Жжёная карамель

Сынмин разомкнул тяжелые веки и с трудом открыл глаза. Через силу приподнявшись на локтях, он огляделся по сторонам. В комнате царил приятный полумрак — наглухо закрытые шторы спасали от солнечного света. Метнув взгляд к полу, он недовольно сморщился заметив разбросанные вещи. Видимо, вчера он раздевался по пути, стаскивая с себя все подряд: рубашка валялась скомканной тряпкой, а пальто и вовсе темным пятном расползлось у дверей. Оглядев себя под одеялом, Сынмин удивленно вскинул брови — на нем было только нижнее белье, хотя без пижамы он никогда не ложился, на худой конец натягивал футболку. Но не вчера. По чесноку, он и не помнил, как вообще дополз до постели прошлой ночью. Спихнув с себя одеяло, Сынмин сел на постели и опустил босые ноги на холодный пол. Голова тут же загудела, угрожая расколоть череп надвое. Парень облизнул пересохшие губы и потянулся к тумбочке за бутылкой минералки. Нещадно хотелось не только пить, но и почистить зубы — из полости разило уже не терпкой сладостью соджу, а голимым денатуратом, словно там сдохли все блудливые коты Сеула. Сделав несколько жадных глотков, Сынмин мысленно сделал пометку больше никогда в жизни не вливать в себя ничего крепче кофе. Кинув бутылку на кровать, он поднялся, и, превозмогая рвотные рефлексы, поплелся в ванную. По пути он инстинктивно нагнулся, чтобы поднять пальто, но желудок тут же сковало металлической проволокой, угрожая вырвать наружу все его содержимое. Крепче зажав ладонью рот, парень вышел в коридор и на негнущихся ногах дополз до ванной комнаты. Пробыв некоторое время в обнимку с белым другом, он основательно принял душ. Обернув тело с едва заметным рельефом косых мышц живота в широкое махровое полотенце, Сынмин провел рукой по запотевшей зеркальной глади. «Прелесть какая», — съязвил парень в отражении, разглядывая взъерошенного Сынмина с опухшим лицом и красными глазами. Что же, это была правда — чувствовал он себя крайне отвратительно. Ким выполз из ванной, молясь, чтобы его не вырвало снова. Рвать было, по сути, нечем. Внутри ощущалась только пустота, будто все органы смыло вместе с содержимым желудка полчаса назад. Он огляделся по сторонам в поисках живой души, но его окружала глухая тишина. — Какого хрена… — Сынмин с недоумением уставился на циферблат настенных часов, что отбивали уже десятый час. Уже вот как вторую неделю они собирались к 8 утра в репетиционном зале для прогона всех номеров к их 3-ему официальному фанмитингу «PILOT: FOR ★★★★★», а значит он давно проспал. Хотя с учетом его бурной ночи с парой бутылок соджу, это было совсем не удивительно. Странно, что он вообще смог вытряхнуть своё тело из постели. — Вот козлы… — Сынмин мысленно проклял соджу и всех своих соседей, что забили на его существование и не удосужились разбудить. Он вбежал обратно в комнату и начал хаотично собираться. Хотя, со стороны казалось, что пьяная улитка пытается заползти в ворот футболки и параллельно сигануть в штаны. Ким набросил поверх спортивку и, отыскав на полу телефон, вызвал такси. Немного подумав, он сунул в карман маску — лишняя предосторожность, чтобы не шокировать никого своим амбре. Завязывая шнурки на «найках», Сынмин невольно ухмыльнулся, представив, как у ребят на надгробной плите блистала бы надпись: «Они подохли от перегара айдола Ким Сынмина». Вытащив себя из дома, он по пути накинул на плечи пальто и прикрыл лицо маской почти до бровей. Плюхнувшись на заднее сиденье такси, Ким озвучил адрес и чёрный седан бесшумно выехал по узким дворам Сеула к оживленной улице. Автомобиль плыл по ровной асфальтовой глади долго, пробираясь по улочкам и широким шоссе. За окном светило солнце, теряясь в ярких витринах и кричащих вывесках рекламных билбордов, редкие лица прохожих сменялись холодными каменными плитами высоток. Лениво глядя на проплывающие мимо картины, Сынмин заметил, как такси проехало недалеко от Чонно, что примыкает к главной пешеходной улице Инсадон. В этих улочках неоновых огней вчера он самозабвенно предавался распитию соджу. Вспоминая об этом, Сынмин прикрыл тяжелые веки и устало выдохнул — столько пить было опрометчиво. Спустя полчаса пробок, высокий красивый шатен не особо бодрым шагом зашел в репетиционный зал. Ребята только что закончили прогон хореографии к «Charmer» и сидели кто где, жадно глотая воду из бутылок, и переводя сбившееся дыхание. — Seungmin in the buildi-е-е-еng! — заорал Хан, первым заметивший Сынмина. Если бы не ноющее после утомительной пляски тело, Хан еще и бросился бы к нему в объятья. Но ему оставалось довольствоваться кривой улыбкой на непробиваемом лице. — Это правда? — откуда-то из-за угла выскочил вспотевший Чонин, пытаясь заглянуть за ворот пальто, где приблизительно скрывалась помятая физиономия. Вопрос застал Сынмина врасплох. Он с недоумением уставился на друга, и тот поспешил объяснить: — Говорят, ты вчера напился в стельку. Сынмин уже хотел было спросить откуда у Чонина столь глубокие познания о его пьянстве, как внезапно вспомнил, что прошлой ночью прежде чем довести свой организм до состояния, когда ноги плетутся за телом не поспевая, на последних остатках разума позвонил Джисону. Этой болтливой вездесущей Белке. Заплетающимся языком он с восторгом заявил, что Ким Сынмин мертвецки пьян, потому что эта жизнь слишком сложная штука, чтобы воспринимать ее на трезвую голову. Ответа Джисона он не дождался, а может и не расслышал — Сынмин вообще не помнил, как положил трубку. Но видимо эта болтливая Белка все прекрасно помнила, и уже успела всем растрезвонить, учитывая, что Чонин неделю не жил в общежитии, перебравшись в гостиницу к брату. Сынмин хотел ответить, что на самом деле все было не так красочно, как явно все описывал Джисон, но заметил, как эта радостная Белка подползла на негнущихся лапках к Минхо и плюхнулась рядом с ним на диванчик. Они тут же принялись о чем-то оживленно ворковать, будто и не расставались ни на секунду. Сынмин нахмурился и решил больше не звонить своему милому Джисону и откровенничать, тем более в пьяном угаре. Это круглосуточное радио никак не заткнешь, противоядий от его «красноречия» Ким ещё не придумал, к тому же эта Белка настроена на единственную волну. Бесячую такую. — Ты в порядке? — мысли Сынмина прервал подошедший к нему Бан Чан. Он с интересом разглядывал его лицо, видимо желая удостовериться, что тот пришёл трезвым. Сынмин перевел на него свой тяжёлый взгляд и жестом руки дал понять, что он в полном порядке и беспокоиться совершенно не о чем. А стоило бы, ведь чем больше он смотрел на флиртующую парочку, тем яснее в памяти стали всплывать воспоминания о пьяной ночи, звонке Белке и двух темных зрачках на злом лице. — Ты точно в порядке? — уточнил Чан, похлопав его по плечу, — Не хочешь поговорить потом? — О чем? — Ким пожал плечами, косясь на Минхо, что радостно тискал Джисона в своих крепких объятьях. «Просто долбанный кот с мячиком», — фыркнул он и добавил упрямо: — Я в порядке, — и не дав Чану ответить, засеменил в раздевалку. — Переодевайся, и топай к нам! — крикнул ему вслед Хенджин. Сынмин кивнул и исчез за дверью. Хван проводил взглядом его долговязую тень, и продолжил выполнять один и тот же элемент хореографии, пытаясь более изящно провести волну, удерживая весь корпус тела на вытянутой назад согнутой правой ноге. Феликс, внимательно наблюдавший за ним, сидя позади в позе лотоса, явно уверовал, что все движения идеальны, и не без восхищения украдкой изучал покладистое и гибкое тело Хёнджина. — На концерте стэй видимо потеряют рассудок, и придется вызывать неотложку, — на полном серьезе произнес Феликс, затем пискляво ахнул и театрально повалился на бок, закатывая глаза. — Как ты сейчас? Я тогда согласен пахать до утра. — Хван улыбнулся, и, поправив сбившиеся волосы под кепку, поплелся к стойке с напитками. — Ты хочешь что-нибудь? — Но Ликс отрицательно замотал головой. Вскрыв банку диетической колы, Хван жадно припал к ней губами, блаженно прикрывая веки. Капли пота стекали по его вискам, замирая на секунду у линии острых скул. Феликс задумчиво смотрел на него, медленно прокручивая кольцо на указательном пальце, когда к нему подсел Чанбин. — И на что ты уставился? — спросил Со, хитро щурясь на блондина. — Да ни на что, — буркнул Феликс, тут же переключив все свое внимание на Бинни. Чанбин понимающе кивнул и устало лег ему на колени. — Хён, ты планируешь когда-нибудь от меня отстать? — ухмыльнулся Феликс, инстинктивно поглаживая его мускулистые плечи, что в расслабленном состоянии на ощупь напоминали зефир. — Не-а, — простодушно отозвался Бинни, полностью расслабляясь под монотонным движением его рук. Феликс чертовски хорошо умел делать массаж. — Как же ты хорош! — простонал Бинни, морщась от боли в забившихся мышцах и прикрыл глаза, устраиваясь поудобнее. — Твои ручки просто золотые! Маленькие миленькие ручки! — Хён… — Феликс заглянул ему в глаза, нависая сверху и сладенько улыбаясь: — Заткнись, а то этими маленькими ручками случайно придушу. — А можешь снять кольца? — спросил вдруг Бинни, хватая его за руку. — Зачем? — Мне неприятно — кожу царапают. — Не капризничай. — надулся Феликс, и добавил чуть тише: — Не сниму. — Сними! — хохотнул Со, утягивая его на себя. — Тебе не сложно, а мне приятно. Феликс замер в замешательстве, не зная, что предпринять, и ответить, как рядом вдруг выросла фигура Хёнджина. Он сел около Ликса, глотая вторую банку колы и прерывая их с Бинни сеанс бесплатного массажа. — Иногда ты бываешь слишком бесячим, хён, — обратился он к Чанбину. Хван не то чтобы не любил лишний телесный контакт, но вряд ли когда-либо полезет теребить мускулатуру Чанбина, как Ликс. Воспользовавшись замешательством, он, не долго думая, отнял ладони Ликса, переплетая их пальцы вместе, чтобы разглядеть парные кольца. — Как приторно… — сморщился Чанбин, и привстал, косясь на Хёнджина с нескрываемой ухмылкой. Феликс метнул на парня странный взгляд, и расцепил их ладони, убрав руку в карман. Хенджин удивленно покосился на него, а Со многозначительно кашлянул, поглядывая на реакцию Хвана. — Хочешь, я тоже подарю тебе кольцо? — хитро сощурился Чанбин, обращаясь к Ликсу. — Этого не будет. Ты слишком жадный. — фыркнул Хёнджин, отворачиваясь и посвящая все свое внимание газировке. — Хэй! Ради Ёнбока мне никаких денег не жалко. Я ему сто таких колец подарю! Для пущей убедительности Чанбин обнял Феликса, слегка при этом толкнув Хёнджина плечом. Хван устало закатил глаза, протяжно издав вздох. — Ты опоздал. — и он смял пустую банку, швырнув в ближайшую урну. — Я и не знал, что ты такой собственник, — усмехнулся Чанбин, сжимая Ликса крепче. Конечно, он не знал насчет других, но будучи человеком весьма внимательным, Бинни давно подметил особое отношение Хвана к Ликсу, и глупую ревность, что была заметна даже из космоса. — Я сейчас на тебя Ли-хёна натравлю, — ядовито улыбнулся Хёнджин. Чанбин и правда замер, устремив взгляд на Минхо, что валялся на диване в паре метров и с улыбкой чеширского кота о чем-то весело болтал с Джисоном. Эти двое приросли телами, как сиамские близнецы: Хан лежал на плече Ли, закинув ногу ему на колено. Старший поглаживал темные пряди волос друга, зарываясь в них пятерней. — Ли-хён отобрал у тебя протеиновый коктейль? — Феликс заметил объект его интереса и кивнул головой в сторону Минхо. Чанбин перевел на него растерянный взгляд, и Хёнджин прыснул со смеху. — Жадина какая, чуть челюсть не отвалилась! — хохотнул он. Вообще все в группе знали, что Со Чанбин ревностно относился к своим вещам, особенно если речь заходила о спортивном питании или жареной курочке. Не то чтобы он не любил делиться, но он определенно не любил шутки про еду. Он любил использовать ее по прямому назначению — поглощать в больших и вкусных количествах. Так что да, это была священная тема, и его задевало, когда другие посмеивались над этим. И сейчас, услышав про свое спортивное питание он на автомате проследил за кивком, и надо же было такому случиться — Минхо уловил его взгляд и вопросительно вскинул бровь. — Хён, ты знаешь, что Ли-хён не носит колец? — улыбнулся загадочно Хван, — Попроси его сделать массаж. Он тебе все растянет как надо. И куда надо. И без колец. Будет очень приятно. Чанбин вскипел, как чайник — дым так и повалил из ушей. — Йа! Ты сегодня планируешь не дожить до вечера?! — рявкнул он, выпуская Феликса из объятий и сжимая кулаки. — Шучу, хён, прости, — молниеносно отозвался Хенджин, но на его лице было черным по белому написано, что он не шутит. И ему не жаль. Ни капельки. Чанбин вскочил с места с каким-то хитрым выражением лица и не успел Ликс отпрянуть, как тот резко схватил его за подмышки, и потащил по залу, волоча по полу. Хенджин опешил, но среагировал тут же — вцепился фалангами за щиколотки парня, пытаясь спасти. Но Чанбин был так силён, что Хван волочился следом паровозиком, сидя на заднице. — Чертов качок! Тебе вообще нельзя столько жрать, хен! — кричал Хёнджин, давясь от смеха и силясь удержать Ликса, утягивая за ноги. Тот верещал как сирена и брыкался во все стороны. — Чанбин! За что?! Я то тут причем?! — пищал Феликс, но тот лишь злорадно смеялся в ответ. Хван силился не выпустить парня из рук, и перетянуть на себя, но все попытки были тщетны. Феликс продолжал брыкаться, катаясь по полу и усложняя ему задачу. В какой-то момент Чанбин выпустил его, перехватив за локти и футболка Ликса небрежно задралась, оголив тело. Перед глазами Хёнджина предстала картина обнаженного торса с напряженными кубиками пресса. Хван нервно сглотнул, вдавливая кадык чуть ли не к рёбрам. — Твою мать… — вырвалось у него почти в глухом шепоте, и парень заморгал, покрывшись лёгким румянцем. Феликс попытался прикрыть тело руками, но благодаря упорству Чанбина это было невозможно. — Ли-хё-ён! — заверещал Ликс, панически глотая приступ стыда: — Бинни меня убивает! — Я не возражаю, пусть только тело закопает, — отозвался тот, не шелохнувшись. Но когда Ликс заголосил на весь зал, и его красивый глубокий тембр начал извергать ругательства, Минхо, наконец, соизволил слезть с дивана и ленивой поступью грациозной лани на лавандовом поле, подошёл со спины к ничего не подозревающему Чанбину. Немного подумав, Ли схватил его за шею и влез пальцами за ворот. Чанбин взвизгнул и отпрянул, выпустив Феликса. Бедный Ёнбок, весь лохматый, пал навзничь, пытаясь отдышаться и прикрывая голый торс. Хенджин подполз к нему, глотая приступ смеха и попытался поднять, но Ликс поджал губы, и схватил его протянутую руку, со всей дури утягивая на пол. Неизвестно, чего он добивался, но что-то пошло не так, поскольку Хван взвизгнул и упал не рядышком, а прямо на него. Ликс скривился и болезненно простонал. — Гадство… — ругался блондин, отпихивая от себя Хвана на бок. — Ли-хён, Бинни с тобой флиртует? Чуть дыру не прожег — так разглядывал! — Хёнджин хохотнул, втянув голову в плечи, чтобы ненароком не получить от Со очередного пинка. Кто его знает, вдруг саданет с разворота по черепу, потом мозги с пола еще соскребать. — Флиртует? Круто. Поцелуемся? — Минхо подошёл к Со и надул губки уточкой, закрывая глаза. — Изыди, животное! Иди вон с Хан-и целуйся! — рявкнул Чанбин, отпрянув от Минхо, как от чумы. — Мы не целуемся, — простодушно отозвался Ли, тыкая пальцем на Джисона, что даже комментировать это не стал, показав средний палец и высокомерно фыркнув для пущей убедительности. Чанбин улыбнулся, внимательно изучая Минхо в упор. — Я думал после вчерашнего ты должен быть сыт, — прокашлял он, и его кончики ушей зарделись пунцовой краской. Феликс с Хёнджином, что валялись рядом на полу, замерли и переглянулись. Минхо стер улыбку с лица и смерил Бинни убийственным взглядом: — Чанбин-а. — Ась? — Жить надоело? Вопрос прозвучал как обычно — холодно и бесцветно, но вызвал бурю эмоций: на лице Ликса тут же растянулась широкая лучезарная улыбка, а Хван уже во всю хохотал, хлопая в ладоши и предвкушая продолжение. — Пошли, — коротко бросил Минхо. Он развернулся на пятках, и неспешно направился к выходу. Чанбин не сдвинулся с места. — Эй! Ты забыл кое-что! — крикнул он ему в след. Минхо лениво обернулся, полный внутренней гармонии и пофигизма: — Видимо твою тушу? — Не-а. Смыть с себя спесь, котяра! — гаркнул Бинни и заржав побежал к выходу первым. Минхо хмыкнул и заложив руки в карманы пошёл неспешно следом. — Надеюсь, хён придушит там Бинни, — мечтательно протянул Хенджин и тут же получил от Феликса кулаком в плечо. — А что? Достал реально. — Не шути так, — насупился Феликс. — А зачем они ещё вышли? Не целоваться же, — хохотнул Хёнджин. — Или реально пошли сосаться? Подсмотрим? — Хван Хёнджин, ты похабник. — скривился Феликс, отворачиваясь. — Подумаешь, — фыркнул тот, — А ты что, ханжа? — Почему сразу ханжа? — смутился Ликс. — А что ты имеешь против … — Хван подполз к нему ближе и, опираясь на локти, заглянул в лицо, бегло разглядывая светлое лицо в россыпи веснушек. Он медленно сглотнул, метнув взгляд на губы Феликса и едва слышно выдохнул: — поцелуя с парнем? Феликс замер и вспыхнул, покрывшись густым румянцем, и невольно отодвинулся назад. — Трусишка, — одними губами произнес Хван и отступил, ложась обратно на пол. — Иди в задницу! — буркнул в ответ Феликс и уставился в потолок. Хван усмехнулся и устало закрыл глаза, качая головой. По правде говоря, ему в последнее время не импонировало настроение Ликса — он чувствовал, что их отношения уже не те. Парень стал постепенно отдаляться от него, но зато присосался к Чанбину. Хёнджину же хотелось внимания Феликса, как раньше, и желательно целиком без каких-либо прицепов. Но что бы он ни пытался сделать — звать его вместе пообедать, или прошвырнуться по магазинам, — Ликс всегда находил повод отказаться. Да они встречались на совместных репетициях чаще, чем в общежитии — Феликс не выходил из своей комнаты, проводя все свободное время за компом, или в комнате Минхо за просмотром фильмов, а к себе не пускал — дверь всегда была заперта. Столкнувшись случайно в коридоре или на кухне, Ликс вымученно улыбался, и перебросившись парой дежурных фраз, спешил уйти. На общих встречах при этом вел себя как обычно, улыбался и был общителен, но наедине оставаться не хотел и контактировал по минимуму. Хотя раньше все перерывы они проводили вместе. Однажды Хван даже купил билеты в кино, забронировав весь кинозал, но Феликс заявил, что у него уже планы. Хван был уверен, что это наглая ложь, но спорить не стал. В какой-то момент ему надоел этот цирк и он отцепился от Ликса, бросив попытки вернуть прежнее общение. Но это длилось не долго. Как только он видел, что тот трется с любым из мемберов, но только не с ним, начинал буквально возгораться адским пламенем. Где-то внутренним чутьем Хенджин осознавал, что это самая настоящая ревность, ну или что там внутри неприятно так клокочет, когда Ликс со всеми так мил и общителен, а с ним он становится сдержанным и немногословным. Но предпочитал спихивать все на придурковатость Феликса, что внезапно изменил к нему свое отношение. Нет, он не стал груб или заносчив, скорее холоден. Хёнджин понимал как бредово это звучит и все его попытки сблизиться кажутся странными, ведь Феликс и так был рядом. Но недостаточно. И не настолько, насколько было нужно ему. И все равно, Хенджин упрямо старался не задумываться, откуда берут свои корни эти мысли, и столь твёрдые убеждения, почему его так бесит, когда Феликс проявляет интерес к кому-то ещё, забыв о нем. Он только хотел вернуть все на свои места, где он лучший друг Ли Феликса и никто другой не посягает на это. Ликс ведь сам говорил ему, что именно он, Хван Хёнджин изменил его внутренний мир и стал частью его души. Так что же тогда черт подери поменялось с тех пор?! У него больше нет привилегий? Между ними пробежала чёрная кошка? Или это был Свинокролик?! Судя по поведению Феликса, Хенджин постепенно приходил к мысли, что теперь у него не было не то что привилегий, а в целом всего, что могло бы их связывать. Хёнджин вырвал себя из граничащих с паранойей мыслей и повернул голову к Ликсу, что неподвижно лежал рядом, и легонько потянул его за рукав футболки. — Не хочешь сегодня вместе пообедать? Ликс повернулся к нему вполоборота, заглянул в глаза, и снова уставился в потолок, кусая губы и похрустывая пальцами. Хенджин усмехнулся и сглотнул нервную дрожь. Это молчание было для него уже не новым. Он к ней привык. — Ликс… — Хван приподнялся на боку, подложив руку под голову и выжидательно глядел на парня, что не спешил с ответом. — Ну что молчишь? Пойдешь со мной? На лице Феликса не отражалось никаких эмоций. Он словно выжидал чего-то, отмалчиваясь и, сам того не подозревая, подбешивал этим Хвана. Хенджин цокнул язычком, и лег обратно на спину. Затем запоздало проговорил, чеканя слова в безразличном тоне: — Конечно, если ты не занят, я, собственно, не настаиваю. — Вот как. Не настаиваешь? — прервал молчание Феликс и сдвинул брови. У Хёнджин глаза так и полезли на лоб. Да что за фокусы? Как понимать это переменчивое настроение? Хенджин опять приподнялся, уже усаживаясь перед ним, обхватив колени и глядя озадаченно с нескрываемым раздражением. — Ладно. Настаиваю, — через силу улыбнулся он и без особой надежды спросил: — Так ты пойдешь со мной? — Мы сегодня обедаем в кафе. Вот все и пойдём. — Феликс встал с места и ушел на диванчик к Джисону. Хёнджин открыл было рот, но устало выдохнув, обратно свалился на пол, прикрыв глаза тыльной стороной ладони. Еще немного и он реально вскроет вены этому дьяволу во плоти ангела. Ему неистово хотелось догнать и схватить Феликса за горло, чтобы вытрясти из него всю душу за то, что тот постоянно заставляет его нервничать. Вроде бы и не делает ничего такого, но все равно заставляет. Обедать в кафе всем? А почему нельзя было пойти с ним? Кто бы их остановил? Хёнджин в действительности был бы рад поесть с Ликсом где угодно, хоть прямо тут на полу давился бичпакетом. Лишь бы поговорить. — Это пора прекращать, — сцедил он сквозь зубы и вскочив с места пошел следом за Феликсом на диванчик. Тот сидел, уткнувшись в телефон, обнимая одной рукой за колени Джисона, что распластался рядом, постанывая о своей больной пояснице. Приближающуюся фигуру Хвана Феликс оценил косым взглядом, не поднимая головы. Хёнджин плюхнулся рядом с ним, откинувшись на спинку дивана и тайком заглянул через плечо в раскрытый телефон. Он совершенно не собирался шпионить за действиями Ликса, просто человеческое любопытство. Не более. Это не ревность. Нет, ну не к телефону же! И не к коленям Джисона! Хотя колени Хана были весьма симпатичны, вон как Минхо их постоянно тискает. Но Хан был не в его вкусе и Хёнджину было абсолютно параллельно на его колени и все оставшиеся части тела. Он бесшумно приподнялся и наклонился чуть ближе к Феликсу, чтобы разглядеть картинку на экране смартфона. И увидел. Себя. Себя в молочно-бежевом костюме от Versace на модном показе La Vacanza Fashion Show в Каннах. Хван теперь вообще не понимал. Ликс избегает его, живого и общительного, чтобы разглядывать его же, но холодного и далекого в бездушном экране смартфона? — Ликс, что за фигня? Что ты делаешь? — искренне озвучил он свои мысли, наклоняясь к плечу парня, как вдруг замер от дурманящего аромата — от кожи Феликса пахло чем то сладким и цветочным. Хван невольно прижался к нему почти вплотную, уткнувшись носом в шею и вдохнул поглубже. Он и забыл, как пахнет Феликс. — Ты что творишь? — Феликс вздрогнул и обернулся, глядя как-то испуганно. — Прости, — еле слышно выдавил из себя Хван и откинулся обратно на диван. Феликс кивнул, не моргая, и отодвинулся, предварительно смахнув экран. На заставке вылезло фото Сынмина. Тоже спрашивается с какой стати вообще? Но Хёнджин уже не мог думать об этом. Его мозг взрывался от желания ещё раз уткнуться в шею Феликса и вдохнуть этот аромат кожи. Чтобы не совершать глупостей, он стиснул свои пальцы в кулак и вжался со всей силы в спинку дивана. Но это не помогало. Перед глазами все плыло. В ушах стоял дивный звон и мешал соображать. Хёнджин только и мог, что смотреть на белый участок оголенной кожи на тонкой шее. Он расцепил свои пальцы и потянулся, желая дотронуться, но в последний момент его рука все же застыла в воздухе. Так и не решившись, Хёнджин убрал руку, и спрятал в карман. Может он и притронулся бы слегка, провел кончиками пальцев по нежной коже, и обнял Ликса за плечи, притянул к себе, зарываясь в его макушку, будь это раньше. Но сейчас Ликс вряд ли такого ждет. Вон как шарахается от него, точно от прокаженного. И при этом с радостью лезет теребить мускулы Бинни, ласкается с коленками Джисона, и лучезарно светится Чану, о чем-то воркуя на английском. Как же бесит. Джисон, лежащий рядом и стонущий о своей пояснице ужасно бесит. Йена, что с какого-то хрена пристроился у ног Феликса, будто в этом просторном зале нет больше свободного уголка — ужасно ужасно бесит. Хёнджину хотелось выпинать их обоих подальше. — Прогоним еще раз? — обратился к ребятам подошедший Чан, хлопая Феликса по бедрам. Ликс кивнул, а Хёнджин стиснул зубы, чтобы не послать хена матом. Нет, ну серьезно, почему все лапают Феликса? Почему всем можно к нему прикасаться и эта блондинистая заноза в его заднице никак на это не реагирует? А стоит ему хоть дыхнуть в его сторону, как Ликс тут же сверкает пятками, готовый перебежать границу с Австралией, лишь бы удрать от Хёнджина подальше. Проклятье! — Давайте дождемся Ли-хёна и Бинни, — пожал плечами Феликс, кивая на дверь за которой скрылись парни. Хёнджин задумался, что если бы эти двое провалились сквозь землю и не появились до завтра, это было бы исключительно хорошо. Особенно, если из поля зрения Феликса пропал бы Бинни. Но, увы, даже если это и случится, этот птенчик первым побежит его искать. — Разве мы не идем в кафе? — Йена удивлённо уставился на парней, — У нас же запланирован обед на 12 дня. Я так устал! И там уже стол накрывают. — Еще один прогон и пойдем кушать, — согласился Чан, отходя к проигрывателю. — Позовите кто-нибудь Сынмина. — I'm hungry! I'm very hungry! — услышал Хёнджин знакомый ломаный английский. Феликс засиял как бенгальский огонек, а настроение Хвана треснуло как битое стекло, разлетевшись на осколки — между ним и Феликсом бестактно плюхнулся Чанбин. — Я думал, Ли-хён тебя придушил, — буркнул чистосердечно Хван, смерив хена недобрым взглядом. — А в чем собственно дело? — оживился Джисон, пытаясь приподняться. — Минхо-хён, ты злишься на Бинни? — Я? Никогда в жизни, — ухмыльнулся Минхо и повалился на него сверху, не дав подняться. Джисон глухо крякнул и взвыл о своей больной пояснице. Хёнджин смотрел на флиртующую парочку и давил в себе желание удавить их обоих подушкой. Его вдруг стали раздражать все. Чанбин, тискающий Феликса прямо на его глазах, особенно. — Сынмин что, провалился в этой комнате?! — нарочито громко крикнул Чан, хмуря брови. — Сынмин-и!!! — гаркнул Чанбин, да так, что Йена шарахнулся в другую сторону комнаты, а Феликсу показалось, что стены затряслись от удара звуковой волны. Минхо стукнул Бинни кулаком, а Джисон попытался дотянуться до него из-под Минхо и пнуть. Но это не помогло — Чанбин продолжал орать имя Сынмина. Чан обвёл их всех усталым взглядом и закатил глаза: — Ей богу, я держусь из последних сил… — Да пусть оклемается, у него же похмелье, — Джисон заискивающе посмотрел на лидера, сложив ладони в молебной позе, обвив спину Минхо, — Мы можем и без него все прогнать. Потом подтянется. — Хан-и прав. Я бы не смог плясать после пьянки. — кивнул Минхо, и изобразил из пальцев курок, выстрелив себе в висок. — Ну вы просто спелись! Надеюсь, Минни не вырвет за обедом от вашей милоты. — слащаво протянул Чанбин, и тут же получил от Минхо новую порцию тумаков. Джисон, наблюдавший за этим, закатил глаза и спихнул с себя Ли, отправив прямиком на пол. Приподнимаясь с дивана он продолжал ныть, что свалится посреди зала трупом — Джисон уверовал, что поясница с ним попрощалась. Особенно после того, как этот Котокролик повалился сверху. Минхо язвил, предлагая заранее побеспокоиться о завещании и передать все нажитое имущество благотворительному фонду по защите прав белок. Чанбин, глядя на их традиционную перепалку лишь улыбался — разговор между ним и Ли ранее расставил все по своим местам.

***

Сынмин, конечно, не провалился в комнате, но хотел бы. А вот переодеваться и бежать в зал — нет. Он сидел на диванчике, все еще не переодевшись и слышал как орал Чанбин. Слышал, но и бровью не повел. Он слабо себе представлял, как в таком токсичном состоянии сможет лихо отплясывать «Charmer», не вывернув все внутренности наизнанку. Он был хорошим танцором, и привык стремиться к идеалу во всем, что делал. Будучи главным вокалистом, Сынмин продолжал изнурять своё тело тренировками, показывая после на сцене все на что способен. Поскольку он обладал идеальным слухом, то попадать в такт под музыку его тело было способно с завидной точностью. К тому же он не чурался брать «частные уроки» у Ли Минхо — просил помочь с хорягой, когда что-то не получалось. Ли был профессиональным хореографом, так что как никто другой мог обучить Сынмина всем их танцевальным постановкам. Ким знал это наверняка. Однажды он пришел на репетицию чуть пораньше, и застал Минхо за прогоном сольного выступления. Он был откровенно поражен как виртуозно этот красивый парень управляет своим телом, какими отточенными были все движения, с какой легкостью он выполнял любую сложную связку, словно это не составляло никакого труда. Сынмин пришел к выводу, что если даже будет целый год тренироваться, так круто танцевать никогда не сможет. Но зато теперь точно был уверен — тело Минхо явно создали где-то на небесах, исключительно чтобы притягивать к себе чужие взгляды. Конечно, тот с непоколебимой систематичностью продолжал ему отказывать, заявляя, что учить Сынмина слишком утомительно. Но в итоге, когда Ким в гордом одиночестве уже терроризировал свои конечности в пустом зале, вырисовывался на пороге, делая удивленный вид, будто совершенно не ожидал встретить крошку Минни. Минхо был к тому же чертовски ответственным — всегда посвящал Сынмину не меньше часа тренировок, а после заказывал холодный американо, и платил всегда сам. Если Сынмин робко считал это угощением, Минхо с беспристрастным выражением лица парировал: «Это условие к минимальному заказу на доставку. Не обольщайся». В общем, все бы хорошо, если бы не прескверный характер. Почти идеальный человек. И этот человек подстегивал, как ни странно, быть идеальным и Сынмина. Если он восхищался его талантом танцора, то сам хотел добиться идеала в вокале. Потому он упорно посещал все занятия, даже если они проходили глубокой ночью где-то в жопе мира. Однако сейчас, сидя в душной комнате, Сынмин не хотел никакого идеала. Он хотел просто сдохнуть и ожить уже завтра, когда организм очистится от соджу. Прислушиваясь к звукам за дверью, он сморщился, поняв что все снова отбивают пол в «Charmer». Он представил, каким сейчас должен быть хлёстким и в тоже время грациозным Хенджин, как аккуратен и техничен Феликс, насколько легко и непринужденно танцует Джисон. И как наверняка лихо отплясывает свою партию «танцевальная драгоценность» Ли Минхо. Минхо, что сейчас неустанно следит за всеми, подмечая каждую упущенную деталь с очередным напускным безразличием, а по факту уже знает как все исправить, помочь, научить. — Чертов Минхо. Имя невольно сорвалось с губ, и Сынмин крепче сжал веки, пытаясь разглядеть в своём воображении каждую линию тела хёна в такт музыке за стеной. Сынмин уже потерял счет сколько раз этот заносчивый Котяра влезал без спроса в его мысли. И сколько бы он ни пытался абстрагироваться и спихнуть все на обычное восхищение и уважение, да хоть на благоговение, этот парень вызывал в нем куда большие чувства. Вдруг, глаза Сынмина широко распахнулись, и он как ужаленный вскочил с места: — Минхо?!.. С мыслями о нем, с упоминанием его имени в слух, в пропитанный рисовой водкой разум прокрались воспоминания прошлой ночи. Сынмин нахмурил брови, пытаясь разложить хаотичные обрывки в четкую последовательность. Он ясно увидел себя со стороны, неуклюжего и пьяненького, что пролез на цыпочках в квартиру, и встретил пронзительный взгляд. Это был взгляд Минхо? Сынмин замотал головой, желая стряхнуть с себя наваждение. Но память учтиво продолжила преподносить новые кадры, как в замедленной съемке: вот он уже лежит на полу, сдавленно дышит, сжимая чужие ладони в своих, что-то глупо шепчет, а лицо Минхо с каждой секундой почему-то становится все ближе, а дальше… Тяжело сглотнув, Сынмин спешно сунул дрожащие пальцы в карман пальто и потянул подклад. Либо они на месте, либо весь этот кошмар случился с ним наяву. По спине пробежал холодок стадом оголтелых мурашек, когда Сынмин с ужасом уставился на свою ладонь: атласный лоскуток с рваными краями лежал мертвым грузом, облекая воспоминания в реальную форму. Сердце парня болезненно сжалось. — Вот же придурок! — Сынмин рухнул обратно на диван, хватаясь за голову. — Я реально это сделал…? — Он судорожно глотал воздух, непослушными пальцами расстегивая ворот пальто, пытаясь утихомирить сердце, что клокотало у самой глотки. В следующую секунду Сынмин уставился на дверь, пытаясь вспомнить, где хранятся ключи. Если бы только ее можно было запереть изнутри, он бы послал репетицию к черту и остался тут, а может лучше просто сигануть в окно и сбежать? Он подбежал к широкому подоконнику, и закусил губу, понимая, что 5-й этаж не дает ему возможности спрыгнуть и затеряться в толпе. Если только не влиться в эту толпу мешком с кровью и костями. А распластаться на тротуаре трупом с перегаром Сынмину не хотелось. «Господи, что я вчера творил?!», — Сынмин закрыл глаза и попытался вспомнить, чем закончилось это «дальше». Как он дошёл до комнаты? Сам или Минхо помог? Неужели он настолько спятил, что затащил хёна в свою спальню? Все ограничилось поцелуем или …? И что по поводу всего этого думает сам Минхо? Ждёт, когда они останутся одни, чтобы придушить? Сынмин сполз на пол, и загреб в свои тонкие пальцы густую шевелюру жженой карамели, оттягивая пряди до боли. Если бы сегодня утром, глядя на свое отражение в зеркале, он вспомнил, чем занимался вчера, то даже не вылез бы из дома. Хотя это тоже полнейший бред, учитывая, что Минхо живет с ним в одном общежитии и заныкаться там от него не получится. А с другой стороны, может Минхо теперь сам хочет его игнорировать? Вряд ли после такого нормальный человек — хотя Сынмин сомневался, что Минхо нормальный, — будет с ним общаться. А потом, может, все как-то само собой уляжется?.. Внезапно музыка за стеной заглохла. Послышались голоса и шаги за дверью. Сердце Сынмина ушло в пятки и он вскочил, лихорадочно пряча обрывки подклада обратно в карман. Дверь настежь распахнулась и в комнату ввалились Джисон и Чонин. — Сынмин-и! — воскликнул Хан, ослепляя светлой улыбкой, и с распростертыми объятиями тут же бросаясь к нему на шею, параллельно постанывая о своей пояснице. — Ты чего тут жмёшься, бро? Чанбин так орал, чуть кровь из ушей не полилась! Если ты тут рефлексируешь, то зря — все откровенно забили толстый гвоздь на твою пьянку. Расслабься. — Благодаря тебе они все о ней в курсе, — сцедил Сынмин, криво улыбаясь. — Так я утром тебя не добудился! Ты дрых, как суслик, а от твоего запашка сдохли последние мухи в общаге! И не забывай, что не я один с тобой живу! Ещё Минхо-хён и Чонин, хотя он, конечно, отсутствовал, но был Чанбин. Он же ночевал вчера, так что хотя бы эти двое уже были в курсе… — Просто прелесть … — Сынмин сказал это лишь бы прервать бурный поток болтовни Хана. Его сейчас вообще не волновало, что там думают мемберы по поводу его пьянки. Были проблемы куда масштабнее. — Хорошо видать погулял? — хитро сощурился Крошка Хлебушек, разглядывая Сынмина с головы до ног. — Я начинаю сомневаться в твоей адекватности: на тебе уже лица нет. Совсем упился вчера? — Не слушай его, он бредит, — Джисон по-отечески обнял Сынмина и оценив Йена критическим взглядом, буркнул: — Душнила. — Мы спускаемся вниз обедать. Собирайся. — Йена проигнорировал «душнилу», и добавил, кивнув в сторону Джисона: — Я не выдержу все это без тебя. Сынмин понимал, что идти куда-то со всеми он не готов физически, а видеть при этом рядом с собой Минхо — морально. И вряд ли в ближайшее время он будет к этому готов. — После бурной пьянки нужно обязательно поесть. Особенно чего-нибудь острого! — продолжал тараторить Хан, играясь с пуговицами Сынмина, то расстёгивая, то застегивая ворот пальто. Этот парень был просто неугомонным и не в состоянии спокойно устоять на месте. Сынмин уже привык к его повадкам и давно не обращал внимания. — Если не хочешь идти с нами, оставайся, — Йена старался не замечать Джисона, хотя кулаки так и чесались шлёпнуть парня по рукам. Он наигранно закатил глаза и перевел уже более мягкий взгляд на Кима: — Я притараню тебе пару банок пива. А может даже соджу. Сынмин скептически улыбнулся и отлепил, наконец, от себя Хана. — Я никуда не хочу идти, — отрезал он, — И спасибо, обойдусь без бухлишка. — Ну не-е-ет, — протяжно заскулил Джисон, хватая его за грудки: — и ты туда же?! Ким аккуратно убрал с воротника его руки: — Куда «туда же»…? — Минхо-хён не хочет никуда идти, сказал, что ляжет спать тут! — обиженно засопел Хан, указывая на диванчик. — Тут?! — Сынмин вдруг побледнел и его глаза знатно округлились. Джисон даже на секундочку забеспокоился. — А что такого? — вытянул он удивлённую физиономию, — Ты сейчас вообще… я тебя вообще не понял сейчас. — Я с вами. — Сынмин застегнул пальто до последней пуговицы и зашагал к двери чрезмерно бодрой походкой. — Когда идём, сейчас? Пошлите. Я весь в нетерпении! Йена не выдержал и покрутил пальцем у виска: — Что с тобой? Ты до сих пор пьяный что ли? Сынмин, проигнорировал как вопрос, так и жест, и уже подошел к двери, как та сама распахнулась навстречу. Сынмин встал как вкопанный — на пороге стоял Минхо. — Какой сюрпри-и-из, — Ли наигранно улыбнулся и смерил его взглядом с головы до ног. Лицо Сынмина изобразило крайнюю степень ужаса. — Я у лифта подожду. Он прошмыгнул мимо Минхо и вылетел наружу. — И не скажешь, что страдает от похмелья, — усмехнулся Минхо, глядя ему вслед. — Сам в шоке, — удивленный Джисон начать сомневаться в психическом состоянии Сынмина: с каких пор он в упор не видит Ли? — Не поверишь, минутой ранее он никуда не хотел идти. Это что, алкоголь так не него влияет? — пробормотал Хан. — Это Минхо-хён так на него влияет. — улыбнулся Йена. — Ты сейчас о чем? — сощурил тот свои глазки. — Как только Хан-и пригрозил, что ты завалишься тут спать, у Сынмина резко разыгрался аппетит. — отозвался макнэ, направляясь к выходу. — Мне одному это кажется странным?

***

— Я купил тебе кофе, — к Сынмину подсел Чан, пока тот продолжал битых десять минут пялиться на свою тарелку стеклянными зрачками. Ким посмотрел на хёна и выдавил из себя измученную улыбку. Он пребывал в неописуемом шоке — за столом сидели все семеро, не считая его, но включая Ли Минхо. Он же Ли Ноу. Он же, что собирался остаться спать на диванчике, а в итоге приперся в кафе с наглой мордой и Джисоном под ручку. Он же обладатель его первого в жизни поцелуя. И пусть даже Сынмин сам был инициатором этого интимного момента, но на правах старшего Минхо мог бы и отпихнуть. Но нет же, просто слился с ним в едином, мать его, порыве. И неизвестно, что он еще с ним вытворял прошлой ночью, воспользовавшись нетрезвым состоянием Сынмина, учитывая, что остаток ночи он так и не вспомнил, сколько бы ни пытался. Сынмин украдкой поднял на него глаза и скептически всмотрелся в миловидное личико, но был вынужден признать, что Минхо ведет себя весьма непринужденно, и возможно — хотя, как такое возможно, — он действительно не придает прошлой ночи никакого значения. Может, он решил забыть об этом или отмахнуться от такой мелочи, как от назойливой мухи? Впрочем, Сынмина это даже малость задевало. Ведь как-никак это был его первый поцелуй. Пусть и неуклюжий, но все же. У старшего наверняка таких, и куда более смелых и глубоких, было хоть отбавляй. Минхо вчера мог бы и догадаться, что у Сынмина не было еще никакого опыта в этих вопросах. Но, видимо, Минхо вообще не заботила эта деталь. Сынмин вдруг задумался, каким запомнил Ли их поцелуй. Был ли он приятным? Хотя, как он может быть приятным, когда настигает тебя на полу общежития против твоей воли от пьяного парня? — Не грусти! — выпалил Джисон, возвращая Кима к реальности, и откусив пол гамбургера продолжил говорить, набивая щеки под завязку: — Все мы любим выпить. Иногда. Крайне редко. Но любим. — Это ты верно подметил, — усмехнулся Минхо, и уставился на Сынмина, попивая из трубочки свой холодный американо. Сынмин тяжело сглотнул и медленно отложил палочки. Давиться обедом он уже был не в состоянии. Оказывается, он ошибался — Минхо придает значение прошлой ночи. Язвительное значение. — Кроме меня, — поддержал беседу Чан, жуя свой кимчи с рисом и тыкая в Джисона пластиковой вилкой: — Я не пью пока. — Мог бы и не озвучивать, хён, — Хан укоризненно посмотрел на лидера. — Ну твое «иногда» и «крайне редко», вне всякой критики. — хохотнул Йена. Джисон чуть не подавился, глотая возмущение. И чего все накинулись? Он вообще-то успокоить Сынмина пытается. Могли бы и поддержать! Но Сынмин сейчас их не слушал. Он старался заглушить в себе приступ нервного паралича, причиной которого был Минхо, что сидел прямо напротив. Вообще не удивительно. Он как заявился в кафешке, сразу плюхнулся перед его носом, слащаво улыбаясь. У Сынмина аж скулы свело. А теперь он еще и ядом брызжет, и даже не давится. — Не будьте ханжой! — вклинился в разговор Чанбин, дожевывая очередную курочку, и глядя на Кима с хитрой улыбкой. — Минни давно пора было основательно выпить. — Конечно, согласен, — кивнул Чан и повернувшись к Сынмину, ободряюще похлопал его по плечу: — Не переживай, Минни. Никто не осуждает тебя. — Ага, было бы за что, — ухмыльнулся Минхо. Сынмин стиснул зубы и посмотрел на него с нескрываемым раздражением. Минхо заиграл бровями: — Что? Есть за что осудить? Сынмин промолчал, угрюмо уставившись в тарелку и тяжело вздохнул. Его терпение было на исходе. Руки так и тряслись. Пока другие пытались пошутить и успокоить его, один единственный человек из кожи вон лез, стараясь вывести из равновесия. Если бы только другие знали, что причиной его тремора была вовсе не вчерашняя пьянка, а этот долбаный Котяра, что сидел напротив. Но не орать же на все кафе: «Я вчера блудил с Ли Ноу, что теперь делать?». Джисон дико расстроится, а этого допустить Сынмин не мог. «Одних извинений тут явно будет недостаточно. И не похоже, что Минхо их примет. Скорее, он так и будет кидать язвительные фразочки и стебать до скончания времен», — думал Сынмин, ожесточенно ковыряясь в салате: он представлял, что в тарелке голова Минхо. — Может, закроем тему? — Феликс оглядел ребят и еле заметно кивнул в сторону Кима, что бледнел и краснел прямо на глазах. Ликсу было больно смотреть на друга в таком состоянии. Для весомости он ткнул рядом пристроившегося Хенджина локтем в бок в ожидании поддержки. Та последовала незамедлительно: — Я планирую вкусно поесть и не занудствовать. Че пристали к Минни? — сказал Хван, аппетитно запихивая в рот очередную порцию лапши. — И то правда. Еще сам пристанет, потом не отлепишь. — а вот Минхо явно планировал занудствовать, а не затыкаться. Сынмин поднял на него глаза и цокнул язычком, глотая желание садануть по слащавой роже. Сил терпеть эту вакханалию дальше уже не осталось. Он резко встал и вышел из-за стола, гремя стулом. Не глядя на мемберов, Сынмин направился к выходу. — Уже уходишь? — услышал он за спиной голос Минхо, когда ухватился за ручку двери. На мгновение он застыл, силясь не послать Минхо ко всем ебеням в далекие дали. Наконец, Сынмин взял себя в руки, натянул дежурную улыбку, и обернулся: — Я сыт, — отрезал он, и, выдержав паузу, перевел взгляд на Минхо, добавив, брызгая ответным ядом: — Настолько, что теперь тошнит. Дверь за ним хлопнула. Джисон прислонился к своему соулмейту и зашипел: — Какая муха тебя укусила, хён?! Че ты пристал? Минхо невинно выгнул бровь, посасывая свой американо. — Поверь мне — не я первый начал. — Не поверишь, вообще пох. — отбрил Хан. — Иди и закончи теперь. Он наверное уже начал себя жрать изнутри. Не знаешь его что ли? — С какого хрена я должен за ним идти? — Минхо чуть не поперхнулся кофе. — Никуда я не собираюсь идти, еще чего… — Иди-иди, — ухмыльнулся Бинни. — Хён. — Джисон смотрел на Ли осуждающе и заискивающе одновременно. По правде, Минхо сам понял, что малость перегнул палку. Но кто же знал, что Сынмин так отреагирует? Обычно все издевки он выдерживал с достоинством и только мог усмехнуться в ответ, если не проигнорировать. И они уже давно в такой манере не общались — крошка Минни вырос и мог ответить ему или даже осадить. И хорошо бы после вчерашнего Минхо держать язык за зубами, но слова так и лились, как из рога изобилия. — Блядство… — Минхо закатил глаза, и лениво встал из-за стола, сверля Джисона глазами. — Заноза в заднице. — И я тебя люблю! — сладенько улыбнулся Хан, шлепнув его по упругой пятой точке и подгоняя к выходу.

***

Сынмин стоял в холле напротив лифта, ожесточенно нажимая кнопку вызова. Ему хотелось убраться подальше от кафе, где жрал свой обед Минхо. Была бы возможность, он вообще свалил домой и заперся там в своей уютной конуре и не вылезал из постели. Может даже купил бы ведро мороженого и включил душераздирающую мыльную оперу, и ревел, как корова, в подушку. Но нет же, ему придется тащиться наверх и продолжить репетицию, когда все вернутся обратно. И продолжить делать вид, что у них с Минхо ничего не было и он совершенно спокоен, как удав. Но ведь было. И этот псих язвит и издевается над ним. И ведь высмеивает не его пьяную рожицу, а неуклюжие домогательства! — Убожество… — сцедил Сынмин, лихорадочно тыкая кнопку. И как стереть из памяти Минхо, зажатого в тисках на полу общежития? Стоит Сынмину закрыть глаза, как в памяти всплывает деталь, что щекотала его нервишки и раньше — от волос Минхо всегда пахло сладкой мятой, словно в них смешались ассорти конфет и холод цитрусов, отдавая свежим ароматом. А его кожа … Сынмин вновь закрыл глаза, вспоминая оголенный пульсирующий проводок вены на красивой шее, что была такой горячей и едва уловимо пахла пряностями. Прошлой ночью эти запахи смешались, дурманя разум и без того пьяного Кима. Минхо пах вкусно, терпко, сладко, так пронизывающе глубоко, что голову кружило. Сынмин вцепился в стенки лифта, тяжко вздыхая и качая головой. Зачем он предается этим воспоминаниям сейчас? Вот на черта перед глазами хён, зажатый на полу? Твою ж мать… Сынмин болезненно нахмурил брови и вгляделся в маленький мониторчик, отсчитывающий этажи, и в нетерпении стукнул кулаком дверцу — когда уже эта адская машина припрется и увезет его отсюда?! — Лифт-то в чем виноват? Сынмин резко обернулся и чуть не матюкнулся вслух — к нему в своей вальяжной походке приближался объект его мыслей. Выражение лица не предвещало ничего хорошего: Минхо как обычно выглядел чертовски красиво и отчужденно. Однако в его глазах Сынмин увидел что-то новое, но уже знакомое ему пьяному — он видел этот взгляд вчера. — Ебнуться можно. — не выдержал Сынмин, и залетел в распахнувшуюся кабинку лифта, судорожно нажимая кнопку закрытия дверей. Но Минхо спокойно следом проскользнул внутрь. Утро сегодня явно было не добрым для Сынмина. Даже лифт против него. — Ненавижу… — озвучил он все свои чувства в одном слове и забился подальше в угол. Минхо стоял к нему боком и все еще пил свой американо. Он даже не обратил внимания на «ненавижу» и «ебнуться». Они поднялись на пятый этаж и Сынмин спешно вышел первым, если его заплетающиеся и спотыкающиеся об несуществующие препятствия ноги, можно назвать «спешным выходом». — Не беги так, — послышалось ехидное сзади. — Съебись, хён, умоляю. — сцедил Сынмин и влетел в репетиционный зал, прямиком направляясь в комнату. — Язык твой все также хорош, — язва Минхо следовал по пятам. Сынмин вспыхнул и ворвался в комнату, швыряясь дверью. Ему хотелось оторвать ее и всадить Минхо в макушку. Смачно так, с треском, чтобы вся его спесь и высокомерие полились из ушей. Сынмин был в бешенстве. Некогда сковавший его шок, слился, уступив место злости. Он, всегда спокойный и рассудительный, слетел явно с катушек, поскольку контролировать ни свое тело, ни свой язык не мог. Он остервенело расстегнул пальто и швырнул рядом с собой на диван, мысленно сделав пометку в обязательном порядке его сжечь, и эти сраные подкладки в частности, чтобы пламя было до небес. Да, именно так он и сделает. Выедет за город и сожжет этот элемент гардероба к херам. И пох, что пальто любимое и дорогое. Было. Но уже нет. — И пальто накосячило? — Минхо подошел и без зазрения совести скинул потенциальный кусок пепла на пол, усевшись на освободившееся место. Он перебросил ногу на ногу, и продолжил неспеша посасывать кофе, что уже противно хлюпал, отдавая в висках Кима свистящим набатом. Он посмотрел на Минхо из-под полуприкрытых век, и устало запрокинул голову, молясь всем богам, чтобы не выхватить этот стаканчик и не всадить ему на бошку. А как красиво бы эти темные капли стекали по его лицу. — Хён, какого хрена ты ходишь за мной? — Сынмин поднял пальто и бросил его на ближайший стул. — Выйди, пожалуйста. — Не поверишь, не по собственной воле, — усмехнулся тот, и отложил, наконец, свой стаканчик. — Джисон попросил тебя успокоить. — Мне будет спокойнее, если ты свалишь. — Удивительно. Вчера ты говорил обратное. Сынмин тяжело вздохнул и почти взвыл от бессилия. Он был готов выплюнуть свой скудный обед. Желательно, прямо в лицо Минхо. Его буквально тошнило от его слов, а в большей степени — от самого себя. Ким понимал, что сам виноват в том, что сейчас происходит. Это он собственноручно вчера зарыл всю свою гордость глубоко в задницу и окончательно похерил репутацию в глазах этого принеприятнейшего человека, дав массу возможностей этим воспользоваться. Точнее тот уже пользуется. Вон как складно стелет свои язвительные фразочки. Знал бы Минхо, что Сынмин до вчерашней ночи не хотел ничего менять. Он, блядь, даже не планировал что-либо начинать. Его устраивало просто издалека (и что критически важно: незаметно) восхищаться объектом искренней человеческой симпатии! Его всё устраивало. Почти всё. Они хорошо общались, иногда вместе смотрели кино дома, ели по ночам пиццу и ходили гулять на реку Ханган. Это было настолько редко, что Сынмин помнил каждый из этих дней и вечеров. И Минхо никогда не позволял себе лишнего, если не считать шлепков по попе. Но это не возбранялось. Он делал так всем. У Хана вообще вместо задницы теперь гладильная доска, и ничего, ходит. Но после вчерашнего Сынмину придётся доказывать, что он не верблюд и не планировал (Ким мысленно подчеркнул это трижды жирным) сексуально домогаться Минхо, и нет, блядь, он не видит с ним эротических снов и не дрочит по утрам на его фото. Вот нет, и все тут! И потом, как ему это доказать? Улыбнуться сейчас и сказать: «Глубокоуважаемый Ли Ноу-хён, я не планировал вас вчера трахнуть. Я вообще не собирался когда-либо вас трахнуть. Честное слово»? Да у Сынмина в жизни язык не повернётся такое ляпнуть! — Господи, какая дичь… — он закрыл лицо руками и вжался в спинку дивана. — Что значит «дичь»? — вскинул брови Минхо, поворачиваясь к нему в профиль, но все еще не глядя в глаза. — Держи себя в руках, Ким Сынмин. Хотя, — и тут он выдержал театральную паузу и усмехнулся: — вчера твои руки явно были не на месте. Возмущение Сынмина нарастало с катастрофической скоростью. Титаническим усилием воли он не треснул Минхо по роже. Этот заносчивый, самодовольный, бестактный придурок совершенно не собирался церемониться с ним. А по-хорошему, стоило бы, ведь знает, какой Сынмин ранимый. — Чего ты добиваешься? — он хмуро уставился на Ли, сложив руки на груди. — Я так понимаю, хён, ты решил выжрать мне мозг из-за вчерашнего. Извинения подойдут? — А сам как думаешь? — и Минхо, наконец, посмотрел ему в глаза. Сынмин поймал взгляд и ухмыльнулся. Еще минут десять назад в кампании таких же придурковатых Минхо мог быть раздраженным и заносчивым хёном. Но сейчас, наедине, Ли был уже другим. И эту незначительную перемену мог заметить только Сынмин. В глазах Минхо он читал робость. Такую знакомую, что светилась в отражении его красивых глаз, когда он был с ним наедине. И никакая словесная бравада не могла скрыть того факта, что ему просто неловко смотреть Сынмину в глаза. — А извинений будет мало? — Ким смерил его пристальным взглядом и усмехнулся: — Мне перед тобой красной дорожкой стелиться и рассыпать к ногам лепестки сакуры? — Было бы прикольно. — Минхо мечтательно закатил глаза. — А ты можешь? — Никогда тебя устроит? — Язва. Минхо улыбнулся и откинулся на противоположную сторону дивана, также скрестив руки на груди, повернувшись к нему всем корпусом. Теперь он смотрел в упор и не обращал внимания на настроение Кима, а может, просто тайно был в восторге от их диалога, ведь с каждой секундой его темные зрачки сияли все ярче. — От язвы слышу. — огрызнулся Ким и отвел взгляд. — Ну и как? — Что как? — Как ты? В целом. — Твоими молитвами, хён. — сцедил Сынмин, ядовито улыбаясь. — Целоваться не хочешь? Вопрос повис камнем в воздухе. Тело Сынмина вытянулось по струнке и напряглось, как натянутая до предела тетива. Он замер, снова ввергнутый в истинный шок, и уставился на Минхо глазами, готовыми вылететь со своих орбит. Его щеки и кончики ушей вспыхнули алым цветом, и в горле моментально пересохло. Сынмин невольно вжался в диван, максимально отклоняясь от Минхо, запрокинув ноги и сводя колени вместе. Был бы иной предмет поблизости, Сынмин выхватил бы его и выставил в качестве щита. Минхо же, напротив, был весьма спокоен и продолжал сверлить знакомыми зрачками раскосых кошачьих глаз. Ни тени смущения. Ни намёка на эту тень. — Ты псих что ли? — вырвалось у Сынмина сдавленное осознание. — Просто предупреди, чтобы я понял. Минхо продолжал его оценивающе разглядывать и не спешил отвечать на выпад. Выдержав паузу, он вдруг встал с места, и не отрывая глаз от его лица, медленно подошёл к его стороне дивана. Сынмин тут же нервно дернулся, вжимаясь в край и выставив вперёд ладонь. Ли не выдержал и ухмыльнулся: — Теряешь браваду, Сынмин-ши. — А ты видимо приобрёл? — Сынмин тяжело сглотнул, чувствуя, как загнанный пульс забился под челюстной косточкой. Но язвить не прекращал. Минхо проигнорировал и этот выпад. Он сравнялся с ним и наклонился, опираясь левой рукой на подлокотник. Теперь их лица встретились. Сынмин неуверенно сжал кулаки. — Не приближайся. Минхо послушно замер, хотя Сынмину казалось, что тот буквально дышит ему в лицо. Его хищный прищур и эта дурная ухмылка на слащавом лице вгоняла в ступор, заставляя сердце биться чаще, ладони потеть, а ноги неумолимо подгибаться. Что-то внутри трепетало загнанным зверем, утягивая все эмоции и чувства куда-то вниз живота. Сынмин задумался, что Минхо сейчас будет делать. Может, воспользуется отсутствием свидетелей и заграбастает его за шкирку, чтобы утопить в толчке и потом сказать, что Ким захлебнулся в собственной рвоте? А может, будет довольствоваться малым и просто скормит ему все салфетки с журнального столика, пока кровь из гортани не начнёт бить фонтаном? Одним словом, Сынмин не ждал ничего хорошего. По крайней мере, на его месте он врезал бы по роже и может даже нарочито будничным тоном прочитал нотацию о вреде пьянства и последствиях развратных поступков. Однако, Минхо молчал и душить не спешил. — Ты чего суетишься, Ким Сынмин? — спросил он, вытряхивая его из персонального фильма ужасов, — Боишься меня? У Сынмина звенело в ушах. Голова кружилась от прилива крови и удушающего сердцебиения. И все потому, что этот Котокролик стоял слишком близко, где-то по пути растеряв всю свою робость. Сынмину, по правде сказать, сейчас было страшно. Страшно просто дышать с ним одним воздухом, не то что сидеть, зажатым к дивану. К тому же этот воздух неумолимо сжимался до размера атомов, стягивая легкие в тугой узел. Сынмин смотрел на старшего, что повис над ним, как гора, раздражая все возможные рецепторы. В своей широкой черной спортивной кофте в мелкую прозрачную сеточку с красно-белой линией на глубоком вороте и надписью «81», Минхо выглядел до одури хорошо. Умопомрачительно. Ум у Сынмина и правда был помрачен от вида длинных темных волос цвета виски, что ниспадали волнами на лоб, и обрамляли точеные скулы Минхо. Его широко распахнутые глаза едва заметно дрожали, глядя на Кима. Глядели пронзительно, сбривая острым лезвием всю смелость младшего. Сынмин глотал ком, и ненавидел себя за слабость, что невольно вынуждала его скользить по линиям чужих широких плеч, огибая взглядом стройное и подтянутое тело, зарываясь где-то на уровне острого кадыка и выступающих ключиц из-под слишком глубокого выреза на горловине чужой одежды. Все эти детали определенно сводили его с ума. — Ты теперь всегда будешь меня так разглядывать? — усмехнулся Минхо. — Не нарывайся, Сынмин-ши. И взгляд Минхо переменился, стал броским и резким. Он слегка приподнял подбородок, глядя на парня свысока: — Я завалю тебя здесь же. Будешь сопротивляться — мне только понравится. Сынмин буквально ощутил, с каким хрустом разбивается его покер фэйс. Он уставился на Ли, разинув рот и не веря собственным ушам. Сердце забилось, как птица в клетке. Кислород перестал поступать в мозг и тот просто отключился. Если бы Сынмин был сейчас подключён к аппарату искусственной вентиляции легких, то этот детектор показал бы лишь горькую ровную линию горизонта. Минхо же продолжал пожирать его глазами без тени сомнения. В комнате воцарилась такая пронзительная тишина, что Сынмин отчетливо слышал, как ровно и глубоко дышит его хён, и как слишком прерывисто и нервно дышит сам. Но Сынмину не хотелось, чтобы Минхо понял, в каком он сейчас мимолетном шаге от нервного срыва. Он тряхнул головой, и нахмурился: — Отойди, хён. — вымолвил Ким пересохшими губами едва слышно. — Я за себя не отвечаю. — Вчера надо было себя контролировать, — произнес Минхо каким-то глухим тоном, огибая черты лица зашуганного парнишки, и добавил: — Сейчас уже поздно. Сынмин тяжело сглотнул и устало закрыл глаза с трудом открывая их вновь. Его руки подрагивали, и он бы рад утихомирить свои нервишки, и смотреть куда-то в пол или хотя бы на противоположную стену, но взгляд его неизбежно возвращался к линиям скул и карим глазам. Их обладатель не двигался с места. А Сынмин прирос к дивану, сливаясь с чёрным цветом серым пятнышком. — Сделай уже, что хочешь и уходи, — выдохнул он одними губами, разжимая кулаки. Ему стало ясно, что Минхо медлит поскольку не собирается его тут линчевать и прятать труп в мусорном мешке. Но что именно он собирается делать, Ким даже боялся представить. Он не решился бы озвучить свои мысли даже самому себе. Одно присутствие рядом Ли раздражало каждую клетку его кожи. Единственное, чего Сынмин сейчас хотел — чтобы все поскорее закончилось. — Сюда могут войти, — произнес он уже громче, и бросил короткий взгляд в сторону двери. Та и правда могла отвориться в любую секунду. Сколько прошло времени с тех пор, как они тут? Может минут десять, а может и целый час? Сынмин не отдавал себе отчёта, и не слышал ничего вокруг кроме чужого дыхания и собственного пульса. — И пусть, — ухмыльнулся Ли, даже не шелохнувшись. Сынмин недоверчиво уставился на старшего, пытаясь уловить его намерения. Наконец, он прочистил горло, и выпалил: — Я извинюсь и на этом мы разойдемся. — Ты думаешь, мне нужны твои извинения? — Минхо вскинул левую бровь в удивленно-приподнятом изгибе, словно Сынмин только что произнес какую-то чушь. — А что тебе нужно от меня? У меня больше ничего нет. — «Котокролик хренов», добавил уже про себя Сынмин. — Может, я и правда хочу стать психом, — отозвался Ли, и резко приблизился к нему вплотную, сократив и без того крохотное расстояние между ними. Сынмин испуганно зажмурился и Минхо с усмешкой слегка отстранился. — Ты давно сумасшедший, хён, — сдавленно произнес Сынмин, открывая глаза, и упираясь ладонью о его крепкую грудь. Он почувствовал как от его прикосновения под тонкой тканью ребра старшего начали вздыматься, и дыхание Минхо участилось. Сынмин попытался оттолкнуть его, но дрожащие руки лишь уцепились за кофту. Минхо проигнорировал замечание про «сумасшедшего», и пожал плечами. — Каков есть, — он помолчал и добавил, глядя на него исподлобья, склонив голову на бок: — Ты вчера был не менее сумасшедшим. — Я был просто пьян. А ты реальный псих. Минхо нахмурил брови и резко выпрямился. — То есть, если я хочу тебя поцеловать, то сразу псих? А ты, значит, нормальный, просто пьяный Ким Сынмин? Ты, видимо, туго соображаешь или плохо помнишь, что было вчера? — Что значит «если я хочу»? — опешил Ким, глотая подступивший ком. Вместо ответа Минхо смерил его хищным взглядом, стиснув зубы. Не успел Сынмин прийти в себя, как Минхо резко навис над ним, опираясь руками о спинку дивана над его головой. Еще один немой взгляд и он медленно и вальяжно оседлал Сынмина, обхватив его колени, и, усаживаясь, втиснул его в спинку дивана до основания. Резким движением Минхо перехватил сопротивляющиеся руки и сцепил их пальцы, после он и их закинул над головой Сынмина, зажимая к стене. В конце Ли склонился, сравниваясь с ним, и, заглянув в ошарашенные глаза, медленно облизнул свои губы. — Вот так, примерно... — выдохнул он и многозначительно выгнул бровь. Сынмин прикусил губу, уставившись на чужие крепкие бёдра и то что таится между ними. Он просто не мог не смотреть. Представьте, что вы долгие годы ходите рядом с этими бёдрами, видите их, облаченных в широкие брюки, или до одури обтягивающие скинни из кожи, или, как сейчас, в мягкие серые спортивки. И обладатель этих бёдер виляет задницей перед вашим носом. Ежедневно. Демонстрирует все прелести своей точеной отлитой из камня фигуры. И подойти и дотронуться если еще можно, то о большем задуматься вы не решитесь. А потом эти охуенные бедра и не менее охуенная задница вдруг оказываются на вас. Сверху. И вы чувствуете их вес на себе столь отчетливо, что звенит в ушах. Вас сжимают так крепко, что дыхание перехватывает. Тут можно не то что стыд потерять, а тронуться умом. Сынмин смотрел на эти линии, и понимал, что крыша его основательно так треснула, причем у самого основания и готова пасть к этим бёдрам, извергая хвалебные оды. Минхо сидел на нем так плотно, и тесно, сгорбившись и чуть наклоняясь, чтобы смотреть ему в глаза, что Сынмин чувствовал его слишком хорошо. До неприличия хорошо. Он не мог сейчас оторвать глаз от его паха и тяжело глотал слюну, осознавая, что в глотке окончательно пересохло от сжатого воздуха, а в широких брюках становится тесно от наполняющегося кровью собственного члена. — Минхо, — Сынмин с трудом поднял глаза, впиваясь в него взглядом голодного зверя загнанного в угол, — Я серьезно, слезь с меня или я за себя не отвечаю.

***