Его Макфлай много думал

Тони откинула тяжелую красную ткань, и на нее тотчас обрушился ливень. Наночастицы сверкнули, прыгнув в реактор; Тони вскинула голову, но в глазах потемнело — она задохнулась, словно кто-то ударил ее по лопаткам, и замерла на коленях, схватив сердце. Давление, явно. Как всегда. Головокружение не проходило пару подозрительно-долгих секунд, но Старк не капризничала. Небольшая гипотония была не худшим из всего, что могло с ней случиться. А раз соображала она достаточно неплохо для самоиронии, то приступ был не смертельным. Тони медленно выдохнула. В правом ухе звенело, и вода струилась с волос по лицу. С закрытыми глазами она совсем не к месту представила шум ливня шкворчанием мяса на сковороде. Такого большого и сочного вагю средней прожарки… — Мисс Старк, мисс Старк! — Питер стиснул ее плечо. — Вы в порядке? Она кивнула, протянула руку, и Паркер мигом ее сжал. Его волосы длинными завитками облепили лоб; глаза, отчего-то огромные вдруг, блестели. Мальчишку нестерпимо хотелось прижать к себе, и от мысли, что он все-таки оказался по уши в этом дерьме, сердце сдавило то ли ужасом, то ли виной — впрочем, отсутствие рисков для Питера было бы невообразимым подарком судьбы. Тони о таком мечтать не могла. Поэтому, отогнав всплеск рассеянных угрызений совести, крепче стиснула его ладонь, и Питер помог ей встать. — Ты как? — она кивнула, когда Питер кивнул. — Где Стрэндж? — Я– я не знаю, его здесь не было. — Стивен? Док? — Тони стукнула по коммуникатору, но ответа не последовало. Сбоку мелькнуло что-то яркое: Тони прицелилась, но Плащ только вскинул полы в сдающемся жесте. Старк цокнула языком. — Твою мать. Будешь подкрадываться — заработаешь дырку в подкладке. И не надо смотреть на меня побитой псиной: у тебя уже есть хозяин, а мне хватает одного непоседливого щенка. — Это- это вы обо мне, мэм? — Ты можешь с ним как-то связаться? — Тони прищурилась, но Плащ помотал воротником. — Конечно нет. То есть, конечно. Если бы всё было так просто. Улица вдруг показалась неправильно реальной, словно многоплановая киношная картинка вся целиком пришла в резкость. От скользкого тротуара отражались кривые неоновые вывески, силуэты уличных фонарей были резко очерчены, и многоэтажные синие здания показались исполинскими, ни много ни мало горами над крохотным человечком в самом низу. Пространство стало до физической боли незнакомым, и межвселенский сбой проглотил Старк с головой. Только этого не хватало. Придя в сознание, она обнаружила себя завернутой в Плащ. И, ладно, вес на плечах действительно заземлял. Вопреки всякой логике, от воротника почудился глубокий запах вина и теплого песка — так пахло от Стрэнджа — и Старк повела плечами, игнорируя укол тоски и страха в груди. Чего было больше — тоски или страха — она тоже игнорировала, не хватало еще подливать масло в огонь. Плащ отстранился. Зачесав назад мокрые волосы, Тони огляделась. Питер прошел навстречу тусклому неоновому свету, что едва пробивался через завесу дождя: круговой перекресток в конце улицы однозначно походил на Колумбус-Серкл, а значит, в этом мире как минимум был Нью-Йорк, а как максимум — он совпадал с Нью-Йорком родным. Что в свою очередь значило, что у них был шанс тут ориентироваться, и что ж. Это было неплохим стартом. Однако за ребрами нарастало волнение, хотя времени для панической атаки не было. Положа руку на сердце, для человеческих слабостей вообще никогда не было времени, но будто у Тони кто-то когда-нибудь спрашивал. Она помассировала левое запястье. Саднило ушибленное колено, одежда липла к спине, а ладони зудели, будто тонкий слой слякоти вибрировал на коже — Старк растерянно отряхнула руки о кофту и опять стукнула по коммуникатору. — Пятница, ты со мной? — С переменчивым постоянством, босс. Я не могу подключиться к местной сети, но фиксирую частоту колебаний вокруг и сравниваю квантовые показатели. Вы пережили еще одно мультивселенское перемещение. — Как проницательно. — Начинаю понимать, почему люди находят ваш сарказм бестактным. — А это уже лишняя дерзость. — Принято, мэм. Фиксирую справа неестественное искривление. Рыжий портал — тоньше и темнее, чем Тони привыкла видеть у Стрэнджа — заискрился над головой. Плащ метнулся к нему, но оттуда выпал кулон в форме глаза, и портал захлопнулся. Тони вскинула голову. — Эй! А остальной колдун? Однако черное небо не ответило — Старк смахнула с глаз капли и подняла кулон. Тот оказался на удивление тяжелым. Золото его поистерлось, но все равно богато блестело, и со скидкой на магию Тони дала бы ему все двадцать четыре карата (хотя сразу прикусила язык: полагаться на глаза и ощущения для металлургического анализа было по меньшей мере непрофессионально, тем более, что под видом золота мог скрываться любой материал — у магических реликвий не было обязательств перед базовой логикой). Тони провела пальцем по скользким гнутым линиям, что повторяли рисунок, который она не раз видела в колдовской обители; прощупала тонкие руны и знаки, выгравированные на них. Забавно, как все случилось из-за этой штуки. В смысле, как ничего не случилось бы, если бы не она. Камень Времени был надежно спрятан внутри и не вызывал никаких чувств — не фонил злой разрушительной мощью, не манил с хищным дразнением, не излучал тяжелый покой бесконечной силы. Едва ли он что-то значил в этом мире вообще, и все это было до того сюрреалистично, что у Тони вырвался глупый смешок. Зеленый камешек не больше пуговицы решал судьбу ее мира, но едва ли был интересен местным колдунам, что уж до местного Таноса с его смертоносной коллекцией. Но Тони рассчитывала вернуться домой. С обманом и победой в кармане или со старым планом искать Камень Разума? Ни одного колдуна с высокоморальным клятвами защищать Камень поблизости не было, зато Старк знала все о Новом Элементе, и, если компоненты Камня Времени был хоть сколько-нибудь на него похожи, она знала, как синтезировать взрывчатку. Она даже готова была поставить на контролируемую цепную реакцию: территория в зоне риска должна быть в два, а то и в три раза больше целевой, потому что взрывная волна от детонации… Плащ выхватил у нее кулон и отлетел на предусмотрительное расстояние, раскрыв полы, точно хищная птица крылья. Упрямец. Хозяину под стать. — А тебя вообще никто не спрашивал, — Тони вскинула палец, сведя брови, но чужое недовольство вспыхнуло у нее на висках, и она мотнула головой, выдворяя из мыслей бесцеремонного гостя. — Знаешь ли! Это уже ни в какие ворота. Но Плащ только вопросительно изогнул воротник. Кулон покачивался у него на приподнятой поле, и Старк фыркнула в бессильном раздражении. Ладно, да, они договаривались. И подставлять Стрэнджа она не хотела. В смысле, действительно не хотела — колдуны и так косо на него смотрели, и черт еще знает, чем взорвался бы этот нарыв, если бы док вдобавок еще и прозевал бы Камень. Нет, судьба мира всегда была важнее личных контекстов, но у них уже был запасной план, и трепыхалась Тони скорее из отчаяния, чем решительности или злорадства. Точнее, совсем не из решительности и ни капельки не из злорадства. Плащ приблизился, когда Тони поджала губы. Приподнялся над ней и бережно надел кулон ей на шею — тот повис странной тяжестью на груди, но Старк едва ли осознанно накрыла его ладонью. Ну ладно. Еще пригодится. Тем более, стремительно надвигающийся конец света в лице фиолетового психа показался вдруг забытой сказкой из детства — после одержимых фанатиков и не особо доброжелательной мультивселенной, Тони искренне заскучала по привычному за последние десять лет кошмару о Камнях и горе трупов. И она умела расставлять приоритеты. Но все же. — Мисс… Старк? — раздалось негромкое в коммуникаторе. — Вы могли бы… подойти? Время перевалило за полночь, и перекресток Колумбус-Серкла был на удивление безлюдным, только редкая пара фар мелькала через стену дождя. Рубашка Паркера потемнела и обвисла на напряженных плечах — он, ссутуленный, с волосами, что плотно облепили голову, крепко сжимающий мокрые кулаки, выглядел как-то особенно хрупко в тусклом свете с медиафасада на здании напротив. Тони протянула руку к паркеровской спине, но не дотронулась. Подняла голову к экрану. В повторе новостей показывали панорамные кадры с вертолета, который кружил над разрушенным зданием. Оно превратилось в груду бетона и скрученного металла; пожарные и спасатели роились среди обломков. Когда-то Роджерс принес такие же кадры из Лагоса (и он так и не понял, что злилась Тони не потому, что он защищал Ванду, а потому, что он в принципе говорил о ней, когда должен был о реальных жертвах реальной трагедии), и тогда это было началом конца. Тони на лбу писали имена погибших, Ваканда готовилась развязать войну, ГИДРА бросала на стол самый сильный козырь, и Мстители не просто теряли респектабельность, они взаправду больше не могли держать лицо. У Тони не было денег, что вернули бы родителям их детей, Роуди ставили перед недвусмысленным выбором между карьерой и дружбой, правительство не хотело больше принимать беженцев и отстраивать города, а чертов Стив Роджерс проводил все время на своих чертовых миссиях и защищал чертову Ванду — но виноват, конечно, был не только он. Кадры на медиафасаде менялись с панорамных на крупные; речь пожилого репортера то и дело прерывались статическим треском. С холодеющим сердцем Тони поймала знакомое имя в бегущей строке, и Питер обронил: — Сейчас. Команда парамедиков несли на носилках одинокую фигуру, накрытую простыней, и никогда — никогда — не должны были слова «из-за», «Человека-паука», «погибла», «Мэй Паркер» оказаться в одном предложении в этом порядке. Тони покосилась на Питера, но тот смотрел на экран, не мигая, только руки его едва заметно дрожали от напряжения. Он как будто уменьшился в несколько раз, и Тони опустила глаза, внезапно не способная вынести откровенный страх в застывшем паркеровском взгляде. — Обломки… разрушения… — продолжал репортер. — Когда же люди очнутся и осознают, что где бы ни появился Человек-паук, он приносит с собой хаос и бедствия? Всё, к чему он ни прикоснется, рушится и гибнет, а мы, невинные жертвы, остаемся среди руин. С вами был Джей Джона Джейм… — Это Мэй, — повторил Паркер, и Тони наконец стиснула его каменное плечо. — Это она. — Это не наш мир, шкет. — Пока что. — Ну-ну, откуда такой пессимизм? Сейчас мы найдем местного дока, откроем пару-тройку кротовых нор и вернемся домой. — Что это изменит? — Определенность дарит покой. Питер всхлипнул. — Но что, если там… если Мэй… там… — Ну, мы-то пока не там. И не можем знать наверняка. — Почему тот, второй, мистер Стрэндж не сказал, что с ней случилось? От паркеровской внезапной злости Тони клацнула зубами и убрала руку. Столько горечи клокотало в его голосе, и столько ее было в его глазах — казалось, она вибрирует у самой Тони на коже. Питер взмахнул рукой на экран. — Вы тоже считаете, что я слишком мал, чтобы знать? Чтобы понять. Но это вы не понимаете: Мэй — всё, что у меня есть… — Я считаю, что истерика делу не поможет. — Истерика? Для вас это просто истерика?! Там- там моя тетя! На носилках, мертвая, это она! Она моя единственная семья, и я- я не могу так, мисс Старк, для меня это слишком, я… простите, но я не какой-то там крутой и сильный супергерой, который стойко переносит все трудности, я не— я не вы. — Да. Это точно. Если бы он только знал. Пепс умер у нее на руках, и она была дважды в этом виновата (во-первых, потому что не предотвратила, во-вторых, потому что не сумела спасти), и она клялась никогда больше не притрагиваться к костюму. Но Стив в то время был особенно убедительным — переживший в свое время столь же невыносимую потерю, он знал, какие слова ей надо было услышать. Потом, правда, все вывернулось наизнанку. Нет, Тони тоже ему не обещала, что не сбежит к Пепсу, если тот вдруг оживет, но у нее были некоторые представления об объективности и приличии, и все это, вообще-то, было не про секс, черт бы с ним… — Это не всегда про стойкость, ладно? — Тони протянула руку. — Иди сюда, шкет. Все в порядке. — Нет! Нет, ничего не в порядке! У меня ничего не в порядке, ничего! Я неизвестно где, я не знаю, что с Мэй, и я никак не могу на это повлиять, и самое ужасное в том, что вы тоже– вы тоже не можете! Никто не может! И я- я… Осекшись, Питер поднял ладони — те дрожали, и он попятился, будто хотел скрыться от собственных рук. — Шкет? — Я- я опять это чувствую; это как– как чутье, но в разы сильнее– ай! — он схватился за голову. — Питер! Его проглотил пестрый сбой. Плащ мигом обернулся вокруг него, его полы растягивались за кривыми краями сбоя, а когда Питер вернулся, Тони прижала их с Плащом к себе. Узоры на толстой парче были грубоваты на ощупь, и ворот касался щек, но Тони только обняла их с Паркером крепче. Хоть это были и не объятия. То есть, объятия, конечно, но в другом смысле. Сейчас Тони была только опорой, без которой мальчишка повалился бы наземь — вынужденной поддержке радуются столько же, сколько пластырю на порезе. — Все хорошо, шкет. Дыши, — она погладила его по голове. Питер наконец шевельнулся; горячо всхлипнул ей в плечо, и от его трогательной уязвимости у нее защемило в груди. — Вы же из будущего, — прошептал он, — вы должны знать. Вот только знание ничего не решало — лишь давало точку, от которой надо бежать. И Питер явно спрашивал не о том. — Все было… иначе. — Но Мэй там жива? В вашем будущем? Тони скрипнула зубами. Насколько она знала… (а ее знание мало что стоило, потому что мироздание неустанно ошарашивало ее новой информацией) — хотя там, на Титане, когда она захлебывалась собственной кровью, диапазон ее сведений был весьма ограничен. Но Питер спрашивал, и Тони просто не смела объяснить правду. — Да. — Хорошо. Хорошо, потому что, — он отстранился, потирая глаза, и Плащ отлетел, — потому что это значит, что она и сейчас будет в порядке. Это хорошо. Он поднял взгляд, полный несмелой надежды на обещание, но Тони, как бы ни было больно смотреть на паркеровское разочарование, только поджала губы. — Слушай, малец… то будущее в действительности не имеет значения. — Потому что вы хотите перехитрить этого Таноса, да? Которого вы обсуждали с мистером Стрэнджем? — Да. Да, именно так. — Все так серьезно? — Серьезнее некуда, — Тони царапнула себя по левому запястью, и Питер вытер мокрую щеку плечом. — Но… вы совсем не просили помощи. — Потому что это плохой парень уровня Мстителей, нет, Мстителей в квадрате. Не дружелюбного соседа. — И ради одной победы можно поставить под угрозу причинность мультивселенной? Тони едва не поперхнулась. — Заходишь на опасную территорию, Паркер. — Я- я просто думаю… — А я думаю, что тебе не стоит комментировать выборы, которые ты не принимаешь. — Потому что вы с мистером Стрэнджем уже все решили за нас? — Он не мистер, а доктор. Это во-первых. Во-вторых, да, мы решили, потому что это наша работа, и этот твой обвинительный тон был бы уместен, если стоял бы вопрос, а сейчас я начинаю вспоминать, что тебе только пятнадцать — а ты знаешь, мне не нравится об этом вспоминать. — Но- но это нечестно! Вы не оставляете нам выбор! — Тебе такие выборы не нужны! Нет, — она вскинула сложенные вместе пальцы, жестом показывая закрытый рот, — сейчас молчи, Паркер, потому что я злюсь, а ты даже не понимаешь, о чем говоришь, и, нет! Цыц. Не вздумай спорить. Ты ребенок, и ты ничего не знаешь, и я надеюсь — я очень надеюсь — что тебе никогда не придется узнать. Черт. Опять я звучу, как отец. — Н-но вы сами меня нашли… — И я стараюсь! Стараюсь оберегать тебя от этого! И, поверь, ты бы до сих пор в ус не дул, если бы с самого начала послушал меня и остался с эвакуированным. — И никогда бы не узнал об угрозе из космоса? — И был бы сейчас с тетей. Он отшатнулся, и Тони снова сжала запястье. Выплескивать на мальчишку собственный страх было подло, но признаться в бессилии она не могла, как и вынести откровенное обвинение. Несправедливое обвинение, к слову — кто упрекнет ее в том, что она делает недостаточно? То есть само собой недостаточно, но за это она отлично грызла себя сама, и негодование мальчишки было совсем некстати. И да. Не знай он о Таносе — что тогда, что сейчас — ей бы точно дышалось спокойнее. В какой момент она оплошала опять? — Вам не кажется, — Питер сжал кулаки, и Тони потерла переносицу, — что все зашло слишком далеко для сослагательных наклонений? — Да. Да, ты прав. Я не хочу ругаться, ладно? Мы меняем будущее, потому что у нас нет выбора. Твоя тетя не должна была оказаться в это втянута, но теперь мы решаем вопросы по мере их поступления. Это все. — Вот почему тот Стивен Стрэндж не хотел, чтобы вы продолжали. Чтобы вмешивались. — Прости, ты правда поднял эту тему через секунду после того, как я ее закрыла? — Об этом он говорил: если не менять будущее, реальность вернется на изначальную колею, и тогда- тогда Мэй… — Ты упустил ту часть, где изначальная колея ведет к миллиардам других смертей. — Почему они вам важнее ее? Старк заломила брови, и Паркер прижал ладонь к губам. — Серьезное обвинение. Питер. — Я… я это не имел ввиду… — Ну вот. Что и требовалось доказать. Так, все, — Тони взмахнула рукой, отсекая, когда Питер открыл рот; ливень хлестнул ее по ладони. — Беспокойство оправдано, спору нет, но когда мы говорим о судьбе целого мира… — Вы не можете– Мэй попала туда из-за вас! Если бы он не узнал, что Камень был у меня, это все… — Сослагательные наклонения, Паркер. Он отвернулся, утирая ладонью лицо. — Тот Стрэндж сказал, что смерть Абсолютная Точка. Ваша — и ее тоже. — А наш сказал «во времени, но не в пространстве». — Если время вернется на прежний… — Ты хочешь спасти одну жизнь за счет миллиарда других! — Но мы спасем всех, мы же- мы же Мстители, а Мстители… — Ты не Мститель! — она указала пальцем. — А те, кто ими были, не сохранили даже собственную команду, что уж там до целого мира! Думаешь, мне это нравится? Мы потерялись, Стивен пропал, и мы даже не знаем, сколько времени прошло в нашем мире — может, нам уже нечего будет спасать. Питер открыл рот, но захлопнул, не придумав, чем возразить. Заломив пальцы, он вновь поднял гловоу к медиафасаду — вместо новостей теперь крутили рекламу Кока-Колы, и Тони снова загладила на макушку потяжелевшие мокрые вихры. Накал эмоций внезапно сошел на нет — она опустила руки в неожиданном бессилии. Дождь усердно смывал ярость, оставляя на ее месте тревожную пустоту, и Тони с запоздалым отчаянием одернула себя за то, как выплеснула на ребенка свою беспомощность. Питер всхлипнул. — Нам— нам нужно открыть кротовую нору, да? И мистер доктор для безопасности, — опять посмотрел на Тони. — Чтобы вернуться. — Шкет? Ты как? — Я… я боюсь, мэм. За Мэй, — он свел мученически брови. — Вы хотите, чтобы я ей пожертвовал, но я не могу. — Нет! Я этого не говорила. Я сказала, что это ужасный несчастный случай и что мы будем решать проблемы по мере их… — Но вы знаете, что она выживет, если вы перестанете менять будущее. — Это только теория. — Ее можно проверить. Решительность его мрачного взгляда заставила Старк подобраться — мальчишка дышал быстро, поверхностно, но смотрел, не моргая, и она с осторожным, но твердым предупреждением наклонила голову: — Питер. Послушай. Я никому еще это не говорила, поэтому слушай очень внимательно — как бы я ни ненавидела это признавать, мы оцениваем жертвы не по именам, а по их количеству. Это чудовищно, знаю, но мы не на курорте. Ладно? Мы попробуем вовсе их избежать, но когда ты можешь предотвратить кровопролитие… — Нет! Паркер вскинул веб-шутер, и ладонь Старк оказалась прилеплена к мокрой стене. Тони дернулась, потом потянула с силой руку, но плотный слой паутины не поддался. Тогда она свела брови и на мелькнувшую в глазах Питера растерянность возмутилась: — Паркер. Он сглотнул, и Тони, чувствуя, как снова вскипает ярость в груди, махнула свободной рукой. — Снимай это, довольно. — Нет, — он выпрямился. С уверенно поднятым подбородком встретил ее негодующий взгляд. — Простите, мисс Старк, — он выстрелил паутиной в колдунский кулон. — Даже не вздумай. — Я- я должен ее спасти. — Питер! — Я все исправлю, честно, я только хочу убедиться… — Паркер! — Простите меня. Плащ метнулся к нему, стоило Питеру сорвать кулон, но он увернулся и выстрелил в многоэтажку — не успела Тони моргнуть, как он исчез за плотной стеной ливня. — Паркер! Нет! Твою мать, — ее трепыхания не смягчили паутину, зато отозвались нытьем в запястье. Плащ в растерянности метнулся к зданию, затем обернулся к Тони, и она махнула рукой. — Давай за ним! Холодная плита сдавила Старк грудь, и она прикрыла глаза. Ну нет. Эту роскошь она позволить себе не могла — ни потерять мальчишку, ни упасть в отчаяние из-за того, что уже его потеряла. Надо быть понежнее, она возьмет на заметку. — Туше, босс, — пожурила Пятница, и Тони прижала к руке генератор: наниты быстро расщепляли паутину. — Подключись к любому местному вай-фаю и отследи его. — Секунду, мэм. Отряхнув руку, она убрала волосы за уши, и наночастицы собрались в очки у нее на носу. Пиксельная волна пробежала по улице. — Костюм, Пятница. — Деактивирован, босс, для вашей же безопасности. Поскольку в местной сети есть идентичный искин, риск потерять контроль… Сбой накрыл Тони внезапно. Ее мотнуло об стену, и, придя в себя, Старк схватилась за грудь. Сердце барабанило с такой силой, что Тони казалось, оно взаправду бьется о ее ладонь. Она выругалась сквозь зубы, стерла с лица воду, и только тогда наконец споткнулась взглядом о Плащ. По-человечески склонив ворот к плечу и сложив полы на груди, он левитировал у стены, и дождь струился с него тонкими ручейками. Вот этой вот насмешливо терпеливой позе он у Стивена научился, не иначе. Тони вздохнула. — Ладно, — нехотя хлопнула себя по плечу. — Но только один раз. Плащ мигом ее приподнял — Тони брыкнулась, схватилась за широкие красные плечи, и артефакт застыл в воздухе, позволяя ей привыкнуть. Тони несмело опустила руки. Повертелась. Ощущение было такое, будто ее подвесили на тросах, разве что, ну, без тросов — она поболтала ногами, но даже не ощутила свой вес. В остальном все было похоже на тестовые полеты во втором Марке: так же шатко, опасно и непонятно. И чувствительность к движениям слишком высокая. И тем более странным было ощущение живого разумного существа за рулем. К уколу адреналина прибавилась дрожь веселого довольства, и Плащ колыхнулся у нее под ногами. — Фиксирую локализованное антигравитационное поле вокруг вас, босс, — поделилась Пятница, — и воздействие некой силы, которая подавляет эффект инерции. Предполагаю, магический объект обладает телекинезом. — Это Плащ. — Кажется, вы подружились? — Не ревнуй, — Тони наклонилась к воротнику. — Питер направляется к Санктуму, но мы перехватим его по дороге. Что значит «нет»? — она нахмурилась, но Плащ мотнул ее в сторону, и она схватилась за полы. — Эй, нежнее! Поднявшись над зданием, Плащ махнул полой — Пятница высветила список улиц в том направлении. До Бликер-стрит было часа полтора пешком, у Питера и без того была фора в пару минут, и… — Ладно, ковер-самолет, твоя взяла. Встретим его у дверей. — Отличный план! — поддержала Пятница, и Плащ метнулся сквозь дождь. Дорогу домой он знал и без указаний, так было быстрее, чем пешком, и оставалось только надеяться, что строение города тут не отличалось от домашнего. Деликатность, с которой холодный ветер касался ее лица, никак не вязалась со скоростью полета. Плащ нес Тони между многоэтажками и небоскребами, с изящным проворством маневрировал между домами; дождь размывал свет окон и неоновых вывесок, размазывал цветные блики по мокрым стенам. Лишь меняющаяся картинка и гул ветра напоминали о реальном движении, но Старк быстро укачало от отсутствия защит на лице — она бы все отдала за теплый комфорт последнего Марка. В грудной клетке все еще было тесно, то ли от паники, то ли от злости. Нет, она признавала педагогическое фиаско, но сердиться на подростковую упертость это ей не мешало — нашел время! Зато теперь она понимала отца. Тот закатывал глаза на ее истерики только так (по правде сказать, он до ужаса боялся ее слез и так толком и не научился принимать ее боль, но это Тони выносила за скобки). Немудрено, что он предпочитал общество железок и документов, тем более что Питер в сравнении с юной Тони был просто пай-мальчиком. И, честное слово, она надерет ему уши, а потом крепко свяжет и отправит в большой коробке тетушке на порог — пусть он подумает над своим поведением, а Мэй добавит заботливой взбучки. Мэй. Великая женщина — с этой ее бесспорной, абсолютной поддержкой. Нет, тетя Пег тоже писала Тони, что гордится, когда та перепрофилировала Старк Индастриз, но она также предлагала ей завязать с геройством после читаури, а потом умерла, и Тони не пришла на похороны. Ну. Потому что Стив узнал раньше нее и потому что они были тогда на ножах, и потому что она не хотела лететь с ним в одном самолете (ее ужасала мысль ставить свою Пегги-которая-меня-пеленала возле его Пегги-с-который-я-хотел-завести-семью) и встречаться с ее сыновьями, и, наверное, потому что немного злилась на Пегги за то, что та не выторговала у смерти отсрочку, ведь, право, кто, если не всемогущая тетя Пег, мог прожить двести лет всем назло? Ну а потом притвориться, что ничего не случилось, оказалось проще, чем оправдываться перед собой. С Пегги они общались не то чтобы часто (после гибели родителей практически не — только символические поздравления и вопросы о самочувствии), поэтому Тони и не заметила разницы. Тогда это казалось простым вариантом. Единственным. Отправить пару сообщений с соболезнованиями, и дело с концом. На повестке дня был Договор, заковианские беженцы, провал в Лагосе, в общем, никто бы и не заметил, ведь живые всегда были важнее мертвых, и только Роуди смотрел на нее с мягким укором (он Пегги хорошо запомнил, когда та влегкую повалила его, молодого рекрута армии, на газон старковского особняка при попытке перелезть через забор в гости к вернувшейся из Франции Тони). И, нет, наверное, кому-нибудь из четы Старк стоило сморкаться на поминках, но Тони терпеть не могла кладбища и всегда была отцовским разочарованием. Она позволила себе оттянуть столкновение с правдой настолько, насколько могла — все равно после Сибири ей необходимо было уехать, и она принесла на могилу самые красивые незабудки, какие только нашла в Лондоне. Она тогда много думала, что сказала бы Пегги, если бы знала. А потом поняла, что Пегги знала и так. Не могла не знать. Она была первым человеком в ЩИТе, и, может, она не знала, кто был пулей, но точно знала, кто жал на курок — и не сказала ни слова за двадцать пять лет. Не то чтобы Тони пыталась узнать, но позволить ей винить Говарда все эти годы… — Дождь заканчивается, — обронила Пятница, и Тони проморгалась. — До пункта назначения еще двадцать три минуты. Поясницу тянуло от неудобной позы, и Тони поерзала. Тучи и правда рассеивались; первые лучи рассвета коснулись неба, по которому разбегались фиолетовые трещины, похожие на плесень (ну, мало ли, какие еще в этой реальности были пейзажи…), и город окрасился светло-розовым. Вообще-то, Старк было жаль. Она не справилась, и у Питера были все основания ее винить, тем более, что ход его мыслей был не лишен настырной смелости. Тони… могла понять. То, с каким непреклонным хладнокровием она сама бросалась на убийцу своих родителей (будто это могло их вернуть или сделать их смерть не такой страшной, или подарить ей подобие облегчения), наверное, лучше всего доказывало, что, окажись она на месте Питера в свои восемнадцать, она бы сделала то же самое. Но в ее случае все было прозаичнее, и убегать от известий с тех пор стало привычкой. Когда Джарвис ей сообщил, она не поверила. Даже в голову не взяла. Ее мутило от ночной попойки, обрывки мыслей булькали, как комки каши на огне, и руки чесались смастерить что-нибудь эдакое. Она рассеянно кивнула, сунула в рот тост и пропала на полдня. Ей показалось странным, что мама не прислала сообщение по приезде — она всегда так делала — но Тони слишком увлеклась совершенствованием Дубины, чтобы ей позвонить. А придя к ужину, обнаружила в гостиной целое собрание из семьи Картер, Обадайи и отцовских юристов, и, право, совсем не так Тони хотела узнать, что ей в наследство перешла главная оружейная империя страны. Осознание спускалось медленно. Тони заклеила рану пьянством, разной сомнительности экспериментами по расширению сознания (как она до сих пор не пошутила об этом Стрэнджу?) и изобретениями, но правда пробивалась сквозь них темными кровавыми следами. Она проявлялась в бытовых мелочах — в том, как отец не приходил хмуриться на ее копошения в мастерской, и в том, как мама не заглядывала к ней в спальню, чтобы пожелать сладких снов. Был, конечно, Джарвис, который делал для нее больше, чем мог, и они с Аной почти заменили ей родителей, но только почти. Говард, неумолимый и напористый, подобно черной дыре притягивал все внимание своим авторитетом, строгой пытливостью и живой харизмой, а Мария создавала настроение, как бриз в жаркий день, на вид слишком кукольная, чтобы кто-то воспринимал ее всерьез, но исключительно эрудированная и волевая, важный голос в развитии здравоохранения, королева благотворительных фондов, тихая и дипломатичная в противовес капризной импульсивности мужа. Они были столь яркими, столь большими, занимали собой столько пространства, что их отсутствие превратило мир в зловещий изолятор. Тони даже не поцеловала маму на прощание. Когда слез уже не осталось и от каждого всхлипа рвало, а постель, из которой она не вылезала несколько дней кряду, действительно стала плохо пахнуть, Тони заперлась в мастерской и не выходила, пока не закончила проектирование своей первой бомбы под оглушительную «Highway to Hell». Десятью килотоннами тротила в девяностых никого уже было не удивить, а вот компактным размером — вполне; Тони всегда специализировалась на портативном оружии, и тестовые взрывы в кой-то веки вытянули ее из дома. Она помнила, как ослепительная огненная вспышка затмила солнце. Как из нее с жутким величием, нерасторопно и грозно, поднялось радиоактивное облако, плотный столб дыма и пламени, чудовищный титан из древних мифов. Опухшее и пульсирующее злой грацией, облако клубилось и черным, и красным, и рыжим… а потом прогремел взрыв. Ударная волна раскидала осколки и пепел на многие мили по безымянному выжженному плоскогорью. Голодное пламя не знало управы. Тони тогда поняла. Огонь был самой главной земной силой, а она — его повелителем. Она никогда не чувствовала себя настолько свободной. Через пару лет внезапно угасла Ана от обострения опухоли, связанной со старым пулевым, и Джарвис, пытаясь справиться с неподъемным одиночеством, превратился в тень Старк. Он для нее стирал и гладил, готовил роскошные блюда три раза в день, даже когда она неделями не возвращалась домой, и неизменно сетовал на то, как поздно она просыпается. Он боялся ее худобы, нездорового цвета лица и непонятного поведения, но возле него она никогда ничего не принимала, и у поздних подъемов причина была другая. Тони хорошо помнила острую боль в груди, адский стук сердца в ночной тишине, пламенный жар подушки и одеяла, сухость глаз. Но спать было нельзя. Это она тоже помнила хорошо — как боялась засыпать, чтобы вдруг не проснуться в мире, где Джарвиса тоже не стало. — Три минуты, мэм, — отрапортовала Пятница. Старк поморгала, смахивая с ресниц последние капли дождя. Она уже видела круглое окно Санктума, что возвышалось над улицей — зеленая черепичная крыша блестела в золотых утренних лучах, а воздух был свежим и прохладным, только легкий запах озона напоминал о ночном ливне. И, что ж. По крайней мере, колдовская обитель выглядела так же, как дома. И, вообще-то, никто не говорил, что потеря близких была обязательным пунктом для становления супергероем. Будь ее воля, Тони бы первой бросилась Питеру помогать. Строго говоря, они были в одной лодке: за эти — сколько? — несколько дней мертвыми могли оказаться и стрэнджевские колдуны, и Роуди, и Хэппи (он был так близко, когда все случилось — очередного покушения на него Тони не переживет), и если раньше Старк ловко уворачивалась от этого волнения, то теперь приходилось смотреть правде в глаза. Но выбор был нечестным, и она не могла подвести Стивена. Он не должен был остаться в мультивселенной, как потерянная игрушка, а вряд ли кто-то, кроме самой Старк, мог его вернуть. Объективно — гением среди всех перечисленных она все же была единственным. Стивен, черт возьми. Как она будет его искать? Фиолетовые трещины на розовом небе темнели и бурлили, в них словно бы появлялись смутные силуэты, но солнечный свет медом лился на улицы Гринвич-Виллидж, тихие и пустые в столь ранний час. Плащ опустил Тони на землю — мощеный тротуар влажно сверкал и скрипнул под кроссовками. Старк была рада вновь ощутить под ногами твердую землю. Каменный фасад Санктума потемнел, с деревьев у входа вместе с белыми лепестками падали тяжелые капли, и здание в целом выглядело мрачным и негостеприимным. — Эй. Ау. Сим-сим, откройся! — Тони скрестила руки, и Плащ несильно хлестнул ее по бедру. Затем слетел, оставив на ее плечах неуютную легкость, взмыл на крыльцо, но двери и ему не открылись. Тони хмыкнула. — Ничья? Но Плащ вдруг навострил воротник, и Старк повернулась тоже. Питер замер, повиснув на стене здания напротив, вытер лицо рукой. — Немедленно спускайся! — крикнула Тони. Пятница увеличила в очках изображение, но Питер выстрелил паутиной в Плащ, прилепив его к стене Санктума, и пополз обратно на крышу. — Эй, мы не обижаем братьев наших меньших! Это против правил. — Я не дам Мэй умереть! — Никто не просит тебя… о, ребенок, — Тони потерла лоб с глубоким вздохом. — Питер, послушай. Мы в одной команде. Хорошо? Ты сейчас спустишься, отдашь колдунскую побрякушку, мы вернемся домой и со всем разберемся. У тебя все равно нет плана. — Я- я только хотел убедиться, что Мэй выживет, а потом бы вернулся за вами и… — Ты что, прости? Меня здесь оставить решил? Немыслимо. — Только так будущее дома не будет меняться, и Мэй пойдет на поправку! Это- это никому бы не навредило, я бы сразу вернул вас обратно, и мы бы спасли всех! — Да, и как бы ты вернул меня, интересно? У тебя ни расчетов, ни заготовок. — Я бы придумал что-нибудь, и Пятница бы наверняка… — Где Стивен Стрэндж, Питер? На внезапный вопрос Паркер захлопнул рот. Но когда смысл дошел до него, он опустил голову, сердито хмурясь и сжимая тонкой полоской губы, и Тони вскинула брови. — Что? Ты не знаешь? Да ну. Может, он в мире, где магия не работает? Или в альтернативном средневековье, где его вот-вот сожгут на костре? Или, может, в открытом космосе в реальности, где наш земной шарик давно смело со вселенских координат парочкой водородных взрывов? Что-то я не слышу твои варианты, Паркер. Питер что-то пробормотал, и Тони прижала ладонь к уху. — Не слышу? — Я не знаю, — повторил Питер, глянув на нее взглядом гневным, но полным стыдливой горечи. Тони сощурилась. — Надо же. И не хочешь знать, очевидно, ведь я не слышала ни слова о Стрэндже в твоем непревзойденном плане, но это, кажется, тебе не так уж и важно, да? А теперь повтори мне, Питер Паркер, что ты сказал про спасение всех. Не торопись. Я подожду. Если что, у Пятницы есть запись, она включит, если не вспомнишь дословно. Питер поник, так и стоя одинокой поверженной фигурой в фиолетовом свете на краю крыши. Злость, бурлившая у Тони в груди, вдруг схлынула, и на место ее пришло усталое, совестливое опустошение. Тони накрыла лицо рукой. — Мы не можем спасти всех, Питер, — сказала она наконец, вновь подняв к нему взгляд, — мы можем только пытаться. Ты будешь спасать одних, я других, и вопрос только в том, работаем ли мы заодно или порознь. Но вместе мы можем постараться обойтись малой кровью, ты в этом со мной? Питер несколько раз сжал и разжал кулаки, обдумывая, а плечо Тони вдруг обхватила сильная вибрация. Пятница не успела ее предупредить, и сама Старк не успела сообразить тоже — ее рука исчезла в золотистом свечении, пенящимся как морская волна. По небу прокатилась белая вспышка. — Мисс Старк! Но ответить на отчаянно-звонкий вскрик она не успела. Ее накрыл сбой, а затем закрутил смерч энергии — на мгновение Тони повисла в калейдоскопе картинок, но затем что-то вытолкнуло ее, и она с огромной скоростью понеслась вниз.