Десятка мечей

Окно в туалете было открыто. Попросить лестницу у Молчана не составило никаких проблем — он даже не спросил, за какой надобностью Иван и София её берут. Варвара быстро сориентировалсь и нашла нужные окна. София была с ручкой наготове, Иван Варвара ждали, когда Алексей кинет им бумажку с вопросом. Алексей шёл в двести сорок седьмую аудиторию, с него уже сошло десять потов от волнения. Сейчас должно решиться его будущее. Конечно, его друзья придумали гениальный план, но он понимал, что этот план мог провалиться с треском из-за непредвиденных обстоятельств. Он встал перед дверью нужной аудитории и, как вкопанный стоял перед ней. Ещё ни разу за все одиннадцать лет он не переживал из-за учёбы. Его лоб похолодел, сердце бешено стучало, отдавая в виски, а в животе всё что-то крутило и крутило. Он как будто физически начал чувствовать ту пустоту в голове, которая должна была бы быть наполнена знаниями. Через пару минут дверь начала медленно отдаляться от него, и он схватился за ручку, чтобы не упасть в обморок, как кто-то вдруг резко её дёрнул. Алексей чуть не упал в чьи-то ноги, однако он успел схватиться за косяк. Он поднял глаза, и перед ним стояла приятная женщина лет сорока с красной помадой на губах, острым носом и чёрными кудрявыми волосами, заплетёнными в пучок. — Лёша! Dieu, ait pitié [1]! Что с тобой? Он выпрямился и на ватных ногах прошёл в аудиторию мимо мадам Ламот, которая с круглыми глазами оглядывала его. Она говорила на гесцарском с лёгким акцентом и немного картавила, несмотря на многие годы, прожитые в Рардбурге. — Ничего страшного, мадам Ламот, всё хорошо. — Ты сколько под дверью простоял? Погоди! — она подбежала к Алексею и схватила его ладонями за щёки, осматривая лицо молодого человека. — Да ты весь красный! Ты заболел? Может, перенести сегодняшнее мероприятие? — Нет, нет! — Алексей замотал головой, вырвавшись из рук мадам Ламот. — Я тогда точно кони двину от переживаний. Давайте быстренько проведём пересдачу, и всё. — Ты точно себя хорошо чувствуешь? — послышался голос, от которого только-только пришедший в чувства Алексей вскрикнул. Он повернул голову и увидел сидящего Григория Николаевича, который с удивлением смотрел на Алексея. Вот кого-кого, а директора гимназии он не ожидал увидеть в качестве надзирателя. Это его наказание или благословение? — Добрый день, Григорий Николаевич. — Добрый день, Лёша. Что с тобой? — Я... я просто... — Лёша не знает французский, — перебила его мадам Ламот. — Умный мальчик, но именно французский язык ему не даётся, сколько бы он ни старался. Я видела его стремление познать этот волшебный язык, но всё тщетно, — она развела руками. — Понятно... — протянул Григорий Николаевич. — Ну что же, Лёша, выпустить тебя с несданным французским я не могу, поэтому бери билет и присаживайся. — А почему именно Вы, Ваше Сиятельство, сидите в качестве надзирателя? — Я был свободен, а ты мой любимый староста, который послезавтра покинет эти стены. Давай, — он кивнул в сторону билетов, — выбирай. Алексей медленно подошёл к разложенным билетам, что лежали текстом вниз, и даже не глядя, взял первый билет. Когда он его перевернул и прочитал вопрос, то чуть не испустил дух прямо в аудитории. — Какой вопрос? — спросила мадам Ламот. — Отличие настоящего времени от условного. Григорий Николаевич и мадам Ламот переглянулись. — Vous avez supprimé cette question, n'est-ce pas [2]? - Je le pensais aussi. Oh, pauvre garçon [3]... Алексей непонимающе смотрел на Григория Николаевича и мадам Ламот. — Бери лист, ручку и отвечай, — сказала ему мадам Ламот. Алексей взял два листа и ручку и сел на одно из множества мест. Он начал дрожащими руками писать текст вопроса, и слова расплывались в его глазах. Он начал задыхаться от страха, выдохнуть воздух не было проблемой, но что-то мешало ему вдохнуть. Он закрыл глаза, чтобы успокоиться. Мадам Ламот и Григорий Николаевич говорили о чём-то своём на французском. Он понимал наипростейшие отдельные слова, но в смысл их разговора так и не смог вникнуть. Когда Алексей написал вопрос, он пошёл пить воду и успешно выкинул бумажку, где наготове сидели уже Варвара и Иван, который со всех ног рванул к Софии. София, когда увидела вопрос, тихо выругалась. — Компания Лёши на тебя плохо влияет, — прошептал Иван. — Тут про разницу настоящего от условного времени, — Иван округлил глаза. — Я думала, мадам Ламот уберёт сложные вопросы. Ладно, сейчас всё напишу. София положила маленький листочек на спину Ивана и начала черкать на нём ответ. София и Иван долго провозились с лестницей — земля была слишком неровной, чтобы лестница могла твёрдо стоять. Но времени не было — Варвара уже бежала к ним и активно махала, уведомляя о том, что Алексей в сопровождении надзирателя пошёл в туалет. Глубоко вздохнув, София полезла по лестнице с заветной бумажкой. — Лёш, — начал говорить Григорий Николаевич, когда они подходили к двери уборной, — я понимаю, что тебе достался сложный вопрос. Но на тебе совсем нет лица. Даже когда я вызывал к себе Николая Харитоновича за твоё поведение, ты поживее был. — Я знаю, просто понимаю, что сейчас решается моё будущее. Мне же даже в университет не надо — только в армию! Тяжело вздохнув, Григорий Николаевич открыл дверь туалета и тут же замер, а рядом с ним застыл Алексей с округлёнными глазами. София уже успела кинуть бумажку на подоконник, но ещё даже не начала спускаться с лестницы. И, зайдя в туалет, Григорий Николаевич увидел свою дочь в окне. Он даже не знал, какую эмоцию ему стоит использовать в данной ситуации — пока он не понимал, что вообще происходит. — Папа? — Соня? От испуга София качнулась, и Иван, стоящий внизу и не ожидавший такого резкого движения, не смог удержать лестницу — София начала падать назад. Снизу послышались перепуганные крики Варвары и Ивана. — Соня! — крикнул Алексей и, мгновенно придя в себя, со всех ног побежал к окну. Он успел поймать Софию, которая машинально вцепилась в его крепкие плечи. Он потянул Софию на себя, приложив силу, которую смог приложить в полной растерянности и испуге. Алексей не рассчитал силы и упал на холодную плитку спиной. Всё произошло слишком быстро, у Софии перевернулось всё внутри сначала из-за страха перед отцом, а потом от недолгого падения. Она, потрясывая головой, подняла глаза и увидела своего отца. Григорий Николаевич стоял над ней с Алексеем, скрестив руки на груди и смиряя их строгим взглядом. София быстро осознала, в каком они сейчас с Алексеем положении и быстро вскочила с него на ноги. — Папенька! — она сделала глубокий реверанс. — Я всё-всё объясню! Алексей тоже резво встал, потирая ушибленный затылок. — Я тоже Вам всё объясню, Григорий Николаевич! Несколько секунд Григорий Николаевич смотрел то на свою дочь, то на непутёвого экзаменуемого. Он молчал, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшими эмоциями, чтобы не закричать на весь этаж. Григорий Николаевич глубоко вздохнул и немного остыл, но его голос был таким строгим, что по спинам Софии и Алексея пробежал холодок. — После экзамена ко мне в кабинет. Оба. Там всё и объясните. Соня, — он перевёл строгий взгляд на неё, — спускайся по нормальной лестнице. Лёша, быстро делай свои дела. Жду за дверью. Несмотря на то, что Григорий Николаевич стоял ближе к выходу, первой из туалета выбежала София, прикрывая рот. Она даже не понимала, чего хотела: закричать, расплакаться или расхохотаться на весь этаж, чтобы мрамор здешних коридоров отбивал её смех от своей поверхности. [1] Боже, помилуй! [2] Вы же убрали этот вопрос? [3] Я тоже так думала. Ох, бедный мальчик...