Проверка на прочность

Над огромным бразильским городом, лежащим на берегу залива Гуанабара, стояла тёмная ночь. Ни одна звёздочка не освещала одинокие в это время улицы мегаполиса, потому что они были затянуты тёмными плотными тучами; дождь продолжал лить, временами ночную тишину прорезал гром, или леденящий душу вой ветра и треск веток, бьющих в оконные рамы, что хотелось завернуться в тёплый плед и спрятаться от мира. Многие жители города благополучно спали этой ночью, пропустив даже грозу, что мешала уснуть многим другим, видевшим в ней более чем природное явление,– обычно это были люди, которые не могли унять сумбур, царивший в их душе, избавиться от гнетущего ощущения неопределённости грядущего. Иветти была одной из таких людей этой ночью, остановившись в небольшом отдалении около окна, тревожно вглядываясь в ночную тьму и незаметно вздрагивая всякий раз, когда вспышка молнии на мгновение проникала в полутьму уютной спальни. Привычка постоянно быть в движении, всячески заряжать душу позитивным настроением, которое она с лёгкостью несла другим, тем не менее довольно давно стала для женщины способом убежать от собственных мыслей, а с недавних пор она не могла выпить снотворного, чтобы погрузиться в целебную тьму без сновидений. Одна рука блондинки мельком опустилась вниз, касаясь пока достаточно плоского живота, где тем не менее уже не первый месяц росла новая жизнь; новость была для неё одновременно радостной и такой, что принесла только большую смуту, потому что ребёнок появился вовсе не тогда, когда его мать была в лучших отношениях с его отцом, нет, он предпочёл явить себя миру, когда они настолько далеки друг от друга, как только возможно, когда в шкафу его матери висит свадебное платье, в котором она собиралась давать свадебные клятвы под руку с другим мужчиной. Неприятности, которые давали о себе знать и до сегодняшнего дня, начались в далёком Марокко, когда она имела неосмотрительность ввязаться в весьма постыдную историю, обстоятельства которой хотела бы забыть сама, чтобы избавиться от чувства обречённости, которое приходило временами под покровом ночи, от подкатывающего к горлу комка, от чего всякий человек испытывает иррациональный подсознательный страх, будто вот-вот перестанет дышать. Немало людей временами испытывает соблазн завязать мимолётную интрижку, эдакое приключение на одну ночь, особенно в незнакомом таинственном городе, где на тебя невольно опускается дурман, то ли от неповторимой ауры, то ли от особых испарений кальянов, которыми снабжены многие отели с восточной тематикой; частенько они поддаются этому соблазну, особенно перед вступлением в брак, обычно расценивая этот жест, как последний порывистый поступок, прежде чем ступить на порог семейной жизни, где каждый из нас надеется задержаться до конца своих дней, порой даже оба будущих супруга следуют этому "ритуалу". Часто всё так и заканчивается, словно ничего не было. Но какая женщина попадёт в ситуацию, где маленькая интрижка на одну ночь оказывается вдруг сыном твоего суженого? Неприятно даже представить, в каком положении она окажется, насколько сильное желание провалиться под землю подсознательно чувствуешь, даже мельком задумавшись о подобном! Сколько не думай потом, как тебя угораздило совершить подобное, а ничего уже не изменишь, тем и отличается прошедшее от грядущего, что ничего изменить нельзя, каким бы настойчивым не было твоё желание вычеркнуть неприятные строки из биографии! Но если бы для конкретной блондинки всё этим закончилось: нет, вскоре сын возлюбленного трагически разбился, да ещё оказалось, что в его глазах она невольно оказалась виноватой в гибели парня, потому что в то время он был именно с ней и не смог почувствовать приближение трагедии. После этого они только и делали, что ходили по кругу, возвращались к исходной точке, как она не пыталась вырваться из этого порочного круга. Очень давно в Рио не было столь сильной грозы. Так уж сложилось, что последний такой случай врезался в память женщины, пусть даже она хотела бы забыть; сегодняшняя ночь напоминала вечер после погребения Диогу, тогда тоже разразился страшный ливень и молния. Кажется, даже по прошествии времени она могла в деталях вспомнить всё: от собственной одежды, до того, как сидела перед зеркалом, развешивая те самые снимки из марокканской поездки, которые до сих пор оставались на прежнем месте; тогда она вслух разговаривала с ушедшим, словно через звуки грозы именно он высказывал свою глубочайшую боль из-за несправедливого окончания своего жизненного пути. – До сих пор не спишь? — в комнату заглянула Лауринда, на ходу завязывая поясок ночного халата. Рыжая тоже никак не могла сомкнуть глаза, слушая через тонкие стены, как скрипят полы в соседней комнаты, которую привыкла мерить шагами подруга, когда чувствовала себя неуверенно или была расстроена чем-то. Считая себя хорошей подругой, она вполне могла пожертвовать парой часов ночного сна ради Иветти, которая никогда бы не оставила её в одиночестве в таком положении.— Я поставила чайник. Может посмотрим вместе фильм? – Да, будет просто отлично,— с явным облегчением кивнула Иветти. Так уж бывает, что всегда гораздо проще находиться в обществе в моменты, когда как никогда чувствуешь пустоту, присутствие рядом другого человека всегда поднимает настроение. Очень скоро женщины расположились на диване с чашками ароматного напитка, а на экране телевизора шло кино, содержания которого обе не знали, потому что включили на середине, да и собственно не углублялись в сюжет, потому что переключали каналы исключительно для фона. Обе молчали, делая первые глотки горячего чая, каждая думала о своём, когда красочные картинки фильма сменила вывеска срочных новостей. Подруги переглянулись, Лауринда схватила пульт, добавляя немного громкости, голос диктора из телевизора эхом разнёсся по комнате, мгновенно превращая тишину из комфортной в такую напряжённую, что воздух можно было ножом резать: – Внимание, в районе фавелы Росинья взорвался автомобиль, по предварительным данным принадлежащий сеньору Лукасу Феррасу. Из салона вытащили тела двух людей, мужчины и женщины, предположительно ими являются сам владелец автомобиля, сын промышленного магната Леонидаса Ферраса, двадцати одного года от роду и его девятнадцатилетняя супруга. Полиция свяжется с близкими для выяснения обстоятельств...— следующие слова в ушах Иветти превратились в шум, женщина прижала руки к бледному лицу, мельком посмотрела на подругу, что была в не меньшем шоке от выпуска новостей, и стремительно вскочила с места. Женщина немедленно бросилась в спальню и выкинула из шкафа прямо на пол целые стопки одежды, поспешно натягивая первые попавшие брюки и блузку, не попадая дрожащими пальцами на пуговицы, неловко стащила блузку через голову, натягивая взамен брошенного предмета одежды топ на бретельках. – Лауринда, вызови мне такси!— потребовала Иветти, закидывая в свою сумочку половину содержимого туалетного столика, скорее всего этого не осознавая в волнении, а потом схватила расчёску, чтобы немного исправить испорченную «борьбой» с блузой причёску, исключительно чтобы держать руки занятыми. Лауринда послушно набрала номер такси, а вскоре передала подруге сообщение диктора, что машина приедет через пять минут. Тем не менее она не могла не попытаться остановить Иветти от этой затеи, во многом из-за того, что Рио-де-Жанейро был весьма криминальным городом, если уж даже днём происходило такое, что волосы порой дыбом вставали и кожа покрывалась мурашками, ночью тем более ходили по улицам и переулкам многочисленные отморозки или группы наркоманов, не осознающих что творят под дурманом опасного вещества. Сколько раз бывало, что люди выходили на улицы ночного города и никогда больше не возвращались, сколько раз, проезжая через фавелу или другой опасный район, останавливали машины и грабили, насиловали, убивали людей! А буквально на прошлой неделе их соседка, молодая улыбчивая девушка из этого самого дома, села поздно вечером в такси и до сих пор находилась в реанимации; преступником оказался мужчина, что притворялся таксистом и сумел перехватить звонок в диспетчерскую службу такси, используя краденую машину из столицы; а девушку, которая так и не приехала на день рождения подруги, нашли испуганные друзья окровавленной и ограбленной на тротуаре жилого района, говорили, что золотые серьги из ушей несчастной просто вырвали, не дожидаясь, пока она самостоятельно их снимет. Потому Лауринда заговорила, даже если почти наверняка знала, что не будет услышана: – Неужели ты поедешь к нему сейчас? Посреди ночи, совсем одна, беременная! Иветти, на улице бушует гроза, но вокруг всё равно бродят толпы отморозков! Подожди хотя бы до утра! – Я сейчас в таком состоянии, что ни один отморозок не посмеет со мной связаться, иначе сильно пожалеет! Я всё равно поеду, Лауринда, даже если придётся вылезти из окна, потому не пытайся меня остановить! — решительно заявила женщина, покидая квартиру.

***

Резиденция Леонидаса Ферраса встречала ночную гостью светом из окон гостиной и одной из спален на первом этаже, откуда даже сквозь грозу легко было услышать истошный плач маленького ребёнка. Охранник без проблем пропустил блондинку, приехавшую на такси, потому что несмотря на явное неприятие экономки Феррасов, что каждый раз велела не пускать женщину на порог, она несколько раз была гостьей в доме по инициативе невестки хозяина, который не давал обратного приказа. Иветти быстро пробежала расстояние от ворот до входа в дом, прикрываясь сверху от ливня сумкой. Она не знала, как будет принята, да и не думала об этом, когда сумбурно собиралась дома или рыдала в такси, прокручивая в голове страшные слова диктора новостей, однако не могла не приехать, чувствуя отчаянную необходимость убедиться в благополучии хозяина дома, насколько возможно в эту жуткую ночь, пусть даже он не пожелает её видеть. Она медленно толкнула дверь и вошла внутрь, и к ней сразу оказались прикованы взгляды находившихся в комнате. Обычно разговорчивая Далва, не желающая упускать ни одной возможности её поддеть или даже оскорбить всякий случай, когда им приходилось столкнуться, сейчас даже не обратила внимания, женщина с тёмной кожей сидела на месте, заливаясь горькими слезами, и не могла даже говорить, пока молоденькая напуганная служанка пыталась накапать в стакан положенное количество капель. Лобату словно бы не удивился её появлению, только быстро кивнул, уступая место на диване, где сидел глядя в одну точку Леонидас, чьё лицо выглядело настолько серым от глубочайшего горя, что блондинка испугалась, как бы это не отразилось на его сердце, которое временами и без того могло шалить, хотя он этого никогда не признавал, предпочитая только отмахиваться от любых опасений, закидывать куда подальше таблетки, как ребёнок, не желающий есть свои овощи. – Я видела выпуск новостей...— тихо прошептала женщина, чтобы как-то объяснить своё внезапное появление. Блондинка потянулась к руке молчаливого мужчины, продолжавшего смотреть на неё туманный взглядом, словно она была не реальной, как и остальные люди вокруг него, потому что мир не мог продолжать спокойно существовать, когда его сын трагически погиб в самом расцвете лет вместе со своей женой, да ещё так скоро после своего брата! Увидев, что он никак не реагирует, не пытается отстраниться, Иветти рискнула обнять его. Леонидас на мгновение напрягся, а потом крепко обхватил женщину руками почти до боли, рыдая в её грудь, как только может плакать потерявший всякий смысл жизни человек, как тонущий, вцепившись в спасательный круг, как последнюю слабую надежду, что это ещё не конец его пути. По щекам блондинки текли тихие слёзы, пока она обнимая отчаявшегося мужчину, шепча глупые и в общем-то ничего не значащие слова утешения, какие всегда мимо воли срываются с наших уст, когда хотим успокоить любимого человека. — Он сказал, что ему нужно пойти за Диогу, чтобы я его услышал. Это было последнее, что я слышал от моего сына,— убитым голосом прошептал Леонидас спустя некоторое время, может минуту, а может и целых полчаса. — Львеночек... — Я полностью провалился, как отец. Последние слова моего сына это только подтверждают. Я не должен был отпускать его, не должен был позволять ему уйти! А теперь его нет и больше никогда не будет! И его жена... Такая юная девочка! Что я скажу её родственникам, когда удастся до них дозвониться? Моя внучка осталась совсем одна в таком возрасте, без родителей! Задержи я Лукаса в офисе, ничего такого бы не было! Оба сидели бы в комнате и ругали меня на чём свет стоит, но были бы оба живы!– продолжал сокрушаться мужчина, не слушая возможные возражения. Разве не понятно, что она скажет любые слова из жалости к нему, как любой другой человек? Но разве от этого его вина станет меньше? – Не говори так! Ты ни в чём не виноват! Ты хотел как лучше и в глубине души Лукас всегда знал, что ты его любишь и заботишься, даже если у вас были конфликты! — возразила Иветти.– Произошёл несчастный случай! Откуда тебе было знать, что такое произойдёт? – Я должен был! Должен был знать, иначе какой из меня отец? Я не смог защитить этих безответственных от самих себя, а Лукас за собой ещё и жену утащил!– мужчина поморщился, схватившись за сердце. – Это сердце? Где твои таблетки? — испугалась женщина, пытаясь найти хотя бы кого-то, кто будет знать, где найти лекарства, потому что сам мужчина, конечно, опять закинул лекарства куда подальше и благополучно забыл. Однако Лобату был всего лишь гостем в доме, пусть и частым, Далва была явно не в состоянии сейчас соображать, видимо у экономки сильно поднялось давление и после лекарств она была совсем никакая, а молоденькая служанка только безнадёжно металась из стороны в сторону, совсем растерявшись от происходящих событий. Блондинка вдруг вспомнила, что в косметичке у неё должны были остаться лекарства: она всегда носила их на всякий случай всё время, что была в отношениях с Леонидасом, прекрасно выучив все его привычки. Точно так же по привычке Иветти выписывала многочисленные экономические газеты, покупала дорогой виски и кофе именно такого сорта, как он предпочитал всегда пить, оставляла на полке в шкафу чистые полотенца и вещи, которые он оставил у неё раньше, оставаясь на ночь, будто подсознательно каждый день только и ждала, когда он захочет появиться. Замечал ли мужчина когда-то такие мелочи, или просто принимал, как должное, будто она и должна была всё это делать? Иветти никогда не спрашивала, потому не знала, но и не думала сейчас об этом, наоборот, это было для неё облегчением, что она не решилась выбросить таблетки из сумочки. Она быстро вытащила флаконы из косметички, высыпала нужное количество и почти насильно заставила его выпить их и запить водой, которую передал Лобату, несмотря на возражения Ферраса. – Прекрати вести себя, как ребёнок!– возмутилась она.– Не понимаю, как ты можешь вечно говорить всем про ответственность, а сам так наплевать на собственное здоровье! — Откуда у тебя эти таблетки? — задал вдруг вопрос Лобату, действительно удивившись этому моменту. – Я купила их давно, они так и остались у меня в косметичке. И не зря, потому что этот негодяй хочет, чтобы его хватил однажды приступ!— возмутилась женщина, продолжая хлопотать вокруг «Львеночка». – Так ты всегда носила с собой эти таблетки...— поразился вдруг Леонидас, ведь он впрямь никогда не замечал подобные моменты. Однако одновременно с тёплым ощущением в груди, гордый бизнесмен испытывал досаду и даже обиду, что было заметно в его следующих словах:– Так ты всегда считала меня не больше, чем немощным стариком, раз думала, что со мной никуда нельзя выходить без этих лекарств! Теперь-то, когда у тебя наконец молодой смазливый жених, ты можешь выбросить их, потому что они тебе не понадобятся! – Леонидас! — поразился Лобату словам друга, который вместо благодарности испытывал беспочвенную обиду. Со стороны он видел, что подобная реакция искреннее задела, обидела женщину. Да и удивительно ли? Обида Леонидаса была тем более странной, ведь сам мужчина прекрасно знал, что первые проблемы с сердцем у него появились в очень даже молодом возрасте, когда обычно их быть не должно. Первые тревожные звонки появились в месяцы, когда неожиданно серьёзно заболела его жена Селина, а с годами волнения и постоянные переживания из-за бизнеса, а в последнее время — из-за семейных проблем, привели к тому, что время от времени сердце давало о себе знать, бывали и скачки давления. Но кого в современном мире подобное удивит? – Не будь тебе сейчас плохо, я бы тебя ударила! — возмутилась Иветти.– Я носила с собой таблетки не потому что считала тебя стариком! В наше время даже в двадцать лет мучаются с сердцем! Так что, всем притвориться, что они здоровы? Если у меня мигрень, я не делаю вид, что её у меня нет! Господи, этот человек неисправим! Возможный спор прорвало появление няни, которая спустилась вниз с ребёнком на руках и пустой бутылочкой, куда собиралась набрать чистой водички, в надежде, что хотя бы это успокоит малышку. Девочка не кричала истошно, как раньше, сильно уставшая, но до сих пор не уснула и продолжала хныкать и нервничать, вертеться на руках няни. – Бедняжка... Она плачет, потому что знает, что осталась без родителей...– впервые подала голос Далва, опять начиная рыдать. – Дона Далва... У вас ведь опять давление поднимется! Нельзя так! — пыталась успокоить экономку младшая служанка. Блондинка и сама чувствовала себя готовой плакать, но знала, что никому не будет лучше, если все потеряют самообладание, потому забрала у няни плачущую девочку, медленно напевая мелодию, от которой малышка наконец погрузилась в сон, пока мужчины в шоке уставились на неё, потому что ребёнок надрывался с самого вечера и никому не удавалось сделать ничего, чтобы успокоить маленькую Мел. – Матерь Божья, что вы сделали с ребёнком! – поразилась Далва, сразу заподозрив нечто плохое, будто женщина не успокоила, а попыталась убить малышку, порываясь подняться и немедленно вырвать из рук дочь своего воспитанника, несмотря на плохое самочувствие. – Я ничего не сделала. Говорите тише, вы ребёнка разбудите,– громким шёпотом возразила Иветти, передавая девочку вернувшейся няне, которая с явным облегчением поняла, что подопечная наконец уснула, после чего вернулась на прежнее место, обхватив себя за плечи.— Жади... Всегда так успокаивала дочь... Я не знаю слова, потому что они на арабском, но похоже ей хватило и мелодии..— после этого сама женщина не сдержала слёз, отвернувшись в сторону. Она старалась не думать о том, что случилось с молодыми людьми, которые совсем недавно были здесь, полные жизни, влюблённые, не догадываясь, что их может ждать в будущем. – Безответственные! – горько прошептал Леонидас.– Малолетние дураки, считающие себя взрослыми людьми, а сами... — мужчина опять разрыдался, не сдержавшись.— Я счастлив, что у меня больше нет детей! Даже в страшном сне не могу пожелать такого «счастья»! Ты любишь их, забываешь о себе, чтобы дать им лучшее, стараешься воспитать хорошими людьми, а в ответ получаешь только слова, что всё сделал не так! А однажды они просто берут и бросают тебя, и ты не знаешь, как жить дальше без них! Им наплевать на твои чувства, они рассказывают только о том, что ты сделал неправильно, как их обидел! Они не думают, как обидели тебя! Никто не заметил неопределённый жест женщины, когда её рука на мгновение метнулась к животу, прежде чем она покачала головой и снова обняла мужчину, позволяя ему рыдать у неё на коленях, уткнувшись головой в её живот. Не странно ли, что он говорил о нежелании снова становиться отцом, находясь в непосредственной близости от своего ребёнка, о существовании которого пока не догадывался?

***

Молодые люди, вызвавшие такой переполох, даже не догадывались, что прямо сейчас их оплакивают, а новостные ленты сообщают об их предполагаемой гибели, однако Жади всё равно не переставала причитать, вспомнив наконец о маленькой дочери, которая осталась дома. Девушка вся дрожала под дождём, от которого пыталась защититься с помощью мужского пиджака, который отдал ей Лукас, когда начался ливень, но всё равно не получалось согреться, потому что она не догадалась вовремя скрыть волосы капюшоном толстовки, а когда наконец сделала это, пряди успели стать мокрыми и теперь прилипали под кофтой к холодной липкой коже. Что уже говорить про одетого в одну рубашку молодого человека? Им не у кого было искать помощи, поскольку они никого здесь не знали: ни в один из богатых домов даже не подумают пропустить незнакомцев, наоборот охранники угрожающе тянулись к пистолетам, когда парочка, выглядевшая сейчас не лучшим образом, проходила мимо, но и в более бедных местностях не было никакого смысла стучать в двери, потому что в такое время никто не откроет, а тем более не позволит войти и воспользоваться телефоном, опасаясь, что они одни из тех воров или маньяков, каких ужасно боялись местные, знающие, каков уровень преступности в их родном городе. По тем же причинам, вероятно, проезжавшие мимо машины только ускорялись, не думая даже остановиться. Таким образом Лукас и Жади оказались забрызганы грязью из-под шин автомобиля, что проехала мимо, на мгновение заполнив улицу звуками громкой клубной музыки и визга тормозов, когда очевидно не слишком трезвый водитель резко развернулся на повороте, только чудом не врезаясь в ближайший столб. Они шли по пустынным улицам в поисках телефона или полицейского участка, однако мелких денег для телефонного аппарата у них тоже не оказалось: портфель Лукаса остался в угнанной машине, а у Жади были только крупные купюры. Лукас невольно ужаснулся, когда она вытащила эти деньги, рассуждая, можно ли здесь вызвать такси, и это оказавшись в далеко не самом благополучном месте, где нельзя было даже поднимать рукав рубашки, чтобы ненароком не показались наручные часы, кражами которых любили промышлять местные воры, вооружённые ножами и кастетами. Парень очень сомневался как в том, что любой здравомыслящий таксист приедет в это время в подобный район, так и в том, что безопасно садиться в развалюху, за рулём которой сидел беззубый мужчина средних лет с маленькими злыми глазками на плотно покрытом не ухоженной щетиной лице, хотя его жена кажется совсем не разделяла эти опасения, потому что опять потянулась за деньгами. — Жади, что ты делаешь?— прошептал он ей на ухо.— Немедленно спрячь их, никто не должен догадаться, что у нас есть деньги. Здесь могут зарезать даже за мелочь для автомата! Девушка невероятно испугалась слов мужа: она много лет жила с матерью в Рио, слышала время от времени плохие новости по телевизору, или даже от школьных знакомых, но никогда не сталкивалась с этой стороной жизни города лицом к лицу, потому рассказы из криминальных хроник подсознательно не воспринимались ею всерьёз, как коренной житель Бразилии не поверит, к примеру, что в Марокко за кражу могут отрубить руку. Но теперь она постоянно оглядывалась и боялась каждого шороха, не помогало и то, что разразилась не шуточная гроза, марокканка цеплялась за руку мужа всякий раз, когда тёмную ночь освещала вспышка молнии. Но им негде было спрятаться, потому приходилось продолжать идти, несмотря на ужасную погоду, в которую предпочли бы не высовываться из дома при других обстоятельствах. Когда на горизонте наконец появилась светящаяся вывеска полиции, супруги в надежде на скорое возвращение домой ускорили шаг. Но удача сегодня очевидно окончательно покинула молодых людей, потому что внутри никого не оказалось. Прислонившийся к каменной стене бездомный раздражённо поднял голову, когда двое людей внезапно появились около его ночлега, начали горланить и громко стучать в закрытую дверь полицейского участка. – Прекратите орать! Никого там нет и не будет наверное до самого утра, они все уехали в Росинью! Сынок какого-то богача перевернулся на машине и взорвался со своей подружкой, все бросились на место происшествия!— проворчал бездомный.– Как будто из-за этого стоит поднимать такой переполох... – Как вам не стыдно? — поразилась подобному бездушному отношению к человеческой жизни Жади.— Погибли люди! Разве вы не считаете, что это достаточный повод хотя бы для небольшого сочувствия? – Я тебя умоляю, деточка, этот мажор наверняка всю жизнь жировал на деньгах папочки, и на них же купил себе права и порцию дряни, которой обкурился, прежде чем садиться за руль, вот и решила земля, что хватит такое носить! Почему никто не кричит про человеческие жизни, когда такие сбивают детей на своих дорогих машинах? Всё быстренько забудут благодаря деньгам папочки и он продолжит дальше бесчинствовать, и всё ему ни по чём! Это справедливо? Почему никто не кричит, что дети в фавелах голодают неделями? Или когда малолетние девочки торгуют собой на улицах, чтоб заработать на кусок хлеба себе и бутылку родителям? Вы думаете эти родители плохие, ужасные люди, да? Нет, они просто потеряли всякую веру в жизнь, потому что весь закон всегда на стороне сильных мира сего! — мужчина даже плюнул от досады. Жади собиралась продолжать спорить, если бы её муж вовремя не остановил готовую к длинному спору девушку. Какой был смысл спорить, что погибшие вполне возможно могли быть не такими уж плохими людьми, если человек перед ними очевидно был одним из тех отчаявшихся, отверженных всем миром и самим собой слепых путников, бредущих по жизни в одной единственной целью,– убежать от жестокости мира и от самого себя одновременно. Кем был этот человек до того, как начал спать на улицах? Жил ли он когда-то иначе, или родился на улице и не знал другой жизни с самого начала своего пути? Какая грустная история, какой непосильный груз за его плечами? Они не знали, да и не узнают наверное никогда, ведь сколько таких людей бродит по миру,— у каждого своя, чем-то похожая, но одновременно совершенно другая история! Однако нельзя отрицать, что отповедь мужчины произвела на них обоих большое впечатление, потому молодые люди переглянулись между собой, после чего Жади вытащила деньги из рюкзака, оставляя их на коленях человека, который в шоке застыл от подобной неожиданности, а когда поднял голову – парочки и след простыл. Жади в какой-то момент просто села на тротуар под козырьком остановки и разрыдалась, уткнувшись в плечо Лукаса, потому что слишком устала и больше не могла идти дальше, потому что стерла кроссовками ноги до крови. Она готова была сейчас на что угодно, чтобы оказаться в тёплой комнате, рядом со своей дочерью, а не на пустых дождливых улицах, полных опасностей. Впрочем, опасность очень скоро дала о себе знать, ввиду появившихся словно из ниоткуда с очередной вспышкой молнии опасных на вид мужчин, державших в руках оружие. – Лукас...– прошептала в ужасе марокканка, указывая на появившихся громил, которые приближались к ним с угрожающим видом. — Уходим, Жади... Беги со всех сил! — шёпотом заявил парень, быстро хватая девушку за руку и одновременно бросая камень, прицелившись прямо в затылок одного из мужчин, что на мгновение, когда они бросились на помощь товарищу, дало им фору. Молодые люди бросились стремглав бежать, однако погоня не отставала. Один из громил бежал следом, стреляя по бакам из пистолета, подняв шум в жилом квартале, заставляя парня и девушку временами падать на землю, чтобы защитить себя от пуль. Они петляли по переулкам, что Жади казалось она вот-вот упадёт, ведь в ушах уже начало шуметь, а в боку кололо от неожиданного марафона. В конце-концов, они оказались на развилке и забрели в тупик, откуда не были выхода. Ах, какое это было мгновение! Сколько ни с чем не сравнимых, ужасных эмоций они испытали! Пару минут спустя в проулке появился злоумышленник вместе со своим приятелем. – И где они? Неужели сбежали? – Но там была всего одна дорога, которой можно было убежать, и мы бы их увидели, везде горят фонари. – Видимо они убежали, не растворились ведь они в воздухе! Я вообще не понимаю, почему мы побежали за ними! Какие-то бродяги, у них нет ничего за душой! – Зато у них есть органы, которые можно дорого продать на чёрном рынке. Разговор двух бандитов заглушил громкая полицейская сирена, и оба стремглав бросились убегать подальше от тупика, пока копы их не заметили,— смысла возвращаться за товарищем не было, он ранен и станет только балластом для них, замедлит, он уже официально стал добычей полиции, а вот у них ещё был шанс убежать. Жади и Лукас тем временем тихо лежали на крыше одного из зданий, не решаясь говорить ещё долго, даже когда шаги опасных людей давно затихли. Они лежали навзничь, держась за руки, пока дождь продолжал лить прямо на них, рубашка парня и нижняя штанина девушки были разорваны, когда забирались на крышу,– Жади зацепилась за балку, когда парень подсаживал её наверх, и так получилось, что оба оказались не только в грязной и мокрой, а ещё и в рваной одежде. – Эй, есть здесь кто-нибудь? —послышался голос поблизости.— Полиция Рио-де-Жанейро!

***

В доме Феррасов все присутствующие встрепенулись, услышав звуки полицейской сирены. Леонидас обречённо уставился на дверь, ожидая, что вот-вот туда войдёт полицейский, чтобы лишний раз подтвердить страшные новости. Женщины не мигая смотрели туда же. Вернулся в гостиную и Лобату, который на кухне пытался дозвониться в Марокко родственникам Жади, сочтя себя наиболее адекватным человеком, чтобы вести настолько сложный разговор с людьми, которые наверняка будут вне себя от горя, несмотря на все разногласия с девушкой, но видимо из-за непогоды с телефонной линией что-то произошло. Однако, когда дверь открылась, туда вошли мокрые, грязные, оборванные, но от этого не менее живые Лукас и Жади, заставляя всех присутствующих синхронно вскрикнуть.