Зеркала обмана

***

Огромное зеркало в спальне Малфой-Мэнора отражало бледное лицо Гермионы. Изумрудное платье, выбранное для вечера в честь её мнимого перехода на сторону Волан-де-Морта, подчеркивало хрупкость её фигуры, но не скрывало стальной блеск в глазах. Рядом, с ехидной улыбкой, вертелась Пэнси Паркинсон, помогая застегнуть сложную застежку на спине. – Изумруд тебе к лицу, Грейнджер. Неожиданно для… ну, ты понимаешь. Но Темный Лорд оценит твой прагматизм, - подметила Пэнси, разглядывая платье на Гермионе. Гермиона натянула едва заметную улыбку, придерживая платье, чтобы не задеть свежие раны под ним. – Надеюсь, что я не просто так сейчас тут наряжаюсь и вечер будет интересным.  – Интересным? Или опасным? Ты слишком спокойна, Грейнджер, – сказала Паркинсон с подозрение в голове  – А как мне надо себя вести, Паркинсон?  – Слишком спокойна. Что-то ты затеваешь. Не верю я в твоё внезапное прозрение. – А что, по-вашему, я должна делать? Биться в истерике перед Темным Лордом? Я сделала свой выбор, мисс Паркинсон. И я буду его придерживаться. Грейнджер поправила волосы, они наконец-то были не в засохшей крови. Раны на теле все еще болели, поэтому каждое движения руками было испытанием для гриффиндорки. – Ты знаешь, что ты жива благодаря, Драко? – спросила Пэнси, почти шепотом, будто кто-то мог их услышать.  – О, спасибо, Малфою за милость, – с ноткой сарказма, произнесла Грейнджер.  – Ты должна быть ему благодарна, Грейнджер, не все грязнокровки выжили после той битвы.  Внезапно, словно удар током, её пронзили воспоминания. Не отдельные картинки, а целая волна ощущений – запах дыма и гари, крики раненых, удушающая тяжесть поражения. Она увидела себя, грязную, израненую, среди груд обломков разрушенного замка. Увидела Рона, бледного и изможденного, пытающегося защитить Гарри. Увидела Гарри… Как он беспомощно кричит от боли, пока Волан-де-Морт пытает его Круциатусом, а потом сажает в клетку как животное и уносит с собой.  Изображение расплылось, заменившись ощущением безысходности, холодом пустоты, где не осталось ничего, кроме пепла и смерти. Она услышала эхо собственного крика, глухого, беззвучного в этой новой, ужасающей реальности. Гермиона резко зажмурилась, прижимая ладони к вискам, пытаясь остановить наплыв воспоминаний. Внезапная слабость пронзила её, заставив опереться на туалетный столик. Это был не просто ужас от воспоминаний, это был ужас воспоминаний о поражении, ужас. Того, чего нельзя было допустить. И именно это знание – острая, нестерпимая боль от осознания проигранной битвы – пронзило её сильнее всего. В этот момент ложь, которую она строила вокруг себя, казалась невыносимо тонкой, а её роль – предательски хрупкой. Из воспоминаний вывела открывшиеся дверь,  и в комнату вошел Драко Малфой. Его лицо было бледнее обычного, глаза – напряжены и тревожны. Он молча остановился у порога, взгляд его скользил по Гермионе, задерживаясь на едва заметных следах ран под изумрудным платьем.    Пэнси уловила изменение в атмосфере, её взгляд метнулся от Гермионы к Драко и обратно. Гермиона же, скрывая внутреннюю бурю, продолжала играть свою роль, сосредоточив все свои мысли на том, как использовать этот вечер в своих целях. Она играла в опасную игру. – Милое платице, – как будто с сарказмом в голосе, сказал Малфой. – Выбрала ей самое лучшее, – отчиталась Пэнси и поспешила покинуть комнату. – Ты ведь знаешь, что жива , потому что я этого захотел? – спросил Драко, устроившись в кресле. – Я не просила этого, можешь меня убить хоть сейчас, Малфой, – ответила Гермиона, не скрывая своей неприязни к бывшему однокурснику.  – Знаешь, Грейнджер, я бы с удовольствием задушил тебя голыми руками, – дальше как будто бы должно было быть продолжение его фразы, есть какое-то «но», которое Драко Малфой не хочет раскрывать.  – Так задуши. Гермиона не понимала почему Драко Малфой захотел, чтобы она осталась жива, разве он не хотел бы , чтобы она умерла? Чтобы умерла очередная грязнокровка. Ведь все шесть лет обучения в Хогвартсе, Малфой буквально желал смерти всем маглорожденным, упоминая, что чистота крови важна. Малфой понимал, что сохраняя её жизнь, он ставит под угрозу свою, но по-другому он не мог. Он не допустил бы , чтобы кто-то тронул её, она принадлежала ему. По крайне мере этого хотел он. Нахождение Грейнджер в Малфой Мэноре не случайно, он знал, что как только он захочет отказаться быть Пожирателем, то покопаясь в его мыслях, Волан-де-Морт захочет надавить на больное, шантажировать, говоря, что убьет её, если тот откажется. – Никогда бы не подумал, что ты будешь на стороне зла, – усмехнулся Малфой. – Людям свойственно меняться, Малфой, – съязвила Грейнджер. – Буду надеяться, что у тебя есть план, иначе ты просто полоумная. – Я знаю, что я делаю, можешь не переживать.  – Я и не переживаю, Грейнджер. В дверь постучали, а затем туда зашел Тео. – Не хочу прирывать вашу идиллию, но уже пора идти в общий зал, – Нотт по-хозяйски прошел в комнату. Троица отправилась в зал, где проходило торжество. Гермиона, Тео  и Драко шли по длинным, мрачным коридорам Малфой-Мэнора. Каменные стены были украшены портретами предков Малфоев, их лица, казалось, наблюдали за ними с презрением и скрытой угрозой.  Гермиона, шагая рядом с Драко и Тео, внешне сохраняла спокойствие, но внутри её мозг лихорадочно работал. «Как добыть информацию? Как узнать, что они действительно задумали?»- повторяла она про себя, пристально рассматривая каждую деталь интерьера, каждую случайно брошенную фразу, пытаясь найти зацепку. Она пыталась казаться невозмутимой, но её жесты были напряженными, а взгляд – острым и проницательным. Тео, ходя рядом, погрузился в свои мысли, его лицо выражало тихую настороженность. Он перебирал в голове свои планы, взвешивая риски и возможности. «Гермиона… играет ли она с нами, или она действительно на нашей стороне?» - думал он, и это вопрос казался ему более опасным, чем любой другой. Драко же, шагая впереди, казался невозмутимым. Но за холодной маской скрывалась сложная палитра чувств: тревога за Гермиону, недоверие к ней и смутная надежда.   «Она сильна, очень сильна. Но сможет ли она выдержать?» – думал он, сжимая кулаки в карманах. «И что я буду делать, если она проиграет…» Внезапно коридор раскрылся в огромный зал, освещённый мерцающим светом факелов. Воздух был пропитан запахом вина и странных духов. Пожиратели смерти толпились в зале, их лица, освещённые призрачным светом, выглядели страшными масками. Беллатриса Лестрейндж, с дикой улыбкой, разговаривала с Сивым, его высокая фигура казалась грознее всех. Люциус Малфой стоял особняком, его лицо выражало спокойное, но напряжённое ожидание. Среди них были и молодые пожиратели, с горящими глазами и преисполненные самоуверенности. Атмосфера гудела от скрытого напряжения и предвкушения чего-то ужасающего. Гермиона, Тео и Драко остановились у входа, их взоры обвели залу, и в тих глазах отражались абсолютно разные мысли. К трио подошла Пэнси Паркинсон и Блейз Забини.  – Глупые аристократишки, – выругался Блейз.  Гермиона раскрыла рот от удивление, она бы никогда не подумала, что Забини мог так отзываться о тех, с кем они общались каждый день.  Драко, Гермиона, Блейз, Тео и Пэнси, отодвинувшись от основной толпы, прижались к колонне, украшенной резными змеями. Музыка доносилась до них приглушенно, но не заглушала напряженного шепота. – Как будто война – всего лишь неудобство, мешающее очередному светскому рауту, – Драко с отвращением осмотрел зал, наблюдая за каждым Пожирателем. – Согласен. Вся эта показная роскошь. Тошнотворно. Они бы с таким же удовольствием пировали на костях своих врагов, – Блейз потягивая огневики, с презрением смотрел на свою мать, которая ворковала с каким-то мужчиной. – Они даже не пытаются скрыть своего безразличия. Как будто всё это – грандиозная постановка, а не война, которая пожирает всё вокруг. Их высокомерие – Тео не стесняюсь плюнул на мраморный пол, – отвратительно. – Они просто глупы. Абсолютно глупые. Думают, что их богатство и положение защитят их от последствий. Им невдомёк, что Темный Лорд использует их, как пешек, – Пэнси язвительно улыбалась, подкуривая сигарету. Гермиона, внимательно слушала, не вмешиваясь в их разговор. – Использует и уничтожит, как только они перестанут быть полезными. Я вижу в их глазах только страх, прикрытый фальшивым блеском. Они не воины, они паразиты. Живут за счёт страданий других, – Драко посмотрел в сторону своего отца, который стоял возле Темного Лорда, кивая, соглашаясь со всеми словами своего повелителя. Гермиона сжала кулаки. Их слова подтверждали её опасения. Они не были такими уж ярыми сторонниками Волан-де-Морта, как казалось. Они были заложниками ситуации, пленниками своих амбиций и страхов. Она поняла, что они, как и она сама, играют опасную игру, и никто из них не хочет играть до конца. Она незаметно выпрямилась, её взгляд стал решительнее.  – Вина? – к компании подошел официант с подносом, на котором стояли хрустальные бокалы с красной жидкостью. Гермиона взяла бокал.  – Какого вероятность, что это не кровь? – с подозрением спросила Грейнджер. Блейз рассмеялся.  – Не переживай, Грейнджер, всю кровь выпил Темный Лорд, а нам простым смертным приходится давиться этим, – Забини взял бокал у Грейнджер и покрутил у себя в руках. Гул разговоров в зале постепенно стих. Волан-де-Морт, стоящий на небольшом возвышении, элегантно постучал острым концом серебряного ножа по тонкому бокалу, наполненному темно-красным вином. Звон, неожиданно резкий в наступившей тишине, заставил всех присутствующих замолчать и обратить на него внимание. В зале повисла напряженная тишина. Только мерцание свечей нарушало темноту. Волан-де-Морт медленно поднял бокал, вино в нем отсвечивало кровавым рубином. Его лицо, бледное и хищное, было неподвижно, словно маска. – Мои верные последователи,– его голос, низкий и ледяной, разнесся по залу, – Сегодня мы празднуем не просто очередную победу, но приход в наши ряды особого союзника. Гермионы Грейнджер! Раздались вялые аплодисменты, больше напоминающие осторожное одобрение, чем ликование. Гермиона, стоящая рядом с Драко Малфоем, резко побледнела. Её взгляд упал на огромную клетку из темного, словно обсидиан, металла, внезапно появившуюся в дальнем конце зала. Внутри, избитые и изможденные, сидели Гарри Поттер и Рон Уизли. Гермиона пошатнулась, едва не упав в обморок. Пэнси Паркинсон, стоящая рядом, быстро поддержала её, её рука крепко сжала плечо Гермионы.  – Держись, – прошептала она, её голос был тих, но полон решимости. Рон, увидев Гермиону, бросил на нее взгляд, полный глубокого разочарования, такого, что Гермиона, несмотря на всё происходящее, почувствовала удар – словно пощечину. Волан-де-Морт, наблюдая за этой сценой, издал тихий, едва слышный смешок. – Грейнджер, – продолжил он, медленно опустив бокал, – одна из самых одарённых волшебниц своего поколения, поняла, куда ведет истинный путь силы. Она отбросила иллюзии, увидела неизбежность нашей победы. Взяла пример с тех, кто не боится принимать правильные решения. Его взгляд медленно обошел присутствующих. В нем не было триумфа, только холодное, безучастное превосходство. – Многие из вас всё ещё колеблются, скрывая свою нерешительность за масками лояльности. Боитесь сделать окончательный выбор. Но посмотрите на Грейнджер! Она не побоялась пожертвовать всем ради будущего, которое мы создадим! Он указал ножом на клетку с Гарри и Роном. В зале воцарилась мертвая тишина. – Берите пример с Грейнджер! Присоединяйтесь к нам, и вы увидите, что истинная власть принадлежит только сильным! Аплодисменты, наконец, раздались, на этот раз – громче и более уверенно. Но в них слышалось не столько ликование, сколько страх и неопределенность. Гермиона, держась за руку Пэнси, смотрела на своих друзей, запертых в клетке, и понимала, что она попала в очень опасную игру.