Жжёная карамель

*** Минхо проснулся лишь к обеду, и насилу разлепил свои веки. Тело ныло, кожа зудела, и пахла какой-то хренью, ах да, точно - треклятая мазь. Забитые мышцы отдавали неприятной болью, как зубной, причем во всех возможных местах. Тяжелая голова, сухость во рту, и в глазах режет - состояние просто "превосходное". - Блядство.... Ли приподнялся на локтях и огляделся по сторонам. Из широкого окна бил свет: день пытался занять свои права и заполнить эту комнату целиком, играя солнечными зайчиками на голых стенах. На мягком стуле цвета дождя лежала кофта и рваные джинсы. Ли посмотрел на чёрную ткань, подтянулся, прогнувшись вперед, и взял ее в руки. Поднеся к лицу, он вновь уловил знакомый аромат. Парень невольно усмехнулся - значит между ними всё произошло взаправду. - Безумие... - произнесли губы. Тонкие нити до сих пор излучали аромат полевых цветов и мёда, что смешались с его естественным запахом кожи. И эти ароматы будто и не осязаемы, а уже в подкорке головного мозга, и будут отныне преследовать его, как легкая дымка костра. Ли закрыл свои глаза, сжал кофту, и откинулся на теплую стену, что уже нагрелась от майского солнца. Серебряный ключик, стянутая молния, и сливочная кожа под ней. Тяжелое дыхание, тонкие руки, изящно выгнутая шея, что затерялась под его языком. - Ох, завали свои мысли... - Ли зажмурился, небрежно растрепал волосы, и тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение прошлой ночи. Отыскав на тумбочке очки, парень вылез из постели и сладко потянулся, широко зевая. Бросив последний взгляд на кофту, он в одном белье направился в ванную. Открыв дверь, Минхо вспомнил, как вчера утром обнаружил на пороге этого кареглазого шатена с щенячьими глазками, что сидел перед ним на коленях нагло разглядывая его голую грудь. Минхо хмыкнул, вспомнив, как ночью этот щенок пытался снять с него кофту в "медицинских целях". Может, просто хотел повторить утро и полюбоваться. Но Минхо был вынужден отказать. И да, сам оголил. Но теперь они на равных. И то шатен уже видел его в одном нижнем белье, успел усладить свои глаза, а Минхо лишь облюбовал голый торс. Правда, кто же знал, что ему настолько понравится этот вид на вкус... Контрастный душ быстро привел в чувство близкое к привычному - более собранному и сдержанному. Холодная вода разогнала кровь и смыла остатки прошлой ночи вместе с навязчивыми воспоминаниями. Настенное зеркало над раковиной и аккуратные диоптрии округлой формы позволили оглядеть подтянутое тело: ключица обрела мерзковатый желтенький оттенок, но уже не болела - спасибо вонючей мази, - кое где на груди все еще красовались такие же лилово-яичные пятна, на левом предплечье синяк еще не выцвел, а окрасился в еще более ужасающий свекольный оттенок, будто Минхо выбил себе татуировку в виде пятна Роршарха. А вот на плечах можно было разобрать следы чужих длинных пальцев, что так впивались в него этой ночью. Мда... Ким Сынмин оказался парень не промах: попал неоднократно и весьма болезненно. Но ему знать об этом не обязательно. Минхо обмотал полотенце вокруг талии и потянулся за зубной щеткой, как вдруг застыл: та лежала аккуратно рядом с раковиной на темном мраморе туалетного столика с уже нанесенной полосой белой пасты. Ли вначале совершенно не понял юмора и даже оглядел ее - его ли эта щетка вообще? Но нет, точно его. Старший чистил зубы, поглядывая то на пасту, то на себя в зеркале, и перед глазами вновь появился образ шатена, что весьма буйно сопротивлялся в этой ванной, отталкивая. Пришлось тогда заломить ему руки. Но их общее отражение усладило самолюбие Минхо - загнанный взгляд Кима, такого колючего, но робкого, сдавшегося под напором сильных рук, нереально щекотал нервишки. И пусть тот яростно полоскал рот, демонстрируя, что ему не понравился поцелуй, Ли слышал как это прекрасное горло выпускало наружу несдержанные стоны пока язык блуждал в его полости, толкаясь в нёбо. Тело Кима больше не обманет. Ли знал это наверняка. Минхо вернулся в комнату и снова рухнул на кровать, запрокинув руки над головой, так и не одевшись. Двигаться не хотелось совсем. Мягкость постельного заманчиво предлагала сохранить свое равновесие именно здесь. Тело - умытое, посвежевшее - умоляло остаться на весь день в этой ленивой позе, позволив ему восстановить силы. Мышцы бедра ныли, и просили того же. Вчера им пришлось несладко. Да, Ким Сынмин не пушинка. Только сминать в ладонях его тело было довольно приятно... Минхо скрипнул зубами и тяжело выдохнул, глядя в потолок. На самом деле пора прекращать думать о Киме в этом самом ключе. Иначе ему точно придется прописаться в монастыре. Надо думать о чем-то невинном. Например, только о губах. Да, точно. Об этих терракотовых линиях, что с виду кажутся плотными, широкими, совсем мальчишескими с легкой вздернутой верхней, что заметна лишь при взгляде на нее в профиль или снизу вверх. Она всегда смешно оттопыривалась и выглядела по-детски мило, когда Ким крепко спал сомкнув ее с нижней пухлой. И эти губы удивительно мягкие, упругие, и нежные. Как пудинг. Лучший в мире пудинг. И этот терракотовый оттенок меняет свой цвет на ежевику стоит лишь зацеловать... Лакомый кусочек. Амброзия. Минхо продолжал разглядывать потолок, медленно дыша. Мысли углубились и перед глазами предстала картина: рельеф косых мышц живота, линии рёбер, россыпи стекающих капель пота и широкие плечи с прекрасной линией акромиона, расправленные в стороны, как крылья. И сосочки. Розовые сосочки на языке. Жалобное "пожалуйста" на выдохе, и чужие губы на шее, что вылизывали каждую венку, а после так волшебно стонали… - Прекрати!.. - зашипел на себя Ли и прикрыл ладонями лицо, жмурясь. - Серьезно, Ли Минхо, задрал думать о нём, возьми себя в руки!.. И, конечно, старший взял. Себя. В руки. Наверное, баловаться таким образом ему придется неоднократно. Год воздержания. Во-первых. И эти терракотовые линии. Во-вторых. И упругие округлые ягодицы. В-третьих. И шея эта тонкая, изящно выгнутая. И скулы эти. И линии плеч. И кожа сливочная, что дрожит, и капли пота, что стекают по ней куда-то вниз. И шортики эти короткие... В тридесятых, блядь! - Я реально свихнусь... - Минхо дрожал, чувствуя как горячая влага стекает по голым бёдрам и марает полотенце. Выругавшись он достал из тумбочки влажные салфетки и поклялся думать о Киме как можно меньше. Вчерашняя ночь была прекрасна. Вне сомнений. Он бы повторил. Вне сомнений. Но желательно с продолжением. И чтобы долго. И томно. И у него в кровати, и чтобы сжимать эти округлые ягодицы и вдолбить Киму. Вдолбить так, чтобы понял - так издеваться над телом нельзя. Секса он не хочет. Секса он боится... Недотрога. Минхо тоже не хотел секса. Он не думал о нем в этом самом ключе. Но вот они лежат на кожаной обивке, он трется об него, и всё померкло, поплыло... Потом этот сон, где он разложил младшего на столе, а тот скулил так, что в глазах потемнело, и в штанах резко стало тесно. И комната эта, пол, руки, что тянутся к его ширинке, его собственная ладонь, что мнет чужой стояк сквозь белье... Потрясающе. И эта кухня, чтоб ее, с этим стулом, и Кимом на нем с голыми розовеющими сосочками, что виляет бёдрами и вжимается в него своим пахом, а его язык облизывает пальцы, и это бесконечное "хён... еще". Минхо схватился за голову, чувствуя, что снова надо взять себя в руки. - Ну просто пиздец... - выдохнул он обреченно, вытирая бёдра, и кидая смятые салфетки в урну. Парень вжался затылком в подушку, жмурясь от ещё не затихнувшей разрядки, а хотелось вжаться в Кима. Чтоб прям всем весом. Сверху надавить и зацеловать, чтоб изнежить и вынудить повторять это "ещё"… Это реально полный аут. Хоть волком вой. Минхо начал потихоньку сходить со своих рельс, но уже не от похотливых желаний, а осознания, что младший всё равно не вылетал из головы. Сколько ни дрочи. Не выходит. И сообщение в KakaoTalk "Не бурчи, хамелеон… До завтра" как-то уж очень стимулирует и подпинывает выползти из берлоги. В итоге мысль встретить этим поздним утром парня, что оставил свой запах на его кофте, как и свой образ в черепной коробке, вынудила Минхо вскочить на ноги и переодеться во что-то более-менее не растянутое и не столь древнее. Не то, чтобы он хотел принарядиться, просто... Ну чтобы по-человечески выглядеть. Симпатично так. Натягивая свои серенькие спортивки, и черный хлопок футболки, Ли вспоминал последний год с Кимом, пытаясь понять, в какой момент он начал засматриваться на него не так как принято смотреть на парня. Что стало причиной? Обаяние? Улыбка широкая и такая … сердцеразбивательная? Глаза эти, щенячьи? А может, его спокойный характер, или веселый нрав, и такая своеобразная злобная милота, ведь с ним Ким всегда был немного дерзким. Вразумительного ответа, почему глаза все равно непроизвольно устремлялись в сторону Кима без причин, и почему, если ловили встречный, внутри разливалось тепло, и хотелось улыбаться, и подойти поближе, ущипнуть за пухлую щеку, шлепнуть по попке, просто прикоснуться, - не было. Вот ты хоть тресни. Ну что там было такого между ними, чтобы захотелось большего? Гуляли часто вместе. Киму очень идут длинные пальто. Он смотрится в них... красиво? Держались за руки у него в машине осенью. По приколу. Но блин как же было приятно… Смеялись. От Кима пахло вкусно. Надо было тогда другое желание загадать. Чертова звезда... Попросить, чтобы сердце так не щемило. Чтобы перестать пялиться. Но нет же, пожелал, чтобы прогулка им запомнилась. Глупое желание. И, конечно, оно сбылось, да так, что потом одному гулять не хотелось уже от слова совсем. Кофе Минхо любит. Холодненький. И Ким любит. И варит вкусно. А когда вместе пьешь из трубочки, и в глаза смотришь, как-то даже вкуснее кажется... - А... дебил... - Минхо хлопнул себя по лбу. - Придурок, реально придурок! А взгляд у Кима такой тёплый. Озорной. Будто в этих кофейных радужках затерялись смешинки... А когда смотрит ему в глаза - стесняется. И это заметно. И это приятно. Аж бесит... А когда на концерте он впервые вышел за линию и посмотрел на него, это было... Пиздец как хорошо было. Смотрел так робко. И смущался как птенчик. Смешной такой. А улыбка на все лицо. И ждал. А он как идиот полез тоже за линию, чтобы этот глупый щенок не остался за чертой один. Потому что так надо. Бесить его и ухахатываться от того, как Ким краснеет и злится - восхитительно. И карамельные пряди эти такие пушистые, мягкие, что хочется дотронуться. И ворчит Ким прикольно. Как старичок. И мыслит нестандартно. И прямой как стержень. Палит прямо в лоб. На те, распишитесь. И все равно нравится. А теперь не просто нравится. Теперь его хочется. Обнять хочется. Поцеловать. Приласкать и чтоб понежился в тёплых руках. Он такой ранимый на самом деле, такой покорный, дурманящий юноша… - Ну чтоб тебя, Ли Минхо, реально завали уже свои мысли! - выругался парень с каким-то остервенением натягивая на себя белые носки. А вот смотрит на этот белый цвет хлопка и видит чужие гольфики до середины икр, мягких, упругих икр… - Господи, за-ва-ли уже! Старший с тяжким грузом осознания, что он реально влип и потерял голову из-за парня, и не какого-то там из неизвестно откуда, а его друга-врага, которого он знает вот уже почти шесть лет, его мембера Ким Сынмина... трижды блядь, - вышел в коридор. Ли прошлепал в своих ушастых тапках на кухню, расчесывая волосы пятерней, что после душа снова непослушно торчали во все стороны, и пушились. Надо было выпить кофе. Холодного. Чтоб лед в зубах хрустел. И успокоиться. Не успел он сделать и трех шагов, как услышал дивный аромат. Минхо встал как вкопанный и закрыл глаза. Боже... Токпокки. Парень на цыпочках подошел к распахнутому дверному проему и воровато взглянул на содержимое кухни, опершись плечом о косяк. Глаза невольно блеснули, увидев безумно уютную картину: горячий токпокки скворчал на плите, свежезаваренный кофе витал по воздуху, окропляя пространство ароматами зёрен, а у плиты стоял стройный молодой человек в светло-голубой рубашке оверсайз с закатанными рукавами, запрятав свои худые коленки в широкие карго горчичного оттенка из под которых торчали фиолетовые носочки. Его пушистая копна жжёной карамели блестела от бликов солнечного света. Он что-то напевал себе под нос, время от времени ворча на шипящий токпокки. - Даже не смей брызгаться, зараза! - бурчал шатен, угрожая сковороде деревянной лопаточкой. "Просто умилительный мальчишка..." Ли забыл все, что он там себе наобещал, и незаметно подкрался со спины, как будто у него вместо ног были кошачьи лапки на мягких подушечках, и осторожно обнял парня за талию, положив подбородок на чужое плечо. Шатен едва уловимо вздрогнул. - Доброе утро, Минхо, - знакомый голос до сих пор был сиплым. - Откуда узнал, что это я? - Мятой пахнешь. - А ты мёдом. - Я наде... догадывался, что ты зайдешь, - кашлянул парень и продолжил помешивать рисовые клёцки. Правда как-то слишком интенсивно. И петь перестал. Явно нервничая. Ли взял его за руку, что сжимала лопаточку, и заставил прекратить истреблять будущий завтрак-обед. - Все хорошо? Ким вдохнул воздуха и медленно сглотнул на выдохе, глядя на чужую ладонь над своей рукой. Соус продолжал капать с лопаточки обратно в сковороду, а он как завороженный смотрел на чужую кисть: вены такие красивые, бугристые, а ладонь сама тёплая, сильная, широкая. И прямо сейчас держит его руку. Невероятно... - Я напугал тебя? - Нет. - А чего дрожишь? Минхо убрал ладонь и вновь обнял его обеими руками за талию, заглянув через плечо на содержимое сковородки. По лицу расплылась довольная улыбка: готовить это нехитрое блюдо Ким Сынмин умел превосходно. Пахло вкусно. Пар струился как надо. Минхо слегка наклонил голову на бок, коснулся носом шеи и вдохнул аромат чужой кожи. Пахло тоже вкусно. - Мы не одни, - проворчали уста. Минхо показалось, что шатен скорее расстроен этим фактом. - И кто здесь? - Хан-и. - А Йена? - Уехал недавно в Каннам, - шатен вдруг слегка повернул к нему голову, практически столкнувшись с чужими губами, и добавил: - Сказал, что вчера на кухне мы выглядели как два придурка. - А ты? - Ну... промолчал. Я бы ответил, что меня не волнует его мнение по поводу наших умственных способностей. Но он мой лучший друг. Пришлось быть повежливее. - Вот и молодец. Ли развернул парня к себе лицом и встретил кофейные радужки с веером коротких тёмных ресниц, что смотрели весьма серьезно сквозь тонкое стеклышко - Ким дома тоже предпочитал носить очки, а не линзы, и они у него были забавные: закругленные, с черной оправой, и он в них выглядел на пять лет младше. Густые широкие брови огибали взгляд прямой низкой линией, придавая лицу миловидное выражение. - Йена думает, что мне стоит тебя остерегаться. - Ким неловко улыбнулся. - Бан Чан хочет меня переселить в их общагу. Все думают, что я не смогу за себя постоять? Мне не нравится, что ребята считают меня слабаком. Младший поджал свои губы, слегка облизнув нижнюю, и Ли бессознательно перевел на них свой взгляд. Его янтарные крапинки блеснули огоньком и рот невольно приоткрылся. Ли слегка напрягся, желая склониться, но тут же захлопнул свой рот и отдернул руки - он же решил, что надо прекращать с этими мыслишками. Пора браться за мозги. Все равно ведь закончится тем, что он будет один сам с собой баловаться. А хотелось бы побаловаться с Кимом. Так. Стоп. Опять не туда... - Минхо? - М-м? - Ты... тебе нечего мне сказать? Минхо поднял взгляд на карие и пару раз сморгнул. Он что-то пропустил? Прослушал? - Ты не слабак, - озвучил он первое, что пришло в голову. Ну и Минхо не слабак. Устоит. Ким помолчал, и тряхнул плечом в своем нервном жесте. Его челка от жара плиты немного взмокла и спадала на глаза. Старшему хотелось поправить эти выбившиеся пряди, убрать со лба, аккуратно заправить за ушко, и притянуть Кима к себе за шею, чтобы эти терракотовые линии снова растеряли свой цвет в зацелованной ежевике. Так. Стоп. Опять... - Хён? - свободная левая рука младшего нерешительно ухватилась за чужой локоть. Минхо дёрнулся и отстранился. Пройдя к столу, он сел на стул, скрестив ступни, и поправил очки. Самоконтроль. Никаких провокаций. Ким смотрел на него теперь как-то странно и невольно напрягся. - Как шея? - спросил Ли как ни в чем ни бывало. Ким инстинктивно потрогал ее, и смущенно потупил взор, запрятав едва пылающий коралловый пион под ушком. - Почти прошла. Он поднял на Ли глаза, дотронулся лица и указал пальцем на левую щеку старшего. - Тоже, - отозвался на этот жест Минхо: пощечина, что еще вчера была багровее цвета крови, теперь почти выцвела. - Как горло? - Нормально. - У тебя голос сиплый. - Пройдет. - Ким демонстративно прокашлялся. - Шея почти фиолетовая. У меня такие толстые пальцы? Мерзковато смотрится. Ким поправил ворот рубашки, и отвернулся к плите. - Нормальные у тебя пальцы, хён, - буркнул он, вновь помешивая свои клёцки. - Хан-и уже видел тебя? - Я сказал, что мы подрались, - ответил Ким, предугадывая о чем хочет уточнить Минхо. - Говорит, что наши взаимоотношения стали "на редкость ужасными". Его глаза почти вылетели из орбит, челюсть отвалилась, и кажется он начал тебя побаиваться, ну или немного злиться. Сынмин невольно ухмыльнулся, а Ли фыркнул и скрестил руки на груди, нервно подергивая ступней. Ким снова обернулся, и после очередного молчания добавил: - Можешь не переживать, хён. Я сказал ему, что сам виноват и теперь у нас всё хорошо. - Так и есть. Ким не понял, что именно "так и есть". То что он сам виноват, что довел старшего до шизоидного состояния и тот был готов прибить его к паркету тряпичной куклой, или что теперь между ними все хорошо. И вообще, что есть "все хорошо"? Кима не отпускала мысль, что их новый уровень взаимоотношений не ясен до конца. Кто они теперь друг другу? Если бы между ними была только похоть, то наверное она угасла этим утром, и он не поперся на кухню готовить старшему завтрак, а тот в свою очередь не обнял его, а теперь не смотрел с такой хитринкой в глазах, не сумев запрятать за тёмными радужками немного нежности. Знакомая робость в глазах Ли изменилась: стала более тёплой, зыбкой, как туманная плёночка, будто бы старший смотрел на то, чем можно любоваться. Конечно, Ким не ждал так скоро никаких конкретных слов или высокопарных признаний в чувствах за совместным поеданием рисовых клёцок. Минхо точно не такой человек. Ждать от него подобного было бы весьма опрометчиво. Но внести ясность хотелось. Хоть малюсенькую. Сынмин не привык так жить. Сумбурно. Хаотично. Плыть по течению без четкого плана, полагаясь лишь на хрен знает что. Правда как спросить об этом Минхо, которому он сам заявил: "Надеюсь, ты ни на что не рассчитывал, хён"? Ким не знал. Особенно если учесть, что после он надменно расхохотался. А потом заявил: "Ты смеялся надо мной, я - над тобой. Что ты теряешь? Думаю, ничего. И я тоже ничего не теряю". Ах да, еще что ему плевать на Минхо. Просто потрясающе. Нет слов, блядь, одни эмоции... Вот почему он вечно ляпает не то, что надо? А вдруг и вправду у Минхо все не серьезно? И он ни на что не рассчитывает. А если и рассчитывает, то на что-то весьма приземленное, и после, получив свое, он отпустит его. "Он ничего не потеряет, а вот ты потеряешь многое". - усмехнулось подсознание и Ким закрыл глаза, сглотнув подступивший ком. Мысли вновь хаотичной стайкой бились о черепную коробку, не давая ни единого ответа. - Вроде вчера ты сказал, что я могу только мечтать об этом, - вырвал его из размышлений Ли и кивнул в сторону плиты, где продолжал аппетитно скворчать токпокки, утопая в остром соусе. Ким теперь проклял свой язык повторно. Он ведь вчера на самом деле не планировал отвечать ему "Размечтался" или как написал после в сообщении: "Заднице моей это скажи". Он давал себе слово, что постарается думать дважды прежде чем открывать свой рот. Ради спокойствия Минхо. Но получается плохо. Очень плохо. Язык уже привык терзать старшего своими язвительными колкими замечаниями и огрызаться. А по-другому Ким еще не научился. Сынмин кашлянул в кулак и вновь повернулся к Ли спиной, войдя в образ кухарки. - Я просто рано проснулся, - нашелся парень, но прозвучало так себе. - Неужели? - Ли как-то гаденько хихикнул. Бьет по самолюбию Ким Сынмина одним лишь тоном голоса. Чертов котяра... Ким поджал губы и медленно выдохнул через нос. Выключив плиту, шатен все же повернулся к старшему, уверенный, что сейчас наверняка расцветет пунцовым помидорчиком. Ну и пусть. Ким все равно хотел постараться быть более вежливым. - Ладно. Я специально встал пораньше, чтобы приготовить тебе токпокки и сварить кофе. Доволен? - ну почти будет стараться. Он сжимал в руках свою кухонную утварь и смотрел на старшего. Ли вдруг хмыкнул и поманил его к себе рукой. - Подойди. Только убедись, что у тебя ничего не сгорит. Ким замешкался, не ожидавший от молчаливого Минхо, что вроде как отстранялся, таких прямых выпадов в свою сторону. Его левая рука упала вниз и ухватилась за подол рубашки, нервно теребя пальцами голубой хлопок. На самом деле, идти совсем не хотелось. Расстояние хоть как-то защищало его нервную психику. И чувство собственного достоинства. - Не стой столбом. - Минхо устало закатил глаза и нетерпеливо пошевелил пальчиками. - Я же токпокки... токпокки я готовлю, - опять невпопад, путаясь в словах, промямлил младший, и мысленно треснул себя этой лопаточкой по лбу. Какого черта опять происходит?! "Приди в себя, Ким Сынмин. Дыши. Глубоко. Медленно". И он дышал. Глаза смотрели на протянутую руку с выпуклыми полосами вен, на серенькие мягкие спортивки плотно облегавшие мускулистые бёдра, и он дышал. А еще думал, что, судя по жесту, Минхо предлагает ему снова оседлать себя. Мозг тут же учтиво подогнал картинку, как этой ночью он сидел на нем в полуголом виде, позволяя старшему сосать ему... И все равно неловко. Просто пиздец как неловко. От сбивчивого дыхания в глотке совсем пересохло и Ким насилу продавил слюну. Безумно захотелось пить. И сбежать. - Тебя долго ждать? - услышал он нетерпеливый вздох. - Я не думаю, что это хорошая идея. Философ хренов. Думает он... Но походу его никто не слышал. - Не бубни. Подойди. Ким поправил очки, подтянув повыше к переносице через оправу, и неуверенно сделал шаг в его сторону. - Ближе. - Я не думаю... Минхо снова вздохнул, смешно закатил глаза и резко прогнулся вперед, приподнявшись с места; парень выловил чужую ладонь и младший в итоге неуклюже присел ему на колени, рассматривая скучный пол. Крепкие руки окольцевали осиную талию, и прижали к широкой груди. Ну вообще хорошо... Нет, на самом деле хорошо. Просто обалденно. И вставать уже не хочется. Лишь бы Минхо не догадался, что ему вот так вот сидеть своей пятой точкой на его коленях - истинный кайф... И к черту эту нервную психику и чувство достоинства... Еще бы прогнуться назад, положить голову на плечо, и дождаться, когда Минхо его поцелует, вылизывая каждую венку на шее... "Ох, заткнись. Умоляю, Ким Сынмин, просто заткнись". А сердце снова бьется как в последний раз. Пальцы вцепились в несчастную лопаточку и та норовит треснуть во всех местах. Легкие продавило каким-то тяжелым камнем и дышать все труднее. Хочется спокойного размеренного кислорода в груди, а не вот этого вот, когда хватаешь ртом сухой воздух, пытаясь быть тихим, как церковная мышь, и стыдливо жмуришь глаза, кляня себя за то, что до сих пор рядом с ним ты такая трясучка... - Не хочешь больше сидеть на моих коленях? - теплое дыхание опалило кожу и Сынмин прикусил губу, внутренне радуясь, что Ли не видит его красного лица. - Хочу. Опять ляпнул. Чтоб его... Надо было как-то красиво сказать, что-то из серии: "Если тебе хочется, могу остаться". Ну как-то уклончиво чтобы, а не вот так вот прямо в лоб со своим жалким "Хочу". - Тогда сиди пока это можно, - промурлыкали чужие губы у самой шеи и Ким снова зажмурился, отсчитывая до десяти. Он опирается о гранит. Там сзади гранит. Это не тёплый, горячий, жгучий Ли Минхо. Нет. Просто чертов гранит. Ага. Холодный, твёрдый гранит. "Какой на хрен гранит, Хван Хёнджин! Чтоб тебя..." Сынмин отложил лопаточку на стол и обнял чужие руки. Боже, какие они приятные на ощупь... Какие крепкие, ласковые, и кожа такая бархатная. В сердце защемило. Уши загорелись, как два огненных факела, будто их смачно облили керосином и подожгли прямо с костра. Руки начали подрагивать, чувствуя под подушечками пальцев выраженные бугры вен. Еще немного и коленки заходят ходуном, а тело сползет на пол мокрой лужицей. Но надо держать лицо. Держать марку. Держать вообще все, что еще можно держать. - Протрезвел? - ухмыльнулся Ли, дыша ему в шею. - Какой-то ты... странный. У Кима в очередной раз непроизвольно пробежали мурашки и он вновь сглотнул. - Я не был пьян вчера. Точнее был. Но не от алкоголя. Минхо обхватил его за бедро и повернул к себе, встречая карий взгляд. Он улыбался, и смотрел так открыто, без никакого заднего умысла, но Ким трусишка не выдержал и предпочел уткнуться в его плечо. Ему было легче вонзить свой взгляд к стене позади старшего, да хоть во что угодно, чем встречать эти янтарные крапинки. Стоял бы там сзади этот чертов гранит, Ким вонзил бы в него свои глаза. Лишь бы не замечать этот прямой взгляд, в котором блестят тысячи звёзд на тёмном небе. И глядя на это чертовски красивое небо хочется дотронуться. - Обними. Голос старшего почти в повелительном наклонении вынудил ладони Кима подняться выше, и послушно обхватить плечи. Прошло всего несколько секунд, а Сынмин уже поплыл, растаял и забыл о токпокки, о своем вопросе, что так гложет его, о бёдрах, что сводят с ума, глазах, в которых хочется потонуть, и своем робком смущении. Стало просто очень тепло и уютно. Наконец-то. Ким хотел бы испытывать это чувство спокойствия и умиротворения каждый раз рядом с ним. Он больше не хотел никаких границ, линий, разделительных полос и баррикад. У него больше не получится провести свою собственную черту, стать тем, кто перекроет старшему кислород. Это ему его перекрыли, оголили, обласкали, и изнежили так, что он сдался. Снова сдался. И снова не жалел. И к своему стыду, Ким хотел бы, чтобы это случилось снова. Только бы храбрости набраться... - Вкусно пахнешь. - Я принял душ, так что судьба вонючего препарата была предрешена. Я его замочил. - хитро ухмыльнулся Ли, будто он самый настоящий киллер-убийца, истребитель вонючих тюбиков с мазью, и справился с очередным супер-секретным заданием. Он легонько отстранил его от себя, вынуждая посмотреть в глаза, - Кстати, я нашел свою щетку, Ким Сынмин. Младший, только-только разомлевший в чужих руках, напрягся и покраснел еще больше. - Я... это... - Вроде ты говорил, чтобы я даже не надеялся на то, что ты будешь со мной милым? Ким зажмурился и проклинал теперь память Минхо. Почему он запоминает только такие выражения?! Он же много ему всего приятного сказал, да же? Как там... Ну что у него глаза красивые (охренительные глаза, просто лучшие в мире глаза), что он милый, когда дуется, и... Хотя, на этом все. Все остальное - это "ненавижу", "убью", "придурок", "невыносимый". Черт... - Я перепутал твою со своей, - сцедил Ким сквозь зубы, искренне злясь на себя в эту минуту. Долбаный трус. Ведь это наглая ложь. Ни хрена он не перепутал. У них вообще щетки разные, не только по цвету, но и по форме, и вообще у него электрическая, а Минхо пользуется обычной по старинке. Ким сделал это специально, нарочно, надуманно, задуманно-передуманно, блядь! Ведь решил, что это было бы мило. Младший видел такое в дорамах (и не только такое). А где еще ему учиться как вести себя в отношениях, если они первые? И не с девушкой, которой цветы и кофе в постель, а с парнем, которому токпокки и на коленки надо сесть. И это Ли Минхо! У кого ему совета спросить, если их недоотношения даже ими самими еще не обсуждались? У Хван Хёнджина с его занудным "дискомфортно"?! Единственные знакомые у которых есть здоровые отношения, это его родители. Пойти и спросить у них? Что-то типо: "Привет, мам, пап, я тут начал встречаться с парнем. Ага. Он классный. А тело то какое, а трогает так, что слюнки текут и не только слюнки... Не подскажете, как бы позвать его на свидание? А ничего что я в первый же день с ним поцеловался и он меня раздел? А, ничего? Ну круто".... Маму хлопнет удар. Папа выпроводит за дверь. Сестра будет ржать. Пиздец. Пиздец. Пиздец. - Ты чего завис? Ким открыл глаза, увидел эти янтарные крапинки за тонкой диоптрией милых округлых оправ, не сдержался, и с размаху уткнулся лбом в плечо старшего, почти скуля от своей беспомощности. - Ты странный какой-то сегодня... - в голосе Ли уже улавливалось беспокойство. Младший вымученно закатил глаза и встал с чужих колен, обреченно поплелся к плите, сжимая кулаки. Внутри все тряслось. Органы скрутило в жгут. Хоть выжимай кровушку по капле. Нервы угрожали разорваться. Вообще все его сознание раздраивалось, раздваивалось, путалось и сбивалось. - Я голодный, если что, - спокойно озвучил старший, и все же наигранно вздохнул, будто проторчал на кухне еще с субботы. Хотя... - Может, хотя бы кофе предложишь? Ким тут же замотался, схватил тарелку, зачем-то еще и чашку, начал наспех накладывать свои клёцки, как вдруг вскрикнул и выронил лопаточку. Минхо встал с места и подошёл к хмурому шатену. - Что случилось? - Я обжегся... - Ким сжал пальцы в кулаке, корчась, и захныкал. - Блин, болит... - Эх ты, дурашка... - Минхо осмотрел руку и обнаружил на указательном пальце соус и красное пятно: - Ожог. - Треклятые токпокки, - шипел Ким, переминаясь с ноги на ногу. Клёцки, что лежали с какого-то хрена в чашке, предпочли не комментировать выпад в свой адрес. - Не волнуйся, у меня есть лекарство, - промурлыкал вдруг Ли. Глаза его хищно блеснули и у Кима закрались смутные сомнения на счет этого самого лекарства. - Мазь? - все же предположил он. Старший отрицательно качнул головой, игриво улыбнулся и поднес худую кисть к своим губам. Глядя в глаза младшему, Минхо медленно засунул палец в рот. Сынмин замер, застыв истуканом, и уставился на него оголтелыми глазницами не в силах выдохнуть зажатый в груди воздух. Он кажется вообще перестал дышать. А Ли лениво вёл палец во рту, облизывая языком, и Ким обжёг уже свои щеки. Зрелище не для слабонервных. А у него нервы были уже на пределе возможного. Ли медленно выпустил палец изо рта, проведя по всей длине, и в конце причмокнул. Сердце Кима ухнуло куда-то вниз. - Интересный соус, - деловито отметил старший, и вдруг подхватил ошарашенного Кима под бёдра и приподнял, чтобы сделать всего два шага в сторону и усадить на пустую столешницу. Младший повторно подавился воздухом, а Ли уверенно раздвинул коленом горчичный цвет и устроился между ног, вынуждая младшего обхватить себя за талию. - Хотел попробовать какого это, - ухмыльнулся Ли. - Ты.. ты про соус или про засосать мой палец... - запинаясь проворчал младший, не имея никаких моральных сил поднять свои смущенные глаза. - Твои пальчики в соусе. Ты мне снился сегодня ночью. Правда на кухне стоял в одних коротеньких шортиках. - О, боже, не продолжай, - Ким зажмурился и стыдливо уткнулся ему в плечо. - А я тебе не снился? - Я не буду комментировать, - буркнул Ким. Минхо ему снился. Еще как снился. Вчера утром он видел его в своем сне на кожаной обивке. Старший вжимал его в диван, крепко удерживая тело в своих руках. Сынмин вспоминал каждое касание и проклинал его, проклинал себя; вспоминал, как норовил сказать, что не видит с ним эротических снов и не дрочит на его фото. Но, увы. Вчера только гордость вынудила его не прикоснуться к себе. А сегодня утром Ким проснулся уже от дикого возбуждения, увидев во сне Минхо почему-то голым на кровати. Его тело было скрыто ниже талии постельным бельем. Старший смотрел на него своим хищным взглядом и подзывал к себе. А он стоял у кровати с тюбиком мази и чувствовал, как пульсирует в штанах. Рассказывать об этом Минхо младший не собирался ни под какими пытками - слишком стыдно. И вроде как ему чётко так намекнули, чтобы он не провоцировал. А Ким хороший мальчик. Очень послушный. Если сам того желает. Если того пожелает Минхо. - Ты такой тёплый… - Ли жался щекой к его груди, обнимая крепко-крепко, словно был готов сломать младшему хребет. Ким жалобно пискнул: - Задушишь, хён. Старший покорно ослабил хватку, и Сынмин обнял в ответ, положив голову на его макушку. Обнимать Минхо приятно. Наверное потому что он не такой худощавый как он, а более мягкий, мускулистый, плечи у него такие налитые, и грудь широкая, а руки это песня... Это не руки, а просто песня, черт подери. Ким хотел бы пробежаться пальчиками от самого плеча до кончиков пальцев старшего, чтобы вкусить каждую линию этих бугристых вен, сжимать эти мускулы, взять в руки эту широкую ладонь и переплести пальцы, прижать к своей груди и затихнуть. От Минхо всегда так вкусно пахнет... Его терпкая мята и сейчас излучала яркий аромат, и Ким ловил себя на слабости утонуть в этом цвете целиком. Хван Хёнджин считает, что Ли пахнет мятным шоколадом. Но для Кима запах Минхо это что-то другое... От волос старшего всегда исходит аромат сладкой мяты, словно в них смешались ассорти конфет и холод цитрусов. А его кожа … она едва уловимо пахнет пряностями. И когда эти запахи смешиваются воедино, это необычайно вкусно, терпко, сладко, так пронизывающе глубоко, что голову кружит. Ким невольно сомкнул веки, наслаждаясь поздним, но лучшим утром в своей жизни, кутаясь в чужое тепло, вновь позволяя себе быть открытым и ранимым. Это всего на секунду. Ведь сердце всегда болит рядом с ним. Трепещет раненой птицей, и ищет ласки. Хочется зажмуриться, и прижаться. Спрятаться. Но не где-то в темном углу, а в этих руках, на этом плече, и чувствовать чужое дыхание, как свое. Но все еще безумно страшно. Все еще безумно больно. Только бы Минхо его не отпускал... - Минхо... - Ким вновь произнес имя слишком тихо, желая убедиться что чувствует в своих объятьях именно его. - Перестань быть таким милым, Ким Сынмин, - Ли отозвался также тихо, почти сонно откуда-то с груди, резонируя в его диафрагму своим низким голосом. - Не то я вместо завтрака съем тебя. Ким улыбнулся и в порыве сиюминутной нежности нагнулся и поцеловал его в щеку. Старший выпрямился и всего на секунду завис от неожиданности, как тут же рассмеялся. Весело так, совершенно не смущаясь, глядя ему в глаза, и в уголках вновь затерялись мелкие морщинки. Улыбка у Минхо и правда чудесная. Весёлая такая. Смотришь на нее и самому хочется улыбнуться. И она безумно греет сердце Кима. - Стесняшка больше не стесняшка? - заметил Ли, глядя на разомлевшего младшего весьма лукаво. - Я к тебе не под брюки залез, хён, а просто поцеловал в щеку. Па-ба-ба-бам. Убийственный ответ. Ким Сынмин не умеет говорить красиво. Только палить. Как из пулемёта. Нет, чтобы сказать "У тебя красивая улыбка, хён" или просто "Мне хотелось тебя дотронуться, хён". Ну хоть что-то романтичное. Нет же. Просто брюки. Просто залез. - Ты хочешь залезть ко мне под брюки? - а Минхо в свою очередь тактом не отличается. Умолвки не терпит. Два сапога пара. Кирзовых, блядь. Сынмин к удивлению взгляда не отвел. - Поговорим позже, - "об этом" Ким договаривать не стал и предпочел оставить при себе. - Любопытно... - Ли поправил свои очки, и взглянул на парня с наигранной серьезностью. - Поговорим о том, как ты залезешь ко мне под брюки? А когда? - Смешно пошутил. Хвалю. - Не повторяйся за мной, Сынмин-а. - улыбнулся Ли. Ким фыркнул и, слегка отстранив его от себя, спрыгнул со столешницы. Минхо вернулся на свое место, а младший подошел к холодильнику, желая смачно отпиздить себя дверцей и просунуть голову в морозилку, чтобы охладиться и мозги на место встали, а не вот это вот всё... брюки блин, залезет он… ага, жди. Смелости не хватит. Дотронется, обожжется, и спрячется. Ким потянулся за своей Сангрией и вдруг нахмурился, заметив в углу запрятанную бордовую банку. - Ты не выпил вишнёвую колу? - зычно спросил он, смешно выглянув из-за дверцы. Минхо удивленно вскинул брови, не понимая повышенного тона. - Я побоялся, что там цианид, - все же отшутился старший. Ким опешил от такого заявления и с шумом захлопнул дверцу, глядя на парня весьма разочарованно. - Это всего лишь кола со вкусом вишни, Минхо. - Вишня содержит в своих косточках цианид. Ты не знал? - выгнул бровь Ли. Самодовольный тип... - Я принес просто колу. Не вишню. И не ее косточку. - Вчера утром в ванной ты хотел меня зарезать щеткой, Ким Сынмин, а потом приперся со своей вишневой колой. По-моему логично, что я решил проявить осторожность. Ну вот. Если подумать, пораскинуть так мозгами, Ким оказывается полный кретин. Просто полнейший. Он ведь реально шел на кухню с этой треклятой вишней и бросил свое "Наслаждайся", подразумевая "Подавись! Захлебнись, хён!". Но если быть честным, увидев Минхо в облаке очарования в этих треклятых ушастых тапках, Ким хотел превратиться в статую, искренне желая просто замуровать себя у дверного проема и смотреть на него. Просто смотреть. Просто любоваться. Тихо. Мягко. Со всей нежностью... Чертов слабак. Еще в эту пятницу, поглощая в танцзале свой отвратительный рамен, что напоминал по вкусу сгнившие рыбьи головешки, Сынмин не мог вспомнить ни одного эпизода из их прошлого, что согрел бы сердце. Он думал, что всегда перед Минхо открыт, честен, и заботится о нем, считая сие великодушием, за который Минхо обязан быть благодарным. А этот бесячий Котокролик был холоден как лёд. Только подстебывал вечно. Сынмин уставился на выбеленный потолок кухни, на желтенькую лампочку, но даже в отсвете этих неодушевленных фигур видел живые глаза Минхо. Минхо, что несет ему кофе, и врет, что это вынужденная мера; Минхо, что покупает ему лекарства и оставляет у двери, а после делает вид, что это принес кто-то другой; Минхо, что держит его руку, пока они едут в машине, потому что младший так захотел из-за какой-то глупой дорамы про демона; Минхо, что не любит, когда он душится дорогим парфюмом, просто потому что ему нравится его естественный запах; Минхо, что глотает его горелый шоколад, уверяя, что это вкусно; Минхо, что всегда восхищается его вокалом и просит спеть, а он всегда ищет причины ему отказать; Минхо, что смотрит на него, и глаза сияют яркими крупниками янтаря, постепенно окрашиваясь в черный цвет; Минхо, что стесняется сказать ему, что он чувствует на самом деле, потому что он не привык быть с ним другим; Минхо, что всегда готов его терпеть любым - трезвым, пьяным, дразнящим и дерзким, злым и добрым, любым; Минхо, что ворчит, уверяя, какой он странный и невыносимо бесячий, и назло поступающий наперекор, но когда это действительно необходимо и важно для Кима - все равно поступающий так, как хочет того младший. Всегда. Просто это никогда не напоказ. "Ты облажался". - подсказало насмешливое подсознание. - "С таким парнем как ты расстаться хочется даже не начав встречаться. Иди об стенку убейся, балда". - Сынмин-а, ты чего вообще? Ким, что почти взвыл с досады за собственную куриную слепоту и эгоцентричность, стыдливо перевел взгляд на старшего, что выглядел уже весьма обеспокоенным. А учитывая какой Минхо сдержанный и мастер контролировать свои эмоции, как и язык тела, он видимо начал уже подозревать что-то неладное и нервничать. - Обиделся что ли, Сынмин-а? Давай сюда эту чертову вишню я ее залпом... - но Ли недоговорил, поскольку его губы тут же припечатали к чужим: Ким как-то стремительно подбежал к нему и захватил в свои объятья, шелестя рубашкой, и накрыл пылким поцелуем. - ... выпью... - выдохнул ошарашенный Ли, когда Ким освободил его рот. Минхо поправил свои скосившиеся на бок очки, что почти слетели от такого напора младшего, и откровенно уточнил: - Я что-то не понял сейчас, а что собственно происходит? Но Ким улыбнулся и перебросив ногу через его бедро, сел ему на колени, будто это уже привычная поза к которой шатен привык. Старший буквально опешил, хлопая ресницами, и его руки так и застыли в воздухе. - Ты хороший, - тихо сказал Ким, коснувшись лбом его. Их очки соприкоснулись, издав звук чокнувшихся бокалов. Минхо неуверенно обнял его за талию, но смотрел все так же прямо и пытливо. - Что происходит? - прямо спросил Ли, совершенно не привыкший к такому инициативному и раскрепощенному Ким Сынмину. - Ты с утра хряпнул что ли? Ким закатил глаза и фыркнул. - Я сказал, что у тебя глаза красивые. И что ты милый, когда дуешься. И хороший. Это просто комплимент. Что не понятного? - Ты точно не трезвый. Минхо неустанно моргал, бликуя, и не верил в происходящее. - Почему ты ведешь себя так странно, Сынмин-а? - Просто хочу. Минхо недоверчиво сощурился. - Ким Сынмин, а в чем причина? Это из-за меня? Я вынуждаю тебя дел... Но Ким не дал ему договорить и снова поцеловал. Минхо было окончательно растерялся, но через пару секунд, обласканный чужими руками, выхватил инициативу и запустил пальцы в карамельные пряди. Ким целовал нежно, весьма осторожно, но стоило Минхо почувствовать, как тот толкается языком ему в зубы, как он утробно зарычал и сам углубил поцелуй, жадно увлекая юркий язычок младшего за собой. Он слегка двинул тазом, прижимаясь ближе, и в глазах Кима прострелили разноцветные звездочки. Рука Минхо спустилась ниже, ладонь расположилась между лопаток, придерживая спину, легко лаская пальцами, и правая уместилась на бедре, поглаживая сквозь плотную ткань брюк. Младший навис над ним, крепко обнимая и, целуя все также страстно, вжался всем телом. - Сынмин-а, не напирай, - прошептал старший, легко укусив за нижнюю. - Иначе я захочу тебя, а не токпокки. - Ненасытный. - Я даже не начал тебя есть, чтобы насытиться, - простодушно улыбнулся Ли, продолжая целовать его скулы, линию подбородка, под челюстью. Быстро, бегло, нежно. - Я только попробовал на вкус. - И как... - Ким запнулся и с силой зажмурил глаза, стоило старшему лизнуть за ушком и взять в рот мочку уха, посасывая. Ким не выдержал и невольно застонал от наслаждения: - и как тебе, хён? - Вкусно. Очень вкусно. - улыбнулся Минхо и снова поцеловал в нежные губы, легко и неспешно вылизывая языком терракотовую плоть. Спустя секунды влажный язык спустился ниже и лизнул ямочку между ключицами, чувствуя на кончике слегка солоноватый вкус, что смешался со специями рисовых клёцок. Ким осмелился и залез пальчиками под футболку, но стоило дотронуться голой кожи и пробежаться по линиям рёбер, как Минхо схватил его за запястье. - Лучше не трогай. - Почему? - Просто не надо, - Ли посмотрел на шатена своим пристальным взглядом, бликуя матовым стеклышком. Ким выдохнул, послушно кивнув, и постарался улыбнуться, убирая свои руки с теплой кожи. Минхо обнял его крепче, прижимаясь, и нежно провел по спине от самых кончиков волос до нижних позвонков, будто успокаивая, массируя. Минуты повисли в воздухе, отсчитывая сердцебиение. Ким жмурился, пытаясь выровнять дыхание, и найти в себе силы думать о чем-то постороннем. "Гранит. Черный гранит. Чертов холодный гранит". Но все было бессмысленно - мысли витали только вокруг Минхо, его теплого тела, и нежных рук. Ким жался со всей силы, пытаясь отогнать от себя ...возбуждение. Почему-то чем больше Ли гладил его, тем сильнее оно нарастало. Сынмин не хотел уже никакого токпокки, и ароматного кофе. Он хотел Минхо. Чтобы не отпускал. Чтобы продолжил ласкать. Он ухватился за чужую спину, будто пытался удержать свое равновесие. - Все хорошо? - спросил Минхо, и Ким почувствовал, как Ли слегка напрягся. - Встаю?... - так же тихо вопросом на вопрос отозвался младший, и Минхо убрал свои руки. Ким встал с колен и медленно попятился назад к плите, запахнув рубашку. Он все смотрел на Минхо, что лежал, откинувшись на спинку стула с закрытыми глазами, сжимая пальцы в кулак. Ким не заметил, как уперся спиной о столешницу, не глядя ухватился за ее край, и смахнул чашку, что тут же полетела на пол. Звон разбитой посуды вынудил Минхо распахнуть глаза. Он увидел, как Ким уже тянулся к битому стеклу. Старший тут же подорвался. - Не трогай, порежешься! - слова вылетели сами собой, и Минхо запоздало понял, что прозвучало слишком грубо. Он осекся, встретив растерянный взгляд карих глаз. Младший послушно убрал руки и сел на пол, откинувшись на дверцу кухонного гарнитура, глядя как Минхо ищет совок. - Так, руками ничего не трогай, я сам все уберу! Даже не прикасайся! - тараторил Ли, подхватывая совок с длинной ручкой, что скорее напоминал швабру, и начал смахивать подальше от Кима осколки. - Прости, хён... Старший поймал взглядом как Ким рассматривает свои ладони. Недошвабра-недосовок тут же была отброшена и Минхо присел перед ним на корточки. - Что? Где? Порезался все-таки? Покажи! Но ладони Кима были чисты: никаких ран и крови. Они просто дрожали. Минхо с облегчением выдохнул и взял его ладони в свои. - Ким Сынмин, ты чего пугаешь... - но он вновь не договорил, лишь услышал очередное "биянэ", как его схватили за грудки и рывком повалили на лопатки. Минхо глухо стукнулся об пол и оказался придавленным чужим телом. Лицо старшего озарило неподдельное удивление, близкое к шоку, и глаза расширились, рот раскрылся, чтобы возразить, и матюкнуться, но Ким уткнулся ему в плечо, запустив пальцы в его волосы. - Прекрати воспринимать меня как ребенка, - сдавленно зашипел Ким. - Что? - руки старшего снова застыли в воздухе, и в глотке окончательно пересохло. Ким снова лежал на нем как в минувший четверг, когда от него разило алкоголем: обхватив бёдрами, как скаковую лошадь. Только Ким был трезв сейчас. Но Ли уже сомневался. Старший пребывал в искреннем замешательстве. Ему снова надо было остановить землю и сойти. Он снова не понимал Кима. Спонтанность поступков младшего вводила в ступор. - Ты аккуратнее, осколки везде, - Минхо попытался оглядеться по сторонам: не лежат ли они случаем на остатках чашки, но все стеклышки вместе с размазанным токпокки валялись поодаль рядом с совком. - Может, нам лучше не делать ничего? - голос младшего заметно осип, став едва разборчивым. - В смысле? И мы будем лежать на осколках? Нет, так не пойдет. Если ты встанешь с меня, я все уберу и мы наконец пообедаем не с пола, - отшутился Ли, и тут же попытался приподняться, но Ким стянул его волосы у корней уже со всей силы, заставив вжаться к полу. У Минхо перед глазами заплясали огоньки от боли и он стиснул зубы. - Я не знал, что будет так тяжело, - выдохнул Ким ему в шею, вжимаясь телом еще сильнее. - Сынмин-а, да что происходит? - сцедил Минхо, придавленный чужим весом, рискующий в 24 года уже остаться без волос и совершенно ничего не понимающий в поведении Кима. - Мне дышать нечем, хён, - как-то жалобно произнес тот. - Сынмин-а, лежишь на мне ты. Это мне дышать нечем и волосы отпусти. - буркнул Минхо. - Мне так-то больно... Но ему снова бесцеремонно прикрыли рот поцелуем. Ли нахмурился и схватил парня за плечи. - Прекрати, - он тряхнул головой, вынуждая отцепиться от своих волос и отстранил Кима, подтолкнув повыше, чтобы заглянуть в это пунцовое лицо. - Ким Сынмин, ты точно трезв?! Ты сегодня страннее обычного! - Ты думаешь, я этого не понимаю, хён? - болезненно скривил лицо Ким, и не дав старшему ответить вновь впился ему в губы. Его нога согнулась в колене, и он просунул бедро ему между ног. Ли глухо застонал, дыхание прервалось, и в глазах помутнело. Он вцепился в его плечи, чувствуя как тело плывет куда-то сквозь паркет и он сейчас сольется с нижним этажом, а мозги вытекут наружу. Ким лизнул его губы, распахивая, и проник в рот, томно дыша. Его длинные пальцы спустились к шее, скользнули ниже, поддели край футболки, и ладонь забралась к голой коже, поглаживая мягкие бока прямо над резинкой спортивных брюк. - Г-господи… Ким Сынмин … Руки резво потянулись к чужой талии, сминая хлопок рубашки, забрались повыше до лопаток, пальцы дотянулись до шеи у самого края роста волос, зарываясь в мягкие пряди. С каждым поцелуем становилось все тяжелее дышать, мир с катастрофической скоростью сужался до крохотных размеров. Ким подтянул колено выше, и Минхо дёрнулся. Его собственные ноги согнулись, и разъехались в стороны. Ким уловил движение и тут же устроился между них, прижимаясь бёдрами. Губы оставили мокрый след, спускаясь ниже к подбородку и линии челюсти. Секунды и Ким стал целовать шею, вылизывая, и Минхо почувствовал сквозь слои одежды, как он трется об него. - Подожди... Сынмин-а... - Хён… пожалуйста … - Я сейчас ... боже... Минхо выгнул шею, и с наслаждением выдохнул, отдаваясь ему, позволяя Киму ластиться. Он обнял его обеими руками, вжимая ближе к себе, и непроизвольно начал двигать тазом навстречу, чувствуя насколько они сейчас близки, а хотелось еще ближе. Разум доносил до него, что если после такого он снова будет баловаться сам с собой, то лучше сразу лезть в петлю. Причем прямо сейчас. Он ухватился за мысль, что его обещание не думать о Киме в том самом ключе прямо сейчас летит ко всем чертям, и надо что-то с этим делать. - Стой... стой... Ким Сынмин, нам надо поговорить, - Минхо нехотя начал отталкивать его от себя, вынуждая оторваться от его шеи, и обнял за лицо, чтобы посмотреть в глаза. - Подожди… Послушай... послушай, серьезно, нам надо поговорить. Ким взглянул на него полупьяными зрачками, что стёрли кофейные зерна радужек, и облизнул свои губы. Он видел черные глаза и пушистые ресницы, улавливал их дрожь даже сквозь матовое стеклышко. Ким смотрел на Минхо и внутри разливалось тепло. И чем больше он обнимал его, сколько бы ни целовал, тело просило ещё. Может, тому виной прошлая ночь, после которой - если уж совсем на чистоту - Сынмин еле дополз до постели, и даже переписка не успокоила, а только отвлекла от сна. Он не смог сомкнуть глаз и не устоял: запустил руку под белье, вспоминая как теплые руки Минхо касались его, как губы ласкали кожу, и широкие ладони сжимали упругую плоть. Ким трогал себя, но хотел Минхо. Везде. Только страх шагнуть в бездну, в ту область отношений в которой он полный ноль, до сих пор останавливал его. Умом он прекрасно понимал, что неопытен и сам боится даже слова секс, не то что... Но чем ближе он был сейчас к Ли, тем больше хотел, чтобы эти поцелуи были бесконечными, чтобы ласки не прекращались. Он не был готов к чему-то большему, но и меньшего уже не хотел. Ким чувствовал себя узником, словно был в оковах. Тяжелых, железных, ржавых оковах. Не сдвинуться дальше черты, не высвободиться. Животный страх удерживал крепко. А тело сходило с ума. Разум щебетал свои установки. А Ким был на грани. Хочется и колется. - Сынмин-а, ты слышишь меня? - настойчивый голос Минхо вырвал его из параноидальных мыслей, - Серьезно, что с тобой? - Хён, ты хочешь целоваться? Минхо пару раз сморгнул, глядя на пунцовый цвет, и туманный взгляд напротив. - Не понял... - Я.. ты не хочешь? - Я думаю, что ты сейчас хочешь не только целоваться, Ким Сынмин. - Минхо не осмелился озвучить всё прямо и замолк. - Я вчера был готов тут сдохнуть, Минхо, а ты говоришь мне про сейчас? Я тела не чувствую... А ты про сейчас? - тихо взвыв, младший уткнулся ему в плечо. Взгляд Минхо остекленел, словно он вообще забыл, как моргать. Он откинул голову на пол, уставился на выбеленный потолок, и кажется окончательно заплутал в лабиринтах разума Ким Сынмина. Младший жался к нему, все ещё тяжело дыша, и Ли чувствовал как в его бедро упирается чужая налитая плоть. Тишина затянулась, тело отекло, и он отстранил от себя Кима, вынудив приподняться. Младший неуклюже сел перед ним, согнув одну ногу в колене, сбросил очки на пол и стыдливо закрыл глаза ладонью, вновь упираясь затылком о дверцу шкафа. Минхо аккуратно подобрал свои ноги, поджав под себя, и внимательно посмотрел на парня, боясь спугнуть. - Нам надо поговорить. - голос заметно охрип, и Минхо прокашлялся. - О чем? - Догадайся с трех раз. Ким сглотнул, и убрал руку от лица. Их взгляды встретились, и он поджал свои губы. - Минхо... - Серьезно, - тут же перебил его старший. - Надо поговорить. Он осторожно нагнулся к нему, оказавшись слишком близко к его лицу, и взял его за руку. - Сынмин-а, давай всё-таки обсудим как нам дальше быть. Ким открыл было рот, как услышал в коридоре шаги и знакомый голос, весело напевавший мелодию. - Отпусти! - парень сам не понял, как отдернул руку и резко вскочил, оттолкнув от себя старшего, и тот завалился на спину и стукнулся затылком об пол. - Блядство... Ким Сынмин! Ким путаясь в ногах сам чуть не рухнул на пол, перед глазами все плыло в хаотичных силуэтах, и он понял, что не надел очки. Запнувшись о несуществующие преграды он пошаркал по полу, отыскал свои диоптрии и еле успел нацепить их, как на кухню в эту же секунду вошел Джисон. Парень удивленно оглядел помещение, остановил свой взгляд на валяющемся на полу Минхо, перевёл взгляд на осколки и размазанный по полу токпокки. Сынмин, что нервно вскочил на ноги, весь лохматый и красный, отвернулся от него к плите. - Что происходит? - спросил Хан, снимая свои наушники. - Вы че делаете? Минхо неуклюже поднялся и устало вздохнул. - Ничего особенного. Джисон посмотрел на шатена, что стоял к нему спиной. - Минни, хён опять обижает тебя? - обеспокоенно спросил парень. - Вы опять деретесь? Почему все разбито?! - Это... это я случайно з-задел и р-разбил. - У тебя что, зубы стучат? - Джисон бросил гневный взгляд на Минхо и направился к Киму, но старший выхватил его за локоть, останавливая. Джисон нервно одернул ее: - Хён, ты опять его запугивал?! - Почему... Не запугивал я его! - А душил его по приколу?! - Я в порядке, - влез Ким, слегка повернув к ним свою макушку, но его голос совершенно сел, и он стыдливо прятал глаза. Он благодарил себя за то, что сегодня надел широкие карго - его интересного положения Хан может и не заметит. Но кровь продолжала бить по венам, сердце почему-то выпрыгивало из груди, пульс клокотал прямо в глотке. Ему было жутко стыдно. Он множество раз подвергался "нападению" со стороны мемберов: вечно пытались его поймать или утащить куда-нибудь и отшлепать, лезли просто пообниматься или полежать на нём, как на перинке. Он и сам неоднократно это делал с ними. Но у него никогда не было из-за всего этого возбуждения. А из-за Минхо теперь есть. Просто от мимолетного касания. С момента как тот зажал его в комнате отдыха, у Кима на него стоит колом. И сейчас стояло колом. Чтоб его… Сынмин уже плохо соображал, логическое мышление улетело в трубу, лицо горело как от жара огня, и мозг закипал в лаве от подгоняемых лишних мыслей: у него до сих пор стояк, а у Минхо - нет, он хочет его трогать, Минхо - не даёт, он сходит с ума как параноидальный шизофреник от всего происходящего, а Минхо только отталкивает и предлагает поговорить, как с этим быть. С чем с этим? С его стояком?! О чем поговорить? Он опять сделал что-то не то? Он навязывается? Ведет себя глупо? Развязно? "Придурок... какой же ты придурок, Ким Сынмин!". Минхо с Джисоном тем временем устроили игру в гляделки, и брюнет проиграл даже не начав - не выдерживал взгляда Ли. Но старший все же уступил, и выпустил руку друга, надменно фыркнув. - Ты ради Ким Сынмина мне глотку перегрызешь? - Ты, хён, вчера сам Минни глотку перегрыз! - выпалил раздосадованный брюнет и быстрым шагом подошел к Киму, демонстративно схватил его за плечи, разворачивая к себе и оглядывая с ног до головы. Сынмин запрятал область паха. - Как ты мог вообще?! - продолжал чуть ли не покрикивать Хан, обращаясь к Ли, пока тот вновь ухватился за совок. - Что я мог? - Минхо поймал короткий взгляд и эти черные глаза почти прирезали его. - Что ты так смотришь на меня?! - Он как теперь выступать будет с этой фигнёй на шее?! - Джисон указал ребром ладони на шею Кима, где виднелся след от большого пальца. - Его же гримёры за яйца подвесят! Бан Чан за яйца подвесит! - Ким Сынмин первым меня ударил, - Минхо остановился, и стянул ворот футболки. Джисон увидел гематому на ключице и откровенно поморщился. - Фу, как мерзко выглядит! - Меня подвесят за яйца? - Кота за яйца подвесить - последнее дело, - злобно усмехнулся Джисон. - Дошутишься, Хан-и. - грозно цыкнул старший, но смелая Белка только фыркнула в ответ. Тем временем Ким поднял с пола деревянную лопаточку и бочком пройдя к раковине, бросил бедного свидетеля их беспутства охлаждаться. Джисон все еще внимательно смотрел на него, но Ким стеснялся встретиться с ним взглядами. - Почему лохматый весь? Почему весь красный?! - допрашивал Хан, - Опять выгораживаешь Минхо-хёна? Что он сделал тебе? Говори прямо! Ударил?! Минхо закатил глаза и с грохотом вытряс осколки в урну. Он начал постепенно закипать: провоцируют его со вчерашнего вечера, оскорбляют, избивают, соблазняют, ночью спать не дают (хотя, он только и рад был, но все же), светят перед его глазами своими голыми сосоч... Так. Стоп. А все равно в итоге во всём виноват он. Нет, он конечно не святоша, но разве он не пытается каждый раз быть сдержаннее? Вчера было сложно, учитывая эмоциональное потрясение и столь долгожданное слияние, терпкую близость и алкоголь в венах помогал расслабиться и будоражил похотливые желания… И то удержался. А сегодня он трезв. И с утра (ну с обеда) уже дважды перезарядился. Мог бы дотерпеть, если бы тут его не лапали и не терлись об него своим пахом! А ему опять пиздюлей надавали только что и еще нотации читают. Ни за что буквально. А он сам ни хрена не понимает. Минхо хотел свалить из этой кухни и принять холодный душ. Вот прям ледяной. Иначе его прорвёт … - Достало, ей богу... - сцедил он свои мысли вслух, швыряя совок в угол. - Минни, что он тебе сделал? - ласково спросил Джисон, заглядывая в пунцовое лицо Кима. - Ты весь вспотел…. Нервничал? Он опять вытрахал тебе мозги? - Да ничего он мне не вытрах... сделал! - вскипел вдруг Ким, повысив голос. Он агрессивно распахнул ящик со столовыми приборами и выудил широкую пластиковую ложку. С шумом захлопнул ящик, и начал яростно помешивать токпокки будто хотел не доготовить блюдо, а уничтожить. - Че вы все пристали?! - его голос сотряс кухню. - Я сам его ушатаю, если надо, ясно?! Джисон с Минхо удивленно уставились на младшего. Буквально застыли. Ким Сынмин - олицетворение спокойствия в самых критических ситуациях, безумно милый и весёлый щеночек - вел себя на редкость злобно. - Ушатать ты сейчас можешь только токпокки - какого хрена ты его пластиком помешиваешь? Травануть нас собрался? - усмехнулся Хан, поглядывая на сковороду. - Блядь! - Ким бросил злосчастный пластик в раковину, не целясь, и на удивление ребят - попал. Ким вцепился в край столешницы, удерживая вес тела на руках, и угрюмо посмотрел на Джисона, что все еще стоял рядом с ним, правда застывшим столбом и с выпученными глазами. - С Минхо-хёном я не дрался сейчас. Ясно? Вчера это вышло по пьяни. Сейчас я трезв. И он тоже. Я разбил чашку. Из-за этого зол. А ты тут занудствуешь, как будто я сам за себя постоять не в состоянии! Хватит меня воспринимать как ребёнка! Мне не 9 лет, а 22 года! Ясно?! Я взрослый! Джисон дослушал ор до конца, не обронив ни слова, только все более расширяя горизонты своих и без того огромных глаз. Он проглотил свой язык и отошел от друга, недобро зыркая. Таким психованным Ким Сынмина он не видел пожалуй никогда. - Вообще орать было не обязательно, - озвучил он, присев на стул напротив Ли. - Злишься на чашку, а орешь на меня. - Плевать. - огрызнулся Ким. - Есть будешь?! - Надеюсь, ты меня не отравишь? Ким обернулся, желая смачно проехаться по нему нецензурной бранью, но встретил насмешливый взгляд Минхо, что сидел на прежнем месте, скрестив руки на груди, и пристально разглядывал его фигуру, будто только что у Кима треснуло лицо. На губах старшего играла едва заметная усмешка, скалистая такая, выражающая его открытое недовольство. Джисон также пожирал взглядом Кима. Только брюнет был скорее обеспокоенным, если не обалдевшим. - Нет. Не отравлено. - сцедил Ким, чей язык не планировал думать дважды, и хотел ляпать направо и налево. Он сам не понимал откуда растут ноги его раздражения вселенского масштаба. Но его сейчас бесило буквально все. - Единственный кто тут травит завтрак - ты со своими расспросами, Хан-и! - Ким Сынмин, остепенись, - осек его Минхо и голос старшего металлическим привкусом запал на кончик языка. - Хватит хамить. Причём тут Хан-и? - Может, мне вообще уйти? Может, оставить вас тут вдвоём?! Ребята переглянулись. Минхо усмехнулся и покачал головой. - Серьезно, а что происходит? - захныкал Джисон. - Я как будто в эпицентр урагана попал! - Сам в шоке, - цокнул язычком Минхо все также пристально глядя на Кима. - Хён, а ты тему не меняй-ка! - обратился вдруг назидательно к нему брюнет, переключая на него всё свое внимание. - У вас с каких пор отношения стали такими ужасными? Просто на редкость ужасными! Теперь и мне перепало от злого Минни! А виноват в этом ты! А ты хоть извинился перед ним? И из-за чего драка была? Минхо нервно выдохнул воздух, переводя на него свой потемневший холодный взгляд. - Извинился. Уймись. - Закроем тему, - тут же встрял Ким, поворачиваясь к ребятам всем корпусом и упирая руки в бока. - Давайте забудем. Это было всего раз. Этого не повторится. Не беспокойся Хан-и. Тот в ответ лишь тяжело вздохнул, качая головой. Сынмин достал тарелки и приборы, решив отвлечь себя завтраком, хотя на часах было уже половина второго. Но было глубоко наплевать. Он как придурок тут не выспавшись все утро провел, чтобы сварить кофе и пожарить токпокки ради Минхо, на которого у него стоит колом, и который сейчас смотрит так, будто прибьёт его как назойливую муху. Утро-день, что начинался так прекрасно, плавно перетекал в позицию "так ужасно". Надо было отвлечься. Хотя бы поесть. - Это все равно плохо, что вы так часто стали ссориться. - упрямо бурчал Джисон, глядя то на одного, то на другого. - За вами глаз да глаз нужен. Иначе никаких чашек не напасёшься и грим не поможет. Вы же так хорошо ладили. Вот буквально недавно. А теперь как будто я не знаю… вы в концепцию разведёнок окончательно вошли? Чего дальше ждать? - Никакие мы не разведёнки. Нянька нашлась, - усмехнулся Ли и потянувшись через стол ущипнул Джисона за пухлую щеку. - Руки не распускай! - насупился тот, отстраняясь. - Я на тебя злюсь! - Ворчливая нянька, - хохотнул Ли, и вдруг проворно вскочил со стула, приблизился к парню и бестактно растрепал его волосы, превратив в воронье гнездо. Джисон брыкался и визжал, но в итоге расплылся в ядовитой улыбке. - Даже не надейся, что я ослаблю свое внимание из-за твоей милоты, хён, - он вытянул два пальца и ткнул им у своих глаз и по направлению к Ли: - Я слежу за тобой! - Следи сколько пожелаешь, - фыркнул Минхо и вернулся на место, давя улыбку. - Я как будто не привык к твоему вниманию. Джисон надул губы и отошёл к Киму. Не разрывая зрительного контакта со старшим, он обнял младшего со спины, уместив руки на его животе в цепкий захват. - Минхо-хён, конечно, ты вредный, но все же я надеюсь, что Минни больше не обидишь. А ты, - обратился он к Киму, - лучше не ссорься с ним. - И добавил, заговорщицки нашептывая на ухо: - А вдруг хён кукухой поехал, и на тебе живого места не оставит? Мне же тогда придется его прибить тапком. Как таракана! Ким не выдержал и невольно рассмеялся, представив, как эта пухлощекая очаровательная Белка бегала бы за грозным тигром, пытаясь прибить тапком. Скорее прибьют его. - Я постараюсь, - все же отозвался Ким. - Кто на ком еще живого места не оставит... - хмыкнул Минхо, что все прекрасно слышал и безотрывно наблюдал как Сынмина лапают чужие руки. И Хан уместил свой красивый подбородок на не менее красивое чужое плечо. Не то чтобы Минхо чувствовал какое-то неприятие, конечно нет, просто немножко помрачнел. Совсем немножко. - Это вы так флиртуете? - покосился он на ребят, пока те шушукались. Сынмин растерянно обернулся к Минхо и, словив его взгляд, осторожно убрал от себя чужие руки. Очень хороший мальчик. - Я только с тобой флиртую, Минхо-хён, - опять же ядовито промурлыкал в ответ Джисон и показал старшему средний палец. - Я предпочту отказаться от такого флирта или сломаю тебе пальцы. - Вы будете завтракать или флирт обсуждать? - прервал их Ким, гремя посудой. - Видимо ты совмещаешь сейчас приятное с полезным, - отозвался Ли. Ким обернулся и устремил на старшего свой взгляд. Холодный, колючий взгляд. Минхо не дрогнул и одними губами спросил: "Что"? - "Бесишь". - "Взаимно". Джисон, глядя на их безмолвные движения губ, ухмыльнулся. - Что это между вами происходит? - Ничего не происходит. Все как всегда - Минхо-хён меня бесит. - сцедил Ким, отворачиваясь. - А кажется как будто это вы тут флиртуете, - хихикнул Хан, но поймав взгляд Кима приложил ладошку к губам: - Молчу. - Как вчера мечта? - сменил тему Ким, доставая пиалы для кимчи. - Она в итоге пришла? - Какая мечта? - вскинул брови Минхо. Хан обнял Кима снова, прижался со всей силы и расплылся в счастливой улыбке. - Сбудется! Я так счастлив! - Я рад. Джисон вернулся за стол и плюхнулся напротив Ли, подложив ладони под голову и мечтательно закатив глаза к потолку. - В эту среду у нас съемки с Tiger JK. Он выкроил время в расписании. Мы не рассчитывали, но... Но вчера он позвонил и назначил дату. Поэтому мы с Баном уехали срочно проверять топлайны. Ох, я уписаюсь наверное! - пропищал он в конце топая ножками и жмуря свои глазки. - Да ладно?! - Минхо оживился. - Это же потрясающе! Не забудь взять у него автограф. - Я не осмелюсь... - Хан смущенно опустил голову. - Если хочешь, я первым попрошу, а ты следом. Будем две девочки фанатки. - хихикнул Минхо, подпинывая его под столом своим тапком за колено. - Я сомневаюсь, что не грохнусь в обморок там же на съемочной площадке от одного его присутствия. - глаза Хана буквально расширились в троекратном размере, и щеки моментально покраснели. - Это Бану и Бинни нормально. Они крутые. А для меня он - герой детства. Я буду счастлив дышать одним воздухом рядом с ним. Но, конечно, мне бы так хотелось заговорить и пожать ему руку. Но я не осмелюсь! Нет-нет-нет! - и Джисон закрыл своё красное лицо ладонями, стараясь не улыбаться от счастья столь откровенно, безнадёжно постанывая: - Боже, почему я такой застенчивый... - Ради желаемого можно и осмелеть, хоть раз, - отозвался Минхо и многозначительно посмотрел на Кима. Тот словил его колкий взгляд и нервно дернул плечом. - Ты обязан это сделать, Хан-и, - твердо сказал младший, и оторвавшись от роли кухарки, подошёл к другу и легонько стукнул его по плечу. - Не робей. Это же Tiger JK. Если бы это был Вонпиль, я бы даже не задумывался. Сразу предложил бы встретиться потом ещё и выпить вместе кофе. - Чего? - вскинул брови Минхо и Ким осекся. - Ну я имею ввиду, что ради мечты надо осмелиться. - А… так Вонпиль твоя мечта? - Нет. Он мне просто нравится. Как артист! - тут же уточнил Ким, но Минхо лишь с усмешкой отвернулся, явно не желая продолжать с ним диалог. Ким вернулся к плите, чувствуя как на сердце стало как-то неспокойно, и затылком он все еще чуял чужой тяжелый взгляд. В точности как тогда в лифте. - Это Минхо-хён у нас смелый, и даже ты Минни, но не я, - стонал Джисон, лёжа на столе, придавив черепушкой свою пухлую щеку, - Я не могу и рта раскрыть, если мне человек симпатичен. - Мы все такие, если нам кто-то нравится, - сказал Ли. - Я все равно стесняюсь. Может, хотя бы сфоткаюсь с ним на память, - мечтательно произнес он. - Не довольствуйся малым, - Минхо приподнял брови, - Надо брать все и сразу. Ты может его больше не увидишь. - Тебе лишь бы брать... - буркнул на это Сынмин, накладывая кимчи по пиалам, и косясь на старшего. - Я беру только то, что принадлежит мне, - сбрил его Минхо, глядя весьма высокомерно. - Я на чужое не посягаю. - А кто посягает на чужое? - Может, пойдем ко мне? - встрепенулся Джисон, нервно похихикивая. - Я как раз собираюсь смотреть Haikyu. Войдем в роль двух девочек фанаток заранее. - Хочешь посмотреть вместе? - Нет, хён, по отдельности каждый в своей комнате. Ну вместе, конечно! - удивлённо фыркнул Джисон, что смотрел анимэ, кино, дорамы, да все что угодно с Минхо последние пять лет регулярно и с упоением. Ли был пожалуй ему самым близким человеком в команде, с которым ему всегда комфортно. Ну почти всегда. Всё-таки он его соулмейт, так что Хан был готов делить с ним все свои обеды (даже чизкейки), и впускать в свою комнату без лишнего стука. Однако именно сейчас Джисон хотел разлучить своих друзей хоть ненадолго, чтобы не пришлось потом кровь и кишки с пола соскребать… Он совершенно не верил, что теперь у них "все хорошо". Не то чтобы он сомневался в том, что Ким не сможет за себя постоять. Но грозный Ли Минхо был реально опасен в гневе. И его было лучше не злить. Все мемберы его побаивались. Даже он порой нет-нет и словит испуг. Особенно из-за его тяжёлого взгляда. А вот Ким Сынмин свой страх где-то безнадёжно растерял и явно нарывался на неприятности, лично на взгляд Джисона. До сих пор язвил и Хан видел, как Минхо медленно, но верно закипает, как чайник. Еще минута и пар из ушей полезет. - Я все же хочу дождаться своего токпокки, - пожал плечами старший, сверля чужую спину в хлопковой рубашке, что тут же обернулась. Ким замер с тарелками в руках, глядя на Минхо - он уловил в его тоне двойной подтекст. А в его взгляде - скрытую угрозу. - Можем поесть у меня, - Джисон взял Минхо за руку. - Там новая серия вышла, - и чуть тише добавил: - Не хочу, чтобы ты тут придушил Минни. На стол с грохотом приземлились тарелки и Хан отпрянул, испуганно таращась на младшего - не заметил, как тот оказался рядом и все слышал. Самая ответственная в мире кухарка пожирала его глазами. - Это еще кто кого придушит? - сцедил Ким, смерив его убийственным взглядом. - Вот сейчас уверовал, что ты меня, - слабо улыбнулся Джисон. Ким хмыкнул, нервно одернув плечо, и отошел за чашками. - Ты будешь кофе, Хан-и? - А ничего сладкого нет? - Вишневая кола, - отозвался Ким и добавил, обернувшись: - И в холодильнике я видел макаруны. - Вишня моя, - отрезал вдруг Минхо, зло блеснув матовым стёклышком в сторону Кима. - Там есть содовая. Она вот ничья. - Я и не посягал, тоже мне… - фыркнул Хан. - А макаруны - мои! И не поделюсь! Даже не проси! Напряжение между парнями постепенно спало под напором ароматных рисовых клёцок и голода. Ребята с большим аппетитом расправились с завтраком-обедом, обсуждая ближайшую неделю, что снова была забита под завязку. К сожалению, свободных дней им не видать ещё очень долго. На завтрашний день, напрмиер, были запланированы съемки в студии под их заглавную песню S-Class. Порой им всем было довольно сложно перестроиться в этом плотном графике с учетом, что они уже готовились к очередному камбэку, фан-митингу, и записывали новые песни. Иногда в голове образовывалась воронка, куда сливалось все: съемки, записи, тексты, хореография, выступления, и многое многое другое. - Завтра мы едем в STUDIO CHOOM. Придется вставать рано, - захныкал Хан. Он сыто потер живот, откинувшись на спинку стула, и футболка слегка округлилась. - Наши волосы опять полезут в петлю, - хмыкнул Ким, аккуратно попивая кофе. - Меня будут красить в зеленый, - недовольно поморщился Джисон и Минхо с Кимом прыснули со смеху. - Будешь жабой? - Хён, ты как всегда сама учтивость, - пнул его под столом Хан. - Ты же знаешь, что при любом цвете волос выглядишь прекрасно, - промурлыкал Ли. - Да ладно? - Хан заиграл бровями. - А если я облысею? - Все равно будешь прекрасным. Как шар для боулинга. - Умеешь ты вовремя увернуться от удара, - Хан сдался и все же расплылся в довольной улыбке. - А если меня перекрасят в зеленый? - Ким посмотрел на Минхо, что сидел по правую руку от него на другой стороне стола. - Тебе не пойдет. И с твоим натуральным цветом нормально. Краску только переводить… - Ого. Это только что был грубый комплимент! - присвистнул Хан, пихая в рот целый макарун со вкусом клубники и блаженно жмуря глаза. - Да вы прогрессируете, мистер Ли Ноу! - Я думал, что тоже буду прекрасен при любом цвете волос, - буркнул Ким, пряча взгляд в стакане с кофе. - У тебя уже была зеленая челка, красная, белая, желтая, рыжие волосы, чёрные и розовые даже.. - Минхо начал перебирать все цвета волос Кима, глядя куда-то в потолок. Наконец, он умолк, и вздохнул, устремив к нему свой незаинтересованный взгляд. - Карамельный самый лучший. - Какой-какой? - поперхнулся Хан. - Карамельный. - Это второй комплимент, - с набитым ртом продавил слова Хан, посасывая содовую, и тараща на старшего свои удивленные глаза. - Ты что, реально кукухой тронулся, хён? Два комплимента за день в адрес Ким Сынмина - это более чем прогресс. Это уже симпатией попахивает. А ты че думаешь? - ткнул он в бок застывшего шатена. - Я... да. - Что "да"? - А о чем ты спросил? - Чего? Ты какой-то рассеянный, Минни. Ким не ответил и потупил взор. Его уши слегка порозовели и колено стало отбивать нервный ритм по полу. А Минхо будто назло продолжал ловить его взгляд: каждый раз, когда Ким пытался тайком посмотреть на него, сталкивался с чёрным омутом за матовыми стеклышками, что смотрели весьма пытливо, а на губах старшего играла ухмылка - парень упивался чужим смущением. Когда Хан все же ушёл к себе досматривать анимэ, приглашая Ли после присоединиться, Сынмин выдержал паузу, встал из-за стола, и, подойдя к двери, тихонечко ее затворил. Потоптавшись немного, он вернулся и встал прямо перед Минхо. На том же месте, где до этого сидел Джисон. Смотрел Ким, правда, не в глаза, а на стол, где рассыпались крошки макарун. С одной стороны, Сынмин не хотел показывать насколько он слаб перед Ли. Он же не слабак! Он взрослый молодой человек с прекрасными умственными способностями, абсолютно самодостаточный и уверенный в себе. И Йена не прав, и Бан Чан тоже ошибается. И даже Джисон зря беспокоится. Но с другой стороны... Именно Ли Минхо единственный человек, перед которым он терял свое лицо, всю свою смелость, и самообладание. Причем по собственной воле. И чувство беспокойства сейчас снова пересиливало все остальные. Ким осмелился поднять на старшего свой взгляд, скромно поправляя очки. Минхо тут же отвернулся, скрестил руки на груди, и с диким интересом принялся разглядывать цветной рукавичник над столешницей, что парил где-то у правого плеча Кима. - Мне кажется, или ты злишься на меня? - слишком тихо спросил Ким, пытаясь все-таки уловить чужой незаинтересованный взгляд. - С чего ты взял? - безразличным тоном отозвался старший. - Потому что... не знаю, - Ким вздохнул и уронил голову на грудь, глядя в пол. - Я так чувствую. - А у меня есть повод? - Ты злишься, что я так повёл себя? - Ким робко поднял глаза. - Как "так"? Ты сейчас о чем конкретно? - выгнул бровь Ли, и, наконец, встретился с ним взглядами. - Я сам не знаю о чем я, - буркнул Ким, нервно одергивая плечо. - Но я же вижу, что ты чем-то недоволен. - Просто пусть это будет в последний раз, - со вздохом изрек Минхо и снова отвернулся. Шатен снова не понял, "что в последний раз". Перестать хамить? Грубить? Толкаться? Что в последний раз? Может, он виноват, что опять не сдержался и полез целоваться? Наверное так и есть, как иначе... Целуешь человека, а потом его с размаху об паркет. Всем бы так. - Я просто запаниковал. Ты же вечно не в себе... в этот момент... - сбивчиво промямлил Ким. Минхо удивленно уставился на парня. - Чего? - Я испугался, что ты будешь трогать меня и Хан-и увидит. - А... так это я был не в себе, это я трогать хотел, а ты просто невинная пташка, что попала в сети и билась в панике? Ким поежился, невольно почувствовав чужую злобу, что была уже заметна невооруженным глазом. Если старший с другими может быть сдержан, не проявлять эмоций, или даже быть абсолютно холодным, то с ним все иначе. По крайней мере, со вчерашнего дня точно иначе: Ким видел, что Минхо меняется, видел, как он раскрывает другую сторону себя, и перед ним его душа нараспашку, у него уже эмоции не прикрыты и хлещут через край. И прямо в эту самую минуту тонкая ниточка нервной струны Минхо истончалась, рвалась, распадаясь на волокна, угрожая Киму дурными последствиями. Еще какую хрень сморозит и Минхо, наверное, его самого припечатает к этому полу. А Ким сегодня просто с энтузиазмом ляпал всякую хрень. - Чего молчишь? - угрюмо спросил старший. - Я не понимаю... - Ким Сынмин, не бубни! - раздраженно бросил Ли. - Говори громко и четко! Младший содрогнулся от грубых слов и виновато посмотрел на хмурого парня, чувствуя, как тревожно засосало под ложечкой. Сынмин впервые оказался в ситуации, когда они с Минхо ссорятся, но он не знает, что должен делать. Если бы это была их привычная манера общения в их привычной ситуации прежде, то Ким забил на него толстый гвоздь, и бросил что-то из разряда: "Да пошел ты на хрен! Сдался ты мне придурок...". Но теперь младший уже и не ведал как поступить. Он только и мог, что топтать паркет в своих фиолетовых носочках, понуро клоня макушку. В голове заварилась такая каша, что страшно и рот раскрыть. Но надо было что-то сказать. И желательно подумав дважды. - Ты сам виноват, Минхо. Ты относишься ко мне, как к ребёнку. Будто я разбитую чашку не смогу собрать, будто я такой… неумелый во всем. - Виноват? Я? - глаза старшего распахнулись и застыли за матовым стеклышком неподвижными окулярами. - То есть, мне неприятно, что ты относишься так ко мне. - Как я к тебе отношусь?! - Минхо повысил голос и Ким побледнел, встретив уже строгие черные глаза. - Я плохо отношусь к тебе значит?! Ким прикусил язык и потупил взор, поджимая губы. Минхо продолжал ждать ответа и резать его своим угрюмым взглядом. - Меня уже это бесит, Ким Сынмин, если ты до сих пор не просёк. - Я терплю твой несносный характер, почему бы тебе не вытерпеть мой, - Ким вдруг осмелел и бросив на него колкий взгляд, ляпнул: - Ты как будто сам себя не знаешь, Минхо. Напряжение старшего почти вылетело из глазниц кроваво-красным пятном. - Я себя знаю. И характер у меня прекрасный. Ясно? - сцедил он, глядя на парня исподлобья. Вены на шее взбухли, руки, скрещенные на груди, напряглись, и он начал нервно отбивать ритм ступней, смешно размахивая заячьими ушками. - Несносный, - буркнул себе под нос Ким, и отвернулся. Ну и пусть. Не умеет он говорить красиво. Зато не врет. - А ты разговариваешь со мной без должного уважения, фамильярничаешь и хамишь. Ты ходячая язва. Только и делаешь, что треплешь мне нервы и не только. А я все равно терплю. Не тебе ныть. И опять же нечего противопоставить. Потому что Минхо тоже не умеет врать. - Хён... - А, так я все-таки хён? - Ли наигранно расхохотался. - А может придурок? Дурак? Блудливая трусливая котяра? - Пожалуйста, не злись... - Сынмин понял, что опять доводит Минхо до шизоидного состояния, и первым сдался: робко сделал шажочек, ухватился за краешек его футболки, продолжая рассматривать скучный пол. - Боишься, когда я злюсь? - выгнул бровь Ли. - Боюсь, - честно признался младший все также глядя в пол. Минхо фыркнул и убрал его руку от своей футболки. Сынмин растерянно поднял на него свои кофейные зёрнышки, но Ли видел перед собой лишь напуганного щенка, а еще - запутавшегося. Минхо начал подозревать, что Ким Сынмин ведет себя страннее обычного явно из-за какой-то заковыристой хрени, плотненько так осевшей в мозгу. И Ли не исключал, что причиной тому - и вообще всему его поведению, ору, крикам, обвинениям, неудержимым ласкам и страху быть застуканным - стыд. Как он там выразился ранее: "Все, что мы делаем - ужасно". Только Ли напрягала фраза: "Может, мы не будем ничего делать". Что он имел ввиду? Минхо не хотелось думать, что Сынмин его стыдится или стыдится чувств к нему. Во-первых, поздновато, во-вторых, он видел, что небезразличен ему, но с таким странным поведением далеко не уедешь... - Ладно, замяли, - Минхо устало тёр лицо, пытаясь поймать разумные мысли. Парень нервно запустил пальцы в волосы, оттягивая пряди у корней, словно хотел вернуть прилив крови и свой холодный рассудок заодно. Но нервы уже трепыхались, как разорванный флаг на диком ветру, и Минхо встал с места, желая уйти. Он, на самом деле, хотел остаться сейчас один и подумать, чтобы просто не ссориться дальше. Они с Сынмином всегда расходились, когда назревал конфликт. Минхо надо было остановить эту вращающуюся землю, оглядеться по сторонам и разложить все по полочкам. Старший сделал шаг, как Ким внезапно дёрнулся, и схватил его за запястье. - Что такое? - хмуро обернулся к нему Ли. - Ты правда пойдёшь к Хан-и? У старшего чуть диоптрии не лопнули - он не поверил услышанному. Захотелось покрутить пальцем у виска, но он сдержался. "Вот ведь бестолочь...". - А ты против? - усмехнулся он вместо этого. Ким умолк, боясь снова ляпнуть что-то не то и ухудшить и без того свое шаткое положение. - Я не слышу ответа, Ким Сынмин, - строгий голос пробил в нем очередной рой мурашек. Мерзких таких, холодненьких, что вгрызались дружной стайкой под лопатки. Ким тяжело вздохнул и все же выпустил чужую руку. - Ты же предлагал поговорить... Может,... мы... Минхо ухмыльнулся. - Так мне что делать: идти к Хан-и или разговаривать с тобой, невинная пташка? Ким отвернулся, желая, чтобы этот Котокролик по одному его взгляду понял, как сильно его сейчас обижает. Он чувствовал, что прежняя граница между ними начала со скрипом начерчивать новую линию, как мелом по сухой старенькой доске. Просто если Минхо сейчас уйдет, и не столь важно куда, то Ким не то что расстроится... его сердце может немного разобьется. На мелкие осколочки. Оно уже слишком громко стучало в груди, заныривая в желудок, и в глазах все меркло. Руки так откровенно дрожали, что Ким был вынужден запрятать их за спину. Минхо смерил его холодным взглядом и молча направился к холодильнику. Достав свою не выпитую вишневую колу, он налил в специальные стаканчики кофе себе и кому-то еще, бросая туда лед и запихивая трубочки. Старший взял поднос и аккуратно расставил все напитки на поверхность бамбука, немного подумал, и достал из холодильника еще одну коробку макарун. Следом вытащил пару салфеток. Водрузив все на свои руки, Минхо неспешно направился к выходу, шлепая своими ушастыми тапками. Ким смотрел ему в спину, невольно поджимая губы. Уже у дверей Минхо обернулся. - Дверь откроешь, пташка? Ким нехотя подошел и распахнул ее. Позволив Минхо пройти, он отошел обратно, глядя себе под ноги. Почему-то стало очень холодно... В груди что-то оборвалось. Захотелось сесть, чтобы ненароком не потерять равновесие. Только тело как назло окаменело и слушаться не желало. - Тебя долго ждать? Ким поднял на него свои кофейные радужки, думая, что ему послышалось. - Что... прости? - Идём ко мне. Поговорим. ***