Miracles happen

Регулус стоял у каменной арки, покрытой ледяной коркой, ведущей во Внутренний двор Хогвартса. Он был засыпан толстым слоем снега, в воздухе витала магия зимы, а ученики резвились тут после уроков в любую погоду. Он лениво наблюдал за игрой слизеринцев в «плюй-камни» — все знали, что это была их территория. Регулусу Блэку магические шахматы нравились гораздо больше, чем эта примитивная игра — в шахматах была стратегическая глубина, холодный расчёт и контроль. Он не мог представить себя соревнующимся, кто дальше плюнет камнем в грязную лужу. Это было слишком шумно, хаотично и… не достойно потомка древнего рода. Это было в духе Сириуса. Она была там, в окружении Марлин и Алисы. Красный вихрь. Героиня Гриффиндора. Когда она наклонялась за новой порцией снега, чтобы прикрыть спину нескладного третьекурсника и атаковать нападавших друзей, её смех был слишком звонким и заразительным, рыжие непослушные локоны искрились от снегопада, украшавшего крупными хлопьями её голову словно дивный венок. Её щеки немного раскраснелись от холода, а сама девушка куталась в широкий оранжево-красный шарф. При всей внешней хрупкости Лили Эванс не казалась уязвимой, она была полной противоположностью ему, всегда готовой сражаться, всегда выступающей за тех, кто в этом нуждается. На самом деле, она его не интересовала. Это просто был момент, когда, после получения совы из дома, он позволил себе немного расслабиться, и в предзакатном свете рыжие волосы Эванс цепляли случайно. Она была слишком живым и ярким пятном. С тяжестью в груди он развернул письмо, пальцы дрогнули, впиваясь в холодные, режущие хуже Диффиндо строчки на пергаменте. Не выдержав, он отвинтил крышку фляги и сделал большой глоток огневиски, позволяя жгучей жидкости ненадолго заглушить горечь внутри. Регулус, Время для сомнений прошло. Скоро ты будешь призван доказать свою преданность нашему Дому и делу, которому мы служим. Ты — наследник семьи Блэк, и на тебе лежит обязанность сохранить её честь и репутацию. Сделай то, что от тебя требуется, без колебаний. Твой долг — следовать воле Темного Лорда и укрепить наше положение среди тех, кто понимает истинную суть магического мира. Любая слабость или неповиновение будут недопустимы. Темный Лорд видит в тебе потенциал. Он высоко ценит наш вклад в его дело. Ты станешь не только последователем, но одной из ключевых фигур в его великом плане возрождения. Помни, Регулус: в мире, полном грязнокровок и предателей, наша кровь не терпит измены. Мать Он зачаровал свою флягу сложным заклинанием Мнимой Маскировки — внешне она казалась обычной бутылкой тыквенного сока. Более того, он наложил на неё заклятие Обманного Аромата, чтобы учителя и старосты чувствовали лишь слабый запах ванили или корицы, если проходили мимо. Алкоголь ему поставлял верный домовой эльф Кикимер, который подчинялся любым его приказам. Раз в несколько недель Регулус передавал ему пустую флягу, а тот возвращал её, наполняя огневиски или чем-то подобным из запасов в семейном особняке. Чтобы избежать подозрений, Регулус всегда пил с осторожностью, предпочитая глоток-другой в уединении, чаще всего в Выручай-комнате. Именно она становилась для него временным убежищем, где можно было перевести дух и позволить себе немного свободы от давящего бремени семьи и предстоящего будущего. Его взгляд снова и снова ускользал в одном направлении. Блэк не без усмешки следил за чуть посиневшими маленькими ладонями Эванс, которые метко запускали снежки в однокурсников, за игривыми движениями и тем, как дыхание Лили превращалось в облачка, растворяющиеся в морозном воздухе. Эванс была без перчаток — совсем дуреха. Она, словно почувствовав присутствие Регулуса Блэка, на мгновение замерла, повернулась в его сторону, и их глаза встретились. И в этот момент всё стало слишком очевидным. Словно какие-то невидимые нити тянули его к ней, но, как и раньше, Регулус быстро отвел взгляд, надеясь что это был всего лишь дурной сон, который он не мог понять. «Что я вообще делаю?» — с раздражением подумал он, пытаясь подавить эти странные эмоции, которые теперь нарастали внутри лавиной. Блэк принялся подтрунивать над проигравшим в споре на то, чей камень допрыгнет дальше, полностью переключившись на слизеринцев. Но, прежде чем уйти, Регулус решился снова посмотреть в ее сторону, и к его удивлению, румяную Эванс озарила хитрая улыбка. Она зачерпнула пригоршню снега, прицелилась, и, без колебаний, зачаровала снежок так, что он с весёлым свистом пронёсся через заснеженный двор, срикошетил от стены и угодил Регулусу точно в лицо, заставив его на секунду вскрикнуть от неожиданности. Лили, глядя на его реакцию, галантно поклонилась. — «Могу ли я предложить Вам что-то более подходящее для Слизерина, Ваше величество?» — с игривым оттенком в голосе крикнула она через расстояние, привлекая к ним всеобщее внимание. Ее подруги довольно расхохотались. Эта фраза была прямым намёком на его собственные слова, сказанные несколько недель назад, когда он в очередной раз насмехался над её маглорожденностью и идеей равенства: «Могу ли я предложить тебе что-то более подходящее для Гриффиндора? Что-нибудь вроде «Общества маггловских дарований». Слизнорт организует для тебя мастер-класс по… ну, скажем, базовым зельям для начинающих? Что-то простое, вроде маггловских настоек от кашля или супа-пюре. Уверен, он не устоит перед твоей… э-э…естественной практичностью, чтобы разнообразить… ну, чайные посиделки». Тогда, в клубе Слизнорта, его тирада звучала нарочито снисходительно, и теперь Лили с удовольствием придала этой фразе свой собственный, едва ли не еще более оскорбительный смысл. Регулус, хотя и раздражённый, не мог ответить сразу. Он резко напрягся, глаза сузились. Это было так… странно. Он ощущал неведомую растерянность и легкое покалывание в груди, когда Эванс перехватила контроль над ситуацией. Блэк медленно провёл рукой по лицу, стирая остатки снега и уличной грязи. На несколько секунд его друзья из Слизерина, собравшиеся вокруг, замерли в удивлении, ошеломлённые её дерзостью. Все ждали ответной реакции. — Пожалуй, я даже впечатлён, — сухо произнёс Регулус, глядя на остальных. — Наверное, Преследуй и Направь и есть предел магических талантов Леди Гриффиндор. Слизеринцы самодовольно захихикали, но Лили не осталась в долгу. Она лишь усмехнулась с видом победительницы, заставляя Регулуса слегка прищуриться: — Приятного вечера, мальчики. Надеюсь, ваши чистокровные мозги справятся хотя бы с такой простой задачей, как пятна снега… и собственного тщеславия. Знаю, вам будет тяжело, но не перепутайте Импервиус и Империус. Она гордо прошла мимо под руки с Маккинон и Фортескью, оставляя позади Регулуса и его ошеломлённую свиту. Блэк вернулся к своим занятиям с ещё большей решимостью. Он не мог позволить себе отвлекаться на какие-то глупости. Его мать, Вальбурга, говорила, что Волдеморт — воплощение чистоты магического мира, и служение ему — величайшая честь. Регулус долго размышлял, стоит ли принимать Метку. Он наблюдал за Сириусом, который отказался от него, от отца и матери, и его пример внушал не только гнев и обиду, но и сомнение. Он понимал, что решение вступить в ряды Пожирателей смерти приведёт к последствиям, которые изменят его жизнь навсегда. Тем не менее, желание доказать, что он лучше брата во всем, перевешивало. Регулус знал, что Метка — это больше, чем просто символ верности. Это магическое соединение с Волдемортом, связанное с тёмными чарами. Он читал об этом в книгах из библиотеки Блэков и даже нашёл несколько старинных манускриптов, описывающих сам процесс — этот акт будет включать испытание его преданности и силы. Ритуал потребует жертвы, как физической, так и магической. Блэк не был из тех, кто принимал решения легкомысленно. И хоть его путь к становлению Пожирателем смерти был смесью семейного давления и внутренней борьбы, желание доказать свою силу самому себе было еще сильнее. «Я не буду даже смотреть в сторону этой грязнокровки», — пообещал себе Регулус, пытаясь сосредоточиться на древних рукописях из Запрещенной секции. Но как бы он не убеждал себя, память о морализаторских речах Эванс и отголоски их последней перепалки не давали ему покоя. Однажды вечером, когда ученики заканчивали ужин в Большом зале, Регулус уже накидывал мантию, но его внимание привлекла странная сцена у выхода. Лили Эванс стояла перед школьным сторожем и активно размахивала руками, пока за её спиной прятались несколько домовых эльфов. — Это недопустимо, мистер Филч! — её голос, звонкий и полный возмущения, эхом разнёсся по залу. — Домовые эльфы — не ваши рабы, чтобы таскать грязные ведра по этажам замка и выслушивать оскорбления. — Они принадлежат Хогвартсу, мисс Эванс, и делают то, что им приказано, — Филч злобно сощурился, сжимая в руках швабру. — Уверяю вас, они не жалуются. — Конечно, не жалуются! Потому что вы запугиваете их! — Лили всплеснула руками, бросив взгляд на дрожащих эльфов. Филч замялся, явно не зная, что сказать в ответ. — Это жестоко и отвратительно. Они здесь не для вашей личной выгоды. Кто-то из учеников за столом Слизерина тихо засмеялся, но Лили не обратила на это внимания. Она повернулась к эльфам и встала перед ними, словно защищая их от всей несправедливости жизни. Регулус закатил глаза. Довольно смело для того, кто даже не осознает, как устроен мир. — Я поговорю с директором Дамблдором. Вы больше не будете выполнять никаких личных поручений сторожа, которые вас унижают. Поняли? Эльфы поклонились ей, шепча благодарности. Их огромные глаза были наполнены смесью страха и облегчения. «Точно как всегда», — пробормотал Регулус про себя, наблюдая за тем, как она горячо защищает права маглорожденных и низших существ. Никого не удивит, если завтра Эванс притащит в Хогвартс гоблинов. С каждым словом Лили, наполненным решимостью и страстью, его раздражение росло, и он не мог удержаться. Её пламенные нотации, полные высоких идеалов и морали, задели его за живое. Как всегда, она считала, что знает всё лучше всех. — Домовые эльфы привыкли к такому обращению. Это их природа, — произнес он резко, подходя ближе к ним. — Эльфы — это не люди, мисс Эванс. Они здесь, чтобы служить. Ваш наивный взгляд просто смешон. Вы понятия не имеете, что такое волшебный мир. — Природа? — Лили обернулась, её зеленые глаза были полны решимости и ярости. — Знаете, мистер Блэк, то, что кто-то «привык» к плохому, не значит, что это нужно поощрять. Может, и понятия не имею, но говорю об элементарной человечности! Губы Регулуса Блэка изогнулись в язвительной усмешке. — «Человечности?» — повторил он, будто пробуя слово на вкус. — Вы, магглорожденные, никогда не поймете, почему традиции, которые вы так пытаетесь сломать, важны для нас, чистокровных. Лили вспыхнула. Её щеки запылали от гнева, и она сделала шаг ближе, глядя прямо в его холодные серые глаза. — Может, я и не часть вашей «великолепной системы», Блэк, но это не значит, что я буду молчать, когда обижают слабых. Вы, чистокровные, можете сколько угодно прятаться за своими традициями, но это не оправдание для жестокости. Их перепалка была настолько ожесточенной, что Филч, явно испугавшись разрастающегося конфликта, поспешно удалился, оставив их одних. Тишина коридора, нарушаемая только потрескиванием факелов, заполнила пространство. Регулус смотрел на неё с неприкрытой враждебностью, и чуть заметно дёрнулся, когда Лили наклонилась ближе, её взгляд на мгновение скользнул по его шее. — О, это из-за снежка? — виновато прошептала она, заметив синяк на кадыке. — Я немного перестаралась. — Немного? За такое лишают значка старосты, — ответил Регулус с вызовом. — Если захочу, я могу сделать с тобой что угодно, Эванс. Лили подняла руку, колеблясь на мгновение, прежде чем кончиками пальцев осторожно коснуться синяка. Это движение было настолько нежным и неожиданным, что Регулус замер. Прикосновение Эванс всколыхнуло в нём странные, противоречивые чувства. Его тепло было почти обжигающим на фоне привычного холода. Лили слегка нахмурилась, её губы чуть поджались, будто она искренне сожалела и даже заботилась о нем. — Извини, я… хотела просто пошутить. Регулус смотрел на неё сверху вниз, но не мог выдавить из себя ни слова. Что она делает? Почему он позволяет ей это? Его глаза потемнели от желания, а в груди запульсировало возбуждение. Он захотел притянуть её к себе, сорвать с её губ поцелуй, почувствовать их на вкус. Она пахла свободой и упрямой непокорностью, весенними полями пригорода и мягкой сладостью цветущих яблонь, смешанной с терпкими нотами свежей травы после грозы. Эта близость ошеломляла, заставляла забыть обо всём — даже о том, кем они были в школе. Но он вовремя остановил себя. Это было словно безумие — перед зачетом на Зельеварении сегодня он явно перепутал Феликс Фелицис и Настой невменяемости… Вдалеке послышался взволнованный голос Алисы Фортескью: «Лили? Ты где? Куда исчезла?» — Ну что ж, — усмехнулась она и быстро отстранилась. — Теперь мы квиты. Эванс развернулась, бросив на него последний взгляд, полный растерянности, и поспешила к подруге. Регулус остался стоять один. Его рука медленно потянулась к галстуку, касаясь шеи там, где только что были ее пальцы. Её слова, жесты, аромат — всё это накрыло его с головой, эйфорией сильнее любых магических наркотиков, которые Блэку доводилось пробовать в компании слизеринцев. Что это было? Он не мог найти ответа. Ночью Регулус проснулся в холодном поту. В его кошмаре всё было расплывчато, но отчётливо слышался голос матери, её строгий и требовательны тон: «Ты — Блэк. Ты должен поступить как нужно». Затем лицо Волдеморта, безжалостное, пугающее, наклонялось к нему все ближе, пытаясь поглотить. И в этот момент вдалеке он увидел смутно знакомый силуэт. Рыжие волосы развевались на ветру, девушка гордо стояла, как маяк света, не обращая внимания на фигуры, которые как падальщики кружили вокруг. «Ты всё испортил», — прошептала она с болью. Регулус собирался протянуть руку, чтобы рассмотреть её ближе, но словил лишь пустоту — она вдруг исчезла, и вместо этого он оказался в комнате, полной темноты. Он не знал, куда идти. И он услышал голос Сириуса, резкий и полный презрения: «Ты такой же, как они. Ты никогда не сможешь это поменять!» Его слова оставляли глубокие шрамы. Регулус продолжал шагать в неизвестном направлении, на ощупь касаясь холодных и скользких каменных стен, скованный цепями. Он проснулся, и на мгновение ему показалось, что это был не сон. Когда на следующий день гриффиндорцы сменяли слизеринцев на Травологии, Регулус заметил, что Лили, стоявшая немного в стороне, растирала ладони, пытаясь согреться. Он сразу понял, что она, вероятно, снова забыла свои перчатки. Зимнее утро выдалось особенно холодным и даже растения в теплицах Спраут, расположенных в Южной башне, за ночь покрылись инеем. Собравшись с силами, он быстро направился к её сумке, которую Эванс небрежно оставила приоткрытой на парте рядом с горшком мандрагоры. На мгновение он замешкался, но совладал с собой и незаметно вытащил из мантии перчатки. Он аккуратно подкинул их ей в сумку, и болтающая перед уроком с учителем Лили ничего не заметила — даже не пришлось использовать Акцио. Рыжеволосая ведьма удивлённо нахмурилась, когда посмотрела на свою сумку в начале занятия. — О, снова шутки Джеймса, кусачие перчатки, сейчас они запоют и позовут меня на свидание, — пробормотала она, раздражённо нахмурив брови, но тут же замерла, ощутив, насколько они тёплые и приятные на ощупь. — Нет, это точно не Поттер. Слишком уж изысканные, — вмешалась Марлин Маккинон, удивленно ахнув. — Он бы купил тебе скорее что-то из Всё для квиддича для вратарей. Помнишь тот компас для метлы на День всех влюбленных? Регулус, спрятавшийся в углу за кустом остролиста, едва сдерживал самодовольное выражение лица, наблюдая, как Лили надела перчатки и чуть улыбнулась сама себе, всё ещё теряясь в догадках. Они будто идеально подошли по размеру, а небольшой узор в виде звезды на манжете явно пришелся ей по душе. Воздух вокруг него стал насыщаться странной, незнакомой магией. И вот, прямо у ног Регулуса, среди каменных плит, неожиданно проклюнулся и расцвёл редкий магический цветок, золотистый и почти прозрачный, с лёгким фиолетовым отливом. Его лепестки, казалось, дрожали от воздействия эмоций. Это был сердечный колокольчик. Он словно шептал ему имя — Лили, Лили, Лили. Цветок был маленьким, но невероятно ярким и раздражающе живучим. Регулус попытался растоптать его ботинком и быстро поспешил к выходу, стараясь не привлекать внимания. Профессор Спраут, стоявшая чуть в стороне, была единственной, кто это заметил. Женщина нахмурилась, но не сказала ничего. Она не могла понять, что именно происходило в душе этого молодого человека, но знала одно — такое явление было редкостью. Сердечный колокольчик не мог быть просто случайностью, он расцветал только в моменты сильной привязанности. И, хотя профессор Травологии не могла точно определить, кому был адресовано это послание, она оставалась стоять неподвижно, позабыв об начале урока, совершенно поражённая тем, что стала свидетелем такого чуда.