Десятка мечей

Наступила последняя неделя августа. Меньше, через 7 дней наступит осень, но все прогнозы говорили о бабьем лете. Никто в гимназии до конца не мог осознать, что тёплое лето закончилось, и скоро снова наступят зимние холода, в которые нужно будет носить тяжёлые шубы и краснеть из-за страшного мороза. Конечно, кто-то любил зиму, но их было меньшинство. Единственное, что могло хоть как-то поднять настроение зимой — многочисленные праздники. Многие государственные и астерианские праздники падают как раз на зиму, словно сам Астерий хотел облегчить ношу сурового времени года своим детям. София не любила зиму, да и лето из-за множества мелких насекомых она недолюбливала. Юная госпожа любила осень, а именно раннюю осень. Когда природа пестрит разноцветной листвой, крестьяне собирают полученный богатый урожай, когда не холодно в одних лишь платьях, как зимой, но и не жарко, как летом. Софию обдувал прохладный ветер, шепчущий ей о её любимой приближающейся осени. Она стояла на гальке на краю берега, за её спиной были вечнозелёные ёлки, а перед собой София видела старый маяк и скалы. Несколько десятков лет назад, когда случился промышленный прорыв, построили новый маяк, что был выше и надёжнее предыдущего, который теперь не использовали за ненадобностью, но и не выделяли средства на его снос. Волны бились о камни и каплями падали на туфли Софии. Она с подозрением смотрела на старый маяк, где по какой-то причине горел слабый свет, и сжимала в руках записку. — Она из ума выжила? София развернула сложенный листок, который, видимо, вырвали из тетради. «Старый маяк, 20 часов. Заходишь внутрь, поднимаешься по лестнице на самый верх. Варя». После занятий этот листок ей передала Варвара, сказала, чтобы София обязательно пришла, а сама почти сразу быстрым шагом ушла, угрюмо сведя брови к переносице. Её поведение Софии показалось странным, а теперь и вовсе пугающим. Она только что прошла почти километр по тёмному хвойному лесу, миновала деревню, что расположилась посреди зелёных сосен и елей, где жили крестьяне в деревянных избах. София была белым пятном на фоне деревни, и она старалась не смотреть по сторонам, чтобы ненароком не пересечься взглядом с местными жителями, которые отнюдь нечасто видят богато одетых дворян. И теперь ей надо зайти в заброшенный маяк. Варвара, конечно, бывает странной, но она не сумасшедшая. Интрига подстёгивала Софию, но разум ей говорил идти домой в тёплые покои. Единственное, что её успокаивало — шум моря и бившихся и скалы волн. София сжала листок в руке и решительно направилась к двери в маяк. Старая тяжёлая дверь была приоткрыта, так что у Софии не составило особого труда, чтобы открыть её и зайти внутрь. Её встретила старая каменная винтовая лестница, покрытая мхом и проросшей зеленью сквозь камни. С другой стороны была закрытая наглухо дверь, которая вела, предположительно, в подвал, где хранилось масло для маяка. София, прислушиваясь к звукам, начала медленно подниматься, то и дело прикасаясь к стенам, чтобы не упасть вниз — о перилах для такой опасной лестницы никто не подумал. Чем выше поднималась София, тем чётче слышала звуки трескающихся свечей и какой-то возни. София поднялась на круглую площадку, где было несколько окон в каменных рамах и без решёток, а также железная ржавая лестница, что вела наверх – к фонарю маяка. Помимо выше перечисленного, на площадке был расстелен шерстяной плед с чайником и прекрасным сервизом, пирожными и круассанами, а на подоконниках окон, на полу стояло множество свечей, освещавших помещение. — Не поняла... София снова развернула записку и поднесла её ближе к глазам, чтобы удостовериться, что всё поняла правильно. — Пока меня не было в Рардбурге, построили какой-то другой новый маяк? Кто-то прокашлялся за спиной Софии. Она ожидала увидеть Варвару, поэтому грубый кашель напугал девушку, и она взвизгнула, подпрыгнув и развернувшись. Перед ней оказался Алексей, надевший на своё лицо маску уверенности. — Добрый вечер. Сонь, я... — Ты! Обманом меня сюда затащил! — София сразу начала кричать и тыкать пальцем в грудь Алексея. — А что мне нужно было делать? Как будто ты бы пришла, если бы я позвал тебя. — Как вообще Варя согласилась на это? — Можно сказать, я рискнул жизнью ради тебя. София поджала губы. — Я домой. Отойди. София собиралась идти напролом, скинув Алексея вниз с лестницы, но он схватил её за плечи и заглянул прямо в глаза. — Сонь, ну послушай меня, пожалуйста! — Я уже наслушалась, — София пыталась вырваться из крепких рук Алексея. Он держал её хрупкие плечи достаточно сильно, чтобы София не смогла выбраться. Конечно, он мог ещё сильнее сжать её плечи, чтобы она совсем не могла двигаться, но тогда он снова сделает Софии больно. — Выслушай меня хотя бы, прошу тебя! Ты же даже мне оправдаться не дала после того вечера. Пожалуйста, — София заметила, как маска уверенности спала с его лица — под ней скрывался испуг, а на глазах появилась блестящая пелена. — Я очень боюсь потерять тебя по своей глупости, дай мне хотя бы объясниться. Алексей и правда боялся. София впервые увидела страх в его глазах: она его не видела, когда он участвовал в дуэли, когда дрался с её похитителем, когда сидел в карцере. Неужели потеря Софии была для него страшнее смерти? Возможно, он сам этого ещё не понимал, но София видела всё по его глазам. Тем более, он так постарался: принёс всю еду, хрупкий сервиз и плед по опасной лестнице на большую высоту, передал записку через Варвару, с которой наверняка было трудно договориться. То, что Алексей всё сам это организовывал, расставлял свечки, прибирался, тронуло Софию. Когда она представился, как Алексей старался, её сердце растаяло. — Хорошо. Давай присядем. Алексей сразу засиял. София улыбнулась — ему было достаточно хотя бы маленькой беседы с Софией, он даже и не надеялся, что его выслушают, что уж говорить о прощении. Зашуршав тканями платья, София села на расстеленный плед. Алексей сел напротив неё и налил ей из чайника кофе. — Я долго думал, что именно и в какой последовательности тебе сказать, но так и смог разобраться в своих мыслях — каждая репетиция речи заканчивалась беспорядочными оправданиями, — София слушала Алексея со строгим выражением лица, он же пытался на неё лишний раз не смотреть и отводил взгляд. — Первым делом я хочу перед тобой извиниться. Я не имел даже в пьяном угаре говорить тебе столько гадостей, задевать твою честь и вообще повышать голос. А также как-то связываться с Аделиной, зная специфику ваших с ней взаимоотношений. С твоей стороны это могло выглядеть как предательство, и оправдываться выпитым алкоголем — не дело, но я правда теряю контроль над собой после выпивки. — Теряешь контроль? — София изогнула бровь. — Значит, то, что ты мне сказал — есть то, что ты обо мне думаешь? — Конечно, нет! — Алексей замахал руками. — Я тогда был пьяным и в полном отчаянии, злым на себя, в мою голову приходили самые худшие варианты того, какой ты могла быть. Тогда я считал, что совсем тебя не знаю и что до этого ты не была искренней со мной, потому что считала меня пустым местом. Ты даже себе вообразить не можешь, насколько хорошее мнение у меня о тебе на самом деле. Мне правда стыдно за то, что я вытворил тогда. — Ты помнишь, что ударил Его Высочество? — Да Бог с ним, — Алексей махнул рукой. — Скажу тебе честно — я его недолюбливаю. Не знаю, почему. Мне просто кажется, что он лицемерный человек и является не тем, за кого себя выдаёт. София с улыбкой покачала головой. — Я не смею просить у тебя прощения, потому что понимаю, что не заслуживаю этого, но всё же рискну. Я хочу принести свои глубочайшие извинения, — Алексей налил кофе и в свою чашку. — Я клянусь, что ты до конца своих дней не увидишь меня с бокалом чего-то алкогольного в руках, — Алексей сделал глоток чёрного горького кофе. — Ну, с завтрашнего дня. София засмеялась, отпивая из чашки. — Честно говоря, я с самого начала хотела тебя простить, но разрывалась между миролюбивостью и обидой, как между двумя огнями. С одной стороны, я понимала, что правда виновата и часть вины лежит на мне. Но с другой стороны, я так перепугалась, ты сделал мне так больно, что я просто не могла тебя извинить. Я понимала, что рано или поздно это сделаю, так как ты — дорогой мне человек, — Алексей сделал ещё один глоток кофе, — но понимала, что сердцем ещё не могла тебя простить, да и боялась, что в наших взаимоотношениях будет осадок после ссоры. Однако сейчас... Я понимаю, что готова тебя извинить и возродить нашу дружбу. — Правда? — Алексей округлил глаза и улыбнулся, не веря, что София и правда простила его за выходку в усадьбе Его Высочества. — Правда, — улыбнулась София. — И на будущее — с тобой я искренна так, как не искренна со своей матушкой. Ты, Варя и Ваня — единственные люди, которые видели меня и в свете радости, и в поглощающей тьме страха. Ты мне очень дорог, и я не хочу, чтобы ты считал меня чужим человеком. Чем дольше будет наша дружба, тем роднее мы будем друг другу. И тем крепче будет наше доверие. Алексей набросился на Софию с объятиями. Он прекрепко её обнял и уткнулся ей в шею. София, не ожидавшая такой бурной реакции, сначала замешкалась, но потом обняла Алексея в ответ и положила голову ему на плечо, поглаживая его спину. Алексей и правда не думал, что София сегодня его простит — красивый ужин в маяке должен был быть маленьким шагом к возвращению их взаимоотношений в старое русло. Алексей так привык к цветочному запаху с ноткой кофе, что после долгого расставания с нежностью вдыхал, боясь его рассеять. Алексея пугало то, во что превратился его простой интерес из-за «игры», начатой на соревнованиях между классами, но сейчас он полностью отдался своим чувствам. Ему было всё равно на происходящее вокруг — София, наконец, вернулась к нему. И отныне он будет ценить её сильнее, чем прежде. Прошедшая неделя была тяжелой для Алексея, как будто от него оторвали кусок плоти. Он разнёс свою комнату, убиваясь из-за своей глупости. Как бы он хотел вернуться в тот злополучный вечер и даже не подходить к столу с алкоголем! Казалось, ничего страшного, что из его жизни пропала девушка, которую он знал совсем недолго — он же до встречи с ней спокойно как-то жил все семнадцать лет? Но теперь он не хотел без неё проживать даже одного дня. Алексей будто сошёл с ума, придумывая план по возвращению Софии в свою жизнь — какие только букеты он не брался реализовывать, но Иван, хоть и не хотел помогать Алексею, всё же не мог позволить послать ему букет, состоящий из множества пёстрых цветов, от которых глаза лезли на лоб. Всю неделю у него была дикая гиперфиксация на примирении с Софией. И вот, наконец, Софи снова не гонит его прочь и доверяет ему. Он крепко обнимал Софию, боясь снова её потерять. — Может, перекусим? — спросила София тихо. Алексей молча закивал. Завязалась спокойная и комфортная для обоих беседа. София рассказывала, как избегала Алексея и как об это жалела, Алексей рассказывал, как старался наладить с ней контакт. Они могли подолгу разговаривать, видясь каждый день, а сейчас, после недельного расставания, могли и вовсе просидеть часа четыре, не смолкая. Софии в какой-то момент показалось здесь комфортнее, чем дома. Любимый успокаивающий шум моря, искренние разговоры, вкусный кофе и приятный собеседник. София взглянула на часы — уже прошёл час с начала их встречи. Какое-то время София сомневалась, что решение примирения с Алексеем — хорошее, но сейчас она была уверена в правильности своего выбора. — Как тебе вообще удалось убедить Варю передать записку? — О-ох, — вздохнул и засмеялся Алексей. — Труднее всего было выцепить её одну, потому что вы постоянно ходите вместе за ручку. — Прям как ты с Ваней, — София улыбнулась. — Я же не мог заявиться к ней в поместье и попросить Маргариту Ильиничну на пару минут выпустить Варю погулять. В итоге я позвал её из кустов во внутреннем дворике на перемене, когда тебя позвал отец. — Из кустов? — София засмеялась. Раньше Алексей бы начал кричать и возмущаться, сейчас же он со звёздами в глазах смотрел на смеющуюся Софию. Он был готов рассказывать глупые истории и выставлять себя дураком, лишь бы София смеялась из-за него. — Я ей предложил свой план, всё подробно рассказал. Она меня за шкирку вытащила из кустов и накричала, потом сказала, что на пушечный выстрел меня к тебе не подпустит. Главная проблема заключалась в том, что я даже не знал, чем и как её можно подкупить — она очень принципиальная девушка. И я, — Алексей устало и с силой провёл ладонями по лицу, — пятнадцать минут уверял её в том, что это ради твоего блага, что я ничего тебе не сделаю, что я искренне хочу с тобой помириться и устроить тебе красивый вечер. Она согласилась, но у неё было такое кислое лицо, что я уже не ждал, что она передаст тебе мою записку, которую я написал на вырванном куске листа из тетради по математике, и что ты придёшь. Я думал, что просижу тут в маяке в горном одиночестве. — Ну ты что, — София положила руку на плечо Алексея. — Я же не такая жестокая. — Нет, но ты так избегала меня всю неделю, достаточно грубо давала понять, чтобы я вообще к тебе даже не думал обращаться, что я правда не надеялся тебя тут увидеть сегодня. София начала вспоминать, как бросала фразы Алексею всю неделю, каким тоном были сказаны всё её немногословные фразы. София поджала губы — она и правда перегибала палку иногда. Она впервые обиделась на человека, который впервые так поступил с ней. Её «как он мог так со мной поступить?» превратилось в «как он посмел так со мной поступить?». И, не замечая сама, София своими словами делала Алексею больно и отдаляла его от себя. — Прости, я правда не думала, что мои слова со стороны были такими резкими, — теперь извинялась она. — Тебе не за что извиняться, ты имела на то право. Я вообще удивлён, как ты мне пощёчину не дала тогда в коридоре... Так что ты ещё мисс милосердие. София и Алексей вместе засмеялись, но вдруг молодой человек замолчал и стал выглядеть серьёзно. — Я всю эту неделю думал... о всяком. Я хотел бы тебе признаться. София затаила дыхание. Она застыла с поднятой чашкой в воздухе. — На самом деле, ещё в первый раз, когда я тебя увидел, у меня не было желания с тобой сдружиться. Я хотел с тобой... как бы это помягче сказать... «поиграться». София вскинула брови. Это было «помягче»? — Я думал, что ты зазнавшаяся из-за громкой фамилии девчонка, которую было бы легко охмурить и потом забыть. Но в какой-то момент, я даже не понимаю, в какой именно, всё поменялось. Ты же тоже вела свою игру, — Алексей повернулся к Софии. — И как? На секунду София испугалась, что её раскрыли. Но взгляд Алексея был без какой-либо злости или насмешки. София вздохнула. — Также. Я думала тебя просто проучить и получить привычную порцию ухаживаний. Однако, наверно тогда, когда я увидела тебя в карцере после дуэли, которая случилась по моей вине, я неосознанно отступила от своей идеи. Со временем ты стал мне дорогим другом. — Я тоже не воплотил свои идеи в жизнь, потому что не мог так поступить с близким моему сердцу человеком, — Алексей покрутил чашкой, перемешивая остатки кофе. — Сонь, ты не просто моя подруга. Скажу откровенно, ничего не скрывая — я не знаю, что к тебе чувствую. Я запутался. Я ещё никогда не испытывал такого к какой-либо девушке, и мне сложно распознать, что это: настоящая дружба или нечто большее. Ещё ни для одной девушки я не покупал столько букетов, не говорил таких плохих слов и столь высокопарных комплиментов. Ради тебя я сделал татуировку, зная, что ты просто издеваешься надо мной. Но мне так смешно было смотреть на то, как София Ставрогина теряется, не имея возможности контролировать ситуацию, что я решил идти до конца. София закрыла лицо руками и смотрела на Алексея через пальцы. Он улыбнулся. — А ты думала, я совсем глупый? Несмотря на наше непродолжительное общение, мне кажется, я очень хорошо тебя знаю. Как будто лет пять минимум. Алексей поставил чашку на блюдце, подсел ближе к Софии и, взяв её за руки, заглянул ей в глаза. — Пожалуйста, удостой меня чести, никогда не покидай меня. Я не смогу без тебя жить. София засмеялась, покраснев от смущения. — Что ты такое говоришь? Зачем мне тебя оставлять? — Кто знает. Я глупый, могу опять что-то натворить, из-за своего неуместного юмора могу обидеть, могу просто тебе наскучить. Мне не хватит цветов со всех полей Гесцарии, чтобы показать, как я жажду хотя бы твоего тёплого взгляда, поэтому буду стоять в стороне и, без возможности выразить свои чувства, любоваться тем, как ты прекрасна, чудесна так, словно Астерий дарует тебе каждый день, потому что сам не может на тебя наглядеться. София приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но сомкнула губы. Было ли это признание в любви? Нет, это не то. Конечно, после обещанного признания Алексея, София ждала именно его. Но то, что сказал Алексей, выражали нечто другое. Это было признание в чувствах, которые Алексей не мог принять и распознать. Наверное, если он решится когда-нибудь признаться в любви Софии, то она мигом упадёт в обморок. Алексей был так искренен только с Иваном, с которым дружил с самого первого класса. Он был открыт, его ранимая душа была нараспашку перед Софией, которая могла просто растерзать её в клочья. Алексей это понимал и был готов принять такой исход, хоть ему и было страшно — где он, а где она. София аккуратно высвободила одну ладонь из рук Алексея и положила её поверх его ладоней. Она мягко улыбнулась. — Я и сама не понимаю, что к тебе чувствую. Столько всего, что я не могу распознать, что именно. Иногда мне хочется выстроить стену, чтобы не видеть тебя и не терзаться. Сейчас я наоборот — хочу быть ближе к тебе настолько, насколько это возможно. Я не понимаю своих чувств. Но одно я могу сказать точно — я никогда тебя не оставлю. Алексей поджал губы — казалось, он вот-вот заплачет. София посмотрела на него, словно на ребёнка и положила свою ладонь ему на щёку. — Ну что ты, мальчик мой. Как маленький, ей богу. — Я правда не думал, что ты скажешь это. Мне уже на секунду показалось, что я зря расчувствовался и так вот... Вместо каких-то слов для усмирения тревоги Алексея, София мягко и ненавязчиво его поцеловала. Алексей также нежно ответил на поцелуй, но всё набирая обороты. Он так соскучился по Софии, что просто не хотел её отпускать. Она — тот самый человек, который нужен ему для счастливой жизни в гармонии. И он был готов сделать для неё всё, что её избалованной душе будет угодно. Поцелуй не был таким долгим, как на крыше императорского дворца, но в этот недолгий поцелуй каждый из них вложил тоску по друг другу и те самые чувства, которые ещё юные подростки не могли объяснить ни себе, ни кому-то другому. София напоследок поцеловала Алексея в кончик носа, что было непозволительно для девушки, как и инициатива чувственного поцелуя. Алексей несколько секунд любовался Софией, как что-то заметил. — Тебе холодно? Ты дрожишь. — Немного, да. Но ничего страшного, давай просто нальём ещё кофе и согреемся? Я пока не хочу уходить. Алексей подлил кофе в чашку Софии, и пока та подносила её к своим губам, Алексей снял с себя пиджак и накинул его на плечи девушки. — Ты сам не замёрзнешь? — Для меня это не холод, а лёгкая бодрящая прохлада. София засмеялась, делая глоток горячего кофе.