Лично в руки

(Тёплый ветер играл с волосами, заправляя длинные пряди назад, за край маски, но, к собственному удивлению, Дотторе не раздражался – он только сжимал губы посильнее, чтобы не выдать идиотскую улыбку, и выше вздёргивал подбородок, чтобы шаловливые потоки проникали под маску, затрагивая щеки, веки и краешек лба. Было так приятно чувствовать на своей коже жар... Возвращаясь в привычный образ, он скрестил руки, оборачиваясь к замершему на одном месте Скарамучче. Тот мрачно смотрел на колыхание цветков – напряжение, сковавшее его тело, угадывалось даже по сложенным в кулаки ладоням... Это нисколько не удивляло: согласно плану, Предвестник проводил свои последние «свободные» дни – уже завтра новое механическое тело поглотит его с головой. Вероятно, последствия этого решения всё ещё казались ему чем-то абстрактным и далёким. Почувствовав чужое внимание, Шестой перевёл взгляд, щурясь от резанувшего глаза лимонного солнца – интересно, было ли это привычкой, перенятой от людей? – Будешь выгуливать меня, как собаку? – парень фыркнул, тут же поджимая губы – дерзить так же просто сегодня не получалось. Дотторе оценил его бегающие зрачки, мысленно возвращаясь ко всем рискам эксперимента, и вдруг не выдержал, широко улыбаясь. Ему было так плевать. – Не собираюсь тратить время, – он даже не пытался скрыть своё довольное выражение, а потом добавил, строя будничный тон, – погода сегодня великолепная, не так ли? Напряжение в воздухе переломилось, теряясь в траве осколками непонимания. Скарамучча крепко сомкнул веки, подчёркивая, в какое смятение вводила реплика Доктора. Вот это неуважение к будущему богу! Он испепелит его первым. – Белены объелся? – Предвестник выплюнул, показательно оглядывая окружающую их поляну – так и знал, что Омега возится со мной, потому что ты сошёл с ума. Деменция или что-то около того? – Ты станешь богом. Тебе тоже не помешало бы научиться вести высокопарные и осмысленные диалоги, – Дотторе безразлично пожал плечами, – я давно советовал тебе научиться следить за языком. – Высокопарно и осмысленно советую заткнуться, – он закатил глаза, отворачиваясь в сторону леса. Эта часть чащи привлекала белёсыми каллами, раскрашивающими тени в светлые, желтоватые от отражения солнца оттенки. Невольно Скарамучча сфокусировался на них, успокаиваясь с каждым острожным покачиванием бутонов. – Я бы не поклонялся такому божеству, подумай об этом, – Доктор засмеялся. В бездну каллы! Шестой, очарованный мягким запахом свежего леса, снова вспыхнул. После игнорирования от некоторых сегментов или бесцеремонного затыкания рта от Омеги он успел забыть, как мог выводить из себя их Мастер! Предвестник вдохнул в лёгкие побольше воздуха, выбирая лучший из изощрённых подколов. – Если бы я был на месте того, кто любит высокопарные и осмысленные диалоги, я бы не вёл их с тобо... – Скарамучча обернулся, распахивая глаза, и тут же прервался, разочарованно наблюдая, как Дотторе рванулся с места, стоило только на горизонте объявиться подоспевшему из очередного путешествия Гамме) Мой дорогой Дотторе, И всё же ты не исполнил мою просьбу. В чём заключается причина? Неужели твои утверждения о простоте откровенности в письменном варианте не сходятся с реальностью, или всему виной некоторая принципиальность? Как написал ты сам, тебе куда сложнее писать о чувствах, но я предполагал, что я заслуживаю прилагаемых тобой усилий. Занимательно читать, как в одном письме ты сперва предполагаешь возможность моей надуманности или притворства, а затем всё же пишешь о том, что и как хочешь со мной делать. Эти попытки быть вдумчивым и рациональным, пока пульс стучит в шее, а адекватные мысли затмеваются желаниями и мечтами... Как бы ни сомневался твой разум, твоё сердце, очевидно, чувствует то, что неподвластно рассудку – мои строки искренни, а искренность не надуманна. Подчиняйся я красивым словам так легко, ресурсы Снежной давно были бы разворованы, а в экономике царил хаос, но вот я здесь, всё ещё на месте банкира. Не доказывает ли моя деятельность моё умение мыслить своей головой? Или ты считаешь, что слишком неотразим и обходителен, чтобы я имел шанс задуматься и взвесить существующие обстоятельства? Ты, конечно, неотразим и обходителен, но я стараюсь прибегать к анализу даже в самых стрессовых и эмоционально окрашенных ситуациях. Исходя из твоих же слов, свою первую влюблённость ты осознавал, и судишь о существующих на данный момент состояниях исходя из опыта в прошлом. Следуя этой логике, маленький и неопытный Зандик точно так же мог путать романтическое влечение с эмоциями от дружбы и внимания, разве я не прав? Это лишь пример – мне не хочется влезать в твоё прошлое, поэтому приношу извинения, если моё сравнение показалось тебе неуместным, но ты не оставляешь мне выбора: не в моих возможностях доказать то, что чувствую, фактологическим образом – только словами, которые заставляют тебя сомневаться. Я не образец неоспоримо «хорошего» и «честного», человека, однако, как ты и писал, у всех Фатуи есть принципы, и даже я не стал бы обещать тебе золотые горы, если бы на самом деле был заинтересован в непродолжительной интрижке... Впрочем, я всё ещё не решаюсь что-либо обещать. Не решаюсь, потому что не хочу тебя обмануть, не хочу разочаровать или разбить ожидания. Я в самом деле тебя(зачёркнуто) Я клянусь тебе всем банком (к сожалению, у меня нет ничего дороже – только ты и он), что говорю с тобой честно; в самом деле хочу продолжать происходящее между нами, но я не могу быть уверен ни в чём остальном. Мы живём в неспокойное время. Я всё ещё смертен. Моё «течение времени», вероятно, закончится раньше твоего. Ты спрашиваешь, уверен ли я, но тебе стоит задуматься о последствиях, которые затронут тебя самого. Твой прошлый опыт оставил на тебе шрамы – в прямом и переносном смысле, – и мне не хочется стать его повторением. Мои мысли заняты тобой, я представляю твоё лицо и тело, я хочу ощутить твои красивые описания на себе, в реальном времени, непозволительно долго и тщательно, но эта радость – «песчинка в потоке событий и времени», и океан разочарований впереди окажется нескончаем. Больше всего мне не хотелось бы, чтобы ты когда-либо почувствовал себя хуже, снова зарылся в эксперименты и формулы и изолировал себя окончательно, поэтому моим долгом будет кроме отношений пообещать тебе возможность товарищества... Я не хочу тебя отпускать, но проигнорировать желания лучше, чем принести друг другу боль. Довольно о мрачном. Едва ли ты способен представить образ мышления лиюэньских беспризорников... Я бы не убежал. Это глупый ход хотя бы из-за двух банальных вариантов: 1) Ты можешь быть сильнее меня и/или принадлежать к какой-то компании, а это значит, что, обидевшись на бегство, изобьёшь меня, если успеешь поймать, или изобьёшь потом, когда мы встретимся в потёмках одной из улиц 2) Ты можешь стать союзником. Если вас двое, то добыча еды или моры упрощается. Когда честные способы заработать неактуальны из-за времени суток или дня недели, а желудок начинает переваривать сам себя, всегда есть шанс временно одолжить у прибрежных рыбаков пару удочек... Это, конечно, работало не всегда: со временем привычный обман с отвлечением и «кражей» (всё ещё помню, как бегал возвращать их ночами) переставал работать, и стратегии становились изощрённее. Иногда попадались и те, что отдавали удочки добровольно, но подобное счастье знаменовалось огромной удачей: в регионе заработка и контрактов мелкие оборванцы классифицировались хулиганистым и преступным сбродом, не способным на труд или честность (что, учитывая разнообразный контингент, не было абсолютной неправдой), поэтому в большинстве местные считали нас кем-то вроде тараканов, которых надо не подкармливать, а давить. ...Обобщая, ты бы, вероятно, попал в мои лапы, будь ты хоть самым жутким и агрессивным мальчишкой в городе. Большинство детей были, выражаясь мягко, не на моей стороне, и мне нужен был хотя бы один соратник. Вдвоём было бы проще... И теплее греться под одеялом в подвальной каморке. Гамма пришёл с газетой с самого начала, так что не нужно на него наговаривать... Но мне не нравится фото этого года. Я выгляжу глупо и неуместно, а темная блуза на фоне светлых нарядов Коломбины и Пьеро сливается с ёлкой... И снова стою с бокалом. Шампанское в самом деле было отличным – экстра брют, если помнится верно... Всё перед глазами смешалось в пёстрые и блестящие картинки, и я, признаться, даже не знаю, что рассказать. По началу все коллеги сидели мрачно, в основном обсуждались серьёзные вопросы и дела, но занимающие должности пониже веселились, и в основном я выпивал где-то возле их компаний, подслушивая разговоры. Первую часть бала я болтал с Николаем (он задержался до десяти и поспешил уехать к дочери и внукам): сначала разговор зашёл о бытовом и деловом, а потом он вдруг спросил про тебя, мол, а где же наш уважаемый Второй Предвестник, всё ли хорошо в Сумеру? Этот вопрос и сочетание алкоголя натолкнули меня на новую волну фантазий... Николай уехал, а я остался наедине с мыслями о тебе и ещё сотней человек в зале. От этого захотелось выпить чуть больше... Танцы с фатуйками в эту новогоднюю ночь сменились для меня на танцы с бокалом. Расскажу отвратительно стыдную подробность: моё сомнительно-сознательное состояние заметил Тарталья, и именно он был тем, кто забрал у меня ещё одну порцию алкоголя, предложив присоединиться к беседе с ним и Сандроне... Удивительно, но госпожа Седьмая в новогоднюю ночь вела себя весьма благосклонно. Первое января я встретил с ними, а потом, ближе к двум, мы отправились на одном экипаже. Зачем-то я пригласил их в гости, но они, конечно, не согласились... Совру, если скажу, что отпёр дверь с первого раза. Нужно было догадаться, что попытки скрасить одиночество шампанским приведут к его обострению. В целом Новый год прошёл хорошо. Украшения зала были отменными, и мне понравилось, как замечательно играл оркестр. Едва ли могу подтвердить твою догадку о зрительских симпатиях: я не обращал внимание на взгляды и по большому счёту проводил время за размышлениями или дискуссиями... Даже не помню, сколько раз выходил танцевать. Ты лепишь из меня наследника благородных кровей. Любой человек с необходимым количеством ресурсов предпочтёт окружать себя качественными вещами и мебелью, однако я не так брезглив, чтобы отказаться спать на обычном пружинном матрасе – особенно с тобой... Так что можешь представлять меня рядом с чистой совестью (и, очевидно, грязными помыслами). Не доводилось узнавать, насколько сильно я ворочаюсь во время сна, но, уверяю, после тяжёлого рабочего дня я способен уснуть на любой поверхности и в любом состоянии, а ещё я укрываюсь утяжеляющим одеялом – твои конечности в качестве дополнительного груза не помешают. Обычно я сплю среди большого количества подушек, и нередко одна из них оказывается у меня в руках или между ног... Я к тому, что вам, Доктор, стоит опасаться возможности заменить мне ту самую подушку. ...Ты так меня утешаешь. Чувствую себя ребёнком, слёзы которого вытирает уставший прохожий. Рабочие моменты в самом деле станут яснее на практике, однако конфликты на службе затруднительно отделить совсем – напряжение будет скапливаться в любом случае. Остаётся надеяться на периодические «примирения», техники которых ты наверняка успел продумать во всех деталях... Может, я слишком драматизирую, размышляя о ссорах. Мы, вероятно, успели проявить себя худшим образом в уже произошедших конфликтах, однако они привели к тому, что сейчас мы обсуждаем возможность отношений... Звучит кошмарно – не знаю, смеяться или впадать в ужас. Мне казалось, что такие мелочи проще и удобнее узнавать на практике – например, когда-нибудь ты погладишь меня по шее, заметишь, как мне приятно, и сделаешь необходимые выводы сам... Прямые замечания звучат как список обязательств, бескомпромиссное исполнение которых является главной причиной уделять мне время. Мне не хочется выдвигать требования и заставлять тебя делать то, к чему ты бы не пришёл сам, в мою угоду. Ты волен ухаживать и демонстрировать заботу так, как тебе удобно, а не так, как тебя заставляют, иначе попытки проявить привязанность превратятся в попытки выслужиться и заработать одобрение, чего мне и так хватает на работе... К тому же опыта в добровольной и приятной тактильности с другими у меня крайне мало. Можно сказать, я успел признаться тебе обо всём, что знаю про своё тело – волосы и шея... В остальном это будет процесс совместного исследования. Новые пробы, верные места и ошибки... Я весь твой. И ты снова фокусируешься на одном мне. Смею предположить, что раз господин Дотторе так настаивает на признаниях, у него есть свои? Пополни мой собственный сборник и напиши, какие ласки будут приятны для тебя. Домашний я... Ты даже не пытался намекнуть тоньше. Дурак. Мои двери открыты, если скрытного Доктора не смутят горничные и кухарки – и, что важнее, злой и нервный утренний я... Нет, не верю, что ты серьёзно. Мне в самом деле готовить тебе спальню и ванную? Если это не шутка, то тебе стоит учитывать, что в моём доме царствуют мои правила – в том числе полный порядок и чистота... Выражаю надежду, что твои сегменты не захотят переселиться следом. Принцип взыскивать ошибки прошлого в назидании на будущее не потеряет актуальность даже в новом миропорядке. Как я писал, в моей голове нет излишней самовлюблённости, а значит меня не пугают дальнейшие преобразования моих идей. Общество допускает ошибки, однако они остаются в истории и служат примером для будущих поколений, выравнивающих существующие правила под себя. Предугадать все варианты развития событий невозможно – моя задача менять неидеальное и стагнирующее настоящее; дать людям волю и продемонстрировать реальную власть в их руках. Некая встряска, способная подчеркнуть неверный уклад минующих дней... Отчасти я в самом деле надеюсь, что представления о справедливости, привнесённые мной, сохранятся в качестве нерушимых принципов для всех поколений. Несмотря на присущую мне долю пессимистичности, в целом будущее видится мне светлым – за этим я здесь. И мне нравится, когда меня слушают, так что твои вопросы о «рабочем» ничуть не смущают. «Девятый Предвестник Фатуи Делец рассылает всем запросившим финансирование члены» звучит как отличный заголовок, который освободит меня от рассмотрения новых заявок хотя бы на половину месяца. Было бы веселее, если бы при чтении твоего письма Николай решил уточнить моё расписание: «господин Панталоне, вы планировали заняться чем-то в 15:00?»... Очевидно, членами. Очевидно и то, что этот разговор оказался пресечен, если бы обсуждаемая тема не вызывала во мне некоторый интерес, так что я, как и ты, весьма(зачёркнуто) заинтересован... И уверяю, на моём фоне ты будешь выглядеть самым уверенным и опытным человеком на свете. Мне, вероятно, стоит хотя бы прочитать несколько соответствующих романов... Мои представления о процессе в целом заканчиваются на общем понимании.. компоновки частей тела, если я должен подбирать выражения. Окружающие меня мужчины всегда предпочитали обсуждать подробности о женском организме, что неудивительно, но я сомневаюсь в их правоте хотя бы на этот счёт... Это всё, признаться, приводит к растерянности. Мне не хотелось бы позорить себя перед тобой, но в моих руках нет ни одного источника информации, и я вынужден предупреждать так прямо. Унизительное положение. Я читаю письма, находясь в банке, если ты успел забыть. Мои сотрудники, вероятно, не проявят должного понимания, если я осмелюсь справляться с напряжением прямо здесь. Или ты думаешь, что стонать над (или под?) отчётами – моё привычное для всех состояние? Впрочем, в спокойные домашние вечера я чувствую себя намного свободнее... Сомневаюсь, что когда-либо практиковал подобное с такой регулярностью, но твои выражения и обещания не оставляют никаких альтернатив. Обычно я представляю, как мы целуемся, прижимаясь друг к другу, и между нами остаётся безумно мало пространства – так мало, что каждое движение снова и снова сводит с ума. Я тяну тебя за ремешки – ещё хотя бы на миллиметр ближе – и ты слушаешься, хватая меня крепче... В самом деле пёс. Слюнявый и игривый, которого я глажу и целую, а потом смеюсь, когда он кусает меня под ухом. Ты бы этого хотел? В обнажённом виде я появляюсь разве что в границах собственной спальни. Сидеть голышом за столом, с полностью включенным светом... Нет, Доктор, это слишком жестоко даже для тебя. Скатерть окажется достаточно длинной, чтобы твоя нижняя часть тела ощутила мои попытки отомстить ... Только в краешек губ? Какая досадная ошибка. Ещё несколько сантиметров, и ты ощутишь, как я растаю прямо в твоих руках. Я смехотворно плохо целуюсь, и ты едва сдержишь улыбку, пока я буду тыкаться носом в твой, зажмуривая глаза... Или не зажмуривая. Знаешь, я предпочёл бы на тебя смотреть. На каждый шрам, на твои едва уложенные волосы и в твои глаза – увидеть в них отражение и знать, что я в безопасности. Чтобы не было ничего, кроме этого отражения.