Чувства без разума

      Зажегшийся огонек моргает из-за линии горизонта. Красное зарево поджигает холодные крыши деревни и отражается в застывшей росе каплями крови.       Поднимается ветер: листья шелестят на ветвях, падают дождем, отрываясь, словно тромбы в огромном сердце земли. Темное небо варит образы потоками облаков, пока длинные черные тени не начинают выцветать.       Все успокаивается. Солнце поднимается ввысь, загорается желтым, облака – розоватым, их очертания – белым. Время будто останавливается. Синдзу замирает в галерее, глядя на тихий рассвет.       Утренний блеск стелится по равнине и стекает в долину искристым туманом. Помявшись на тонком инее босыми ногами, маг стряхивает жгучий морозец о щиколотки и продолжает путь.       Она начала утро без слов. В середине ночи Дзу вышла из покоев Сукуны и без шума пробралась в свои. Тяжелое расслабление не отпускало ее, нега накатывала волнами и замедляла шаг за шагом к татами, где в темноте спала Кимико. Отвернувшись от пространства покоев, она обнимала себя руками во сне.       Синдзу провела с ней остаток ночи. Прижимая к себе, согревая объятием и дыханием в макушку. Кими ни ворочилась, ни просыпалась. Этот день порядком утомил ее, и в какой-то степени это успокоило Дзу. Она проснулась отдохнувшей, и пока Кими еще спала, решила вернуться в покои Рёмена.       У него пахло сном. Словно гость, заглянувший на время, Синдзу стройным силуэтом прошла мимо татами. Ее легкая поступь, ставшая узнаваемой и родной здесь, стихла у сёдзи и опустилась на пятки.       Солнце защипало глаза с востока. В золото было укутано все, куда хватало взора. Приоткрыв створку, Дзу встретила яркое голубое небо. Уже не синее, не летнее: обласканное прохладой и тягучими облачками-иваси. Длинные тени лениво вытянулись вглубь покоев, и, очертив молочные икры, широкая полоса света упала на смятые ткани, обводя очертания тела.       Рёмен сонно разлипает глаза. Шорох и слабое дуновение холода щекотнули кожу.       Синдзу слышит, как позади длинно вздыхают. Двинув головой, она видит, как под слоем ткани наливаются силой мышцы, и в мягкой полутьме на теле проглядывают черные линии.       Сукуна потягивается. Эмоции играют на его лице от хмурости спросонок до замешательства и постепенного прояснения в глазах. Дзу невольно заглядывается им. Окруженная солнечным светом, белое косодэ просвечивает ее замерший силуэт. И, кажется, Сукуна не старается размышлять о том, чтобы запахнуть одежду на ней или закутать в тепло рядом с собой; спрятать и не показывать никому. Они одни – говорят глазами, дыханием, сливающимся с утренней дымкой. Рёмен заносит руки и ложится на затылок, охотно рассматривая гибкие линии в объятиях солнца.       Синдзу прикрывает глаза. Переступив с ноги на ногу, она плавно прислоняется к сёдзи. Взгляд упорно притягивается к мощному телу перед ней, но не выражает стеснения. Быть может, Дзу успела привыкнуть к зрелищу обнаженного и сонного Короля Проклятий, и уже не переживала о том, что может смотреть на него дольше обычного. Конечно, Сукуна тоже привык к ее любопытству и задумчивости в отражении глаз. Ему нравится внимание Синдзу, особенно, когда она восхищается им.       — Я бы хотела, чтобы каждый день начинался как этот, — она отвлекается, смотря за сёдзи. — Ты, солнце, тишина. Мир. Это согревает меня. Все вокруг.       — Твое место подле меня, — хриплым голосом раздается ответ. — Каждый день может начинаться так…       Рёмен давится зевком. Синдзу взглядывает на него и вновь улыбается. Его слова поднимают в ней умиленный смешок, которым она смело делится и перекатывается на сёдзи лопатками. Лишь краешек косодэ остается светиться в солнечной пыли.       — Я не об этом… Вернее, это так. Но то, что я чувствую сейчас, уже никогда не повторится. Мне очень… спокойно.       Сукуна смаргивает сонные слезы, и только потом замечает улыбку, оставшуюся на губах Дзу после этих слов.       Мягкая и умиротворенная, Рёмен увидел ее, прислушавшись к тишине покоев и отдаленному щебету снаружи. Это настолько дополнило Синдзу, что он ощутил подъем внутри и ему резко захотелось поделать что-нибудь. Это действительно… хорошо. Как и дремать после насыщенной ночи. Но невыносимо, когда кругом непоколебимый, проснувшийся мир, а он по-прежнему отстранен именно от тебя. Синдзу сливалась, она вновь была центром всего, что окружало их в данный момент. Наверное, потому что всегда проникалась местом, в котором находилась. Прислушивалась к обстановке, чтобы понимать, как вести себя дальше.       Вот так просто?       Заспанный взгляд облегли тени.       Синдзу поворачивается на шорох татами и застает Сукуну на боку с отстраненным выражением. Под нижними веками собрались жесткие мимические морщинки. В воздух поднялось легкое… раздражение.       — Знаешь, почему я так чувствую жизнь?       Рёмен смотрит в ее сторону. Неудивленный такому вопросу, качает головой.       Синдзу отстраняется от сёдзи:       — Потому что испытала первую боль.       Сукуна поднимает подбородок с руки, и Дзу мягко опускается рядом.       — Потому что когда-то впервые ударила в ответ, благодаря тебе. Я действительно многого не знаю о жестокости жизни. Но для меня не будет ничего важнее твоего присутствия. Вида на то, как ты идешь впереди меня. Потому что… ты научил меня всему.       Она запнулась. Тяжелая, горячая ладонь надавливает ей на макушку.       — Почему вы такие хлопотные?..       Волоски на руках подлетают. Дзу хватается за пальцы, которыми Рёмен сжимает ее бедро. Его думающий взгляд возвращается к ее телу, и Синдзу сама оглядывает мужской торс, гордый разворот плеч, мускулистый живот с угрюмой складкой рта. Она вспоминает, как касалась его ночью: как тугой пресс уходил от ее прикосновений и напрягался каждый раз, стоило Дзу придержать его ладонью.       Осторожно разжав пальцы, Синдзу проводит по дрогнувшим мускулам вниз… Тут же Сукуна со свистом выдыхает и толкает ее бедра к себе. Дзу подскакивает на колени, но успевает выставить руки рядом с его лицом.       — Это запрещенный прием, — недобро протягивает Рёмен.       — Но тебе приятно, разве нет?       Он отвечает не сразу.       — В пределах покоев, — глухое предупреждение.       И вопреки суровости в его лице, Синдзу улыбается в ответ.       Нежность Сукуны всегда нуждалась во времени. Она не выглядела как порыв, не проявлялась в случайный момент. Но ее долгая «подготовка» оправдывала все ожидания Дзу.       Упав рядом, она понежилась в укрывших ее руках.       — Ты не дала мне выспаться, — пробурчал голос, и спустя пару минут резкое дыхание стихло за шеей Синдзу.

* * *

      Упоительное чувство принадлежности к окружению не отпускало Дзу до полудня. Ветер, качающий сонные ветви, игры света, шорох в истонченном воздухе, осень. Синдзу давно узнала, что привязанность к миру – главный источник страданий. И знала это не понаслышке. Она проживала этот опыт и видела своими глазами, каждый день и до сих пор. Однако, с Сукуной они были привязаны к жизни по-своему.       Сладкий и успокаивающий запах кипариса притупляет мысли в горячем паре. Его достаточно, чтобы вернуться в утреннюю безмятежность и расстаять в термальных водах источника, подведенных к резиденции системой бамбуковых труб.       Легкое прикосновение опускается на бок Синдзу и гладит бедро, тут же привлекая ее внимание. Она аккуратно поднимается с выступа пола и ложится на крутое плечо, которое сразу же прячет ее у себя на груди. Все тело Сукуны дрогает, как только мягкие губы опускаются на кожу короткими ласками. Он втягивает воздух и прижимает нос к белой макушке. Дыхание тяжелеет.       Синдзу почти пугается, когда из под головы пропадает опора, а на бедрах ощущается хватка. Одним рывком Рёмен сажает ее на выступ и разводит ноги другими руками. Дрожь проносится по изгибам уймой ручьев.       — Что…       Но его взгляд откровеннее слов.       Горячие тела льнут друг к другу. Синдзу обхватывает тяжелые плечи и прижимает к себе объятием. Поглаживая ее коленки, Сукуна упирается руками в пол. Влажные ладони поднимаются от подтянутых ног к ребрам, от талии ласкают спину в узорах мокрых волос. Дзу отводит лицо, позволяя жарким губам целовать шею, а пальцам – сминать бедра, медленнее и грубее.       Взволнованный пульс стучит прямо под губами. Рёмен замирает над ним и медленно поднимает глаза к фусуме, видимой из-за ширмы.       — Сукуна-сама, — позвал голос снаружи. — Не хотел отвлекать вас, однако…       — Это должно быть что-то важное, Ураумэ…       Шорох в его волосах затихает. Фокусируя зрение, Синдзу оборачивается через плечо и тут же подавляет вздох: Рёмен оттягивает участок шеи зубами.       Ураумэ медлит, что-то обдумывая.       — Прибыл Кэндзяку. Снова. Он желает встречи с вами.       Сукуна удерживает бедра Синдзу на месте. Он не останавливается и играет с ее грудью, похоже, не собираясь реагировать на слова Ураумэ вообще.       «Кэндзяку?..» — Дзу снова косится за ширму.       Рёмен давит усмешку:       — Желает, — Синдзу дрожит от вибрации его голоса. — Я занят.       Дзу опускает взор и видит в голубых глазах, проследивших за ней, блик опасности, который обещает последствия для того, кто осмелился отвлечь их в данный момент.       — Мне стоит назначить встречу после обеда?       Не отводя взгляд, Дзу задается схожим вопросом.       «Гость, встреча, снова?»       — Приведи.       Сукуна неохотно отстраняется и смотрит на фусуму.

Днем ранее.

      — Не каждый маг находит смелость прийти сюда, — начал Рёмен заинтригованным тоном. — Не смотря на то, что ты отвлек меня своим появлением, я выслушаю тебя. Говори, маг.       Гость взглянул исподлобья. Поднявшись с колен в спальном дворце, он педантично привел свою рясу в порядок и спрятал руки в рукавах. Темные глаза привлекали внимание цепким, непростым взглядом.       — Я польщен, Сукуна. Мне несказанно повезло коротать век с тобой в одно время…       Что-то Ураумэ не понравилось в этом «ненавязчивом» тоне. Легкомысленность в обращении раздражила, определенно приторная ухмылка, спрятанная за доброжелательством еще при входе сюда, не вызывала доверия.       Вольный взгляд гостя сместился к слуге. Умэ дрогнул от возмущения, но прежде чем успел выдавить слово, Рёмен поднял перед ним руку. В ответ на наглость Кэндзяку в глазах Сукуны зашевелился бликующий интерес.       — Прошу простить мне мою бесцеремонность. Я пришел к Вам… С предложением. Могу я надеяться на личную беседу? — встретив тишину с поднятой бровью напротив, маг быстро спохватился и помахал руками: — Сегодня, завтра – совершенно нева-ажно! Я здесь, чтобы предложить то, что смогу гарантировать в будущем времени.       — Что это значит? — губы Сукуны скривились от глупости сказанного.       Слуге показалось, что Кэндзяку воспрял от собственных слов:       — Уверен, Вы предпочтете узнать об этом первым.       — Полагаю, тебя заворожил мой вид? — Рёмен растянулся на выступе, устроив руки по двум сторонам. — Ты действительно ненасытен, Кэндзяку.       Синдзу осторожно подплыла ближе, не оборачиваясь назад. Сейчас за плечом Сукуны было безопаснее и увереннее. Некий Кэндзяку застал ее в довольно уязвимом состоянии.       — Не солгу, если скажу, что безмерно благодарен любезности Ураумэ, — ответил учтивый голос.       Сукуна ухмыльнулся. Хищно. Синдзу прислушалась, едва двинув головой. Внимание забегало по воде.       — Смело надеешься на милость.       — Игра без риска не имеет смысла, — Дзу почувствовала взгляд в затылок и нахмурилась. — Не думал, что подле тебя встанет еще кто-то.       Это замечание напрямую относилось к решению Рёмена, а не к желанию или удаче Синдзу.       — Бой в окрестностях Гудзё многих оставил под впечатлением. Мне стало любопытно увидеть того, кто удостоился принять бой на стороне Двуликого.       Синдзу заметила боковым зрением низкую фигуру позади гостя. Ураумэ стоял молча, ожидая каких-либо указаний в мрачном настроении. Его было достаточно, чтобы образ незнакомца приобрел тревожные очертания.       «Они знают друг друга?»       Дзу не подала голос. Посмотрела перед собой, догадываясь, чего Кэндзяку ждет от нее. Но, не торопясь представляться, она медленно поднялась из воды и обратилась за плечо:       — Умэ.       Рёмен заинтересованно повернул голову. Ненасытный взор скользнул по мокрой фигуре и отвернулся обратно. Скулы очертились крепкими желваками.       Отвлекшись от личных чувств неприязни, Ураумэ спешно прошел за ширму и взял светлое косодэ. Он придержал его плечи и заботливо помог Синдзу одеться.       Маг осторожно встала на теплый пол. Припоясавшись, остановилась за спиной Рёмена и наконец подняла взгляд на незнакомца.       Ухмылка в лице Кэндзяку не изменилась. Тем не менее, было ложью утверждать, что он остался не восхищен зрелищем и некоторой враждебностью в синих глазах. Синдзу не боялась показаться грубой, и это привлекало интерес: не только к ее личности, но и к отношению к ней Двуликого.       Рёмен же позволял ей взять диалог в свои руки.       — Такая же немногословная, как и твое окружение, — фамильярно продолжил Кэндзяку.       — Осторожная, — без упрека озвучила Дзу. — Хочу понять, как мне относиться к Вам.       Он выглядел моложе Рёмена. Кэндзяку обладал выразительным лицом, глазами с игривым бликом в темных радужках, слегка загоревшей кожей и странным швом от виска до виска, неестественно аккуратным, но не менее жутким от этого. Черные волосы были зачесаны кверху и скреплены в пучок в виде петли, которая плотно прилегала к затылку. Почему-то Дзу пришло сравнение с прическами мужчин знатных родов: Сугавара, Абэ… или это мода такая? Пожалуй, Кэндзяку смог бы вызвать расположение у знати. И, раз он наслышан о битве в Гудзё, то уже обзавелся им.       — В связи с общими интересами между мной и Сукуной-сама, я всего лишь его деловой партнер. Предпочитаю оставаться в стороне от громких статусов.       Сотрудничество? Синдзу насторожилась.       «За все время Сукуна ни с кем не имел дел»       Она увидела, как Ураумэ рядом с ней раздраженно цыкнул и отвернулся к Рёмену. Дзу приняла эту реакцию к сведению.       — Мое имя Синдзу.       Было что-то… обманчивое в этом маге. Дзу не понимала.       — Кэндзяку. Рад знакомству, Синдзу, наконец, — не скрывая воодушевления, кивнул гость. — Стоит признать, я восхищен…       Сукуна повернул голову вбок. Заметив его внимание к происходящему, Ураумэ проследил за Кэндзяку долгим взглядом.       — Твоя техника поражает бессознательные процессы внутри организма. Она вызывает несомненный интерес.       — Бессознательные процессы? — повторила Дзу, пропустив следующие слова. — Это…       — Довольно.       Синдзу удержала себя от вздрога. Голос Рёмена изменился.       — Я согласился на короткий визит, Кэндзяку. Более в твоем присутствии нет необходимости.       Маг бросил взгляд за спину Синдзу.       — О, совсем забыл. Прошу прощения, — он глубоко поклонился, обращаясь к Сукуне. — Синдзу, — обращаясь к ней. — Благодарен за гостеприимство. Не оставляю надежд на будущие встречи.       Рёмен ничего не ответил. Он проводил хмурого Ураумэ двумя глазами, а Синдзу холодно отступила, опустив взор под ноги, снова возводя стену между собой и незнакомцем. Но тень задумчивости осталась в ее лице даже после того, как Кэндзяку с Умэ вышли из комнаты.       «Кто он такой?..»       Повисло молчание. Слегка повернувшись, Синдзу не встретила ответного взгляда.       — Он уже был здесь, — подступилась она.       Поправив прилипшую к ногам ткань, она присела позади Рёмена. Руки мягко коснулись его висков.       — Вчера, — поупрямившись, Рёмен устроил голову у нее на коленях. — Вы разминулись.       Поглаживая хмурящееся лицо, Синдзу думала. До тех пор пока не почувствовала, что ее кисть сжала ладонь.       — В следующий раз без представлений, — доходчиво объяснил Сукуна. На этом он подвел разговор о Кэндзяку к концу. До «следующего раза».       Дзу удивилась, но спокойно кивнула. Лишь отпечатки непонимания остались на ее мыслях.

* * *

      — Синдзу?       Маг остановилась в коридоре. Сонный голосок за спиной тут же привлек внимание и удержал от новых зацикленных шагов по всей резиденции. Признаться, Синдзу уже не помнила, в который раз прошла мимо своих покоев, крепко задумавшись о Кэндзяку и его словах.       — Кими… Ты проснулась.       Младшая потерла глаза, чтобы вновь увидеть четкую картинку.       — Все хорошо?.. — замешкалась она.       Дзу подошла ближе, сжимая лоб под ладонью:       — Это мне нужно у тебя спросить.       Ее голос показался Кими уставшим. Сельчанка качнула головой, все еще хмурясь спросонок.       — Я в порядке… с детства не спала так крепко. Несмотря на то… что было вчера.       — Знаю, — кивнула Дзу, — Я была с тобой до рассвета.       — Знаю, — Кими слегка улыбнулась, — Я чувствовала. И ты приснилась мне, и сразу стало тепло.       Синдзу подняла уголки губ в ответ.       — Ой! — Кими вдруг испугалась: ее глаза распахнулись от какого-то осознания. — Йорозу! Она же… Сколько я проспала?..       Стоял полдень. Синдзу подумала об этом и смутилась тишины, которую слышала до сих пор.       Проклятой энергии Йорозу больше не ощущалось.       — Синдзу?..       Дзу огляделась по сторонам, прислушиваясь. Помедлила.       — Думаю, теперь ты можешь не беспокоиться об этом.       Кими неверяще посмотрела на Дзу.       — Она ушла.

* * *

      — …ночью. Не думаю, что она изначально планировала не возвращаться. Это была вынужденная мера.       Синдзу с Кимико сидели в кухне, где Ураумэ говорил с ними. Его голос достигал девочек сквозь ароматы и пар, так вкусно исчезавший на глазах. Словно дети, сестры молча следили за его ловкими техниками готовки.       — Вчера… — начала Синдзу. Кими, стоявшая на коленках немного позади, расслабила пальцы на плечах Дзу. — На нас напали маги. Двое. Йорозу не призналась в их принадлежности к клану, но на одежде была символика, — синие глаза обратились к застывшей спине. — Это Фудзивара.       Звуки приборов утихли. Ураумэ напрягся, сжав в руке нож. Молодое лицо омрачилось жесткими линиями.       Синдзу не знала, верить ли словам Йорозу о том, что подобные дела не имеют к ней отношения. Многое указывало на то, что Йорозу собиралась встретиться с этими магами, но с какой целью? Дзу показалось, что докладывать об обыденной жизни Сукуны не имело смысла, а вот о ней – вполне. И, кажется, Ураумэ понимал, какого это. Нахождение рядом с Сильнейшим испытывает и требует определенных жертв, чаще всего личных. Однако, такого интереса не ожидал даже он.       — Влиятельным домам не подойти ближе, чтобы узнать о тебе больше. Формально они нанесут оскорбление Сукуне-сама, вторгнувшись на его землю в своих целях, — Ураумэ не придавал значения присутствию Кимико. — Это политика силы и уважение к ней. Поэтому главы кланов действуют через своих людей и не брезгают вербовкой. Йорозу уже встречалась со мной и Сукуной-сама, но выжила в силу обстоятельств. Неудивительно, что на эту «роль» выбрали именно ее…       — Думаешь, Йорозу могла быть передатчиком? — Синдзу почувствовала странное сомнение. — Она говорила… убедительно, о своей непричастности к их появлению.       — Тем не менее, ей должны были сообщить об их визите. Они бы не остались здесь надолго.       — Я думала, Рёмен почувствовал именно их вчера днем. Но, возможно, это был Кэндзяку?       Ураумэ помедлил.       — Вы же не думаете… — голос Кими насторожил всех.       Синдзу переглянулась с Умэ. Он немного подумал об этом и увел глаза, сердито остудив ингредиенты для обеда.       — Я недоверяю этому проходимцу. Я не понимаю, что он мог предложить Сукуне-сама, раз приходит сюда уже во второй раз… Я не хочу думать об этом.       Дзу понимающе опустила глаза. Кими сочувственно присела и взяла ее за руку. Она знала, как на самом деле Двуликий дорог ей. И дорог Ураумэ. В их переживании и враждебности не было ничего удивительного. Но они одинаково поражали, потому что для обыкновенного человека вроде Кимико защита Сильнейшего мага довольно странна и бессмысленна. Поэтому Кими подумала, что в их чувствах была доля эгоизма. Двуликий стал важной частью их жизни, которую не хотелось терять.       Синдзу накрыла ладошку сестры своей.       — Все будет хорошо, — уверилась она.       Умэ медленно кивнул, не желая отвлечься на плохие мысли. Он вернулся к готовке, но не ожидал, что Синдзу подойдет к нему; что сожмет пальцы на его плечах и прижмется к спине молча и поддерживающе.       Ураумэ растерялся. Еще несколько минут он оставался в неожиданном тепле, которое обняло все его тело, руки и щеки:       — Будет… хорошо…       А Синдзу уже вышла с кухни, взяв Кими за руку. Вместе они пошли в сад, неторопливым шагом, думая о своем, но чем-то похожем между собой.       В голове было много мыслей. Дзу присела на энгаву чайного домика и откинулась на руки. Кимико остановилась рядом, задумчиво поглядев на нее.       — Синдзу, — позвала она. — Ты и правда любишь его?       Голова Синдзу медленно опрокинулась вперед и качнулась к плечу. Глаза застыли на опавшей листве, выражая спокойствие.       — Сукуна был со мной всю мою жизнь. Я помню его с детства, моими первыми воспоминаниями был он и Ураумэ, — она подумала, подбирая слова. — Конечно, я люблю его. Особенно теперь. Я чувствую, что иду вперед рядом с ним. Это приятно.       Дзу понежилась в тепле. Кими проследила за ней и неловко пригладила волосы: постаралась представить, какого это – увидеть четырехрукое чудище будучи ребенком.       — И ты привыкла? Ну, у тебя не вызывала вопросов его внешность?       — На самом деле, это было необычно. Но потом стало казаться нормальным. «Значит, так должно быть» – та́к я решила.       Синдзу рассуждала слишком легко.       — Наверное, это неудивительно…       Мягкий смешок, словно родившийся из воздуха, щекотнул слух сельчанки.       — Наверное, я немного сумасшедшая?       — Я не это хотела сказать!.. — вскрикнула Кими и мигом покраснела щеками.       — Не переживай ты так. Здесь тебе никто не угрожает. От ухода Йорозу всем станет лучше.       — Но что мне теперь делать?.. — робко спросила Кими.       Дзу посмотрела на сестру и без промедления ответила:       — Жить.       Продолжая диалог в саду, девочки перешли к будничным разговорам и не обращали внимание на окружение. Наконец в резиденции стало спокойно: тишина не напрягала слух, облегченный воздух успокаивал. Хотелось жить.       Рёмен остановил шаг на полпути и проследил за начавшейся тренировкой из галереи. Синдзу поманила Кими рукой и улыбнулась еще ярче: глазами. Синий цвет выхватил ее подъем и энтузиазм, обогнавшие падающие с неба блики. В глазах разлился полумесяц сил, при виде которого сомкнутые губы Сукуны потянулись в ухмылку.       Синдзу преображалась на глазах. По крайней мере, так казалось Рёмену. Она росла, с каждым днем ее бой наращивал точность и силу; перемещения обретали пластичность и неуловимость. Сукуна видел утонченность ее проклятой энергии, не укрепленной энергией духа в колокольчике, ее такт. И чувствовал нечто похожее на гордость.       Это чувство было схоже с его чувствами, когда он наблюдал за чередой успехов юного Ураумэ. За его обращением техникой, за навыками боя. Синдзу напоминала его, но была совсем другой. И Сукуна воспринимал ее прогресс иначе. В силу уже зрелого возраста или особого отношения к ней – неясно.       Рёмен усмехнулся про себя. Мог он подумать тогда, что спустя несколько лет возьмет на обучение еще одного мага? С Ураумэ было непросто. Но Синдзу пересилила его даже здесь. Еще во младенчестве… И это стоило нынешнего результата.       Когда они закончили поражением сельчанки, та снова испугалась, увидев его. Просто застыла от неожиданности и медленно сжала протянутую ладонь Синдзу. Дзу тоже заметила его. Но сам Рёмен лишь цыкнул, закатив глаза на очередную трусость соплячки.       Синдзу подошла к нему почти сразу, оставив Кими переводить дух в чайном домике.       — Дышать и правда стало легче, — отреагировала Дзу на уход Йорозу, прислонившись к ограждению галереи.       Сукуна, опершись на дерево локтями, косился на белую макушку с вовлеченностью в разговор.       — Мы беседовали с Ураумэ об этом. Возможно, она знала о магах, с которыми я столкнулась вчера.       — Мне стоит спросить, что с ними теперь?       — Они мертвы.       Рёмен хохотнул.       — Поделом…       — Часто они приходят сюда? Нарушают границу?       — Не так, как хотелось бы.       — Как хотелось бы искать новый кров, — заметила Дзу под наплывом мурашек.       — Брось. Мне не привыкать жить на природе.       Они улыбнулись. Конечно, Рёмен только рад дерзающим противникам. Формальности его не слишком волнуют, будь те утверждены хоть… «советом столичных магов»? Или родами, всех вместе взятых. Сукуну ничего не сдерживает, только собственное уважение к силе, на которой и основываются любые договоренности магов между собой. Лишь от нее зависит цена твоей жизни. Рёмен – Сильнейший, с ним считаются. Хочешь, нет – твое желание не имеет значения. Мирись, умри или превозмогай себя – уже дело твое.       — Ты серьезно заинтересовала их, — подтвердил мысли Сукуна, на что Дзу медленно прикрыла глаза. — К Ураумэ внимания было меньше. Хотя мне не раз приходилось вытаскивать его из той еще задницы…       — Мое везение мне же в ущерб, — пробухтела Синдзу.       — Посмотрим, — Рёмен неоднозначно ухмыльнулся и шевельнул руками. — Мое везение куда ни шло. Сносное.       Синдзу неоднозначно похмурилась, посмотрев на него.       — Тело, — она оглядела пары рук. — Ты прав. Мне не стоит жаловаться…       — Людям предпочтительнее не размышлять о своих недостатках. Слепо упускать возможность сделать из них источник своих сил или преобразовать в преимущество. Это наделяет их отличием в серой массе себе подобных. Придает жизни разнообразие, в первую очередь собственной. Велик мир глупцов…       — Делясь мудростью, обязательно смотреть на Кимико все это время?       Подпирая подбородок большим пальцем, Рёмен опустил хмурый взгляд за галерею.       — Вполне.       Синдзу не изменилась в лице.       — Мое предупреждение должно показаться тебе глупым, учитывая, как ты внимательна к окружению, — он посмотрел куда-то перед собой. — Однако, этого может быть недостаточно. Займись тренировкой своих чувств. Не трать время впустую.       — Я не трачу время. Обучение Кимико важно для меня и держит в тонусе… Но… Хорошо…       Маг выдержала тяжелый взгляд сверху и кивнула.       — Что ж, тогда, — Рёмен поймал свой кулак в ладонь, — жалеть не буду. Постарайся держать удар.       Синдзу резко обернулась.

* * *

      Она вылетела в сад также стремительно, как и блокировала очередную атаку руками. Вскрик Кимико, забившейся вглубь чайного домика, промчался мимо уш.       — Да ты деревянная! — сильный голос пронзил воздух.       Синдзу увела чужой удар в сторону.       — Кто бы говорил!       Разобравшись с обедом, Ураумэ выскочил на громкие звуки. И следующие минуты он смиренно наблюдал, как его господин и воспитанница… разносят сад.