Проверка на прочность

Сид Али Эль Адиб устало вздохнул, покидая палату своей племянницы Латифы после довольно долгого разговора, который оказался тяжёлым и эмоциональным для обоих сторон. Мужчина оставил племянницу поговорить с Зорайде, о чём сама девушка очень просила, собираясь подождать её в коридоре. Мужчина чувствовал, что измотан из-за этого скандала и остальных, выпавших на их головы в последние пару лет. Ситуация Латифы просто не давала ему покоя: очевидно, что как патриарх своего рода, он должен был сделать всё возможное, чтобы сохранить брак молодой пары, как настаивал Мохаммед, поскольку институт брака должен быть нерушим за исключением крайних случаев, но так же не хотел, чтобы дочь покойного брата была несчастна. Хотя племянница не пыталась проявить строптивость или неповиновение, мужчина хорошо видел, что она вовсе не счастлива от идеи вернуться к мужу, и согласна сделать это только ради того, чтобы быть рядом с будущим ребёнком, а ещё — чтобы попробовать потушить конфликт, начавшийся из-за не слишком осмотрительного поступка её мужа. Даже будучи обиженной на Мохаммеда, Латифа проявила глубокое сострадание и готова была вернуться и забыть произошедшее, чтобы отец её ребёнка не предстал перед судом, зная, что Жади убедит своего мужа не подавать в суд, если она вернётся к Мохаммеду. Очевидно, что Жади иначе не пошевелит даже пальцем, чтобы помочь парню, потому что в ярости из-за поступка Мохаммеда, за что было сложно её винить. Между тем, стоило мужчине подумать о другой племяннице, как он услышал голос несомненно принадлежащий Жади из другого коридора: девушка стояла около телефона, прижав к уху трубку, и не слышала, что к ней приближается родственник. — Хорошо, Лукас, я подожду, пока ты приедешь меня забрать. Как там у вас дела? Значит журналистка таки согласилась написать опровержение? Отлично! Большая удача, что она оказалась знакомой Зейна! — девушка тяжело вздохнула в ответ на следующий вопрос.— Нет, я в порядке, за исключением того, что мне хочется придушить Мохаммеда всякий раз, когда какой-то зевака на улице косится на меня! Мне не нужен никакой охранник, Лукас! Об этом не может даже речи, я не хочу, чтобы за мной постоянно следили! Нет, я не кричу... Извини. Просто я сегодня на взводе. Я знаю, но эти люди просто смотрят, не то чтобы они пытались на меня напасть. Но от этого я злюсь на него не меньше! Клянусь, если бы не Латифа... Значит документы скоро будут готовы? Клянусь, если моя сестра бросит этого придурка, я буду только за, чтобы он потерял всё своё имущество и вынужден был уехать в Марокко, хотела бы я посмотреть, как он будет жить нищим и в позоре, как ни одна женщина не захочет выходить за него замуж! Я знаю, что меня заносит, но он это заслужил!— сид Али прижал руку к груди, услышав железную решимость в голосе племянницы, понимая, что Жади всерьёз решила, что Мохаммед её враг, как и то, какими будут последствия для всех Рашидов, если всё будет, как предсказала Жади. Девушка между тем продолжала разговор:— Ладно, я не нервничаю. Не надо за меня переживать... Я же сказала, что вполне возможно, что я ошибаюсь, не говори пока никому. Хочу сначала пройти обследование у врача, я уже записалась на приём. Но если всё подтвердится, имя на этот раз выбираю я!— уже веселее заговорила девушка, пока её дядя с удивлением слушал разговор, осознавая, о чём именно говорят молодые супруги прямо сейчас.— Я тебя тоже целую! Поцелуй за меня Мел. И ещё, я подумала, что вечером таки хочу пойти танцевать! Пусть смотрят сколько угодно, если будут смотреть! Я не собираюсь прятаться, потому что мой бывший зять, который, надеюсь, таким и останется, полный придурок! Хорошо, жду,— по интонации было заметно, что она улыбается,— я тебя тоже. Закончив разговор, Жади как ни в чём не бывало повернулась, собираясь вернуться в палату, где оставила сестру вместе с родственниками ранее, удивившись, когда увидела прямо перед собой своего дядю, который до этого почти не говорил с ней без крайней необходимости. Она даже из палаты вышла, потому что не хотела никого заставлять чувствовать себя неловко, а теперь родственник сам подошёл к ней. В голове Жади промелькнула сразу тысяча мыслей: слышал ли он её разговор, собирается ли осуждать, не стала ли опубликованная ранее статья последней каплей, после чего дядя не захочет, чтобы его семья имела хоть какое-то отношение к ней, и окончательно от неё откажется. Зачем он здесь? Хотел ли он лично в глаза проклясть её? Тем не менее девушка старалась не подавать виду, что взволнована настолько сильно, насколько она была на самом деле: — Дядя Али... — Здравствуй, Жади,— заговорил мужчина после небольшой паузы.— Я хотел с тобой поговорить. — Это касается Латифы?— уточнила девушка, потому что раньше по телефону родственник говорил с ней только по поводу её кузины. — Нет, не о Латифе, вернее не только об этом. Я хочу поговорить о тебе, Жади. — Обо мне? Она не могла поверить своим ушам: дядя не выглядел, словно собирался вот-вот её проклясть, однако сложно было поверить, что он наконец захотел с ней поговорить после стольких бесплодных попыток с её стороны на протяжении многих месяцев! Не сосчитать, сколько писем Жади написала за это время, рассказывая не только о своей жизни, сколько о причинах своего выбора, пытаясь объяснить, почему считает, что для всех лучше, что она вовремя остановила то безумие со свадьбой с Саидом; она отправила фото своей дочери в надежде, что хотя бы факт того, что у неё есть ребёнок, докажет дяде, что Аллах видимо таки хотел, чтобы она сделала такой выбор, раз послал им с Лукасом ребёнка. Тем не менее, ни на одно письмо Жади не получила ответа, по телефону родственник тоже не хотел с ней говорить, и это при том, что Зорайде всячески пыталась на него повлиять на протяжении долгого времени, особенно после свадьбы, о чём ей рассказала по секрету Латифа. Почему же дядя хотел говорить сейчас? — О тебе,— подтвердил мужчина,— мы не расстались слишком хорошо месяцами ранее, Жади. Я очень много думал о том, что привело нас всех к этому, почему ты тогда убежала... — Дядя Али, я понимаю, что вам тяжело принять мой выбор, но я правда счастлива и вовсе не разочарована в своём выборе, как мне предсказывали. Мне очень хотелось бы сделать это так, чтобы мы все были довольны, однако я думаю, что отмена свадьбы с Саидом была самым правильным, что я сделала. Я не могла пожертвовать своей жизнью, будучи несчастной, чтобы все вокруг были этим довольны. Никто бы не был доволен на самом деле. Этот парень, Саид, не получил бы ничего хорошего из нашего брака. Я знаю, что вам он нравился... – И нравится до сих пор, Саид отличный парень, однако,— сид Али сделал небольшую паузу,— я тоже теперь склоняюсь к мысли, что не должен был на тебя давить с замужеством. Мне нужно было помочь тебе принять наши обычаи сердцем вместо того, чтобы навязывать их, помочь с поступлением, как я обещал, когда ты только приехала в Марокко. Но иногда давать советы другим людям оказывается куда легче, нежели поступить правильно самому. – Дядя Али...— начала Жади, не зная даже что сказать, настолько неожиданным было признание дяди; пожалуй, ссора в каком-то смысле всегда была легче, потому что в ссоре нужно доказывать свою правоту, не чувствуя этой неловкости вместо торжества от своеобразного признания её правоты. – Возможно, я не был согласен с твоим выбором. Ты должна меня понять, Жади,— продолжал говорить мужчина,— дело не в моём недоверии к тебе или в том, что я как-то не так отношусь к Лукасу, однако считая себя человеком, который повидал многое, опытным, я думал, что знаю лучше, что тебе нужно, знаю лучше, какой человек тебе подойдёт, что однажды ты поймёшь, что я просто инструмент в руках Судьбы, призванный вести тебя по правильному пути. Видимо Аллах не согласен со мной, иначе ты не смогла бы уйти в тот день, как бы не хотела этого. Только Аллах знает, по какому пути пойдёт человек, в его Книге Судьбы записан каждый из нас, даже те, кто пока не появился на свет,— его взгляд скользнул по животу племянницы, из-за чего девушка смутилась, понимая, что родственник вероятно слышал её разговор по телефону,– там же была заранее записана твоя маленькая дочь, хотя ни мне, ни тебе, ни кому-то другому, не было об этом известно. Человек не может знать будущее, потому нам присущи заблуждения, очевидно, я заблуждался, считая, будто знаю замыслы Всевышнего. Но я хотел для тебя лучшего, Жади. — Я знаю,— ответила девушка после небольшой паузы, пытаясь справиться с комом в горле и настойчивым желанием плакать, с чем она всячески боролась, не желая показывать слабость,— наверное, я всегда знала, даже когда злилась, как не хотела доставлять вам неприятности, я ничего такого не хотела, но мне нужно было идти по своей дороге. Как бы я не хотела разрывать связь с вами, я знала, что мне придётся выбирать... — Я не мог в тот момент поддержать тебя, Жади. На кону была репутация рода, я не мог публично одобрить твой поступок, потому что это привело бы к большому конфликту с Рашидами и нанесло неминуемый ущерб целому роду, ни одно уважаемое семейство не поняли бы тогда таких моих действий. — Вы делали то, что считали нужным,— пожала плечами Жади, понимая мотивы родственника, но это вовсе не значило, что она не чувствовала опустошение всякий раз, когда не получала ответ на очередное письмо, чего она однако не стала озвучивать.— По крайней мере вы не стали меня преследовать, принуждать вернуться. Я не получила бы подобного снисхождения от сида Абдула...— фыркнула брюнетка, пытаясь подавить свою злость, которая поднималась в душе при одном упоминании старшего Рашида, который посмел поднять руку на её сестру. Жади раздражали мужчины, которые не уважали женщин, но никто на её памяти не делал своё отношение и невысокое мнение насколько очевидным, как дядя Мохаммеда. — Разве я мог тогда тебя удержать? Я сразу понял, что это бессмысленная затея, которая спровоцировала бы только больший скандал,— рассудил патриарх Эль Адиб,– хотя я сожалел, что сказал о своём нежелании знать о твоей жизни, потому что пожалел о своём решении до конца дня. Моё сердце было не на месте, Жади. Я рад, что худшие мои предложения не оправдались. Но в то время я считал, что должен показать своё неодобрение, в первую очередь чтобы спасти брак твоей кузины... — Мохаммед никогда не был достоин Латифы! Она бы только выиграла от разрыва этого брака! — вспыхнула Жади, смутившись однако своего срыва очень скоро, не потому что изменила своё мнение, а потому что тайно надеялась хотя бы на хрупкое перемирие с дядей, что могла разрушить своим импульсивным восклицанием. — Меня не удивляет твоя реакция на Мохаммеда после сегодняшнего происшествия, Жади,— заметил Али,— но думаю, что нам всем стоит попытаться немного понять Мохаммеда. Он не ожидал, что его жизнь станет настолько бурной. Разве нельзя понять, что человек желает немного спокойствия и не в себе, не получая этого? — Когда человек хочет спокойствия, он не даёт скандальное интервью на всю страну...— заметила Жади.— Я могла бы пропустить его ненависть ко мне, на самом деле мне нет до него никакого дела, но не могу понять его отношение к моей сестре, зная, как страдает от этого всего Латифа. Она не заслуживает подобного, особенно того, чтобы на неё поднимали руку! Я не позволю так обращаться с моей сестрой! — Очень сложно определить, какими будут последствия того или иного нашего поступка, Жади... Я ни в коем случае не оправдываю поступок Абдула, я дал понять Мохаммеду, что такое не должно повториться. Он сожалеет и искренне хочет помириться с Латифой. От части брак Латифы и Мохаммеда дал трещину в день твоего побега, Жади, возможно в тот момент в душе Мохаммеда зародилось недоверие к Латифе... — Латифа не имела никакого отношения к этому делу! — возразила Жади.— Если бы Мохаммед действительно ценил свою жену, он никогда не обвинил бы её в том, что она не могла контролировать! Но он решил строить из себя мученика! – Я не говорю, что Мохаммед вёл себя правильно, но он хочет исправить ситуацию. Мы должны давать людям второй шанс, иначе никогда не найдём покоя, держа зло на людей. Мохаммед совершил большую глупость, которая задела всех нас, однако если ему придётся предстать перед судом, ничего не решится, наоборот, это вызовет только больший скандал, будет множество сплетен, а между тем в ваших душах будет продолжать расти бессмысленная вражда. Не легче ли попытаться помириться и спокойно разойтись? — Так я просто должна пропустить ему эти оскорбления, дядя Али?— Жади пристально посмотрела на дядю.— Вы потому разговариваете со мной сейчас? Чтобы уговорить меня сделать вид, будто Мохаммед ничего не сделал? — Я разговариваю с тобой, потому что хочу прекратить конфликт между нами, Жади. Однако я действительно считаю, что желательно решить проблему тихо, не привлекая лишнего внимания. Разве тебе будет хорошо от того, что газеты продолжат писать о твоём конфликте с затем? Твой муж и свёкор известны в Бразилии, газеты непременно будут писать, если начнётся судебный процесс. Не скрою, что моя репутация тоже пострадает, когда информация о судебных тяжбах дойдёт до Феса. Больше того, ты думаешь Латифа одобрит подобный шаг? Она беременна, ей нужен покой и забота, как собственно говоря и тебе, если ты опять ждёшь ребёнка. – Значит вы слышали мой разговор по телефону? — Слышал,— не стал скрывать Али,— хотя у меня не было в планах подслушивать. Жади, я не могу заставить тебя принять то или иное решение, но я надеюсь, что ты будешь склонна прислушаться к моему совету. – Значит ли это, что Латифа вернётся к Мохаммеду?— не могла смириться девушка. — Я не стану её заставлять, но насколько я понял, Латифа правда намерена вернуться к мужу. Аллах не одобряет разводы, когда супруги хотят помириться, нужно им содействовать,— продолжал Али, несмотря на явный протест племянницы, что было хорошо заметно по выражению её лица.— Она носит ребёнка Мохаммеда, если Латифа оставит мужа, ей придётся отдать ребёнка Рашидам. Я не могу идти против обычаев в этом вопросе, иначе репутация рода Эль Адиб будет окончательно разрушена. Но Латифа не будет счастлива, если люди на Медине станут обсуждать её за глаза, ведь ей в случае развода придётся вернуться в мой дом в Фесе. – Латифе вовсе не нужно уезжать! — возразила Жади.— Я о ней позабочусь и помогу отсудить ребёнка у Мохаммеда! Они живут в Бразилии, а местные законы на стороне матери. Я знаю, что в Фесе вы не можете запретить Рашидам отобрать ребёнка Латифы, но пока она остаётся в Рио и не возвращается в Марокко, она в безопасности! Мы найдём ей подходящую квартиру, она сможет учиться или работать... Али тяжело вздохнул, слушая неугомонную племянницу, очевидно не понимающую, какие последствия будут иметь подобные способы решения проблемы. Не только выросшая в Бразилии, но в последствии ставшая женой местного мужчины, Жади не могла понять многие нюансы восточного образа жизни, уклада и сознания марокканцев. Возможно, оказавшись на какое-то время отрезанной от семьи, девушка полагала, что и Латифа может столкнуться с тем же и не сломаться. Однако опытному шейху было понятно, что в Фесе к Жади, даже при всех сплетнях, отнесутся куда благосклоннее, нежели к Латифе, если она последует совету кузины. Одно дело, когда выросшая вдали от обычаев и не связанная пока узами брака девушка выходит замуж за иностранца, к слову весьма богатого, что многие могут истолковать как некое оправдание мезальянса, но совсем другое, когда девушка, воспитанная на глазах местных матрон в доме шейха, разводится с мужем и судится с ним, чтобы отобрать ребёнка, которого намерена воспитывать в одиночестве в далёкой Бразилии. — Жади,— прервал девушку на полуслове её дядя,— ты сейчас говоришь о Латифе или о себе? Ты могла бы жить в подобных условиях, потому что провела детство и юность в совершенно другой среде, но Латифа совсем другая, она выросла в иных ценностях. Думаешь она будет счастлива, зная, что никогда не сможет спокойно приехать в Фес? Зная, что её дитя, если она отберёт его у отца, никогда не будет принято в общество в Марокко, не сможет найти себе подходящую пару на родине? У тебя свои мечты и желания, очень хорошо, что ты делаешь всё, чтобы воплотить их в жизнь, но не у всех людей одинаковые мечты, Жади. Подумай о том, как будет чувствовать себя Латифа, прежде чем давать ей любой совет. Ты отстаивала своё право на выбор, точно так же она имеет сделать свой собственный выбор. — Почему вы именно сейчас решили пойти на контакт, дядя?— перевела тему Жади, не желая дальше обсуждать предыдущий вопрос. Безусловно, она имела ряд весомых аргументов, почему сестра должна оставаться в Бразилии, почему Латифе здесь будет лучше, однако не могла раскрыть дяде тайную любовь между её сестрой и Зейном, поскольку очевидно, что это не было бы понято правильно.– Я думала, что после этой статьи вы наоборот не захотите мириться со мной, чтобы не бросить тень на репутацию рода. Разве люди не будут теперь сплетничать вдвойне? – Наоборот, сейчас мы как никогда должны быть едины, чтобы показать, что слова статьи были ложью. Люди сплетничают всегда, но со временем любые сплетни утихают. Но я делаю это не только ради того, чтобы спасти репутацию рода, Жади. Когда-то давно я дал своему брату обещание заботиться о его семье, если с ним что-то случится, и я чувствую, что не слишком хорошо справился с этой задачей. Аллах знает лучше, какова судьба человека. Кто я такой, чтобы спорить с той судьбой, которую определил для тебя Всевышний? Я допустил свои ошибки, когда ты наконец оказалась в Марокко, потому теперь наименьшее, что я могу сделать, это сказать, что дверь моего дома вновь открыта, если однажды тебе понадобится убежище, я хочу знать, что происходит в твоей жизни и буду рад видеть тебя в качестве дорогой гостьи в своём доме. – Правда?— тихо переспросила девушка, внимательно изучая родственника, будто ждала какого-то подвоха от его доброжелательности. — Правда, Жади,— кивнул мужчина. Много раз она представляла себе момент, когда дядя наконец пойдёт с ней на контакт, долгими бессонными ночами, не получив ответ на очередное письмо, представляла, как расскажет, какой покинутой чувствовала себя в те мгновения, однако в этот момент вовсе не хотелось выяснять отношения. Девушка улыбнулась и позволила родственнику обнять себя, чувствуя, что недостающая часть её души наконец встала на своё место.

***

Тем временем в палате Латифа стояла перед окном, уставившись на больничный парк невидящим взглядом, пока Зорайде участливо смотрела на девушку, сразу заметив, насколько она огорчена своим неопределённым положением и разрывающими изнутри сомнениями. — Латифа,— с сочувствием вздохнула Зорайде,— не убивайся так, будущая мать должна стараться думать о хорошем. Я не могу смотреть спокойно, как ты продолжаешь мучить себя. — Зорайде,— вздохнула девушка,— у меня сердце не на месте... Как мне справиться с этой пустотой в сердце? Внутри меня горит пожар запретного чувства, которое я всячески пытаюсь убить в себе, но чем больше я пытаюсь, тем хуже мне удаётся. Всякий раз, когда я отказываюсь от этого безумия, я чувствую себя бесконечно пустой, словно из меня медленно выкачивают жизнь. Я пыталась уничтожить это в себе так хотела быть хорошей женой Мохаммеду, думала он меня любит, никому не даст в обиду... Но любит ли он меня, Зорайде? Или для него не важно, кто будет его женой в конечном итоге?– Латифа горько рассмеялась, смахивая слёзы с лица.— Главное, чтобы не было никаких проблем, в которых он всегда обвиняет Жади, меня, Лару Назиру или кого угодно, только бы не брать на себя ответственность, что что-то пошло не так... Зорайде тяжело вздохнула, обнимая воспитанницу. Женщина не стала оправдывать Мохаммеда, потому что Латифа была права в отношении своего мужа, возможно даже слишком мягкой, но и дать совет оставить его тоже казалось не самым правильным поступком, особенно учитывая беременность девушки. — Ты не любишь Мохаммеда, не так ли?– тихо спросила Зорайде. — Да простит меня Аллах...— тяжело вздохнула Латифа.— Я знаю, что брак создан, чтобы муж и жена полюбили и приняли друг друга и я пыталась сделать то же самое с Мохаммедом. Знаешь, раньше мне казалось, что у меня получилось полюбить мужа, Зорайде... Но когда я встретила Зейна... Теперь мне кажется, что я не знала ничего о жизни до нашей встречи, Зорайде, она проходила мимо меня, но что-то важное всегда было в стороне. Я знаю, что это неправильно, но когда я смотрю в его глаза... – Глаза этого человека пленили тебя, Латифа, когда вы встретились, было поздно отступать назад. Как не старайся, а с любовью бороться напрасно...— тяжело вздохнула женщина.— Мы всегда терпим поражение, когда пытаемся вырвать из своего сердца то, что является частью нам самих. Я должна спросить у тебя, Латифа...— женщина выдержала паузу, прежде чем спросить.— Когда ты встретила этого парня... Зейна... Было ли рядом зеркало или что-то подобное? – Зеркало?— удивилась вопросу девушка.— Там было много зеркал, Зорайде, в конце-концов, мы первый раз встретились в лавке зеркальщика. Первым, что я увидела, были его глаза в отражении многих зеркал, а потом я повернулась и почувствовала что-то такое, что не смогла удержать зеркало в руках. Он поймал его за секунду до того, как оно могло разбиться и...— приятное тепло окутало всё тело девушки, когда она вспоминала подробности их первой встречи, не раз после преследующей её во снах; брюнетка тряхнула головой, отгоняя от себя воспоминания.– А в чём дело? Почему ты спрашиваешь Зорайде? Однако женщина не отвечала сразу, лишь кивая чему-то с непонятным выражением лица, эдакой смесью испуга и смирения. Отныне ей было понятно, что кофейная гуща не лгала, поскольку Зорайде увидела среди других символов зеркало рядом с Латифой и мужчиной, которому суждено было стать любовью её жизни. Когда на кофейной гуще в правом углу чашки появлялось зеркало, обычно это говорило о том, что человек встретит свою вторую половину, а в конкретном случае оно говорило и о том, как встретились будущие возлюбленные. Тем не менее, если одна часть гадания сбывалась, значит и другая грозила оказаться правдой: не только крах нынешнего брака, но и предстоящие потери, множество кривых, символизирующих подозрения и недоверие среди людей, которые встанут на пути к новому будущему, и длинная дорога, что приведёт девушку к её судьбе. – Зорайде, ты меня слышишь?— теперь Латифа выглядела подозрительной.— В чём дело, Зорайде? Почему ты спрашивала меня про зеркала?— чем больше молчала жена дяди, тем больше она понимала, что ей есть что скрывать.— Ты что-то скрываешь от меня... – Что ты, Латифа, я ничего от тебя не скрываю... Ничего! — оправдывалась женщина.– Я всего лишь не хочу лишний раз волновать тебя своими тревогами, которые скорее всего окажутся напрасными. – Ты гадала на меня, Зорайде?– догадалась Латифа. – Однажды, когда ты оставила свою чашку, я мельком взглянула на неё,– призналась Зорайде, скрывая тем не менее, что на самом деле читала гущу не один, а несколько раз, и провела не один час, втайне рассматривая символы, всякий раз мечтая увидеть, что некоторые из них изменились, чего однако не происходило. Но ошиблась же она первый раз, гадая Латифе, значит и на этот раз могла ошибиться! — И что ты видела, Зорайде? Какова моя судьба? Что ждёт меня впереди?— умоляюще вопрошала племянница Али Эль Адиба, хватаясь за руки женщины, как утопающий в бурном океане пытается ухватиться за спасательный круг.– Скажи мне, Зорайде, потому что я не знаю, по какому пути мне идти, не знаю, что правильно и неправильно... Такое ощущение, что я иду по бесконечному лабиринту, откуда не могу найти выход... — Я видела там мужчину. Другого, не твоего мужа Мохаммеда,— сказала наконец Зорайде, тщательно обдумывая каждое следующее слово,— видела, что он сумеет пробудить в твоём сердце чувство и будет связан с тобой на протяжении твоей жизни. Видела, что ты стоишь на перепутье и не знаешь, куда повернуть, пока разные люди тянут тебя в ту или иную сторону. Ты стоишь перед бурным водопадом и только твой выбор может определить твоё будущее... — Ты не говоришь мне ничего определённого, Зорайде!— заметила Латифа.— Ты явно знаешь гораздо больше. Обычно ты говорила женщинам на кухне гораздо больше, когда гадала им. Разве ты не знаешь, какой выбор я сделаю? К чему это приведёт? — Латифа, я говорю только то, что я вижу, иногда правда вижу многие, но некоторые судьбы сложно читать... — Как так может быть, что для одних ты видишь всё, а мне говоришь только то, что я сама знаю? Неужели у меня такая непонятная судьба?— не понимала девушка.— Но ты говорила мне совсем другое перед свадьбой с Мохаммедом! Говорила, что мы проживём вместе долгую жизнь в любви и согласии вместе с нашими общими детьми, ты не говорила ни о каких сложностях, ни о каких других мужчинах. Или ты врала мне, чтобы успокоить, Зорайде? — Что ты, я вовсе не врала,— возразила женщина,— но в том и дело, что твоя судьба изменилась, Латифа! Раньше я видела одно, теперь — совсем другое! Перед твоей свадьбой я видела, что тебе суждено счастливо жить с Мохаммедом, что ты полюбишь мужа и будешь довольна своей жизнью с ним, но теперь вижу, что тебе суждено любить совсем другого человека... — Как такое может быть, Зорайде?— совсем растерялась Латифа.— Разве возможно, чтобы судьба менялась, разве она не написана заранее? Как она могла измениться? Такое бывало с другими людьми, что судьба меняется? – Я ничего не знаю, Латифа... Ничего не знаю! Зорайде не провидица, я только гадаю на кофе, что уже большой харам! Сид Али не одобрит, если узнает, чем я занимаюсь! Нельзя заглядывать в будущее, этим можно вызвать лишь смуту, потому что человек будет ждать, что гадание сбудется, не захочет видеть другие возможности, которые открывает перед ним жизнь! – Но ты всё равно уже гадала на меня и всё видела, Зорайде! Я прошу у тебя только рассказать больше... Я ничего не понимаю... Как могло случиться, что моя судьба изменилась? — У меня впервые такое, что судьба изменилась... Но я и не проверяла с другими людьми! Если бы я не гадала на тебя раньше, я бы даже не знала, что что-то изменилось, так и с другими людьми, даже если я начну гадать им сейчас, я не буду знать, менялось написанное для них или нет. Не знаю, что случилось. Может когда Жади изменила свою судьбу, она ненароком изменила и судьбы связанных с ней людей, среди которых была и твоя? Или Аллах просто не хотел, чтобы я правильно прочитала твою судьбу в тот момент? Может было просто не время? Сид Али говорит, что всё в жизни происходит по каким-то причинам, Аллах определяет судьбу человека, но оставляет право выбора, ничего не высечено на камне окончательно, пока человек сам не сделает выбор. Я не хочу, чтобы ты делала выбор из-за гадания, Латифа, потому что так очень легко ошибиться... – Но гадание сказало тебе, что я буду навсегда связана с Зейном... Значит он был прав, когда говорил, что нам суждено быть вместе? Но как такое возможно? Я не могу оставить Мохаммеда, если я это сделаю, будет огромный скандал. Как я могу поступить так с дядей Али? И мой ребёнок? Что тогда будет с моим ребёнком? Я ничего не понимаю, Зорайде... – Потому я говорю, что не стоит полагаться на гадание, делая такой важный выбор,— кивнула Зорайде,— слушай своё сердце, но не забывай и про разум. Несколько раз думай, прежде чем принять решение. Женщина не стала открывать, что на самом деле уже знает, какая судьба ждёт её нынешний брак, знает, что хотя сейчас девушка выберет Мохаммеда, судьба неуклонно будет вести Латифу к совсем другому мужчине, кому отдано её сердце. Как она могла сказать Латифе, которая и без того пережила многое, что вскоре на её долю выпадет ещё больше испытаний? – Я знаю, что ты всё знаешь, но почему-то скрываешь от меня,— тихо ответила ей девушка,— я не буду спрашивать. Видимо моя судьба и впрямь очень сложная, если ты не хочешь ничего мне рассказать. Я всё равно уже приняла решение...— она тяжело вздохнула.— Я поступлю правильно по отношению к моей семье и по чести, вернусь к Мохаммеду и буду стараться быть ему хорошей женой. Я люблю своего ребёнка, значит должна любить и его отца. Нельзя в жизни делать только то, чего хочет сердце, иначе начнётся настоящий хаос, если бы люди всегда делали что заблагорассудится, традиции и обычаи давно исчезли бы... Я люблю Зейна, но не могу быть с ним, моя совесть не позволяет мне, из-за меня и без того уже начался этот ужасный скандал... А что будет, если я даже подумаю поступить, как советует мне Жади, и отсудить у Мохаммеда ребёнка по бразильским законам? О, Аллах, после такого я никогда не смогу показаться в Фесе! Хотела бы я сказать, что буду жить надеждой, что однажды запретное чувство отпустит меня... Но отпустит ли? — Кофейная гуща говорит, что это будет большая любовь, на всю жизнь,— нехотя призналась Зорайде, зная, что нынче подобное признание вовсе не подарит Латифе покоя. – Ты была права, Зорайде. Лучше не любить... Но теперь, когда я знаю, что это такое, я не хочу, чтобы оно исчезало. Я очень много думала... Может в день, когда Мохаммед не смог купить положенное по контракту золото, мне надо было разорвать помолвку? Был ли это знак от судьбы, что меня ждёт встреча с кем-то другим, что мне не нужно спешить со свадьбой? Но я так боялась тогда, что никогда не выйду замуж и навсегда останусь одна, буду просыпаться день за днём в одиночестве и меня совсем никто не будет любить. Совершила ли я ошибку, Зорайде? — Не стоит сокрушаться из-за прошлого, когда уже ничего нельзя изменить,— ответила старшая женщина,– тогда ты сделала такой выбор, значит так всё и должно было быть. Что толку сейчас думать, что было бы, разорви ты помолвку? Ты поступила тогда очень красиво, мудро, показала себя доброй и не корыстной. Мохаммеду стоило бы больше ценить тебя, понимать, какое сокровище ему досталось,— добавила Зорайде, которая тоже ополчилась на Мохаммеда за то, что парень мучил Латифу. — Но ты тоже советовала мне не спешить тогда, Зорайде...— вспоминала Латифа.— Я не помню, что точно ты тогда сказала, но помню, что тебе не понравился Мохаммед, когда они с Саидом впервые пришли в дом дяди Али. Тогда ты ещё не знала, что он станет моим мужем, ведь дядя Али собирался сосватать меня и Саида.. — Так и было,— кивнула женщина,— кто знает, может быть твой брак с Саидом складывался бы совсем иначе, чем с его братом. Не скажи тогда Лара Назира, что у тебя и Саида была одна кормилица, всё сложилось бы иначе. Но что теперь говорить? – Знаешь, Зорайде, я всегда думала, что Лара Назира нарочно соврала тогда, чтобы сделать мне назло, потому что я ей почему-то не понравилась, или потому что завидовала, что я выхожу замуж, когда у неё не было жениха, боялась, что она захочет как-то расстроить и свадьбу с Мохаммедом. Но недавно я узнала, что это Мохаммед попросил сестру соврать про кормилицу, потому что захотел на мне жениться. Лара Назира проговорилась однажды, когда они с Мохаммедом ссорились... – О, Аллах!– удивилась Зорайде.—Как же так? Мохаммед совершил харам, желая увести невесту родного брата! Если бы сид Али вовремя узнал правду, он бы никогда не позволил, чтобы такое произошло! Про себя Зорайде подумала ещё и о том, что в таком случае Саид женился бы на Латифе и не смотрел на Жади, потому что сомнительно, что парень стал бы заглядываться на кузину жены. Всё было бы проще, не уговори тогда Мохаммед сестру соврать о кормилице, разорвав тем самым помолвку между Латифой и Саидом. По словам её мужа, Саид до сих пор не мог выкинуть из головы мысли о Жади, что очень волновало женщину, потому что она опасалась всерьёз, как бы парень не сделал какой глупости, чтобы навредить Жади или её мужу, о чём неоднократно предупреждала девушку. Конечно, с тех пор как в жизни Саида появилась Рамиля, состояние парня значительно улучшилось, но Зорайде и сама замечала, что старший брат Мохаммеда не забыл Жади и прислушивается каждый раз, когда упоминают её имя. Особенно когда любопытная Карима умудрялась подслушать её разговоры с племянницей и сболтнуть лишнего в присутствии Саида, за что Зорайде не раз отчитывала служанку. Но разве что-то могло закрыть рот сплетнице? – Представляешь? Мохаммед всегда так осуждает, когда кто-то поступает не по обычаям, но сам не думал об этом. До этого я думала, что он правда такой правильный и религиозный...— девушка опустила взгляд.— Было гораздо проще, когда я не видела его недостатков... – Но тогда ты только больше корила бы себя, Латифа. Лучше всё видеть и делать для себя выводы, чем оставаться навсегда слепой, но при этом не болтать лишнего и думать несколько раз, прежде чем сказать слово. Слепота мысли хуже слепоты глаза! Может и хорошо, что ты узнала правду, если Лара Назира рассказала правду, пусть даже случайно, значит так и было нужно! – Интересно, как там сейчас Лара Назира? – задалась вопросом Латифа. — Жади говорила, что она очень счастлива и довольна скорым переездом. Должно быть, она довольна, что наконец исполнилась мечта всей её жизни, у неё появился муж, а скоро появятся и дети по милости Аллаха! Не удивлюсь, если Лара Назира уже забеременела, хотя пока и нельзя узнать, потому что прошло слишком мало времени, так сильно она всегда хотела быть женой и матерью! — Иншалла, пусть так и будет, Зорайде! Пусть она будет счастлива! — искренне пожелала Латифа, несмотря на то, что побег золовки принёс лично ей множество проблем.— Я с первого дня хотела, чтобы она уехала и не вмешивалась в мою жизнь, но теперь даже немного скучаю, хотелось бы мне изредка общаться с ней и узнавать новости. Несмотря на свой характер, Лара Назира таки не выдала мой секрет Мохаммеду и несколько раз помогала мне увидеться с Жади, хотя всегда говорила, что делает это просто чтобы потом попросить меня об услуге. Я бы хотела иногда общаться по телефону, узнать, сбудутся ли все её мечты! Но разве Мохаммед позволит? – Лара Назира обещала время от времени звонить в Фес, зная её, она не удержится и очень скоро позвонит, чтобы узнать свежие новости или поделиться тем, что она наконец получила, чего хотела! Я обо всём тебе расскажу, Латифа! — Ты всегда делала всё для меня, Зорайде,— растроганно заметила девушка, крепко обнимая жену дяди,– спасибо тебе... — Хотела бы я сделать больше, Латифа,— отвечала женщина, тайком смахивая слёзы,— хотела бы я сделать больше...