Тишина на фоне музыки

      Листья тихого спускаются с деревьев, а те, что упали давно хрустят под подошвой. Приятный ветерок задувает в волосы. Юра с Володей шли за руки по парковой зоне, где неподалёку располагается район со старыми, но от того не менее красивыми домиками, напоминающие архитектуру из фильмов чья роль — собрать всю семью у экрана на время праздников. Возраст скорее наоборот красил их, будто каждый кирпичик сохранил очарование прожитых лет. С погодой тоже повезло, всюду сухо и чисто, никакой грязи. Удивительно, осень, а дождями и не пахнет. Но это пока. Потом ещё зальёт не дай бог. — Юр, смотри, там дерево красивое, — Володя указал на невысокий дуб, ветки которого отжили своё и наклонились к земле. — Хочешь, сфотографирую тебя с ним? — Ты ещё спрашиваешь? Конечно хочу!       Парень резвым шагом подошёл к дереву, правда, по пути чуть не споткнулся о корень, но ничего страшного. Почти опавшая ветвь из-за листьев напоминала занавес. На ум сразу пришла идея спрятаться и выглядывать. Володя взял в руки мыльницу и навёл фокус на улыбающуюся моську. Немного забавляло, как он близко подносит камеру к лицу и щурится в попытках разглядеть буковки на корпусе. Но его можно понять. Фотоаппарат новый, а Володя со смартфоном то долго разбирался, куда уж там до новомодной цифровой мыльницы. В принципе такое явление, как «цифровизация» ему не особо нравилось, но он старался не показывать это, ибо бегал галопом от старости. — Куда тут…? — Круглая таблетка сверху, — Юрка театрально закатил глаза. — Ага, спасибо.       Послышался звук затвора. Юра сменил ещё пару поз, прежде чем сесть для последнего кадра из серии. Правда в новом пальто… Но траву вроде никто не портил, поэтому испачкаться сильно не должно. — Юр, ну куда ты…! — А ну цыц! Красота требует жертв.       Рядом лежало пару красивых листьев, и Юра решил приложить их к лицу. Нет, конечно, они все красивые, но эти особенно хорошо сочетаются с цветом нового пальто: оно цвета гречишного мёда, они — сочетание ярко-жёлтого и красного ближе к кончикам. Да и к тону кожи хорошо подходит. — Володь, подойди поближе. Тут нужно лицо показать.       Спустя кадра три он наконец то встал, на радость Володе, и отряхнулся от сухой травы, пыли и другой шелухи. Серьёзно, ощущение такое, что он (Володя) как строгая мама из-за всех сил пытался сдерживаться в комментариях. От части его понять можно конечно. Юрка и сам покрутился, чтобы понять, не прилипло ли что сзади. Быстрым шагом он пошёл обратно к Давыдову и выципил мыльницу из рук. — Так-с, что там? — задал он риторический вопрос, пока листал получившиеся снимки. — Неплохо неплохо… Только мне кажется, у тебя трясутся руки. Некоторые кадры так смазаны, что кровь из глаз. — Простите, Юрий, но я это не контролирую. — Тремор рук — чаще всего, последствие стресса, — Юра подошёл к Володе максимально близко. — Я тебя до сих пор смущаю? — не успел Володя опомниться, как их губы сомкнулись в быстром поцелуе под щелчок камеры. — Будешь так подходить, тут не только руки затрясутся. — А что ещё? Голова заболит? Или хуй встанет? — Он может и не встанет, а сердце очень может быть. — Не ворчи, а то у меня ощущение, что я живу с дедом, — он показал ему экран фотоаппарата и их совместную, всема неловкую фотографию. — Смотри какой ты милый. Я распечатаю её и повешу над кроватью. — Может тогда лучше её переделать? — Зачем? Мне и так нравится. — Я здесь не очень получился: глаза странно смотрят, второй подбородок вылез и морщины видно… — Володя, важно не то, как ты выглядишь, а момент. Смысл добиваться идеального кадра, если в нём нет самого главного, души? — пальцы правой кисти сложились вместе на кончиках, дабы придать словам веса, но уже в следующее мгновение Юрка расслабился, указал на правый верхний угол экрана и добавил — А ещё у тебя здесь веточка забавно в волосах застряла. На рог похоже. — Юра! — Что? — есле сдерживая смех, он убрал эту пресловутую палочку из запутанных чёрных волос. — Не всегда же тебе быть таким идеальным. А то что сейчас похож на робота, что в восемьдесят шестом. Волосы идеально зачёсанные, очки сидят ровно, одежда вся выглаженная… Даже брови и те идеальны. Ни один волосок не вылез. Я первое время в принципе сомневался, а человек ли ты. — Я помню, ты рассказывал, — сказал Володя пока убирал камеру в карман. — И всё же, все за этим идеальным бегали, а он бегал за тобой. Задумайся, Юрк, — он щёлкнул указательным пальцем ему по кончику носа, а после взял за руку и повёл гулять дальше. — Хочешь сказать, я твой идеал? — Тебе ли этими вопросами задаваться. Ты ведь и так прекрасно знаешь ответ. Хотя, не то чтобы я строил представления о любимом человеке до тебя. Проскакивали мысли об идеальной семье, но тогда нравы были такие, когда все по одному алгоритму жили: учёба, семья, работа… Да и внешность своей «будущей супруги» ни разу не представлял. Помнишь, я даже в Свете искал в первую очередь тебя. — Помню. Слава Богу, она не в курсе. — Да… Боюсь представить, каким бы это оскорблением для неё стало. — Ну почему сразу «оскорблением»? Я и как женщина прекрасен.       Давно уже они так не прогуливались по улице. Володя крепко сжимает руку Юры. Ладони второго вовсе не замёрзли, просто, видимо, Давыдов решил согреть заранее. Одно только смутило: те проблемы с кожей, что Конев нашёл утром, сейчас ощущались уже тактильно. Маленькие хлопушки врезались в кожу. Выходит, утром не показалось, и проблема весьма серьёзная. Хотелось узнать напрямую, но задавать вопросы в лоб — весьма бесполезно. Ёжику понятно, на честный ответ рассчитывать бессмысленно особенно от селфхармщика. Однако, в голову ничего путного не пришло, и Юра решил идти по пути «как пойдёт». — Ну-с, рассказывай, как у тебя на работе? А то меня несколько дней считай с тобой не было. — Думаешь, за это время что-то поменялось? Всё так же, всё стабильно. Куча бюрократии, вечно какие-то проблемы… Ещё и этот менталитет немцев «на всех всегда доносить» скоро до нервного срыва доведёт. Нет, конечно, от части это и правильно, я никого не осуждаю, но иногда это переходит границы. Голова кругом идёт от всех внутренних конфликтов и жалоб. Ещё и стресса подкинули. К нам поступил масштабный проект, теперь копайся с ним. Благо хоть в Германии работники добросовестные в отличии от наших, никто на рабочем месте в запои не уходит. — Кожа на руках тоже от напряжения слезает? — всё таки вырвалось изо рта. Юра хотел вытащить их руки из кармана Володиного пальто, дабы ткнуть в лицо тем, что он имеет ввиду, но отказался от этой идеи. — Нет, это… — он замешкался, но после выдал уверенной интонацией, — Авитаминоз наверное. Не знаю, в последнее время плохо ем, некогда… Скорее всего от этого.       Юра с подозрением глянул на него. И ведь не подкопаешься. Сезонные проблемы с кожей, как и в целом со здоровьем, — абсолютная норма. Юрка и сам мучался то от кашля, то от слоящейся кожи. Ощущение лжи всё равно оставалось, но скорее всего он на себя накручивает. — Я подарю тебе увлажняющий крем, — а в мыслях Юра добавил: «И не дай бог я узнаю, что ты ошпариваешь руки.» — Может, ты лучше будешь мне с утра готовить еду с собой? — Я тебе что, кухарка? Я работаю так же как и ты, а чтобы готовить тебе, мне придётся вставать раньше на два часа. Витаминов попьёшь, не надорвёшься. — Кстати, а что за проект?       Перед ответом Володя остановил Юру, придержав за плечо, и развернул его в сторону пруда. На противоположном берегу находилось заброшенное строение, по типу огромного обветшалого амбара. За его дверями часто собирались подростки-неформалы. Их оттуда не гнали, вот и сидели вечерами. Однако, даже для таких гулянок здание слишком старое и угрожало рухнуть в любой удачный момент. — Видишь сарай? Вот заместо него сказали поставить мини-усадьбу. Никогда не занимался постройкой нечто подобного, но, думаю, справимся. Правда геморроя с этим. — Это для того человека, которому ты звонил утром? — перебил его Юрка. — Да. — Надо же, никогда бы не подумал, что такой занятой человек заботится об эстетической составляющей своей жизни. Хотя, это лишь предупреждение. — Возможно, от части ты и прав, и ему действительно всё равно. Это подарок для его дочери. По его словам, она любит это место и увлекается эстетикой природы. — Надо же, какие заботливые бывают родители.       Юра вздохнул. Хотел бы и он так. На него у родителей времени не было. Сначала перестройка, потом переезд, потом… Ориентация. Тема, казалось, уже проработанная и не раз, но триггер остался. — Их тоже уберёшь? — Юра указал на качели, стоящие рядом с амбаром. Он их помнит по тому, как Володя качал его на них каждый раз, когда они сюда приходили. Много событий связанных с ними. — Придётся… Предлагаю пойти на них сейчас и сфотографировать. Расчищать территорию будут уже на этой неделе, вдруг не успеем, — Юра согласился, но всё же добавил, пока они шли к месту. — Эх… Сначала мне тут предложение делают, а потом на моих глазах сносят. — К сожалению, им в любом случае пришлось бы исчезнуть в ближайшие пару лет. Судя по состоянию дерева, они возрастом как Ласточка… — Не напоминай, Я только вышел из творческого запоя, а ты меня сейчас в обычный вгонишь. — А что плохого в том, чтобы упомянуть «Ласточку»? Даже не вспомнить. Всё плохое мы отпустили, разве нет? Мы же не так плохо живём, чтобы то лето оставалось единственным хорошим моментом из жизни.       Юра тяжело вздохнул, дабы забить паузу в разговоре, и прошёлся зубами по нижней губе, пробуя слова на вкус. Придётся рассказать про Йоноса и эту форму, облегчения ради. В конце концов, в этой ситуации нет ничего кроме нелепости. Вероятно и можно было отвести тему в сторону, но времени думать особо нет. Да и смысл? Не будет же Конев всю жизнь этот пакет прятать, в конце то концов. — Просто утром кое-кто припёрся и испортил мне всю малину. — И кто же этот «кое-кто»? — Володя слегка вздёрнул бровь, на что Юра нервно улыбнулся. — Не поверишь, — из горла аж вырвался лёгкий смешок, на столько странно произносить это имя. — Йонас! Я тут значит радио слушаю, никого не трогаю… Утро раннее на дворе. А он решил бесцеремонно ворваться в мою грешную жизнь. Я, естественно, мягко говоря, удивился, увидев его на пороге. Оказалось, он проезжал мимо и решил вернуть то, что принадлежит мне, ибо общий знакомый говорил, что я живу где-то тут. Казалось бы, ничего плохого в этом нет: вернул и вернул, спасибо, что не выкинул. Но это последняя вещь, которую я хотел получить с утра раннего, в свой долгожданный выходной, тем более, от него.       Пока Юра рассказывал, глаза смотрели прямо, но сейчас он развернулся на Володю. Тот ещё чуть меньше минуты обрабатывал полученную информацию, хмурясь и бегая глазами из стороны в сторону. — Нам явно нужно пересмотреть, с кем мы общаемся. — Согласен. Хотя, может кто-то посчитал, что раз мы с Йонасом не готовы перегрызть глотки друг другу, то и нет ничего такого в том, чтобы растрындеть, где я живу.       Володя тяжело вздохнул. По обыкновению рука нырнула в карман за салфеткой для очков. Линза жалобно скрипнула под пальцами. Благо, изо рта случайно не вылетели подробности, как Йонас напрашивался в гости, и как он плюнул ему в ухо, а то Давыдов и вовсе очки бы разломал. — Так… — он выпустил остатки воздуха из лёгких, надел очки и грубо ткнул себя в переносицу. — И что же это за вещь, которую ты так не хотел видеть? — Пионерская форма.       Он чуть развёл руками, будто в данном словосочетании не было ничего необычного. Подумаешь, пара рубашек, брюки и две красных тряпки. Тело плюхнулось на качель. Цепь скрипнула под весом. Ноги упёрлись в землю пятками, и переваливая вес на носки, раскачали. — Не пойми меня не правильно, в самой форме ничего такого нет, просто с ней связана одна история. Рассказать? — Рассказывай, раз начал. — Было это давно, десять лет назад. Да, я сам удивлён, что вспоминаю такую древность. Мне тридцать лет, старт карьеры произошёл четыре года назад. В мире музыки, это считай вчера. Ну и, понятное дело, заявить о себе я хотел ярко. Ещё в двадцать девять лет я решил заново прожить ушедшую страсть, написать цикл произведений о пионерских годах. Думал, понравится кому, кого удивит. Я душу вкладывал, понимаешь? Душу! Всё что я умел, всё, что пережил, всё было там. На нём я научился рисовать эмоциями. Наверное, даже если бы сейчас я послушал цикл сейчас, меня бы он впечатлил. Но… — Но? — Но люди думали по-другому. Сначала я решил дать послушать своим друзьям-музыкантам. Не тем которые сейчас, другие: музыканты, как художники от слова «худо». «Звучание хорошее», «Мелодично»… Ни один про смысл не сказал. Только двое там про «Волнение и тревогу» сказали. Ощущение, будто их музыку читать не учили, серьёзно. — Но они же коренные немцы. Они ж в союзе не жили. Как можно расшифровать то, чего ты не знаешь? — Ну во-первых, при особом умении можно. А во-вторых слушай дальше. Я раньше думал так же как ты и решил даль послушать родителям. Основная сложность возникла с отцом. Мы с ним уже тогда чуть ли до Берлина не дошли, но война войной, а искусство вне боевых действий. Я подготовился, все флаги поснимал, все «лишние» фотографии убрал в дальний угол… Начал играть. Маме то всё нравилось, а отец… Остановил на половине и сказал, что ему неинтересно тратить время на подобное…       Глубокий вздох. Голова чуть запрокинулась вверх. Из уголков глаз вырывались слёзы, но Юра держался. На деле, отец сказал куда больше обидного, но он не хотел вспоминать в точности. Володя положил руку ему на плечо. Юра продолжил. — На самом деле, я уже тогда хотел порвать все ноты и уничтожить диск, но понимал, что пожалею. Спустя три сеанса с психологом, я всё же решился. Договорился с продюсером, на студии записал в лучшем качестве… Дело оставалось за малым, сделать обложку. Продюсер порекомендовал сделать фотографию с двумя пионерами, выдал несколько сюжетов на выбор. Так как для меня это было важным шагом, я хотел, чтобы второй моделью был Йонас. И какое совпадение! У нас годовщина, молодой дизайнер выпустил коллекцию, посвящённую СССР. Я купил два комплекта одежды, а этот… Пардон, пидорас даже внимание не обратил. «Я не надену это коммунистическое дерьмо», — Юра покривлялся, хотя даже разговаривать тяжело. — Бесит он меня! — И… Твой любимый человек такое сказал? Я конечно знал, что этот хмы… Йонас не уважает твоё творчество, но что плохого в паре фотографий? Я просто не понимаю, вы ведь были вместе не так давно, ещё и такой повод, годовщина… — Это для тебя повод. Для него… — Судя по твоим словам, для него этот день не имел никакого значения. И как только он не выкинул форму, так ещё и озаботился тем, чтобы вернуть её тебе. — Думаешь, я знаю?       Юра раздражённо всплеснул руками. Не хотел он вспоминать прошлое, а тут ещё и слёзы еле сдерживать получается. По телу пробежал холодок, как пробежал тогда, когда Конев хлопнул дверью перед глазами Йоноса после скандала. А тот ведь и бровью не повёл. Володя это заметил и пригласил в объятия.       Тёплая ладонь поворошила волосы. Он поцеловал его в макушку и пригрел к себе сильнее. Поддержка любимого человека — самое прекрасное чувство в мире, и каким бы реалистом Юра себя не считал, она работает лучше любого психотерапевта. Он вжался носом в Володину шею. Зачем он только высказался? История же закопана, похоронена в ворохе остальных историй. Пусть часть и плохие, но большинство же влекли за собой только позитив. — Скажи, у тебя где-то остался тот диск? — Где-то в кладовке валяется. А что? — Хочешь, сходим на фотосессию для обложки вместе? — Шутишь? — Юра опешил. Он посмотрел на Володю с недоверием. — Нет. Пусть и не в серийное производство, но в личный архив… Почему нет? Да и есть интернет, а там людей больше. Наверняка среди них найдутся ценители. Учитывая твой талант, твои навыки, цикл обязательно найдёт своего слушателя. Раз он был для тебя так важен, то должен увидеть свет. Я не прав?       Не успел Юрка опомниться, как налетел на Володю с поцелуем. Слова дали второе дыхание.