Когда ты смотришь на солнце

      Родители собирались, громко смеясь. Амадей одевался в своей комнате и снова думал о том, что расскажет Альвиссу. Как брат отреагирует, если узнает об отношениях Дея и Инге? Мнение Альвисса волновало Амадея еще больше, чем мнение родителей. Родители при всем своем желании не смогли бы повлиять на Инге, но брат, который находился в одной компании с ним, вполне мог.       — Ну, все готовы? — стоя в коридоре, спросил отец.       Амадей лениво выглянул из комнаты:       — Да-да…       Они вышли из дома, сели в машину и поехали тем же путем, которым ездили уже два раза. Амадей сел сзади, но это не помешало ему наслаждаться городским пейзажем, слушая музыку.       — Сегодня обещают хорошую погодку, — нарушил молчание отец. — Можем прогуляться сегодня, все равно выходной.       Амадей не услышал, что сказал Кнут. Мама повернулась, легонько толкнув его колено. Дей снял один наушник, и отец повторил предложение.       — Я не смогу сегодня…       — Дей, мы так давно не гуляли все вместе, — расстроено сказала мама.       — Я уже договорился с Бьергом съездить к его дяде…       Амадею тяжело было врать, но ситуация вынуждала. Он слишком любил своих родителей, чтобы говорить неправду, а если и делал это, то только через борьбу с совестью.       Родители практически одновременно выдохнули. На полминуты все замолчали.       — Ну, тогда мы без тебя, — Кнут заулыбался, смотря на Дея через зеркало заднего вида. — А ведь ты мог сходить с нами в пиццерию…       Амадей ничего не ответил, только воткнул наушник обратно и включил музыку. Он мысленно успокаивал сам себя, что не делает ничего аморального, что это все вынужденная мера. Но никакие уверения не помогли, совесть съедала его изнутри.       Пройдя в реабилитационном центре все проверки, они вновь встретились с Альвиссом. Он выглядел здоровым во всех смыслах, и встретил он их гораздо радостнее, чем в прошлые разы. Брат стал больше улыбаться, в глазах снова заиграл прежний огонек, хоть и тусклый.       Он неожиданно крепко обнял Дея:       — Как дела?       — Все путем… — Амадей был слегка ошеломлен, потому сказал первое, что пришло в голову.       Альвисс разорвал объятия так быстро, что Дей не успел на них ответить. Брат коротко обнял родителей, улыбаясь. Все были так счастливы и добры, что Амадей не верил своим глазам. Он слишком давно наблюдал настолько же приятную картину, как сейчас, чтобы верить в реальность всего этого.       — Мы уже выбрали отель, в котором остановимся. Экскурсии забронируем уже ближе к самому путешествию, — Линда положила ладони на плечи Альвиссу. — Я бы с удовольствием показала тебе и учла твое мнение, но пока только так…       Альвисс печально закивал головой, слегка сжав губы.       — Тебе точно должно понравиться, — улыбался отец, который стоял плечом к плечу с Амадеем.       — Ничего хуже поездки в Германию уже не будет, — Альвисс ухмыльнулся, смотря на Дея.       Амадей запротестовал:       — Черт, будто я виноват, что подцепил эту заразу…       Кнут засмеялся, а растроганная Линда снова обняла Альвисса. Она пропустила мимо ушей весь диалог. Амадей знал, что мама вот-вот расплачется, но сделать ничего не мог. Она плакала каждый раз, стоило им приехать навестить Альвисса.

◑

      Отец махнул Дею рукой и вырулил со двора. Родители уехали гулять в центр Осло, а Амадея окончательно сожрала совесть. На место этого чувства пришло волнение. Сидя в своей комнате, он собирался с мыслями. Идея просто подойти к телефону и позвонить первым казалась просто сумасшедшей.       На часах уже был час дня, времени оставалось все меньше и меньше, а волнения все больше и больше. Амадей задумался, что, возможно, Инге тоже не может найти себе места, боясь позвонить.       Раздался телефонный звонок, который Дей одновременно и ждал, и надеялся не получить. Он, напряженно сжав губы, прошел на кухню и, закрыв глаза, поднял трубку. Руки похолодели.       Инге говорил так, что Амадей сразу понял, что тот улыбается:       — Дей? — услышав знакомый голос, Инге продолжил. — Я одолжил у знакомого мотоцикл, не хочешь скататься за город?       Амадей расплылся в улыбке, но занервничал еще больше. Смесь счастья и волнения кружила голову.       — Конечно, я свободен… — пробубнил он.       — Отлично, минут через десять заеду.       Инге сбросил звонок первый. Дей еще полминуты стоял с закрытыми глазами, пытаясь справиться с волнением. Он не понимал, чего боится: показаться глупым, сделать что-то неуместное или в чем-то ошибиться, но даже сквозь страх нужно было собраться и выйти на улицу.       Амадей оделся потеплее. На утепленную рубашку он накинул ветровку, зная, что даже в теплую погоду на мотоцикле можно околеть. Прошлым летом он много катался с отцом и дядей за город на рыбалку, замерзая даже в жару.       Дей собрался и вышел из дома всего за несколько минут. Пальцы назойливо дрожали, поэтому он спрятал руки в карманы, сжав их в кулаки. Услышав издалека звук двигателя, у него уже дрожали не только пальцы, но и всё тело. Он отвернулся, чтобы смотреть на дом. Когда звук был уже совсем рядом, Дей нехотя повернулся.       — Ну, привет еще раз, — Инге снял шлем и тряхнул головой, расправляя волосы.       Амадей подошел ближе, ощущая, что совершенно растерялся. Он не знал, что сказать и как себя вести, однако улыбнулся и неловко собрал слова в предложение:       — Привет, — Дей взял протянутый ему второй шлем и покрутил, рассматривая его с разных сторон. — Куда поедем-то?       — Ну… — протянул Инге, загадочно улыбаясь. — Секрет.       Амадей чуть нахмурился. Сердце заколотилось как бешеное, голова отказалась работать, стоило вспомнить недавнее и задуматься о предстоящем. «Секрет»? Да Дей взорваться готов был, услышав это.       Он не знал, что ответить, и окончательно растерялся.       — Залезай уже, — натягивая шлем обратно, легко и спокойно сказал Инге.       Амадей послушался, но тут случилось то, о чём он даже не подумал. Отец учил его, как правильно сидеть на мотоцикле в роли пассажира: чуть наклонившись и положив руки на талию водителя. Дей сделал это сквозь испепеляющий стыд. Он, конечно, не видел лица Инге, но был на сто процентов уверен в том, что для Инге в этом не было ничего стыдного или неловкого. И от этой мысли стало еще тяжелее.       Но Амадей был так же сильно неправ, как если бы сказал, что человеку не нужна вода.       Они неторопливо выехали за черту города. Инге вел очень аккуратно, не гнал и не совершал резкие маневры. Это было непривычно Дею, поскольку дядя всегда предпочитал ездить быстро, грубо обгоняя машины. Амадей даже смог расслабиться и наблюдать за пейзажами.       После озера Маридалсваннет дорога сменилась на грунтовую. Они проехали мимо фермерских домов, нагло пропустив шлагбаум. Амадей обернулся, чтобы убедиться, что из дома не вышел какой-нибудь озлобленный мужик. Они остались незамеченными.        Инге ехал еще медленнее, хоть грунтовая дорога и была ровной. Он свернул на небольшой мост, под которым громко шумела и плескалась вода. Здесь тоже стоял шлагбаум, но его пропустить уже не удалось. Из небольшой будки вышел престарелый мужчина:       — Какими судьбами тут?       Инге снял шлем:       — Не узнали?       Мужчина, руки в боки, прищурился, пытаясь разглядеть лицо получше, и засмеялся, когда понял:       — А-а, Инге… Зрение совсем не к черту…       Он развернулся и ушел обратно к себе в будку. Через несколько секунд шлагбаум поднялся. Инге натянул шлем и поехал дальше.       Это озеро, окруженное густым лесом, было незнакомо Амадею. Практически нетронутое человеком, оно сохранило свой первозданный вид. Здесь было запрещено ловить рыбу и купаться, даже собакам, как гласила забавная табличка на въезде. Амадей хотел обратить внимание Инге на нее, но постеснялся.       Зато Инге не постеснялся обратить внимание Дея:       — Интересно, как собака может разрушить экологию целого озера? — громко, чтобы перекричать мотоцикл, риторически спросил он.       Амадей на это лишь усмехнулся, чего тот не услышал.       Грунтовая дорога шла достаточно далеко от берега, поэтому, чтобы пробраться к нему, пришлось оставить мотоцикл на дороге.       Инге заглушил двигатель. Природная тишина обволокла их. Было так тихо, что нарушать эту тишину — настоящее преступление. Инге повесил шлемы на руль мотоцикла и огляделся, улыбаясь:       — Впечатляет, да? — он поправил рюкзак. — Мы сюда ездим летом посидеть у костра, песни попеть и прочее…       Дей усмехнулся:       — Тут разве можно жечь костры?       — Нет, конечно, — Инге засмеялся. — Но кого это волнует?       Дорога, уходящая дальше в глубь леса, находилась в арке из пышных и высоких деревьев. Аромат хвои и сырости напомнил Амадею детство, когда дядя ездил с ним за грибами, а Дей, незаинтересованный в этом скучном занятии, бегал рядом, ловя земляных жаб.       Инге повел Дея по тропинке, ведущей к берегу. Пройдя сквозь заросли, им открылся завораживающий вид: необъятная гладь воды, обрамленная высокими деревьями, растущими плотно и густо. В далекой дымке виднелись горы с белыми шапками. Амадей глубоко вдохнул влажный воздух, забыв про все переживания и волнения.       Инге подошел к самой кромке воды. Ветер ласково укладывал его волосы, а солнце по-весеннему грело взлохмаченную макушку. При каждом его глубоком вдохе осанистые плечи слегка поднимались, а потом медленно опускались, когда он расслабленно выдыхал. На фоне черной ветровки Инге пейзаж был необычайно красочен.       — Мы с друзьями обычно останавливались на другом берегу, чтобы охранник не видел костра, но там еще больше заросли, мы бы не прошли там, — он подковырнул камешек ногой. — У меня с этим местом много приятных воспоминаний.       Амадей тоже подошел к воде, смотря вдаль. Величественная гора, находящаяся в десяти километрах от озера, приковывала к себе взгляд. Она была не одна, еще дальше громоздилась вторая, такая же захватывающая вершина, но она едва выглядывала из-за деревьев.       — И у меня такое место есть, только оно в другой стороне, между Осло и Драмменом.       — Семсваннет? — Инге посмотрел на него.       — Да, — Дей глупо заулыбался, старательно избегая смотреть в глаза. — Я с Бьергом езжу туда купаться летом. Вода там кристально чистая.       Инге отошел от кромки воды:       — Я давно не был там. Года четыре.       Они пошли дальше вдоль берега. Амадей заметил, что Инге не так спокоен, как могло показаться: он глубоко вдыхал и звенел ключами от мотоцикла. Перешагнув через бревно, они оказались на небольшой поляне, покрытой мягкой травой. Отсюда было видно домик охранника и мост.       Деревья не создавали тень, поэтому Дей расстегнул ветровку, чувствуя, что солнце все сильнее согревает его. Инге присел на траву и достал из рюкзака термос. Амадей присел рядом.       — Будешь? Это какао, — Инге налил какао в крышку от термоса, играющую роль кружки.       — Конечно, буду.       Амадей взял из рук Инге кружку, от которой шел пар. Он попробовал сделать небольшой глоток, но какао было еще слишком горячим. Ветер слегка поднялся, и водная гладь пришла в движение, нежно омывая берег.       Инге не выпускал из рук термоса, щелкая пробкой. Это продолжалось недолго, всего секунд десять, но Амадея это молчание успело отяготить достаточно, чтобы напрячься. Инге судорожно искал нужные слова.       — Тут раньше был такой злющий и надоедливый охранник, что мы бросали мотоцикл около фермы, а дальше шли пешком сквозь заросли. Представляешь?       — Так от фермы до сюда пару километров…       — Вот так вот, — Инге вновь щелкнул пробкой. — А как только охранника поменяли, я быстро сдружился с новым. Хватило одной банки немецкого пива, чтоб задобрить его раз и навсегда.       Амадей попытался поддержать какой-никакой дружелюбный настрой, поэтому хмыкнул и, как можно более спокойно, сказал:       — Это того стоило.       — Ага-а… — на выдохе ответил Инге, а после, неожиданно, позвал его: — Дей.       — М-м?       Он осторожно заговорил, смотря в даль:       — Ты же знаешь, зачем мы здесь?       Амадей замер, забыв про какао. Он не ожидал, что Инге так резко начнет этот разговор. Прошло несколько секунд, прежде чем Дей смог ответить:       — Думаю, да.       Он усилием воли сделал небольшой глоток какао, хоть оно и обжигало. Волнение было превыше боли. Амадей поставил кружку на землю. Он не понимал, что говорить и сколько еще будет продолжаться это молчание.       — Я все правильно понимаю? — Инге повернул голову и смотрел теперь на него.       Амадей чувствовал, как он смотрит. Этот взгляд был волнующим, нежным, но и одновременно с тем решительным. Он не был просто мимолетным, как обычно смотрят друг на друга собеседники, а предвещающим какое-то действие. Амадей неконтролируемо сыпался под этим взглядом, зная, что будет дальше.       — Да… — тихо ответил он.       Инге снял очки, положив их на траву. Амадей стал еще увереннее в своей мимолетной догадке. Его сердце трепетало. Он все же поднял взгляд и лицо в сторону Инге, который так же тихо сказал:       — Дей, это взаимно.       Он услышал лишь шорох травы, перед тем как ощутить тепло губ Инге на своих. Холодная рука легла Амадею на шею. Глупый страх ошибиться перестал иметь смысл. Во всем мире были лишь они одни и шум их неконтролируемо сбивчивого дыхания.       Амадей закрыл глаза, поддаваясь. Его обволок невиданный до этого момента жар, настоящее возбуждение, которое было ни с чем не спутать. Точно тлеющий уголь, наконец взорвавшийся ярким пламенем, разгорелся в сердце. Инге повалил Дея на траву, прерывисто дыша и продолжая целовать. Они вдыхали и выдыхали практически в унисон, чувствуя на коже дыхание друг друга. Руки Инге, аккуратные и нежные, судорожно пытались найти себе нужное место, раздувая пламя яркими искрами. Амадей же нашел место своим, положив обе ладони на его шею.       Инге, действующий до этого осторожно, теперь целовал настойчивее. Для него это был самый искренний и ожидаемый поцелуй в жизни, а для Амадея и вовсе самый первый. Рука Инге наконец легла ему на талию, не осмелившись залезть под одежду.       Дей почти задыхался от возбуждения. Как бы часто он ни вдыхал, воздуха все равно не хватало. Его ладони гладили шею, к которой он так долго грезил прикоснуться. Горячая кожа согревала холодные пальцы Амадея. Она была как бархат, как матовый корешок новой книги, неизведанной и интригующей.       Инге прекратил поцелуй, дыша ртом и улыбаясь:       — У меня голова кружится…       Дей ничего не ответил, потянувшись за вторым поцелуем. В этот раз целовал уже он: смело и решительно. Инге, сбитый с толку таким напором и ожидавший, что Амадей не станет продолжать, поддался этой жадной игре. Они, бывшие узники неизвестности, вдыхали свободу, пока она была свежа. Теперь Инге лежал на траве, прижимая его к себе. Амадей залез рукой под его ветровку и свитер, обжигая собственную ладонь теплом его кожи: пальцы скользили и гладили талию. Этот порыв, это желание прикоснуться к неизведанному, исполнимое разве что в мечтах, теперь касалось пальцев Дея. Этот пленящий рельеф предавался его неумелым ласкам.       Амадей и подумать не мог, что его мысли так быстро примут материальную форму. Все это казалось чем-то несбыточным или очень, очень далеким, но теперь это происходило наяву, прямо здесь и сейчас. То самое желание почувствовать взаимность, которое кружило голову даже в мыслях, было исполнено так, как Дей и не ожидал.       Он грубо разорвал поцелуй и прикоснулся губами к нежной шее. Запах сладких духов, точно нанесенных под сгибом челюсти, был так опьяняюще прекрасен, что Дей мучительно выдохнул, не зная, что делать с собой.       Инге залился смехом, сопротивляясь:       — Всё-всё, хватит, мне щекотно…       Амадей отступил, отчаянно желавший продолжить. Для него все еще оставалось столько неизведанных мест, что, если бы не рассудительность Инге, он бы точно продолжил и взял бы от этого мгновения все возможное, что позволил бы Инге.       Дей упал в траву рядом и закрыл лицо руками. Инге не был против, когда Амадей залез ему под одежду, но Дей почувствовал стыд за свой неожиданный порыв. Между тем, ему хотелось еще. Эти мимолетные несколько секунд пробудили в нем голод, совершенно новое ощущение, от которого жгло внутренности. Амадей был беспомощен перед самим собой.       Он глубоко вдыхал, пытаясь восстановить пульс.       — Все в порядке? — Инге, обеспокоившись, наклонился над ним, пытаясь убрать руки с его лица.       Амадей руки убрал, однако сразу навалился на него с объятиями, положив голову на грудь. Инге облегченно выдохнул, обняв в ответ. Его руки легли Дею на спину и волосы.       — Я уже испугался, что ты плачешь, — тихо сказал он.       — Если и плакать, то только от счастья…       Инге начал аккуратно перебирать его волосы. Все недопонимания и сомнения остались позади, теперь была только уверенность в том, что чувства взаимны. Амадей закрыл глаза, слушая сердцебиение и дыхание Инге.       — Я хотел поцеловать тебя еще тогда, когда мы сидели в беседке и обсуждали книгу, — неожиданно признался Инге. — Но я боялся испугать тебя.       Амадей молчал, трепетно прижимаясь к нему. Теперь Дей мог обнимать его сколько угодно долго, не переживая, что в чем-то ошибается, что может сделать что-то неправильное.       Где-то вдали и рядом щебетали птицы. Амадей все еще горел и не хотел, чтобы Инге видел, но этого было не скрыть. Инге же дышал спокойно, ничего не комментируя и как бы не замечая. Он продолжал играться с волосами Дея. Это было мучительно приятно для обоих.       Ветер стал сильнее, листва на деревьях зашелестела под слабым порывом ветра. Валяясь в траве и обнимая друг друга, они поглощали самое многозначительное молчание в их жизни. Слова тут были излишни: нет ничего более искреннего, чем разделять тишину с другим человеком.       Амадей был счастлив. И это не то счастье, от которого человек глупо улыбается, скачет и, возможно, кричит. Это счастье мимолётное, которое исчезает так же быстро, как и появляется. Амадей же был счастлив по-своему тихо и разделял это чувство с Инге, при этом не говоря ни слова.       Дей вспомнил про какао, успевшее слегка остыть. Он поднял голову с груди Инге и взял небольшую кружечку, сделав глоток. Инге приподнялся, приняв следом из рук Дея напиток, и допил то немногое, что там оставалось.       Амадей провел тыльной стороной ладони по губам, как бы вытирая их, но на самом деле вспоминал жаркий поцелуй. Он не верил сам себе, что смог по-настоящему поцеловать Инге. Не кого-нибудь, а Инге.       Молчание не могло продолжаться бесконечно долго, и Инге, наливая какао, спросил, сохраняя спокойный тон:       — Это был твой первый поцелуй?       Дею не осталось ничего, кроме как сказать тихое «да». Инге еле видно заулыбался, над чем-то задумавшись. Эта улыбка переросла в полноценную, не поддающуюся контролю. Амадей и сам расплылся в улыбке, выкрикнув нетерпеливое «что?». Инге смущенно закрыл глаза свободной рукой.       — Я не могу сказать тебе, — пробубнил он.       Эта фраза не остановила Дея. Она была скорее как тряпка для быка, чем тем, что должно было заставить Амадея успокоиться:       — Почему?       — Потому что, Дей, — Инге посмотрел на него, продолжая улыбаться, — есть вещи, которые мне стыдно рассказывать.       — Это было плохо?       Инге спохватился:       — Нет-нет, ты тут ни при чем… — он тут же замялся. — Вернее, еще как причем, но… Господи, хватит…       Амадей засмеялся, довольный тем, что впервые увидел Инге смущенным. До этого Инге казался непробиваемым, способным лишь нервничать, но не более. Теперь он мялся, как первоклассник перед девочкой.       Дей все же отступил, хотя интерес никуда не делся. Он желал знать, о чем думает Инге и почему это стыдно. Очевидно, верный ответ не лежал на ладонях, потому что Инге не был так прост.       Амадей взял протянутую ему кружку с какао и сделал маленький глоток:       — «Еще как причем», — передразнил он.

◑

      Золотистый свет заката завораживающе окрасил крыши домов и верхушки деревьев. Амадей видел, но не замечал этого, хотя в любой другой момент любовался бы таким пейзажем до боли в глазах.       На фоне Инге этот закат был не ярче осенних туч.       Несколько мужчин возились с новой «Ауди» во дворе, о чем-то ругаясь между собой, но они на мгновение замолчали, когда мотоцикл пронесся мимо них. Дей нехотя слез с мотоцикла, с трудом отцепив ладони от черной ветровки, и повесил свой шлем на руль.       Инге тоже стянул с себя шлем. Он до последнего не хотел расставаться, чувствуя себя глупым и по-детски наивным.       — Сходим завтра после школы куда-нибудь?       — В «Адамстуэн»?       — Кто бы сомневался… — скромно ответил Инге, переместив взгляд на руль, а потом вновь на Дея. — А в теннис поиграем?       — Поиграем, — тут же ответил он.       Амадей незаметно переминался с ноги на ногу. Он был согласен на все, лишь бы провести как можно больше времени с Инге, а не в душных стенах квартиры.       — Ну-у… Тогда до завтра? — неуверенно спросил Инге, желая вернуть свои слова обратно и свозить его куда-нибудь еще.       — До завтра, — выдавил из себя Дей.       Инге надел шлем и, проводив его коротким взглядом, выехал со двора. Стало пусто, тихо, безжизненно. Даже знакомые отца, те мужчины с «Ауди», не делали двор оживленным.       Амадей ушел домой. Родители еще не приехали, шастая по торговому центру «Oslo City». В квартире была мертвая тишина, в которой хорошо слышалось тихое гудение холодильника, настойчивое тиканье настенных часов на кухне и едва различимый басистый голос соседа сверху.       Оглушенный чувствами Дей не замечал всех этих звуков. Он неторопясь переоделся в домашнюю одежду, из раза в раз проворачивая в голове жаркий поцелуй. Воспоминание было еще свежим, поэтому Амадей без труда видел каждую деталь, едва ли не каждую травинку и листочек.       И это не выглядело как реальность.       Он ушел к себе в комнату, надеясь занять себя чем-нибудь, пока не приедут родители. Но ничего не получалось. Дей смотрел на свою руку, вспоминая, как смело залез ею под одежду Инге, трогая ту горячую кожу, которая всего пару дней назад казалась недосягаемой.       И эта же рука опустилась к резинке домашних штанов.