Лично в руки

Дорогой Дотторе, Тебя удивляет, что ты не слышал мой смех? Разве можно представить, при каких обстоятельствах я бы стал смеяться на рабочем месте? Уже вижу, как господин Пьеро проводит совещание, а я на его слова заливаюсь хохотом. – «господин Панталоне, не кажется ли вам возможным уменьшить расходы на обеспечение нужд членов фатуи, находящихся вне нашего региона?» – «ме-ме-ме» (меня же, согласно твоему анализу, учили смеяться лиюеньские козы) Вполне реалистичный диалог. Могу честно(зачёркнуто) признаться, что именно так и проходят обсуждения планируемых расходов и моих ожиданий от текущей экономической ситуации... Впрочем, учитывая количество вещей, необходимых к моему личному контролю, не станет сенсацией, если скоро я начну реагировать на реалии Банка Северного королевства именно так. Но мне льстит, что ради моего смеха ты готов на такие жертвы. Господину Капитано пора уступить своё обмундирование? У нас здесь новый благородный рыцарь. И я вовсе не хвастун. Этот приём, дорогой Дотторе, называется «держать интригу». Я молчу, не выполняя твою просьбу, и этим только больше разжигаю твой интерес, как ты сам и признался. Вполне распространённая рабочая практика для любой публики... Теперь тебе остаётся только ждать и надеяться, что твои догадки о том, будто я сорвусь первым, окажутся верными. Время покажет, не так ли? Но мне не добавляет интереса делиться своим ненормативным лексиконом, когда ты грозишься позорить меня перед своими сегментами. Любые мои слова, адресованные тебе, должны оставаться между нами... Но моя просьба, кажется, далека от действительности, раз «никто, кроме тебя, в полном объёме не в курсе о том, что я царапаю в своих ответах». Значит, есть те, кто в курсе частичном? Ты выбрал весьма сомнительную формулировку, если вообще выбирал, а не написал то, что было на уме. Дело ведь в серьгах? Твои сегменты могут узнать, что ты читаешь, если достаточно сконцентрируются? Очень интересно, сколько компрометирующих сведений им удалось выяснить за все время переписки. И информация о Пьеро тоже, конечно, тот ещё сюрприз. Даже не знаю, благодарить тебя за то, что поделился, или угрожать расправой. Я сводил себя с ума, пока и ты, и старик просто решили повеселиться и доказать своё влияние? Замечательно. Впрочем, я понимаю, что ты не мог рассказать о подобном едва знакомому коллеге, каким я тогда для тебя был. Не обижаюсь только поэтому, господин Дотторе. О том, что Пьеро в курсе о происходящем, я подозревал... И всё же надеюсь, что его знания заканчиваются на одном факте существования этой переписки. Боюсь, что мне нечем ответить на предоставленные секреты. Я не ожидал, что ты доверишь мне что-то на самом деле... Откуда мне брать сведения о грязном белье других предвестников? Ты ведь знаешь, что я неплохо ладил с одной лишь Синьорой. Всё, что связывает меня с другими – сугубо деловые отношения, и я, вероятно, недостаточно осмотрителен, чтобы начать собирать на них компромат. Единственный слух (чувствую себя сплетником), о котором мне известно – что-то о тайном освобождении очаговских дезертиров госпожи Арлекино, не соответвующему существующему регламенту... Но не буду брать на себя ответственность за достоверность. Всезнающий учёный совсем не в курсе о настроениях в деревнях. Как же так, господин Дотторе? Предвестники ведь обязаны служить Царице и народу, быть одновременно флюгером и бурей для общественного мнения... Или что там было в клятве? Удивлён, что всё ещё помню текст. Если без шуток, то ты ошибаешься... Признаться, даже не знаю, как объяснить всё в двух словах. Так вышло, что около недели назад я лично успел поприсутствовать на Ивана Купала и отметить празднество вместе с обычными деревенскими жителями... Но ты бы знал, какая там была атмосфера! Столько людей в традиционных нарядах: белые рубашки, сарафаны, и всё расшито снеженскими узорами! Такие улыбчивые и дружные, будто одна большая семья. И плевать, откуда ты – относятся как к брату или, прости Царица, внуку. Я никогда такого не ощущал. Если расскажу всё, что было, ты, наверно, сочтёшь меня сумасшедшим, но не могу удержаться: ты бы знал, как приятно купаться в холодной озёрной воде! Ощущение, что плывёшь по небу, и каждая звёздочка в твоих руках: только тебе решать, смахнуть её свет ладонью или проплыть мимо, любуясь белёсым сиянием... Жаль, что я не прыгал через костёр – там свои правила... Но я несколько раз замечал пары девушек и пары парней. Деревенские на это даже бровью не повели! А какая после всего лёгкость в теле... Я будто помолодел. Знаешь, так приятно иногда избавиться от всех этих титулов и окружающей лести, злобных интриг... Тебе бы тоже понравилось. Вот вернёшься, и я обязательно приведу тебя на ближайший деревенский праздник... Если вы, господин Доктор, согласны провести время в компании простых смертных. А ещё ты абсолютно бессовестно пытаешься пробудить во мне остатки совести, которой, как известно, у меня никогда не наблюдалось; я сравниваю тебя с кактусом, пока ты называешь меня глазурной лилией... Не мог подобрать более обидное растение, чтобы я не чувствовал себя так, будто единственный в этой переписке занимаюсь унижением чести и достоинства? Тогда ты тоже никакой не кактус. Будешь, скажем, падис(рука писавшего дрогнула, предложение перечёркнуто) На некоторых из них, кажется, растут пустынные фрукты? Красноплодники, если я не ошибаюсь. Надеюсь, что такая аналогия тебе понравится больше. Ты просишь меня сделать выбор, но как я должен решиться, если вся эта тема так далека от меня? Я не могу представить, что такое «любовь»... Звучит нигилистично, но дело не в этом. Мне просто... Сложно выцепить это чувство из себя. Сложно распознать, что оно из себя представляет; есть ли оно во мне вовсе? Смешно, ведь Царица – Архонтка любви, но я совсем не чувствую её влияния. Вся моя жизнь была построена не на определении того, что мне нравится или нет – амбиции и желание справедливости тянули меня вперёд, не давая времени подумать о чувствах, а если подобные и были, то я скорее выделил бы обиду, зависть и злость. Сейчас, когда у меня есть время подумать, я не знаю, какая часть того, что я испытываю, вообще может называться этим громким словом... У меня долгие годы не было близких людей, дело всей моей жизни – необходимость, а не хобби для отдыха души или как там выражались старые рыбаки. Наверно, мне нравится руководить банком? И мне нравится общаться с тобой. Но в какой степени «нравится» – это «люблю»? Это слова двух разных мер или синонимы? Имею ли я право говорить, что люблю свою работу, люблю наше общение(нерешительно зачёркнуто)? Любить ведь можно что угодно. Я люблю есть салат и люблю, когда за окном метель... Но не неправильное ли это выражение? Имеет ли любовь градацию; какую-то степень, при которой ты имеешь право использовать это слово? Почему я могу определить в себе любовь к еде, но не могу – к человеку? Намного проще считать налоги и вся эта банкирская чушь, ты знаешь... Выражаю надежду, что не слишком забил тебе голову своими глупостями. Это всё звучит не слишком похоже на рассуждения зрелого человека... А твои рассуждения о еде просто великолепны. Доктор, вы такая разносторонняя личность; если Пульчинелла не разрешит анекдоты, то кулинарную страничку выделит точно! Уж слишком аппетитно ты всё описал... За что ты так травишь мне сердце.. или желудок? Думаешь, что я могу спокойно покинуть банк посреди рабочего дня, отсиживаясь в ресторане? Обед уже пропущен, а я сижу здесь почти как псина с текущими слюнями, вынужденный страдать от голода до самого вечера. Но вчера в перерыв я ел пельмени! Не представляю, как описать их так же вкусно, так что просто делюсь фактом. Сегодня после работы наверняка попрошу что-то куриное – ты уж слишком меня соблазнил. А про напитки можешь не переживать. Ты не поверишь, но последние дни я могу похвастаться поразительно крепким сном, и меня даже не тянет на кофе. Морс, сок или компот действительно будут лучшим выбором... Какой твой любимый сок, кстати? Ставлю десять тысяч моры, что один из категории «для извращенцев» типа томатного. Ты признаёшься в «затуманенном на несколько лет неокрепшем разуме»? Жаль, что я не застал тебя в те времена. Было бы интересно узнать более взбалмошную версию Доктора... Почему-то в моих глазах ты всегда представляешься таким собранным и рациональным. С тех лет есть сегмент? Любопытно посмотреть, каким другим ты можешь быть в теории. Что же до ключевого открытия для каждого предвестника, гипотеза вполне может оправдать себя. Розалина тоже рассказывала, что осознала себя иначе, когда ступила на службу и получила Глаз Порчи... Интересно, у кого ещё можно невзначай спросить нечто подобное? Надо будет попробовать, когда в следующий раз увижусь с Чайльдом – он наверняка разболтает мне всё до последней эмоции. ...Твои эмоции от того, что ты можешь навредить своему организму, держа в руках опасную химию, меня смущают. Звучит не слишком здорово. Надеюсь, что у тебя хотя бы не появляется мыслей облить себя намеренно. Не думай, что я тебя осуждаю; в каком-то смысле я ожидал подобный ответ, но это всё ещё звучит тревожно. Говоря о моих любимых ощущениях... Только не смейся, Доктор: прикосновения других людей для меня и дар, и проклятье. Мне нравится чувствовать, когда меня касаются те, кому я могу доверять, что, конечно, едва ли мне знакомо, но когда меня пытаются трогать другие... Иногда я могу стерпеть чужие руки – особенно тогда, когда ощущаю их через слой ткани – а временами накатывает так сильно, что от касаний почти тошнит. Странная реакция, и всё же я не преувеличиваю. В клочья готов разорвать уважаемых деловых партнёров и прочие вынужденные контакты, когда они пытаются притянуть меня за плечо или запястье... Ненавижу. И периодами вполне терпимо, но бывают моменты, когда даже после рукопожатия мне приходится пить воду или даже тактично отходить в уборную. Отчего? Потому что почти трясёт. Мерзость. Воспоминания о моём, как ты знаешь, счастливейшем детстве накатывают волной. Почему в наше время малознакомые люди всё ещё не могут спрашивать разрешения? Зачем эта фамильярность? Или всем правда так легко воспринимать, когда их трогают?.. Люблю ли я посещать театры? И ты ещё удивляешься моим вопросам... Я люблю театры; посещать их – совсем нет. Ни постановка, ни сюжет, ни что либо ещё не имеет значения, когда ты – важная шишка, окружённая вниманием мелких сошек. Всем плевать на актёров и основную цель визита – представление; они приходят, чтобы завести новые знакомства, наладить связи и обговорить грядущие сделки, и я, как лицо экономики Снежной, вынужден участвовать в этом балагане. Бесконечные очереди как на подбор толстых и невысоких мужичков выстраиваются к моей персоне в надежде выбить сделку, дать о себе знать или, хиличурл бы их побрал, сосватать своих дочерей, что мерзко даже не из-за моих.. предпочтений. Девчушкам лет семнадцать, а их выряжают, как отчаявшихся дам, и показывают мне, как товар. Они даже не знают, заслушиваю ли я доверия... И им повезло, что на самом деле я не последняя тварь, готовая пользоваться наплевательским отношением к сохранности их собственных дочерей. Постоянно думаю о том, что раз не согласился я, они обязательно найдут кого-нибудь мельче, довольного возможностью вырвать ещё не распустившийся цветок с самым корнем. Идиоты, не способные добиться положения собственными силами. Эта беспринципность... И всё это в театре – в месте, где должно царить высокое искусство. Отвратительное отношение к творчеству. Кстати говоря, какая форма искусства больше всего приятна тебе? Очень интересно узнать мнение учёного. А сегменты меня не обижают, если ты об этом задумался. Настораживает только, что они начали так внимательно ко мне приглядываться – будто ловят каждое моё слово. Даже не знаю, как это объяснить... Есть идеи? У меня вот есть отличная о том, как тебе гарантировать сохранность следующих отчётов. Не пробовал навести на своём рабочем месте порядок? Клянусь, я бы убрался у тебя сам, лишь бы избавиться о мыслей о том, что даже в свинарниках обычно чище, чем у тебя (вычитая деньги за работу из твоей заработной платы, конечно). Поверь, Доктор, чистота упрощает жизнь. (– Вы в последнее время изменились... – задумчиво начал Омега прямо над ухом. Дотторе ругнулся, не заметив, как сегмент подошёл к нему со спины. – Это тебя удивляет? – он с лёгким раздражением поднял брови, не понимая смысла сказанных Омегой слов, – даже ты, созданный для того, чтобы отражать меня в конкретный отрезок времени, отличен от прообраза и, следовательно, подвергнут некоторым изменениям. Повернувшись к сегменту лицом, Дотторе наблюдал, как тот фыркнул, и, многозначительно посмотрев на письмо, вышел из кабинета, для вида прихватив какую-то бумажонку)