Жжёная карамель

Сынмин зашёл в общежитие на цыпочках, крадучись по темному коридору. За окном уже непроглядная полночь и все мемберы давно спят. — И где это ты шаришься в такое время? Щелкнул выключатель. Яркий свет озарил коридор, и Сынмин заморгал от непривычки. Оказывается, не все спали. Ослепленный на мгновение, Ким не сразу распознал в силуэте в одних шортах и майке своего хёна — Ли Минхо. Тот стоял облокотившись о косяк двери ведущей в общую гостевую, скрестив руки на груди. Вид у него был недовольный. Хотя, у Минхо всегда был недовольный вид, когда речь шла о Сынмине. Такой уж концепт. Поняв кто перед ним, Сынмин с достоинством истинного джентльмена одернул пальто и поправил спавшие на глаза локоны. Ноги подкашивались и грозились свалить его на пол. От него все ещё пахло алкоголем, и он боялся, что одно неловкое движение выдаст его интересное состояние. Но трусить перед Минхо не собирался. Как обычно. Только вот тело не слушалось. И глаза продолжали смотреть на старшего. В своей голове Сынмин уже давно отвернулся, демонстративно проигнорировал старшего и невозмутимо прошёл в свою комнату ровным уверенным шагом. Но в реальности Сынмин все ещё стоял посреди коридора под прицелом кошачьих глаз. Стоял и сам залипал на эти карие. — Я задал вопрос, — ленивый тон Минхо сравнял его мысли с трухой. — Что ты здесь делаешь? — вопросом на вопрос отозвался Сынмин, попытавшись сменить тему, и пряча руки в карманы пальто. Там он вцепился пальцами в подклад и таким странным образом попытался удержать своё хрупкое равновесие. Но ноги продолжали пошатываться. — Ты забыл, что я тут живу? — нахмурился Минхо. — Итак, где ты шляешься в такое время, Ким Сынмин? Их отделяла пара метров. Но Сынмин сомневался в том, что Минхо не учуял запах соджу. Он сам не любил алкоголь и предпочитал пить пиво, и даже одной и той же марки, что сам Минхо. Но сегодня он выпил крепко. Настолько крепко, что уже не чувствовал вокруг себя никаких иных запахов, кроме этого терпкого соджу. Стены, пол, зеркало у входа, наспех разбросанные кроссы у дверей, вешалка со сломанной ручкой (Чанбин был слишком интенсивен в попытке отпереть шкаф и найти там свою спортивную сумку), повисшая над головой Сынмина лампочка в хайтековском стиле — все пахло соджу. «Я ходил на позднее занятие по вокалу и после выпил с другом по бокальчику, но не рассчитал свои силы. Я не видел его почти два года», — хотел сказать Сынмин, но вместо этого его губы отчеканили: — Тебя это не касается. Иди-ка ты спать, хён. На какую-то долю секунды наступила тишина. Вырвавшаяся фраза из уст младшего вальяжно повисла в воздухе. Пьяный разум Сынмина не успел переварить то, что случилось далее: Минхо сократил дистанцию между ними за одно мгновение и с силой схватил парня за грудки, готовый оторвать ему голову. — Ты совсем охренел… — сцедил он сквозь зубы, но, закончить свою фразу Минхо было не суждено: от его резкого напора Сынмин тут же потерял равновесие, неуклюже пошатнулся и всем своим весом повалился на Минхо. В момент полета, младший вроде как даже попытался остановить неизбежное, желая вытащить руки из карманов, и ухватиться хоть за что-нибудь существенное, но только содрал подклад. Минхо, никак не ожидавший такого исхода событий, успел лишь выпалить: «Какого черта?!» и они оба с размаху грохнулись на пол. — Твою ж мать … — глухо выругался Ли, придавленный сверху всем весом младшего. — Прости, — отозвался Сынмин почти у самого уха, и Минхо поёжился от пробежавшихся по телу мурашек. Горячее дыхание у самой шеи только усиливало их бег. Минхо попытался оттолкнуть, вытолкнуть, отстранить, да хоть что-то сделать с придавившим его телом парня, но не смотря на всю свою физическую силу, он сумел только неуклюже приподнять его, и Сынмин снова повалился обратно ему на грудь. Почему-то тело младшего было слишком тяжелым и неподатливым. — Встань с меня! — раздраженно шикнул Минхо и толкнул Сынмина, однако тот тяжелым мешком продолжал лежать на нем. Запыхавшись, Минхо на минуту замер, собираясь с силами, и тут до его чуткого обоняния дошёл резкий, дурманящий запах алкоголя. Минхо в шоке выпалил: — Ты что, нажрался?! Мозг пришел в искреннее недоумение: Ким Сынмин и крепкий алкоголь? С какой стати? Он даже запаха не переносит, не то что вкуса соджу. А тут абсолютно пьяный Ким Сынмин дышит ему в шею перегаром, раздражает нервы, и вообще… — Встань, Сынмин, — уже спокойно произнёс Минхо, поняв всю патовость своей попытки вразумить абсолютно пьяного человека. Он снова попытался отстранить от себя младшего и тот в ответ, наконец, заерзал и привстал, в итоге оседлав старшего, как дикую необузданную лошадь. Минхо замер и нервно сглотнул. Ким Сынмин смотрел на него в упор, и старшему невольно пришлось отвести взгляд. Минхо старался вообще как можно реже смотреть в глаза Сынмину. В последнее время ему было все сложнее этому решению следовать. — Твои волосы вкусно пахнут, — почти что про себя сказал Ким Сынмин, и слегка склонился, уперев руки в пол в аккурат по обе стороны от Минхо. Он сравнялся с ним лицом к лицу. Минхо не сдавался — демонстративно фыркнул и снова отвернулся. Сынмин продолжал изучать его профиль. Минхо в очередной раз тяжело сглотнул и нервно зашевелил губами, словно только-что испробовал ранее незнакомый для рецепторов вкус. Какая-то ответная реакция организма на чужеродный раздражитель. На Ким Сынмина. — Слабо? — услышал он вдруг приглушенную хриплую усмешку младшего. — Что слабо? Ким Сынмин наклонился почти вплотную: — Посмотреть мне в глаза, хён, — горячее дыхание обдало Минхо кожу, оставляя лёгкий след на щеке. Ли ещё более нервно заерзал под телом младшего, но, пересилив себя, все же повернулся к нему, готовый высказать все, что он о нем теперь думает. Особенно о его пьянстве. Но встретившись с парнем практически нос к носу, Минхо внезапно почувствовал необычайную тяжесть в области груди: то ли тело младшего вконец продавило ему диафрагму, то ли глаза Ким Сынмина были слишком близко. До неприличия. Но ведь Минхо не слабо, и он не отведет взгляда. Наоборот, он будет пристально вглядываться в эти кофейные радужки, пока этот мальчишка не сдастся первым. Зрачки Сынмина обрели совершенно тёмный оттенок и расширились, то ли от количества алкоголя в крови, то ли от чего другого. Минхо не мог понять. Густым оттенком кофе эти радужки смотрели на Минхо в упор. Смотрели с нескрываемым животным любопытством и дерзостью. Уголки пухлых губ застыли в какой-то странной полуулыбке. Ким Сынмин выглядел вызывающе, нагло, и в тоже время — как-то отчаянно. Минхо вдруг захотелось врезать со всего маха по этой наглой пьяной роже. Содрать с Кима это дорогое пальто, и затащить в ванную под душ, чтобы под душераздирающие крики смыть ледяной водой всю эту спесь, высокомерие, дерзость и пьяные запахи. Но будить других тоже не хотелось. И Минхо стала забавлять мысль, что этот секрет беспутного пьянства Сынмина останется только между ними, и в будущем можно будет безнаказанно терзать, и подшучивать над мелким. Теперь кофе по утрам и ароматные круасаны ему обеспечены на год вперед, а горячий токпокки — единственное, что хорошо умеет готовить Сынмин — станут любимым блюдом Минхо по воскресеньям. Он закрыл глаза и блаженно улыбнулся собственным коварным мыслям. Минхо почти привык к резонирующему запаху соджу, что уже смешался с его собственным запахом кожи и пота. Сейчас он мог разглядеть ресницы в уголках этих карих глаз и отследить каждое подрагивание зрачков. Что он и сделал, все равно ситуация позволяла, а пьяный Ким Сынмин сам дерзнул сказать ему об этом, а завтра всего этого и не вспомнит. Минхо скользил по линии высоких скул, слегка припухшим губам, аккуратному носу, и заметил маленькую родинку под левым глазом, что ранее никогда не замечал. Да прежде он и не был столь близко к нему, вплотную, да столь долгое время, чтобы внимательно изучить каждую деталь этого красивого лица. Прядь каштановых волос спуталась и слиплась от пота на лбу, казалось, будто Сынмин только что пробежал стометровку и оказался на нём уже обессиленный. Младший, наконец, отстранился от его лица и сел, не без усилия заставив свое тело приподняться. Сынмин снова оседлал Минхо своими бёдрами. Только ситуация его, видимо, уже не забавляла. И на слабо Минхо не повелся, взгляда не отвел, а значит Сынмин опять проиграл. А может, протрезвел? — Встань уже с меня, пока я не уложил тебя на лопатки и не засунул под душ, — буркнул Минхо, и вальяжно заложил ладони за голову, как турист под палящим солнцем в гамаке. Услышав это, увидев это, Сынмин ухмыльнулся, а затем уже тихо рассмеялся, словно подтвердив собственные догадки о хладнокровии хёна, и запрокинув голову назад, сгладил челку и устало выдохнул. В уголках карих глаз Минхо заметил блеск, словно в них затаились скупые слезы. — Что… что такое? — почти беззвучно пролепетал Минхо, не понимая настроения младшего. Он невольно забеспокоился, и его уже начала подбешивать вся эта странная ситуация. — Ты как всегда неисправим, — сцедил Сынмин в ответ. Вдруг, парень в резком порыве снова склонился над ним, заграбастал его руки и сцепил свои длинные пальцы в его ладони. Ким прижался ещё ближе и между ними не осталось лишнего пространства. Тело Минхо инстинктивно дёрнулось, из уст вырвался тяжелый глухой стон. Он открыл глаза и успел заметить, как кофейные радужки младшего потухли под тяжестью полуприкрытых век. Все как в замедленной съемке. Мозг Ли вмиг вспыхнул… «Черт», — успел подумать Минхо, как тут же чужие губы накрыли его поцелуем. Минхо перестал дышать.