Лично в руки

(Тук-тук. Тук. Тук. Панталоне нахмурился, отделяя сознание от многострадального отчёта. Врачи будут вынуждены выслушивать от него новые жалобы, или в окно напротив его стола действительно стучали? Странно, но Регратор не помнил, чтобы столица могла похвастаться населением восьмиметровых великанов... Готовясь к худшему, Делец окончательно оторвался от стола, встав и настороженно устремив взгляд прямо за оконную раму. Сначала это убедило его в собственном сумасшествии (или адекватности? Панталоне ещё не решил): никакого жуткого лица за окном не встретилось, хотя кто-то активно продолжал попытки до него достучаться... Однако, подойдя ближе, он заметил синеватую, поблёскивающую пернатую фигуру, совсем слившуюся с пейзажем тёмного елового леса. Живой ворон, к ногам которого был привязан тканевый мешочек, старательно пытался пробраться внутрь реграторского кабинета. Панталоне поднял брови, подозрительно зыркнув на металлическую версию той же птицы с его стола. – Увидел сородича? – Делец спросил, усмехнувшись, и оттянул ручку, распахивая окно. Ворон тут же пропрыгал на подоконник и, словно дрессированный, вытянул лапу с «посылкой». Словно дрессированный... Панталоне осенило. – Новый презент от Ясии? – он заинтересованно спросил у птицы, чьи глазки сверлили его уж очень умным и осмысленным взглядом. И, не дождавшись ответа, развязал узелок, освобождая пернатого от увесистого груза. Панталоне захватил склянку пальцами и вытянул руку перед собой, разглядывая содержимое на свету. Мутная зеленоватая жидкость с ошмётками трав напоминала первое, что любой житель Тейвата представит при словосочетании «зловещее зелье». Ещё и эта бумажная бирка, привязанная к горлышку... Делец поставил бутылёк на подоконник, развернул бумажку и вчитался в текст: «По пять капель в первой половине дня. Для спокойствия и здоровья. Ясия Богдановна» Немногословно. А ещё Панталоне подумалось, что Ясия Богдановна оказывает ему несказанное доверие, позволяя самостоятельно пользоваться даже народным «лечебным» средством... Впрочем, от такого вряд ли можно заработать передозировку, не так ли? Регратор хмыкнул собственным мыслям, снова поворачиваясь к окну и встречаясь с морозным ветром... Но ворона там уже не оказалось – как след простыл! Зато в дверях кабинета оказался Гамма. Он окинул сложившуюся перед ним картину ошарашенным взглядом: господин Панталоне стоял у открытого окна и высовывался на улицу, держа в руках какую-то записку... – Господин Панталоне! – сегмент ахнул, в ужасе поднимая руки перед собой, пытаясь выглядеть как можно менее угрожающе. Услышав чужой тихий, шокированный голос, Делец невинно повернулся, с искренним недоумением встретившись взглядами с побледневшим Гаммой... И только спустя несколько секунд тяжёлого молчания Панталоне понял, в чём дело. Царица! Регратор неловко усмехнулся, откладывая записку и закрывая оконную раму, чтобы освободить руки и прикрыть покрасневшие щёки. Он покачал головой, всё ещё не в силах сдержать широкую улыбку... Да и не хотелось ничего сдерживать! Панталоне так давно не улыбался... – Просто проветриваю кабинет. Не переживай так, – он снова тихо посмеялся, возвращаясь к столу и жестом подзывая сегмента ближе к себе) Господин Панталоне, Из всех людей, контактирующих со мной, вы получаете самое минимальное количество упомянутого вами пренебрежения (скажу больше: в вашем случае оно стремится к нулю). Я провожу работу над своими формулировками, но даже так вы всё равно находите моменты, за которые можете зацепиться. Ваша настырность удивляет. Не могу предполагать, продиктовано это обидой и вредностью, или вы в самом деле так двусмысленно воспринимаете мои слова, однако не стоит искать подвох там, где его нет... И не стоит тратить силы на такие маленькие пакости, как почерк в прошлом ответе. Признаться, не ожидал от вас чего-то подобного. В следующий раз нарисуете мне нелицеприятные каракули? Буду ждать; я не против узнавать новые грани вашей обиженной личности. Вас так беспокоит моё ментальное здоровье – это почти льстит. Узнаю привычного мне Регратора: такой же заботливый, хоть и в своей манере. Так уж и быть, ради вас я начну выходить на природу чуть чаще... Мне стоит подтверждать это отчётами? Описывать вам сумерские красоты? Говорят, что природа расслабляет. Может, вас расслабят и порадуют её описания. Как давно вы сами уделяли время обычным прогулкам, господин Панталоне? В моём первом извинительном опусе были упомянуты дельные советы, так что рекомендую вернуться к ним, если вы пропустили их из-за.. эмоциональных обстоятельств. Контроль в моих руках и вы, оставленный в снегах... Тут должно быть замечание о поэтичности, но вы попросили меня его не делать. Как можно заметить, я смиренно выполняю ваши требования. Рассуждая серьёзнее, вы слишком фокусируетесь на этом понятии «контроля». Рассматривая ситуацию со стороны логики, вполне очевидно, что контролируют ситуацию оба участника равного диалога, значит в вашем понимании «контроль» имеет отличное от общепринятого значение. Мы говорим о доверии? Вы доверяли мне, моим словам и моим решениям, и теперь считаете, что этим доверием подставили самого себя, позволив мне слишком большое влияние на ситуацию? Но ведь совершил ошибку я. В ситуации нет вашей вины – вы вели себя так, как считали нужным и правильным. Мы ведь уже говорили, что поступки и мысли других людей вне нашего прямого регулирования. Из нас двоих я повёл себя как неразумная свинья, и это был мой выбор и сугубо моя ответственность. Не вините себя в том, что пытались видеть во мне человека. А я полагал, что гадания – это по вашей части... Шучу. Слушаю и повинуюсь, господин Панталоне: если вы согласны делиться переживаниями только намёками, то я готов их расшифровывать. Только готовьтесь писать господину старику объяснительные, что вы являетесь причиной, по которой исследования, связанные с миссией, стопорятся в угоду ислледованиям всех способов иносказательно заявить о своём состоянии. Впрочем, это будет лишь предлогом, чтобы уделять больше времени вашим письмам... В конце концов, после стольких месяцев вы для меня уже не такая загадка. Да и кто спорил, что вы у нас такой самодостаточный и весьма обеспеченный мужчина? Я в этом не сомневаюсь, господин Панталоне, вы весьма обеспеченный и очень самодостаточный. А вместо своих контрабандных незаконных пилюль вам действительно лучше заказывать тысячи птиц – это вложение моры куда безопаснее и полезнее. Я только обрадуюсь, если у вас появится безобидное хобби вроде коллекционирования, а не глотания таблеток без рецепта и наблюдения врача. Ну почему же «неумело хлопаете»? Я такого не говорил; в моём воображении, которое вас так оскорбило, вы хлопали вполне эффектно... Да и пощёчина куда больше соответствует вашему элегантному образу. Однако вы правы – совсем забыл, что особы вашего статуса водят с собой вооружённых угрожающих прихвостней. Надеюсь, что мне не посчастливиться познакомиться с ними лично... Или им со мной – в первый и последний раз в жизни. Но на вас такие меры, конечно, не распространяются. Ваш глаз порчи меня не смутит – скорее лишь пощекочет; я перепробовал на себе почти всё, если вы понимаете, о чём я. Что же, не хотите театров – не пойдём... Однако это прискорбно. Краем уха я услышал, как местные обсуждали поразительного таланта постановку, недавно отгремевшую на фонтейновской сцене. Сомневаюсь, что Большой Снеженский театр и его труппа упустят такую возможность – если не из интереса к незаурядному содержанию, то из интереса к заработку: несколько я осведомлён, писатель, на произведении которого основана постановка, известен и в Снежной... Разве вам не обидно будет пропустить тейватский хит подобных масштабов? Думаю, я как раз успею вернуться в столицу, когда все доски с объявлениями будут увешаны плакатами с «Ночь нежна». Даже печально, что события напрасно складываются так удачно... Человеческая натура быстро привыкает к хорошему, так что даже если моя рутина до вас была сносной, я вряд ли смогу отказаться от такого качественного улучшения... Вы в самом деле важны мне, господин Панталоне – я успел прочувствовать это в полной мере. И я знаю, что вы разделяете эти выводы, но не хотите снова переживать ту предпринятую мной попытку отдалиться... Всё ещё прошу вас поверить в то, что я не упущу свой первый второй шанс. ...Во мне не было сомнений, что ваша натура охотника до сплетен заставит вас согласиться. Помнится, я отрёкся от этого имени в попытках избавиться от прошлого себя, наивно полагая, что это поможет мне стать другим человеком... Но опыт и его след не стирается по одному лишь желанию и символичному ритуалу. Всё оказалось не так просто. Куда бы я ни бежал, внутри себя я всё ещё остаюсь Зандиком. Приятно познакомиться, господин Регратор.