
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
На пустынном пляже она медленно погибала в одиночестве. Неужели все мечты о великой любви обратились в прах? Жади принимает решение не возвращаться к родственникам и берёт собственную жизнь в свои руки.
Примечания
Очередное альтернативное развитие событий после 19 серии.
Музыкальный фон: Bridge of hope (Lara Fabian)
Посвящение
Человеку, который подарил мне вдохновение)
Часть 127
28 августа 2024, 10:53
Так уж повелось, что Леонидас Феррас по жизни всегда считал себя человеком спокойным и цивилизованным, по крайней мере изо всех сил старался создать подобную репутацию среди знакомых и деловых партнёров, однако когда дело доходило до его семьи, родственники могли сделать то, чего не удалось сделать финансовым кризисам, колебаниям биржи и периодически всплывающим угрозам от недоброжелателей, а именно послать его знаменитое самообладание ко всем чертям. Надо отметить, что настроение бизнесмена и без того было довольно неустойчивым, с тех пор как он разругался с Лукасом в пух и прах, когда узнал правду, что сын и невестка месяцами скрывали ребёнка (а этого ребёнка между прочим официально считали погибшим), выставляя его дураком. Не говоря уже о том, что он бы никогда не одобрил подобную авантюру, нерадивые родители его внуков в добавок заставили его поволноваться за психическое здоровье внука. Леонидас всерьёз беспокоился за Пьетро, якобы страдающего от галлюцинаций! А оказалось, что Амин Рашид был вполне реальным, живым и дышащим маленьким мальчиком! Скандал в итоге получился настолько громким, что отец и сын припомнили друг другу все старые обиды, а его невестка, как всегда очень эмоциональная, очередной раз обвинила его, что он не считает её — и её родственников — частью своей семьи. Они расстались обиженными, и когда молодые супруги уехали в Марокко, они оставили Мел и Пьетро в доме друзей, вместо того чтобы отвезти к родному деду, что Леонидас воспринял как очередное оскорбление. Леонидас и Лукас и в прошлом часто не ладили, но если раньше его сын (более податливый, нежели был его брат Диогу) всегда ему уступал, с тех пор как он женился на Жади это изменилось: сначала он женился без его одобрения, съехал из отцовского дома, постепенно оторвался от семейного бизнеса... Это мешало Леонидасу всем сердцем проникнуться к невестке, которую он тем не менее принял и признал частью своей семьи после того как она подарила ему двоих внуков. Сначала неохотно, но Феррас всегда уважал сильных людей, и даже он признал, что Жади заслуживала уважения: не имея ничего за спиной, девочка- сирота с чужеземными корнями тем не менее добилась своего и упрямо шла к цели, невзирая на любые препятствия. Знай он заранее о её качествах, Леонидас изначально взял бы девушку под своё крыло, и когда она стояла перед выбором профессии, посоветовал бы ей стать адвокатом или специалистом по рекламе, что Жади несомненно удалось бы с её острым языком и нестандартным подходом к любому делу. Тогда невестка была бы ему благодарна за наставничество и охотно приняла бы его предложение работать в компании, возможно и Лукас под влиянием юной супруги не решится покинуть отцовскую компанию, а внуки "вырастут под крышей компании", проникнутся семейным бизнесом. Как жаль, что самые лучшие идеи всегда приходят к нам с опозданием!
Феррас больше недели ворчал на нерадивых и неблагодарных родственников, и только мягкие убеждения Иветти и терпеливые разъяснения Лобату и Тавиньо, что по закону отец Амина Рашида ни в чём не сможет обвинить семейство Феррас, в конце концов немного смягчили его нрав. Но он всё равно не хотел ни с кем общаться и был оскорблен, что семья так долго скрывала от него правду. В эти дни только общество дочери казалось ему исключительно приятным, рядом с маленькой Тиной его пресловутое раздражение сошло на нет. Девочка наверняка унаследовала от матери способность проникать ему под кожу, а её искренний интерес в столь раннем возрасте к делам компании, весёлый, лёгкий нрав и любознательность ко всему вокруг очаровывали отца Тины. Вопреки всем скандалам и упрёкам, Феррас всегда любил своих сыновей, и Лукас всегда будет занимать особое место в его сердце как единственный оставшийся сын Селины, полюбил он и младшую дочь — крошку Луну, но при этом мужчина знал в глубине души, что Кристина стала его любимым ребёнком, как это было с Диогу, и ничего не мог с этим поделать. Разве что компания Мел могла сравниться для него с обществом Тины, когда дочь и внучка были рядом с ним, Леонидас забывал все проблемы и радовался жизни. Внук Пьетро наоборот напомнил ему о прошлом, поскольку был очень похож на Лукаса, и соответственно — и на Диогу, пробуждая одновременно привязанность и сожаление по упущенным временам: когда он мог остановить Диогу от роковой ошибки, найти лучший подход к Лукасу... Излюбленные разговоры Далвы о реинкарнации на каком-то уровне дошли до него, потому что мужчина ни в какую не мог избавиться от этих мыслей, а когда маленький мальчик непосредственно рассуждал, что однажды хочет летать на вертолёте, у Леонидаса по коже мурашки шли. Никогда он этого не позволит! Леонидас бесновался и пил сердечные капли неделями, когда эти безответственные — Лукас и Жади — не только не пресекли на корню эти разговоры ребёнка, но и взяли детей на обзорную вертолётную экскурсию по Рио. Мужчина считал, что подобные наклонности нужно зарубить на корню, а невестка наоборот не уступала и спорила с ним, что нельзя всю жизнь проживать в страхе, и чем больше они будут запрещать, тем больше Пьетро будет проявлять интерес к запретным вещам.
В общем, Леонидас более чем привык к спорам и непониманию, но на этот раз ему было особенно не по себе, какая-то непонятная тревога растекалась ядом по его венам. Гордость не позволяла ему первым пойти на контакт с молодыми глупцами, но и волнение никуда не ушло. Раздражение только усилилось, когда из одного из филиалов компании поступило срочное сообщение, что вынуждало его лично лететь в Сан-Паулу решать проблемы на производстве. По приезду он готов был в пух и прах разнести нерадивых сотрудников, не способных справляться с элементарными делами, однако его приезд был для сотрудников огромной неожиданностью, как оказалось, никто не ждал Леонидаса в Сан-Паулу, а его заместитель клялся, что никаких сообщений не отправлял. Провести краткую проверку чисто из вредности Леонидас приказал, а после решил вернуться обратно домой, незачем было дольше задерживаться. Именно здесь и начались проблемы... Все банковские карты Леонидаса оказались каким-то образом заблокированы, а бумажник неизвестно куда улетучился из кармана пиджака, где он обычно его носил. У него не было денег даже на билет на поезд или автобус, не говоря уже об авиарейсе! Если бы не помощь хорошего знакомого, Леонидасу вероятно пришлось бы задержаться в Сан-Паулу ещё на несколько дней, пока его карты не будут разблокированы. И каким же было его удивление, когда в аэропорту он буквально лицом к лицу столкнулся с собственной женой, ожидающей посадки на рейс в Париж. Иветти до последнего не хотела рассказывать ему в чём дело, но в конце концов после длительных расспросов неохотно поведала куда собралась, что окончательно разрушило и без того хрупкое самообладание Леонидаса.
— Вы сошли с ума!— вернувшись домой, Леонидас рвал и метал, в ярости расхаживая по гостиной.— Сначала они воруют ребёнка, а теперь собираются нелегально переправить человека в страну по чужим документам! А ты ещё им помогаешь! Ну теперь-то я понимаю всё: почему мне внезапно нужно было уехать, почему были заблокированы мои карты...
— Львеночек, ну не злись. Я хотела тебе рассказать правду, но мы знали, что ты не одобришь нашу идею и попытаешься помешать.
— Ну конечно попытаюсь!— возмутился Феррас.— Потому что это безумие, Иветти! Только сумасшедший мог придумать такой план, и только сумасшедший мог помогать его реализовать! Я не понимаю, вам всем плохо живётся? Захотелось в тюрьму? Похоже, мой сын окончательно выжил из ума, если одобрил такое! Я всё выскажу Лукасу, когда снова его увижу, этим безответственным нельзя позволять воспитывать моих внуков, иначе они погубят и себя, и детей! И ты не лучше, Иветти! Я боюсь подумать, чему ты научишь моих детей, если идея моей сумасшедшей невестки показалась тебе разумной!— всё больше распялялся мужчина.
— Твоих детей?— возмутилась Иветти.— Спешу тебе напомнить, что они мои дети тоже!
— Этого я и боюсь!— закивал Леонидас.
— Ты переходишь черту, дорогой мой!— вскочила на ноги Иветти, готовая противостоять мужу, что сулило началом скандала.— Лучше не говори того, о чём потом пожалеешь!
— Ну конечно!— издевательски рассмеялся Феррас.— Вы будете делать что захотите, а я буду только молчать и вежливо улыбаться, пока наша жизнь и репутация этой семьи рушатся!
— Я же тебе объяснила, что мы с Жади хотели помочь бедной девочке! И Жади боялась, что всё может сорваться в любой момент, потому у нас не было времени придумать план получше!— женщина последовала примеру мужа и говорила на повышенных тонах. Учитывая, что Далва накануне увела девочек на прогулку в парк, их ничего не сдерживало.
— Отличное оправдание, дорогая!— Леонидас изобразил аплодисменты.— Полиции вы сказали бы то же самое? Как только в голову такое пришло?!— мужчине казалось, что у него голова сейчас взорвётся от безумия его близких.— А Лукас о чём думал?! У него же юридическое образование, он должен знать какими могут быть последствия! Неужели я воспитал идиота?— было ясно, что вопрос является риторическим.
— Жади сказала, что Лукас был против, если тебя это конечно успокоит...
— Это меня совсем не успокаивает!— отрезал Леонидас.— Был против, но не пошевелил пальцем, чтобы остановить это безумие! Большей безответственности я ещё не видел!
Неизвестно, до чего могли договориться супруги, если бы не настойчивая трель телефона. Леонидас поднял трубку, раздражённо здороваясь с посмевшим его прервать человеком, но по ходу разговора вся ярость мужчины сошла на нет, уступая место ужасу. Иветти с растущей тревогой наблюдала за беседой по телефону, но не могла понять в чём дело, потому что её муж только стремительно бледнел и отвечал короткими отрывистыми вопросами. По окончании разговора, Леонидас просто рухнул в ближайшее кресло в почти катоническом состоянии, что очень напугало Иветти. Ей пришлось прижать к губам мужа стакан с успокоительным, и только тогда он выпил его, продолжая смотреть в одну точку. Женщина велела прибежавшей по её зову служанке вызвать врача, но Леонидас наконец хрипло заговорил:
— Мне не нужен никакой врач. Лучше закажи билеты на ближайшие рейсы, мы летим в Марокко...
— Львеночек, но что случилось?— встревоженно спросила Иветти, схватив мужа за руку.
— Мне звонил Али Эль Адиб,— почти пепельным голосом поведал бизнесмен.— В ночь свадьбы сестры Жади на Лукаса и его жену напали. Лукаса пытались убить... Моего сына пытались убить! Этот ненормальный едва не умер, а я бы не узнал ничего, пока не станет поздно!— неожиданно взревел Леонидас, что резонировало с его недавним отрешенным голосом, от чего юная горничная, ещё не привыкшая к нраву хозяина, вздрогнула.
— Убить?— в ужасе переспросила Иветти.
— По словам сеньора Али, у следствия нет сомнений, что Лукаса пытались именно убить, потому что сок пил только он, тогда как Жади предпочитала воду. Ему в напиток подлили сильный яд, более того, вместо сока в кувшине оказалось вино, что ускоряет реакцию организма на яд, а напоследок его ещё и приложили вазой по голове. Только чудом он не выпил всё вино и помощь подоспела вовремя. Сейчас он в больнице, врачи говорят, что состояние стабильное, но он впал в кому. Жади похитили в ту же ночь, подозревают, что возомнивший себя восточным султаном сумасшедший украл мать моих внуков в свой гарем. Её ищут по всему городу, но пока нет никаких следов. Похоже, что похитители не новички в этом деле, один из слуг сеньора Али был убит, пытаясь их остановить.
— Но её же найдут, правда? Если её ищет весь город, значит её должны найти! И Лукас поправится, и всё будет хорошо!
— Как знать...— покачал головой Леонидас.— Похищенных людьми из пустыни иногда ищут десятки лет и не находят, и нельзя заранее определить возможные последствия комы, он может даже не разговаривать... Мел и Пьетро могут стать сиротами при живых родителях.
— Нет, так не должно быть!— в ужасе отрицала Иветти.
— Я никогда не должен был отпускать их...— сокрушался Леонидас.— Я должен был знать, что из этой поездки в Марокко не получится ничего хорошего! Я должен был почувствовать!
Спустя три часа супруги уже летели в Париж.
***
Девушка громко застонала, пробудившись от сна, ощущения были такие словно она и не спала совсем. Глаза казались настолько сухими и раздраженными, словно в них насыпали песок, даже разлепить ресницы было трудно, а от попытки сесть в голове словно стучали молотки. Никогда прежде Жади не испытывала столь адской головной боли, даже когда поддалась уговорам однокурсников на выпускном и выпила неприличное количество шампанского, празднуя получение диплома, после чего болела несколько дней. Но что случилось? Сначала она даже не могла вспомнить что именно с ней произошло, и даже не сразу осознала, что каждое её движение сопровождается странным звоном, настолько плохо она себя чувствовала. Но когда Жади наконец открыла глаза и осмотрелась, она испытала прилив удушающей паники, потому что не только вспомнила предшествующие её пробуждению события, но и обнаружила, что к её лодыжке была прикреплена длинная цепь, вероятно позволяющая передвигаться по периметру комнаты, но делающая невозможной попытку побега. Кровать была мягкой и удобной, а интерьер выполнен в восточном стиле, напоминая номер дорогого отеля. Однако Жади не могла оценить убранство незнакомого помещения, потому что была безумно напугана. — О, Аллах... — пробормотала она, хватаясь за голову.— Что происходит? Где я? Куда меня привезли? Отчаяние переполняло девушку в это мгновение, а сознание всё ещё оставалось довольно спутанным, вероятно от того вещества, которое использовали чтобы её усыпить. Жади закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но паника никуда не уходила и казалось, что она вот-вот перестанет дышать. Она не была глупой и понимала, что похищение вероятно спланировал тот же негодяй, который превратил Марию в свою рабыню под видом так называемого брака, заключённого без согласия его жертвы. Но как узнать куда её привезли? Она ни в какую не могла вспомнить, говорила ли Мария где находится дом её похитителя, и единственный ли это дом, а если и говорила, Жади не помнила. У неё на уме была цель увезти новую знакомую из Марокко, а не расспрашивать о её жизни здесь, к тому же приближалась свадьба Латифы и откровение касательно Амина, что занимало все мысли Жади. Она настойчиво отрицала слова Лукаса, что она мало знает о ситуации Марии на самом деле, зная, что её муж только и думает как отговорить её участвовать в рискованной по его мнению затее, отмахивалась и от тревожных предупреждений верной Зорайде, притворялась, что у неё всё под контролем. Что же, теперь она действительно могла признать, что в этих предупреждениях была немалая доля правды, поскольку она впрямь оказалась в опасности. Не понятно как ей выпутаться. Что делать дальше? — Я не могу здесь оставаться, я не могу здесь оставаться,— как мантру повторяла себе Жади, в конце концов настойчиво поднявшись на ноги. Голова слегка кружилась, но она могла с этим справиться. Цепь казалась тяжёлой и девушка едва не упала слезая с кровати, но ходить по периметру комнаты она ей не мешала. Первым делом Жади решила осмотреться и выяснить хотя бы где здесь выход, как ей выбираться. Помимо огромной кровати и мягкого кресла, в комнате находился большой шкаф на всю стену и комод с изысканной резьбой. Возможно, она сможет найти там какое-то приспособление чтобы открыть замок на кандалах? Маловероятно, но попробовать стоило. Единственное, в чём Жади была уверена, так это в том, что нельзя сидеть сложа руки, нужно искать способ спастись, сбежать, или хотя бы предупредить близких чтобы они могли прийти ей на помощь. В шкафу она обнаружила женскую одежду, а в комоде — бельё и другие мелочи. Всё это она беззастенчиво выбросила на пушистый ковёр с восточным орнаментом. Жади не удалось найти в ящиках ничего, что хоть как-то намекало на местоположение, не было телефонной книги или газет, телефона конечно же не обнаружилось, но этого не следовало ожидать. Ни один дурак не оставит похищенного человека в комнате с работающим телефоном. Пройдя сквозь развивающиеся занавески всех цветов радуги, Жади увидела огромную мраморную ванну, оборудованный санузел и полки с разнообразной косметикой и полотенцами, на крючке около входа висела пара пушистых банных халатов. Огромное зеркало на всю стену показало ей бледную и напуганную девушку со спутанными волосами. Будь ситуация более благоприятной, Жади наверняка поморщилась бы от мысли как сложно будет распутать непокорную шевелюру, но сейчас её больше заботила сохранность жизни, а не волосы. Осмотрев помещение, Жади пришла к выводу, что здесь нет ничего примечательного, а цепь неприятно колола лодыжку и звенела, усиливая головную боль. Девушка плохо понимала зачем её вообще приковали, если она и без того заперта в комнате без окон, откуда едва ли возможно убежать. У Жади не было заблуждения, что дверь будет открыта, тем не менее она решительно дёрнула ручку двери, а после начала изо всех сил колотить по ней кулаками: — Немедленно откройте дверь! Вы не имеете права держать меня здесь как пленницу! Любому другому человеку возможно было бы страшно кричать и привлекать к себе внимание, оказавшись в незнакомом месте без перспективы побега, однако Жади была не из робкого десятка и привыкла смотреть своему страху в глаза, вернее, её бурный нрав обычно часто перевешивал всяческое чувство страха. Она кричала и рвала горло, не обращая внимания на разбитые костяшки пальцев, таким образом выплеснув ярость на незавидное положение, в котором она оказалась. Девушка не стеснялась сыпать всевозможные проклятия на архитектора её похищения, посему не удивительно, что вскоре она услышала скрежет замка и дверь резко распахнулась, отчего она почти упала, если бы её не подхватили под мышки чьи-то руки. — Не ушиблась, красавица?— Жади онемела, встретившись взглядом с молодым человеком восточного происхождения. Он был почти дьявольски красив, а в его тёмных глазах скрывалась насмешка и опасность, пока он изучал её как хищник изучает добычу, прежде чем броситься и разорвать на части. Девушке понадобилось время, чтобы прийти в себя, но Жади не была бы Жади если бы долго робела. Потому не успел вошедший открыть рот, чтобы произнести несомненно колкую фразу о её молчании, как Жади изо всех сил толкнула его и отошла подальше, едва не путаясь в цепях и проклиная всеми известными ей словами того, кто посмел их на неё надеть. — Не трогайте меня! Кто вы такой? Где я? — Ах, столько вопросов, я вижу ты пылкая, возможно наша общая знакомая сказала тебе, что мне нравятся дерзкие женщины, пока они не заходят слишком далеко,— голос незнакомца был тихим, но опасным, с явно командными нотками. Было заметно, что мужчина не принимал неповиновения, привык чтобы с ним считались.— Ты находишься в моём особняке, если уж тебе так интересно, а остальное уже неважно... Мир столь велик, что очаровательной деве вроде тебя совсем не обязательно знать каждый его уголок... — Прекратите валять дурака!— яростно воскликнула Жади, либо не замечая, что в глазах собеседника промелькнула чистая ярость, либо просто не заботилась на этот счёт.— Если это ваш дом, значит это вы меня похитили и посадили на цепь, как дикое животное! — Осторожнее, красавица, не стоит ругаться со мной. Если будешь хорошей девочкой, жизнь здесь будет для тебя сказкой, если нет... Это ты узнаешь на практике...— хмыкнул собеседник Жади, который не считал нужным представиться, но и не спрашивал её имени. Впрочем, разве он уже его не знал?— А насчёт цепи... Я сниму её не раньше чем смогу тебе доверять, если конечно к тому времени тебе самой это не понравится... Женщины порой сами не знают что их возбуждает, пока кто-то не проверит их пределы, уж я то знаю об этом как никто другой. Ты в хороших руках, красавица. — Да что вы себе позволяете?!— возмутилась Жади, почти готовая после этой фразы броситься на негодяя с кулаками.— Это нарушение прав человека! Я свободный человек и гражданка Бразилии, вы не имеете права держать меня в этом доме против воли, я вам не какая-то игрушка! Вы хоть знаете кто я такая? Мой муж не оставит моё похищение просто так, вас арестуют и будут судить! Мой свёкор один из самых богатых людей в Бразилии, у него связи по всему миру! А мой дядя Али Эль Адиб шейх и очень уважаемый человек в Марокко, его слово очень много стоит! — Вот только ни твой многоуважаемый дядя, ни богатый свёкор не знают где тебя искать, милая,— похититель на первый взгляд не испугался и отнёсся к угрозам снисходительно.— А насчёт твоего мужа...— его злая ухмылка, полная превосходства, на этот раз напугала Жади.— Я уже о нём позаботился. Он не будет возражать. — Что значит позаботился?— Жади почувствовала, как в горле растёт комок. Девушка приложила руки к пульсирующим вискам, пытаясь вспомнить как её похитили и когда в последний раз видела мужа, но воспоминания были очень запутанными, она даже не могла вспомнить лица своих похитителей, вероятно из-за той гадости, которой её усыпили чтобы увезти сюда. Будь она в сознании, Жади знала, что непременно отпиралась бы и кричала! Она бы ни за что не позволила им увести её из дома словно домашний скот, без права выбора! — Это значит, что мёртвые не могут говорить, красавица,— безоружно улыбнулся ей мужчина, от чего Жади так и застыла на месте, недоверчиво уставившись на него, будто не могла поверить, что это возможно, со звоном цепи осела на пол. — Нет-нет, не может быть... Этого не может быть...— Жади в ужасе покачивалась на полу, обхватив колени.— Нет, Лукас не мог умереть, я бы это почувствовала, я бы всё почувствовала, я знаю, что я бы знала... — Так все говорят, но увы, красавица, на самом деле никто не может это почувствовать. Твоего мужа больше нет, теперь ты принадлежишь мне,— мужчина опустил ладонь на волосы девушки, медленно их поглаживая, но когда он приблизился к её лицу, пытаясь провести вдоль её щеки, Жади отмерла, а спустя секунду её похититель совершенно немужественно вскричал от боли, прижимая к себе укушенную ладонь, из которой сочилась кровь. Прежде чем он успел опомниться, Жади с громким воем прыгнула на него подобно дикому животному, даже несмотря на ограничивающие её движения цепи. Она царапалась, кусалась и колотила его кулаками, не зная чего толком добивается, да и не думая об этом в тот момент. Всё её существо затопила боль и ярость, и Жади сполна выплеснула её на мерзавца, по чьей вине она вынуждена была переживать эту боль. Когда Жади наконец опомнилась, она лежала на спине на полу, тяжело дыша, во рту был привкус крови от тяжёлого удара по щеке, и она была уверена, что по всему телу у неё тоже будут синяки после этого падения. Она подняла яростный взгляд полный неповиновения на ненавистного ей человека, стоящего над ней, и с радостью увидела, что ему немало досталось от неё: лицо и шея были все в царапинах, некоторые даже кровоточили, а под глазом расцветал синяк. — Я не верю ни одному твоему слову,— твёрдо заявила Жади, не отводя взгляд от него.— Мой муж не мог умереть. Но если...— её голос дрогнул всего на мгновение.— Если это так, если ты оставил меня без мужа, а моих детей без отца, я тебе отомщу, я превращу каждую секунду твоей жизни в кошмар, ты не будешь знать когда тебя поразит моя месть и будешь бояться каждого шороха, Аллахом клянусь! — Ты забываешь, милая,— шелковистым голосом ответил похититель,— что если у кого и есть возможность превратить чью-то жизнь в ад, то не у тебя. Я вижу, что ты всё ещё не осознаешь своё положение. Что же, оставлю тебя немного подумать и решить как следует себя вести. Думаю, два дня без еды окажут на тебя благоприятное воздействие. Когда за ним закрылась дверь, Жади вскочила на ноги несмотря на боль, и начала колотить в дверь с безумной силой, но дверь была крепкой и не поддалась, так что девушка только разодрала себе руки в кровь. Возможно прошло пять минут, а может целый час, но в конце концов она осела на пол, рыдания раздирали её изнутри. Жади не хотела себе в этом признаваться, но по крайней мере в двух вещах он был прав: она не могла проверить жив ли Лукас, пока не выберется на свободу, и она действительно оказалась в аду, а сам дьявол был её тюремщиком.***
Вечер опускался на город , даруя жителям Феса немного прохлады после жаркого дня. Латифа стояла на балконе, выходящем на внутренней дворик дома её дяди, безлюдного в это время, аромат жасмина и глициний витал в воздухе. Она слегка испугалась, когда к ней подкрались сзади, но сразу же расслабилась, стоило ей почувствовать аромат парфюма своего мужа, который она могла узнать безошибочно, потому что он его не менял с тех пор как они познакомились. Руки Зейна тут же нашли место на её талии, будто он открыто обнимал её годами, а не без малого неделю, и он мягко поцеловал Латифу в плечо, когда прикрывающая её плечи шаль слегка сбилась на бок. Девушка почувствовала улыбку на своих губах, его имя сорвалось с её уст само собой: — Зейн... За прошедшие с их свадьбы дни Латифа обнаружила, что какой бы хаос не окружал её на протяжении дня, она с удовольствием искала отдушину в его объятиях. Когда она просыпалась от кошмаров, он всегда был рядом, готовый обнять и успокоить в любое время ночи. Не удивительно, что часто его утешение превращалось в нечто большее... Латифе совестно было предаваться плотским утехам пока Жади вероятно страдает в плену у безумца, а её муж лежит баз сознания в больнице после попытки убийства. Совестно тянуться к его руке при каждой возможности, когда бедная Карима потеряла мужа и кормильца, и уже не сможет искать поддержки у отца своих сыновей. Но в то же время эти происшествия напомнили насколько хрупкой может быть человеческая жизнь, как судьба может бросить тебя на самое дно за считанные минуты. Она сама всё это пережила совсем недавно: едва не умерла, думая что её мальчик навсегда потерян, отказалась от слепого следования за мнением окружающих, потеряла всяческие ориентиры и искала себя вдали от близких и родных... Впереди у неё долгая дорога, даже сейчас Латифа ни за что не назовет себя смелой и не скажет, что её совсем не волнует мнение людей, но рядом с Зейном она чувствовала, что находится на правильном пути и в будущем её ждёт что-то хорошее. Латифа сходила с ума от беспокойства за судьбу Жади и всячески пыталась казаться полезной, взяв на себя большую часть работы в доме, поскольку Зорайде со дня на день должна была родить по оценкам Рамили, а дядя Али был занят поисками Жади вместе со своими людьми либо посещал больницу, где часто караулили около постели Лукаса его родственники, несколько дней назад прибывшие в Фес. Леонидас Феррас тоже нанял детективов для поисков невестки, но до сих не было никаких результатов. И если бы Латифа не могла на время забыться в объятиях мужа, она вероятно упала бы с ног от всего этого напряжения. Были ещё частые звонки матери Зейна, и поскольку её сын с ней не разговаривал, Лара Джемиле даже не звонила ему, а всякий раз просила позвать к телефону Латифу. Конечно, Зейн сказал, что позвонит матери и потребует перестать её беспокоить, но Латифа просила его этого не делать, она не хотела стать причиной очередной ссоры, и кроме того Лара Джемиле оставалась её свекровью и матерью её мужа, она привела Зейна в этот мир, и если она хотела исправить свои прошлые ошибки и наладить отношения с сыном, как Латифа могла с чистой совестью ей мешать? Она тоже мать мальчика, а в будущем вполне возможно — она на это отчаянно надеялась — у неё будут ещё дети, и Латифа меньше всего хотела чтобы они от неё оказались и сказали, что она им в тягость! Не помогали и частые "визиты" Мохаммеда. Бывший Латифы зачастил в дом дяди Али под предлогом того, что ему нужно сопроводить жену брата обратно домой после того как она осмотрит обитателей риада, и хотя он не смел лично с ней говорить после прошлого раза, но без конца вещал о своей предстоящей свадьбе с некой Муной. И всё бы ничего, но сейчас всем было не до него, и такое поведение бывшего мужа очень злило: на него конечно никак не повлияло исчезновение Жади, но можно было бы подумать, что в этом доме всё будет совсем иначе и проявить толику понимания к их чувствам. — Я ждал тебя в нашей комнате, но тебя долго не было,— тихо объяснил Зейн.— Ты в порядке? — Я думала о Жади... Как так может быть, что её целую неделю ищет весь город и до сих пор никаких зацепок? — К сожалению, Жади украл не обычный пастух, а весьма влиятельный человек,— тяжело вздохнул Зейн.— Если в ближайшее время мы не выйдем на след Жади, поиски могут продолжаться годами. Фес — город с тысячами улиц, здесь можно прятаться десятилетиями и ускользать, и это если они до сих пор в Фесе, в чём я сомневаюсь. — О, Аллах... У меня в голове не укладывается как Жади могла поступить настолько безрассудно и даже никому ничего не рассказать! — Действительно?— Зейн невольно слегка улыбнулся.— А мне показалось, что это как раз в репертуаре Жади. Меня больше удивляет, что Лукас молчал, ведь он знал, что Жади задумала авантюру. Даже если бы не было опасности столкнуться с мужем Марии, если бы Жади украли, у неё в планах было помочь человеку вылететь из страны по чужим документам, и её легко могли арестовать... Такой риск ради совершенно чужого человека... Остаётся надеяться, что Лукас помнит немного больше о нападении, возможно он что-то слышал и сможет подсказать больше. Это может быть ключом к поискам Жади. — Лукас?— ахнула Латифа.— Это значит, что он... — Он вышел из комы,— кивнул Зейн.— Сиду Али недавно звонили из больницы и сказали, что Лукас очнулся. Пока он дезориентирован и вероятно не сможет сразу всё вспомнить, но показатели обнадеживающие. Иветти отправила мне сообщение на пейджер, они с мужем уже выехали в больницу. — Это замечательно! О, Аллах, лишь бы он что-то знал, тогда эта ужасная история наконец закончится! — Даже если Лукас ничего не знает, я неплохо узнал Жади пока она работала на меня. Она наверняка догадается, что мы её ищем, и постарается дать сигнал. — Ты думаешь, она сможет? — Нам остаётся надеяться на лучшее. Женщина способная за четыре часа организовать фестиваль в стиле Маури для гостей из Новой Зеландии наверняка найдёт способ позвонить из места где её держат. В конце концов, если она окажется там где жила сеньора Мария, это должен быть огромный риад, больше похожий на дворец из восточных сказок, там наверняка должен быть телефон. Если бы такой дом находился в другой стране и другом городе, мы бы возможно уже вышли на след по описаниям, но здесь не так-то просто даже с ордером от полиции войти в чужой дом, слишком много завязано на древних обычаях, и даже полиция не хочет делать исключения и врываться с обыском к уважаемым в городе людям. — Я только молюсь, чтобы Жади не пришлось сделать ничего...— Латифа опустила глаза.— Ничего особенно неприличного, чтобы связаться с нами... — Я тоже на это надеюсь, но если она это сделает, её вряд ли можно обвинять в попытке выбраться из плена. Есть ещё кое-что, о чём я хочу с тобой поговорить, но для этого нам лучше вернуться в комнату... — Конечно,— кивнула Латифа, и как только за супруги вошли в комнату, девушка взволнованно посмотрела мужу в глаза. Она переживала, что Амин мог пораниться или заболеть, или с ним могло случиться какое-то несчастье. Конечно, Латифа говорила с сыном всего пару часов назад из отеля, но многое может произойти с маленьким ребёнком даже за пару минут.— Это новости из Бразилии? Что-то случилось с моим... — С ним всё в порядке,— сразу же ответил Зейн, он говорил шёпотом, зная что лучше не озвучивать имя Амина лишний раз в доме, где даже ночью их могут услышать уши любопытных слуг.— Он отлично проводит время у друзей Жади вместе с кузенами. Но Марио говорит, что у его жены подходит срок родов. Их соседка согласилась приглядеть за их мальчиком, но не за остальными детьми... В общем, если через неделю мы не вернёмся, Амина вместе с Мел и Пьетро отвезут в дом к отцу Лукаса, где за ними присмотрит их экономка и няни. — Но ведь там есть ещё дети? Я знаю младшую сестру Лукаса, и дона Иветти недавно родила ещё одного ребёнка... Разве им не будет сложно?— Латифа разрывалась изнутри: часть её хотела немедленно воссоединиться с сыном, но другая не позволяла уехать пока не найдут Жади. Как она могла бросить сестру в беде? — Иветти говорит, что дона Далва и одна легко управляется с несколькими детьми, и ещё один не будет им в тягость. Но есть другая проблема... Сеньор Феррас знает правду насчёт Амина и настаивает, что в его доме не может долго оставаться ребёнок, которого по закону считают погибшим, он опасается последствий. И я с ним согласен в одном: история затянулась, и теперь, когда мы женаты, мы можем открыть всем правду. Перейра готов в любое время опубликовать сюжет о раскрытии притона, и конечно же по закону с тобой в первую очередь свяжутся как с матерью, по закону всё чисто. Главное чтобы мы с тобой публично "забрали" Амина, репортёр сделает наши фотографии для газеты и опубликует то самое интервью. Мохаммед может что-то подозревать, но без доказательств, если общественность и власти будут на нашей стороне, он не сможет ничего предъявить. И суд крайне редко оставляет ребёнка с отцом, если мать способна исполнять свои родительские обязанности,— мягко вещал Зейн, держа жену за руки. — Да, но для этого нам придётся вернуться в Бразилию немедленно, а Жади до сих пор не нашли... — Это так,— неохотно кивнул Зейн,— но Жади не хотела бы чтобы у тебя были неприятности и чтобы власти усомнились насчёт правдивости нашей истории. Кроме того, даже если поиски будут долгими, я всегда могу время от времени приезжать в Марокко чтобы помочь с поисками, пока ты будешь дома с Амином. Это не лучший выход, и я бы не хотел тебе этого говорить, но если Жади не найдут в ближайшие две недели, с каждым днём вероятность выйти на её след всё меньше... Конечно же, мы все будем продолжать искать. Люди твоего дяди день и ночь ищут её, как и полиция, и детективы сеньора Леонидаса. Я тоже нанял детективов и по возможности буду возглавлять поиски вместе с твоим дядей. Мы всегда будем в долгу перед Жади за всё, что она для нас сделала, но у нас есть и другое неотложное дело. Вопрос об опеке нельзя откладывать. Нам нужно разыграть задуманный спектакль, чтобы защитить нас всех, и Жади в том числе, от вероятных последствий закона, и передать вопрос о предоставлении нам опеки в суд. Наши адвокаты сделают всё что нужно. — А если суд встанет на сторону Мохаммеда?— беспокоилась Латифа.— Он мужчина, вдруг они решат, что он лучше сможет воспитать сына? — Любимая, суд больше беспокоит не то, что Мохаммед мужчина, а моральный облик родителя и закон, который в Бразилии на стороне матери. У Мохаммеда недавно были проблемы с законом, у него наполовину разрушенный бизнес и куча долгов, ему приходится полагаться на родственников чтобы прокормить себя. — Но Мохаммед скоро женится. Говорят, что невеста из богатой семьи, с большим приданым, к тому же единственная наследница отца. — Даже если он поправит материальное положение за счёт жены, это не спасёт его в лице закона. И это не единственное наше "оружие", у нас будут характеристики и показания свидетелей. Не беспокойся, мы выиграем это дело,— Латифа улыбнулась, когда муж очередной раз поцеловал её ладони и погладила его по лицу. — Спасибо, я не знаю что бы я без тебя делала. — Ты нашла бы свою цель со мной или без меня. А вот я... Где бы я был, если бы не встретил тебя? Продолжал бы бесцельно прожигать свою жизнь, искать смысл в развлечениях и светских вечеринках, а в конечном итоге, с кем бы я ни провёл время, возвращался бы в свою пустую квартиру. Раньше это казалось мне свободой, но теперь такая жизнь кажется очень пустой. — Тогда мы оба нашли что искали,— тихо ответила Латифа, растворяясь в объятиях мужа, когда он наконец поцеловал её, увлекая к их супружескому ложу. Позже Латифа лежала на груди у мужа, в полусне наблюдая как масляная лампа, сохраняющая в помещении лёгкий полумрак, откидывает причудливые танцующие тени на стены комнаты. Тепло разливалось по всему телу девушки, ощущая как он нежно перебирает её волосы, слегка гладит спину и плечи кончиками пальцев. — Любовь моя, есть ещё кое-что, что я хотел с тобой обсудить...— заговорил Зейн. — Да? — Я думаю, что завтра мы должны рассказать твоему дяде правду насчёт Амина...