Vendetta

      Хирург, работавший на господина Ли, оказался неплохим и довольно добрым человеком. После звонка Чонгука он не стал задавать лишних вопросов, и принял ребят у себя дома, несмотря на поздний час. Однако он никак не ожидал увидеть на пороге семерых ребят, которые выглядели так, будто их переехало асфальтоукладчиком.       — Чонгук? — удивленно спросил он, подхватывая под руки бледного Хосока. — Что у вас произошло? Они уже приехали? Они не должны были трогать вас! Неужели господин Ли не уберег вас от них? — его речь была немного сбивчивой и суетливой.       — Что? О ком вы говорите? — Чонгук искренне не понимал, о чем и о ком говорит доктор.       — А что с вами произошло? — мужчина смекнул, что что-то здесь не так.       — Подрались с одними ублюдками, — злобно выплюнул Юнги.       Чувствовал он себя в крайней степени ужасно. Болело все тело — от затылка до лодыжек, но сейчас это беспокоило не так сильно, как состояние Хоби, которому явно было хуже. По пути сюда его несколько раз тошнило, а сейчас он был бледнее, чем обычно, словно из него высосали все жизненные соки.       — Проходите сюда.       Ребята зашли в небольшую гостиную, расположенную на первом этаже аккуратного домика.       — Сейчас я принесу лекарства и помогу вам.       Доктор быстро скрылся в коридоре, оставляя ребят одних.       — Хосок-и, совсем плохо? — чуть не плача спросил Тэхен, аккуратно поглаживая старшего по спине.       — По шкале от одного до десяти примерно восемь, — Хоби выдавил из себя улыбку, чтобы немного подбодрить остальных. — Вам всем досталось, — он кивнул в сторону Юнги, на чьей шее налились синяки от чужих грубых пальцев.       — Явно не так, как тебе, — грустно заметила Джису, кусая ногти.       — Ребят, а кто-нибудь понял вообще, что происходит? От кого нас должен был защитить господин Ли? — Джин тоже сидел, как на иголках. Наверное он единственный, кто придал словам врача такое значение, пока остальные были заняты переживаниями друг о друге.       — Не знаю… Дед ничего мне не говорил. Я и сам не понял, если честно. Но звучал он напуганно.       «Господин Ли, на которого вы так надеетесь, и сам теряет влияние» — вспомнил Джин слова отца, его издевательскую противную улыбку. Все это было очень, очень нехорошо.       Врач вернулся и начал суетиться вокруг ребят, которые быстро притихли и погрузились в свои мысли. Им обработали раны, а Чонгуку и Юнги даже наложили швы, потому что «иначе не срастется».       — А вот у вас, молодой человек, я подозреваю шоковое состояние, — сказал врач, разглядывая бледного Хосока и накладывая швы на особенно длинный порез на его руке. — Вам нужен отдых и отсутствие каких-либо физических нагрузок хотя бы дней десять. Чонгук, проследишь за этим? — деловито обратился он к парню.       — Конечно, — Чон согнулся в легком поклоне и с некоторой тревожностью посмотрел на ребят.       — Если ему не полегчает через несколько дней, звони мне, будем думать, что делать. А сейчас можете идти. Не забывайте обрабатывать раны! — наигранно бодро сказал он, несмотря на то, что в глазах его была еле уловимая тоска и сожаление. — И желательно не высовывайтесь из дома недельку, — тихо добавил он себе под нос.       — Спасибо большое за то что помогли.       Пока они ехали домой, в фургончике висела неприятная тишина. Все чувствовали определенное напряжение. Это напоминало ту ситуацию в казино, когда все посетители знали о том, что в Пхохане готовится нападение на господина Ли, и тихо перешептывались, строя догадки, кто выйдет из той схватки победителем. Вот и сейчас — врач определенно им что-то не договорил. Сболтнул лишнего?       Юнги несколько раз попытался набрать номер господина Ли, несмотря на поздний час, но тот так и не ответил на звонки. Мин не стал говорить об этом — они устали, а Хоби себя, к тому же, очень плохо чувствовал. Им ни к чему сейчас лишний повод для переживаний.       — Ты слишком напряжен, — шепотом сказал Чонгук.       По просьбе Джису, сидящей впереди, Джин включил легкую музыку, чтобы хоть как-то заполнить тишину (или тревожные мысли ребят?). На среднему ряду кресел Розэ спала, прижавшись виском к стеклу, а Хоби дремал на плече Тэхена. Юнги и Чонгук сидели сзади, рядом с увесистой сумкой, где лежали пачки денег, украденные у покойного Енсо.       — Кому ты пытаешься дозвониться? — спросил Гук, аккуратно опуская ладонь на чужоее колено.       — Твоему деду, — так же шепотом ответил Юнги, прикрывая глаза.       — Зачем?       — Хотел сказать, что у нас все получилось. И поблагодарить за предоставленный фургон, — ложь. Чонгук прекрасно видит это.       — А если честно? — Чонгук провел рукой чуть выше, соскальзывая пальцами на внутреннюю часть бедра.       — А если честно, то я чувствую надвигающийся пиздец, — ладонь Юнги резко легла поверх Чонгуковой, крепко сжимая. — Все вокруг предупреждают нас о чем-то. Намеки, полупрозрачные просьбы — никакой конкретики. Я не могу понять, что происходит, и это чертовски бесит, — Юнги сжал зубы и откинул голову над подголовник, зная, что Чонгук пристально следит за ним, и если бы не полумрак в машине, он бы с легкостью заметил румянец на щеках младшего.       Чонгук аккуратно сглотнул слюну, надеясь, что это не было слишком громко, и переплел пальцы с Юнги, не замечая колебаний Мина. Его сердце разрывалось на части от того, каким милым был Чонгук, и ему хотелось чувствовать его касания, но было ли все это правильно? Как далеко он мог бы зайти, если бы Юнги сейчас не остановил его?       Мин боялся узнать это. Боялся, что зайди они чуть дальше, и пути назад уже не будет. Ведь он не сможет отпустить Чонгука, даже если разум будет кричать о том, что это необходимо.       А ведь Чонгук снова спас его. Уже во второй раз? А Юнги даже толком не поблагодарил его. Он ненавидел себя за это — за то что ломает Чонгука, высасывает из него все человечное, отстраняется от него, и наверняка ранит, несмотря на осторожные попытки Чонгука быть немного ближе. И как не сойти с ума в этой борьбе сердца и разума?       — Хен, — почти бесшумно выдохнул Чонгук, чувствуя, что Юнги опять прячется, убегает от чего-то. — Хен, пожалуйста, не закрывайся, — Чон крепче сжал его ладонь, будто раскрой он сейчас пальцы, и Юнги бесследно испарится.       Мин ничего не ответил, лишь погладил большим пальцем чужие сбитые костяшки, то ли успокаивая, то ли извиняясь за что-то.

***

             Одна, вторая, третья… Восемь автомобилей — как и предполагал господин Ли. Перед его домом остановились восемь дорогих иномарок, каждая из которых стоила целое состояние. И это понятно — на такие встречи следовало надевать лучшие костюмы, самые дорогие часы, брать лучшие автомобили, лучших людей.       Господин Ли поправил галстук и медленно спустился по парадной лестнице на первый этаж, чтобы поприветствовать гостей. Он не будет юлить и унижаться — он ненавидел это. И сейчас ему не было страшно. Возможно только немного грустно. Он многое не успел, и много где накосячил. Не уследил — и теперь платит за это по заслугам. Однако он определенно знал, на что идет, когда ставил свою роспись в договоре, когда скреплял обещание печатью клана, когда пожимал руку Тому Человеку.       Господин Ли толкнул двойную дверь, из-за чего холл, вымощенный черно-белой плиткой озарился кровавыми лучами солнца. Из автомобилей начали выходить люди — все как один в черных костюмах, кроме двух леди. Им Суен — пожилая женщина в строгом черном платье-футляре, чье лицо частично было скрыто большими солнечными очками, а длинные волосы, подобранные в скромную прическу, светились серебром. И Шин Юри — прекасная девушка, чуть старше тридцати, взрощенная своим покойным отцом по всем законам мафии, избалованная и жестокая. Сказать честно, господин Ли был удивлен, увидев ее без своего помощника, который, по сути, был главой провинции Кенгидо вместо нее.       — Добро пожаловать в мой дом, — господин Ли склонился в легком поклоне, пропуская внутрь гостей, которые не одарили его даже взглядом.       — Надеюсь, нас собрали здесь не просто так. Я проехала пол страны, чтобы оказаться в этой дыре, — госпожа Шин поправила на шее шелковый белый платок, который, вероятно, скрывал следы засосов ее любовников, и первой зашла в холл, звонко стуча по мрамору блестящими лодочками.       — Дорогуша, ты разве не знаешь, почему мы здесь? — госпожа Им наигранно приподняла брови, словно она искренне удивлялась тому, что самая младшая из Восьмерки не осведомлена о происходящем.       — Если честно, мне что–то говорили, но, кажется, я была не сильно трезва, — по пустому коридору разнесся поставленный звонкий смех, и девушка прикрыла розовые губки маленькой ладошкой, спрятанной в кружевную перчатку.       — Пожалуйста, проходите в зал, — господин Ли влез в диалог и указал дамам дверь в светлый зал, где уже был приготовлен круглый стол из темного дерева, девять стульев вокруг него, несколько бутылок дорогого вина и вычурные закуски, которые прислуга расставила перед уходом. — Господин Пак, господин Хван, — мужчина склонился в поклоне, приветствуя глав Канвондо и Тэджона, шедших в окружении нескольких охранников.       — Здравствуй, Ли, — господин Хван криво улыбнулся, поправляя жилетку, которая с трудом держалась на его объемном животе. — Выглядишь так себе, — усмехнулся он.       Этот удар господин Ли выдержал с достоинством, не реагируя на провокации своих почти бывших коллег.       — Я удивлен, как он продержался в Восьмерке так долго. Одним своим видом он позорит наш союз, — елейным тоном произнес господин Пак, и, получив одобрительный смешок Хвана, облегченно улыбнулся и стрельнул насмешливым взглядом в господина Ли.       На языке хозяина дома крутилось множество язвительных ответов, однако он не проронил ни одного, понимая, что на самом деле у этих людей есть право злиться на него — он действительно сильно виноват перед ними.       Последними в особняк вошли господин Ким, господин Чхве и госпожа Ян — пожалуй, единственная, на чью поддержку он мог бы рассчитывать. Управляя крупным портом Пусана и производственными мощностями Ульсана, женщина была одной из самых влиятельных в Восьмерке, и при этом поддерживала довольно хорошие отношения с господином Ли.       Ян Хэин последней вошла в дом и бросила сочувствующий взгляд на господина Ли, крепко сжимая темно-серый клатч, выбранный под цвет платья.       Гости расселись за столом, соблюдая привычную рассадку и стали тихо перешептываться друг с другом, пробуя закуски и игнорируя хозяина дома, словно того тут и не было. Однако разговоры моментально стихли, когда в зал через несколько минут вошел высокий статный мужчина, от которого за несколько километров веяло деньгами, статусом и властью. Все восемь человек в зале, как по команде, повернулись к нему лицом и склонились в легком поклоне. Если они и удивились тому, что мужчина вошел в зал не один, а под руку с тоненькой девушкой с безжизненным лицом-маской, то виду они не подали, искусно пряча эмоции. На безымянном пальце девушки блестело дорогое кольцо, инкрустированное драгоценными камнями — наверняка бриллиантами — что быстро дало понять, что она была женой этого мужчины.       — Господин О, добрый вечер. Простите, я не знал, что вы будете со спутницей, — господин Ли вышел вперед. — Позвольте, я принесу еще один стул, — получив разрешение, он поставил к столу дополнительный стул, бросив заинтересованный взгляд на девушку.       Он без труда понял, что она была глубоко несчастна, несмотря на то, что она пыталась скрыть это за натянутой на лицо маской. Что-то в ее чертах было знакомым, однако эта безграничная боль и усталость в глазах никак не позволяли господину Ли понять хоть что-то.       — Я вижу, все в сборе, — по залу разнесся хрипловатый низкий голос, из-за которого все присутствующие как-то подобрались, не смея сделать лишнего движения. — Думаю, вы все знаете, для чего мы встретились раньше, чем должны были. Кое-кто из нас нарушил кодекс, и сегодня понесет за это наказание.       На лицах некоторых присутствующих проступили улыбки, что не укрылось от взгляда господина Ли. Он вздрогнул, когда в кармане его брюк завибрировал телефон.       — Прошу прощения, — он поспешил сбросить звонок, замечая на экране «Юнги». Господин Ли поджал губы и покачал головой.       — Так вот, прежде чем подвергнуться наказанию, по всем традициям, мы должны сначала убедиться в виновности господина Ли, — последние слова мужчина произнес таким тоном, что стало понятно — помилования не будет. — Скажи мне, Ли, ты же понимаешь, что своей глупостью и неосторожностью подверг опасности каждого члена Восьмерки и меня в том числе.       — Понимаю.       — Простите, господин, но не могли бы вы еще раз объяснить, в чем обвиняется господин Ли, — в разговор вступила госпожа Ян, окидывая Главного строгим внимательным взглядом.       — В том что он не уследил за своим экземпляром строго конфиденциальных документов. Вы знаете, о каких бумагах я говорю, госпожа Ян, — женщина побледнела и растерянно посмотрела на господина Ли, словно спрашивая «Это правда?».       — Я полностью признаю свою вину, — кивнул господин Ли, глядя Главному в глаза.       — Это, конечно, похвально. Однако это не отменяет того факта, что документы все еще не найдены. Так ведь?       — Как? — со своих мест одновременно вскочили господин Хван и госпожа Им, прожигая хозяина дома гневным взглядом.       — Вы хотите сказать, что информация о наших кланах сейчас находится в чьих-то руках, а мы даже не знаем, в чьих? — брызгал слюной господин Хван, упираясь в край стола своим неприлично большим животом.       — Вы все правильно поняли, господин Хван. Попрошу вас успокоиться. — наигранно вежливо протянул Главный.       — Ты идиот, Ли! Как ты мог это допустить? — не сдержался господин Чхве, из-за чего разрушилась его идеальная прическа, обнажая на висках уродливые залысины.       — Господа, попрошу спокойствия! — по залу разнесся глухой удар кулака об стол, из-за чего девушка, сидевшая рядом с Главным, вздрогнула и зажмурилась, на секунду обнажая истинное лицо.       «Бред!» — промелькнуло в мыслях господина Ли, чей разум посетила безумная догадка.       — Вы прекрасно понимаете, что меньше чем через полчаса ваш коллега понесет заслуженное наказание за свой проступок.       — Его вонючий труп никак не поможет нам найти пропавший экземпляр документов и убить тех, кто осмелился их украсть, — заметила госпожа Шин, заправляя за ушко локон блестящих черных волос и обнажая роскошную золотую сережку.       — Я согласен с вами! — кивнул господин Пак, не отрывая жадного взгляда от своей соседки, на что девушка лишь брезгливо поморщилась, что, однако, ничуть не смутило мужчину.       — Не переживайте. Этим займутся мои лучшие люди. Господину Ли было дано время, чтобы исправить свою ошибку. Я же не зверь, — улыбнулся Главный. — И он не воспользовался своим шансом.       — Да кто тебе все названивает? — взорвался господин Хван, обращаясь к хозяину дома, когда вновь услышал вибрацию телефона.       — Действительно, кто? Поделишься с нами? — спросил Главный.       Господин Ли нехотя достал телефон, и дрожащими руками передал его своему соседу. Так телефон дошел до Главного.       — Юнги? Кто это? — девушка рядом с Главным вновь вздрогнула, и на миг побледнела. Она внимательно посмотрела на господина Ли, кажется, больше мужа ожидая ответа.       — Мой… Внук, — в глазах девушки промелькнуло то ли облегчение, то ли разочарование, и сразу после этого на ее лицо вновь опустилась маска безразличия.       — Разве? Мне казалось, его звали как-то иначе, — протянул Главный и сбросил звонок. — Надеюсь, ты достойно попрощался с ним. Кстати, что ты думаешь о судьбе своего клана? Отдашь его внуку или распустишь?       — Боюсь, это не ваше дело, — отрезал господин Ли тоном, не терпящим возвращений.       — Я к тебе со всей душой, а ты вот так, — наигранно обиженно сказал Главный. — Что ж, думаю, ни у кого из нас больше нет желания оставаться здесь, — госпожа Шин несколько раз кивнула, сжав свои губки бантиком. — Тогда, прошу тебя подойти ко мне, Ли, и подписать несколько бумаг.       Побледнев, и как-то осунувшись, господин Ли встал со своего места, чувствуя, как госпожа Ян легко коснулась его запястья кончиками пальцев, прощаясь с ним.       «Я полностью признаю свою вину в нарушении второго пункта Кодекса», «Я согласен с назначенным мне наказанием» — господин Ли пробежался по строчкам, в котором был объявлен его приговор, и за этим не заметил, как личный охранник Главного принес откуда-то клинок с острым блестящим лезвием и тяжелой на вид ручкой.       — «Во имя чести и достоинства», — прочитал Главный, принимая клинок и демонстрируя всем присущим вязь иероглифов на его ручке. — Главная заповедь нашего союза, уходящая корнями глубоко в прошлое.       «И которая соблюдается лишь единицами» — мысленно закончил господин Ли, несколькими резкими движениями ставя роспись на своем смертном приговоре.       Положив на стол тяжелую ручку, господин Ли подошел к Главному, глядя ему прямо в глаза и практически не моргая. В этот момент он почему-то подумал о Чонгуке — своем настоящем внуке, которым он всю свою жизнь пренебрегал. Ведь на самом деле он был отличным парнем, замечательным человеком и удивительным бойцом, слишком похожим на своего проклятого отца, который по собственной глупости свел в могилу себя и свою жену — единственную дочь господина Ли. Если бы не ненависть к этому человеку, он, возможно, раньше заметил бы в Чонгуке огромный потенциал. Однако гораздо раньше этот потенциал заметил Юнги, и, кажется, в этом, юнец был гораздо мудрее самого господина Ли. Да, Юнги был мудр и решителен, не по годам умен и не скованный кодексами мафии. Выращенный на улицах, диковатый, с желаниями выжить и добиться вершины, вписанными в его ДНК. Идеальный лидер.       — Да будет так, — сказал господин О, поднимая тяжелый клинок.       Господин Ли сжал губы, и через доли секунд перед ним пронеслось заточенное лезвие, вспоровшее его горло. Это было последнее, что он видел в своей жизни — металлический блеск, в котором отразились знакомые лисьи глаза. На мраморный пол брызнула кровь, и тело господина Ли упало в руки подоспевших охранников.       — Положите его на диван. Думаю, если от клана Ли что-то остантеся, его захотят похоронить по всем традициям, — господин О педантично вытирал лезвие белым хлопковым платком, который моментально впитывал чужую кровь, и даже не смотрел в сторону трупа. — Что ж, надеюсь, в следующий раз мы с вами встретимся в более позитивной обстановке. Пойдем, дорогая, — он передал клинок своему охраннику и, подхватив жену под руку, неспешным шагом покинул особняк, задерживаясь на несколько секунд у входа в сад и любуясь цветущими альпийскими горками.       — Он не сказал, кто будет новым представителем Тэгу и Кенсан-пукто в Восьмерке, — неуверенно сказал господин Пак, прихватывая со стола нераспечатанную бутылку сухого вина тридцатилетней выдержки.       — Думаю, нас уведомят об этом, — госпожа Ян скривилась в отвращении, глядя, как некоторые ее коллеги забирают со стола вино, словно последние нищие. — Имейте уважение к покойному, — довольно грубо бросила она Паку, который попытался забрать еще и коньяк.       — Ему все равно это больше не нужно, — простодушно пожал плечами мужчина, но все–таки поставил коньяк на место.       Восемь машин так же быстро, ревя моторами, скрылись в ночи, покидая особняк, словно их тут никогда и не было. И единственным признаком их присутствия было бездыханное тело господина Ли, уложенное на широком диване в зале и истекающее кровью.       

***

             Юнги проснулся необычайно рано. Несмотря на то, что вчерашний день высосал из него все силы, сейчас, в восемь утра, сна у него не было ни в одном глазу. Под боком сопел Чонгук, который все-таки решил делить кровать с ним, а не Джином, спавшем на диване рядом. Почему-то эта картина показалась Юнги настолько естественной и успокаивающей, что в мыслях промелькнуло желание просыпаться так каждое утро.       Он откинулся на подушку, позволяя себе без смущения разглядеть младшенького, который сейчас был особенно очаровательным — надутые губки, расслабленный лоб и несколько прядей угольно-черных волос, спадавших на глаза. Юнги протянул руку и поправил их.       Хотелось курить. Что-то глубоко внутри скреблось и извивалось, заставляло внутренние органы сжиматься в предвкушении чего-то, что Юнги вряд ли понравится. Он аккуратно перелез через Чонгука и прежде чем выйти из комнаты не сдержался и нагнулся к кровати, оставляя на лбу младшего невесомый поцелуй. Такую слабость он мог себе позволить.       Натянув на себя первую попавшуюся толстовку и резиновые тапочки, Юнги тихо вышел из квартиры и спустился на улицу — курить на балконе он все же больше не мог. Утренняя прохлада бодрила и заставляла парня поежиться, и Юнги пожалел, что поленился сменить домашние шорты на что-то более теплое. Замотавшись в кофту и спрятав голову в капюшон, Юнги поджег сигарету и сделал глубокую затяжку, пытаясь угомонить разрывающую его тревогу.       В попытках отвлечься он решил подумать о Чонгуке. А может отпустить все свои переживания? Он уже не маленький мальчик со своей головой на плечах. К тому же Юнги ни к чему его не принуждает.       Но нет. Он не мог подвергать своего младшего излишней опасности — Юнги верил в то, что это главная причина, по которой он боится быть с Чонгуком. Правда же была в том, что Юнги чувствовал себя слишком жалким, находясь рядом с ним, но он никогда этого не признает.       Мин раздраженно бросил бычок в урну и тут же зажег вторую сигарету.       — Господин Мин? — на его плечо легла чья-то рука. Юнги вздрогнул и, бросив окурок, почему-то приготовился драться. — О, прошу прощения, — высокий мужчина отошел от него и склонился в поклоне.       — Кто вы? — Юнги сделал несколько шагов назад, не спуская с незнакомца настороженный взгляд, готовясь в любую секунду дать ему по роже.       — Меня зовут Джей. Я бы… Я телохранитель господина Ли, — голос мужчины немного дрогнул, но Юнги не придал этому значения, внимательно вглядываясь в его лицо. — Мы с вами встречались, когда ездили в Пхохан.       Джей, Джей… Имя действительно было знакомым. Глаз зацепился за кривую мочку уха, несколько шрамов, и в конце концов Юнги действительно вспомнил этого человека. Он опустил руки и кивнул, показывая, что все в порядке.       — Здравствуйте.       — Господин Мин, я должен передать вам приглашение, — Джей достал из внутреннего кармана пиджака небольшой конверт.       — Приглашение куда? — немного смущенно спросил Юнги. Ему было очень непривычно, что к нему так официально обращается человек, который явно был старше него.       — В ресторан. С вами должен встретиться близкий человек господина Ли и, боюсь, вы не можете отказаться от этой встречи. Это очень важно — приказ босса. Вы пока не знаете этого человека, поэтому, если желаете, я могу присутствовать на встрече вместе с вами.       — О… — Юнги немного замешкался. Это было слишком официально. И, честно, Юнги растерялся, не имея опыта в подобном. — Думаю, это не обязательно, — смущенно сказал он.       — Все в порядке, не беспокойтесь. Давайте я оставлю вам свой номер телефона. В случае чего, вы всегда можете позвонить мне. В любое время дня и ночи и с любой просьбой, — Джей написал свой номер телефона на листочке, вырванном из личной небольшой записной книжки, и двумя руками передал его Юнги.       — О… — вновь сорвалось удивленно с его губ. — Благодарю.       — Не стоит. У вас есть еще ко мне вопросы?       — Что это за встреча? Где? По какому поводу?       — Вы все узнаете из письма.       — Хорошо… Тогда еще. Скажите, у господина Ли все в порядке? — Юнги обязан был это спросить. Краска схлынула с лица Джея.       — Я не обладаю информацией, чтобы ответить на этот вопрос. Простите, — Джей склонился в поклоне.       — Тогда вопросов больше нет, — кивнул Юнги. Тревожность внутри усилилась в сто крат после такого ответа.       — Я могу быть свободен?       — Да? — неуверенно сказал Юнги, смущаясь, что личный телохранитель господина Ли разговаривает с ним как с кем-то важным.       — Тогда до встречи, господин Мин.       — До свидания.       Джей быстро удалился, покидая тихий двор на красивом черном мерседесе и оставляя Юнги с кучей вопросов и бешено колотящимся сердцем. Он в два счета влетел на этаж их квартиры, сжимая в руках загадочное приглашение, и, не снимая тапочек, пошел на кухню, по пути вскрывая конверт.       — Юнги? — на кухне сидел Чонгук, потягивая из большой чашки ароматный кофе. — Ходил курить? — но он остался проигнорированным. — Все в порядке? — Чонгук встал из-за стола и подошел к старшему, который быстро читал какую-то бумажку.

      «Юнги, приглашаю тебя и твоих друзей на встречу с моим близким человеком, господином Хо. Вас ждет серьезный разговор, который может показаться вам бессмысленным, однако, попрошу вас верить господину Хо так же, как и мне. Все что он скажет — это не глупость и тем более не розыгрыш, поэтому попрошу отнестись к его словам крайне серьезно.

      Встреча состоится сегодня в семь вечера на крыше ресторана Griftwood. Пожалуйста, напиши Джею, сколько человек будет, не позднее пяти вечера.

      С уважением, господин Ли.»

      — Что все это значит? Господин Хо? — спросил Чонгук, положив подбородок на плечо Юнги.       — Ты знаешь его? — спросил старший, разворачиваясь к Чонгуку лицом.       — Конечно. Это, наверное, самый близкий, если не единственный друг моего деда. Он кто-то типа его правой руки, — Чон отвел взгляд, немного смущаясь и делая несколько шагов назад. — Что все это значит? Откуда у тебя это вообще?       — Джей сейчас передал.       — Джей? Он был здесь?       — Ты и его знаешь?       — Хен, ну что за глупые вопросы! Я столько лет живу с моим дедом. Конечно я знаю его главного телохранителя и начальника охраны.       — Да, действительно, — кивнул Юнги.       — Хочешь кофе, хен?       — Конечно. Пахнет замечательно.       Юнги сел на диванчик и через несколько минут Чонгук опустил перед ним чашку, присаживаясь рядом.       — Почему ты не спишь? — спросил Мин, пробуя напиток и прикрывая глаза. Кофе оказался божественным не только на запах, но и на вкус.       — Ты меня разбудил, — смущенно улыбнулся Чонгук, пряча улыбку.       — О, прости, — Юнги тоже смутился.       — Все в порядке. Мне понравилось. Я не против, если ты будешь меня так будить, — щеки Чонгука пылали, и Юнги оставалось только гадать, откуда у него столько смелости.       — Правда? — усмехнулся Юнги, отставляя горячую чашку.       Чонгук закусил губу изнутри, замечая как расширились зрачки старшего. Его взгляд изменился за секунду — от растерянного и встревоженного до чертовски горячего. И как Чонгук мог подумать, что в этом взгляде была издевка, когда там была самая настоящая страсть? Осознав это, Чонгук окончательно смутился. На него никто так еще не смотрел, и от этого сердце начинало биться в несколько раз чаще.       — Ты такой красивый, когда смущаешься, — Юнги кончиком пальца повернул его лицо к себе, желая видеть каждую родинку, каждую ресничку.       — Только когда смущаюсь? — игриво спросил Чонгук, практически умирая от того, как ему хотелось большего.       — Засранец, — Юнги подался вперед, целуя Чонгука и заталкивая все свои сомнения куда подальше.       Потом. Он разберется со своими демонами потом. Сейчас он не может отказать себе в удовольствии касаться этих мягких губ с привкусом кофе и сливок. Юнги медленно опускал ладони ниже, проводя руками по крепким мышцам груди и рук, кажется, сходя с ума. Он действительно сможет отказаться от этого?       — Вылезай, — сказал Юнги, прикусывая Чонгука за мочку уха, после чего медленно зацеловывая его висок и скулу. — Здесь слишком мало места, а я хочу большего, — на выдохе произнес он, заставляя Чонгука закусить изнутри щеку.       — Черт, — дрожащим голосом сказал он, вылезая из-за стола и пересаживаясь на подоконник, притягивая к себе Юнги.       — Да, так гораздо лучше, — удовлетворенно кивнул старший, опуская ладони на талию Чонгука, чувствуя под ними напряженную спину.       Юнги провел кончиком носа по линии челюсти и подбородку младшего, дразня, не касаясь губ, и лишь услышав почти бесшумный недовольный стон, вернулся к приятному занятию, сминая чужие губы. Вспомнив вчерашнюю поездку в машине, Юнги опустил одну ладонь на бедро младшего, аккуратно ведя ее вверх по тонкой ткани домашних штанов.       — Юнги, — жалобно попросил Чонгук, чувствуя накатывающее возбуждение от того, как бесстыдно Мин играет с ним.       — Что? — удивленно спросил старший и будто случайно цепляя кончиками пальцев чужой член, получая в ответ шумный выдох.       — Пожалуйста, — Чонгук закусил губу, падая на Юнги, который и сам уже с трудом стоял. — Пожалуйста, хен, — Чон опустил голову на плечо старшего, тяжело дыша.       — Что «пожалуйста»? — Юнги продолжал играть, осыпая шею Чонгука нежными поцелуями-бабочками и грубо сжимая его талию и задницу. — Ты хочешь еще? — спросил он, накрывая член Чонгука ладонью и слегка сжимая его, из-за чего младший тихо застонал, прикусывая изгиб плеча Юнги. Перед глазами были яркие синяки на его шее, и Чонгук мысленно ругал себя за то, что вчера так замешкался, позволяя тому мужчине так грубо обойтись с Юнги.       — Я не слышу тебя, — недовольно заметил Мин, останавливаясь и убирая руки.       — Хен! — всхлипнул Чонгук, возвращая его руки на себя. — Не смей! — хрипло прошептал он ему на ухо, толкаясь бедрами в чужую ладонь.       А Юнги и не собирался останавливаться — не мог. Но дразнить Чонгука было слишком приятно, поэтому Юнги решил не отказывать себе в этом удовольствии. Он ловко запустил руку под чужую футболку, проводя пальцами по напряженному прессу, и лишь услышав над своим ухом тяжелый вздох, спустился ниже, сжимая член через ткань его трусов.       — Блять, хен, — простонал Чонгук, с трудом сдерживаясь, на что Юнги улыбнулся уголком губ.       — Тебе следует быть потише, малыш, — сказал он, затыкая Чонгука грубым поцелуем и наконец оттягивая резинку боксеров.       — Пожалуйста, — вновь шепотом попросил младший, окончательно теряя связь с реальностью от этого «малыш», сказанного на выдохе в его губы. Он крепко вцепился пальцами в спину Юнги, наверняка оставляя на ней следы, второй рукой перебирая длинные пряди угольно-черных волос на затылке.       — Кончи для меня, — Юнги сжал его член у основания и начал медленно водить по нему рукой, цепляя большим пальцем головку, наслаждаясь властью над младшим, который выгибался навстречу и тихо стонал ему на ухо. — Малыш, — с лукавой улыбкой добавил Мин, прикусывая нежную кожу за ухом младшего.       — Блять, — Чонгук вздрогнул, чувствуя, что больше не может сдерживаться. Юнги был везде, и его было так много, что голова шла кругом. Его запах, его приглушенный голос, вкус его сигарет, оставленный на губах, его ладонь, медленно надрачивающая член.       — Давай, — прошептал Юнги.       — Господи, — Чонгук слегка оттянул волосы старшего и кончил ему в ладонь, тяжело дыша тому в плечо. — Господи, хен, — добавил он после нескольких секунд тишины, почувствовав приятную негу, окутавшую тело.       — Рад, что тебе понравилось, — улыбнулся Юнги, медленно целуя Чонгука напоследок и отстраняясь от него.       — Постой, а ты? — Чонгук спрыгнул с подоконника, поворачиваясь влево-вправо, чтобы размять затекшую спину.       — Не беспокойся об этом, — кивнул Юнги скрываясь в ванной.       Он закрыл дверь на щеколду и, ополоснув руки, сел на пол, прижимаясь спиной к холодному бортику ванной. Что он творит? Он же не хотел. Не хотел заходить так далеко, давать Чонгуку подобие надежды.       — Блять, — простонал Юнги, чувствуя, насколько тесно ему было в домашних шортах.       Как ему теперь следовать голосу разума, если он уже узнал, какого это — целовать Чонгука, просыпаться с ним в одной кровати, слушать его тихие стоны у своего уха, чувствовать перекатывающиеся мышцы под бархатистой коже.       Юнги залез в душ, смывая с себя пот, переживания и быстро кончая после нескольких движениях, вспоминая, насколько идеально чувствовалась задница Чонгука в своих ладонях. Стоя под прохладными струями душа, Мин прижался лбом к гладкому кафелю, желая вместе водой скрыться под решеткой слива.       — «Мы с Чонгуком не больше, чем вы с Тэ». Серьезно, хен? — когда Юнги пропустил через себя весь спектр переживаний и вылез из ванной, на кухне вместо Чонгука его ждал Хоби. — Мы с Тэхном определенно не трахались на кухонном подоконнике в девять утра, при полной квартире народу. Напомни мне, пожалуйста, в следующий раз терпеть до последнего и даже не думать вылезти утром, чтобы поссать, — усмехнулся Хосок, глядя Юнги прямо в глаза, и в конце концов разражаясь громким смехом.       — Мы не трахались, — отрезал Мин, подхватывая смех друга.       — О, правда? А стонал тут Чонгук от того, насколько охрененно ты готовишь кофе? — спросил Хоби, указывая на две чашки, наполненные уже остывшим напитком.       — Ой, иди ты! — воскликнул Юнги, понимая, что от проницательного друга ничего не скрыть.       — Ладно, лучше скажи, у вас с ним все серьезно?       — Не знаю, Хоба.       — Серьезно? Я тут рассчитывал услышать трогательную историю о том, как тебе нравится наш младшенький, а ты, оказывается, просто трахаешься с ним, — Хосок посмотрел на Юнги настолько осуждающим взглядом, что любой бы испугался.       — Фу, нет, не называй это так. Выставляешь меня полным придурком. И мы с ним не трахаемся.       — А как я должен воспринимать ваши взаимоотношения? Друзья с привилегиями?       — Я не знаю, Хо! Не знаю, — тише добавил Юнги в конце. — Он… нравится мне, но я боюсь.       — Чего?       Им не дали договорить. На кухню, потирая глаза, зашли Чеен и Джису, прижимавшая к груди большую подушку в виде белой альпаки, похожей на облачко.       — Доброе утро. Или не совсем доброе, судя по тому, как вы ругаетесь друг с другом, — улыбнулась Джису. — О, кофе! — она вытащила кружку из-под носа Юнги и сделала несколько глотков. — Черт, так вкусно! Попробуй, — Джису протянула кофе подруге и заметила письмо, лежащее на столешнице. — А это что?       Девушка взяла бумагу и быстро прочитала содержимое.       — Встреча с человеком господина Ли? — она приподняла одну бровь.       — Что? — удивился Хосок, принимая письмо из рук Джису и тоже вчитываясь в текст.       — Можете ничего не спрашивать! — Юнги поднял руки в капитулирующем жесте. — Я знаю не больше вашего.       — Мы едем? — спросил Хоби.       — Думаю да. Все, кроме Чеен. Прости, я все еще думаю, что тебе небезопасно появляться на улице, особенно с учетом слухов о том, что в Тэгу появляются люди Восьмерки, — Чеен кивнула, понимая, что Юнги прав. Она сама влезла в это, и нечего было винить ребят в том, что сейчас она не может выйти из дома.       — О, судя по тому, как в вашей комнате храпит Джин, не поедет еще и он, — усмехнулась Джису.       — Думаешь, не проснется?       — Уже даже Юнги оппа проснулся.       — Между прочим, самый первый сегодня, — строго заметил Юнги.       — Обязательно куда-нибудь запишу это, — улыбнулась Джису и с тихим смехом спряталась у себя в комнате.

***

      Уже к шести часам ребята были готовы, и теперь они нервно ожидали звонка от Джея, который должен был быть с минуты на минуту. Они решили одеться вот что-то приличное и более-менее официально, поэтому сейчас парни сидели в светлых рубашках и начищенных ботинках, а Джису выбрала свободное бежевое платье чуть ниже колена, случайно совпавшее с оттенком рубашки Джина.       Они уже устали тонуть в догадках, чего им ждать от этой встречи. Юнги попытался еще несколько раз позвонить господину Ли, но тот так и не брал трубку, что вызывало слишком много вопросов и переживаний.       — Не переживай, хен. Уверен, что чтобы нам не сказали, все будет не так плохо, — попытался подбодрить Юнги Чонгук, ласково сжимая его руку в своей, надеясь, что никто этого не заметит.       — Конечно, — кивнул Мин и вздрогнул от телефонного звонка — их ждут.       Тепло попрощавшись с Чеен и пообещав ей пересказать все в мельчайших подробностях, ребята спустились вниз, где у входа в дом стояло две машины.       — Господин Мин, — из первого автомобиля поспешил вылезти Джей, который быстро открыл перед Юнги дверь, приглашая его внутрь.       — Здравствуйте, Джей, — смущенно кивнул Юнги, который чувствовал на себе удивленные взгляды друзей.       Следом за ним залез Чонгук, кивнув старому знакомому, после чего дверь за ними закрылась. Остальные ребята сели во вторую машину, и им уже дверь никто не открывал, что наталкивало всех на еще большее количество вопросов.       — Господин Мин? — шепотом спросил Чонгук, опаляя шею старшего горячим дыханием.       — Не спрашивай, я сам ничего не понимаю, — отмахнулся Юнги, чувствуя, как краснеют его щеки.       Зато кое-что понимал Чонгук, который прекрасно знал устои мафии и то, что личный телохранитель может так выслуживаться только перед своим боссом.       Чонгук внимательно посмотрел на Джея, пересекаясь с ним взглядом в зеркале заднего вида, но тот быстро отвел глаза, возвращая внимание дороге.       Ресторан встретил их роскошным залом с высокими потолками и панорамными окнами. Он был спрятан в глубине Тэгу среди элитного жилого квартала, и до сегодняшнего дня ребята даже не догадывались, что в их городе есть настолько прекрасное место. В центре зала находился небольшой фонтан, окруженный клумбой из живых белых цветов, вокруг которого располагалось множество милых столиков на двоих. Само пространство было очень светлым и воздушным за счет больших окон и множества мелких светильников, украшенных блестящими плафонами из маленьких разноцветных стеклышек, пускавших по залу красивые блики.       На входе их встретила милая женщина, которая, услышав, что они пришли к господину Хо, тут же подобралась и повела гостей в сторону лифта, внимательно изучая ребят, за что быстро получила строгий взгляд Джея, что ненавязчиво прикрыл Юнги собой. С тихим писком лифт остановился на последнем этаже, и перед ними открылся прекрасный вид на Тэгу.       В центре небольшой площадки стоял столик, за которым уже сидел мужчина, одетый в черную рубашку и костюм под цвет. Заметив гостей, он поспешил снять маленькие прямоугольные очки, убрать их в карман пиджака и отложить в сторону какие-то документы.       — Здравствуйте, молодые люди, — добродушно улыбнулся он, разглядывая ребят, словно пытаясь вычислить что-то. — Меня зовут Хо Уджин, — он по очереди пожал руку каждому и тепло улыбнулся Чонгуку, сразу узнав его. — Представьтесь и вы.       Ребята назвали свои имена, и когда очередь дошла до Юнги, взгляд господина Хо стал особенно внимательным, оценивающим, от чего Юнги стало немного не по себе.       — Давайте начнем разговор пока нем не принесли еду, потому что тема будет довольно… неприятной, — начал господин Хо, после того, как все продиктовали свой заказ юркой официантке. — Мне очень грустно это сообщать вам, но прошлым вечером господин Ли был убит.       — Что? — одновременно воскликнули шесть голосов. Лица ребят застыли от шока и ужаса, а в глазах Чонгука появились мелкие слезы, которые он попытался сморгнуть.       — Вы все правильно услышали, — кивнул мужчина.       — Не может быть… А то письмо? Оно же написано рукой господина Ли? — спросил Хоби, не веря своим ушам.       — Вы правы. Господин Ли написал его заранее.       — Он знал, что умрет? — безэмоциональным тоном спросил Юнги, понимая, о чем предупреждала его внутренняя тревожность. Сейчас он чувствовал себя так, будто внутри него лопнул шарик, который надувался несколько дней и не давал нормально дышать. — Его убил кто-то из Восьмерки?       — Да, господин Мин, — мужчина кивнул, внимательно рассматривая Юнги. — Как вы догадались?       — А от чьих еще рук он мог бы ждать смерти? Готовиться к ней? — пожал плечами Юнги.       — Резонно. Он действительно был убит Восьмеркой за нарушение одного из важных пунктов договора с другими боссами.       Внутри ребят все похолодело — они прекрасно понимали, о чем идет речь, и сейчас им всем стало не по себе. Они осторожно переглянулись друг с другом, избегая смотреть на Чонгука, на котором не было лица. Казалось, будто из атмосферы высосали весь воздух — дышать было сложно, слезились глаза.       Юнги впервые за долгое время почувствовал, что ему страшно. В груди было так пусто и напряженно, что ему не оставалось ничего кроме как крепко сжимать мягкие подлокотники стульев до побеления пальцев. Незримое присутствие господина Ли, его лояльность и поддержка, как оказалось, всегда придавали ему спокойствие и какую-никакую уверенность в завтрашнем дне. А сейчас ребята вновь оказались брошенными. Одни, без чьей-либо поддержки.       — Понимаю, вам сейчас, возможно, грустно и страшно.       — Не то слово, — тихо заметила Джису, до крови прикусывая губу, чтобы сдержать слезы.       — У вас еще будет время, чтобы попрощаться с ним. Вы приглашены на похороны господина Ли и чтение его завещания, которое состоится вечером того же дня. Послезавтра за вами заедет машина в десять утра, — господин Хо был искренне удивлен реакцией ребят. Они казались искренне опечаленными смертью человека, который, однако, не был сильно близок с ними.       — Мы будем на похоронах, — кивнул Юнги. — Спасибо, что пригласили. Однако, боюсь, я не совсем понимаю, зачем нам присутствовать при чтении завещания? Возможно, вы хотели пригласить только Чонгука?       — Нет, я сказал именно то, что хотел. Боюсь, вы не можете отказаться от этого — перед своей смертью господин Ли настоял на этом.       — О, — Юнги удивленно приподнял брови. На него вновь начало давить очень плохое предчувствие.       Им принесли еду и напитки, и все отвлеклись на ужин, бросая взгляды на простирающийся внизу Тэгу. Это было так странно — там, на улочках обычные люди спешили по домам, несли пакет из супермаркетов, забирали детей со школы, а здесь, на крыше элитного ресторана, они сидели и обсуждали смерть крупного босса. К этому было невозможно привыкнуть, как бы сильно ребята не пытались приучить себя.       

***

             На похоронах собралось множество людей, облаченных в траурную черную одежду. Вот только искренне скорбящих лиц среди всей этой многочисленной толпы было лишь несколько десятков.       Несмотря на довольно раннее время, было темно и серо из-за тяжелых туч, повисших на небе. По влажной от моросящего дождя дорожке медленно ехал катафалк с открытым багажником, где лежал гроб, обрамленный несколькими венками с пышными белыми цветами. За автомобилем шла длинная колонна из мужчин, женщин разного статуса и возраста. Их всех объединяла лишь тесная связь с криминальным миром, а отнюдь не любовь к покойному или скорбь. Дамы прикладывали к уголкам глаз белые платочки, промакивая неискренние слезы, мужчины поддерживали своих спутниц под локоть, не глядя в сторону открытого багажника. Процессия была укрыта куполом из больших черных зонтов, из-за чего сверху это было похоже на жуткую черную реку, медленно плывущую вперед. Изящные дамские туфельки, блестящие мужские ботинки топли в грязных лужах, будто сама природа не хотела подпускать этих людей к гробу.       Ближе всех к катафалку шел Чонгук, вцепившийся в локоть Юнги так, будто отпусти он его — и Чон свалится носом прямо в размякшую колею. Эти два дня на нем не было лица. Чонгук почти не говорил, не ел, и поспал лишь несколько часов, когда Юнги силой замотал его в кокон из одеяла, выключил свет и крепко обнял со спины, прижимая к себе, чтобы младший не сбежал. Из-за этого сейчас он был похож на бледную тень. Несмотря на то, что у Чонгука никогда не складывались нормальные взаимоотношения с его дедом, тот все-таки оставался его родным человеком и где-то в глубине души Гук любил его, чувствовал какую-то родственную привязанность. И вот сейчас он остался совсем один, если не считать его друзей. Ему сказали, что на оставшиеся полгода до совершеннолетия опека над ним перешла к господину Хо, который сразу сказал, что не будет ни в чем ограничивать Чона и извинился, что не сможет в полной мере заменить ему деда.       Остальные ребята шли чуть позади, в окружении нескольких знакомых охранников и господина Хана, который когда-то давно тренировал их, воспитывая из них бойцов и закаляя их дух. От встречи с ним Тэхен, Джису и Хоби немного вздрогнули, вспоминая тренировки, высасывающие из них все соки.       — Интересно, кто станет новым главой клана, — прошептала какая-то женщина позади Джису. — Вряд ли это будет Чонгук. Ты видел его? В нем от лидера даже внешнего вида нет.       — Я думаю, сегодня объявят о роспуске клана, — ответил ей мужчина. — Многие ставят на это. У Ли нет достойных заместителей или наследников — он не решится отдать клан мелкому сопляку. Разве что новым главой может стать этот Хо, но, думаю, он слишком труслив для такой ответственности.       Спустя полчаса они дошли до разрытой могилы, где уже стояло подготовленное надгробье без фотографии — только имя и даты жизни, словно господина Ли никогда и не существовало. Несколько охранников вытащили гроб из машины и поставили рядом с могилой, давая всем в последний раз взглянуть на погибшего.       Юнги внимательно вгляделся в спокойное лицо господина Ли. Он будто спал, и только яркий алый порез на шее, который обработали и промыли, уродливо рассекал шею мужчины. Чонгук рядом громко шмыгнул, сжимая руку Юнги почти до онемения.       Люди по очереди начали подходить к гробу, прощаться с умершим, однако Мин не видел на их лицах ничего кроме скуки, безразличия, страха. Вот в каком мире он оказался — лицемерие, игры, погоня за выгодой. От искренности и сожаления нет даже названия. Он видел некоторых этих людей в казино. Там они пили, развлекались, отдаваясь увеселениям с танцорами и танцовщицами, игнорируя своих мужей и жен. Поэтому сейчас было не удивительно видеть их наигранное сожаление и фальшь.       Гроб медленно спустили вниз и началась унылая молитва, которая под аккомпанемент дождя, на самом деле, звучала довольно жутко и усыпляюще. И все это время Юнги чувствовал на себе чьи-то взгляды. Его не покидало ощущение, что к нему присматриваются, его оценивают, что-то прикидывают, как будто он был главным лотом на аукционе.       Чонгук, Джису и Хоби тихо плакали, пряча слезы за прядями волос и ладонями.       После того, как изматывающий процесс похорон кончился, и гостям предложили довольно роскошный обед, господин Хо пригласил всех в просторную беседку, расположенную в глубине сада, где находилась небольшая сцена, перед которой стояло множество стульев. На сцене рядом с кафедрой стояла большая портретная фотография господина Ли, увитая цветами и черной лентой в правом нижнем углу.       Охранники провели шестерых друзей в первый ряд, игнорируя чужие возмущения и удивленные взгляды самих ребят, которые хотели отсидеться где-то позади и как можно скорее уехать отсюда домой, чтобы лечь спать и забыть этот день как страшный сон. Однако их, держа за шкирку, протащили через всю толпу гостей и усадили прямо перед кафедрой.       Через несколько минут, когда все расселись и затихли, за кафедру встал господин Хо и положил на нее несколько толстых конвертов, тех самых, что он пару дней назад забрал у покойного друга.       — Вновь приветствую всех присутствующих, — начал мужчина, предварительно постучав несколько раз по маленькому микрофону. — Мы собрались здесь из-за очень трагичного события. Смерть господина Ли стала для всех нас большим ударом.       Юнги тихо хмыкнул, понимая, что большинству в зале было насрать на покойного босса. Многие из них наоборот были рады избавиться от господина Ли, так как у них наконец появился шанс стать лидерами в Тэгу. Возможно даже пробиться в Восьмерку. Так что эти слова были не больше, чем формальностью.       — И сейчас я наконец могу озвучить последнее волеизъявление, написанное господином Ли за несколько дней до его смерти.       Все в зале напряглись, приковывая свои взгляды к господину Хо, у которого на лбу выступили капельки пота. Он сломал печать на одном из конвертов и начал медленно зачитывать текст завещания. Часть денег с его банковского счета определялась в фонд одной из частных больниц в Тэгу, а все имущество, за исключением особняка, переходило Чонгуку. Услышав это, Чон на секунду подавился воздухом, понимая, что только что ему перешло несколько квартир в Тэгу, Сеуле, Пусане, небольшой летний дом на берегу моря в Пусане и, возможно, еще что-то, о существовании чего Чон мог даже не догадываться.       — Поздравляю, Гуки, — ребята склонились к младшему и шепотом стали поздравлять его.       — А теперь мы перейдем к судьбе клана господина Ли, который существует уже не один десяток лет. Думаю, многих из вас волнует его судьба, — язвительно заметил господин Хо, прекрасно понимая, для чего эти гиены пришли на похороны. Он победно улыбнулся и продолжил: — Полные права на управление кланом Ли, правом на его роспуск, предачу другому лицу, право на объявление войны другому клану, право на заключение любых сделок, переходят господину Мин Юнги, — господин Хо посмотрел на парня, жестом приглашая его подняться на сцену.       В беседке повисла тяжелая тишина, придавливающая Юнги к стулу. Ему за несколько секунд поплохело до такой степени, что не слушались ноги, а лицо, кажется, приобрело нездоровый зеленоватый оттенок. В голове было пусто, и все на что сейчас был способен Юнги — это лишь поверхностное дыхание, наполняющее сдавленные от страха легкие необходимым кислородом.       — Господин Мин, прошу, поднимитесь на сцену, — господин Хо растянулся в легкой улыбке и отошел немного в сторону, освобождая место перед микрофоном.       — Юнги, иди, — Хосок столкнул друга со стула и почти пинком направил его к кафедре.       Чонгук чувствовал себя так, будто из него выбили последний дух. Он не верил в происходящее, растерянно оглядывался по сторонам, но судя по шокированным взглядам Хосока, Тэхена, Джису, в ужасе зажавшей губы ладошкой, Джину, который побледнел на несколько тонов, все это было реальностью. Глупой шуткой.       Неужели Чонгук и в правда ожидал, что дед решит передать управление кланом ему? Конечно нет. Он был уверен, что новым главой клана станет господин Хо — опытный и преданный челок, который прекрасно разбирается в делах клана и работает с этой командой уже не один десяток лет. Но… Юнги?       Чонгук откинулся на спинку стула и, прикусив губу, стал внимательно следить за Мином, который на деревянных ногах подошел к микрофону и, тяжело сглотнув, натянул на лицо свою привычную маску безразличия — сейчас ему нельзя было показать свою слабость перед лицом десятков крыс, которые набросятся на него при одном неправильном слове.       — Что мне стоит сказать? — бесцветным шепотом спросил он у господина Хо, прикрыв микрофон ладонью.       Он слышал все эти шепотки, проносившиеся по залу, недовольства, насмешки, видел красноречивые взгляды, в которых легко читалось: «Он?». Но хуже всего было видеть Чонгука, который смотрел на Юнги с таким разочарованием, будто он виновен во всех смертных грехах.       — Скажи что-нибудь приятное в сторону господина Ли, поблагодари его, обрисуй какие-то перспективы своей дальнейшей работы. Пару слов, большего от тебя не требуется.       «Перспективы своей дальнейшей работы»? В какой момент Юнги переместился с похорон в цирк, где он был главным клоуном? Он был в два, три раза младше многих присутствующих и сейчас чувствовал себя мартышкой, выпущенной на сцену для утехи богачей. Какие у него могут быть планы дальнейшей работы клана, если Юнги знает обо всем этом целое нихрена?       — Я… Очень благодарен господину Ли за такую честь. За годы нашего знакомства он многому меня научил, поэтому сейчас, вступая в роль… главы клана, — голос Юнги был хриплым, сухим. Он часто облизывал губы и тяжело дышал, желая не сломаться под этими давящими взглядами. — Я очень надеюсь не подвести господина Ли и оправдать его надежды. Несмотря на трагическую внезапную смерть предыдущего лидера, клан останется единым и сильным.       Откуда в нем все это? Откуда он знает, что говорить? Юнги старался не думать и не смотреть в сторону друзей (друзей ли до сих пор?), на лицах которых застыл почти первобытный ужас.       Как только последние слова сорвались с губ Юнги, Чонгук подорвался с места и покинул беседку, под удивленные взгляды остальных присутствующих. Его встретил хлесткий дождь, отрезвлявший, больно бивший по лицу и отлично маскирующий стекающие по щекам слезы.       Его скручивало от нечеловеческой обиды — его так и не признали. Откупились квартирами, деньгами. А клан и родовое гнездо отдали человеку, который был практически чужим.       Чонгуку было больно, мерзко от самого себя за то что когда-то сдался Юнги, поддался его обаянию. Он спрятался под козырьком беседки и, прислонившись спиной к стене, медленно сполз вниз.       А разве Юнги виноват в этом? Кажется, он не меньше остальных был удивлен и напуган. Чонгук вспомнил пустой взгляд старшего, как окаменела его хватка на руке Чона, когда господин Хо прочитал завещание. Это не было похоже на игру.       Тогда получается, только сам Чонгук был виноват во всем? Оказался недостаточно хорош для того, чтобы дед увидел в нем достойного наследника. И вины Юнги в том, что он оказался слишком хорош тоже не было?       Теперь Чонгук чувствовал вину, ненависть к себе за то, что в его голову могли прийти столь гнусные мысли о Юнги, который считал его другом, и, кажется, немного любил. Достоин ли Чонгук после такого его дружбы?       — Чонгук! Чонгук! — из беседки вылетел Юнги, попадая под крупные капли ливня, и стал быстро оглядываться по сторонам, не замечая младшего, что сидел чуть позади.       — Я здесь, — Чон помахал рукой, второй размазывая по лицу слезы.       — Чонгук, прошу, послушай, я не знаю, что за хрень происходит, я…       — Я все понимаю, хен, — младший выдавил из себя печальную болезненную улыбку. — Иди. Мне кажется, ты сейчас должен быть там.       — Ну нет, Гук-а, я тебя не оставлю тут одного, снедаемого кучей непонятных домыслов, — Юнги протянул вперед дрожащие пальцы, аккуратно убирая со лба Чонгука мокрые пряди челки.       — Все в порядке, хен.       — Я вижу. Прошу, давай я передам клан тебе! У меня есть на это право, — Чонгук впервые видел, чтобы Юнги был настолько напуганным. Наверное, это был первые раз, когда неподдельные эмоции настолько ярко отражались на его лице.       — Зачем? Не вздумай! Дед выбрал тебя, а значит ты гораздо больше меня подходишь на эту роль, — улыбнулся Чонгук, чувствуя, как сжимаются внутренности от этих слов.       — Но это… Это бред! Мне не нужно это! Я не готов! Я же обычный парень с улиц, который умеет только воровать. Какой из меня, к черту, лидер клана?       — Хен, не принижай себя! Это не правда, и ты прекрасно это знаешь, просто боишься признать. Ты отличный лидер. А теперь иди и докажи это всем тем людям, которые готовы сожрать тебя заживо, — Чонгук погладил Юнги по плечу, желая провалиться под землю от собственного лицемерия.       — Все в порядке? Гука, я без тебя не уйду, — Юнги и сам не понимал, почему вываливает все это на Чонгука? Разве он не хотел избегать его, отталкивать до последнего?       — Я сейчас подойду, — кивнул Чон, наблюдая за метаниями старшего.       — Хорошо, — кивнул Юнги и, немного замешкавшись, наклонился, чтобы бережно коснуться губ Чонгука, сцеловывая с них соленые слезы и холодные дождевые капли.       — Иди, — Чон мягко оттолкнул от себя старшего, чувствуя что сейчас он недостоин даже взгляда Юнги, не то что его прикосновений. — Не хватало еще, чтобы эти консервативные до мозга костей упыри узнали, что новоиспеченный лидер старого уважаемого клана имеет нетрадиционную ориентацию.       Юнги тихонько кивнул, понимая, что сейчас ему было бы плевать на мнение тех людей. Его волновала только непередаваемая боль в глазах Чонгука, которую тот не мог спрятать ни за какими словами. Но ему и в правду надо было идти — пугающая реальность, где на него обрушилась новая должность, действительно требовала, чтобы тот вернулся к остальным.       Отныне ему нельзя показывать слабость, показывать, что что-то не под его контролем. Он должен стать таким же, как господин Ли — уверенным в своих силах, бесстрастным и сильным, чтобы противостоять всем, кто захочет уничтожить его и его клан. А с Чонгуком они еще поговорят. Обязательно поговорят.       — Юнги, это какое-то безумие! — стоило ему войти обратно в беседку, как его обступили десятки людей, которые хотели разглядеть поближе нового лидера, выглядевшего как зеленый студент первокурсник.       Мина тут же окружило плотное кольцо охранников, которые по команде Джея не подпускали к нему никого ближе, чем на несколько метров, и только Хоби удалось пробиться внутрь, когда Юнги довольно строго попросил пропустить его друга.       — Господи, как только вы с Чонгуком ушли, здесь начался настоящий хаос! Люди не верят, не понимают, почему ты, — сбивчиво говорил Хосок, пытаясь перекричать визгливую толпу.       — Я и сам нихрена не понимаю.       — Разве господин Ли обсуждал это с тобой?       — Конечно нет! Если бы обсуждал, то, во-первых, я бы отказался, и, во-вторых, как минимум, бы рассказал это вам. Сейчас я сам охреневаю от происходящего не меньше вашего.       Охранники начали распихивать людей в стороны и вести Юнги с Хосоком обратно к сцене, поближе к господину Хо, вокруг которого крутились Джису и Тэхен.       — А где Джин? — спросил Юнги, получая в бок сильный тычок от охранника, которого толкнул кто-то из гостей.       — Пошел поговорить с Чонгуком.       — Отлично. Ему это нужно. Да блять! — взорвался он, когда его вновь толкнули, на этот раз в спину — Надо остановить это безумие, иначе нам придется хоронить еще кого-нибудь.       Юнги влез на сцену, жестом останавливая охрану, и под удивленный взгляд господина Хо подошел к микрофону.       — Дорогие гости, прошу вас успокоиться и перестать вести себя как толпа неандертальцев, — по залу пронесся недовольный вздох. — Я прошу вас проявить как сдержанность, так и воспитание, и прекратить калечить моих людей. Если вы хотите поговорить со мной, то попрошу вас обращаться по этому поводу к господину Хо, по телефону или письменно, через несколько дней, когда в нашем доме кончится траур по бывшему главе клана. — На этот раз голос Юнги был ровным и строгим, словно он отчитывал толпу первоклассников, разжевывая им элементарные нормы поведения. — Наше мероприятие окончено. Попрошу вас покинуть территорию особняка. Всем спасибо за визит.       Юнги спрыгнул с возвышения, попадая в объятия своих друзей и охранников, которые помогли ему выйти на улицу и, раскрыв над ребятами зонтики, проводили их до дома.       Господин Хо, оставшийся в зале, проконтролировал, чтобы все благополучно разъехались по домам. Он успел несколько раз обменяться взглядами с другими людьми, что тоже были близки к господину Ли, получая от них одобряющие кивки и уважительные взгляды, что означало, что Юнги уже смог заработать несколько очков в глазах своих новых приближенных, которые были ошарашены последним объявлением не меньше, чем сами гости.