Чувства без разума

      Ветер выписывает завитки, нарушая хрупкий баланс в глубине сада.       С неба на землю падают согретые листья. На лицах зрителей блуждают короткие улыбки.       Пронзая пылающий сезон глазами, Рёмен отпивает зеленый чай из чашки тяки. Переменчивый звон из чайного домика растворяется в деликатных руках и шорохе листопада.       Синдзу ощущает почти летнее тепло на губах, слизывая изумрудную пенку. За тонким ободком чашки кружатся тени листьев, простирается некогда зеленая местность Хиды, плодовитая, напитанная теплыми лучами, а с краю тонет, поблескивая, золотое светило. Оттенки осени нравятся Дзу немного больше: они напоминают теплый закат, стихнувший зной, когда дневной свет смешивается с сумерками в зените сил. Ей подходят сильные, насыщенные цвета такой задумчивой поры.       Дзу расслабляется во внутреннем мире чайного сада. Мягкие вещи колышутся на теле. Тепло.       Легкое прикосновение отводит слои ткани и ложится горячей ладонью на талию. Дзу закрывает глаза; Рёмен делает то же, подпирая пол второй рукой у нее ее спиной. Позади вновь раздается звон: Ураумэ откладывает пустую пиалу с крошками съеденных вагаси.       Маги сидели на энгаве чайного домика. Непросторный и тихий, в нем едва хватало места для Ураумэ, нужной утвари и Синдзу, когда здесь же находился Сукуна. Однако такая обстановка только лучше располагала к беседам и понимаю непостоянной, а потому такой ценной природы подобных встреч.       Синдзу молча прислонилась к груди за плечами. Сукуна склонил голову набок, не отвлекшись от медитативного состояния. Дзу задышала глубже: Рёмен был достаточно близко, чтобы она почувствовала сладковатый запах высушенных чайных листьев в его дыхании.       Кимико наблюдала со стороны. Прислуживая Йорозу, она перебегала из одного конца комплекса в другой и мельком присматривала за Синдзу. Двуликий не обращал на ее упрямое наблюдение никакого внимания, пусть и был осведомлен о нем изначально. Остановившись неподалеку, Кимико видит, как он прячет нос на макушке Синдзу; как она поднимает лицо и Рёмен оказывается в непривычной близости к ней. Почему-то он хмурится, когда посылает едкий кивок на резиденцию. Синдзу смотрит туда, замечает сестру и добродушно улыбается, шепча какое-то утешение. В ответ Рёмен беззлобно хмыкает, но даже отсюда Кими улавливает его мелкое недовольство.       Она тут же поворачивается к галерее и убегает с красными от стыда щеками. Уже подальше она подсматривает за ними в последний раз: Двуликий удобно наклоняет голову и сонно прислоняется к виску Синдзу губами.           Прошло не так много времени с неминуемой перепалки с Йорозу. На следующий день Ураумэ позвал мастеров, желающих поработать на совесть. О пострадавшем саде настояла позаботиться сама Синдзу с Кимико, а Йорозу, не испытывая нужды в новых встречах, предпочла не пересекаться с «Пустышкой» без веских причин. Разумеется, видимость друг друга была неизбежна, но оба мага почти привыкли не заострять внимание на чужом присутствии.               Путем общего труда и желания позаботиться о комфорте Двуликого, сельчане отделали гелереи за пару дней. Кивок Рёмена, переданный им от Ураумэ, послужил большим облегчением и благословением всей деревне.       — Нам стоит провести подобное еще раз. Может быть, вечером?       Сукуна приподнимает голову, когда Синдзу вновь поворачивается к нему. Его взгляд расслаблен.       — В это время принято любование луной, — вклинивается спокойный голос. — Лучшая пора приходится на первые урожайные месяцы.           Ураумэ вышел в свет и остановился слева от Рёмена. Сукуна без лишних слов передал ему чашку с тонким налетом на стенках. Только сейчас Синдзу заметила, как миниатюрно та выглядела в его пальцах.           — Прошу прощения, что вмешался, — Двуликий отмахнулся. — Я думаю, можно провести еще одну встречу на открытом воздухе. Вечером, в цукими-дай.           — Хорошая идея, — оживилась Дзу.       Она с ожиданием взглянула на Рёмена. Ураумэ прикрыл веки, готовый принять любой ответ с пониманием. Сукуна и сам закрыл глаза, пока поверхностно слушал оба голоса.       — Хорошо.              Глаза Синдзу стали ярче от его согласия, и она повернулась к слуге. Сам же Рёмен обратил внимание за пределы тянива, в котором они находились. В остальной части сада стояла привычная тишина. Однако кое-что изменилось вокруг.       Постоянный фон проклятой энергии Хиды переменился. В меньшей мере, чем от прихода Сукуны, но достаточно заметно для него самого.       Казалось, Синдзу почувствовала его ухмылку. Она обернулась с сияющим взором и тоже прислушалась к окружению.       — Предпочтительнее будет сакэ, — опередил ее Рёмен, — Хочу насладиться вечером.       — Как прикажете.       Ураумэ поймал неуверенный взгляд Синдзу. Сакэ. Но, подождав, он получил ее слабый кивок и сник в поклоне.       — Не переживай об этом, — тяжелая ладонь легла на макушку Дзу. — Это меньшее, с чем тебе стоит быть осторожной.       Синдзу забегала глазами. Она не поняла этого совета. В какой момент она не смогла уловить изменение в округе? Что привлекло внимание Рёмена так, что он предупредил ее об этом? Или кто?       Сукуна проводил спрыгнувшую фигуру заинтересованным взглядом. Синдзу прошуршала по смятой листве и обернулась к нему через пару шагов.       — Я буду.       Рёмен одобрительно оперся на руку. Его глаза оживленно мигнули ей и встретили краткий ответ – решительную ухмылку через плечо.

* * *

      Яркое солнце вело Синдзу бликами под шатром леса. За ее смелыми шагами с усердием поспевала Кимико, которая, тревожно перешагивая сплетения корней, хваталась за уголки одежды Старшей, чтобы не упасть. Синдзу же с ловкостью преодолевала препятствия и помогала сестре делать то же.       — Синдзу! Зачем тебе было уходить?       Маг не изменилась в лице, отвечая:       — Хочу понять, что это за место, — ее синие глаза пронизывали местность, как никогда прежде. Повернувшись к Кими в короткой заминке, их взгляд смягчился, а губы с досадой произнесли: — Тебе стоило остаться в резиденции…       Кимико остановилась, нахмурившись.       — Не думаю, что здесь есть кто-то опаснее Онрё и Йорозу…       — Мы не знаем, какие здесь люди, Кимико.       Они помедлили на месте. Уверенная в сказанном, Синдзу первая продолжила путь. Сельчанка смутилась, увидев кодати за поясом Старлей, но засеменила за ней.       — Обычная деревенька… Нас с Ураумэ будто не заметили. В деревнях все в заботах. Никто не сидит без дела…       — Их трудолюбие имеет значение, но не определяет то, чем они дышат, и к кому могут быть милы.       — Ты не договариваешь, — Кимико перехватила Дзу за рукав и развернула. — Ты что-то почувствовала? Кого-то?       Бесшумно втянув воздух, Синдзу отвела глаза.              — Пока нет, — призналась Дзу, — Но нам стоит быть осторожными.       Она с убедительным взглядом взяла Младшую за руку и пошла дальше без спешки. Сельчанка робко поравнялась с ней, заглядывая в лицо. Но увидев вместо взволнованности твердую уверенность и даже улыбку, Кими сама дернула уголками губ. Она подняла голову к голубому небу и глубоко вдохнула сладковатый воздух. Прохладный, осенний и такой чистый.              Мирный буран зрелых листьев опускался вокруг. Желтые кроны покачивались на ветру и медленно облетали с тихим прощальным шелестом.       Любовь к осени самая-самая чуткая. Она ощущается скользящей влажностью в волосах, дерзкими ветрами на коже, привыкшей к теплу. Это время, когда воздух пронизывают прелые запахи и дым туманов, а небо очищается, выцветая в красках нового сезона – Хакуро.       Синдзу любила каждый сезон календаря. Кими не совсем понимала, как ей удавалось выглядеть органичной разным силам природы. Кажется, разразись сейчас дождь – Дзу совсем не расстроится. Будто зная, что так случится, она успеет примириться с погодой и сохранит улыбку. Ее легкое отношение смущало Кими и одновременно приучало задумываться, что любое проявление природы само по себе не несет человеку печаль и озлобленность. У этой силы нет цели испортить твой день. Это напоминание, что все вокруг живо и природа не оставила человека, которому свойственно недооценивать ее значимость.       Редкий гравий зашуршал под ногами. Проложенный возле нескольких святилищ, он вывел сестер на крайнюю пешеходную улочку.       При виде нового места Кими не может унять быстрый пульс. Вместе с Синдзу она идет под крышами минок по переулкам. Они видят местных сельчан: Дзу замечает очарование их распахивающихся накидок, освежающие цвета одежд, смотрит на знакомый деревенский быт. Она позволяет себе увлечься и проникнуться этим местом; немного иначе, чем в первый раз.       — Как-то мирно, — Кимико выпрыгивает к ней из-за угла, незаметно оббежав минку с другой стороны.       — Смиренно, — угнетенным голосом шепчет Дзу. Болезненно-смиренно.       Кими в непонятках поспевает за ней.       — Что значит смиренно?       Синдзу не чувствовала беспечности. Чувства, которое сопровождало ее любовь к Сукуне. Здéсь она была другой.       В ней не было легкости. Не было в людях и в их эмоциях. Синдзу видела их честность, не сомневалась в преданности и уважении к Сукуне, но она не могла сказать, что эти люди не были сломлены им когда-то. За такой любовью стояла история. Боль, смерти, восхищение и священный…       «Ужас?» – он был ненавязчив, но ощущался едкими уколами под кожей.       Синдзу поморщилась. Тут же она увидела, как осторожно ведет себя очередной сельчанин: трепет в дрожании рук, неуверенность в движении глаз. Это последствия, которые не сотрешь временем: поколения этих людей повлияли на жизнь Сукуны, и будут нести тяжесть его чувств весь отведенный им срок.       Зло страшнее, когда вызвано местью.       Рёмен призирает на них с равнодушием. Опершись локтем на колено, положив ногу на ногу и глядя на людей с серым выражением. Ни как покровитель, ни как господин на слуг. Он ничего не испытывал. И людям приходилось переносить такую гордыню. Видеть в отражении его глаз пустое место вместо себя, а в холодном блике – закаленный дух, от которого мучительно становится дышать.       Синдзу увидела себя на их месте, засмотревшись на сельчанина. Мужчина смутился внимания незнакомки, поправил шест с пучками риса, и прошел стороной. Маг проводила его глазами.       — Они зависимы от Сукуны. У них не было выбора, — утверждает она.       Кимико останавливается рядом, замечая на плече Синдзу застывшего, будто неживого духа – Кикё.       — Как и у всех.       Синдзу быстро взглянула на Кими, которая с любопытством чесала проклятие за ухом.       Как и у всех. Было глупо говорить об обратном.

* * *

            — В другой раз проследи, чтобы Йорозу не проявила подобную вольность, Ураумэ.       Разговаривая на энгаве, и Ураумэ, и Сукуна поморщились от воспоминаний. Слуга мелко кивнул:       — Хорошо… Прошу простить меня, что не почувствовал вспыхнувший конфликт.              — Ты и не должен был.       Ураумэ непонимающе вздохнул. Рёмен перекинул взгляд на лес, в ту сторону, где растворялось светлое присутствие Синдзу.       — Она стала чем-то бóльшим.       Почти летний жар растекся по его телу, когда Рёмен допустил мысль не о силе, а о близости к Синдзу, которая ощущалась уже привычной ему. Настолько, что словно…родной. Словно она всегда была его частью, осколком души, который не так давно вернулся на место и позволил чувствовать больше, чем раньше.       Ураумэ опустился рядом, робко заглядывая Сукуне в глаза. Зрачки из нароста упали к белой макушке.       — Синдзу стала для меня бóльшим еще ребенком. Я не хотел, чтобы она пережила нечто подобное, что было со мной.       — Ты воспитывал и учил ее, — оспорил Рёмен, — Она не могла долго оставаться в одиночестве.       — То одиночество, которое я чувствовал, когда был среди людей, — поправился Умэ и отвел взгляд.       Сукуна промолчал.       — И без этого она поняла необходимость борьбы в своей жизни. Меня радует, что она готова к ней.       — Может быть, именно таким должно быть родительство.       Тень улыбки появилась на губах слуги. Проследив за ней, Рёмен посмотрел за пределы резиденции. Интересно, как оно ощущается Синдзу?       Ураумэ повернул голову:       — Сукуна-сама.       Двуликий прислушался, направив внимание к главному входу в резиденцию. Ухмылка рассекла его губы.       — Встреть. Ты знаешь, где меня найти.       Рёмен одернул полы темного кимоно и спустился в сад. Ураумэ проводил неспешный шаг поклоном головы, после чего утер рукавом лоб и выпрямился. Ему понадобилась пара минут, чтобы собраться с мыслями и выполнить указание.       — Кто ты?       Гость медленно поднял голову. Дневной свет упал на лицо мужчины и выявил бледную кожу, стянутую тонкой нитью вдоль лба.       — Двуликий призрак, — улыбнулся гость. — Рёмен Сукуна. Здесь?

* * *

      Вечерний мерцающий свет отражался в просторе убранных полей риса. Зажженные в сумерках свечи освещали немощеные тропы, вдоль которых ютились утепленные минки.       Синдзу с Кимико шли по одной из множества таких улочек, наблюдая, как за ширмами появляются домашние тени, тихо передвигаясь по дому, а солнце лениво уносит голубые краски с собой. Синее небо с мягким вхождением в светлую черту горизонта было уткано кучками сиреневых облаков. Наверное, именно сейчас Синдзу смогла окончательно расслабиться и прекратить искать опасность в новом месте. Напиравшие сомнения притупились, она выдохнула, отпустив себя, и взглянула на небо мечтательными глазами.       Из-за деревьев медленно выплывала луна.       «Любование луной», — вспомнила она и обернулась к резиденции.       Кимико встала рядом, немного сонно, но больше от приятной усталости в теле, и повернулась туда же. На ее губах держалась расслабленная улыбка.       — Мы уже обратно?       — Да. Пора.       Они провели целый день здесь, гуляя по деревне и помогая дружелюбным сельчанам там, где последние не были против лишних рук. Кимико носилась по деревне, будто бегала наперегонки с детьми; предлагала помощь почти на каждом шагу и за это время стала практически своей: доброта невероятно простой девочки была встречена с осторожностью, но затем принята простотой обычных людей и их низкими поклонами со скромными детскими взглядами. Синдзу поразило, как хорошо Кимико располагала к себе незнакомцев. Но позже поняла, что их так объединяло: общее чувство утраты, никуда не девшийся страх и умение радоваться с этими ранами. В какой-то момент, сама того не заметив, Синдзу смогла присоединиться к очередной работе в кругу местных жителей.       — Было весело!       Синдзу прикрылась рукой от подброшенных листьев. Кими крутанулась рядом и спрятала руки за спиной.       — Да, — улыбнулась Дзу.       — Не против пройти лесом?       Синдзу опешила от этого предложения. Было неожиданно услышать его от Кимико, которая почти всегда шугалась темноты и не могла находиться в ней долго. Однако Синдзу всегда чувствовала себя иначе и потому ответила встречным вопросом, перед этим все же помедлив.       — Ты уверена? — на самом деле, она была приятно удивлена.       — Угу! Как шли сюда.       Синдзу долго не думала. Протянув Кими руку для безопасности, она сразу же сжала ее и, вдохновленно блеснув глазами, повела сестру к видимой черте леса.       Небо было еще красивее в полной темноте. Набегавшие облака не успевали закрывать звезды и те сияли на землю с высоты, освещая поздние сумерки.       Подруги не торопились, рассматривая темные кроны деревьев. Синдзу задумалась, предположив для себя, что из всей природы именно деревья прежде всего связаны с чувствами. Дзу видела, как люди поклонялись им, словно величественным духам. Их мощные стволы и кроны, достигающие завораживающей высоты, нескончаемое расстояние леса – это заставляло чувствовать себя крошечным; помогало понять, как ты мал в этом мире. Рядом с деревьями непроизвольно захватывает дух, потому что как только ты поднимаешь голову и смотришь вверх, ты замираешь от их величия, и даже голова может перестать казаться тяжелой. Мысли освобождаются от подавляющей силы над тобой и ты чувствуешь свободу в ее созерцании. Для каждого она разная, но все ее ощущают.       «Должно быть, Ураумэ уже все подготовил. Как всегда, я заставляю их ждать»       В этой мысли не было тревоги или вины. Скорее, она была веселой от своей постоянности. Синдзу было привычно приходить немного не ко времени, не сразу чувствовать, что ее компанию ждут, а Сукуне и Ураумэ были привычны поздние визиты, главное – что бы явилась.       — Как думаешь, Кими, можно загадать желание на полную луну? Кими?       Синдзу весело прищурилась. Не дождавшись ответа, она застыла на месте и легонько повернула голову к плечу. Выждав, она резко развернулась, уже готовая поймать испугавшуюся сестру. Но перед собой Дзу увидела лишь глубокую темноту.       «Кими..?»       Маг заозиралась по сторонам. Не уступая вспыхнувшему беспокойству, Синдзу заострила внимание насколько смогла и прислушалась к окружающим звукам.       — ММ!..       Слух дернулся на испуганный голос. Синдзу ощутила кричащую проклятую энергию у себя за спиной. Оценивая ее, она скрыла ладонь на груди и начала медленно опускать к рукояти на поясе. Хватает одного предчувствия приближения человека, чтобы Синдзу опередила его действия.       «Маги!» — синие глаза поворачиваются к противнику и выглядывают из под волос, зажженные ненавистью.       Перед ней был мужчина, кажется, зеленых лет. Нижняя часть лица была скрыта тканью, но жгучие темные глаза, с которыми Синдзу поймала контакт, были промазаны боевым опытом.       Противник отскочил, упершись в блок встречного выпада. Чистый звук столкнувшейся стали вонзился в пространство и завис между магами.       Дзу воспользовалась заминкой, бросая взгляд поверх чужого плеча. Кимико была прямо перед ней, в темноте: тот, кто утащил ее, зажав рот, не уходил и ждал, когда его напарник закончит с ней. Этот человек мог усыпить Кими, обладая простейшей манипуляцией проклятой энергией, но заставлял ее переживать отсюда слышимый ужас. Мысль о шантаже разозлила Синдзу еще больше.       Было не до слов. Сорвавшись друг к другу, они скрыли орудия в ножнах. Маг взмахнул черным подолом рясы, закрывая обзор, и ударил воздух рядом с увернувшейся головой Дзу. Перехватив эту руку, Синдзу нырнула под ней и зафиксировала локоть, заряжая удар поддых. Все ее действия и перемещения произошли с такой отбитой быстротой, что маг опешил и позволил себе болезненный рык, когда Синдзу ушла в новый прием и замахнулась ногой наотмашь.       Мужчина отлетает в ствол дерева. Спину прожигает ударом. Вскидывая строгий взгляд, он замечает приближение и перехватывает опершуюся на ствол ногу под голенью. Синдзу внимательно следит, удерживая холодное лезвие у закрытого горла.       — Откуда вы пришли? — она цедит, не смущаясь положения.       — А ты? — отвечает вкрадчивый голос.       Дзу наклоняет голову набок. Взгляд непроизвольно падает на свою ногу. Странные нечеткие силуэты, обвивающие голень и двигающие одежду, словно обретшие плоть тени змей с тонкими жгутами усов, заставляют отпрянуть.       «Откуда!..» — Синдзу пошатывается от внезапной дрожи в теле. — «Шикигами?!»       Тени зеленеют, кружась вверх по ногам двумя сомами. Они крепко оборачивают голени, не причиняя дискомфорта, но перед глазами Дзу все дрожит, очертания ночи смазываются.       По солнечному сплетению проходит сильная атака.       — Кх!..       Синдзу пятится, не успев как следует собрать проклятую энергию перед ударом. Слух притупляется чередой атак, но выхватывает задушенный мычанием крик:       «Синдзу!»       Внезапная хватка останавливает кулак.       Дзу поднимает суженые зрачки. Вылавливая мгновение устойчивости, она оставляет продолговатый след от подошв и расслабляет плечи. Дрожащий взгляд исподлобья концентрируется на заостренном лице мужчины.       — Лучше не подходи близко…       Маг сурово выгибает бровь. Шикигами сильнее стискивают ноги.       — «Искажение».       Тело простреливает кривыми вспышками чувств. Зигзаги яркой боли проносятся по каждой клетке и с силой пригвождают колени мага к земле; желудок выворачивает наизнанку. Спустя несколько секунд Синдзу чувствует, как шикигами стекают с ее ног черной слизью, и хочет с облегчением вздохнуть, но не может.       — Ками…       Глубокий голос на стороне задевает ухо, но Дзу продолжает выравнивать дыхание, отдаленно испытывая чужие невзгоды у себя на плечах. Она перешагивает с ноги на ногу, игнорируя трясущееся тело рядом с собой.       — Значит, дикари Абэ были правы.       — Н-не стоит трогать тех, кто мне…       Вышедший к ней взрослый мужчина держал обнаженное лезвие у горла плачущей Кимико. Увидев кристальный блеск на покрасневших глазах сестры, Синдзу высвободила свою энергию в большем объеме и отбросила всю грязную, ненужную боль, кроме увиденной.       Крупный телосложением маг помедлил от удивления и напрягся, ощущая эту силу, ужасающе схожую с той мощью, которая населила близлежащие расстояния Хиды вновь.       — Да ты…       Мужчина стащил с носа темную ткань и показал желтую улыбку с черной щетиной на лице.       — Да ты настоящий монстр, — он с усмешкой оттолкнул рыдающую сельчанку и с особо мягким порывом спрятал клинок в ножны. — Но не такой, как он.       Кимико ударилась о землю. Не глядя на синяки, она начала отползать подальше и прижалась к дереву. Дикий страх отражался краснотой и беглыми слезами в ее лице.       Дзу не придала значения движениям мужских рук. Маг сжал их в кулаки и направил прямо перед собой.       Синдзу вернула к нему свой жуткий взгляд.       — Ты бессилен против своего страдания.

* * *

      — С-Синдзу?..       Поднимается ветер. Белые пряди ударяются о спину колючим холодом.       Синдзу тяжело дышит. Подрагивающая ладонь держит кодати, с которого дорожками сбегает спелая кровь.       Синие радужки искрятся под волосами. Неподвижно смотрят в бездушность окровавленных тел и пустоту, которая крылась под пристальными взглядами. Зачесанные волосы светились белым ореолом за безликой луной, и две длинных пряди, отделившиеся от других по сторонам лица, нервно колебались на покрасневших щеках.       Кими сидела рядом, облокотившись на локти. Она была бледной, как одинокое облако. Сухие листья задевали ее, шурша по одежде, пока она тщетно пыталась распознать лицо сестры и убитое у себя в ногах тело.       — С-СИНДЗУ!..       Истерический крик отрезвил чувства.       — Кимико, — сельчанка дрогнула от свистящего шепота. Синдзу медленно подняла спокойные, очень яркие глаза. — Ты цела?       Кими сглотнула. Веки вновь заслезились от чудовищного облегчения. Она сорвалась на ноги, спотыкнулась о безвольную руку в крови и с испугом прижалась к сестре. Синдзу качнулась, почувствовав слабые пальцы, которые сжали ее одежду с неожиданной силой.       — Можешь т-ты когда-нибудь думать о себе тоже?! Не н-нарываться на клинки, никогда больше!..       — Я знала, что делала… — Дзу положила ладонь на скачущее плечо сестры и задумалась, глядя на алые мазки на ней.       Или нет?       — Это опасно!.. Он чуть не убил тебя!..       — Я пообещала себе защищать тебя, Кими. Наше время опасно, и мне остается быть такой же. Опасностью для тех, кто слабее или угрожает…       Кимико закачала головой. Синдзу услышала, как она зашептала непрерывное «нет, нет».       — Пожалуйста… пойдем от-тсюда…       Обняв Кими вокруг шеи, Синдзу на время прикрыла глаза.       — Тише…       Убрав кодати на пояс, она посмотрела на замученного собственным «проклятием» мужчину. Из разреза, сделанного ею вдоль шеи, все еще сочилась кровь.       Кими всхлипнула. Синдзу нежно отпустила ее и кивнула.       Она опустилась рядом с телом молодого мага. Взгляд остановился на странном знаке.       «Родовая символика?»       Синдзу подцепила белую эмблему на рукаве убитого. Зачем элитным магам быть здесь? Лезть к Сукуне глупо. Выведывать что-то? Или подтвердить слухи, которые развелись вокруг ее личности после боя рядом с Сильнейшим? Но кому понадобилось ее усмирение? Одежда магов отличалась от той, что она видела на Сугавара и Абэ…       Лицо Синдзу потемнело. Она сжала ткань рясы, наступила на другой конец ногой и резко потянула. Звук рвущейся ткани прошел резью по ушам, прежде чем Дзу поднялась и развернулась к резиденции.       — Идем, — она схватила Кими за руку.       Вытирая слезы, сельчанка быстром шагом последовала за ней.       С восточной окраины до резиденции оставалось несколько минут. Но Кимико показалось, что они добрались гораздо быстрее. Очевидно, Синдзу сократила их изначальный маршрут, и за считанное время они вошли в комплекс.       — Д-Дзу, ты же не…       Маг приближалась к покоям Йорозу.       — Да.       Она остановилась и стиснула руки Кими в своих ладонях.       — Иди в мои покои. Я приду к тебе позже, а пока постарайся отдохнуть. Ты в безопасности.       Кими мелко закивала.       Они разошлись в разные стороны. Шаг Синдзу раздавался твердо и уверенно. Но, возможно, даже слишком.       — Вот уж не думала, что ты решишь заявиться ко мне по своей воле.       Завернув в нужный коридор, Дзу наткнулась на женский силуэт.       «Собралась куда-то?»       В этот раз Йорозу была полностью в одежде и стояла, облокотившись на проем своих покоев. Обычно распущенные волосы были собраны сзади под жгут.       Женщина оббежала Дзу внимательным взглядом.       — Ками, ты половину деревни перерезала? В честь чего же!.. Ух ты, еще и имидж сменила.       Синдзу пренебрегла взаимными восхищениями и оглядела Йорозу со злостью. Хмыкнув, та упругим шагом зашла обратно в покои, а Дзу – молча за ней.       Йорозу сразу устроилась на татами.       — Чья это эмблема?       Синдзу бросила к подножию ложа кусок ткани. Она не озаботилась прелюдией и задала вопрос в лоб. Йорозу медленно опустила глаза.       «Глициния» – камон.       Оба мага ощутили, как воздух между ними потяжелел. Обстановка покоев заискрилась неприязнью и… недоверием.              Йорозу с застывшим выражением подняла взгляд.       — Если я отвечу, — и опустила его снова, — Какая мне польза от этого?       Блеск узнавания мелькнул в лиловых радужках. Зрачки Синдзу сузились:       — Ты знаешь тех, кто принял смерть под этим именем, — ее не усомнила чужая уверенность. — Не смей говорить, что они и твое нахождение здесь – совпадение.       — Ты мне не нравишься, понятно? — маг сползла к краю и оттолкнулась от него руками. Подойдя к Синдзу вплотную, она сложила руки на груди. — С какой стати мне отвечать тебе? Ложь, или правду?       — Себя не обманешь, Йорозу. Ты напряжена.       Женщина прищурилась на Синдзу. Помедлив, она непроизвольно отступила на пол шага и поморщилась.       — Ты всерьез ощущаешь душевные состояния других магов? По реакции их проклятой энергии?       — Не только, — скупо ответила Дзу. — Пусть твое проклятие не впечатляет большой пользой, ты имеешь контроль над ним, — Йорозу хмуро молчала. — Мне не нужно прислушиваться к тебе. Твое настроение у тебя на лбу написано.       — Мерзавка, — Йорозу немедленно ощетинилась.       — Назови клан, — с предупреждением ответила Синдзу.       Маги замерли напротив, испытывая друг друга.       — Они были в лесу, на востоке. Прежде я не почувствовала их присутствия. Чего не скажешь о Сукуне. Не думаю, что он оценил бы таких гостей.       — Если ты подозреваешь меня – твоя чуйка ошибается, Белобрыска. Я здесь по своей воле. Остальное – не мои проблемы. Я честна перед собой, ясно? Кстати, тебе идет. Вот так…       Йорозу поддела густые локоны пальцем и заскользила по всей длине. Синдзу не двигалась, смотря на нее с ненавистью и огромным желанием избавиться от ее компании.       — Синдзу?       Локон соскочил вниз. Дзу терпеливо вздохнула.       Она не хотела оставлять свой вопрос повисшим в воздухе. Однако появление Ураумэ вынудило ее отпустить ситуацию.       — Оставь у себя, — произнесла Синдзу сквозь зубы.       Ураумэ потянул ладонь и прикоснулся к локтю Синдзу, как только она подошла. Он не двинулся, чтобы уйти с ней, и маг остановилась рядом, с непониманием посмотрев на него.       — Я тут не при чем, — заладила Йорозу и вскинула руки по сторонам. — Без понятия, где была эта дикая. Усмери ее, а то будет у нее слишком много воли, она всем руки поотгрызает.       Синдзу повернула голову, сверкнув первобытной злостью в глазах. Виски вновь напряглись.       — Замолчи, ничтожество, — Ураумэ закрывает Синдзу рукой. Его враждебный взгляд бьет в Йорозу из под челки. — Что ты знаешь о ее боли?       Выражение Дзу проясняется.       Йорозу щетинится:       — А ты не думал, что она не одна такая – с болью?       — Деревенщины, в чьих жилах текла ее кровь, бросили ее, чтобы избежать ярости господина. Совсем крошечную девочку, — температура вокруг понижается. — Не думай, что можешь судить ее ценности по своим.       Синдзу задевает под грудь то, что она слышит.       «Ураумэ…»       Она удерживает себя, чтобы не прикоснуться к нему. Испытать, что он чувствует, когда смотрит на нее теперь.       Йорозу задирает подбородок. Хмыкает, с оценкой приглядываясь к слуге сверху вниз.       — Если я захочу, ничто не помешает мне втянуть тебя в бой, служишка.       — Воля господина – моя воля. Я этого не позволю.       — Какие же вы скучные.       Синдзу в замешательстве отступает, когда Йорозу нагло проходит между ней и Умэ и скрывается в коридоре. Ее злые шаги раздаются снаружи еще какое-то время, и пока Ураумэ слушает их, Дзу не узнает его мрачный взгляд.       — Умэ… тебе не стоило…       — Где ты была?       Синдзу стихла перед его беспокойством и обхватила себя руками. Зрачки виновато ушли в сторону.       — Я не…       — Что случилось в лесу, Синдзу?!       Ураумэ повернулся к ней с еще большей тревогой. Дзу замерла, раскрыв глаза с неожиданности. Даже когда она рассказала ему о своем ранении в бою, Умэ не был так строг. Но сейчас он… он боялся, он испугался за нее.       Убранные назад белые пряди небрежно соскользнули набок. Только увидев это, Умэ умолк. Его беспокойная злость отразилась в синем цвете знакомым испугом, который напомнил ему о далеком времени в Мино, а потому быстро привел в чувства.       Прохладный воздух разрядился от теплого вздоха – Синдзу подошла и обняла лицо Умэ ладонями.       — Я… просто… Почему на тебе кровь, Синдзу?..       Стихший голос расслабил. Дзу осторожно погладила мягкие скулы и опустила руки.       — Я не хочу говорить об этом сейчас… Кровь не моя. И не Кимико. Все в порядке…       — Твоя проклятая энергия, — перебил ее Умэ. — Она ощутилась на расстоянии в большом количестве. От места, где ты находилась, поднялась рябь. Кто тебя вывел из себя?       Синдзу растерялась от этих слов. Она была не в себе. Если бы не Кимико, она бы нескоро вышла из этого состояния. А если бы Кимико вовсе не было рядом, Дзу не вошла бы в него. Кими определила ее реакцию на появление магов? Она впервые сорвалась?       Синдзу помолчала и глухо ответила:       — Кто-то посмел порываться на владения Сукуны. И угрожать мне жизнью близкого человека.       Ураумэ погладил Дзу по руке. Заметив положение ее волос, он заботливо распределил их вдоль пробора и вновь оглянул воспитанницу.       — Господин ждет тебя у себя в покоях. Там пройдет встреча под луной. Идем, тебя нужно привести в порядок…       — Погоди, — Синдзу придержала Умэ. — Просто… дай мне умыться и переодеться в новую одежду.       Ураумэ с сочувствием посмотрел на нее.       — Хорошо…       Споласкивая лицо, Синдзу смотрела на свое отражение в лоханке с водой и следила, как капли на ее коже становились розовыми. В банной комнате было тепло; приглушенный свет от свечей за бумажными стенками фонарей возвращали покой, но не оттеняли обрывки свежих воспоминаний перед глазами.       Дзу смаргивает лишнюю влагу и выпрямляется. Пальцы крепко сжимают мокрые края лоханки. Мысли не отпускают ее.       «Фудзивара…»       Она не заметила, как Умэ вернулся к ней с новыми вещами. Комплект белого верха и низа придал внешнее ощущение чистоты, но не справился с внутренней тяжестью.       В галереях гулял холодный сквозняк. Синдзу запахнулась плотнее и продолжила путь. Большая луна уже поднялась над темным рельефом хвои, погружая крыши павильонов в белое свечение. Рассеянным светом горела остывшая земля.       Маг прошла вглубь восточного крыла и мягко остановилась.       Ту-дум-ту-дум.       Отчего-то сердце застучало быстрее. Она занесла руку, сделала медленный вздох и потянула за фусуму.       Подул зябкий сквозняк. Глаза заметались по пустым покоям, пока не остановились на приоткрытых сёдзи.       Неясное облегчение коснулось груди от одного взгляда на Рёмена.       — Су…       Сидя спиной к покоям, Сукуна едва повернул голову на ее голос.       — Живая, — Синдзу подошла к нему и тяжело опустила ладони на сильные плечи. Не задумываясь, она наклонилась к ним и обняла. — Но осмелилась прийти не вовремя?       Рёмен поднял руку. Синдзу заглянула ему в глаза и почувствовала взаимное объятие на шее. Сукуна прижался к ее щеке носом. Дзу смутилась, качнувшись вперед, но прикрыла веки на его теплые порывы дыхания.       — Привычка, — свой же ответ улыбнул ее.       Постояв так еще немного, Синдзу медленно отстранилась и присела на подушку рядом.       — Ты даже не начал, — опешила Дзу.       На низком столике перед ними стоял белый токкури с осенним сюжетом, небольшая ваза с пышными метелками сусуки и маленькая пиала с блестящим широким ободком.       — Не будь так уверена.       Легкий подтек бликовал на внутренней стороне чашки. Синдзу свела брови, озадачившись своим заблуждением.       — Мастер…       Подошел Умэ. На столике показалась вторая пиала и обновленный токкури с сакэ. Слуга окинул Синдзу внимательным взором и опустил голову, разливая напиток.       Дзу мелко кивнула, подтянув чашу к себе. Она быстро посмотрела на Рёмена. Потом на Умэ, который остался сидеть напротив с закрытыми глазами. Внимание снова вернулось к пиале.       Синдзу попыталась убедить себя, что ничего не случилось. Что произошедшее было наваждением, сном, и не имело общего с реальностью. С этой спокойной обстановкой, с этими людьми здесь. Но напряжение в груди не стихало. Давление на плечах не легчало.       Синдзу подняла чашу на кончиках пальцев.       Стоило ожидать, что от участников битвы до элиты магов быстро дойдут те самые «слухи»: они захотят узнать, кто удостоился битвы на стороне Короля Проклятий и стал смертоносным бликом в его тени, ставящим на колени любого.       Она стала новой целью.       Рёмен поднес пиалу к губам и проследил за Дзу. Закрыв глаза, она сделала первый глоток.

* * *

      Синдзу допивает новую чашку, уже не вдумываясь во вкус, остающийся на языке мягким сочетанием кислого с горьким. Было трудно назвать сакэ первым десертом, которым ей хотелось насладиться этой ночью. Оно было непривычно, жгуче и непонятно Дзу. Тем не менее, с каждым глотком она привыкала к этой странности и не замечала, как согревалась от холода и закрывала себя от сложных мыслей.       Сукуна наслаждался сакэ иначе: мелкими глотками он смаковал невзрачный вкус, будто в нем была собрана многолетняя мудрость и скрыто богатство времен. Посоловевшими, но живо бликующими глазами он наблюдал за состоянием Синдзу, и постепенно ухмылка в его лице становилась реже и задумчивее.       Как только Ураумэ снова наполнил пиалы, лица магов заметно изнежились. Позы стали ленивее, глаза накрыла поволока, которая блестела еще ярче в светлой ночи. Синдзу почувствовала, что ей стало тяжелее двигаться. Ее одолела сонливость, усталость. Усталость необычно приятная, не похожая на ту, что остается после тренировок. Хотелось прильнуть к чему-нибудь и подышать полной грудью, чтобы никто не заметил, как непослушное тело ведет от обычной смены положения.       Казалось, Синдзу одна чувствовала себя так. Ураумэ был наблюдателем, а Сукуна выглядел спокойным, сдержанным, и, что смущало еще больше, – он молчал.       «Почему?..»       Мысль оборвалась. Опершись на обе руки рядом с собой, Дзу неуклюже пошатнулась вперед и начала всматриваться в его лицо.       Она увидела его отстраненный взгляд. Думающий, сосредоточенный на чем-то в себе. Он встречает холодный свет с неба и не двигается.       «Прямо как в походе…»       Мысль тянется за далекой ночью путеводной нитью: вьется мимо рек, склонов леса, пока не встречает другие воспоминания и тонет в море моментов, прожитых вместе. Всего за несколько секунд Синдзу переполняет множество мыслей о Рёмене. Она задумывается о своей жизни, о недавнем времени, которое полнилось внутренним светом между ними. Он стал еще ярче, еще теплее, чем раньше, необходимее. И хотя когда-то Синдзу заглянула туда, куда Сукуна никого не впускал, она не чувствовала, что знает его до конца.       Его мысли и чувства не открывались ей. Они принадлежали только ему. Но они были привязаны к ней.       Рёмен почувствовал, как Синдзу столкнулась с его плечом.       — Хм?..       Он нашел ее глаза, зажженные лунным бликом. Яркие, синие, ищущие – Сукуна замер, даже не увидев, а почувствовав от них ту любовь, которую Дзу хранит только для него. Она не делает ни движения, но Рёмен чувствует, что она тянется к нему; она хочет прижаться к нему, узнать, принять – его зрачки просто застыли на ней, пораженно рассматривая глубину этого взгляда.       Сукуна почувствовал себя по-другому. Он ощутил компанию рядом с собой так сильно, что молчание Синдзу только усилило чувство, что он не нуждается в большем.       — Ты можешь идти, Ураумэ.       Слуга открыл глаза и медленно поднял голову. Перемена в настроении отразилась на чистом воздухе: Умэ взглянул на Синдзу, затем на Мастера, и не стал отвечать. Их завороженные взгляды изумили его, согрели атмосферой привязанности, но в то же время вызвали в нем тревогу… за судьбу таких вечеров.       Синдзу не заметила, как Ураумэ осторожно поднялся. Она не успела даже проводить его глазами, чтобы увидеть, что что-то может быть не так. А Сукуна первым услышал, как прошелестела рамка седзи. Его отрезвил этот звук, но внимание Синдзу он не привлек. Она вскочила на колени и перекинула ногу через его бедра. Неуклюжее тело толкнуло ее сильнее нужного: навалившись на торс Рёмена, Дзу почти врезалась в его лицо, но пара рук подхватила ее и прижала к себе. Синдзу вздохнула на крепком плече.       — Сукуна…       Сукуна молчит, но расслабляет руки. Не проходит минуты, как Синдзу сближается с ним вновь.       Они очень близки. Дыхание обжигает сухие губы, но Дзу льнет еще ближе. Рёмен суживает глаза, привыкая к их положению. Руки спускаются по ее спине и придерживают за талию.       Белый пух сусуки плавно качнулся на ветру.       Синдзу находит в себе желание поцеловать крупные наросты на месте щеки. Кончик носа мягко касается пластин и скользит к низкому лбу. Сукуна закрывает глаза, подставляясь самостоятельно. Пусть у Синдзу не было сил использовать свои техники сейчас, ее любовь кажется Рёмену защищающей, а привязанность к нему – самым высоким проявлением чувств, на которое Синдзу способна. Как?       Как она делала это?       Чувства… Древний исток, первобытный ориентир всего живого. Завораживающее сокровище. Храм. Вот, чем она обладала.       Сукуна смеется над собой:       «На этот раз сакэ было особенно хорошо…»       Но сам прислушивается к ее дыханию, сползая рукой к нежным бедрам.       Когда со шрамированных плеч опускается и накидка, Синдзу чувствует себя в прохладной невесомости. Она опускает голову и прижимается к горячему лбу, который Рёмен самозабвенно уронил к ней.       — Су…       Она шепчет о чем-то сокровенном, понятном лишь ей. Сукуна заслушивается, ведь никто не узнает, как они проведут это время вдвоем, как будут называть друг друга; о чем говорить без слов и наслаждаться доверием, которое они так долго устраивали рядом друг с другом.       Он тоже, не задумываясь об уместности, говорит в ее волосы тоном, который может услышать только Синдзу.       — Никто прежде не грел мое сердце так, как греешь ты.       Она стала его постоянным вкусом. Одним из любимых изысков. Ее присутствие стало неуловимо от привычки, естественно, даже когда его нет рядом. Но от одного знания, что у него есть кто-то такой чувствующий и понимающий, кто-то, кому достаточно просто жить рядом – было хорошо. Еще лучше было видеть Синдзу. Касаться. Чувствовать ее.       Она дрогнула от этих слов. Неожиданно перед глазами мелькнул Ураумэ, Кимико, силуэт Гоку. Синдзу поежилась от свежих событий боя и повернулась к лесу. Темнота там начала казаться ей жуткой. Она выжидала ее снаружи, вне сильных рук. Смотрела жестокими черными глазами, кусая под веки за попытки разглядеть в ней то, о чем Синдзу не могла знать.       Сукуна чувствует мурашки, которые поднимаются по спине Дзу и рассыпаются по ее плечам. Она же закрывает глаза и никнет лицом, когда он тихо спрашивает:       — Что там случилось?              Синдзу жмурится от влажного мазка на мочке.       — Я боюсь… — шепчет. — Мне страшно потерять тебя еще больше…       — Я не намерен отказываться от этой жизни, Синдзу, — Дзу поднимает глаза. Она понимает, что не знает всего, что вынудило Рёмена так привязаться к жизни и научиться жить так, как он может и хочет. Но она чувствует тяжесть в его груди, на которой задерживает свою ладонь. — Не намерен отказываться от себя.       В разгоряченном дыхании слышно бессилие.       — Ты… не можешь?..       Сукуна не отвечает. Лишь честно притягивает ее ближе к телу, позволяя себе, ей почувствовать, как внутри бьется живое сердце. Синдзу становится видно его уязвимое состояние.       Теплые руки погружают Рёмена в утешение. Дзу трется о его лоб губами и обнимает за щеку сизой ладонью.       — Будь ближе, — вдруг раздается ей на ухо.       Он вжимает ее бедра в свои.       Срывая шумные стоны, Сукуна целует ее в горячие губы. С жаром, с благодарностью, он скрепляет ими трещины в своей душе. А Синдзу чувствует их, будто испытывает на себе. Она плачет без истерики, желая оставить эти пережитки себе. Но Рёмен забирает их вновь, оставляя на месте слез отпечатки любви.       Синдзу всегда ждала от него самую малость от того, в чем нуждалась. Но Рёмен, сам того не подозревая, погружал ее в океан, неважно, насколько опасный. Она сама подпустила его так близко. Его тело, дыхание, сердце. И жизнь без этого уже не кажется Синдзу жизнью.       Строгий контроль в его лице стягивает живот почти до боли:       — С-Сукуна…       Очередной вздох слышится рыком.       Ураумэ припадает к скрипнувшей во флигеле фусуме. Он стягивает лоб ладонью и быстро моргает в темноту комнаты. Нет, он не боится за будущее пока. В его мыслях – тревога от череды событий, после которых что-то изменится. Умэ хотел бы предотвратить это или поверить в обратное. Но не может.       Он понимает, что с этого дня жизнь Синдзу не будет с ней милосердна.