Тишина на фоне музыки

      Идея с фотосессий засела в голове у обоих, но чудом находились другие темы для разговора: в основном Володина работа, нелепые случаи с неё и его многогранное негодование.       Домой они возвращались поздно. Всюду горят фонари, тишина, романтика… Ветер стал холоднее, пришлось закутаться в шарф. Дополнительный, Володин шарф. Обычно Юра бы повыпендривался, но вечер оказался на столько холодным, что он и пальто бы отжал, да совесть не позволяет, так что он ограничивает себя хождением под руку.       Наконец они дошли до калитки. Володя достал ключи и воткнул их в скважину. По ту сторону послышался знакомый собачий «тыгыдык», следом дверцу с силой толкнули. Раздался громкий лай. — Герда! Фу! — скомандовал Володя.       Петли тихонько заскрипели. Хвост-метёлка замелькал между ног. Юра присел на корточки и раскрыл руки для объятий. Собака прыгнула на него, закинула лапы на плечи и лизнула в нос, да так резво, что тот не успел опомниться. — Да-да-да, я тоже рад тебя видеть, радость ты моя, — пальцы зачесали шерстяную холку, губы коснулись кожаного носа. — Соскучилась, маленькая? — рука занырнула в карман за купленными два часа назад мясными колбасками. — Будешь, девочка? — Команду ей дай только, а то разбалуешь. — Агх! — Юра закатил глаза. — Герда, лапу, — он пожал ей лапу, а после подошёл к Давыдову и потрепал по голове. — Надо придумать, какие команды давать тебе, а то разбалуешься. — Ага, ошейник не забудь. — Ещё и поводок прицеплю, чтобы ты далеко не убежал. — Иди уже, хозяин, — Володя шлёпнул Юру по заднице, пока тот уже пошёл в сторону входной двери. — Не тявкай.                    Не успел Юра пересечь порог, как тело потянуло сесть. Он плюхнулся на полку в шкафу, когда отделяла обувь и верхнюю одежду, и закрылся куртками. Набегался блин. Взбрело же ему в голову пройти пол города за день. Володя посмотрел на него с лёгким непониманием. Конечно! Он же у нас весь такой спортивный, правильный, плаваньем занимается, в зал ходит. И как только у него сил хватает? Нормальные люди после работы домой едут, а этот с гантелей обнимается, как только выпадет возможность. Точно робот. — Юр? — А? — лениво протянул Юра. — С тобой всё нормально? — Ага. — Чай сделать? — Да. — Ты пока пальто сними. И причешись, Чушка. — Сам ты!..       Шаги отдалились вдоль по коридору. Юра раздвинул «занавес» и глянул в зеркало напротив. И правда, не волосы, а птичье гнездо на голове. И сейчас его расчёсывать? Он тяжело вздохнул и, мысленно матерясь, взялся за расчёску. Может постричься налысо? Нет, правда, не любил бы так Володя его волосы, уже давно бы пустил под нож лохмы и не парился.       Запиликал телефон в кармане. Видимо, только сейчас подключился к вайфаю. Пальцем левой руки включил экран и начал читать список уведомлений. Не трудно догадаться, первым делом всплыли сообщения Стефана.

— Юрчик, ты ответил!!! 10:00 — Мне так лень ждать адаптацию… 10:01 — Может сыграешь, по старой дружбе? :) 10:01 — Юрчик, куда пропал? : ( 14:09 — Я жду:))) 14:09 — Юрка, не забудь ответить. 15:13 — Мне правда интересно, что ты там написал))) 15:14       Боже… И кто его учил так писать? Первое и последнее сообщение можно спокойно объединить, суть не изменится. Будто от настойчивости что-то поменялось. В прочем, его навязчивость не переходит границы, так что ничего плохого в ней нет, поэтому Юра спокойно напечатал:

— Подождёшь, не обломаешься.

19:47

      Стеф был онлайн, так что ответ последовал незамедлительно: — Ну Юра! 19:47 — Давай, ты мне сыграешь, а я тебя с моим новым парнем познакомлю? М? 19:47       Это действительно аргумент? А хотя… Новым парнем? Кем? Райончик маленький, все друг друга в округе знают. Неужели кто-то в столь короткий срок полюбил Даммера так, что уже готов к нему переехать? Может, это кто из друзей? Вряд ли, ведь зачастую парнишка дружит с теми, кто сто процентов в него не влюбится, а с новыми людьми он выстраивал связи крайне редко. В общем, Юра и себе признался: предложение его и вправду заинтересовало.

— Я подумаю -_-

19:47

— Думай-думай))) В любом случае, я завтра после работы свободен. Заходите с Володей на чай))))) 19:48 — А может и не только на чай. У меня есть и покрепче ;) 19:48 — Мой парень такой шикарный алкоголь находит. Я так скоро и сопьюсь ха-ха))0) 19:48

— Не спейся, а то даже в клуб двадцати семи не войдёшь.

19:49

— Юра! Чай!       Чёрт, так быстро? Не на столько долго он «причёсывался». Володя там как фея магией огня чайник греет? Юра в спешке закончил наводить вечерний марафет, быстро повесил пальто на вешалку и скользнул в гостевой туалет помыть руки.       К тому времени, как он закончит, Володя уже сидел на диване и смотрел какой-то комедийный фильм с пледом на коленях. На столе купленный в пекарне пирог с вишней и две чашки с чаем. Содержимое одной синие. Анчан. Володя подсел на него после того, как вычитал в интернете о полезных свойствах: нервную систему он расслабляет, так, что за руль не садись, омолаживает, помогает работе суставов, помогает мозгу… Не чай, а чудо-зелье. Но на вкус это было… Этим. Ну «слово на букву хэ», объективно говоря. Одно из двух блюдец с куском у него в руках. Юра взял второе, положил порцию себе и завалился рядом. Он почти поставил руки на колени, но благоверный думал иначе. — Дай на колени лягу.       А Юра и рад уступить. Как только голова опустилась к нему на бёдра, пальцы зарылись в чёрных волосах. Парень наклонился и поцеловал его в щёку. Вилка отделяет кусок бисквита. Нежный крем попадает в рот. В этот раз они явно не прогадали ни с заведением, ни с самим блюдом. Юра конечно мог и сам приготовить, но так лень. Да и он утром готовил, хватит.        — Что за фильм? — Понятия не имею. Когда будем с твоей фотосессией разбираться? — Сначала нужно разобраться с продюсированием, а потом уже… — А ты никогда не делал фотографии для дисков? — Делал, но… Ты намекаешь, что лучше отснять всё сейчас? — Да. Кому как не тебе лучше знать, какие фотографии использовать. Не выдвинут же тебе требования переделать абсолютно все снимки, правильно? -Ха! Легко. Скажут, что продаваться не будет, и всё, делай что хочешь. — Хорошо. Только давай разберёмся в ближайшее время, пока желание свежее, а то в делах запутается и поминай, что… Поминали. — Ты прав. Но, наверное, сначала ты должен послушать. Когда будешь готов? — Да хоть сейчас, только диск найди.       «Найди диск…» Легко сказать «найди». Всё, в чём Юра уверен — у него этот диск есть, он никогда бы не позволил себе выкинуть записанные на носитель хорошие произведения, а вот где — вопрос. Даже задача со звёздочкой. Он засунул себе в рот кусок пирога с ягодкой и перемял её языком. Так думалось легче.       Где бы можно поискать, да так, чтоб наверняка нашёлся. На ум пришли кладовка и коробки в его кабинете на полках стеллажа. Второй вариант тут же посыпался сомнениями и рассыпался совсем. Каждый картонный ящик подписан датой. Самый старый — за две тысячи седьмой. Значит, в кладовке.       Юра отставил блюдце и похлопал Володю по плечу с немой просьбой «дай встать». Тот в озвучивании или повторении не нуждался и сразу приподнялся и завалился на подлокотник с противоположной стороны. Парень встал с дивана и быстро пошёл в сторону двери рядом с кухней.       На сердце накатило волнение. Если он действительно найдёт, мечты о признании долгой работы станут явью. Володя прав, сейчас возможностей у него больше. Интернет, цифровизвизация…       Жёлтый тусклый свет озарил кладовку. Захотелось чихнуть. Убираться здесь всем всегда лень, да и заходят сюда очень редко, в основном за инвентарём для уборки. От того и пыльно, и паук вон в углу повесился. Надо убраться, обязательно надо. По крайней мере, такая мысль пробежала, а уже дойдут ли руки… Нужная коробка стояла на старой этажерке с подписью «Discs mit juristischen Werken» неаккуратным подчерком Юрки, выполненным в спешке. По крайней мере таковым он его считал. А снизу Володя в уголке подписал «Диски Юры». Но Юра спихнул на то, что он просто тогда только начинал привыкать к немецкому.       Ногти подцепляют картонку, лежащую сверху и спасающую содержимое от пыли. Здесь было около ста двадцати коробок самая старая из которых относилась к девяноста восьмому году. Что-то из этого вышло и имело красивую обложку, что-то относилось к личному архиву и в качестве маркировки имела только бумажку с маркерной подписью. Глаза пробежались по корешкам. На первом слое ничего нужного нет. Он потянул за верхнюю внутреннюю коробку и освободил нижние ряды. Тот самый диск стоял у стенки.       С замиранием сердца Юра извлёк его. Одна маленькая бумажка, а на ней лишь слово «Детство». Сколько вложено в эти семь букв. Детство. Язык три раза раскачивается, как летят в изветной песне весёлые качели. Радужная прямая пересекает серебристый круг. Всё как в тумане. Щёлкнул замок. Пальцы аккуратно зажали тарец. Юра покрутил его в руках. Вот вроде надо радоваться. Только улыбаться не очень то хотелось. Столько трудов было вложено и сколькими слезами и обидами покрыто. Возможно, зря это всё затевается? А что? Пока они ничего не сделали. Скажет он «нет» и всё, будут жить как раньше.

***

      Юра быстро отметнул от себя все плохие мысли. В конце концов, сомнения — тормоз. Он вернулся в комнату и считай на диван с победным «Опа!». — Не поверишь, нашёл.       Володя отложил телефон и выключил телевизор. Он повертел чёрный кейс в руках, будто ожидал найти что-то кроме наклеенной бумажки. На кареглазом листе всплыла нервная, но счастливая ухмылка. Ощущения как у маленького ребёнка, который показывает свои рисунки маме. — «Детство». Ты назвал так, потому что он о твоём… Детстве? — А ты включи и узнаешь. Почему я должен тебе объяснять?       Звонко щёлкнула крышка магнитофона. Володя аккуратно, стараясь не поцарапать, положижил диск в гнездо магнитофона. Снова тихий щелчок, а затем ещё один от пружины кнопки включения. Юра скрестил пальцы, а в мыслях: «Лишь бы поверхность не поцарапана. Лишь бы не поцарапана…»       Надежды оправдались. После нескольких секунд белого шума заиграла задорная музыка. Звенящая, добрая, резкая местами. «Галстук» — так она подписана и полностью оправдывает своё название. — Что ты здесь услышал? — спросил Юра, не успела музыка затихнуть. — В первой половине музыка звонкая. Наверное, когда ты писал, ты имел ввиду свои октябрятские годы и пионерские годы… — Володя переглянулся с Юрой, тот кивнул и жестом указал продолжать. — А быстрый и местами резкий темп символизирует друзей и прогулки с ними. — Агх! Опять ты всё обобщил. Резкий темп — драки, ссоры неудачи в музыкалке… — Хочешь сказать, поэтому мелодия будто рвётся? — Угу. Ты же помнишь, если произошло нечто подобное, ты должен просто забыть, будто этого часа в твоей жизни и не было. — Звучит логично. Включай дальше.       Юра ткнул на кнопку. Темой второго трэка была Ласточка. Пионерский лагерь, первая любовь… Всё начиналось с подобия «Мы пионеры — дети рабочих», но длилась она буквально секунд семь, а затем перетекала в задорную музыку. «Дурак» — так Юрка когда то обозначил эпизод данной композиции.       Яблоня, театр, карты… Как тут БАХ! Володя аж вздрогнул. Влюблённость. Как вчера помнит: на раздумье ушёл день, второй начался, а в голове всё один вопрос: как можно показать осознание влюблённости так, как оно ощущалось. Одно дело показать просто любовь, а вот когда мальчик втрескался в мальчика как показать. В итоге в голову не пришло ничего лучше, кроме как удариться головой об расстроенное пианино.       Следом за тем самым «бах» шла бурная река тревоги, изредка сходящая на спокойствие, однако под конец его не осталось. Так началось «Прощание», которое завершало композицию и резко обрывалось.       Юра щёлкнул выключатель и молча выжидающе смотрит на Володю. А тот всё отойти не может. Палец пианиста ткнул ему в переносицу чтоб «разбудить». — А? — Давыдова как с того света достали. — Что думаешь, вожатый пятого отряда? — Ласточка, — сказал он, будто этого ответа хватало, но после добавил, — Ты рассказал про нашу с тобой… Дружбу. — Хорошо затянулась твоя «Дружба», — усмехнулся Юра, а затем серьёзно продолжил, — Что ещё скажешь? Может эмоции опишешь? — Эмоции… Сначала, я думал, это будет что-то весёлое, как первое, но после того как всё оборвалось, ты будто погрузил в туман и гнетущую атмосферу. Я бы даже описал это, как «тёмный лес и миражом, дающим надежду выйти из чащи». Ещё и конец так обрывается, будто сам этюд не закончен. — Бинго! Он действительно не закончен. Но это не потому что его не закончил я, а по той причине, что наша с тобой история встала на паузу. — Мгм. В таком случае, данный момент ты передал идеально. — Слушаем дальше?       Вопрос больше риторический, но Юра всё же дождался кивка Володи. Следующим в цикле — этюд «Развал и перестройка». Серый и мрачный, с мотивами рока. Он до сих пор помнит, сколько времени времени потратил на изучение различных композиций тогдашних популярных групп. И усилия оправдались. Судя по бегающим глазам, Володя услышал знакомые мотивы. Однако, несмотря на это, сам этюд вобрал весь мрак: избиения на улицах, бедность, неуверенность в будущем… Ещё и хронометраж звуковой дорожки близился к девяти минутам. — Перестройка? — спросил тихо Володя, как только осточертело слушать. Юра же вслух отвечать не стал и просто кивнул.       Как только музыка затихла, Володя а тяжестью выдохнул. Со стороны это выглядело забавно. Юра аж усмехнулся. Тут два варианта: либо он устал слушать, либо прослушивание оказалось тяжёлым и пробудило плохие воспоминания. — Это… Было сильно. Но очень хорошо отражает суть тогдашней всеобщей депрессии. Только я заметил, в некоторых моментах ты… Даже не знаю, как выразиться. Вот будто некоторые моменты вообще отдельно, из другой композиции. Ощущение, что два произведения чередуются по нескольку минут. Так задумано?       Опа… От удивления Юра аж глаза выпучил. Так действительно задумано, но до этого ни один человек не расслышал данную особенность, уж слишком хорошо Конев сочитал два трэка. На секунду Юре показалось, что покраснели щёки. Давить лыбу тяжело, но он старался не терять лицо. — Ну… Гхм! Это моя биография. Логично, что данная деталь рассказывает о… Письмах. — Письмах? — Да, твои письма. Я считай на два мира жил: твой и мой. — Бог мой, Юрочка, это же гениально!       На лице Володи читался искренний восторг. Сердце застучало сильнее. Юра, как ребёнок, спрятал лицо в ладонях. Смущение захлестнуло с ног до головы. Как только смог, он с улыбкой посмотрел на Володю и крепко обнял. — У тебя глаза горят, Юрочка. — Я знаю, — Юра опустил взгляд в пол. — Всё, харе смущать. Тут ещё осталось. То, что стало после, когда мы потеряли друг друга, а я переехал в Германию.       Взгляд Володи чуть помрачнел, но он согласился. Юра нажал на «плэй». Сам этюд был короткий. «Германия». Зачин мрачный. Оно и понятно, жизнь пришлось резко сломать и начать заново в чужой стране в силу обстоятельств. В родной стране люди кромсают друг друга. Считай, какое то время его семья не имела собственного угла. Однако, это лишь первая минута, а дальше следом по нарастающей всё становится лучше, ярче, ноты выше, как было в начале. Только всё абсолютно другое. Вроде мелодия похожа, но в тоже время нет. — Всего три минуты? — Да. А разве это не логично? Этот этап жизни прошёл. Роль этого этюда — рассказать о новом. — В таком случае вполне оправдано. Но, возможно тебе не понравится, что я сейчас скажу, но таких эмоций, как все остальные, он не вызывает. — А он и не должен. Он как счастливый конец книги: короткий сказ о том, что с главным героем всё хорошо.       И вот, снова щелчок крышки. Юра вернул диск на законное место. Руки дрожат. Чёрт… Вот вроде, взрослый мужик, под сорокет уже, а ощущение, будто он маленькая смущённая девочка. В попытках игнорировать нервяк, он сел к Володе на колени, наклонил голову вправо и отвёл взгляд. — Так… Как тебе в целом? — Смешанные эмоции на самом деле. С одной стороны, я восхищён твоим талантом. Ты ведь, получается, тогда только закончил учиться. Но с другой внутри всё трясёт от полученных эмоций. Но, как я понимаю, в этом и смысл. — Думаешь, моей аудитории это понравится? — Аудитории то понравится, но, Юр, с какого момента тебя так сильно стало волновать мнение аудитории о треках, которые ты выпускаешь для себя?       И правда, чего это он? До этого всё равно было, а тут резко задумался. Так и до загонов дойдёт, а там и до завершения карьеры из-за нездорового перфекционизма не далеко. — Ты прав. Тогда, получается, завтра я пишу продюсеру? — Почему нет? — ладонь Володи легла Юре на талию. — Ну раз так… — тонкие пальцы пианиста расположились на затылке. — Будешь ли ты первым в числе слушателей? — Буду первым, кто купит билет на твой концерт. — Не думаю, что дойдёт до такого масштаба, — Юра сложил руку в кулак и поставил голову на неё со слегка глупой ухмылкой. — А я думаю по-другому. — Да тебе, чтобы я не написал, ты всё будешь слушать. — Вот тут ты ошибаешься. — Разве? — Ну знаешь, тяжело любить талантливого человека и доказывать то, о чём ты просишь. Ведь я никогда ничего плохого то про твою музыку и не говорил. Но я лучше промолчу, чем начну возражать. В конце концов, всё что когда-либо ты играл плохо, в конечном итоге всё равно становилось шедевром. — Хочешь сказать, всё готовое, что ты когда-либо слышал, тебе нравилось? — Володя кивнул. — Так не бывает, Володь. Даже у самого любимого исполнителя всегда есть хотя бы один трэк, который не нравится. — Любимого, но не в том смысле, — Давыдов погладил его по щеке, но тот смахнул руку. — Тогда на секунду представь, что мы не знакомы. — Задачку ты мне задал конечно… — на несколько секунд Володя запрокинул голову и задумался. — «Herbstlaub fällt».       Юра нахмурил брови и посмотрел вниз. Можно ли засчитать ответ, как искренний? Herbstlaub fällt был даже не написан, а собран из обрывка отклонённого черновика для заказчика и короткой импровизации. Да этот этюд даже смысла не имел. Юра просто рассказал о жизни кленового листа и как его засушили меж книжных страниц. — И чем же он тебе так не понравился? — решился на контрольный вопрос Юрка. — Хорошая зарисовка. — Ну это навоз среди роз, Юр. Как зарисовка этюд не плох, но ты говоришь мне оценить его на фоне остальных твоих произведений. Да как я могу сравнивать его и… ИХ? Я в целом не понимаю, как можно сравнивать творчество, но если уж и пытаться, то Herbstlaub fällt ощущается, как Машина игра на пианино и твоя — две совершенно несовместимые вещи. — Хм! В целом, ты прав. А знаешь, как в древней Греции учителя хвалили своих учеников? — Юра наклонился к Володе и столкнулся носом. — Если это то, о чём я думаю, то они так расплачивались. — Тц! Заплатить, похвалить… Называй как хочешь, — рука легла к Володе на щёку. — В любом случае мы потрахаемся. Исход не поменяется. — Это меняет, кто сверху, кто снизу. — В таком случае, выбери слово сам.