Когда ты смотришь на солнце

      «Меня сильно растрогало то, насколько ты доверяешь мне. Каждому моему слову, каждому решению, каждому действию. Я много сомневался, после произошедшего между нами, но в конечном итоге пришел к выводу, что я напрасно трачу свои силы, надумывая себе всякий бред. Я зачем-то начал обвинять самого себя в том, что сделал нечто ужасное, разрушающее. Зачем-то начал искать в своих действиях злой умысел. Зачем-то решил, что я неосознанно воспользовался тобой.       Но это все полная бессмыслица. Я еще больше привязался к тебе. Понимаешь, я даже не могу описать то, что ощутил тогда… Я не мог уснуть, потому что не знал, куда деть все эти чувства, которые переполняли меня. Мне будто снова четырнадцать, и я глупый, влюбленный и ничего не понимающий в своих эмоциях мальчуган. В тот вечер мне не хватало тебя. Но я понимаю, что родители волнуются за тебя, а у тети, чтоб ее, рот не закрывается…       В любом случае знай, что я люблю тебя. И никто не помешает нам видеть друг друга, обниматься, целоваться и трогать друг друга там, где захочется ;)»       В уголке письма был нарисован маленький черный кот, который сладко зевал. Инге мелкими буквами подписал рядом с ним, что это Густав, хотя Амадей и без того догадался, кто это.       За иллюминатором самолёта светящийся всеми огнями Осло казался крошечным, способным уместиться в ладонях. Город готовился ко сну, солнце скрылось за горизонтом. О его недавнем присутствии намекала лишь едва заметная розовая полоса заката, которая растворялась в облаках. Амадей прочитал записку второй раз. Дочитав, он широко заулыбался, сдерживая предательский смех, и отвернулся к иллюминатору.       Отец, сидящий справа от Дея, уже успел заснуть. Альвисс сидел после отца и явно не скучал, поскольку внимательно читал какой-то научный журнал. Линде досталось место позади Амадея. Она читала книгу «Нетопырь» Ю Несбе, которую купила в книжном за несколько часов до вылета. Каждый пассажир этого самолета в той или иной степени был занят чем-то увлекательным, кроме Амадея, который держал в руке письмо и пытался совладать с эмоциями. Они обрушивались на него, как порывы безжалостного ветра с дождем.       Часовой перелёт из Осло в Копенгаген казался Дею мучительно долгим. Ему хотелось уже упасть в мягкую и пахнущую свежестью кровать отельного номера, а ранним утром не торопясь позавтракать какими-нибудь датскими печеньями или что там ещё подают на завтрак…       Амадей завидовал отцу, который имел способность засыпать на всех поверхностях и в любых позах, даже стоя, если потребуется. Ему не составляло труда заснуть за пару минут, при этом не ощущая потребности во сне. Амадей же никогда не спал в самолётах и машинах, даже если поездка была долгой и нудной.       Альвисс отложил журнал на столик, смотря на неудачные попытки Амадея скрыть счастливый и смущенный смех.       — Что случилось? — спросил Альвисс вполголоса.       Дей по-настоящему испугался. Сердце словно остановилось на секунду и облилось кровью, когда взгляды их встретились.       — Ничего, — коротко ответил он.       Альвисс напряженно сжал губы, покачал головой и вновь взялся за журнал. Оставшийся полет Амадей занял себя мыслью, как бы позвонить Инге в отеле, при этом оставшись незамеченным для Альвисса. Связь в самой Норвегии уже недешевое удовольствие, а звонок из другой страны обойдется в значительную сумму, если взять телефон у родителей.       Впрочем, определенный план в его голове сросся.

◑

      Вся семья надеялась на Дея. Если датчане с легкостью понимали норвежцев, то норвежцы понимали датчан плохо. Оставалось общаться на английском, который в идеале знал только Амадей. Почти везде, от магазинов до ресепшена в отеле, Дей спасал ситуацию, хотя Линда тоже была не промах.       Отель «Imperial», в котором они расположились, обошелся семье столь дорого, что отец утаил ото всех эту загадочную сумму. Зато Амадей довольствовался номером с выходом на балкон, доставшимся им с Альвиссом. Вид с балкона выходил на железную дорогу и кинотеатр «Palads». Но Дей был не особо рад делить номер с братом. Хотя бы не в одной кровати, и на том спасибо.       Утром был самый простой завтрак, состоящий из омлета и, как Амадей и мечтал, разного рода печенья — не только датского. С кружкой кофе был каждый постоялец, потому что ничего другого из горячего не предлагали. Только Альвисс скромно пил сок, кушая печенье. Амадей с самого утра начал нервничать, поскольку не выспался и обещал Инге как можно быстрее позвонить.       Дей выпросил телефон у Линды после завтрака под тем предлогом, что ему нужно позвонить Бьергу. Она легко отдала сотовый, и Амадей ушел в туалет, пока Альвисс болтал с родителями. Брат проводил Дея таким взглядом, параллельно что-то говоря отцу, будто обо всем догадывался.       В действительности Амадей планировал позвонить и Инге и Бьергу. Он набрал номер первого, молясь про себя, чтобы тот ответил.       — Hallo? — прозвучал знакомый голос.       Амадей заулыбался и присел на пол, уперевшись спиной в душевую кабинку.       — Я же обещал позвонить.       — Ох, Дей, — Инге засмеялся. — Как дела?       — Отлично, только завтрак оказался скудноватым… Остывший омлет — такое себе удовольствие, — Дей спохватился. — Я не знаю как часто смогу звонить тебе, потому что связь очень дорогая. Мама не обрадуется.       На том конце провода что-то зашумело. Инге, судя по звукам, был занят готовкой.       — Ничего страшного, потерплю как-нибудь. Хотя две недели — внушительный срок… Я уже соскучился, представляешь?       — По правде говоря, я тоже.       — Куда отправитесь сегодня?       — Просто погуляем по Копенгагену, наверно… А завтра уже пойдем зашататься по музеям. Честно, если бы не мама, я бы предпочел посмотреть природу.       — Ты в Норвегии не насмотрелся? Могу еще раз свозить тебя на Скьяер, если ты понимаешь, о чем я, — Инге явно улыбался.       — Хотелось бы, — мечтательно ответил Дей. — Мне так трудно находиться рядом с Альвиссом. Он будто следит за мной.       — Веди себя как ни в чем не бывало.       — Если все станет еще хуже, то я буду передавать через Бьерга, что со мной все окей. Он знает твой номер. Хорошо?       — Как скажешь, но главное не ругайся с Альвиссом, — Инге сделал недолгую паузу. — Я бы хотел хоть раз проснуться утром обнимая тебя, а не Густава. Этот мелкий засранец разбил мою кружку.       — Думаю, это возможно устроить…       — Серьезно?       — Серьезнее некуда, — ответил Дей, смеясь.       Они говорили еще несколько минут, пока Дей не опомнился, что удовольствие это недешевое. Потом он пытался дозвониться до Бьерга. Тот ответил лишь с третьего раза, но говорить с ним долго не получилось, потому что просто было не о чем. Бьерг начал свою тираду с жалобами на отца, однако Амадей остановил того через минуту.       Покончив со звонками, Дей почистил зубы и умылся, и лишь теперь вышел из ванной комнаты. Он с облегчением обнаружил, что Альвисса в номере нет. Но брат стоял, прислонившись к стене, скрытый за дверью. Дей обомлел, когда закрыл её.       — С кем говорил? — спросил Альвисс, отлипнув от стены.       — С Бьергом…       Брат неуверенно промычал, смотря в сторону, и спокойной походкой ушел из номера, будто совершенно ничего не произошло. Еще полминуты Дей стоял в оцепенении, в попытках сообразить, успел ли Альвисс подслушать разговор с Инге.       Амадей закрыл номер и направился обратно в ресторан. В лифте он пересекся с назойливым американцем, который снимал соседний номер.       — This hotel is so cool, man! — вертя в руках кепку, воскликнул тот.       — Да, но он жуть какой дорогой… — пробубнил Дей на английском, думая о том, как вообще будет смотреть в глаза Альвиссу.       Американец выглядел настолько веселым, что показался Дею пьяным.       — Dude, are you from Germany?       — Нет, я норвежец…       — Oh, say something in Norwegian! I've never heard that language before, — американец смотрел на Дея с надеждой.       — Jeg vil ikke snakke med deg, drittsekk…       Лифт остановился на первом этаже. Американец пошел за ним, продолжая донимать его:       — How does that translate?       — Что-то вроде, «это место реально крутое», — Амадей повернул в сторону ресторана, пройдя мимо спортзала и ресепшена.       Американец шел за ним какое-то время, пока не остановился рядом с выходом из отеля:       — I'll see you around, cool dude from Norway! — сказал он напоследок и наконец вышел на улицу.       Амадей облегчённо выдохнул.       Придя в ресторан, Дей не обнаружил Альвисса. Мест, куда мог уйти брат, было не так уж и много.       — Как там Бьерг? — спросила она, беря из рук Амадея сотовый.       — У этого всегда все хорошо…       Альвисс молча вернулся за стол, окинув всю семью спокойным взглядом. По нему и не скажешь, что он рад тут находиться. Кончики его пальцев дрожали. Амадей заметил это, но когда за последние месяцы у Альвисса они не дрожали? Разве что во сне.       — Ну, все готовы покорять Копенгаген? — весело спросил отец.       — Да… — тихо ответил Альвисс.       Только вот у него были совсем другие планы на эту поездку, которые образовались по чистой случайности.

◑

      Они разошлись по номерам в восемь вечера. Амадей сразу пошел принимать душ, пока на то оставалось хотя бы какие-то силы. За весь день они обошли центр Копенгагена, и ноги Дея жутко болели. Была б возможность, он бы уснул прямо под душем, согретый теплой водой.       Альвисс копался в вещах, ища домашние штаны. Он открыл чемодан, в котором одна половина была предназначена для вещей Альвисса, а вторая для Дея. Во второй половине сверху лежали джинсы. Из их кармана торчал уголок аккуратно сложенного письма. Альвисс вытащил и развернул письмо.       «и трогать друг друга там, где захочется».       Он стоял посреди комнаты, снова и снова пробегая глазами по рукописному тексту, не веря в происходящее. Альвисс осознал, насколько был прав. Рука сжала плотную бумагу, намереваясь вот-вот порвать ее в клочья, чтобы никогда этого больше не видеть. Но злость, окутавшая его, была беспомощна. Он ничего не мог сделать. И следующие две недели какие-либо попытки повлиять на ситуацию были бесполезны. Альвисс злился не на Дея. На Инге. На этого мерзавца, посмевшего посягнуть на Амадея.       Альвисс застыл в немом ужасе от представлений того, что Инге мог делать с Деем. Эти мысли заполняли его голову, вынуждали чувствовать себя противно, до безумия противно, ведь произошедшее между Амадеем и Инге, как мыслил Альвисс, не могло быть обоюдным. Инге просто воспользовался удобным моментом, чтобы наконец овладеть Деем. Не иначе. Инге был хорошим другом и собеседником ровно до этого момента.       Вода в ванной комнате перестала шуметь. Альвисс как можно быстрее сложил письмо и засунул его обратно в карман джинс Дея. Скрыть злость было трудно. Альвисс стоял на грани того, чтобы прямо сейчас купить билет в Осло и объясниться с Инге один на один. Очевидно, дальнейший отдых был неизбежно испорчен.       Амадей вышел, закутанный в полотенце, и, не успев что-либо сказать, смотрел вслед уходящему из номера брату. Сонная Линда открыла Альвиссу дверь и по его просьбе без лишних вопросов отдала сотовый. Спустившись на этаж ниже в абсолютно пустой коридор, брат открыл в телефоне последние вызовы и, естественно, обнаружил вполне знакомый номер Инге. Альвисс тут же набрал ему. Ответ последовал не сразу.       — Да?       — Как только я вернусь в Осло, ты пожалеешь о том, что вообще родился, гребаный ублюдок, — без запинки выговорил Альвисс, уперевшись рукой в стену.       — Альвисс? — голос Инге утерял дружелюбие. — Поумерь пыл. Что произошло?       — Это ты у меня спрашиваешь? Да я, блять, должен у тебя спрашивать, что происходит!       — Вроде ничего необычного.       — Ты издеваешься? Мне пересказать тебе ебаную записку, которую ты написал моему брату?       — Ну, — Инге на мгновение замолчал, — тебя так волнует моя личная жизнь?       Альвисс глубоко вдохнул и запустил ладонь в волосы, нервно сжимая их. Его едва не трясло от того, что в данный момент он абсолютно бессилен. Телефонный разговор ничего не решит. Но остановить поток гневных речей стало уже невозможно:       — Блять, меня не волнует твоя личная жизнь, меня волнует то, что в ней участвует мой брат! Ему шестнадцать, Инге, шестнадцать, мать твою!       — Я знаю, а мне — восемнадцать. Девятнадцать в ноябре… Что дальше-то?       — Ты больной? Ты вообще понимаешь, что я говорю?       Инге, неожиданно для Альвисса, засмеялся:       — Я не хочу разговаривать с тобой сейчас, поэтому оставим этот разговор на потом, когда вернёшься домой. И не вздумай трогать Дея.       Альвисс не успел ответить, как Инге сбросил звонок. Коридор отеля вновь погрузился в тишину. Тут будто бы не было постояльцев, вообще ни одной живой души. Все спали. Альвисс остался наедине со своей ненавистью и раздражением.

◑

      Ещё один день в Дании прошел невероятно насыщенно.       Ранним утром Амадей рисовал тот городской пейзаж, что открывался из окна номера. Кинотеатр выглядел скучновато, но у Дея не было выбора. Конечно, его навыки в рисовании зданий значительно хромали, так как он предпочитал рисовать людей, однако выходило вполне прилично.       Вспомнив отца Бьерга, который был превосходен в архитектурном рисунке, Амадей немного расстроился, что, как ему казалось, он не в силах достичь такого же мастерства.       — Дей, нам пора на экскурсию, — одеваясь, сказал Альвисс.       Амадей стал водить карандашом по бумаге резче, неаккуратнее. Он сильно заторопился, потому что знал, что когда сможет вернуться за рисование этого же здания, то настрой и вдохновение будут совершенно не те.       — Да подожди ты…       — Мы опаздываем.       — Господи, ладно.       Дей с нескрываемым раздражением кинул карандаш на стол и всё же начал собираться.       Альвисс вытряхнул из таблетницы те пилюли, которые прописал ему психиатр. Аж четыре таблетки за раз. Следом запил водой из графина.       — Это для цветов, вообще-то. Она из-под крана, — пробубнил Дей.       — Блять…       Они попали на экскурсию, которую проводил харизматичный мужчина с густой бородой. Он с воодушевлением и во всех деталях рассказывал о зданиях, памятниках, исторических личностях и прочем, что заинтересовало даже находящегося в подавленном состоянии Альвисса. Линда много разговаривала с экскурсоводом, Кнут же предпочитал молчать. Дей слушал вполуха, задумчиво разглядывая памятники.       После экскурсии был небольшой квиз, который состоял из вопросов о Дании и прочих странах Скандинавии. Альвисс, хоть и сдержанно, но давал больше всего верных ответов. Линда тоже была не промах, но все же уступала туристке из Швеции, которая боролась с Альвиссом за первое место. Амадей, как и отец, наблюдали за всем со стороны, потому что были чертовски плохи в истории.       Дей думал о том, что, наверно, Инге обыграл бы их всех, будь он здесь.       После экскурсии они поели в ресторане японской кухни, отдав за довольно скромный обед целых четыреста датских крон. Кнут становился до странного расточительным, когда дело касалось еды. Но в ресторане они были недолго, поскольку Линда торопила всех в Национальный музей Дании, в котором только ей одной оказалось интересно. Остальные тащились за ней, делая вид, что абсолютно не устали. Впрочем, Амадея впечатлил открытый саркофаг с мумией внутри и огромные горны, которыми пользовались древние фарерцы и скандинавы. По крайней мере, так гласила табличка рядом со стендом.       Отец косо поглядывал на Альвисса, все еще ощущая неприятное напряжение в общении с ним, и пытался определить по движениям и эмоциям, на которые Альвисс был скуп, все ли в порядке.       — Как тебе Дания? — спросил отец, не отводя взгляда от горна за стеклом.       — Неплохо, — Альвисс сунул руки в карманы джинс. — Мы полетим зимой в Швейцарию?       — А как же. Горы ждут…       Голос Кнута потускнел, когда он не обнаружил на лице Альвисса даже подобие улыбки.       Они едва не опоздали на ужин в ресторане отеля. Альвисс отказался есть, оправдываясь непреодолимым желанием спать. Стоило тому уйти, и обстановка за столом стала более благоприятной для общения. Отец оживился, рассказывая Дею свои истории из детства.       Изначально семья Кнута жила в Росендале, административном центре коммуны Квиннхерад, откуда впоследствии переехала в Осло, надеясь заработать в столице побольше денег. Кнуту в то время было уже двенадцать лет, и переезд из скромного загородного дома в сердце Норвегии — серьезный удар. Он растерял какие-либо связи с друзьями, а найти новых друзей — задачка довольно трудная, особенно «сельскому мальчишке», как выражались его одноклассники.       Амадей с удовольствием слушал истории о том, как Кнут находил друзей и в какие нелепые ситуации попадал с ними. В такие моменты искренности Дей любил отца больше всего.       Кнут перешел к рассказу о том, как познакомился с Линдой, и тут начался настоящий спор, ведь много лет прошло с того, а память штука ненадежная. Мама перечила каждому слову Кнута, выводя его в отчаянье. В конечном итоге они пришли к одному…       Они вместе работали в одном из крупнейших банков в Норвегии, который в дальнейшем закрылся из-за скандинавского кризиса. Будучи обычными коллегами, они разговаривали исключительно на рабочие темы. Кнут в то время крутил ненадежный и обреченный на развал роман с девушкой, с которой по чистой случайности разговорился в трамвае по пути на работу.       Началом близкого общения Кнута и Линды стал скромный корпоратив. Немного выпив, они стали обсуждать то, что волновало их в жизни. Им надоело скрывать свой очевидный интерес друг к другу и разговаривать только о работе. А дальше как по накатанной.       Амадей удивлялся, насколько в жизни всё может быть просто, если тебя влечёт только к противоположному полу. Если бы кто-то попросил Дея рассказать о его отношениях, он не смог бы внятно ответить. Всё произошло одновременно и плавно, и резко. А время текло неумолимо быстро.       Лучшая подруга Линды тоже работала в этом банке. Во время кризиса ей очень повезло — она успела в последний вагон, устроившись официанткой в ресторан, находящийся в центре Осло, где хорошо платили. Линда тоже пыталась туда устроиться, но все места были уже заняты.       Именно там подруга Линды впоследствии познакомилась со своим мужем, великолепным художником, от которого она, в расцвет экономики Норвегии, родила Бьерга.

◑

      Дей ранним утром следующего дня пересекся в коридоре с американцем. Тот заулыбался настолько широко, насколько только мог, когда увидел Амадея, выходящего из номера.       — Доброе утро! — американец, руки в карманах, подошел к Дею, сделав хитрую мину. — Как дела? Как вечер провел? Если ты понимаешь, о чем я…       Амадей вообще не хотел разговаривать с ним. Особенно сейчас, в семь утра, когда присутствует лишь одно желание — наконец-то поесть.       — Нормально дела… — Дей нахмурился. — О чем ты вообще?       — Ой, не делай вид, что не понимаешь… Кто она?       Дей нахмурился еще больше, смотря на американца как на полного идиота. Тот, наоборот, поднял брови и изображал из себя что-то игривое, немного стеснительное.       — Кто «она»? — возмущенно спросил Амадей.       Мимо них шли постояльцы отеля на завтрак. Американец покачал головой:       — Ну, с кем ты вчера вечером… — тут он уже действительно сконфузился. — Извини, просто я всё слышал, ты в соседнем номере ведь…       Амадей перестал хмуриться, быстро обо всем догадавшись, и теперь смотрел на американца с неподдельный удивлением.       — Это был не я. Мой брат… наверно.       Дей вспомнил, что вчера вечером Альвисс не стал ужинать и сразу ушел в номер. Но, судя по всему, совсем не спать. Волна стыда накрыла Амадея, а к американцу вернулась былая уверенность и широкая улыбка:       — Ох, вот как… I've never heard it like this… I'm jealous! — засмеялся тот, разворачиваясь в сторону лифта.       Амадей ничего не ответил и пошел быстрым шагом в сторону своего номера, обнаружив брата стоящим напротив зеркала с кремом для волос в руках. Альвисс даже не посмотрел на него, продолжая приводить свои кудри в приличный вид. Дей с десяток секунд прожигал брата тяжелым взглядом, пока тот наконец не обратил внимание.       — Ты поставил меня в охуенно неловкое положение! — взорвался Амадей.       Некоторое время в воздухе висела гробовая тишина. Альвисс незаметно улыбнулся и поставил крем на столик:       — Что я сделал?       — Ко мне сейчас подошел мужик, который снимает соседний номер, и сказал, что ты с кем-то трахался. Он все слышал, мать твою! И подумал, что это был я! Какого хера ты водишь кого попало в наш номер?!       — Ну, извини.       — «Извини»?! — Дей на мгновение замолчал. — А если бы она что-нибудь сперла у нас?       Амадей уже развернулся в сторону входной двери, чтобы наконец-то спуститься в ресторан на завтрак, но Альвисс, как гром среди ясного неба, спросил:       — А ты ничего не хочешь мне рассказать?       — Я теперь вообще не хочу с тобой разговаривать, — процедил Дей и взялся за ручку двери.       — Ну, ничего страшного.       Амадей застыл на месте. Он на мгновение обернулся, но настолько разозлился, что не смог придумать подходящего ответа, поэтому открыл дверь и грубо ее захлопнул, оставив Альвисса прихорашиваться. Дей предполагал, что брат просил рассказать, но не был уверен в своей догадке.       «Скотина, всё-таки подслушал разговор», — процедил себе под нос Амадей, спускаясь на первый этаж.

◑

      Следующая неделя в Дании прошла скучновато. Они успели исследовать каждый закоулок, обойти все самые популярные музеи, прокатиться на катере, но их туристический запал быстро сдулся. Особенно у Дея. Ему всё невыносимее становилось спать в одном номере с братом, который смог еще несколько раз привести ту незнакомку в номер, пропуская ужины.       Амадей не понимал, каким образом у Альвисса получалось спать с той девушкой, если он сидит на таблетках. Оставалось только одно предположение: скорее всего, брат просто пропускал приемы, когда собирался переспать, и пил таблетки только после всего действа.       Для Амадея самым приятным за две недели стали разговоры по телефону с Инге. Ежедневные несколько минут по вечерам делали его счастливее, даже несмотря на изматывающую слежку Альвисса. Инге не стал рассказывать, что Альвисс звонил ему, чтобы не разбить Дея окончательно.       Засыпая, Дей мечтал наконец обнять Инге. Эти две недели стали настоящим испытанием для них двоих, но однозначно сделали отношения еще крепче, еще преданнее. Инге рассказывал по телефону, что заработал приличную сумму, играя на гитаре все в том же парке Санкт-Хансхауген, и одновременно с тем готовился по вечерам к поступлению в университет, собирал все нужные и ненужные документы.       Амадей в ответ рассказывал о том, насколько Альвисс успел надоесть ему, в каких местах они побывали, что видели, и какая же холодная и влажная погода в Копенгагене летом.       И вот раннее утро. Копенгаген — Осло.