Awakening past

Два года. Семьсот тридцать дней. Вечность… Или мгновение. Помнят ли они свои обещания? Сохранят ли они свои эмоции? Воспоминания живы, болезненные или счастливые, столько, сколько они хотят их помнить. Сохранят ли? Или предпочтут забыть, что они пережили? Разные пути, обреченные на неизвестность, но обреченные на один и тот же конец. Смогут ли они встретиться с этим лицом к лицу? Или убегут от преследующих их кошмаров? *** Звук ключей заполнил комнату, смешиваясь с тихой народной музыкой на заднем плане. Глубокие голоса приятно звучали в хоре с мелодиями о царствах богов и воинов. Раздалось гудение на том же языке, что и песнопения, до недавнего времени неизвестном ей. Эшли перелистнула страницу, чтобы перейти к следующей. Ее дыхание было глубоким и спокойным, как будто она вошла в своего рода транс, окутанный тихим грохотом барабанов и стуком костей и других традиционных норвежских инструментов. Лучи, проходящие через широкие потолочные окна, скользили по большим книжным полкам, заполненным книгами, камнями, костями и минералами. — Осторожно, не усни, — женский голос с любопытным, совсем не американским акцентом раздался из входа. Грэм посмотрела в зеленоватые глаза своего учителя. — Тяжело со всей этой бумажной работой, — она рассмеялась, отвечая на том же языке, переворачивая на следующую страницу и продолжая печатать на своем ноутбуке. Женщина приблизилась к своей ученице. Ее высокая элегантная фигура с бледной кожей контрастировала с кудрявыми каштановыми волосами. Она провела мягкими пальцами по записям и устремила взгляд на поля книг. — Как идет работа? — женщина спросила, положив руки на широкую спинку сиденья, на котором сидела Грэм. — С информацией из нашей последней поездки в Австралию, я думаю, у меня есть все, что нужно, чтобы закончить в короткие сроки, — Эшли остановилась, чтобы вздохнуть и помассировать переносицу. — Я очень мало спала в последнее время. — Ты все еще принимаете лекарства? — Я не принимала их с тех пор, как приехала сюда, их рекомендуют только в случае, если я страдаю от тяжелой бессонницы. — Всё-таки ты их принимаешь. Эшли улыбнулась, пытаясь успокоить своего наставника. — Я редко не сплю всю ночь. Я в порядке, Нарссон, не волнуйся. Женщина хмыкнула с улыбкой. — Сколько раз мне нужно говорить, чтобы вы называли меня Энмой? Мне нужно напоминать вам о вашей настойчивости называть вас по имени, мисс Грэм? Эшли повернулась, чтобы посмотреть на нее своими янтарными глазами, и смешок сорвался с ее губ. Она подняла руки в свою защиту. — Это привычка, с того времени, когда мне трудно было говорить с акцентом. Нарссон рассмеялась и слегка похлопала ее по плечу. — Кстати, Эшли, у тебя занятия через десять минут. Она посмотрела на часы и воскликнула, вставая: — Когда Саша тебе это сказала? Нарссон театрально возмутилась. — Разве я сама не могла вспомнить? — Мы напоминали тебе, чтобы ты поела, а теперь ты действительно ожидаешь, что я поверю, что ты выучила мое расписание? Нарссон озадаченно посмотрела на нее. — Когда Саша тебе рассказала? — повторила она лукаво. Женщина хмыкнула. — Двадцать минут назад. — Сейчас твоя еда на другом столе, — усмехнулась Эшли, указывая на ланч-боксы, заставляя фыркнуть свою собеседницу. Эшли рассмеялась и поспешила забрать свой ноутбук и заметки, чтобы убрать их и перекинуть сумку через плечо. — Но я помнила, — Энма надула щеки, бормоча себе под нос. Эшли улыбнулась, поворачивая дверную ручку. — Что бы ты делала без Саши? Нарссон рассмеялась, садясь перед едой. — Я бы умерла среди бумаг, пыли и кофе. Эшли попрощалась и вышла в коридор. Она зажмурилась от яркого света, проникающего через большие окна. Грэм поправила ремешок своей сумки и взглянула на часы, а затем побежала трусцой. Она помахала нескольким сокурсникам по пути, быстро бегая глазами по студентам, привычка, которую она приобрела с тех пор, как вернулась в университет. А… да, с тех пор, как она вернулась. Грэм вышла во внутренний двор, чтобы пересечь сады, ведущие в аудитории на другой стороне. Почти два с половиной года. Она подняла загорелую руку, чтобы защитить глаза от солнца. Казалось, прошло так много времени. Эшли провела кончиками пальцев по браслету с аквамариновым камнем на запястье и с улыбкой пошла через сад в сторону своей аудитории. Эшли вздохнула, раздраженная, когда взгляд одной из девушек заметил её. Грэм не посмотрела на нее и продолжила бежать к кабинету. — Грэм, ты уже… — Извини, Карла, как бы мне ни хотелось поболтать с тобой, мне нужно готовиться к экзамену, — она помахала ладонью, проворно проходя между колоннами, не собираясь останавливаться. — Уже приближается конец года. А ее собеседник наблюдал, как она бежит по коридору, оставляя ее с наполовину законченным предложением и растущим в животе гневом. У Грэм не было ни времени, ни желания разбираться с ней именно в этот момент. Эшли помахала учителю, вошедшему в класс, и села на свое место у окна. Она давно пришла к выводу, что если ей придется выбежать по какой-то чрезвычайной ситуации, то быстрее будет разбить стекло и выбраться таким образом. Грэм достала блокнот и начала записывать лекцию. Эшли помассировала виски от усталости. Сегодня она будет спать со своими таблетками, они должны помочь ей уснуть. *** Удары, подобные грому, разносились в стенах здания. За вспышками ударов следовали короткие секунды тишины, передышка только чтобы вернуться к стрельбе. Мягкие каблуки эхом разносились по длинным коридорам вместе с другими, немного более торопливыми. — Как вам вечер четверга? — Агент Джонсон, напомнить вам, что вы все еще на дежурстве? — О, да ладно, Ханниган, зовите меня Патриком, — женщина поправила очки, глядя на мужчину, который следовал за ней из операционной. — Только если вы перестанете приглашать меня на ужин каждый день. Патрик в отчаянии простонал. — Я не делал этого в пятницу. Грохот прекратился, и на заднем плане раздался смешок. — Поверьте мне, когда я говорю, что Ханниган тверже бетона. Двое повернулись к источнику голоса и увидели мужчину, стоявшего спиной, одетого в кожаную куртку. Он тряхнул своими пепельно-каштановыми волосами, потемневшими за последние 2 года, и повернулся к паре. — Я тоже так пробовал, и она отмахнулась от меня прежде, чем я моргнул. Патрик посмотрел на мужчину широко раскрытыми глазами. — Ты тоже, Леон? — он провел руками по своим вьющимся волосам. — Если даже печально известный Леон Кеннеди не смог, какие мужчины тебе нравятся, Ханниган? Она посмотрела на него со вздохом. — Те, кто не настойчив, когда им говорят «нет». Патрик театрально заныл: — Ну тогда я больше ничего тебе не скажу. — Именно так. Леон рассмеялся над шутливым уколом Патрика в ответ Ханниган, а затем повернулся к ней. — Пришла принести мне еще бумаг, милая? Ханниган закатила глаза и бросила папку в сторону Леона. — Последние два отчета и Виктор вызывает тебя на медицинское обследование. Леон нахмурился. — Мне действительно нужно идти? — Тебе следовало пойти семь месяцев назад. — Но какой смысл идти сейчас? Ханниган непонимающе посмотрела на него. — Леон, ты сломал ногу и три ребра, а также вывихнул локоть полтора года назад, разве этого недостаточно? — Видишь, я все еще цел. — И я все еще удивляюсь, как, — глубокий голос раздался позади них, и дрожь пробежала по спине агента. Он повернулся, чтобы встретить высокого пожилого мужчину, который больше походил на медведя, чем на человека. — Доктор Петров, я как раз говорил Ханниган, что иду к вам в кабинет. Мужчина посмотрел на него, поглаживая свою густую бороду и усы, только чтобы сделать два шага и схватить Леона за воротник куртки. — Подождите! Подождите! Петров поднял его, как мешок, и прижал к себе. Леон посмотрел на своих товарищей и открыл рот, умоляя о помощи, но Ханниган ослепительно улыбнулась, махнув рукой в знак «отпустить». «Предатель», — подумал Леон, опуская руки в знак капитуляции. *** Леон тяжело сел на стул, и доктор передразнил его, заставив сиденье под ним заскрипеть. — Ну, агент Кеннеди, я рад, что вы решили зайти на поздний осмотр. Леон прочистил горло, поправляя пиджак. — Доктор, мне правда жаль, что я не пришел, когда должен был, но сейчас я чувствую себя хорошо. Виктор посмотрел на него пронзительными карими глазами и вздохнул, взяв в руки медицинское заключение офицера. — Я до сих пор не обращал на это внимания, потому что считал чудом то, что вы выздоровели, и, честно говоря, после операции, которую я провел сам, скажем так, я обходил бы вас стороной. Леон фыркнул. — Другими словами, я был вашим подопытным кроликом. — Я держал вас под наблюдением. Проблема была лишь в том, чтобы вы лично приносили свою задницу в мой кабинет. Леон хмыкнул, отводя взгляд. — Вы знаете, как я не люблю медицинские приемы. — Именно поэтому я даю вам столько свободы между визитами, — он остановился, чтобы посмотреть на Леона. — А теперь скажите, вы чувствуете какие-либо отклонения? — А должен? — Леон повернулся к нему, изогнув бровь. — Скажите мне, вы смогли услышать разговор Ханнигана и Джонсона даже во время стрельбы. Как долго вы подслушивали? — Достаточно долго. Они молчали, и Леон знал, что не позволит ему уйти без ответа. — Я должен признать, что слышу лучше. Мне стало легче улавливать нюансы, о существовании которых я раньше даже не подозревал. Виктор прочитал отчеты о своих физических тестах. — Я вижу, что ваши рефлексы тоже улучшились. — Да, но это не так заметно, как слух, я бы сказал, что это самое резкое изменение. — А это изменение произошло до или после операции? Леон колебался несколько секунд, а затем ответил. — До. Когда я вернулся из Испании. Они посмотрели друг на друга на мгновение, и Леон подумал, что доктор задаст еще вопросы, но он этого не сделал. — Понимаю. Как бы я ни был рад вашему выздоровлению, мне все равно придется провести вам полное обследование. Леон хмыкнул и закатил глаза, откинув голову на сиденье. — Правда? — Раздевайтесь, пожалуйста. *** Цвет неба стал темно-оранжевым, что подчёркивало золотистые глаза Грэм. Она припарковалась и вздохнула, откинув голову на сиденье, закрыв глаза. — Тяжелый день?» — голос рядом с ней рассмеялся. Эшли вздохнула с улыбкой. — Ненавижу подготовку к финальным экзаменам, а также к защите диплома. — Ты напоминаешь меня, когда я учился, у тебя все отлично получается. Эшли повернулась к мужчине. — Ты же говорил, что учился по спортивной стипендии, да? Он кивнул. — В боевых искусствах. Мы с другом открыли небольшое додзе. Он обычно управляет им в течение недели, я провожу там выходные. — От нянчинья меня, — вздохнула она. — Я же говорила, что прекрасно справляюсь сама, Джеймс. Темнокожий мужчина посмотрел на нее, обнажив белые зубы. — И пропустить пикантные студенческие драмы? Нет, это гораздо интереснее, чем драматические каналы. Эшли рассмеялась, постукивая костяшками пальцев по дверной ручке и вышла из машины. Джеймс Лоуренс, ее телохранитель в течение последнего года, вместе с Марией Васкес, его партнершей. Они стали для нее как кузены. Сначала Эшли было трудно открыться, так как все обращались к ней как к мисс Грэм. Она все еще помнила маленькую сцену, которую она устроила в офисе отца, когда он впервые представил Джеймса, после того как предыдущий партнер Марии ушел на пенсию. — Если кто-нибудь из вас снова назовет меня мисс Грэм, клянусь жизнью своей матери, что не понадобится никто, чтобы похитить меня. У ее отца чуть не случился сердечный приступ, но Эшли дала понять, что с событий Испании ее состояние до сих пор оставалось шатким. — Эй, Эшли, — голос Джеймса вырвал ее из мыслей. — Завтра Мария придет немного пораньше, тебя это устраивает? Эшли пренебрежительно махнула рукой. — Нет проблем, я хотела пойти в горы, чтобы подышать воздухом, Мария любит прогулки. — Идеально. Они болтали, поднимаясь по лестнице в пентхаус трехэтажного здания. Это был небольшой район в Амхерсте, тихий с дружелюбными соседями. Эшли здесь нравилось. После всего, что она пережила в Бостоне… это место было для нее домом. Она открыла дверь в большую квартиру, и две тени скользнули между мебелью. Эшли села на колени, и огромные комки шерсти бросились ей в руки, облизывая их. — Мальчики, пожалуйста, вы меня сейчас искупаете! — воскликнула она, поглаживая собак и крепко обнимая. Джеймс поставил ящик с инструментами на пол и тоже погладил одного из псов. — Мне нужно идти делать еженедельный отчет, увидимся. Эшли улыбнулась ему, пытаясь отогнать собак. — Конечно, спокойной ночи. — Спокойной ночи. Эшли решила быстрее приняться за приготовление ужина, так как ей нужно было заняться учебой. Звук металла на кухне эхом отдавался через толстые армированные стены. Две собаки послушно сидели в гостиной, ожидая, пока их хозяйка готовила им еду. Эшли разделила пайки на две миски и поставила их на другой стороне столовой. — Ужин готов. Оба пса встали и наклонили головы, чтобы поглотить свой ужин. Эшли улыбнулась и снова обратила внимание на томящуюся на плите еду. Пока овощи подрумянивались, она просмотрела ноутбук, стоящий на кухонном столе, проверяя новые письма, и тут увидела входящий звонок. Она подняла трубку и улыбнулась, увидев лицо отца на экране. — Привет, дорогая, как прошел твой день? — Привет, папа! Профессор Нарссон много помогает мне с моей выпускной работой, так что у меня больше времени, чтобы подготовиться к экзаменам. — Как дела в кампусе? Эшли замешкалась на секунду, но сделала вид, что сосредоточена на нарезке еды. — Знаешь, мне здесь нравится больше, чем в Бостоне, потому что здесь не так много народу и тише. В глазах президента появилось беспокойство. — Ты уверена, что с тобой все в порядке? Эшли улыбнулась. — Мне намного, намного лучше, папа, правда. Ты знаешь, восстановление требует времени. Отец посмотрел на нее на мгновение, а затем вздохнул с озорной улыбкой. — Скажи мне тогда, есть ли любовные связи, о которых мне следует знать? Эшли закатила глаза и озадаченно посмотрела на него. — Папа? — Что? Я не могу беспокоиться о своей дочери? — Спрашиваешь меня о моей личной жизни? — Ну, что такого в этом вопросе? Эшли откинула голову назад в недоумении и улыбнулась. — Раз уж ты спрашиваешь, есть пара парней, которые приглашали меня поужинать с ними, и поскольку я не могла решить, потому что они оба такие милые, я подумала, что встречусь с ними обоими за ужином вместе. Улыбка президента померкла, а глаза потемнели. — Что? — Я подумала, почему я должна выбрать одного? Думаю, с двумя веселее. Руки мужчины дернулись. — Ты серьезно? Она оперлась локтями о стойку, приблизив лицо к экрану. — Конечно, у меня есть парень на каждый день недели, — она снова закатила глаза. — Ты правда думаешь, что я бы так поступила? Мужчина вздохнул, расслабляясь. — Нет, поэтому ты меня и пугала. Эшли высыпала овощи в кастрюлю. — Хоть мне и удалось немного оправиться, некоторые вещи займут больше времени, папа. Кроме того, большинство из них — грубые слизняки, которые думают только тем, что у них между ног. Единственный порядочный — Саша, и он даже не интересуется женщинами, — Эшли рассмеялась, пытаясь разрядить возникшее напряжение. Президент тихо рассмеялся. — Ты права после произошедших событий нужно больше времени. — Поверь, я научилась заботиться о себе, — Эшли остановилась и на несколько секунд перестала резать овощи. — Как у тебя дела? — Как обычно, много бумажной работы и головной боли, к счастью, у меня отличные секретари, которые мне помогают. — Я рада, — Грэм подумала, стоит ли ей произносить следующие слова, и решила не быть такой прямолинейной. — Как команда? Я давно ничего не слышала от Ханниган и остальных. — Остальные, — президент, возможно, притворился непонимающим, но он не был дураком. Он улыбнулся и откинулся на спинку сиденья. — Сейчас все довольно тихо. Ханниган умоляет меня заткнуть Патрика, но я думаю, что этот мальчик помогает поддерживать настроение в группе. Он и Леон были со мной последние несколько месяцев между поездками. Это имя проскользнуло в уши, как ласка, заставив ее закрыть глаза. Воспоминания нахлынули на Эшли и в ее сердце засел небольшой укол из-за событий того день, когда она думала, что все кончено. Это должно было случиться. Это был лишь вопрос времени, и хороших новостей от него было достаточно для нее. Эшли была рада, что Леон в безопасности. Этого было достаточно. Они давно не разговаривали. Леон потерял свой старый мобильный телефон полтора года назад и не осмелился спросить у Ханниган новый номер. Может, так и лучше, хотя после инцидента… она уже не была так уверена… — У меня последняя встреча через пять минут, поговорим с тобой завтра? — Завтра я буду занята, ты не против в воскресенье? — Конечно, дорогая, в то же время, что и обычно. — Я люблю тебя, папа. — Я тоже тебя люблю. Экран потемнел, и Эшли несколько долгих секунд смотрела на деревянную доску. Она перевела дух, с невероятной ясностью распознавая все запахи вокруг себя, и продолжила готовить. Когда она закончила, Грэм села на диван с записями, просматривая последние записи занятий. Две собаки сидели напротив нее, выжидающе глядя на нее. — Что-то не так? — спросила она их с милой улыбкой. Собаки смотрели на нее своими золотистыми глазами и розовыми носами, намекая, чтобы каждая из них положила лапу на ее ногу. Эшли усмехнулась и отодвинулась в сторону на широком диване. Собаки подскочили к ней, одна из них легла между ее ног, а другая у нее на руках. — Хороший способ сказать, что мне пора спать. Они обе зарычали, завиляли хвостами и закрыли глаза. Эшли наблюдала за ними, зарываясь пальцами в их мягкую шерсть и вспоминая тот день, когда она нашла их, когда она не видела ничего, кроме темноты вокруг себя. *** Вдалеке среди ветра и молний раздался гром. Худое тело сжалось между одеялами, дрожа, пытаясь сосредоточиться на документальном фильме, но без особого успеха. Дул сильный ветер, и Эшли услышала сильный удар, который заставил ее подпрыгнуть на месте, сдерживая крик. Она встала и пошла в ванную, откуда доносился звук. Эшли оставила окно полуоткрытым, и ветер опрокинул одну из бутылок шампуня. Грэм глубоко вздохнула, подняв упавший предмет. Она вернулась в гостиную и хмыкнула, когда увидела, что документальный фильм уже закончился, и решила сделать себе кофе. Темные круги под глазами выдавали недостаток сна, а бледная кожа показывала, что ей необходимо чаще показываться на солнечный свет. Грэм начала онлайн-занятия два месяца назад, после того, как Леон и она попрощались. Вскоре после этого закончилось обустройство квартиры в Бостоне, и она переехала. Снаружи дома всегда находилось два агента, следивших за входами и выходами. Каждый час один приходил, чтобы убедиться, что с Эшли все в порядке, хотя у нее уже было устройство, чтобы в любое время вызвать помощь. Ноутбук на обеденном столе запищал, и Грэм посмотрела, который час. Она подняла трубку, и на экране появилась женщина лет сорока пяти с прямыми каштановыми волосами. — Доброе утро, Эшли, — поприветствовала она с улыбкой. Грэм села перед экраном, завернувшись в одеяло. — Доброе утро, Кэтрин, — ее голос был едва слышен, что заставило женщину выгнуть бровь. — Как у вас дела сегодня? Эшли потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. — Я снова начинаю его слышать. — Смех? Эшли кивнула, и женщина начала записывать. Доктор Кэтрин Коннорс, психолог и психиатр, ее медицинская поддержка с тех пор, как она переехала в Бостон. Эшли вспомнила, как в первый раз заговорила с ней, она не могла смотреть в лицо, и Кэтрин это заметила, предложив ей отойти от камеры, чтобы дать ей время приспособиться. В первый месяц, когда они разговаривали с дивана, Эшли не могла четко видеть лицо психолога, поэтому ей удалось наладить отношения. Постепенно Эшли садилась ближе пока не смогла увидеть собеседницу выше. Доктор Коннорс была спокойной, доброй и очень профессиональной, а также матерью, маленькая деталь, которая облегчила завоевание Эшли. — Как вы думаете, вам нужно снова принимать лекарства? — Я… не знаю, у меня начались мигрени, сонливость, и иногда я вижу тени. — Мы могли бы скорректировать дозировку, тени не исчезнут, но будут появляться реже. — Можно попробовать, — прошептала Эшли несколько удрученно. — Как идут занятия? — Это сложно, мне приходится изучать много материала, но… — она вздохнула. — Я почти не сплю, поэтому использую время для учебы. — Знаешь, тебе не следует так перенапрягаться. — Это единственное, что занимает мою голову, Кэтрин, я не могу… сосредоточиться ни на чем другом, особенно после кошмаров. — Что тебе снилось? — Он. — Человек в капюшоне? Эшли боялась снова произнести его имя. — Да, и… Леон. На этот раз он тоже был там, — она пожала плечами и раздвинула губы, чтобы рассказать свой кошмар, в то время как слёзы уже наворачивались. — Он смотрел на меня так, как будто увидел что-то ужасное. Я звала его, но из моего горла вырывались только крики и рычание. Он кричал на человека в капюшоне, спрашивая, что он со мной сделал. Я пыталась приблизиться к нему, но он направил на меня пистолет, затем я посмотрела на свое отражение и увидела только мешок с когтями, щупальцами и зубами, где единственное, что я узнавала это — мои глаза. Я кричала Леону, плакала. Я хотела, чтобы он услышал меня, понял меня. Он смотрел на меня яростно, готовый нажать на курок, но потом понял, что я пытаюсь позвать его. Он бросил пистолет, чтобы коснуться моего лица. Он говорил: «Принцесса, это ты? Ты действительно здесь?» Я не могла не кивнуть и не сказать ему «да», он слышал только бессвязный лепет. Леон улыбался мне, а затем я нанесла ему удары ножом. Щупальца моего тела пронзали его, и я ничего не могла сделать, а он умолял меня о прощении, за то, что не смог спасти меня, за то, что подвел меня, истекая кровью у меня на руках. Слезы скатывались по щекам, а Кэтрин молча ждала, давая Эшли выплеснуть свои эмоции, только чтобы позже напомнить, что это было не реальностью, а сном. Психолог ждала несколько минут, пока не увидела, что плечи Грэм перестали так сильно трястись. — Эшли, — ее голос был мягким, но твердым. — Как давно ты не была дома? Эшли всхлипнула, вытирая мокрые щеки. — С тех пор, как я приехала в Бостон. — С тех пор, как уехал Леон, верно? Она содрогнулась, услышав имя, человека, который отдал ради нее все. Для него было нормальным хотеть уйти, Эшли принесла ему только неприятности и несчастья, зачем Кеннеди продолжать быть телохранителем ходячей катастрофы? — Да… — пробормотала Грэм. — Я хочу, чтобы ты вышла на балкон. Глаза Эшли расширились. — Что? Сейчас? Шторм!» — она не могла поверить в то, что сказал ей доктор. — Просто идет дождь. Эшли повернулась к окну, где она могла видеть листья растений на балконе, стоявшие совершенно неподвижно. — Но… — У тебя крытый балкон, ты не промокнешь. Я хочу, чтобы ты вышла на него и глубоко вздохнула, пожалуйста. Тон голоса Кэтрин, прозвучавший как мольба, застал Эшли врасплох. Она посмотрела на балконную дверь, и дрожь пробежала по ее позвоночнику. В горле мгновенно стало сухо. Она не хотела выходить… она будет более уязвима, станет легкой мишенью. Эшли повернулась, чтобы посмотреть в глаза врачу, и увидела в них решимость. Кэтрин не примет «нет» в качестве ответа. Грэм сглотнула слюну и поднялась со стула, чтобы неуверенно выйти на балкон. Эшли посмотрела на улицу. Буря накрыла небо, сделав день невероятно темным. Стук в дверь так напугал ее, что Грэм упала на пол. — Мисс Грэм, с вами все в порядке? — раздался женский голос Марии, её телохранительницы по ту сторону. — Да, я на приеме у врача. — Простите, что побеспокоила вас. Наступила минута тишины, и Эшли услышала шаги агента, спускающегося по лестнице. Грэм посмотрела на дверную ручку, и дрожащая рука потянулась к ней. Она не хотела вставать, она чувствовала себя в большей безопасности, сидя в углу. Эшли открыла балконную дверь и потянула ее. Она повернулась, чтобы еще раз посмотреть на врача. — Мне действительно нужно выйти? — Или ты это сделаешь, или я заставлю Эмили вытащить тебя, если придется. — Какой врач угрожает своему пациенту. — Тот, кто прекрасно знает, что ее пациент ведет себя как пятилетний ребенок, который стремится к независимости, но просит своих сопровождающих принести ей мороженое. Лицо Эшли покраснело. — Ты сказала, что больше не будешь упоминать об этом на публике. — И я этого не делала. Эшли почувствовала, как смущение расползается по ее лицу. Она посмотрела на Кэтрин с обвинением. — Я не веду себя как пятилетний ребенок! — Извините, пятилетние дети знают, как себя вести. От ярости Эшли стиснула зубы и вышла на балкон, не обращая внимания на ухмылку на губах доктора. — Кто теперь пятилетний ребенок? Кэтрин вскинула руки в знак капитуляции со смехом: — Моя работа на сегодня выполнена, ты отлично справилась, Эш. Эшли почувствовала, как гнев и смущение смягчились, что заставило ее глубоко вдохнуть. Что это были за запахи? Дождь, соль, дым, мокрый цемент, резина, кожа, еда… Она услышала, как разрядился аккумулятор ноутбука и тот выключился, и порыв ветра пронесся сквозь нее, заставив её обхватить себя руками. Эшли услышала удар, и ее сердце подскочило чуть ли не к горлу, когда она увидела, как дверная защелка закрылась изнутри, захлопнувшись. Сердце Эшли начало яростно биться, учащая пульс и дыхание. Ее ноги подогнулись, и она упала на колени перед дверью. В небе раздался раскат грома, и Грэм закрыла уши руками, сжавшись в комок. Она не могла дышать. Ее тело тряслось. Голова кружилась. В глазах помутилось. — Помогите, пожалуйста… — молча умоляла она, оказавшись запертой на балконе. «Дыши»… Она открыла глаза. «Дыши со мной, принцесса»… Эшли вспомнила эти слова. Три месяца назад этот голос шептал ей ночью, когда она просыпалась с криками от кошмаров. «Сделай глубокий вдох…» Его приятный голос. «Вот и все, продолжай дышать, ты сможешь, принцесса…» Слезы грозили затуманить ее зрение, когда она пыталась контролировать свое прерывистое дыхание. «Вдохни…» Она сделала вдох. «Выдохни…» Она опустошила легкие. «Дыши со мной, принцесса…» Она вспомнила слова Леона, когда делала вдохи и выдохи, чувствуя, как ее сердце успокаивается, а тело расслабляется. «Ты сможешь…» Эшли сделала еще несколько вдохов, затем выпрямилась, чтобы принять сидячее положение. Она прислонилась к стене и обхватила руками колени. Что теперь? У нее не было ключей, а рация для вызова двух агентов была внутри. Они не появятся ещё час, чтобы проверить её. Если Эшли останется на балконе, то непременно замёрзнет. Грэм снова вдохнула, и на нее нахлынул поток запахов. Она никогда раньше не чувствовала всех этих ароматов, это нормально? Так же, как она чувствовала запах жвачки Леона в Испании. Она не была врачом, но из того, что изучала до сих пор изучала биологию, могла утверждать, что у людей нет такой обонятельной способности. Эшли вдохнула воздух. Мокрая земля, металл, асфальт, канализация, фастфуд… мокрая собака? Она подползла к перилам пентхауса в восьмиэтажном здании и посмотрела вниз на тротуары. Собаки не было. Должно быть, это было ее воображение. Ей нужно было выбираться отсюда. Эшли вспомнила о пожарных лестницах. Грэм подошла к краю балкона, чтобы увидеть лестницу, поднятую для безопасности. Чтобы никто не мог подняться, только спуститься. Дрожь пробежала по спине Грэм, когда она коснулась холодного металла. Эшли отпустила предохранитель, и лестница скользнула вниз. Эшли придется спуститься через другие этажи. С большим количеством людей. Незнакомыми людьми. Она сглотнула слюну и простояла так несколько секунд. На этот раз у подножия лестницы не было никого, кто мог бы ей помочь, если бы она поскользнулась или лестница не выдержала. Она была одна. Эшли провела руками по бедрам, пытаясь согреться, и почувствовала в одном из карманов выпуклость. Она потянулась, чтобы вытащить предмет, и посмотрела на него, снова почувствовав комок в горле. Аквамариновый камень скользнул ей в ладонь, драгоценный и сверкающий. «Всегда есть путь домой». Золотые глаза посмотрели на камень, и она глубоко вздохнула. Всегда был выход, не так ли, Леон? Эшли села на край и медленно спустилась вниз, крепко схватившись за перила и касаясь металлической лестницы голыми кончиками пальцев, прежде чем опуститься на всю ступню. Это было неприятно, напряженно и невыносимо. Она действительно задавалась вопросом, спускается ли она или все еще на том же месте. Эшли не издала ни звука, последнее, чего она хотела, это пересечь кого-либо, объясниться и умереть от смущения и беспокойства. Спуск был мучительно медленным, и ее пальцы онемели к тому времени, как она достигла последнего этажа. Она прыгнула и оказалась на улице. В переулке никого не было. Тени змеились вместе с огнями уличных фонарей, оживляя их и заставляя Эшли беспомощно дрожать. Вот улица, где она найдет двух агентов, ей просто нужно было перейти ее. Она сделает это. Эшли сделала вдох, чтобы продолжить свой путь, и ее тело замерло. Снова этот запах. Мокрой собаки. И крови. Ее сердце снова лихорадочно забилось. И тут она услышала это. Стон. Плач. Лай. Эшли обернулась, оглядываясь через плечо в дальнюю часть переулка. Нет. Нет. Нет. Она была в одном шаге от дома. Она не собиралась идти в темный переулок. Слабый вой. Эшли. Нет. Отчаянный вопль. *** Эшли добралась до конца переулка на дрожащих ногах. И там она увидела их. Двух щенков. Они плакали и кричали между ног неподвижного тела. Их мать лежала мертвой перед ними, недавно родив. Запах железа был невыносимым, и Эшли могла увидеть недавно перегрызанные пуповины во рту мёртвого животного. Эшли осторожно приблизилась и опустилась на колени перед щенками. — Бедняжка… — прошептала она почти в слезах. Два щенка затихли от звука и поползли изо всех сил к источнику голоса. Они наткнулись на теплые колени Эшли, теперь мокрые сверху донизу, и скулили, пытаясь забраться ей между ног. Это был первый раз за три месяца, когда Эшли потеряла счет времени. Прежде чем она смогла понять, что делает, она уже побежала к освещенной улице, держа щенков на руках, прижимая их к груди. У офицеров чуть не случился сердечный приступ, когда они увидели, как Эшли стучала в окно машины. — Мисс Грэм?! — удивлённо кричали они. Эшли тяжело дышала от недостатка физической подготовки, но переведя дыхание громко произнесла: — К ветеринару! Сейчас же!