Драккар

      Цвия лежала в темноте уже несколько часов, боясь шелохнуться. Проснуться в кольце мужских рук было странно, слишком неловко, но она не отпрянула — в помещении было слишком холодно. Да, только поэтому. Чуть приподняв голову, пробежалась взглядом по точёному лицу, лишь слегка освещённому предрассветными сумерками. Спать хотелось, но не получалось, раздражающе тянуло низ живота, мысли оглушали. Она знала, что нужно его разбудить, что нужно уходить поскорее, пока кто-то не нагрянул сюда, но было страшно. Девушка поймала себя на мысли, что ей хотелось бы замедлиться, остаться в этом, пусть и таком странном моменте, чтобы никогда не встречаться с последствиями своих действий.              «— Что ты наделала, идиотка, что ты наделала! Снова всё испортила, всё усложнила, Драугр бы тебя задрал!              — Ты сама этого хотела, — голос в голове был, как и всегда, глумящимся, довольным, — Или переживаешь, что теперь свалить не на кого?              — Замолчи, это всё ты.              — Я и есть ты-ы.»              Цвия дёрнула головой, только теперь заметив, что глаза Берсерка были открыты, он молча разглядывал её, как и она его, несколькими минутами ранее. Она напряглась, открыла рот, собираясь что-то сказать, но лишь шумно выдохнула и закрыла его обратно. Ей не нравилась собственная реакция, но взять себя в руки не выходило. Какое-то время они лежали, глядя друг-другу в лицо, а затем мужчина наконец разорвал тишину, тихо усмехнувшись.              — Ты слишком громко думаешь, — она фыркнула, попыталась придать себе уверенности, а тону невозмутимости.              — Я вообще не думаю!              — По тебе заметно.              — Смешно слышать это от тебя, — раздражённо поднявшись, девушка швырнула край шкуры ему в лицо, но Флок поймал её руку, дёрнул назад, и перехватил тело прежде, чем она успела встретиться с жёсткой шерстью, расстеленной прямо на бревенчатом полу. Подмяв её под себя, он навис сверху, слегка касаясь, провёл по щеке.              — Ну-ну, не обижайся, моя милая юная фрекен. На правду не обижаются, — улыбаясь, словно рассказываяттайну, прошептал он. Цвия замерла, застыла каменным изваянием, чувствуя, как в груди грохочет сердце. Она чувствовала его горячее дыхание на лице, его тело, лежащее на её собственном — его было слишком много. Ей не хватало сил его отодвинуть. Или она просто не хотела? Она чувствовала, как дыхание сбивается, как щеки покрываются румянцем, как мысли скачут в голове, уносясь куда-то в даль. Ровно до того момента, пока не услышала низкий весёлый смех. Это злило.              — Что смешного?!              — То, как ты замолкаешь, когда смущаешься. И пялишься так, будто Драугра увидела. Это забавно.              — Я не смущаюсь.              — Ну, разумеется. Зато я теперь знаю твою главную тайну: как заставить тебя помолчать хоть немного. Клянусь Одином, когда ты делаешь такое лицо, мне самому неловко становится, — он опустил руку на девичью талию и Цвия дёрнулась, непроизвольно ударив его в спину коленом, чем вызвала лишь очередную усмешку, — Не брыкайся. Дай осмотреть раны, — аккуратно приподняв ткань рубахи, Флок провёл ладонью по животу и боку, медленно очерчивая шрамы пальцами, — Болит где-нибудь?              — Нет, нигде у меня не болит, — она выдохнула, насильно расслабляя задеревеневшие конечности, старалась звучать равнодушно, но вышло как-то слишком резко. В прочем, это было правдой.              — Хорошо. Заживает отлично, даже идеально в наших условиях, — ещё какое-то время он внимательно изучал царапины, а затем, совсем неожиданно, поцеловал между рёбер, чуть выше покалеченного места. И в этом жесте, к её удивлению, не было ни похоти, ни страсти, ни соблазнения, только тёплая, совсем не свойственная ему забота, — Поднимайся, нужно уйти до рассвета.              

__________

             Путники покинули деревню также, как и вошли в неё, незаметно проскользнув в темноте ещё безлюдных улиц. Сегодня продвигаться было легче, они зашли на окраину следующей деревни, купив там еды и питья на оставшиеся, единственные не утерянные монеты, те самые, которые она стащила у Флока из плаща. Когда перевалило за полдень, они вышли из рыхлого пролеска на широкую открытую местность. Здесь была возвышенность, с высокого пригорка открывался вид на давно оставленное позади море, а там, слева, виднелся густо усеянный домами отрезок, который ещё нужно было преодолеть.              — Это Каупанг.              — Каупанг? – она обернулась, неверяще взглянув на мужчину, — Хель, мы почти дошли.              — Почти. Идём дальше, или отсюда любоваться будем?              — Постой, давай остановимся.              — Устала?              — Нет, - Цвия подошла ближе, оттряхнула от влажного снега ствол поваленного дерева, что, по всей видимости, не выдержало буйных ветров, и села, оглядывая бескрайние просторы родных земель, — Просто хочу запомнить этот вид, — помолчав, наконец договорила она. Немного постояв сзади, мужчина всё же приблизился, сев рядом, — Как думаешь, они о нас вспоминали?              — Нас не так уж просто забыть,— мягко ответил Флок. Девушка улыбнулась, стараясь побороть невесть откуда взявшуюся тёплую грусть.              — Это так странно. Столько времени прошло, Берсерки как будто остались в прошлом. Я так привыкла к этому пути, что казалось, он уже никогда не закончится. И сейчас, понимать, что осталось всего ничего — это… Поверить не могу, что мы так близко. Сколько всего мы вместе преодолели, а? Напарники? – она протянула ему мизинец и Флок, усмехнувшись, сжал её ладонь, накрыв своей.              — Скажем так, ты неплохо справлялась. И старалась прилежно, — он разжал руку и, обняв себя за плечо, она отвернулась. Заметив на лице Цвии тень расстройства, он зачем-то продолжил, потрепав её по плечу, — Ты бы и сама справилась. Не так идеально, конечно, но, если бы хватило мозгов не соваться в лес, уже бы скакала на твоих любимых тренировках в лагере, размахивала бы топором, швырялась навозом на ботинки Сигвальда, ела, как оголодавший кабан, харкала, где ни попадя. Ну, или чем ты там обычно занималась, — девушка рассмеялась и Берсерк тоже не смог сдержать улыбки, разглядывая её профиль. Красота вида его мало волновала, особенно такого посредственного – в большом мире были вещи куда прекраснее этого. В груди неприятно кольнуло, и он не смог сдержать вопроса, ответ на который, он знал заранее, ему не понравится, но нечто похожее на надежду, крохотное, уязвляющее, что-то, как он считал, что уже было давно мертво, что не могло в нём жить, заставило это озвучить, — Будь у тебя возможность, ты бы изменила что-то? Со времени твоего прихода к Берсеркам.              — Не знаю, — Цвия тяжело вздохнула, подняв лицо к небу, — Я устала. Очень. Ещё в лагере, а здесь и подавно. И я понимаю, что, даже когда доберёмся, лучше не будет, — она так и не поняла, о чём он спрашивал. Ей хотелось сказать, что несмотря на все трудности, опасность, тяготы и невзгоды, несмотря на то что чуть не погибла несколько раз, она была рада быть здесь сейчас. С ним. И была рада тому, что они прошли этот путь вместе. Ей хотелось сказать, что, если только так она могла прийти к точке, в которой находилась, она бы не отказалась, не вычеркнула ничего из произошедшего. Но она лишь мотнула головой, — Нет. Наверное, я бы ничего не изменила, — какое-то время они оба молчали. Не получив ответа, она повернулась к мужчине. Его взгляд был устремлён к её лицу, но, словно не видя, проходил сквозь. Она заметила, что челюсть его была крепко сцеплена, что под скулами заходили желваки, — Флок? Всё в порядке?              — М-м? — он моргнул, и лицо его расслабилось, приняло привычный вид, — Да.       Настроение улетучилось в миг, растворившись в холодном воздухе. Кивнув, она поднялась с места.              — Ладно, хватит рассиживаться, идём.              

__________

      

      Цвия чувствовала, как что-то изменилось. Чем ближе они подходили к Каупангу, тем более явно ощущалась тревога, опасность, нависшие над её головой. Она не знала, с чем это было связано, отмахивалась от неприятного предчувствия, решив, что дело было в её волнении перед скорой встречей с товарищами. Флок теперь почти всё время молчал, отвечая односложно почти на все её реплики.              «Наверное, тоже волнуется.» — но о таких вещах он не волновался, она хорошо это знала. Стояла ночь, когда они вошли в поселение Викингов.              — Может путь продолжим? Если не останавливаться на ночлег, доберёмся уже завтра. Ты слышишь? Давай обойдём деревню по краю, с Викингами сталкиваться себе дороже. Увидит кто ночью, проблем не оберёшься, — говорила она, но Флок её будто не слышал. Он так и не ответил, уверенно продвигаясь вглубь деревни. Девушка помедлила, но всё же двинулась следом, — Да что с тобой…              — Постой здесь.       Совсем рядом показался дом, слегка отличный от других. Все они были похожи, но этот был больше, арки его украшали вырезанные узоры. По всей видимости, он принадлежал местному Хёвдингу. Во дворике, недалеко от входа, стояли два мужчины, громко переговариваясь.              — Что? Башкой ударился? Зачем ты идёшь туда? Я с тобой! — Цвия ухватила его за рукав, но он раздражённо резко скинул её руку. На лице его отразилась злость, пренебрежение, презрение. Снова. И это заставило её сделать неловкий шаг назад.              — Я сказал: стой здесь.              «Что-то не так! Беги, беги, беги!» — эта мысль горном гремела в её голове, шрам жёг руку, раскалившись настолько, что это неприятное чувство, казалось, охватило всё тело, но она продолжала стоять на месте, издалека разглядывая спину Берсерка. Он держался уверенно, не выдавая и толики волнения, говоря о чём-то с двумя мужчинами. Вскоре они двинулись к ней, вместе.              — Пошли! — рявкнул высокий, с рыжей редкой бородой, мужик, подходя почти вплотную, грубо взяв её под руку.              — Куда мы идём? — она взглянула на Флока, но он молчал.              — Ты — за нами. И без глупостей.              — Мужики, вы чё? Шутка такая? — она нервно усмехнулась, чувствуя, как всё нутро заполняет липкий страх. Бородатый грубо хохотнул.              — А друг твой, кажись, и не понимает юмора. Повтори-ка ещё раз.              — Он бежал с поля боя от Берсерков, хтони испугался – я следовал за ним, хотел привести к форингу, да слишком много он наворотил по дороге. Грабил в деревнях, это видно по одежде. Опросите местных, много пострадавших найдете. Но этого и не нужно. Он украл карту у Берсерков — на ней знак Берсерков. И медальон у кюн-флины. У бедных новобранцев таких не сыщется, — Цвия моргнула, глядя на Флока, пытаясь переварить услышанное. Она ожидала, что сейчас он рассмеётся, скажет, что это розыгрыш, и о том, какое до жути потешное у неё было лицо, но мужчина молчал, даже не удостоив её взглядом. Дав себе секунду, она крепко зажмурилась и закивала.              — Хорошо, — девушка осмотрелась, стараясь найти пути отступления. Убежать не выйдет, её поймают даже раньше, чем добежит до калитки. Она послушно сделала пару шагов вперёд, а затем, резко вывернула руку, ударив локтем ведущего её Викинга в солнечное сплетение, затем, с глухим рыком, кинувшись в сторону. Не к выходу. Она бы не смогла убежать, но могла хотя бы попытаться выдавить «напарнику» глаза из его мерзкой черепушки. Её рука почти дотянулась до его лица, когда она почувствовала удар под колено и повалилась на четвереньки прямо к ногам Флока. Больно не было, не физически. Унизительно. Девушка вздёрнула голову вверх, он даже не двинулся, не склонил головы, ухмылялся, глядя на неё сверху-вниз. Она не успела больше ничего, её вздёрнули за шкирку, потрепав, как щенка.              — Ещё одна такая выходка, и то, что будет дальше тебе не понравится, — зашипел над ухом второй мужчина. Первый – корячился на корточках, глухо сипя, прижимая руку к груди. Она не отреагировала, буравя глаза Берсерка ненавидящим взглядом.              — Ты… Хелев сын, клянусь, ты пожалеешь, — зашипела она, не получив в ответ ничего, кроме усмешки. Флок протянул руку, коснулся её шеи в мимолетном, почти ласковом, движении, и сорвал амулет.              — Кюн-флине передам сам, — он не спрашивал у них, утверждал, и никто ему не перечил.              — Карта-то где? — поинтересовались за спиной.              — У него в кармане, — Флок всё продумал, подготовил заранее. И ей было интересно — когда? Как давно? Викинг вновь подтянул её к себе, но Цвия выдернула локоть из его медвежьей хватки.              — Я сам! — рявкнула девушка. Рука её дрогнула прежде, чем она запустила ладонь в карман плаща и выудила оттуда сложенный лист, тот самый, что она нашла в вещах Флока, она видела это по неравномерному цвету, по тому, как он был сложен, по оборванным краям. Увидев, как трясутся собственные руки, она сжала их в кулаки. Викинг вырвал у неё карту, сунув к себе в карман — она не сопротивлялась. Не обращая внимания на своих заключителей, она нашла лисий взгляд. Голос её сел, утратив браваду, — Не смей поступать так со мной, — тихо, почти неслышно.              — Как звать-то его? — перебил её «Второй». Берсерк замялся на мгновение, но в его глазах так ничего и не отразилось.              — Матиас. Роллосон.              — Флок, не смей.       «Не смей поступить так со мной. Прошу… молю, не поступай! Забери свои слова назад, забери меня отсюда и клянусь, клянусь, я сделаю вид, что ничего не случилось!» - хотелось выкрикнуть Цвие, но она молчала, глядя ему в глаза. В прочем, всё это легко можно было прочитать там и без слов. Девушку настойчиво подтолкнули вперёд. Она не шла, но никто не предал этому значения – поволокли насильно. С ней даже не говорили, словно она была не человеком, а пыльным мешком. Просто вещью, которую нужно было доставить по указанному адресу.       — Не бросай меня здесь! Слышишь?! Не поступай так со мной, Флок, пожалуйста! Флок! — голос сорвался на крик. Глаза были прикованы к недвижимой фигуре, пока тяжёлая дверь шумно не захлопнулась перед её носом. Её затащили не в тот дом, который она видела ранее, это было какое-то смежное строение, холодное и неосвещённое ничем, кроме факела, который они сюда и внесли. Она вцепилась руками в балки, поддерживающие крышу, не давая протащить себя вглубь. Дёрнулась, попытавшись вырваться.              — Дай сюда! — оттолкнув товарища, мужчина резко рванул её на себя, сорвав с плеч плащ и, развернув, с размаху ударил по лицу. От неожиданности Цвия рухнула, приложившись головой о пол. В глазах заплясали искры, — На меня руку поднять вздумал, хлюпик?!              «Сейчас меня забьют! Я умру, прямо здесь!» — она поднялась на руках, тряхнула головой, стараясь вернуть чёткости зрению. Губа горела, она чувствовала на языке вкус крови. «Первый», как она мысленно окрестила его про себя, присел перед ней, сипло рассмеявшись.              — Слабенький нам Берсерк-то попался, а? Тупой и мелкий, зато смелости хоть отбавляй, — он взял её за волосы, поднимая голову. Изо рта у него смердило так, что на секунду показалось, что её вывернет прямо на него, — Как же тебя приняли? Не зря поговаривают, что наш форинг мальчиков любит, а? — сально улыбаясь, гнусавил мужчина. Собрав вязкую слюну, перемешанную с кровью, во рту, она плюнула ему прямо в лицо, испытав от этого короткого действия, пожалуй, самое большое наслаждение за всю свою жизнь. Он зарычал, сильнее сжал волосы, дёрнулся вперёд. Цвия приготовилась к новому удару, но «Второй» остановил его, оттолкнув за плечи.              — Ты один на один со мной выйди, а не из-за спины нападай, тогда поймешь, как же меня взяли, кусок ослиного дерьма, — она сплюнула кровь, вновь наполнившую рот и, покачнувшись, встала на ноги, прислоняясь к стене. Голова кружилась, а лицо пульсировало, болело от крепкого удара.              — Оставь, Ятвард. Не доживёт до тинга — вслед за ним отправишься. Проваливай, раз в руках себя не держишь! — он тряхнул «Первого», грубо толкнув его к двери, а затем развернулся к девушке, — А ты помалкивай, если хотя бы до завтра дотянуть планируешь.              — Ты мне не указ, Кюлан, — огрызнулся Викинг, но всё же остановился, яростно глядя на своего противника.              — Мальчишка под надзором Хёвдинга, он за него в ответе. И ему это не понравится, — строго отрезал Кюлан.       Глядя на Ятварда, Цвия ухмыльнулась, дёрнув бровью, подначивая, говоря одним взглядом: «И что ты мне сделаешь?». Мужчина оскалился, но промолчал. Тяжело выдохнув, «второй» взял её под локоть, уводя в сторону.       — За мной следуй, — артачиться не стала, понимала, что закончится эта стычка могла худо. Кюлан был высоким и крепким, спокойным, уравновешенным, в отличии от своего товарища, чем напоминал огромную скалу. Казалось, ничего в этом мире его не трогало, кроме обязанностей.              — Что со мной сделают? — «Ничего хорошего» — услужливо подсказывал внутренний голос. Она знала ответ, но всё равно спросила.              — По закону должен быть тинг. Но ты слишком напортачил. Когда дело уже в Берсерках и Конунге — сказать сложно. Они сами решат. Хольмганг назначат, изгонят, казнят — кто знает.              «Живой ты отсюда не выйдешь» — вот и весь смысл его слов. Мужчина толкнул её к крошечной деревянной лестнице. Забравшись под крышу, он, пригибаясь, подвёл её к узкой вытянутой клети. Она не могла понять, для чего служило это сооружение. Приподняв маленькую дверь, он указал внутрь.              — Полезай.              — В клетку меня сунуть решил?! — Цвия взвилась, готовая сопротивляться, угрожающе зашипела, — Я не животное, я — человек! Нет ни одного закона, позволяющего людей, как скот содержать!              — Как знаешь, — вновь ухватив за шкирку, Кюлан снял с её пояса топор. Девушка попыталась ударить, но он отмахнулся от неё, словно от назойливой мухи, не теряя ледяного спокойствия. Также легко он выудил длинный клинок, бегло осмотрев рунический став на древке.              — Отдай! Он мой! — девушка вцепилась в рукоять, но мужчина сбросил её руки. Надавив на голову, толкнул внутрь клетки и закрыл дверку на ключ. Вызверевшись, Цвия принялась колотить ногами по железным сплетениям, но те оставались недвижимыми. Мужчина сделал несколько шагов в сторону лестницы, но, помедлив, вернулся обратно, глядя на неё через ржавые прутья.              — Я тоже человек. В твоих же интересах здесь быть. Ятвард не тот, кого остановит выплата виры. Если оставлю тебя там — не доживешь до утра, — она прекратила хаотичные движения, устало прижавшись головой к прутьям. Какое-то время Кюлан молчал, но не уходил, — Что здесь написано?              — Fáelán mci áh, — Цвия помнила фразу, которую не понимала до конца, слишком хорошо. Это злило.              — Волчонок, значит? — уточнил Викинг, улыбнувшись. на мгновение показалось, что её ударили под дых. Воздух вышибло, потребовалось недюжинное усилие, чтобы сделать новый вдох. Неожиданно для Кюлана она рассмеялась — каркающе, истерично, — Мне чужого не надобно. Я сохраню его, если он так тебе дорог. Верну, куда бы ни пролегал дальше твой путь — в изгнание, или в Хельхейм.              — Не нужно. Лучше засунь за меня моему попутчику в задницу, если однажды его повстречаешь.       Мужчина нахмурился, но ничего не сказал. Коротко кивнув, наконец оставил её одну. Цвия поднялась, принялась обходить по кругу узкую конуру, разогнуться получалось только у одно края. С двух сторон клетку обрамляли стены строения, в одной из них было небольшое окно, закрытое такими же решётками, что были напротив. Она попыталась дёрнуть их на себя, согнуть, но те, ожидаемо, не поддались. Выхода не было, отсюда, и из её ситуации в целом. Осев на пол, она прислонилась спиной к ледяной деревянной стене, обхватив плечи руками. Здесь было холодно, помещение не обогревалось ни костром, ни очагом, воняло испражнениями животных. Её тянуло прикрыть глаза, но засыпать было страшно — страшно замёрзнуть, страшно вовремя не отбиться. Большую часть ночи она отвлекала себя от душащих мыслей: бесчисленное количество раз обходила свою камеру, приседала, отжималась, подтягивалась на прутьях, стараясь согреться.              — Хоть плащ бы вернули, Драугр бы вас драл, Гармовы дети, — усталая и измождённая, она вновь втиснулась в угол. Выпустив изо рта облако пара, наблюдала, как оно медленно рассеивается в тусклых солнечных лучах, льющихся из окна. Здесь было пусто, даже взгляду зацепиться было не за что. Слабо ударившись затылком о стену, надеясь отвлечься на физическую боль от душевной, девушка прикрыла глаза, устало зашептав, — Я не могу так больше, асы, за что? Хватит, прошу. Помогите мне, или хотя бы остановите всё это. Я не могу так больше… Я не самый сильный ваш воин, — она замолчала, прислушиваясь к себе, к звукам вокруг, но ответа не было. Она ждала чуда, но проблема была лишь в том, что в чудеса, как и в богов, она не верила.              — Ты сама во всём виновата, — она услышала знакомый голос, свой же. Сегодня он не был ни ликующим, ни осуждающим – он был тихим и успокаивающим, она почувствовала фантомные поглаживания по голове, понимая, что никого здесь больше не было. Но сейчас это не вызвало ни страха, ни беспокойства.              — Тебе тоже больно, я знаю. Но всё это натворили мы вместе. Ты ведь и есть я.              — Дело не в том, что мы натворили, а в том, что поверили. И кому? — Доверие. Непозволительная роскошь. Она зареклась доверять кому-то много лет назад, потеряла эту способность, надев на себя мужскую одежду. Осознание, что она доверилась, по-настоящему, Флоку — тому, кому доверяла сначала меньше всего, тому, кого и сама сдала при первой же возможности, тому, с кем они цапались больше прочих, с кем они подставляли друг друга наперегонки, презирали и ненавидели, с кем они выжили… Тому, кто помог. Спасал, защищал, выхаживал и оберегал. Сердце сжалось так сильно, так болезненно, что она невольно всхлипнула, положила руку на грудь, стиснув рубаху, стараясь унять это чувство.              — Не тому. Я знаю, я всё знаю.              — Я с тобой, — Цвия почувствовала мягкое объятие и голос, окутав, растворился где-то внутри.       

__________

      Её разбудил лязг металла. Цвия вздрогнула, осознав, что всё же провалилась в сон. У решёток стоял Ятвард, водя по прутьям, удерживая в руках небольшое ведро.              — Спишь? На твоём месте я бы не спал, на том свете отоспишься. Уже не такой смелый, а? — не получив ответа, он недовольно хмыкнул, — Я попить принёс, хочешь? Наверняка хочешь.       Девушка молчала, волком глядя на мужчину исподлобья. Пить хотелось до ужаса, но она не двинулась, сидя в противоположном углу, надеясь, что так он её не достанет.       — Не хочешь? — стараясь звучать спокойно, спросил он. Цвия вновь не ответила. Она видела, что тот злился, но упорно старался это скрыть, — На, пей! — Викинг протолкнул ёмкость в клетку, он не уходил, неотрывно пиля её выжидающим взглядом.       Цвия медленно встала. План был прост – хватай и беги, принцип, по которому она жила большую часть сознательной жизни. Просто взять и вернуться в своё безопасное пристанище. Едва она подошла чуть ближе, согнувшись, как он резко выбросил ногу, ударив по ведру, окатывая её ледяной водой, и заливаясь мерзким смехом. Девушка рванула вперёд за секунду, просунула руки сквозь прутья и, крепко ухватив его за одежду, дёрнула на себя, изо всех сил ударив лицом о железные переплетения. Потерявшись в пространстве, мужчина застонал, попытался поймать её, но не смог удержать насквозь промокшую, скользкую рубаху, вывернувшись из слабого захвата, она поймала его предплечье, с глухим хрустом вывернув в сторону. Девушка отпрыгнула в центр, но и Ятвард больше не предпринимал попыток, лишь кричал, непонимающе глядя на сломанную в локте руку. По лицу его ручьями стекала кровь. Кажется, она сломала ещё и нос и это давало ей, хоть и толику, но уверенности и наслаждения.              «Я могу сама, я не беспомощна!» — пульсировало в голове.              — Ты пожалеешь, — едва ворочая языком, засипел Ятвард. И без того неприятный голос стал гнусавым. Девушка дёрнулась ближе, подойдя вплотную к решётке, и он отшатнулся, сделал два шага назад, прижимая к себе сломанную конечность, едва не поскользнувшись на расплескавшейся воде.              — Меня выпустят отсюда, Ятвард. Хоть перед казнью, но выпустят. И моё лицо будет последним, что ты увидишь, — её голос был тихим, спокойным. Умиротворяющим, если бы не смысл тех слов, что она говорила. Мужчина не ответил, засеменил назад, оступился, едва не слетев вниз и, наконец отвернувшись, бросился к лестнице, — Беги-и! Мы с тобой ещё повидаемся! — девушка показательно громко рассмеялась, чувствуя, как трясутся колени – то ли от страха, то ли от холода, а, вероятно, от того и другого. Она хорошо усвоила урок: если боишься – бей первым.       Прислушавшись к звукам и убедившись, что больше никого поблизости не было, она стянула одежду, отжав её, насколько было возможно, и надела вновь — та всё равно неприятно липла к телу, покрывая его тонкой коркой льда. Подняв ведро, она выпила немногочисленные оставшиеся там капли и вновь забилась в угол. Спать больше было не страшно.              Цвия знала, что всё плохое, что могло с ней случиться уже случилось, вынесение приговора стало не топором, висевшим над головой, а долгожданным избавлением. Она не понимала, сколько прошло времени, была ли она здесь несколько часов, или недели. Бодрствуя, старалась тренироваться, чтобы отогреваться и не терять те крохи силы, что у нее оставались, иногда в углу появлялась вода и еда, если её можно было таковой назвать, но она ела, какую бы мерзость ей не приносили. От холода постоянно тянуло в сон, и она не отказывала себе в этом, проводя большую часть времени в спасительном забытии. Ей снился драккар и холодная вода; снилось, как малышка Хельми заплетала ей волосы; снился Йоль и то, как она была свободна и счастлива там, не она – Ульви, по правде сказать. Ей снился Флок – в самых разных снах: в каких-то она проклинала его, в других – убивала, пронзив кликом, тем самым, который он подарил ей, вырезав на нём руны, а потом, в этих снах, она плакала над его телом — бледным и бездыханным, третьи сны были самыми приятными, но и самыми ужасными – в одном из них ей снилось, как они лежали в кузнице, глядя друг на друга, и ничего «после» не было, этого никогда не случилось. Думать над третьими, как и видеть их, она не хотела. Ей снился Ивар, снилось, что он приходил за ней и она умоляла забрать её домой, а он, так просто, забирал, и они летели на Оске далеко отсюда, ей снилось, что ветер, уже тёплый, ласково трепал её волосы, и они летели туда где был дом, мама с папой и Агне, который ждал её больше всех прочих. Ей снилось, что Дьяр был жив, и что ничего страшного в её жизни никогда не произошло.              В этот раз её вновь разбудил шум. Она никак не могла понять, что это было, пока не увидела на полу крупные и мелкие куски сломанного окна.