Десятка мечей

На следующий день Алексей появился в гимназии. Конечно, Николай Харитонович даже и не мог подумать, что его сын пропустил день занятий, но вот Эльвира Алексеевна заметила лежавшую форму сына на стуле в его комнате. Она решила ничего не говорить мужу, а лишь спокойно поговорить с Алексеем, чтобы узнать, не случилось ли что-нибудь с ним страшное и не нужна ли ему поддержка. В определённое время, когда у Алексея заканчиваются занятия, он вернулся, и Эльвира Алексеевна решила провести с ним беседу. Пока Николая Харитоновича не было дома, они сели на софу в гостиной и под чашку чая поговорили. Алексей убедил свою маму, что всё хорошо, и рассказал ей о том, что провёл вечер с Софией, но на них напали пираты, и им пришлось провести ночь в Кипени. Эльвира Алексеевна тепло улыбнулась, после того, как на её лице промелькнул страх за сына и его подругу. Она крепко обняла Алексея. — Это ты для неё цветы посылал всю прошлую неделю? Алексей, находясь в объятиях мамы, кивнул. — Я наделал глупостей и хотел помириться с ней. Эльвира Алексеевна, поглаживая Алексея по волосам, усмехнулась. — Она тебе нравится? — Мам! Он сразу аккуратно выбрался из её объятий и сел, скрестив руки на груди. Эльвира Алексеевна знала своего сына хорошо и примерно понимала, что происходило в его голове. Она умилялась с того, как по-юношески вёл себя Алексей — признаться в чувствах для него было чем-то страшным и даже постыдным. София ей нравилась. Не только, потому что она из рода Ставрогиных, а потому что она хороший человек. Впервые Эльвира Алексеевна увидела Софию, когда та пришла просить освободить из карцера Алексея после его дуэли с Анатолием Ситниковым. Она достойно высказалась и умело воспользовалась своим именем. О ней ходило немало как хороших, так и нелестных слухов. Однако Эльвира Алексеевна предпочитала не верить россказням, что витали в кругах аристократов, – сколько всего она нового узнала о себе, Николае Харитоновиче и своём сыне! Она на личном примере знала, что слухам доверять нельзя. Ей бы хотелось поговорить с Софией и провести с ней время наедине, чтобы узнать девушку лучше. — Душа моя, советую тебе не тянуть с признанием. Это может дорого стоить. — Я знаю, но... — Алексей обречённо вздохнул. — У меня нет чёткого понимания чувств к ней. Мне нужно время, чтобы хотя бы свыкнуться с мыслями, что она мне хотя бы, ну... ты поняла. — Я всё поняла. Алексей резко повернулся к Эльвире Алексеевне. — И не смотри на меня так, — сказала она, не глядя на сына. После занятий Иван отошёл по долгам к учительнице географии, София пошла к Григорию Николаевичу просить разрешения выпить чай в библиотеке, Алексей пошёл курить, а Варвара отправилась ждать всех троих в библиотеку. София быстро получила разрешение и решила наедине поговорить с Алексеем. Он, как всегда, курил в коридоре на третьем этаже, сидя на ограждении и свесив ноги вниз. София вышла из-за поворота коридора, где у неё была сколка с Аделиной, и замерла, затаившись. Она прильнула к стене, положив на неё руки. София не подглядывала, нет, а наблюдала за Алексеем. Он сидел, болтая одной ногой в воздухе, и любовался пейзажем с сигаретой в пальцах правой руки. Алексей расстегнул первые две пуговицы рубашки и ослабил галстук, словно вся эта формальность душила его уже не морально, а физически. Ветер ворошил его белокурые волосы. Он наслаждался моментом, отдыхая от отсиженных уроков, беззаботно глядя вдаль. Впервые София поймала себя на мысли, что Алексей в столь спокойной обстановке, без его усмешки и вечно горящих глаз, когда он является собой вне чьей-либо компании, очень симпатичен ей. Алексей казался на пару лет старше. Она и правда залюбовалась им. Никаких бабочек в животе, никакого восхищения его красотой. Просто умиротворение на душе. Как будто Алексей был чем-то родным, чем-то домашним. София даже не успела осознать внезапно появившуюся мысль о том, что было бы хорошо через много лет видеть его в своём доме после тяжёлого рабочего дня, как её поймали с поличным за подглядыванием. Алексей шестым чувством ощутил, что на него кто-то смотрит. Сначала он нахмурился, разозлившись на того, кто мешает ему наслаждаться свободным временем в одиночестве, но, повернув голову и увидев перепуганную Софию, расслабил мышцы лица. Впервые он предпочёл чью-либо компанию времени с самим собой. — Ты чего там притаилась? — он похлопал по ограждению рядом с собой. — Присаживайся. София несколько секунд ещё помялась с ноги на ногу, прежде чем сделала шаг к Алексею. Она прыгнула на ограждение и перевернулась, свесив ноги. Алексей повернулся к Софии с лёгкой улыбкой на губах. — Тебе больше не страшно сидеть вот так, на ограждении, когда под тобой с десяток метров? — До того, как ты это сказал, было гораздо менее страшно. Алексей засмеялся. Он докурил сигарету и выкинул бычок, который полетел куда-то вниз. София нахмурилась, глядя на его падение. — Я скажу отцу, чтобы он тут мусорное ведро поставил. А то ты до конца года всё иссвинячишь. Без лишних возмущений и какого-либо ответа, Алексей порывисто обнял Софию, крепко прижав её к себе. В нос Софии ударил запах его одеколона и табака, которые чудно сочетались друг с другом. София обняла Алексея в ответ. Прошёл всего один день, но они так сильно соскучились друг по другу. Алексей вдыхал запах её волос, который предыдущей ночью стал его любимым из всех возможных запахов в мире. Он подумал, что если София захочет и столкнёт его вниз, ему не будет страшно или грустно умирать в этот момент. София чуть отдалилась от Алексея и положила голову ему на плечо. Они любовались небом. — Какие сегодня чудесные облака, — сказал Алексей. — Кажется, я лишь пару раз в жизни видел такую красоту. И одна из этих красот сидит прямо сейчас рядом со мной. София прыснула от глупости комплемента и от его неуместности. Она легонько ткнула Алексея в бок. И правда, облака сегодня были какими-то невероятными: словно по небу плыли коробочки хлопка. Через них проходил солнечный свет, точнее то количество, что могли через себя пропустить ватные облака. — Что тебе сказали родители после твоей ночёвки вне дома? — спросил Алексей. — Ничего. Из моих обо всём знал только Родион, и когда я вернулась, то вкратце рассказал ему всё. Я ему доверяю, как себе, он меня не подвёл и в этот раз. Ни Евдокии, ни Якову я не могу рассказать ничего, вероятность того, что от них обо всём узнает маменька или папенька слишком высока. А ты? Что тебе сказали? — София чуть приподняла голову, чтобы видеть его лицо. — В этом плане у меня есть какая-никакая свобода. Я могу без разрешения пропасть на ночь, конечно, потом получаю от отца за это, но в любом случае он не может мне преградить путь из дома. Поэтому я просто ухожу, а потом пожинаю свои плоды, которые осознанно взрастил. Но вчера мне никто и ничего не сказал: отец был на работе, а мама решила у меня всё разузнать только потому, что поняла, что я пропустил учебный день. Она увидела гимназическую форму у меня в комнате. Мама не кричала на меня, просто спросила, что случилось, и я ей рассказал. — Эльвира Алексеевна — хорошая женщина. Хоть я её и видела только пару раз в жизни, но даже так могу смело сказать, что она прекрасный человек. Хотела бы я с ней поговорить как-нибудь подольше, чем то было в прошлый раз. Несколько секунд Алексей молчал. — Помнишь, я на этом же месте задавал тебе один вопрос? Задам его ещё раз. Приедешь на мой день рождения в наше поместье? София выпрямилась. — На твой день рождения? Правда? — Алексей утвердительно кивнул. — С ума сойти, я думала, что ты тогда говорил несерьёзно! — Как ты могла так обо мне подумать? Я не разбрасываюсь словами. — Я уже поняла, но то было давненько. А какого он числа? Я помню, что в октябре месяце. — Пятнадцатого октября. — Чудно! Я у тебя в гостях ещё ни разу не была. Что тебе подарить? Алексей улыбнулся. Он и правда не знал, что хотел получить в подарок, появление Софии в поместье его семьи — уже для него невероятное событие. Да и вообще, Алексей не придавал подаркам особого значения, ему было важно простое внимание. Он делал вид, что серьёзно размышлял над подарком, но на самом деле любовался горящими глазами Софии. Он был готов сгореть в этом огне. — Нет, не говори! — она замахала руками. — Я сама придумаю, так будет лучше. — И правда, — Алексей опустил голову к плечу. Ему захотелось поцеловать Софию в щёку. Просто так. Чтобы её не напугать, он медленно приблизился к ней. — Я буду рад видеть тебя на своём дне рождения. София почувствовала, к чему клонил Алексей. Она премило улыбнулась и, сделав вид, что ничего не поняла, резко перевернулась назад, чтобы спрыгнуть с ограждения на пол. — Наверно Ваня и Варя уже в библиотеке. Некрасиво их заставлять ждать. София двинулась к коридору. Алексей усмехнулся и спрыгнул на пол, после чего рванул за ней. В библиотеке гимназии Ставрогиных, где вскоре будет проведено собрание тайного сообщества, что спонтанно придумала София, стояла тишина. Только одинокий звук листания старых жёлтых страниц то и дело нарушал её. Лучи закатного солнца проходили сквозь окна, что шли от самого потолка до пола, из-за чего библиотека была светлой, и в ней было приятно читать книги. Но даже это не могло заставить молодых людей после уроков посреди учебной недели заглянуть сюда. Варвара сидела на кресле и читала историческую книгу про Астерианство. Её толком не интересовали история или религия, но чтобы скоротать время, девушка была готова взяться за книгу и такого рода. Варвара была уже на главе про Сарру — богиню-самозванку и её слугу-демона Каула. Ещё задолго до появления на свет Оаны и Рарда на Небесах переменно правило две династии: в одной был Астерий, в династии Флореску, в другой Сарра. Правящий род менялся в следствие войн, и на момент рождения Сарры на троне Небес был её род Санду. Сарра была дочкой правящего императора. Представители обеих династий враждовали с незапятнанных времён и сражались за звание истинных богов. После смерти своего отца Сарра была провозглашена императрицей, а Каул — её ближайшим слугой, на момент восшествия на трон его госпожи он был ещё небесным ангелом. Прошла целая сотня лет, как Астерию удалось доказать, что Сарра — самозванка и не является богиней. За 4 ночи смертные уничтожили фундамент силы Сарры — все её храмы. Так как она оказалась не истинной богиней, а божеством, вся её сила исходила именно от храмов и подношений, которые её верующие ей преподносили. Тогда самозванка впала в немилость, облачилась в бирюзовую накидку с золотой маской, и за одну ночь убила половину тех, кто поклонялся Флореску. Она устроила ад на земле, реки на всей территории, которые позже стали принадлежать Гесцарии, окропились алым, оставшиеся в живых не успевали погребать тела. Почва просто не могла принять в себя столько мёртвых, она разверзлась, образовав самый большой в близ лежащих землях разлом — разлом Императрицы Кровопролития Сарры. После кровавой ночи накидка самозванки из бирюзовой превратилась в багровую. На мосту Равноденствия, что соединял два берега самой широкой реки, которая сейчас была в Гесцарии, реки Сандже, Сарра покончила с собой, перерезав себе горло отцовским мечом, которым он когда-то совершил множество своих подвигов. Её бездушное тело упало прямо в лапы бурной реки. С тех пор её начали называть по-разному: богиней-самозванкой, богиней кровопролития, но чаще всего, когда кто-то хотел упомянуть Сарру, говорил об императрице, что покончила с собой. Каул после страшной для всего человеческого рода ночи не выдержал того горя, что могло бы захлестнуть самого преданного и благоговеющего слугу после смерти его госпожи, и перешёл на сторону самого Дьявола, став падшим ангелом — демоном. Сарра была последней представительницей рода Санду, что, как оказалось, дал Небесам несколько поколений самозванцев, поэтому Астерий взошёл на трон, провозгласив Флореску единственным полноправным на престол родом, что был посредником и передавал людям волю Небес. Смерть Сарры сама собой подтвердила тот факт, что она — самозванка. По преданию смерть истинного бога несла за собой падение Небес — то есть, конец света. Варвара захлопнула книгу. Хватит с неё религиозных просвещений. Она взяла книгу и пошла в сторону полок. Её шаги разносились по всей библиотеке, никакие другие звуки не перекрывали волну от её каблуков, Варвара думала, что совсем одна здесь. Поэтому, завидев Ивана, вскрикнула и уронила книгу. Иван, погрузившийся в мысли, выбирая у полок книгу, не услышал Варвару и от её крика тоже закричал. — Прости, я не хотел тебя пугать! — Иван подбежал к Варваре и поднял книгу быстрее, чем это сделала она сама. — Я думал, ты слышала, как я вошёл в библиотеку. — Нет, как видишь, не слышала. Да я тут, — Варвара взяла свою книгу из рук Ивана, — читаю религиозные книжки. Девушка поставила книгу на полку и уже собиралась вернуться на место, как её позвал Иван. — Варя! Я хотел... — Иван засунул руку в пиджак. Из пиджака Иван достал сиреневую астру. Варвара приоткрыла рот, расцепив губы. Она удивлённо смотрела то на астру, то на смущённого, но как никогда уверенного перед ней Ивана. — Знаешь язык цветов? — Я слышала о нём, когда была во Франции, — голос Варвары был мягче, чем обычно. Тон голоса девушки расслабил Ивана — её застали врасплох, и сейчас она не ставила себя выше Ивана. Он заговорил тише прежнего. — Я люблю язык цветов, меня он заинтересовал ещё в двенадцать лет, я читал о значениях цветов в зависимости от их цвета. Мне хотелось, когда я стал бы постарше, посылать своей возлюбленной букеты, что могли бы выразить полноту и разнообразность моих чувств. Доселе возлюбленной у меня не было, — Иван многозначительно посмотрел на Варвару. — Теперь она у меня появилась, но посылать букеты у меня нет права — я могу испортить её безупречную репутацию. Варвара почувствовала, как в глазах начало предательски щипать. — Существует много мифов и легенд, связанных с астрами, но у меня есть фаворит среди них. Уже в Древней Греции люди были знакомы с созвездием Девы, которое ассоциировалось с богиней любви Афродитой. Согласно древнегреческому мифу, астра возникла из космической пыли, когда Дева смотрела с неба и плакала. Почти во всех народах астра — символ любви, но не просто любви, в меланхоличной любви, сожалений, которые она порождает. А если говорить про сиреневую астру, то она обозначает ещё и восхищение человеком. Несколько секунд Варвара стояла, поражённая наповал словами Ивана. Её сердце стучало, как бешеное, ей казалось, что в звенящей тишине Иван всё услышит. Она не могла позволить себе пробыть сбитой с толку долгое время, поэтому, приняв своё обычное холодное выражение лица, Варвара взяла из рук Ивана астру. — Какая глупость, терпеть не могу астры. А цветы — последнее, что стоит дарить даме. Иван измученно улыбнулся — так тяжело ему было любить Варвару. Но что он мог поделать? Он уже успел понять Варвару, и сейчас он знал, что астра ей понравилась, если бы было иначе, то Варвара бы не приняла его цветок. Он вдруг расчувствовался и, уже истоптанный в месиво Варварой, упал на колени перед ней, обхватив её ноги. — Варя! Прошу, я не хочу и не прошу ответить тебя взаимностью, я знаю, что если бы ты даже любила меня в ответ, то не сказала бы из-за жениха и своего скверного характера, но прошу, позволь мне высказаться! Варвара стояла на месте, боясь шелохнуться. Ей казалось, что всё, что сейчас происходит — её бред. — Я тебя люблю! И знай, что всегда буду тебя любить: где бы ты ни была, что бы ты мне ни говорила в лицо, каким бы холодом ты меня ни обдавала... Варвара почувствовала, как по её щеке потекла непрошенная слеза. — Ты холодная, да, ты сама это знаешь и понимаешь, но твоя метель не потушит огонь моей любви к тебе, я буду предан тебе до конца своих дней. И этот огонь будет потушен лишь тогда, когда мои дни будут сочтены. Варвара обессиленно опустила руки, которые горячо, что она будто почувствовала тот огонь, про который он говорил, начал целовать Иван. Этот огонь словно вызвал у него жар и кинул Ивана на столь безрассудные деяния. Варвара позволяла целовать свои руки — её мысли были совершенно в другом месте. Она медленно осела в кресло, осознавая всю обречённость своей будущей жизни. Варвара сидела в кресле, как Иван сидел на полу у неё в ногах, вцепившись в её руку. Если бы она повела себя по-другому, если бы она смогла справиться со своими чувствами... Казалось, что более мрачной безысходной ситуации в её жизни ещё не было. Воздух вокруг них был пропитан отчаянностью. — Я люблю тебя. Голос Варвары был тихим и сорвался на половине фразы, но Иван понял, что говорила Варвара. Ему никак не могло показаться, хоть он сейчас и в бреду, но мог отличить реальность от воображения. Иван оторвался от ладони Варвары и поднял на неё взгляд. — Что ты сказала?.. Варвара поджала губы и отвернулась, задрав подбородок. — Ничего! Я не знаю, наверно, что-то тебе там послышалось. Иван вскочил на ноги. Он с горящими глазами оглядывал Варвару. Он понимал, что Варвара испытывала к нему лёгкую симпатию, но и во сне не мог пожелать, чтобы она сказала ему о своей любви. Ивана словно облили ледяной водой. Иван тихо посмеялся и, поставив руки на подлокотники кресла так, что он навис над Варварой, наклонился к ней ближе. — Что ты делаешь? — нахмурившись спросила Варвара. — Любуюсь тобой. Ты так прекрасна, когда находишь в себе силы говорить о чувствах. Варвара, смущённая словами Ивана, покраснела и чуть вжалась в кресло. — Налюбовался? — Ещё нет. Позволь мне... Иван медленно начал тянуться к Варваре, чтобы осмелиться и поцеловать её — он был готов к тому, что ему дадут пощёчину, подзатылок или просто грубо оттолкнут. Поэтому он неспешно приближался к Варваре. А Варвара и не выказывала никакого сопротивления. Поняв, что Варвара не собирается отталкивать Ивана, он положил свою руку на талию Варвары. Варвара удивилась тому, какой сильной оказалась его рука, но с другой стороны это и было логично — Иван собирался связать свою жизнь с армией, поэтому он, хоть и меньше Алексея, но проводил достаточно времени на тренировках. Иван был всё ближе к лицу Варвары. Она уже чувствовала его дыхание на своей коже, её рука уже раз семь дёргалась, ведомая импульсом дать Ивану пощёчину. Но она не могла — Варвара хотела этого поцелуя. Казалось, она была готова упасть в обморок от переизбытка чувств. Иван кончиком своего носа коснулся носа Варвары и, сделав последнее усилие над собой, всё же неловко прикоснулся губами к губам Варвары. Этот лёгкий поцелуй был настолько невинным, что солнечный свет сильнее залил библиотеку. Неловкий поцелуй не предвещал ничего непристойного, но именно эта лёгкая искра подожгла Ивана. Его страстная любовь к Варваре загорелась с новой силой, и он, прокляв себя пару раз, поставил колено между ногами Варвары на седушку кресла, чтобы удерживать равновесие, а вторую руку, которая не была на талии девушки, положил на её шею, чтобы Варвара точно никуда от него не делась. Иван с жадностью и грубо, чего он, как ему думалось, никак не мог себе позволить, поцеловал Варвару. Он требовательно затянул поцелуй, всё углубляя и углубляя его. Если Иван не ожидал от себя такого поведения, то Варвара и подумать не могла, что он способен на такое. Она медленно растворялась в поцелуе с Иваном, забывая о всех своих принципах. Словно Варвара ждала того, кто сможет одолеть её характер и сквозь ледяную стену разглядеть то, что она не могла показать другим молодым людям. Когда Иван от охватившей его, словно языки пламени, страсти, сжал свои руки и двинул своё колено дальше, заходя намного выше уровня колен девушки, Варвара тихо застонала прямо в губы Ивана, не справляясь со своими эмоциями и чувствами. Она понимала, что Иван — тот, кого она любит. И с кем ей позволительно быть откровенной. Варвара медленно протянула руки к лицу Ивана, крепко и тепло обхватив его. Её ладони коснулись лёгкой щетины, которую Иван регулярно сбривал, что нельзя было говорить об Алексее. Она с горячим желанием стала более активно отвечать на поцелуй, начиная делить с Иваном инициативу. Иван и так был на седьмом небе от счастья, сейчас же он был вне себя от радости и был готов умереть прям тут, в этой библиотеке и на руках у Варвары. Молодые люди целовались в первый раз так жадно, словно это был их последний поцелуй. Им двоим хотелось донести о своих вырвавшихся наружу чувствах, о той любви, которую они испытывали друг к другу. Иван хотел насладиться Варварой и дать ей понять о силе своих чувств, Варвара хотела отблагодарить Ивана за растопленный им лёд в своём сердце и насладиться тем Иваном, каким он сейчас ей открылся. Из коридора послышался звонкий смех Софии и шаги. Иван вмиг отпрянул от Варвары и подал ей руку, чтобы та встала на ноги. В библиотеку зашли София и Алексей с подносом, на котором стояли чайничек, четыре чашки и блюдца. — Я говорила, что они уже ждут! — строгим тоном сказала София Алексею и повернулась с улыбкой к Варваре и Ивану. — Извините, что запоздали. — Ничего страшного, — сказал Иван, поправляя ворот рубашки. Молодые люди прошли к чайному столику, вокруг которого стояло четыре кресла. Алексей аккуратно поставил поднос, расставил блюдца, на них чашки и налил в каждую чай. Он сам вызвался и нести поднос, и разливать чай, что поразило сначала Софию, а теперь и Варвару с Иваном. — Итак, — Иван хлопнул в ладоши, — что обсудим? — Четыре дня назад поставили нового маршала северо-западного округа. — Кого?! — Иван резко повернулся на Алексея. — Маркова Михаила Леонидовича. София оторвалась от чашки с чаем. — Это тот, который в первой же битве с Англией потопил новый линкор, потому что половину бюджета на его строительство себе в карман забрал? — Именно он. — Боже... — София закатила глаза. Варвара возмущённо изогнула бровь. — Я до сих пор не понимаю, каким образом его не посадили. — Анатолий Олегович, министр финансов, чуть не прибил его на первой личной встрече тогда, но его покрыл сенат. Не знаю, что он им там наобещал или какие между ними всеми отношения, что каждый сенатор встал на его сторону. Софию, хоть она и не увлекалась ни политикой, ни армией, сильно задела эта новость. Её начало распирать от злости. Она в принципе не любила несправедливость, наверно именно это чувство и подожгло такой огонь в ней. — Но на месте Маркова же был Синицын Мирон Романович, а после него ожидался его сын — Синицын Лев Миронович? Ему уже двадцать пять, он вот-вот должен был занять место отца, — спросил Иван. — Так-то да, но Михаил Леонидович что-то провернул, убедил Его Величество и Артемия Никифоровича в том, что Мирон Романович не справляется со своими обязанностями, а Лев Миронович — вообще слабый и женоподобный малец, который в будущем не осилит роль маршала. В общем, он просто выкинул семью Синицыных с роли маршалов и занял их место. — Астерий, какой противный человек! — вскрикнула Варвара. София тоже возмутилась. — Что значит «женоподобный»? И вообще, разве на месте маршала не было никогда женщины? Маршалессы там какой-нибудь? Иван и Алексей молча закачали головами. София вскинула брови. Как так? — Прям ни одной? Иван и Алексей закивали. София тяжко вздохнула и поставила наполовину наполненную чашку на стол. — Я вот думаю, вдруг моего отца или уже непосредственно меня сместят... — тихо сказал Алексей. Варвара с претензией повернулась на него. — Боже, не выдумывай чепухи. Кому ты нужен, чтобы ради тебя ещё мозги ломать? — Тебе, например! — вскрикнул обиженно Алексей. — Вот вообще не удивлюсь, если ты меня уберёшь с поста и кого-нибудь взамен пропихнёшь. — Рот свой закрой! Ты вообще должен быть мне благодарен, что я сейчас в хорошем настроении и ещё голову твою пустую не открутила! — Это и есть твоё «хорошее настроение»? Алексей и Варвара начали ругаться. Во время всего этого хаоса София перевела взгляд на Ивана. Не уж-то он и есть причина, из-за которой у Варвары хорошее настроение? Она увидела, как его уши покраснели. Как только Иван повернулся в сторону Софии, так как заметил боковым зрением её взгляд на себе, и увидел её хитрую ухмылку, он резко отвернулся обратно. София всё поняла и решила попозже выудить информацию у Варвары, но если та не дастся, то под её руку попадёт уже Иван. Алексей и Варвара, наконец, замолчали и сидели, оба насупившись. — Вы как дети малые, ей Богу, — с любовью сказал Иван. Только Варвара собралась открыть рот, как её перебил задумчивый и спокойный тон Софии. — Вы знаете, за кем регулярно гоняется столичная полиция и стража? Алексей поставил пустую чашку на стол и потянулся к чайнику, чтобы долить чай себе и своим друзьям. — За кем они только не гоняются. Можно подробнее? — В общем, ещё в самом начале года, в тот день, когда вы поехали делать татуировки, у меня должно было быть личное занятие музыки с Илларионом Платоновичем. Я не знала, как он выглядит, но всё равно, когда я зашла в зал для занятий музыкой и увидела молодого человека, то заподозрила что-то неладное. — Это поэтому по гимназии в тот день бегало столько рыцарей? — спросил Алексей. — Его искала куча стражников, столичная полиция и лично Его Высочество. Варвара нахмурилась. — Что такого натворил этот молодой человек, раз за ним бегало столько вооружённых людей и сам Его Императорское Высочество? Иван посмотрел на Варвару и кивнул. — Это странно. Сонь, — Иван обратился к Софии, — как этот незнакомец выглядел? — Ну он был на пару лет старше нас, его волосы были пепельными, ниже плеч и заплетены в косу, пальцы и черты лица аристократическими, повадки тоже как у того, кто был рождён в мире высшего света, а одежда дорогой и качественной. Стража и полиция называют его Кондамнат, что означает «осуждённый». Михаил Александрович сказал, что этот молодой человек является мятежником и уже несколько лет докучает столичной полиции, а команда Долговязого Джона прячет его у себя. — По внешнему описанию так и не скажешь, что он живёт среди пиратов, — задумчиво сказал Алексей и потёр подбородок. — Что-то нам не договаривают. — Вам надо было позавчера узнать у самого Долговязого Джона, — сказал Иван, и трое сразу повернулись на него с недовольными лицами. — Что? Да Бог ты мой! — он закатил глаза. — Каждый из нас всё знает, какой смысл делать вид, что никто не в курсе? Все молча согласились с Иваном и продолжили тему. — Нужно следить за появлением судна Долговязого Джона, — сказала Варвара. — Ни я, ни Ваня не знаем, как оно выглядит, так что только вы сможете отследить его пришвартовку к берегам Рардбурга. На Ване сбор сплетен в бутике его отца, а я... — Командовать будешь? — пробубнил Алексей, запивая свои слова чаем. — А я буду слушать разговоры маршалов, столичных полицейских и других людей из военной структуры. — С каких это пор ты у нас отвечаешь за часть военной структуры? — возмутился Алексей. Его прямо-таки задели, он считал себя главным человеком в их компании, который был на кратчайшей ноге с военными мужами. — Да ты тоже слушай, но толку-то, — Варвара махнула на него рукой, что-то обдумывая и будто не обращая на него внимания. — Ты совсем ничего не понимаешь в том, какие сплетни нужно слушать, какие пропускать мимо ушей, как менять русло разговора, чтобы узнать то, что тебе надо. Горст Фридрих Гирш меня смущает. Он же простой владелец завода, он, а тем более, его мануфактуры поменьше, не имеют никакого отношения к военным и политике. Но я заметила по его обстановке в доме, по гостям, которые пару раз заходили к нему, когда я и мать были у Горста Гирша, да и по слухам можно понять, что военные мужья вхожи в его дом. Они часто заходят к нему в гости и о чём-то беседуют с ним, — Варвара подняла взгляд на Софию. — Что-то он темнит. — Да все что-то мутят, — кряхтя, Алексей потянулся вперёд, к столику, чтобы поставить пустую чашку на блюдце.