Огненный лёд: моя сила

Несколько часами ранее       Холодный ветер проносился через трещины в стенах древнего замка, словно напоминая о его кровавой истории. В зале с низкими потолками и чадящими факелами сидел Деймон Таргариен. Перед ним опустевший кубок, рядом кувшин с вином, почти опрокинутый. Его лицо, обычно выражавшее самоуверенность, было мрачным. Глаза затуманены гневом и хмелем.       Деймон уже десятки дней выслушивал крики Рейниры. Ее скорбь после гибели Люка заполняла каждый угол Драконьего Камня, отравляя его разум. Он не мог оставаться безучастным. Но Рейнира, вся в слезах, приказала ему ждать. «Не сейчас, Деймон. Мы нанесем удар, но не в гневе», — говорила она, словно уговаривая саму себя. Однако Деймон не был создан для ожидания.       Этой ночью в зал вошел шпион. Его лицо было испуганным, но полным важности. Он склонился перед Деймоном и прошептал: — Принц Эймонд покинул Королевскую Гавань. Его видели в лесах на севере от Каменной септы. Он один. Почти, — немного помедлив добавил он. — Он развлекается с какой-то шлюхой.       Как и остальные шпионы, коих было немало, он не обладал нравами и на оскорбления был не скуп.       Деймон поднял взгляд, в котором блеснуло что-то Дикое. Он медленно обвел шпиона взглядом, словно решая, можно ли доверять этим словам. Вино делало разум Деймона туманным, но от слов о враге в груди поднялось пламя, яркое и беспощадное.       — Значит развлекается с шлюхой? — переспросил он, сжав рукоять кинжала.       — Да, милорд. Он отдыхает в лесу, далеко от Красного замка.       Деймон хрипло рассмеялся, но в его смехе было больше гнева, чем веселья.       — Вот и прекрасно. Думает, что может спокойно наслаждаться ночами, после того как убил моего племянника?       Импульсивное решение       Не раздумывая, Деймон поднялся и быстрыми шагами направился к выходу. Его приближенные пытались остановить его, но он отмахнулся:       — Не вмешивайтесь! Этот мальчишка считает себя воином? Посмотрим, чего он стоит против меня.       Он вышел в глубокую ночь, не обращая внимания на попытки советников остановить его. Направившись к Караксесу, он оседлал дракона с ловкостью, несмотря на выпитое вино. Караксес почувствовал состояние хозяина возбуждение, гнев, нетерпение — и отозвался громким рёвом.       — Полетели, мой друг, — пробормотал Деймон, крепче сжав поводья. — Сегодня ночью мы заберем то, что по праву наше. Настоящее время:       Эймонд с Лукрецией стояли на берегу, наслаждаясь редким моментом покоя. Вдали на пастбище дремал Вхагар, а спокойное журчание воды создавало иллюзию безопасности.       — Пора возвращаться, обстановка сейчас из-за войны закалённая, мне нельзя так долго оставлять замок, — сказал Эймонд, выпрямляясь.       Но мир был безжалостен. Тишину разорвал рёв дракона, похожий на раскат грома. На горизонте появился огненно-красный Караксес, с распростертыми крыльями, как грозовая туча, несущая бурю.       — Быстро, к Вхагар! — резко сказал Эймонд. Он схватил Лукрецию за руку и потащил за собой, не обращая внимания на её слабые протесты. Драконица уже почувствовала тревогу наездника. Она встрепенулась, хлопая огромными крыльями, готовясь к бою.       Лукреция, цепляясь за руку Эймонда, пыталась не отставать, но её сердце сжималось от ужаса. Взгляд то и дело устремлялся к небу, где недавно показался дракон. Словно тень судьбы, Караксес скользил в воздухе. Шаги её путались, длинный подол вечернего платья цеплялся за камни.       Казалось, спасение уже близко, когда неудачно лежащий камень оказался на её пути. Лукреция споткнулась и рухнула на землю. Эймонд резко дёрнулся, почувствовав, как она упала, но времени на раздумья не было.       — Проклятье, — прошептал он сквозь сжатые зубы, опускаясь к ней. Попытка помочь подняться сразу провалилась: её лицо исказила боль, а взгляд ясно говорил о том, что лодыжка пострадала.       Принц принял решение мгновенно.       — Держись, — резко бросил он, обхватив её талию и поднимая на руки.       Эймонд замер, словно внутренний спор терзал его душу. Его лицо было напряжено, глаза метались между Лукрецией и Вхагар, до которой оставалось несколько десятков шагов. Гул Караксеса позади становился всё громче, словно сама смерть надвигалась на них.       Лукреция почувствовала, как его пальцы невольно крепче сжали её.       — Оставьте меня, — тихо прошептала она, голос её был едва слышен, но в нём прозвучала неожиданная решимость.       — Нет, — отрезал он, резко шагнув вперёд.       Она видела, как его подбородок дрогнул, когда он отвернулся, но упрямство гнездилось в каждой линии его фигуры.       — Вы не успеете, — сказала она громче, её голос прорезал напряжение, как нож. — Вы не можете погибнут так глупо.       Они оба знали, что он не сможет сражаться с Деймоном и одновременно защитить её. Она почувствовала, как её сердце сжалось, но, понимая, что у него нет другого выхода резко толкнула принца от себя.       — Бегите, быстрее, — сказала она, её голос был спокойным, но твёрдым. — Вы должны добраться до Вхагар. Он меня не тронет. Не дайте ему уйти.       Он задержал взгляд на ней ещё мгновение, словно хотел что-то сказать, но вместо этого выпрямился и повернулся к своему дракону.       Его шаги были уверенными, но в каждом из них ощущалась тяжесть принятого решения. Лукреция следила за ним до последнего, пока он не растворился в тени Вхагар.       Хмельной, но всё ещё расчётливый, Деймон Таргариен мчался к земле на спине Караксеса. Его взгляд был полон ярости, но не лишён холодного расчёта. Он видел, как Эймонд, стиснув зубы, тащил с собой девушку, но расстояние между ними и Вхагар стремительно сокращалось.       «Упустил мальчишку», — с досадой подумал Деймон, но тут же его взгляд упал на Лукрецию.       Эймонд не обернулся, его лицо оставалось непроницаемым, но Лукреция вздрогнула. Деймон понял, что хотя он и упустил племянника, можно ударить по нему через неё. Даже опьянённый, он осознавал, что если не сможет покончить с Эймондом, то хотя бы насолить ему напоследок.       Деймон резко дёрнул поводья, Караксес рванул вниз, словно огромная огненная тень, и закружил над Лукрецией.       — Ну что, девчонка, готова гореть за трусливого принца? — произнёс он, голос его был пропитан ядом.       Он знал, что времени у него мало: Вхагар была неподалёку, и старая драконица, хотя и уступала Караксесу в скорости, всё же представляла угрозу. Но у Деймона был план.       «Если не сейчас, то в Драконьем Камне Рейнис с Мелеис добьют его. Вдвоём мы точно одолеем Вхагар», — думал он, не отпуская надежду загнать племянника в ловушку. Лукреция, дрожа от страха, всё же нашла в себе силы поднять голову и встретить взгляд Деймона. Она не ответила на его слова, но в её взгляде было нечто, что заставило его на миг замереть.       — Dracarys! — выкрикнул Деймон, его голос прозвучал, как раскат молнии.       Лукреция замерла, словно её сковали цепи ужаса. Мгновение показалось вечностью. Тело отказывалось повиноваться, но в её голове метались мысли: «Это конец? Вот так я умру?» Она видела, как пасть Караксеса начала раскрываться, как огонь вспыхнул где-то глубоко внутри.       Но огонь так и не вырвался. Вместо этого дракон застыл, как будто попал под невидимую силу. Лукреция почувствовала, как по её телу прокатилась ледяная волна. Это ощущение было настолько сильным, что она невольно ахнула. Караксес начал беспокойно рычать, но не выпускал пламя, как будто что-то останавливало его.       — Что ты делаешь?! — завопил Деймон, дёргая поводья. Его голос был полон гнева и недоумения. — Караксес, Dracarys!       Но дракон его больше не слушал. Лукреция, сжав кулаки, подняла голову. Её взгляд стал твёрдым, как сталь. Она не знала, что происходит, но чувствовала, что это было связано с ней.       Караксес трепыхнул крыльями и резко сбросил Деймона с седла, словно отказываясь участвовать в его безумии. Лукреция не успела осознать, что делает. Инстинкты взяли верх. Она шагнула вперёд и, едва дыша, прикоснулась к шершавой коже дракона. Караксес не отступил.       — Лукреция! — раздался крик Эймонда.       Она повернулась к нему, но вместо страха в её глазах горело что-то другое решимость. Караксес замер под её рукой, и, следуя внутреннему импульсу, Лукреция забралась на его спину.       Эймонд, ошеломлённый, быстро пришёл в себя и, воспользовавшись моментом, взлетел на Вхагар. Драконы разорвали небо, оставляя позади смятение, ярость и страх. Но и Лукреция, и Эймонд молчали. Они оба знали произошедшее изменило всё.

***

      Полет на драконах был пугающим и захватывающим одновременно. Лукреция, ощущая тепло Караксеса под собой, не могла понять, как она смогла укротить столь грозное существо. Её руки крепко сжимали драконью узду, а сердце стучало так громко, что казалось, его слышно даже в бурлящих потоках воздуха вокруг.       Караксес, подчиняясь новому наезднику, летел ровно, но его глухое рычание, казалось, отражало внутреннюю борьбу. Лукреция чувствовала связь с драконом, будто невидимая нить соединяла их души. Каждый взмах крыльев отзывался в её теле странной, но не пугающей энергией.       Эймонд на Вхагар летел впереди, его силуэт был чётко виден среди раскинувшийся облаков. Он изредка оглядывался, проверяя, следует ли Лукреция за ним. Его лицо выражало смесь облегчения и недоверия.       Когда они достигли скалистого утёса, Эймонд дал знак приземлиться. Вхагар спустилась тяжело, вздымая облака пыли. Лукреция с трудом заставила Караксеса последовать за ней, но дракон подчинился. Его огромные когти вцепились в каменистую землю, и он замер, словно в ожидании новых приказов.       Эймонд быстро спрыгнул с Вхагар и направился к Лукреции, которая всё ещё сидела на Караксесе. Его лицо было суровым, но взгляд выдавал тревогу.       — Что это было? — резко спросил он, подойдя ближе. — Как ты это сделала?       Лукреция смотрела на него сверху вниз, её волосы были растрёпаны ветром, а лицо осунулось от усталости. Она спустилась на землю, но ноги не удержали её, и она покачнулась. Эймонд тут же подхватил её.       — Я… не знаю, — прошептала она, задыхаясь. — Это просто… произошло.       Эймонд сжал её плечи, заставив посмотреть ему в глаза. — Ты укротила дракона Деймона, Лукреция. Это не просто случайность!       Она молчала, её мысли метались, как взбесившиеся птицы. В голове звучал гулкий рык Караксеса, холодная волна, охватившая её тело, и непонятное чувство власти, которое она испытала в тот момент.       — Может быть, это… связано с твоей магией? — предположил Эймонд, отпуская её. В его голосе слышался интерес, смешанный с опасением. — Если так, то твоя сила куда больше, чем я думал.       В его голове крутился липкий вихрь мыслей. Раз она смогла подчинить себе Караксеса, могло ли такое повториться с Вхагар? Какова вероятность, что девушка с такой властью не решит взять всё под свой контроль?       — Я не уверена, что это магия, — тихо ответила Лукреция, вырывая его из оков сомнений. — Это было… словно я поняла его, а он понял меня.       Эймонд нахмурился, обдумывая её слова.       — Если Деймон узнает об этом, он не успокоится. Надо было с ним покончить пока у нас была возможность.       Лукреция горько усмехнулась.       — Мой Принц, теперь у нас будет ещё много таких возможностей.       Тишина повисла между ними, нарушаемая лишь хриплым дыханием драконов. Эймонд подошёл ближе, его взгляд стал задумчивым.       — В твоём роде нет Таргариенов? — неожиданно спросил он.       Лукреция слегка нахмурилась, обдумывая его слова.       — Моя семья не так уж известна, чтобы дом Таргариенов когда-либо счёл выгодным союз с нами, — произнесла она медленно. Но, глядя на его лицо, осознала, что принц имел в виду нечто другое.       — Нет! — резко отрезала она. — Я не бастард! Моя мать была честной женщиной, есть… была… — её голос дрогнул. Мысль о том, что её могут оклеветать не только в колдовстве, но и назвать бастардом, внушала ужас.       Эймонд тихо выдохнул, обдумывая её ответ.       — Что бы это ни было, Деймон теперь знает, что ты не простая девушка. Он будет копать под тебя. Ты в опасности. Мы оба в опасности. Но теперь у нас есть шанс. С Караксесом на нашей стороне…       Он не закончил, но в его глазах загорелась холодная решимость.       — И что теперь? — спросила Лукреция.       Эймонд посмотрел на неё, и в его взгляде мелькнуло что-то почти человеческое, тёплое, но едва уловимое.       — Теперь мы возвращаемся в Королевскую Гавань, — сказал он твёрдо. — А ты должна решить, готова ли пойти до конца.       Она ответила почти сразу:       — Я всегда буду на вашей стороне, Ваше Высочество. Вы можете не сомневаться.       Она ещё не знала, куда приведёт их этот путь. Двум отвергнутым миром людям предстояло пройти долгую дорогу, прежде чем доверие между ними станет прочным, как сталь. Их сердца пока не открылись полностью друг другу — слишком много ран, слишком много тайн. Но в одном Лукреция была уверена: она готова пойти за ним. За тем, кто в её слабости увидел силу, в её мраке — свет, в том, от чего другие отворачивались, он разглядел шанс изменить мир.

***

      Волнение, вызванное появлением Красного Ужаса, было почти ощутимым, словно морской шторм, который захлестнул город и заставил людей забыть о повседневных делах. Даже самые стойкие из горожан, повидавшие ужасы войн, не могли поверить своим глазам. Караксес, Красный Ужас, некогда верный спутник и оружие Деймона Таргариена, теперь величественно приземлился во дворе Красного Замка, подчинившись воле других.       Толпа пришла в движение. На площадях люди кричали и разбегались, запирая двери и окна своих домов. Дозорные на башнях раздували тревогу, трубя в рога и выкрикивая: — Красный дракон! Караксес вернулся! Деймон Таргариен атакует!       Звон колоколов в Септе отдавался эхом по всему городу, смешиваясь с криками стражников и перепуганных горожан. Те, кто был ближе к Красному Замку, замерли в тревожном ожидании, глядя, как оба дракона, величественные и устрашающие, спускаются на королевский двор.       Когда огромные лапы Вхагар тяжело ударились о землю, вырывая куски каменной кладки, Караксес спустился рядом с неожиданной грацией. Его змеиное тело изогнулось, и из пасти вырвался низкий, глухой рык. Дракон оглядел толпу своими пламенными глазами, словно выбирая, кто станет его следующей жертвой. Люди, собравшиеся во дворе, попятились, кто-то упал на колени, бормоча молитвы.       Когда с Караксеса, цепляясь за его бок, спустилась Лукреция, во дворе воцарилась мёртвая тишина. Её платье, испачканное в пыли и грязи, волочилось за ней, но в её глазах был ледяной огонь. Она выглядела так, будто сама могла вызвать бурю. За ней сошёл Эймонд. Его высокий, строгий силуэт резко выделялся на фоне огромного Вхагар. Он поднял руку, требуя внимания и тишины. Его голос прозвучал твёрдо, разрывая напряжённое молчание:       — Караксес теперь наш. Враг лишился своего самого сильного оружия.       Его слова эхом разнеслись по двору. Стражники, горожане и слуги, замершие в ожидании, переглянулись, будто пытаясь осознать сказанное. Но вместо облегчения, которого так ждал Эймонд, толпа ответила недоверчивым шёпотом.       — Как это возможно? — раздался чей-то голос из задних рядов. —Она что, Таргариен?       — Её волосы… такие же, как у них, — прошипел другой голос. — Но кто она?       — Что она сделала с драконом? Разве Деймон Таргариен мертв? — вопросил солдат, сжимая в руках копьё, как будто это могло защитить его.       — А что, если это обман? — добавил один из капитанов. — Может это ловушка Деймона!       Эймонд обвёл присутствующих взглядом, острым и холодным, как сталь клинка.       — Это не ваша забота, — произнёс он, словно обрубая ниточки чужих мыслей, — она на нашей стороне, и вы подчинитесь её приказам так же, как моим, — заявил он с ледяной уверенностью.       Однако его слова не разогнали напряжение. Страх перед Деймоном Таргариеном, его хитростью и жестокостью, был глубоко укоренён в сердцах всех, кто стоял перед Эймондом. Образ Караксеса, некогда выжигающего земли врагов Рейниры, всё ещё слишком ярко жёг их память.

***

      За всей этой картиной, скрывая недовольство за строгим выражением лица, наблюдала королева-мать Алисента. Она стояла на балконе Красного замка, её тёмно-зелёное платье безупречно подчёркивало её королевское достоинство. Однако в глазах, обычно исполненных холодной сдержанности, мелькали тени тревоги и неодобрения. Она видела, как двое драконов приземлились во дворе, как Эймонд уверенно заявил о новой победе, и как женщина, которая только недавно служившая при дворе и вызывавшая очень много вопросов, сегодня спустилась с Караксеса, привлекла к себе взгляды толпы. Это зрелище не внушало Алисенте ни гордости, ни облегчения, лишь настороженность.       Она знала: появление Караксеса в их лагере, каким бы триумфом это ни казалось на первый взгляд, станет причиной ещё больших вопросов. Люди всегда боятся того, чего не понимают. И этой девушке, чьё имя всё чаще звучало в разговорах при дворе, они доверять не станут.       Когда Эймонд и Лукреция шагнули в замок, её взгляд задержался на фигуре девушки. Лукреция держалась гордо, но Алисента видела всё — и её израненное платье, и напряжённый взгляд, и странное чувство спокойствия, которое исходило от неё. В этот момент Алисента почувствовала глухую волну раздражения.       — Как? — негромко произнесла королева, не оборачиваясь к стоящей за ней служанке.       — Говорят Лукреция, ваше Величество сопровождала принца Эймонда в его недавнем выезде.       — И всё же она ведьма? Или бастард? — голос Алисенты прозвучал резче, чем она хотела.       — Никто не знает, ваше Величество, — тихо ответила служанка.       Королева-мать сжала тонкие пальцы на перилах балкона, её взгляд устремился к горизонту, где за чередой башен начиналось море.       Она видела опасность. Эта женщина была загадкой, а загадки в их положении — это роскошь, которой они не могли себе позволить. Как бы ни была сильна преданность Эймонда, Алисента знала, что в этом мире чувства — это слабость, которую легко использовать.       — Призовите её ко мне, — наконец сказала она, голос был полон спокойного, но ледяного приказа. — Я хочу знать, кто она на самом деле и что скрывает.       Алисента направилась в свои покои, сдерживая бурю эмоций, которая разгоралась в её душе. В воздухе витал запах новой угрозы, и королева была готова встретить её лицом к лицу.