, процессор, Т-шерстерня. Он определённо кибертронец. Но его биолайты и нейросеть... — Амбулон покачал головой. — Остальные медики испытывают небольшие угрызения совести по поводу того, что мы сканируем пациента, находящегося оффлайн, но я — нет, — он почесал манипулятор. Белая краска отслаивалась, под ней проглядывался пурпурный слой. Синдром отслаивающейся краски был в разных вселенных. — Он оффлайн, но его процессор активен. Я почти уверен, что он знает о наших действиях. Он не пытался меня остановить.       — Он шпион, — твёрдо сказал Мираж. Его обшивка была украшена золотыми символами и изящно инкрустированными драгоценными камнями. Очевидно, этот Мираж был модником. Хотя он и выразил свою благодарность за спасение, с того момента, как он ступил на борт «Лостлайта», его эм-поле приобрело никогда не исчезающий оттенок гнева. Родимус никогда не видел его улыбки. — Его функцией во время войны был сбор информации.       — Откуда ты это знаешь? — спросил Трейлбрейкер. Внешне он был почти полной копией оригинала с «Лостлайта», за исключением того, что его биолайты были не красные, а зелёные, как и визор, а также у него отсутствовала часть левой руки. Родимусу было очень комфортно стоять рядом с ним, Трейлбрейкер был воплощением добродушия.       — Просто посмотри, — Мираж неопределённо взмахнул манипулятором. — Он безликий, весьма приспособленный для работы с радиосигналами. Чрезвычайно опытный и опасный мех. Перехват данных, взлом систем, декодирование и так далее. Прямо как наш Саундвейв, — он указал на Родимуса. — И твой, не так ли?       — Э-э, — попытался вспомнить Родимус. Иногда казалось, что его родная вселенная — это прожитая вечность назад жизнь. — Думаю, да.       — Он может даже усилить свои возможности, проникнув...       Дверь запищала.       — Войдите, — сказал Родимус.       Вошёл Мегатрон. Мираж ощетинился — он был самым новым членом команды и ещё не привык видеть Мегатрона с красной инсигнией, командующего автоботами. Мираж попытался прикрыть этот недружелюбный рефлекс, сделал вид, что поперхнулся, и молча отступил назад. Родимус не винил его и, как он думал, Мегатрон тоже. Со временем Мираж поймёт. Так же, как и все остальные.       — …очень необычно, — сказал Мегатрон. — Брейнсторм начал создавать для него пайки?       — Ага, — ответил Родимус. — Первое, что я сделал по прибытию на корабль, это сообщил ему о необходимости запустить эту штуку с энергоном.       — Мне кажется, первое твоё сообщение было адресовано мне: «Мегатрон с ещё более безумной оптикой, чем я когда-либо видел», конец цитаты, — сказал Мегатрон.       Трейлбрейкер хихикнул. Амбулон слегка улыбнулся. Мираж усмехнулся. Родимус ухмыльнулся:       — Ладно. Это было вторым, что я сделал по прибытии на корабль. Брейнсторм уже трудится.

***

      Мираж задержался после того, как члены клуба разошлись. Выражение его фейсплейта стало менее кислым, когда дверь за Мегатроном закрылась. Мираж подошёл к Родимусу, скрестив один манипулятор на честплейте. Родимус не знал, что этот жест означает. Мираж, казалось, делал это бессознательно, и если Родимус имитировал эту позу, то он раздражался. Родимус накинул на фейсплейт фальшивую улыбку.       — В чем дело, Мираж? Есть какая-то секретная шпионская информация о Саундвейве?       — Нет. К этому делу оно отношения не имеет, — биолайты Миража замерцали. Во вселенной Родимуса это считалось бы показателем скуки. Скорее всего, Мираж чувствовал не это. Мираж не понимал сигналы биолайтов, которые использовало большинство членов экипажа. Может быть, он и не смог бы. — Я хочу вернуться домой. — Родимус нахмурился:       — Мне очень жаль, Мираж. Ты же знаешь, что мы не можем этого сделать.       — Должен же быть какой-то способ!       Родимус вздохнул.       — Если бы был способ, я бы позволил тебе вернуться. Ты ведь это знаешь, верно?       Мираж издал нехарактерное недостойное хныканье. Он восстановил свой вокалайзер.       — Я несчастлив здесь.       Для Родимуса это было подобно ножом по искре. Его плечи поникли.       — Мне жаль. Это из-за Мегатрона?       — Нет, — золотые оптики Миража вспыхнули. — Хотя я, очевидно, не его фанат.       — В чем дело? Может, хочешь сменить работу? Наш Мираж основал «Визажс». Я уверен, Блюстрик будет счастлив, если ты...       — Дело не в этом, — выплюнул Мираж. — Ты всё равно не поймёшь.       — Давай проверим, — сказал Родимус, разводя манипуляторами. — Я всякое повидал. Я не могу представить, что ты расскажешь что-то, что шокирует меня. — Мираж уставился на него.       — Итак?       — Если мы когда-нибудь найдём способ вернуться, я хочу им воспользоваться.       — Хорошо, — сказал Родимус. — Я обещаю, что мы дадим тебе уйти. Но мы не будем знать, сколько времени прошло в твоей вселенной. Мы не знаем, что ты обнаружишь, вернувшись туда. Мы не знаем, чем это тебе грозит.       — Я понимаю. Я приму все последствия, — Мираж коротко кивнул, — капитан, — он ушел, и шаги его были беззвучны.       Родимус полутрансформировал свои серво, встряхивая их, чтобы снять напряжение с нейросети. Он и не ожидал, что все на корабле будут перманентно счастливы или будут выражать ему свою вечную любовь, хотя полуиронически чувствовал, что заслуживал бы этого. Но вид новичка, такого несчастного, надломил в нём что-то. Родимус переминался с серво на серво.       — Всё в порядке, — пробормотал он себе под носовой конус. — Мы разберёмся с этим. Мы найдём, как ему помочь. — Родимус глубоко вздохнул, выбросив Миража из головы, и направился на мостик.

***

      Решетка пела и сплетала свои таинственные данные, нанизывая яркие точки на струны. Процессор Саундвейва ныл. Хотя он и знал, что оффлайн, но всё равно чувствовал свой корпус. Как лётный мех, он привык чувствовать себя лёгким, тонким и манёвренным. Но сейчас его тянуло собственным весом вниз, корпус казался тяжёлым и больным. Саундвейв начал анализ своих систем. Решетка мерцающих данных вмешалась и прервала его протоколы. Всё, что мог сделать Саундвейв, — это тщетно бороться с данными, затуманивающими его процессор. Далеко на горизонте сознания что-то пронзило усеянную звездами тьму. Саундвейв сфокусировался на этом. Даже с учётом искаженности сигнала его энергетическая структура была слишком узнаваема.       «Медицинский сканер».       Его исследовали! Автоботы оказались глупее, чем предполагалось. Он мог с первого взгляда понять, что сканер не представляет угрозы. Саундвейв позволил ему распространиться и проникнуть в его процессор. Они не нашли бы ничего значимого. Саундвейв, однако, угрозу представлял. Он удвоил свои усилия, пытаясь отогнать наваждение, и был вознаграждён угасанием звёзд. Саундвейв сконцентрировался на медицинском сканере и проследил его в обратном направлении. Через мгновение он уже пробил себе пути в медицинскую базу данных. Он послал свои собственные сканеры, распространяющиеся и разветвляющиеся микропрограммы, которые открывали случайные данные. Он узнавал имена, изображения и истории болезней. В тот момент как он проник в базу данных, принадлежащую, по-видимому, уже одному из технических или командных пунктов корабля, медицинское сканирование окончилось. Его микропрограммы рассеялись, и весь акцент был переведён на собственный процессор. Саундвейв заархивировал полученные данные и подключил визор.       На внутреннем экране визора всплыли окна множества предупреждений. Саундвейв почувствовал слабость и разбалансировку систем. Но у него не было времени зацикливаться на ощущениях собственного корпуса. Сенсорные данные заполнили его процессор. Всё вокруг было очень живым. Саундвейв окинул мутным взглядом бледно-зелёный медотсек. Над ним парили мониторы, пищали и отображали данные, вокруг собрались четверо медиков-автоботов с разной степенью настороженности на фейсплейтах и в эм-полях. Позади них стояли шкафы и столы, нагруженные оборудованием, тигли с пузырящимся металлом, осколки стекла и кристаллов. От зеленоватых стен импульсами исходило неопределённого рода излучение, с которым он никогда раньше не сталкивался. Когда он попытался распознать, что это, на его экране отобразилась сетка полигон-частотной диаграммы с волнообразным графиком.       Один из медиков подался ближе, наклонив голову. Саундвейв понял, что размышляет «вслух». Он выключил экран, сделав пометку оценивать поступающие данные на внутреннем экране. Находясь в Теневой Зоне, он привык проецировать всё, что ему вздумается, так как некому было там за ним наблюдать. Ему следовало подумать лучше, прежде чем давать автоботам какие-либо наводки на свои мысли.       Процессор Саундвейва пульсировал от излучения стен и оборудования, растущего внимания медиков, пищащих мониторов, шепота связей внутри эфира и...       Саундвейв запустил свои протоколы частотной фильтрации с «Немезиса» — программы, которые автоматически отфильтровывали ненужный шум и отвлекающие факторы. Это было необходимо для жизни на корабле, полном нестабильных личностей и кое-чьих театральных истерик. Комната приобрела единую структуру, и Саундвейв почувствовал себя в более обыденном состоянии. Он наклонил визор, изучая медиков. Трое были красно-белыми, и один — синим. Они были похожи на Родимуса: странные, массивные и угловатые, их поля парили в воздухе, речь с диалектическими оборотами. Жидкость в биолайтах, проходящая через их корпуса, издавала звук тысячи крошечных световых точек. Саундвейв изменил свои протоколы, чтобы отфильтровать их.       Обшивку Саундвейва покалывало — он посмотрел вниз. Он был привязан к медицинской платформе, маловатой для него, — сервоприводы свисали с края. Его руки-крылья были слишком длинными для встроенных металлических удерживающих устройств, поэтому его конечности были перекрещены стазис-наручниками. Положение было неудобным, и ему совсем не помогала дезориентация, которую его засбоившие гироскопы постоянно пинговали в процессор. Пальцы Саундвейва сжались. Он отчаянно пытался выбраться. Кончики крыльев Лазербика жглись о свет стазис-наручников. Комнату заполнил запах горящей краски.       — Саундвейв, прекрати! — красно-белый мех с вечным недовольством на фейсплейте навалился на его плечи. — Если ты себя повредишь, мы не сможем тебя починить.       — Не самое лучшее знакомство, — пробормотал красно-белый с крыльями.       — Я Рэтчет. Ты на борту «Лостлайта». Если ты чувствуешь дезориентацию, то это нормальный побочный эффект межпространственного прыжка. Эти симптомы пройдут. Прекрати сопротивляться!       Саундвейв услышал писк Лазербика. Кончики крыльев дрона горели от соприкосновения со светом наручников. Саундвейв сразу же замер.       — Хорошо, — сказал Рэтчет. Он пристально посмотрел в глухой визор Саундвейва. Саундвейв уставился в ответ. Медик медленно убрал манипуляторы и указал на мониторы. — Посмотрите на эти показания. Мы никогда не видели подобных систем. Саундвейв — необычный кибертронец, как внутри, так и снаружи.       Саундвейв мелко вздрогнул от знакомой реплики. Медики уставились на него. Его визор мигнул, показывая видео с красно-белым кибертронцем. Они, несомненно, понимали, что это автобот, медик, но он оставался для них незнакомцем. Безносый фейсплейт медика выражало гнев и настороженность. «Саундвейв необычный Кибертронец, как внутри, так и снаружи!», звучало видео. Медики уставились на Саундвейва, наконец, красно-белый мех сказал:       — Я думаю, это Рэтчет его вселенной.       — Да, — сказала синий медик. — Тот же сварливый тон и недовольный фейсплейт.— Рэтчет сварливо хмыкнул.       — Мне нужно доложить об этом капитанам. Саундвейв в каждой из вселенных… — он прищурился. — Грозный мех.       Саундвейв высветил улыбающийся смайлик на экране. Синий медик хихикнула.       — Он останется здесь до дальнейших распоряжений, — отрезал Рэтчет. — Никаких посетителей.       — Рэтчет, — сказала синий мех. — Ты выгнал меня отсюда, пока вы обследовали его. Но с ним всё в порядке. Переведите его в обычную палату.       — Нет, Велосити, его нужно удержать...       — Мне нужно вернуться к работе! Сверв только что принес мне новый сплав для испытаний...       — Ты привела сюда Сверва?!       Поле Велосити увеличилось, в нём ощущалось раздражение:       — Да! Ты уже дал ему разрешение!       Рэтчет и Велосити разразили спор. Саундвейв выдержал ровно 47 нанокликов. Он воспроизвел запись голоса Родимуса:       — Мегатрон.       Велосити замерла, указывая пальцем на Рэтчета. Все четверо медиков одновременно обернулись на голос.       — Один из тех трюков Саундвейва, — сказал медик с отслаивающейся краской. Под его белой краской просвечивался пурпурный. Он покосился на Саундвейва.       — Стоит задуматься, не так ли? — сказал красно-белый с крыльями, — Саундвейв и Мегатрон на одном корабле — это определенно плохая примета.       — Мегатрон, — повторила запись голоса Родимуса.       — Примет не существует, — сказала Велосити, укоризненно качая пальцем. — Я предупредила Ультра Магнуса о том, что мы закончили. Саундвейву нужно быть кое-где ещё. Сверв, Анод и я должны продолжить эксперименты!       — Мегатрон.       — Прекрасно, — резко сказал Рэтчет, хлопнув ладонью по кнопке. Ремни медицинской койки исчезли. — Зачем беспокоиться о мерах безопасности с одним из самых опасных десептиконов во всех вселенных?       — Я не это имела в виду.       — Если он так сильно хочет увидеть Мегатрона, я попрошу кого-нибудь из службы безопасности сопроводить нас на мостик, — Рэтчет нажал ещё несколько кнопок. — На время нашего похода я настоятельно рекомендую тебе выполнять все приказы, Саундвейв. Члены службы безопасности иногда бывают... дёрганными.       Саундвейв неловко поднялся с медицинской платформы. Его корпус был неустойчивым, посылая пёстрые сигналы процессору. Он послал команду на перекалибровку: его пластины брони дёрнулись и сместились. Возвышаясь над автоботами, он уловил в их полях короткие вспышки страха.       — Пошли, — рявкнул Рэтчет, направляясь к двери. Саундвейв последовал за ним. Оставшиеся медики расступились.       В коридоре их ждал ещё один автобот. У него была огромная пушка, три фонаря на шлеме и самая тонкая покраска, какую Саундвейв когда-либо видел. Мех слегка отступил назад, когда Саундвейв приблизился, но затем расправил плечи и сдвинул грудную пластину, чтобы казаться больше. Как только двери закрылись, медик с крыльями сказал:       — Шлак, мы забыли рассказать ему вводный курс…

***

      Саундвейв отвлёкся от тошнотворного ощущения в своём корпусе, осторожно сканируя стены «Лостлайта». Он создавал карту, добавив в неё информацию на навигационных слоях. Саундвейв включал и выключал звуковые фильтры, собирая маленькие кусочки данных, пока это не начало угрожать повторной дезориентации. Аквафенд,— офицер службы безопасности, ткнул его дулом ствола, когда он замедлился. Саундвейв отмахнулся от меха, про себя раздумывая, как именно он расчленит автобота при первой удобной возможности. Рэтчет повёл их по удивительно длинному, окольному пути. Корабль был намного больше, чем «Немезис», он звенел излучением, тип которого Саундвейв никак не мог определить, пульсация расходилась от корпуса корабля, проникала через стены. «Лостлайт» не был живым… Но для чего-то неодушевленного, он ощущался именно что живым. Наконец они добрались до тяжелых дверей, ведущих на мостик. Аквафенд поднял дуло и приставил его к шлему Саундвейва.       — Одно неверное движение, и я с радостью отделю твой процессор от всего остального. Если он вообще есть за этой маской, десептикон.       Саундвейв не ответил Аквафенду ничем, кроме холодной тишины. Рэтчет закатил оптограни и активировал дверь, Саундвейв последовал за ним, слегка пригнувшись в проёме.       — Хей, Рэтчет! — Родимус вскочил со стула. — Вольно, Аквафенд. Саундвейв здесь не заключенный, — Аквафенд не опустил оружия, — Рэтчет, ты заметил, что у него вокалайзер неисправен? Может быть, ты мог бы починить…       Саундвейв отвернулся от них и осмотрел комнату. Здесь были обычные атрибуты мостика звездолёта: большой экран, мониторы, консоли. Вокруг было около дюжины разноцветных мехов. Все, кроме одного, были ему незнакомы, но он сразу же узнал Мегатрона. Даже с эмблемой автоботов и деталями танка, покрытый сплошной серой краской, он был самой мощной и авторитетной фигурой на мостике. Саундвейв подошёл к нему, активируя свой неиспользуемый вокалайзер, нарушая протоколы обета молчания. Он не мог придумать ни одной вещи, которая доставила бы ему больше удовольствия, чем то, что он хотел сказать в течение многих ворн. Когда он приблизился, Мегатрон нахмурившись встал со своего капитанского кресла. Его поле было чужеродным, но безошибочно принадлежало Мегатрону. Слегка поклонившись, Саундвейв спросил своим настоящим, каскадным голосом:       — Лорд Мегатрон, каковы будут Ваши приказания?       Командный пункт погрузился в молчание. Все мехи отложили свои дела, повернулись и уставились на него. Мегатрон выглядел слегка испуганным. У Родимуса отпала челюсть:       — Лживый ублюдок! Я думал, ты не можешь говорить!       Саундвейв на мгновение высветил знак десептиконов на экране визора, будучи уверенным, что Мегатрон заметит его, а автоботы — нет.       — Это… Прошло много времени с тех пор, когда ко мне в последний раз обращались подобным образом, — медленно произнёс Мегатрон. Его голос был более звучным, чем голос Мегатрона, которого знал Саундвейв. Менее зловещий, но более твёрдый. — Саундвейв, находясь на борту этого корабля, обращайся ко мне как к своему капитану. Или как к со-капитану.        «Капитан?»       Процессор Саундвейва начал усиленно работать.       «Уловка. он должен оставаться в образе».       — Да, капитан, — на визоре отобразились красные осцилляторные волны.       — Так-то лучше, — Мегатрон оглядел его с мысков до антенн. — Я думаю, мы должны продолжить этот разговор наедине.       — Утвердительно, — Саундвейв последовал за ним, с нетерпением ожидая их разговора.