Awakening past

Эшли часто кричала, что помогало ей спасаться от монстров, которые, казалось, ползали внутри нее, разрывая на части и медленно пожирая. Доза обезболивающих достигла предела, больше нельзя было её увеличить, потому что это могло вызвать остановку сердца. Иногда Эшли после пробуждения от кошмаров плакала и искала Леона в темноте, пока он не показывался через стекло, разделяющее их, когда слышал звуки рыдания. Грэм успокаивалась лишь тогда, когда встречалась с синевой его глаз. Только после этого она понимала, что с ней все в порядке, что теперь она снова в реальности, где нет кошмаров. Всё это было невыносимо. Янтарные глаза Эшли снова открылись, уставившись в потолок. Она больше не могла уснуть и чувствовала тяжесть в своем теле. Седативные средства больше не помогали, и только голос Леона в конечном итоге заставлял ее заснуть, чтобы снова проснуться два часа спустя, будучи пожранной деформированными волками. Эшли вздохнула, глядя на свои руки, теперь без повязок, сейчас были видны тонкие линии заживших порезов. Состояние спины также улучшилось, только вот врачи предупредили её, что останется большой уродливый шрам. Грэм оперлась локтями о матрас, чтобы поднять голову, чтобы посмотреть в другую комнату через стекло. Леон видимо всё ещё спал. Грэм вздохнула. Когда на острове она не спала, Леону тоже очень часто приходилось просыпаться. Он приходил к ней на помощь, когда она беспрестанно звала по имени ночью, а затем, вероятно, больше не засыпал, по крайней мере, пока Грэм не успокаивалась. Эшли вспомнила, как ей удавалось засыпать, когда она находилась рядом с Леоном, но теперь они были врозь, и им не позволяли снова быть вместе. Затем в голову Грэм пришла идея. Врачи могли не согласиться, но пока они не войдут в дверь, чтобы остановить замысел, она решила всё-таки попробовать. Грэм осторожно и тихо она встала, стараясь не напрягать раны и не разбудить своего спутника. Эшли села на край кровати и наклонилась, пока ее пальцы не коснулись пола. Дрожь пробежала по ее позвоночнику от холодного прикосновения. Руки за работу. *** Леон услышал удар. Дрожь пробежала по его телу, когда он очнулся ото сна. Эшли проснулась? Ему ещё удалось немного поспать, несмотря на то, что он слышал, как она кричала во весь голос. Может, это шумели врачи, проверяющие ее. Кеннеди перевернулся в постели и посмотрел на ноутбук. 6:30. Это были не врачи. Леон протяжно вздохнул, открывая глаза и откидывая простыни. Он услышал, как что-то шаркает, а после босые шаги. Что она делает? Он потер глаза, зевая, подходя к стеклянному окну. Леон был ошеломлен, увидев матрас, прикрепленный к толстому стеклу, и его светловолосую спутницу, переносящую все простыни. — Эшли? Что ты делаешь? Ее янтарные глаза поднялись на него, под её глазами были тёмные круги, свидетельствующие об усталости, но Грэм не смотря на это тепло улыбнулась. — Доброе утро, я решила переехать. Может, если я буду ближе, мне будет легче справляться с кошмарами. Нам будет легче. Глаза Леона расширились от этих слов, тех же самых, которые она сказала ему на острове, разбудив его от дурного сна. Кеннеди не мог не усмехнуться. — Ну, тебе придется заплатить за аренду. — Я приготовлю тебе стейк, по рецепту своей матери, договорились? — Меня это устраивает. Эшли закончила откидывать одеяла и плавно встала. — Я Эшли Грэм, твоя новая соседка. — Я Леон Кеннеди, приятно познакомиться. Они оба рассмеялись, и Эшли вскоре села, скрестив ноги. Леон заметил, что Грэм стала легче двигаться. — Как твои травмы? — спросил он, тоже присев. Эшли посмотрела на свои руки и ноги. — Они больше не болят, но меня беспокоит только спина, когда я слишком много двигаюсь. — Звучит хорошо. Эшли несколько секунд смотрела на него, затем нервно сцепила пальцы. — Я хотела… извиниться… за все», — Леон непонимающе поднял бровь. — За то, что заставила тебя проводить бессонные ночи. — Эй, принцесса, пожалуйста, не извиняйся за это, — о н посмотрел на их матрасы, разделенные несколькими дюймами сплошного стекла. — Послушай, пока еще рано, утверждать сработает ли твоя задумка, но давай, быть может, отдохнём. — Моя теория связи кошмаров? — Прошло много лет с моего последнего урока математики, но если я правильно помню, отрицательный плюс отрицательный равен положительному, верно? Эшли мягко улыбнулась и легла, свернувшись калачиком у стекла, как можно ближе к нему. Леон повторил ее жест, и они укрылись простынями. — Спокойной ночи, Леон. — Спокойной ночи, принцесса. *** Шепот раздавался в глубине сознания, мягкое эхо, на этот раз это были не крики, а лишь мурлыканье, которое ее укачивало. Это было приятно, хотя она и не знала, где находится. Тело Эшли полностью расслабилось, и она вздохнула от спокойствия, которое так приятно поглощало её. Тепло простыней мягко окутало ее, укутало, защитило. Сон Эшли стал спокойнее, и постепенно шепот становился яснее, образуя более связные слова. Она услышала глубокий голос, сопровождаемый более мягким, когда она проснулась, лениво открыв веки. Эшли несколько раз моргнула, пока не сосредоточилась на широкой спине, сидящей за столом перед ноутбуком. — В следующий раз не трать так много времени на отправку мне отчетов, — Ханниган вздохнула, массируя переносицу. Леон фыркнул. — Немного волнения всегда приятно. — Не тогда, когда у меня сроки, Кеннеди, — она замолчала, вздохнув. — Как дела у Эшли? Леон повернулся назад, и широкая улыбка растянулась на его губах, когда он увидел, как Эшли села на кровать, лениво зевая. — Смотри, спящая красавица решила проснуться. Эшли тихо рассмеялась. — Доброе утро, Леон, доброе утро, Ханниган. — Добрый день, Эшли. Эшли широко открыла глаза, разве уже наступил день? Она посмотрела на экран Леона и увидела, который сейчас был час. 15:30 Она спала восемь часов подряд? Удивленное выражение лица Эшли заставило Леона рассмеяться. — Я думал, что понадобится землетрясение, чтобы разбудить тебя, — пошутил агент, и Ханниган позади него саркастически ответила: — Говорит тот, кто проснулся всего час назад. Эшли посмотрела на Леона, который почесал затылок, его уши слегка покраснели. — Похоже, моя теория сработала. Леон посмотрел на Грэм с особой теплотой, которую даже не осознавал, будто бы видя в девушке лучи солнца. — Ну, — Ингрид прервала зрительный контакт. — Теперь, когда я вас обоих разбудила, мне нужно поговорить и с Эшли. Леон встал, чтобы схватить ноутбук и сесть на матрас рядом с Эшли. Она поблагодарила его за жест, и они оба посмотрели на Ингрид. — У тебя еще две недели карантина. Когда он закончится, ты вернёшься домой и должна будешь заполнить некоторые отчеты, — Ханниган остановилась, чтобы посмотреть на реакцию Эшли. — Я знаю, это неприятно, но даже несмотря на то, что Леон заполнил все, что произошло с тех пор, как он нашел тебя, нам нужно иметь данные о том, что произошло с твоего похищения до того, как он тебя нашел. Взгляд Эшли потемнел на несколько секунд. Воспоминания, выползающие из глубины ее сознания, угрожали снова захватить её разум кошмарами. Она быстро покачала головой и посмотрела на встревоженного Леона с улыбкой. — Леон уже сделал всю тяжелую работу, а я, конечно же, внесу недостающие детали. Ханниган посмотрела на нее несколько секунд, а затем продолжила. — Когда ты все заполнишь, Леон получит свои следующие приказы. Мы пока не знаем, что ему будет поручено, но, скорее всего, это будет долгий отпуск. Леон хмыкнул, прислонившись к стеклу и запрокинув голову. — Надеюсь. Эшли посмотрела на мужчину, заметив, как сильно напряжены мышцы его шеи. Честно говоря, он никогда не зацикливалась на таком пристальном рассматривании Леона. — А что касается тебя, Эшли, — голос Ханнигана вывел Грэм из раздумий. — Твой отец переживал за твое отсутствие в университете. Министр образования — его хороший друг, поэтому он взял на себя ответственность придумать ситуацию, из-за которой ты не можешь посещать занятия. — И Что же он придумал? Ханниган была удивлена прямолинейностью Грэм. — Официальная версия заключается в том, что у тебя было серьезное заболевание, из-за которого тебе пришлось отправиться в Европу на лечение, которое в Штатах не могли оказать. Не было призыва к студентам по обмену, поэтому этот вариант был невозможен. Тебя не выгонят из колледжа, но… Эшли поняла, что она имела в виду. — Мне нужно наверстать эти два месяца экзаменов и учебы, я поняла. Леон посмотрел на нее с некоторым любопытством, не решаясь спросить. — На кого ты учишься? Эшли повернулась к нему. — На биолога. Этот ответ застал его врасплох. По какой-то причине ему не пришло в голову, что Грэм получает именно эту специальность. — Что? Ты удивлен? — рассмеялась Грэм, увидев недоумение в его голубых глазах. — Ну… честно говоря,… я этого не ожидал, — Леон сдался с нервным смехом. Эшли хотелось слегка ударить его в плечо, но ей пришлось довольствоваться саркастическим фырканьем. — Я может быть и блондинка, но я не такая уж тупая. Леон невинно поднял руки. — Я этого не говорил. Эшли посмотрела на него с кривой улыбкой и повернулась к Ханниган. — Как будет организовано мое на свободе, дома? Сомневаюсь, что мой отец позволит мне жить так, как раньше. — Он хочет назначить тебе личного телохранителя, плюс терапию от кошмаров и бессонницы. Пока ничего официально не решено, но таков план, плюс поиск квартиры и перепланировка ее охраны. — Да… — прошептала Эшли. — Я так и думала». Леон и Ханниган посмотрели на Грэм, а затем друг на друга. — Ну, до тех пор у нас будет время потренироваться. Эшли изогнула брови, глядя на Леона. — Тренироваться? Леон одарил её фирменной ухмылкой. — Ты думала, что проведешь остаток карантина во сне? — Э… да? Губы Леона немного раскрылись, и его улыбка стала насмешливой. — О, я так не думаю. *** Сказал он и выполнил. В течение следующих двух недель Эшли могла проклинать Леона до тошноты. Как только врачи разрешили Грэм нагрузки, агент составил для нее программу тренировок. Как только Грэм услышала, что Кеннеди спланировал, она схватила матрас и потащила через комнату, подальше от него. — О, да ладно, принцесса, — сказал он, смеясь. — Ты не хочешь меня тренировать, ты хочешь надо мной смеяться, — Эшли пробормотала, свернувшись в клубок между простынями. — Почему ты так говоришь? — Леон, я не знаю, как делать даже половину этих упражнений. Агент протянул руки. — И именно для этого я здесь, мисс Грэм. Эшли подозрительно посмотрела на него, но было так трудно сказать «нет», особенно Леону так приятно улыбающемуся… — Если я что-нибудь сломаю, я не буду защищать тебя от моего отца. Леон положил руку на сердце. — Я бы не сделал ничего, что подвергнет тебя опасности, ты знаешь это. В этот раз его улыбка уже не была дразнящей. Это было искренне. И Грэм больше не могла ему отказывать. Так прошли остальные дни. Эшли начала реабилитацию, пока Леон продолжал свои ежедневные тренировки, а затем по вечерам агент и она работали вместе. Кеннеди хотел, чтобы Эшли восстановила силы, чтобы он мог научить ее некоторым приемам, которые могут пригодиться в будущем. Он не знал, продолжит ли он занимать должность по защите семьи президента или ему дадут новые задания, поэтому пока все, что он мог сделать, это научить Эшли некоторым базовым трюкам. Сначала Грэм было неловко. Нервы от представления, что она облажается перед Леоном, взяли над ней верх, но он тренировался вместе с ней. У Эшли было время наблюдать за тем, как Леон делает упражнения, и восхищаться им, смотреть, как его рубашка прилипала к телу из-за пота. Но даже несмотря на то, что было трудно не смотреть на его греческое скульптурное тело, она пыталась сосредоточиться на наблюдении за его движениями. Эшли не могла так драться, поэтому ограничилась попытками понять последовательность ударов ногами и руками. Однажды Эшли даже зашла так далеко, что спросила его, научит ли он ее делать бросок, на что Леон наотрез отказался, зная, что если она сделает это неправильно, то вся ее реабилитация спины пойдёт к черту. Испания больше никогда не всплывала в разговорах. Леон обнаружил, что с тех пор, как они сложили матрасы вместе на полу, они оба стали лучше спать. Но не означало, что кошмары покинули их. Когда страшные сны всё-таки кого-то из них мучили, другой просыпался, и они шёпотом болтали. Они не хотели, чтобы камеры записали их разговоры. Обычно они прилипали к стеклу. Леон рассказывал ей о глупостях, которые он делал в детстве, а Эшли — анекдоты из тех времен, когда ее мать была еще жива. Леон узнал о Грэм многое. Ее мать умерла, когда она была ребенком, и у ее отца с тех пор не было отношений ни с кем, у него была только лишь его дочь. Это заставило его понять, насколько Эшли была важна и как тяжело, должно быть, было ее отцу ждать, пока Леон и его дочь были в Испании. Грэм рассказала ему, что ее мать учила пению с раннего возраста. Она рассказала Кеннеди, что была мелодия, которую мама сочинила, когда была беременна ею, и что та пела ей каждый день, даже после ее рождения. — Это та мелодия, которую я слышал, когда ты бормочешь, — прошептал агент. Эшли удивленно посмотрела на него. — Я не помню, чтобы я пела ее перед тобой. Леон не мог видеть румянец, окрасивший щёки девушки. — Во сне. Смущение Эшли лишило ее дара речи, но тихий смешок ее подбодрил. — Не волнуйся, у тебя очень приятный голос, хотя мне бы хотелось услышать эту песню, когда ты бодствуешь. — Не знаю, заслуживаешь ли ты этого, — игриво пробормотала Грэм, вызвав смешок у собеседника, который постучал кончиками пальцев по толстому стеклу. — Ты же знаешь, что заслуживаю, — его голос был хриплым и ласковым. Конечно, он заслужил это, это и многое другое. Ночи стали более терпимыми, и Эшли вскоре начала чувствовать себя лучше на тренировках с Леоном. Ее настроение поднялось, и улыбка уже начала украшать ее губы почти ежедневно. Часы превратились в дни, а дни в недели, в конце концов они оказались одетыми в обычную одежду. Им выдали новую одежду, отдав старую, вместе со всеми их личными вещами, в коробке. Эшли переоделась в джинсы, которые были ей немного мешковатыми, и толстовку. С сердцем в кулаке она схватила коробку и направилась к двери. Сорок дней. Сорок дней взаперти как хомяки. Дверь пискнула и открылась. Эшли глубоко вдохнула и слезы чуть не потекли из ее глаз. Она сделала шаг наружу и услышала еще один писк. Она повернулась, чтобы встретиться с чужим взглядом, который расплылся в улыбке при виде ее. Эшли смотрела на Леона несколько долгих секунд, задумчиво и нерешительно. Затем она поставила коробку и подошла к нему. Леон смог только убрать в сторону свой контейнер одной рукой, прежде чем почувствовал, как руки Эшли обвились вокруг его шеи. Он обхватил свободной рукой ее талию и неосознанно уткнулся лицом в ее волосы. Как же хорошо она пахла сейчас — хорошим свежим душем, тонким лавандовым ароматом и сосной. — Я никогда бы не подумал, что буду так сильно скучать по объятиям. Леон рассмеялся, крепко сжимая ее талию. — Я тоже… — его ответ был едва слышен. На несколько секунд они оба закрыли глаза, просто наслаждаясь близостью друг друга. — Самолет скоро взлетит. Незнакомый голос напугал их, заставив быстро отстраниться друг от друга, а пульс их участился. Эшли все еще чувствовала тепло Леона. — Мы поедем домой? — улыбнулась она. — Мы едем домой, — подтвердил он.