Его Макфлай много думал

Тони усердно потерла костяшками под ключицей. Проклятая хроническая боль, что простреливала грудь, такой неожиданностью не была, но Тони уже и забыла, как справлялась без постоянного мониторинга Пятницы с гормональными сенсорами и анальгетиками. Не то чтоб было совсем нестерпимо. Но малоприятно. И очень не вовремя, как всегда. Все эти воспоминания, напоминания и хроника всегда обострялись не вовремя. Тони вдохнула, ненадолго задержала дыхание и медленно выдохнула. Пожалела встревоженного донельзя Паркера — забрала деньги, избавив от нужды общаться с персоналом, и отправила изучать прочий ассортимент. Если купюры не примут, придется выезжать на чистом обаянии. Поэтому она подготовила самую солнечную свою улыбку, когда пожилой бармен вскинул брови на протянутую банкноту. — Неужели? — он взглянул на Тони и весело прищелкнул языком. — Моя смена подходит к концу! Вот вы выйдете, — указал длинным сухим пальцем на дверь, — и на моем месте уже будет другой. — Уверена, именно так посменная работа и происходит, — вяло огрызнулась Старк, и, ну. Ладно. Мультивселенная на правах старшей действительно занимала все ее ментальное пространство. Бармен-консьерж с лукавой улыбкой покачал головой, забрал деньги и поставил кружки в кофейный аппарат. Он стемперовал горку кофе. Давление повышает плотность… бум! Огромная звезда схлопывается под собственной тяжестью и увлекает за собой пространственно-временной континуум. Ее гравитационное поле настолько сильное, что даже свет не может через него пройти. Непреодолимая сингулярность. Бесконечная сингулярность. Может, они правда открыли черную дыру — про магию Тони могла только предполагать, а на предположениях далеко не уедешь — но манипуляции со временем и пространством не могли пройти безнаказанно. Не из дешевой лирики, а потому что на любое действие было противодействие. Рано или поздно физика взяла бы реванш. Может, это как раз и случилось. Тони отвернулась к холодильнику с сэндвичами — ей ли удивляться? Пару дней назад время повернулось вспять. Мультивселенная вписывалась в клиническую картину. В нее теперь вписывалось вообще всё, потому что у невозможных теорий появлялись зримые доказательства, и через самые страстные «не хочу» приходилось признать, что всё это было взаправду. И магия оказалась удобной компонентой — необъяснимой, нестабильной и неизученной. Но вместо мандража в преддверии нового миро-переворачивательного открытия Тони чувствовала только тупую скованность в грудной клетке и беспокойный зуд. За горизонтом событий оказалась другая вселенная, но что осталось по ту сторону? Чёрная дыра всё засосала? Вселенной, из которой они прибыли, больше не было? Возможно, реальность разделилась на две: ту, где черной дыра их испепелила, и ту, где они прошли насквозь невредимыми. В точке сингулярности такое могло случиться. Там что угодно могло случиться. Как и то, что они тронулись умом, когда время столкнулось с пространством, и их затянуло в этакую коллективную магическую галлюцинацию, и они вот-вот проснутся в комнатах с мягкими стенами. Или — в лучшем случае — всё это окажется предсмертной горячкой. Может, старик Эйнштейн уже тогда что-то понял и не из вредности отрицал квантовую физику… — Мисс? Бармен-консьерж указал ей на кружки на стойке, и Тони дернула уголками губ. То, что ее не узнаю́т, было непривычно. Даже уязвляло ее самолюбие. Весьма уязвляло ее самолюбие. Но логики в этом не было, и Тони сдалась — высыпала на прилавок горстку монет за сэндвич, отмахнулась от вопроса про сдачу и подмигнула Паркеру. Тот стоял в очереди в туалет и в ответ лишь поджал губы, теребя пуговицу рубашки. Стивен занял на террасе дальний столик. Ворот Плаща был опущен, непривычно-спокойный, часы лежали на столе, а над циферблатом висела голограмма снимков МРТ. Пятница вежливо высветила перед Стрэнджем клавиатуру, и он быстро и легко печатал, хмурясь, и выглядел таким… серьезным. То есть, он почти всегда выглядел серьезным, но сейчас в его напряженном лице было что-то необъяснимо привлекательное, то самое, что заставляет часами разглядывать греческие статуи в музеях. И эти его неидеальные черты — большие губы и маленькие глаза, густые брови, поблекшие ранки — только сильнее распаляли пристальное любопытство. Под скулами его темнели желваки от стиснутых зубов, и черная прядь падала аккуратной дугой в глубокую складку между бровей. Прядь с лица хотелось убрать. Дотронуться до мраморных черт, погладить, надавить, чтоб проверить на прочность. Тони пуще нахмурилась. И поняла, что бессовестно пялится, когда Стрэндж кинул на на нее выразительный взгляд исподлобья. Тони поставила кружки на стол, плюхнулась в кованый сетчатый стул и прижала сэндвич к груди — холодная пачка мигом пропитала влагой ткань кофты и слегка притупила боль возле реактора. Но, стоило Стивену опустить взгляд на ее руку, Тони переместила пачку наверх к пульсирующему глазу. — Итак, есть несколько новостей, хороших и плохих. Хорошие в том, что здесь расплачиваются той же валютой, что и у нас; физическое и исторические устройство мира в основном совпадает с нашим, и мы только что доказали существование гиперверса. Плохие же новости в том, что меня в этом мире нет, местная физика близка к нашей, а мы только что доказали существование гиперверса. — Проблема в энергии? — В том, что нашу реальность съела черная дыра. Стивен дернул бровями. Потер пальцами, будто проверял плотность воздуха, потом с сомнением мотнул головой. — Нет, не думаю. Я бы это почувствовал. — Почувствовал, правда? Это твой аргумент? — Я все еще Верховный Маг, Старк. Места силы в нашем мире питают меня, и я бы почувствовал, если б они пропали. И не мог бы сделать, — на кончиках пальцев его вспыхнула пара искр, — вот так. Искры быстро потухли, и Тони поджала губы. Ладно, на магические доводы ей нечего было сказать. Ну, одной головной болью меньше. Стивен сощурился: — Еще проблемы? — Пространство для эксперимента, время на расчеты и отсутствие экзотической материи, — она отняла от лица пачку и кивнула на голограмму. — Что у тебя? Он скосил взгляд. Крепче сжал сцепленные на столе пальцы. — Росс выкарабкается. Мозг не поврежден, но наверняка есть ожоги — неделя-другая консервативной терапии и будет как новенький. — Что насчет твоих мастеров? — Старк насыпала ему сахар в кружку. — Я… Он осекся, моргнул быстро, рассеянно. Опустил голову, подбирая слова. Гудение улицы слилось в белый шум на фоне, и ложечка зазвенела чересчур вызывающе о стенки кружки, поэтому Тони стала размешивать медленнее. Наконец, Стивен вздохнул. Положил перед собой салфетку. — У них серьезные травмы. Счет идет на часы. — В штабе пять хирургов, и руки у них из плеч. — Надеюсь. — Это профессиональная мнительность? — Старк прикусила язык за неуместную колкость и подвинула Стивену кружку. — А магия? Твои могут быстренько залатать какие-нибудь ткани или… — Операции на мозг не проводят «быстренько», Старк. Она подняла взгляд, выгнув брови, и Стивен клацнул зубами. Продолжать передумал. Поправил часы на запястье и пояснил: — Это кропотливая работа, а на Базе нет главного. — Тебя? — Камня Времени. Все было бы проще, будь у них дополнительная пара часов, но сейчас последствия неизбежны. — Насколько все плохо? — Повреждения в затылочной доле, центральной нервной системе, кровоизлияния — последствия любые, начиная с когнитивной дисфункции и заканчивая слепотой. Если их вообще удастся спасти. — Но ты мог бы? Спасти. Он сомкнул плотно губы, и взгляд его, сощуренный, вмиг заострился холодным предупреждением. Пятница свернула голограмму, и Стивен посмотрел на свои руки. — Я больше не оперирую, Старк. — Д-доктор Стрэндж? Это вы? Светловолосая девчушка не старше двадцати с соседнего столика мяла в руках блокнот и смотрела на Стивена с обожанием и восторгом. Тот нахмурился, окинув девочку быстрым взглядом — то ли растерянным, то ли сердитым. — Можно автограф? — тоненько попросила она. — Нет. Она в недоумении посмотрела на Старк. — Мне он тоже автографы не дает, — любезно подыграла Тони и хлебнула кофе. Это точно было вне ее юрисдикции. Даже если девочка казалась ей милой, хоть и чересчур молодой. — Будете весь день тут стоять? — Стрэндж вскинул брови, и девочка, смущенная до розовых щек, ретировалась. Тони опустила кружку на блюдце. Тон ее не выражал ничего более, чем замечание как бы между прочим: — Тебе стоит иногда быть приветливее с фанатами. Ну знаешь. Кто-то ведь должен защищать тебя в комментариях, когда пресса начнет перемывать тебе кости. — Меня не заботит пресса. — Это «я глупый и смелый и не признаю влиятельность СМИ» или «я преисполнился настолько, что мирская суета меня не волнует»? — Это «вряд ли они придумают что-то хуже», — он заломил бровь, и в сером взгляде его вспыхнули лукавые искры. Тони хмыкнула. Ну ладно. Даже она в свое время наткнулась на пару едких статей о том, как светоч нейрохирургии попал в секту, и прочих подробностях его жизни на грани приличия. Она не вдавалась в детали — полоскание чужого белья ее не интересовало — но по взгляду наискосок и так все было понятно. Жадные до скандалов писаки в клочья разорвали его репутацию, и Тони могла понять: после такой публичной порки бояться действительно нечего. И нечем больше задеть. Поэтому споры Стивен считал пустой тратой времени, и словесный теннис со сплетниками не казался ему даже забавной игрой — хотя Тони могла научить паре приемов. Собачиться с прессой было ее любимым хобби. Стивен откинулся к спинке стула. Еще немного, и он бы коснулся ее ноги своей. Но — не коснулся. — Расскажи мне про экзотическую материю. — Так называется вещество, которое не поддается законам физики. — Его не существует? — Оно гипотетическое, — Тони отломила кусок от сэндвича, слизнула с мизинца майонез. — Для меня оно существует только в теориях о кротовых норах, но кротовые норы до недавнего времени тоже были только теорией, — указала уголком хлеба на Стрэнджа. — Кстати, для человека, который только что переместился в другую вселенную, ты слишком спокоен, это немного унизительно. — Я все равно не могу это исправить. — А! Хваленый восточный пофигизм. Это… стой, это даосизм учит не-деланию? Нет, это правильно, надо принимать судьбу и беречь нервы, хотя я не думаю, что в сложившихся обстоятельствах… — Мультивселенная для меня не новость, Старк. Если ты об этом, — он улыбнулся, но коротко, будто вдруг смутился своего самодовольства. Поспешил отпить кофе. — Магия не знает границ: мы черпаем энергию из мультивселенной, хоть и не фиксируем это осознанно. — Что, по-твоему, пошло не так? — При столкновении между зеркальным измерением и реальным возникла микроскопическая трещина. Обычно она затягивается за мгновение, но сейчас, видимо, в нее попала энергия Камня и не дала ей сомкнуться. Я… не могу это объяснить, но это то, что произошло. Тони отряхнула над пустой пачкой руки, жуя, и уперлась локтями в стол. — Нда. К сожалению, — потерла кулаками глаза, — к сожалению, в этом есть смысл: повернутое вспять время в черной дыре может создать белую дыру, а это как раз то, что нужно для теоретического мультивселенского перемещения. Он нахмурился, и Тони подтянула часы. Перед ней развернулся голубой холст голограммы — закатав рукав, Тони начертила пальцем полукруг и соединила дуги линией посередине. — Эти твои порталы — это кротовые норы. А это их модель в одном пространство-времени. Но мы говорим о двух разных реальностях, — она сделала новый рисунок, на сей раз моделирующий кротовую нору через вселенные. — Есть предположение, что в точке сингулярности, то есть, за пределами черной дыры, — выделила соединительную линию, — находится белая дыра. И есть другое предположение: что Большой взрыв возник из состояния, схожего с состоянием белой дыры. — Поэтому… по обратную сторону черной дыры находится другая вселенная. — Это нехитрый расчет, — Тони смахнула голограмму и откинулась на стул. — И наша практика это только что доказала. Согласно общей теории относительности, чтобы открыть кротовую нору, надо создать черную дыру, соединить ее с белой, и — бум! — туннель через пространство-время готов. Такую открыла армия читаури в двенадцатом. Это не магия, — отрезала, когда он заломил бровь, — а эффективный способ распределять энергию. — И в чем загвоздка? — В том, что кротовая нора нестабильна. Ее гравитационная сила разрывает ее, и только экзотическая материя может ее удержать. На время. — Значит, все-таки магия. — Если бы магия была материей, но магия — это энергия. Так что либо она на что-то воздействует и создает нужное вещество, либо она совсем не то, что я думаю. — Либо не поддается законам физики сама по себе. — Всю твою магию можно воссоздать достаточно прогрессивной технологией, и ты не убедишь меня в обратном. — Третий закон Кларка звучит иначе. — Это неважно, потому что Кларк был фантастом, а мы работаем с фактами: нечто в твоей магии удерживает кротовую нору, нечто такое же, что присутствует и в Тессеракте. Она коснулась реактора кончиками пальцев. Не то чтоб она об этом никогда не думала, но эксперименты с черными дырами действительно были непомерно опасны. Из-за масштабов и непредсказуемости. Однажды Тони выбрала между великим научным открытием и потенциальным уничтожением мира, но был ли у нее выбор сейчас? Был ли у нее выбор когда-либо, на самом-то деле? — Новый Элемент? — уточнил Стивен, и она фыркнула. — Название идиотское, знаю. Я предлагала другое, но у комисси не было чувства юмора, — пригладила жесткие пряди под кепку. — Структура элемента частично повторяет энергию Тессеракта, и в межпространственных перемещениях появится смысл, когда я объясню взаимосвязь какой-нибудь новенькой, никому не снившейся формулой. И чтоб мы ненароком не расщепили мир, тебе придется страховать каждый мой шаг всем запасом своей магии. — И тогда ты сможешь это сделать? Снова открыть нору? — Мы говорим о проходе между вселенными, док. Двадцать минут назад это было невозможным, а теперь ты просишь меня повторить сюжет «Хроник Нарнии» в реальной жизни. — Так сможешь или нет? — Дай мне хоть час на расчеты, — она отмахнулась. От кружки все еще веяло теплым паром, и Тони хитро блеснула на Стрэнджа глазами. — Ты ведь не в том смысле доктор. — У меня есть высшая ученая степень, вообще-то. — Ну, у меня их три, а доктором меня никто не зовет, но… — Босс, — с мягким укором вклинилась Пятница, — если вы предпочитаете… — …квантовые флуктуации? Погоди, Пятница, у нас тут зреет что-то важное. Стивен прочистил горло. — Я много читаю. — И флуктуации затесались в The Lancet? Или древний учебник по осознанным сновидениям? — Ладно, — вдруг сдался он, — я блефовал. — Откуда ассоциация? Для простого совпадения «вибрации тонких энергий» звучат оскорбительно правдоподобно. — Я их чувствую. — А! Снова. — Это навык, Старк. — И как именно ты их чувствуешь? Подсчитываешь, если скорость колебаний была триста метров в секунду, а стала… — Магия не интеллектуальное занятие, а интуитивное, — остановил Стивен и улыбнулся осторожной улыбкой. Тони склонила голову набок, и он легонько постучал пальцами по столу. — Ты считываешь изменения на молекулярном уровне со специальными датчиками, а я ощущаю их, потому что учился улавливать перемены на ткани реальности. Этот стол, например, — он прижал к столу ладонь, — и стул, и кружки, и даже салфетка. Ты вряд ли заметила, но все они немного холоднее, чем твердые предметы у нас. Так и наши тела, — поставил локоть на стол, — теплее. Тони глянула на его раскрытую ладонь. — Это эксперимент или такой способ сказать, что я тебе нравлюсь? — Что мой ответ изменит? Неожиданно. Тони флиртовала механически, а то, что Стивен, кажется, не, было неожиданно. И пронеслось легкой дрожью во всех тех местах, где давно уже ничего не проносились. Было ли ей просто лестно или все-таки радостно, Тони сказать не могла. Но, подавшись к столу, она прижала свою ладонь к его. — Не уверена, что именно я должна чувствовать, но… Стивен опустил пальцы меж ее — бережно, пригласительно — и Старк прикусила кончик языка. А потом тоже переплела с ним пальцы. Подушечки скользнули по мозолистой коже, едва коснулись неровных шрамов, но ладонь его оказалась неожиданно гладкой, с парой отметин по середине, и действительно очень теплой. — Хочу сразу предупредить, что серьезные разговоры по душам вызывают у меня панический ужас, — отбрыкнулась Тони, и Стивен сжал ее руку. — Шрапнель. Почему? — Почему что? Почему попала в меня? — Почему все еще у тебя в груди. — Памятный сувенир. — Тони. — Так я теперь «Тони»? — Почему ты увиливаешь? — Почему ты не убрал шрамы? — она неубедительно попыталась руку отнять, но Стивен ее не выпустил. — Они не убивают меня. — Мы говорим фигурально или… — Шрапнель у тебя в сердце буквальная. Тони стиснула зубы. Злой насмешкой усилились боли в груди, и Старк напряглась, будто могла раздавить грудную клетку и избавиться от дискомфорта. Но Стивен буравил ее таким упрямым взглядом, что она наконец смирилась — скривила быструю недовольную гримасу и отвернулась. — Лучше однажды умереть от нее, чем от дыры в груди после операции. — Я искренне изумляюсь, с каким легкомыслием ты позволяешь судьбе бросать кости на собственную жизнь. — Приятно в качестве исключения передать кому-то ответственность — попробуй, тебе понравится. — Ты ведь знаешь, что не обязательно вскрывать тебя целиком, чтобы достать осколок? Можно просто обратиться к хорошему хирургу. — Там не только осколок. Там целая магнитная установка. Он скользнул взглядом вниз — туда, где светился реактор — и негромко спросил: — Это… было…? — Пыткой? Нет, нет-нет, это спасло мне жизнь. Ее установил Инсен. Хо Инсен. Как много людей ты знаешь с именем «Хо»? Он тоже был хирургом, кстати; очень хорошим хирургом, насколько могу судить… И по вечерам он рассказывал, как ходил с дочкой в походы. Как она любила купаться а горных озерах. Рассказывал, как встретил жену и как медовый месяц они провели в Греции. За первые полтора месяца он поведал все и много потом повторялся, но Тони не жаловалась. — …и отличным человеком… Он перекладывал ей со своей тарелки (их кормили достаточно, чтоб они не падали в голодные обмороки, но за три месяца Тони скинула ни много ни мало тридцать три фунта) и отдавал ей свою одежду (великоватую, но куда более закрытую, чем то, что выдали ей террористы). А в день, когда Старк впервые проснулась с адской болью внизу живота, бессильная перед природой без анальгетиков, Инсен стал выпрашивать для нее обезболивающие — или хотя бы выходной. Его увели. Через пару часов дали Тони стакан с мутной водой — в ней явно что-то растворили, но, когда мужик с автоматом вдвое больше тебя сурово таращится из дверей, вариантов остается не то чтобы много. На выходе все оказалось не так трагично: Тони не отдала концы, проспала пару часов, и никто ее даже ни разу не тронул. Она ярко помнила, что ей снился Джарвис. Очень реальный Джарвис из очень реального воспоминания. Ей было семь, она болела ангиной, и он сидел возле ее кровати, читал что-то о динозаврах и улыбался с заботливым беспокойством, а жёлтый свет от детского ночника бросал на его лицо длинные тени. В комнатке было темно, пахло лекарствами и мамиными духами (родители вовремя умотали на Старк Экспо в Швейцарию), но Тони отчетливо помнила, как в этой густой лихорадочной темноте светилось лицо Эдвина — во сне оно светилось будто бы изнутри. В плену она спала чутко, и ржавый скрежет двери мигом ее поднял. Инсена вернули под вечер. Со свежими синяками и четырьмя кубиками рахат-лукума. Он присел на край ее койки, опустил теплую ладонь ей на плечо и протянул рахат-лукум с виноватым, мягким волнением. Лакомства были твердые и кислые, но Тони едва не расплакалась. — Он мертв, — подытожил Стивен. В ответ на его беззаботную догадливость из глубин души поднялось раздражение, но Тони только кивнула. Стивен прищурился — будто впрямь увидел и раздражение, и полыхнувшую у нее в груди тоску — но выражение его быстро сменилось отстраненным сосредоточением. — Инсен, — он помолчал, раздумывая. — Невысокий, афганец, доктор из Кембриджа? — Он был выше меня. — Это не редкость. — Я это запомню, — Старк заломила бровь. — Были знакомы? — В конце девяностых он провел в моем колледже пару лекций о травматологии в полевых условиях. — В этом он был профи. — Бойко отвечал на вопросы и много шутил. — Похоже на него, — Тони вскинула брови. — А ты все еще держишь меня за руку. — Держу. И, так и быть, об этом стоило поговорить. Хотелось поговорить. Они словно застряли на стоп-линии, и Тони со всей любовью к экспериментам честно оценивала другую реальность самым необычным местом для секса. Но предлагать Стивену приятельский перепихон — немного жалостливый, немного злой — казалось будто бы неуместным после всего. Да и вообще. Не сексом единым… Стивен в неловкости выпустил ее руку. — Давно не было межвселенских сбоев. — Это плохо? — Необычно. — Насколько? Статистически. — Не знаю, — Стивен недовольно повел плечом. — И Паркера долго нет. — Для похода в туалет так точно. По ладони все еще бегали теплые фантомные мурашки, и Тони побарабанила по столу пальцем. Скомкала пустую упаковку, зажала ее блюдцем и встала. — Возьму еще что-нибудь поесть. Ты будешь? — Он большой мальчик, Старк, — со снисходительной иронией отметил Стивен, но она подняла брови. — А это — другая реальность. Потому что это объясняло тревогу — неясно было, какие тут законы. Можно ли оставлять подростка одного в общественном месте? Раз уж мультивселенная оказалась реальной, то почему не могло какое-нибудь идиотское правило? Тони была готова к любым неожиданностям. Она толкнула прозрачную дверь. Звякнул колокольчик, и знакомый кофейный запах окутал Тони; внутри никого не оказалось. Блеклый свет падал на металлические спинки стульев, но за широким окном Тони вдруг не нашла Стрэнджа — ни столик, за которым они сидели, ни какой-либо столик вообще. Ее обдало невесомым холодом. — Стрэндж? — она обернулась, но вместо двери за спиной простиралась молочно-белая пустота. Воздух тоненько замерцал, и Тони стиснула кулаки. Стены таяли в искрах, облачая под собой гигантские, футов под триста, глыбы зеленого кварца. Глыбы чередовались с гранитными колоннами, исписанными рунами, прямо как те, что были в колдунской библиотеке, и за пару секунд помещение превратилось из неприметного кофейного уголка в широкий бальный зал. Потолок уходил высоко в темноту наверху, а золотой свет просачивался сквозь кварц, падая радужными кружками на зеркальный пол. Наночастицы собрались в железную перчатку на напряженном плече. — Мисс Старк! Она обернулась — увеличенное и деформированное отражение Железного Паука появилось на трех глыбах сразу, пока сам Питер не выскочил между ними, снимая маску. По-детски растерянный, но, вроде, не раненный. Световые преломления делали его кожу зеленоватой, но, стоило ему приблизиться, Тони заметила на его щеках здоровый румянец и выдохнула. — Ты в норме? — Д-да, я… — он осекся. На периферии зрения задрожали искры; Старк подняла репульсор, а маска вновь закрыла лицо Паркера. Но в рыжем проблеске появился вначале красный парчовый ворот, а затем и сам Стрэндж. Замерев с поднятыми щитами, он дернул бровями. — Пугаешь еще, — Старк цокнула языком, опустив перчатку, и Стивен тоже убрал щиты. — Вы в порядке? — Стесняюсь спросить… — Нас похитили. Хорошо, что всех вместе; не хорошо, что похитили. — Кто? — Это энергия мастера мистических искусств, но искаженная. Заклинание слишком прочное, я не могу отследить имманентный след. — Нет? На ее вскинутые брови Стивен скользнул пальцами в двойное кольцо. — Эм, у меня- у меня есть идея, — несмело позвал Питер, и Тони запрокинула голову. Под беспроглядной чернотой наверху густела еще более темная нечеловеческая тень. Лениво ходили огромные крылья, по бокам существа извивались щупальца, а из головы торчали зазубренные рога. Существо качнуло широким хвостом с гребешками, как дракон из мультика, и Пятница догадливо заключила Тони в броню целиком.